Текст книги "Цветок забвения (СИ)"
Автор книги: Явь Мари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Хорошо, – бросил Илай, наклоняясь снова.
– Я не вспомнила, потому что ты и не собирался возвращать мне память, не так ли? – уточнила я, стараясь показать недовольство. Но, кажется, я совершенно не могла на него злиться, когда он целовал меня.
– На самом деле, ты и не хочешь её возвращать. – Илай даже не попытался оправдаться. – Всё идеально и так, поверь. Тебе нравится то, что происходит именно сейчас. Твоё прошлое – бремя. Оно сделает тебя несчастной. Не заставляй меня в этом участвовать, я не хочу причинять тебе боль.
– Бремя… – повторила я, хмурясь. – Тогда что за печать ты на меня поставил?
– Это не одна печать, а три.
– Какой ты жадный.
– Первая – защитная. – Он прикоснулся к центру моей груди. – У тебя ведь полно врагов, а Дитя с его желанием проткнуть тебя мечом – первый среди этих психов. Теперь у него ничего не выйдет.
Ладно. Илай давно хотел её поставить.
– Вторая – связующая. – Его рука опустилась ниже. – Я всегда буду знать, где ты находишься.
Эту он тоже хотел поставить, даже когда я находилась в ящике.
– Третья – смертельная. – Илай посмотрел вниз. – Любой, кто прикоснётся к тебе там, умрёт.
И эта мысль его возбуждала. Он присвоил меня так, как не смог бы ни один мужчина.
– Жадный. Жадный.
Я стала недосягаема для мужчин даже в большем смысле, чем когда жила в горах.
Илай не вернул мне техники, но заменил их силу своими печатями. Он не вернул мне прошлое, но всерьёз собирался заменить его лучшим будущим. Его попытка всё исправить была трогательна, но представляла собой протез по сравнению с утраченной конечностью.
– Я – последняя из Дев, – прошептала я, поворачивая лицо к луне.
– И тебе не надо мне об этом напоминать, честно.
– Значит, ты понимаешь, что я должна возродить свой клан как можно скорее.
– Возродить?..
Опустив голову, я посмотрела на оружие, которое до сих пор лежало возле меня. Второй меч. Совсем не тот, который мне нужен. Сбросив его, как надоевшую игрушку на пол, я положила руку мужчине на пах.
– Дай мне вот это.
Я не удивила бы его сильнее, даже если бы приставила оружие к его горлу, которое он мне доверил. Поцелуи – одно, но это просто…
Пока его разум анализировал услышанное, его тело уже накрыло меня, а рука оказалась между моих бёдер, сжимая. Илай не собирался уточнять, потому что уже заявил на меня права, но всё равно до последнего ждал подвоха. Привыкнув сопротивляться собственному желанию, он не мог поверить, что я так легко сдалась своему.
Я развела ноги и выгнулась навстречу, когда почувствовала приятное давление. Осмелев, я потёрлась об его твёрдую ладонь, но Илай отдёрнул её… чтобы в следующую секунду прикоснуться ко мне кончиками пальцев, едва ощутимо. Этот трепет неопытного юнца казался таким неподдельным, хотя я знала, что в прошлом он проворачивал с женщинами вещи поинтереснее просто в качестве разогрева.
Со мной в этом не было нужды: лучшей прелюдии, чем его мастерство, не придумать. Но теперь, когда я была готова как никогда, он прикасался к нежной, влажной коже, дрожа, будто его руки внезапно потеряли всякую силу и опыт.
Я тихо стонала, поощряя каждое движение, хотя этого было так мало… даже при том, что это «мало» уже переполняло меня.
Замерев в последний миг, я смотрела не за окно, а ему в глаза.
– Так вот в чём заключена прелесть Внешнего мира? – Я свела ноги, удерживая мужскую ладонь на месте. – В том, что я проснулась в доме Утешений, есть что-то символичное. Теперь я признаю, что это было самое удачное место для знакомства с тобой.
– Да? – хрипло отозвался Илай.
– Ты умеешь доставить удовольствие даже самой избалованной Деве, – правды ради сказала я. – Но я помню: с той женщиной ты был более честен и щедр.
– Я сделал тебе больно? – не понял он.
– Да. – Я приложила руку к груди, капризно заявляя: – Ясноликая госпожа впервые захотела мужчину, а ты решил отделаться от неё имитацией. Ты хоть понимаешь, насколько это жестоко?
– Я забочусь о тебе.
– Раньше твоя забота была неотделима от мыслей о совокуплении, а теперь, когда я хочу, чтобы ты обо мне «позаботился», ты вспомнил о приличиях? Ты развратен, не пытайся убедить меня в обратном. – Я посмотрела вниз. – Ты жив и полон мужской силой из-за меня и для меня. Может, на тебе и нет моих печатей, но ты ведь и так прекрасно знаешь, кому принадлежишь. Твоё тело это знает. И я прошу у тебя то, что и так моё, просто из вежливости.
– Ты можешь забеременеть, – вздохнул мужчина, отстраняясь. Сев, он указал на окно. – У вас нет привычного женского цикла, его заменяет цикл лунный. Ты ведёшь себя так, потому что на это тебя толкает природа. Дева может зачать только в полнолуние.
– Я знаю это, – прошептала я. – Я этого хочу.
Разве не очевидно? Кажется, я дала ему понять это всеми возможными способами, поэтому его удивление сейчас было таким неуместным.
– Ты… хочешь?
– Мне нужно возродить клан и всё исправить, – повторила я, прижимаясь к нему бёдрами. – Вырастить новую Деву, более могущественную и прекрасную, чем её предшественница. Я хочу родить дочь. Помнишь, в доме Утешений ты сказал, что несёшь ответственность за клан, так же, как и я? Докажи это.
Прежде чем эти слова обернутся очередным оргазмом, Илай уложил меня на спину. Но не для того, чтобы исполнить свой долг как полагается.
– Я люблю тебя. И я тебя хочу, – сказал он тихо, обхватывая моё лицо ладонями. – Но ты в опасности, и я не стану усугублять твоё положение. То, что ты сказала – самая прекрасная вещь на свете, но я не имею права даже думать об этом, пока Датэ жив.
– Ты только что сделал меня неуязвимой. Разве не для того, чтобы тут же оправдать необходимость этих печатей, которые поставил против моей воли?
– Прости.
– Я не прошу тебя извиняться. Я на тебя не сержусь, я согласна. Потому что иначе это опустошённое тело совершенно бесполезно. Его ценность заключается только в том, что оно может дать жизнь следующему поколению Дев.
– Хватит. – В его голосе звенела сталь. – Я знаю, что ты всю жизнь пыталась оправдать их надежды, но, пожалуйста, не теперь и не таким образом. У тебя будут дети, но только если ты захочешь семью, а не новобранцев.
Отвергнутый наследник. Для него это была больная тема.
– Ты говоришь такие правильные вещи, но я знаю, что ты сделаешь первым делом, когда я уйду отсюда, – пробормотала я. – Заниматься рукоблудием здесь и сейчас – натуральное убийство, Старик.
– Илай.
– Нет. Так нечестно. Я назову тебя по имени, лишь когда узнаю своё собственное.
– Ива.
При других обстоятельствах он бы его не назвал. Только сейчас, чтобы сблизиться ещё сильнее. Компенсировать отсутствие другого сближения.
Я замерла.
Почему-то моё собственное имя прозвучало так непривычно для меня. Оно не подходило мне, зато чувство досады, которое оно вызывало, было отлично знакомо. Меня назвали в честь основательницы клана. Это было не просто имя, а титул, который я могла оправдать только теперь.
– Если ты так переживаешь о Датэ, то должен воспользоваться случаем тем более, – заявила я. – Он забрал у нас силой то, что я готова отдать тебе добровольно. Память, сущность, тело. Бери. Только так ты сможешь противостоять его мастерству.
– «Пользоваться случаем»? – переспросил мрачно Илай. – Никогда это не будет называться так.
– Ты использовал меня много раз. Не прикидывайся праведником.
– Это другое. Я делал это, чтобы уберечь тебя.
Я соблазняла камень, похоже.
Устав от препирательств, я поднялась с постели и, подцепив платье, направилась к двери. Я не сдалась. Просто решила сменить тактику. В конце концов, полнолуние продлиться ещё несколько дней…
ГЛАВА 15
Когда я встретила Дитя, оно выглядело именно так, как и должен выглядеть судья, в доме которого свершилось самое дикое преступление. Но, оказалось, что его разбитый вид – не следствие моего отступничества.
– Датэ здесь, – пояснил маленький отшельник, подходя к окну. – Его передовой отряд расположился в нескольких милях отсюда. Я отдал все распоряжения, как только почувствовал его присутствие, но он не нападает. Почему он не нападает? – Император обхватил голову, судорожно шепча: – Он замышляет что-то особенно для нас, я знаю. Сегодня мне снились его ненависть и злость. Его нетерпение и жажда крови. Но он всё равно чего-то ждёт.
Даже бездействие Датэ напрягало его. Это не было следствием неподготовленности, хотя, конечно, никто бы не смог подготовиться к войне с ним в достаточной мере. Даже отшельники. Даже морально.
Милосердное Дитя пыталось держаться храбро и выглядеть воинственно. И у него это получалось лучше, чем у того же Старца. Илай казался одурманенным, не отвечая ни своему званию, ни репутации. Его настроение всё никак не могло сменить полюс с любви на ненависть. Он сам согрешил в том, в чём упрекал всех остальных: забыл о войне накануне войны.
Но к середине дня Илай резко протрезвел. В тот самый момент, когда пришло время встречать делегацию, которую Калека направил для переговоров. Да, Датэ не стал делать исключение для очередного врага, пусть даже случай был исключительный. Хитрец. Он давал понять дрожащему от страха народу, что слухи о его безумии и беспощадности сильно преувеличены, а вот о его щедрости, наоборот, никто не говорит. Чтобы подтвердить свои благие намерения он прислал к императору в качестве парламентёра женщину.
Может, поэтому Дитя не смогло сходу отказать им в этой встрече. А может, императору не терпелось начать их противостояние с Датэ пусть даже на словах… Несмотря на это, Его Величество до последнего не выходил в тронный зал. Не для того, чтобы позлить послов. И не из-за собственной нерешительности.
Дело в том, что Дитя внезапно выросло из всех своих церемониальных облачений.
– А ведь он сидел на тебе идеально в момент нашей встречи, – заметила я, пока портнихи надшивали рукава наряда прямо на своём господине.
– Если Старец «молодеет» рядом с тобой, нет ничего удивительного, что Дитя растёт, – рассудил он. – Я заметил это ещё неделю назад. Но пока ты рядом, бессмысленно шить новую парадную одежду.
– Извини. Только этого тебе не хватало.
– Наоборот, этого недостаточно, – возразил император. – Если бы Калека подождал пару лет, то его встретил бы не дитя, а отец этого города.
Ого.
Как будто для того, чтобы производить правильное впечатление, ему не хватало пары сантиметров роста.
Прирождённый правитель: даже встретившись с грозными послами Датэ, он состроил вид, что ничего особенного не происходит, не делая различий между поверенными своего врага и рядовыми челобитчиками.
Гости поклонились ему. Потому что таково было указание их хозяина, очевидно.
Их было пятеро: женщина и её свита, все одетые на военный манер.
– Как интересно, – начал император. – Калека пытается показать нам, что некоторые из женщин всё же заслуживают его милосердия?
– Не только, – громко заговорила. Я не могла разглядеть её лицо из-за своей вуали, но её голос почему-то показался мне знакомым. – Господин доверил миссию именно мне, ведь, когда дело касается Девы, лишь женщина может оставаться объективной.
– А разве дело касается Девы, а не всех людей, которые живут на этих землях?
– Хорошо, что вы о них беспокоитесь. Это обнадёживает. – Она повернулась, и один из её спутников вложил в её протянутую руку свиток. – Я могла бы долго умасливать вас лестью, восхищаться красотой города и роскошью дворца, но лучше перейдём сразу к делу. Мы принесли договор, который Датэ написал своей кровью. Эту бумагу невозможно подделать или уничтожить. Если вы примете описанные здесь условия, то господин не только пощадит ваших людей, но сделает вас, такого мудрого и предусмотрительного, своим советником, а это город – столицей своей великой империи. Такой щедрости от него не видел никто.
Придворные, что стояли вдоль стен, зашептались, явно прельщённые этим предложением.
– Я не верю в его щедрость, – ответило Дитя. – Не после того, как он залил восточные горы кровью Дев.
Женщина развела руками.
– Он – Калека, в своём праве. Кто, если не другой отшельник, поймёт его?
– Убийство невинных заслуживает понимания, по-вашему?! Как ты смеешь говорить такое Дитя?!
– Как Дитя вы тем более должны ему подчиниться. Ведь Датэ глава не только Калек. Но и Старцев, и Детей.
– Самопровозглашённый!
– Разве отшельники не склоняются перед теми, кто превосходит их мастерством?
– Я никогда не склоню головы перед убийцей!
– Будь по-вашему, можно обойтись и без поклонов. Этого в условиях договора и нет. – Она развернула свиток. – Здесь только один пункт.
– Я прекрасно знаю, какой, – перебил император её. – А ты прекрасно знаешь, каким будет мой ответ.
Посланница неодобрительно покачала головой.
– Жертвовать всем ради одной единственной Девы…
– Одной единственной, благодаря Датэ, вот именно! И это она жертвует всем ради меня. Несмотря на то, что Калека сделал с её кланом, она не собирается бежать.
– Но молчит и прячет лицо? – Она обратилась ко мне: – Я наслышана о могуществе Ясноликих, но, даже осознавая риски… мне необходимо убедиться лично в том, что это не подделка.
Не дожидаясь разрешения императора, я откинула вуаль. Лицо подручной Датэ исказила безумная ухмылка, делая её черты такими знакомыми… Я нахмурилась, вглядываясь в неё, но женщина поспешно накрыла губы рукой.
– Я так и знала. – Через её ладонь просочилось девчоночье хихиканье. – И это его называют жестоким?.. Из-за Дев людей погибло намного больше, чем из-за Калек. Из-за тебя конкретно – вся моя семья!
Ями? Племянница Илая?
Казалось, зрение снова подводит меня.
Она выжила? Это должно радовать, но… Но что она делает здесь? Как сюда попала? Датэ промыл ей мозги техникой голоса? Использует её, потому что лучшего оружия против Илая не найти?
Я посмотрела на Старца, но в отличие от меня он не выглядел удивлённым. Это мрачное, но спокойное выражение лица означало, что они уже встречались? Когда? Во время военного парада, должно быть. Только этим можно объяснить его раздражительность и мрачную задумчивость после.
– Эй, Дева, – тон Ями изменился. Из него ушла весёлость. – Не хочешь впервые в жизни поступить правильно? Господин же всё равно доберётся до тебя. Бежать от бессмертного так же бесполезно, как и сражаться с бессмертным. Оглянись. Здесь все так боятся его, что не осмеливаются даже притронуться к его милосердному посланию. Но раз ты такая дерзкая, возьми его и прочитай. Лучше вслух. Твой голос ведь имеет силу?
Нет, но я протянула руку к ней. Император коротко кивнул одной из своих Жемчужин, и та забрала свиток, чтобы поднести его мне. Но я не стала его читать. Я отдала его Илаю, даже не разворачивая, а он только этого и ждал. Вытащив из ножен меч с печатями на лезвие, он разрезал договор пополам. А потом ещё пополам. На глазах у придворных и делегатов он уничтожал то, что якобы нельзя было уничтожить.
– Как насчёт того, чтобы вы передали своему хозяину мои условия? – предложила я. – И там, кстати, поклоны обязательны. Пусть сдаётся. Он проиграл уже давно. И на протяжении десяти лет закреплял своё поражение. То, что он привёл сюда армию ради «одной единственной Девы», демонстрирует не его силу, а абсолютную беспомощность. Встав передо мной на колени, он будет выглядеть даже менее жалко, чем сейчас.
Провокация, конечно. Я не верила, что Ями передаст это Датэ и, тем более, что он решит принять эти «условия».
– Как ты смеешь… – Её затрясло, когда она увидела, как клочки договора падают на пол. – Господин сказал мне не запугивать вас и не угрожать… но за это… вы сдохните! Вы все тут сдохните, понятно тебе?! Ты хоть представляешь, сколько королев ползало у него в ногах, умоляя о внимании? Как ты посмела его отвергнуть? Через худшего из мужчин! Мечом, который он украл!
– А что насчёт техник, которые Датэ украл у Дев?! – не сдержалась я.
– Уведите их, – бросило Дитя.
– Нет, не трогайте её, – предупредил Илай, но, прежде чем он успел вмешаться, одна из стражниц уже подошла к гостье.
Удар Ями был похож на бросок ядовитой змеи. Она обхватила лицо женщины ладонями, и та завопила так, будто её глаза прижгли раскаленным железом.
– Что, больно? – Ями отпихнула жертву от себя. – По сравнению с Пламенем погребальных костров это всего лишь… ха, всего лишь жгучий перец.
Почему-то эти слова заставили меня задуматься. Придворные в панике разбегались, гвардейцы прикрывали императора, Старец разбирался с приспешниками Датэ, а я всматривалась в лицо женщины.
Чили.
Ями напомнила мне о моей единой. И уже только поэтому я не могла отпустить её обратно к Датэ… Хотя он и не рассчитывал получить её обратно, отправляя сюда: он хотел драмы, а лучше – резни. На самом деле, послание, которое Ями принесла, было адресовано не императору и не мне, а Илаю. Калека давал ему понять, что уже добрался до одной женщины, которую тот должен был защищать.
– Ты… ты что наделал? – ахнул император, выглядывая из-за спин стражниц.
Илай стоял над Ями, её рубашка была разрезана, а остриё меча прижималось к печати-звезде на её груди. Вокруг неё лежали бездыханные тела её спутников.
– Ты же всё равно не хотел этих переговоров, – ответил Старец. – Категоричный отказ выглядит именно так.
– Калека и хотел, чтобы мы «категорично отказали»! Ты что, не понимаешь, как это выглядит теперь? Ты убил послов мира!
– Нет, я освободил заложника. – Илай присел перед девушкой. – Ты всю жизнь брала пример с самых паршивых людей. Искала авторитет даже в моём отце. Но Датэ?..
– Ты что, считаешь себя лучше него?! – Ями говорила яростно, но тихо, боясь набрать в грудь воздух, потому что, надави остриё на её кожу чуть сильнее, целостность рисунка нарушится. – Кем ты себя возомнил? Героем? Защищаешь этих безмозглых людишек, а мне угрожаешь! Думаешь спасти этот город, хотя не смог спасти даже свою семью?!
– Ну, ты ведь осталась жива.
– Заткнись! Ты тут вообще ни при чём!
Я не собиралась вмешиваться в их личные дела, но мужчина выглядел так, будто собирался согласиться с этим бредом. Эта семья и так причинила ему слишком много боли.
– Ты выжила только благодаря его печати, – сказала я, приближаясь. – Ты бы погибла или была бы обесчещена, если бы Илай не защищал тебя всё это время.
– Защищал? Так, как тебя, что ли? – Она оскалилась. – Это со мной он должен был носиться и убивать всех, кто косо посмотрит! Я была ребёнком, у которого убили родителей и чей дом сожгли! Я скиталась и голодала, но никто не мог дать мне приют. Всё из-за печати! Я всё это время искала способ избавиться от неё, потому что это проклятье, а не спасение!
– И нашла Датэ, – догадалась я. – Но печать он не снял.
– Нет. – Ями улыбнулась. – Он сделал кое-что получше. Он обернул мою никчёмность в пользу. Он научил меня сражаться, превращая проклятье в оружие. Господин подарил мне смысл жизни. Как ты смеешь меня осуждать за то, что я служу ему?
– Осуждать? Нет. – Я посмотрела на императора. – Для этого у нас есть Дитя. Он тебя допросит. – Я повернулась к Илаю, и он кивнул. – Не считай это пыткой, но нам нужно узнать побольше о тебе и о том, что замышляет твой хозяин.
– Я ни за что не предам его! – рявкнула она. – Лучше просто убейте меня!
– Не говори так, Чили. – Я положила ладонь ей на голову, и её глаза шокировано распахнулись. Прикосновение. Оно бы удивило её, даже если бы шло не от Девы. – Ты не должна ничем жертвовать ради этого человека, потому что лучшую из Дев с точно таким же именем, как у тебя, он убил. Позволь мне утешить тебя в память о ней.
Ями смотрела на меня так, что становилось ясно – она приготовила речь полную яда и злости. Но теперь не могла произнести ни слова.
Тогда она перевела взгляд с моего лица на меч, что нависал над ней, догадавшись, как лучше ответить. Она резко выгнулась навстречу лезвию, но Илай убрал его раньше, чем остриё пронзило её сердце. Металл лишь оцарапал кожу, рассекая узор печати.
– Это чтобы ты не думал, что до сих пор меня защищаешь! Теперь я просто у вас в заложниках! И это просто пытка! – выдала Ями, и Дитя обхватило её голову, заставляя смотреть ему в глаза.
* * *
К наследнику всегда предъявлялись высокие требования. Прежде всего, он обязан родиться мальчиком.
Ой.
В доме Маяра нельзя было провиниться сильнее, поэтому мать Ями занимала самое низкое положение в семье. Над этой женщиной смеялись даже наложницы. Отец был тоже презираем в своём круге, хотя и родился мужчиной. Анатомически. В его характере было слишком много женского: кроткий, тихий, замкнутый.
Мать и отец… Они были просто примером того, какой ей становиться не следует.
Что же касается образцов для подражания…
Когда Ями было шесть, в доме появилась Руи. За ней спустя пару лет – Илай. Эталоны идеальной женщины и идеального мужчины. Между собой они не ладили, и Ями разрывалась, не зная, кому подражать, чтобы угодить главе.
Маяр любил Руи.
Но Илая он любил сильнее.
Он им восхищался. Слухи, которые о нём ходили, разжигали в Маяре какую-то извращённую мужскую гордость, которая возбуждала его сильнее женской красоты.
– Ты принадлежишь мне! – Маяр даже Руи не говорил этого так часто, как сыну.
Илай был идеальным наследником во всём за исключением первородства, и это единственное преимущество, которое было у Ями перед ним. Неоспоримое, безусловное, самое главное. Остальное – дело практики.
Она следила за ним, подсматривала, подслушивала, ходила по пятам.
Она убивала кошек и щенков и оставляла их у него под дверью.
Она отвешивала пощёчины неприкосновенным женщинам гарема, которых он защищал.
Она настолько преуспела в этом, что Илай в итоге сдался и признал в ней достойного ученика. Он стал её мастером, отчего предвкушать момент, когда он станет её слугой, было ещё приятнее. Однажды мужчина подарил ей золотую заколку, которую она в своих одиноких играх превращала в браслет, обвязывая тесёмкой, или в кулон… или в кольцо.
Маяр и её родители всё чаще твердили о свадьбе, и ей становилось любопытно… Но однажды Илай чуть было не зарезал старика за такие разговоры.
Божественный момент.
Она вдруг поняла: Илай любит её. Не так, как беспомощный отец или вечно напуганная мать. Не так как Маяр Руи или Руи Илая. И уж точно не так, как те, кто хотел на ней жениться. По-настоящему. Благородно. Он готов был нарушать запреты ради неё, даже убить родного отца. Она обязана была поскорее стать его госпожой, чтобы дать ему все права на её защиту.
Ями заискивала перед Маяром с этой целью. Старик должен был поскорее увидеть в ней нечто большее, чем приёмник для спермы. Она следила за порядком в доме и докладывала ему обо всём… И вот однажды ей стало известно о тайне Илая.
Дева в их доме.
Само собой, она поспешила поделиться этой новостью не с матерью или отцом, а с Маяром, который в тот момент демонстративно обижался на сына.
– Не злитесь на Илая! Вы даже не представляете, какой подарок он вам приготовил, чтобы заслужить прощение! Он даже Дитя привёл, чтобы…
– Дитя здесь?! – Старика это уже взбодрило. – Почему мне никто не доложил? Своевольные ублюдки! Кто здесь заслуживает его внимания больше, чем я?
– Дева!
– Что?! Эта потасканная…
– Настоящая Дева! Илай был на Востоке и принёс её в ящике. Он прячет её в своей комнате, дожидаясь подходящего случая, чтобы преподнести вам.
Маяр, как и Ями, рассудил, что, конечно, самому Старцу женщина без надобности. И хотя его тело уже не реагировало на женщин так, как прежде, любопытство привело Маяра в комнату сына. Там было Дитя, да, но его старик даже не заметил. Он пошёл к кровати, игнорируя отшельника до тех пор, пока тот не напал на него.
Так настал час славы Ями.
Противник был одного роста с ней, безоружен, беззащитен, видел основную угрозу в генерале, а не в его внучке, и у неё как раз был приём на такой случай. Оказавшись за спиной отшельника, она накрыла его глаза ладонями и с силой вжала пальцы в веки. Дитя истошно завопило… но уже через секунду захлебнулось криком: Маяр перерезал ему горло. Брызнувшая кровь попала Ями на лицо. Отскочив в сторону, она следила за тем, как судья падает на пол, ползёт к кровати, скользит в собственной крови, протягивает руку к Деве. Рана на его горле стала быстро затягиваться…
– Убей его, – приказал Маяр, бросая ей под ноги кинжал. Он был слишком занят, чтобы сделать это сам.
И Ями подчинилась. Потому что не могла не подчиниться. Она слишком долго ждала момента доказать ему… услужить… стать достойной…
Прижав маленького гостя к полу, она не целясь ударила в хрупкое тело. А потом снова и снова, пока Дитя не перестало брыкаться. Его драгоценное облачение было истерзано и перекрашено.
Страх обрушился на неё, только когда Ями вышла из комнаты. Лишь столкнувшись в коридоре с Илаем, она поняла, что ей придётся отвечать за содеянное, и, прежде всего, перед ним самим. Она никогда не видела мастера таким взбешённым. Таким… напуганным. Его безумный взгляд дал ей понять: он никому не собирался делать подарки. Никогда больше. Он принёс Деву не для отца. Для себя. Он сходил по ней с ума, хотел защищать её, быть только её слугой. Он любил её больше кого-либо, мечтал жениться на ней и делать с ней все те пошлости, которые делал сейчас Маяр.
Ужас и обида стёрли послевкусие торжества. Вонь убийства стала нестерпимой, и Ями стошнило, когда она выбежала из дома. Её тут же окружили люди, теребя, и она закричала, подчиняясь порыву, который она предпочла называть инстинктом самосохранения.
– Он убил их всех! Это Илай! Илай сделал это!
Охрана рванула в дом, а Ями сбежала из него, как и всегда, когда дело пахло жареным. Но в этот раз им запахло буквально: когда она вернулась, дом уже догорел, а внутри пожарища копошились мародёры. Головы членов её семьи были насажены на пики ворот. Она с трудом нашла ту, на которой было написано «Наследник». То, к чему она так стремилась, ради чего готова была пожертвовать всем, было не просто жестоко уничтожено – опозорено и выставлено напоказ.
Илай сделал это.
В тот момент ей хотелось убить каждое живое существо. Ями мстила всем, кто попадался ей на глаза: от насекомых до людей. Клеймо способствовало этому. В том, что оно защищает её и причиняет боль всем остальным, было что-то от божественной справедливости. Но иногда на поверхность, над чувством собственного превосходства, поднималось нестерпимое одиночество. Даже если она прибивалась к какой-нибудь банде, то никогда не задерживалась там надолго, потому что быстро привязывалась. Трепет, который всё чаще возникал в её взрослеющем теле, нарушал её планы, будоражил худшие воспоминания. Разочаровываясь в себе, она становилась всё более жестокой, пока в итоге убийство не вошло в привычку. В этом уже не было никакого глубинного смысла, просто способ решать проблемы. Она никогда бы не подумала, что однажды столкнётся с кем-то, кто возвёл убийство на совершенно иной уровень.
К моменту, когда Ями встретилась с Датэ, о нём уже знали все. Она не собиралась знакомиться с ним лично, только увидеть, на что способен сильнейший отшельник. Поговаривали, что он сжигает целые города, чтобы достойно почтить память своих павших солдат. Но почему-то от него самого никогда не пахло дымом. Наоборот, чем-то сладким… как будто цветочным.
Она добилась аудиенции с ним случайно. Когда попыталась его ограбить.
Она пошла на это не из жадности. Нет, это было чем-то принципиальным. Ями пробралась в его лагерь ночью и была схвачена его солдатами. Её бы убили, если бы она не применила свой знаменитый "жгучий захват".
– Именно так и должно ощущаться женское прикосновение для Калеки! С точки зрения ваших заветов, я – самая праведная из женщин! – выдала она, чем и отсрочила свою смерть.
Решать её судьбу предоставили главе. Мужчина, которого она «прижгла», докладывал о ней, плача. Наверное, довести отшельника до такого состояния не смог бы даже матёрый боец, поэтому Датэ решил на неё посмотреть. Но, честно, слёзы мазохиста – ничто по сравнению с внешностью их предводителя. Вот что удивляло по-настоящему.
Взглянув на него, Ями поняла, что первый из Калек – самый красивый мужчина на свете. Даже шрамы не могли это оспорить. Девичий трепет, который изредка в ней просыпался, при первом же взгляде на него расцвёл… нет, разгорелся. Возле сердца стало нестерпимо жарко. Возможно, именно так чувствовали себя те, к кому она прикасалась – не физическая, но такая очевидная боль.
– Выйдите. – Его голос оказался даже лучше его внешности.
Когда солдаты оставили их наедине, колени Ями ослабели, и она осела на землю.
– Ты не из местных. Что тебе тут понадобилось? – спросил он, присаживаясь перед ней, будто милосердное божество.
– Я хочу… – Ей пришлось сосредоточиться, чтобы не выдать всю правду о своих желаниях. – Хочу присоединиться к вам.
– Женщина в армии Калек? Ты же это не всерьёз.
Это не было категоричным отказом, хотя даже отказ, оскорбление, ругательство приобрели бы совершенно противоположные значения в его устах.
– Я могу быть полезна! Буду делать, что угодно! И я не поврежу дисциплине! – Ями умоляла его натуральным образом, не веря, что ещё несколько минут назад собиралась обчистить. – Из-за печати никто не прикоснётся ко мне и я… – Она решила, что ему нужно знать об этом: – Я девственница.
– Что за печать?
Датэ заинтересовался, и Ями сделала всё, чтобы его внимание удержать.
– Это клеймо, которое даже скоту бы не поставили, не то что беззащитному ребёнку, своему верному ученику. Это сделал ужасный человек, неисправимый отступник… Меня собирались выдать замуж, а он не мог с этим смириться, поэтому надругался надо мной так, как мог. Мне тогда было всего девять. Он оставил на мне свой знак, и с тех пор я чувствую его прикосновения всегда. Только его и никакие больше.
А что? Люди любили подобные истории. К тому же, это было ложью лишь частично. Илай был отступником, а Ями, в самом деле, собирались выдать замуж вопреки его воли.
– Вот как… Покажи мне.
Взявшись за пуговицы на рубашке, она неловко расстегнула их и впервые открыла себя мужскому взгляду. Не одну только печать, а своё тело, надеясь, что Калеку это зрелище взволнует сильнее.
– Неплохо. – Он улыбнулся, в самом деле любуясь, и Ями закусила губу. – Его работу ни с какой другой не спутаешь.
– Ч-что?
– Я уже встречался с твоим учителем. Видел его печати. Оказывается, есть ещё одна женщина, которую он удостоил своей заботы. – Датэ мрачно рассмеялся. – Кто ты ему? Может, он тебя чему-то и учил, но точно не высшему мастерству, так что не называй себя его ученицей.
– Он брат моего отца. Мой дядя.
– Так это у вас семейное – красть у меня?
– Красть? Я не собиралась…
– Он украл у меня кое-что очень ценное. – Улыбка пропала с его лица. – Если я предложу ему тебя в обмен на Деву, он согласится её вернуть?
– Не… Нет! – вскричала Ями. – Ему на меня плевать! Он вырезал полдома, когда нам стало известно о ней! Он предал нас! Он ненавидел семью, а меня – больше остальных, потому что я забрала его титул наследника! И это клеймо он поставил нарочно, чтобы я страдала всю оставшуюся жизнь! Какую бы сильную боль люди ни испытывали, прикасаясь ко мне, мне всё равно больнее! Они сравнивают меня со жгучим перцем, даже не подозревая, что я сама горю заживо!
