Текст книги "Сальмонельщики с планеты Порно"
Автор книги: Ясутака Цуцуи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
С заседания О’Сторм, единственный присутствовавший на нём мужчина, вышел в ярости и объявил о своей отставке.
В тот же день Род Месьер объезжал хозяйственные и строительные магазины Марин-Сити – принимал многочисленные заказы на уровни, угломеры, угольники, рейсшины и другие инструменты, потом вернулся к себе в офис, чтобы выписать их на складе. Через неделю складские запасы были исчерпаны. К тому времени, когда жители города поняли, что Марин-Сити накренился, и, желая как-то справиться с двигавшейся мебелью в своих квартирах, стали давиться в очередях за инструментами – из-за чего скоро их не осталось на прилавках, – крен стал настолько серьёзным, что необходимость в инструментах уже отпала. Даже без землетрясений и приливных волн смещавшейся в юго-западном направлении массы металлических шариков оказалось достаточно, чтобы вызвать цепную реакцию – переборки стали разрушаться одна за другой. Стало слишком опасно даже подступаться к ремонтным работам. Фирм, желающих заняться ремонтом, не находилось, балластные цистерны продолжали разрушаться. Крен вырос до одиннадцати градусов. Машины стали всё чаще опрокидываться на бок, транспортный поток из метрополиса сократился. Несмотря на это, мэр Федора Ласт не предпринимала никаких действий. У неё появилась теория, что дороги с таким уклоном – это нормально.
Педантичную, дотошную в каждой мелочи мисс Лояль крен дома, в котором она жила, раздражал до такой степени, что привёл в состояние нервного истощения. Хотя она и не была сотрудницей мэрии, но состояла в кружке феминисток и присягнула на верность Федоре Ласт как внештатный член «мозгового треста» мэра. Поэтому у неё и в мыслях не было покидать Марин-Сити. Мисс Лояль вела себя как одержимая: привинтила к полу всю мебель, а висевшие на стенах картины и фотографии в рамках закрепила под углом, соответствующим крену её квартиры. Теперь она передвигалась, отклонившись точно на одиннадцать градусов к юго-западу или, точнее сказать, – к юго-юго-западу, оставаясь в перпендикулярном положении относительно поверхности. Стоя, она принимала такую же позу. Таким образом мисс Лояль демонстрировала, что раз у неё всё перпендикулярно – значит, никакого крена у Марин-Сити нет, а заодно и подтверждала свою верность Федоре Ласт. Мало того, мисс Лояль сохраняла одиннадцатиградусный уклон даже во время поездок в метрополис, где находилась фирма, в которой она работала. Это позволяло ей утверждать, что крен дал не Марин-Сити, а весь остальной мир.
Скоро мисс Лояль стали подражать и другие жители Марин-Сити, ездившие на работу в метрополис. Принимая наклонное положение, они обретали душевное равновесие. На улицах метрополиса часто встречались люди, которые передвигались, наклонив туловище к юго-западу на одиннадцать градусов. Этот признак позволял не только отличить жителей Марин-Сити, но и мог служить подспорьем для проверки показаний компаса.
Рано утром в воскресенье – к тому дню крен увеличился до двенадцати градусов – профессор Маклогик готовился покинуть Марин-Сити. Он не держал дома много книг, а вся его мебель поместилась в один фургон. Вещи уже почти были погружены – профессору помогали пара грузчиков и двое студентов, посещавших его семинары, но проснувшиеся местные домохозяйки засекли их и взяли фургон в кольцо. В большинстве своём это были поклонницы мэра. Они уже не раз прибегали к разным приёмам, чтобы помешать людям, покидавшим Марин-Сити. На этот раз их противником выступал профессор Маклогик, убеждать которого было бесполезно. Он мог повернуть всё в свою пользу, и тогда женщины сами бы захотели, чтобы он убрался поскорее. Поэтому сначала они ограничились тем, что окружили фургон и, держась в отдалении, стали громко выкрикивать оскорбления:
– Бежать надумал!
– Трус! А ещё мужчина называется!
– Чего ты испугался?
Но профессор Маклогик не был бы профессором Маклогиком, если бы не имел что сказать в ответ.
– Гражданки! – громко провозгласил он, – Советую поскорее уносить отсюда ноги. Здания скоро начнут рушиться. Тут были такие взятки, что они долго не простоят.
От толпы домохозяек отделилась фигура, быстро подошла к профессору и влепила ему увесистую пощёчину, эхом зазвеневшую в утренней прохладе.
Это была мисс Лояль.
– Вы что делаете?! – воскликнул один из студентов, полный юношеского пыла, и, подскочив к мисс Лояль, свалил её на землю ударом кулака.
Что здесь началось! Дом профессора Маклогика стоял в самом центре квартала. Жильцы с балконов верхних этажей имели возможность наблюдать, что происходит. Женщины хлынули во двор со всех сторон, как осы.
Профессор вскочил на погрузочную платформу фургона и закричал, обращаясь к студентам, которые, путаясь в ещё не загруженных коробках, отбивались от наседавших на них жительниц Марин-Сити:
– Бросайте всё! Быстро, быстро в машину! Если нас задержит местная полиция, нас всех казнят!
– Уносим ноги!
– Сматываемся!
Грузчики, в шоке от перспективы подвергнуться казни, быстро завели фургон. Студенты вырвались из женских рук и в последний момент успели вспрыгнуть на платформу. Погоню за ними решили не устраивать. Так профессор Маклогик вырвался из Марин-Сити.
На следующее утро поэтесса ле Бухмелье пробудилась в шесть часов, страдая от похмелья, и направилась к водопроводному крану. Хлебнула воды и тут же выплюнула: «Гр-р-р…» Вода была солёная.
Водопроводные трубы с «большой земли» лопнули. Учитывая, что Марин-Сити был построен на плавучем острове, система водоснабжения была спроектирована с большим запасом прочности. Но теперь проложенные по морскому дну трубы не выдержали. Марин-Сити остался без воды. Газ тоже отключили. Для безопасности. В тот же день Федора Ласт обратилась в управление водопровода с просьбой привозить в Марин-Сити воду в цистернах. Тем временем жители давились в супермаркетах и хозяйственных магазинах за минеральной водой и баллонами с пропаном. Многим хозяйкам в толпе изрядно намяли бока.
Каприс Месьер, назначенная вместо О’Сторма шефом полиции, вдруг стала более обходительной со своим мужем. Отчасти потому, что видела его теперь в другом свете – Рода сделали в его фирме управляющим. Но существовало и другое объяснение: Каприс была вынуждена, хотелось ей этого или нет, клясться в ещё большей верности Федоре Ласт – слишком многим она была ей обязана. Она оказалась бы в отчаянном положении, если бы Род заявил, что хочет покинуть Марин-Сити. В тот самый день управление общественного транспорта объявило о том, что со следующего дня прекращает автобусное сообщение между метрополисом и Марин-Сити. И Каприс пришлось покупать Роду машину, о которой он давно мечтал.
Всё больше людей, оставшихся без воды и автобусов, стремились сбежать на «большую землю». Это привело к многочисленным стычкам с теми, кто пытался им помешать. Убедившись, что не сможет вывезти имущество, писатель Плагиатсон просто прыгнул в последний автобус в чём был. Владелец супермаркета Капитэл с молодой женой собирались улизнуть на собственной машине, погрузив в неё только картины, статуэтки и другие ценные вещи, но были замечены соседками, которые разнесли в пух и прах автомобиль вместе с ценностями. На всякий случай они ещё посрывали с беглецов одежду, и тем пришлось полуголыми спасаться бегством по мосту Марин-Бридж.
Всё больше школьников и студентов, учившихся в метрополисе, покидали Марин-Сити по спасительному мосту. Кто-то вместе с родителями, кто-то бежал один, поскольку родители считали, что нужно остаться, некоторые – после скандалов, которые закатывали им матери. Хотя бы этим обитателям острова женщины давали возможность уйти беспрепятственно. Ещё они закрывали глаза на родителей с детьми. Дело в том, что уже было несколько смертельных случаев среди детей – они падали с накренившихся лестниц и балконов. Но мужчин, которые пытались сбежать под предлогом, что им будет удобнее добираться до работы, останавливали и заставляли добираться на работу из Марин-Сити на машинах. Род Месьер совершал такие поездки каждый день и подсаживал к себе пятерых соседей. Нередко отбывшие в метрополис мужья обратно не возвращались, и брошенным жёнам приходилось выслушивать от соседок насмешки и брань.
Правительство страны предписало всем жителям покинуть Марин-Сити. Разъярённая Федора Ласт заявила, что не намерена выполнять это распоряжение, расценив его как «тираническое вмешательство в дела местных властей» и «серьёзный вызов феминизму». «Я не подчинюсь этому приказу. У Марин-Сити никакого крена нет».
Между тем крен с каждым днём становился всё больше. В среду он достиг восемнадцати градусов, в четверг – двадцати. Спустя короткое время отключились электричество и телефон. Осталась лишь радиосвязь. А вечером в четверг в море с оглушительным раскатистым гулом обрушился Марин-Бридж. Сообщение с метрополисом оборвалось.
Профессор Маклогик, предсказывавший, что здания Марин-Сити начнут рушиться, ошибся. Такая участь постигла лишь Марин-Сити-холл, который был выстроен из кирпича. Большинство сооружений из армированного бетона имели приваренные к стальному каркасу острова вертикальные конструкции, которые заменяли обычный фундамент свайного типа. Эти здания начали деформироваться. Естественно, вышли из строя лифты. Закрытые двери не открывались, а открытые не закрывались. Жители перестали запираться и держали двери открытыми, чтобы не оказаться в ловушке в собственном жилище. Но при этом все здания каким-то образом продолжали стоять. Однако смещение центра тяжести зданий ускорило рост крена Марин-Сити. В пятницу он составлял уже двадцать три градуса. При таком угле наклона невозможно ходить даже по ровной мостовой. Впрочем, слово «ходить» вряд ли применимо к людям, которые медленно пробирались по улицам, скользя и падая. Кроме того, постоянно приходилось уворачиваться от падающих предметов. Когда с балконов сваливались детские игрушки, обувь, разная домашняя утварь, это было ничего. Но иногда на головы прохожих летели собаки и даже люди, или пианино, проломив металлические перила балкона, с грохотом летело на землю. И тут уж было не до смеха. Вид домохозяек, возвращавшихся после похода за покупками с кровоподтёками и в порванной одежде, уже никого не удивлял.
Несколько зданий на юго-западной окраине Марин-Сити, построенных на берегу, – центр детских развлечений, клиника Докусима, салон, где стригли собак, – скоро ушли под воду. Ближайшие улицы, тянувшиеся с юга на север, под наклоном обрывались в море. Подчас машины или люди просто съезжали с них боком и исчезали под водой. По этой причине район постоянно патрулировали несколько полицейских катеров. Помимо спасения свалившихся с дороги людей на них была возложена задача вылавливать отчаявшихся обитателей Марин-Сити, по ночам пытавших тайно его покинуть, и доставлять их на «большую землю». Днём над плавучим городом кружили вертолёты, с которых звучали призывы к жителям эвакуироваться и объявлялось, где ждут полицейские катера.
– Чёрт! Когда же это всё рухнет? Хорошо бы пока мы на работе. Возвращаться некуда будет.
Было субботнее утро. Род Месьер ворчал себе под нос эти слова, взирая из окна их квартиры, кренившейся уже на двадцать шесть градусов, на пролив, куда рухнул Марин-Бридж.
Каприс потянула мужа обратно к кровати:
– Что ты там бубнишь? Иди ко мне.
– И так теперь каждое утро!
– Ну и что? Всё равно ничего не сделаешь.
Их квартира располагалась на одиннадцатом этаже, в конце коридора-галереи, на краю северо-восточного крыла жилого дома. В тот самый момент, когда парочка достигла экстаза, гвозди, которыми ножки их супружеского ложа были прибиты к полу, отлетели, и кровать стремительно выехала из спальни. Миновав гостиную, через входную дверь (которую, конечно же, оставили открытой) вылетела в коридор, врезалась в оказавшуюся на пути женщину, перебросив её через перила, и наконец уткнулась в металлическое ограждение в юго-западном конце коридора. Кровать остановилась, но сила инерции вышвырнула голых, не разжимавших объятий супругов в воздух.
Мисс Лояль, которой теперь можно было не ходить на работу в свою фирму, сменила погибшую Каприс Месьер на посту шефа полиции. В новой должности она чувствовала себя как рыба в воде. В полицейском управлении осталось всего два сотрудника, оба – женщины, поэтому она сама облачилась в форму, наклонилась к юго-юго-западу ровно на двадцать шесть градусов и стала рыскать по Марин-Сити, расследуя происшествия и несчастные случаи, будто такие мелочи, как земное притяжение, не имели к ней никакого отношения. По пытавшимся бежать из Марин-Сити она палила из пистолета. Мисс Лояль не снижала активности даже ночью и устраивала захватывающие перестрелки с полицейскими катерами, чтобы помешать вывозу беглецов на «большую землю». Таким образом, те, кто ещё оставался на острове, лишились последней возможности его покинуть.
Тем временем поэтесса ле Бухмелье увеличивала свою дозу. В мире, который жил под градусом, её разбирало ещё быстрее, чем раньше, и она постоянно была под хмельком. Как-то, собравшись в поход за выпивкой, поэтесса вышла из квартиры и начала спускаться по лестнице, смотревшей на юго-запад. Наклон лестницы, первоначально составлявший сорок два градуса, уже превысил семьдесят. Ле Бухмелье, естественно, не удержалась на ногах, подскочила два раза, ударившись о мостовую, и заскользила по ней. Являя совершенно несуразную картину в своём японском кимоно, она прокатилась по уходившей под воду улице и, погрузившись на шесть метров, тихо всплыла на поверхность. Мимо как раз проходил прогулочный катер. На нём собрались пятьдесят шесть зевак, которым захотелось поглазеть на кренившийся Марин-Сити. С катера бросили спасательный круг, и поэтесса была спасена. Не успели её поднять на палубу, как она тут же начала просить у собравшихся вокруг неё людей что-нибудь выпить, сразив всех наповал своим «хладнокровием».
Очень быстро крен достиг сорока градусов. Скоро люди перестали понимать разницу между спуском и подъёмом по лестнице. Поскользнувшись на улице, человек уже не скользил, а фактически падал. К тому времени в Марин-Сити оставались мэр Федора Ласт, шеф полиции мисс Лояль и ещё тринадцать женщин. Единственным мужчиной был бригадир плотников Ганко Идзихари, которому захотелось увидеть конец Марин-Сити. Переправив на «большую землю» жену и детей, он остался наблюдать за тем, как кренится и погружается в воду искусственный остров. Идзихари натянул верёвки, позволявшие ему курсировать между его домом и супермаркетом, где теперь всё можно было брать бесплатно. На других улицах, чтобы не скользить, он устроил специальные захваты для рук и ног. Кое-где он приладил эти приспособления по просьбе не покидавших Марин-Сити женщин. И всё равно несколько раз он соскальзывал и как-то пролетел по улице несколько десятков метров. Но бригадир всегда крепко обвязывал себя верёвкой и потому был уверен, что выплывет, если даже свалится в море.
Среди последних обитательниц Марин-Сити были женщины отважные. Они предпочитали не прибегать к услугам бригадира и сами смогли наладить передвижение. Одна из них даже научилась перебираться с одного здания на другое, цепляясь за верёвки. Однако Федоре Ласт такой способ не подходил – глава города была слишком тучна. В конце концов она решилась и отдала мисс Лояль распоряжение переправить её в здание в самом краю Марин-Сити, в северной его части. Стало очевидно: если крен достигнет сорока пяти градусов, участь города предрешена – он неизбежно опрокинется. Это только вопрос времени. По приказу мэра мисс Лояль приковала Федору Ласт к водонапорному баку, установленному на крыше здания.
Вообще-то правительство не ожидало, что Марин-Сити даст такой крен, и явно недооценило серьёзность ситуации. Думали, что, когда погружавшаяся в воду юго-юго-западная часть основания, на котором стоял город, достигнет дна залива – а его глубина не должна была превышать шестидесяти метров, – крен остановится. Но когда отклонение приблизилось к сорока пяти градусам, возникла реальная угроза того, что Марин-Сити перевернётся вверх дном. Никто не мог понять, почему залив оказался таким глубоким. Автору это тоже неизвестно. Выдвигались предположения, что основание достигло слоя ила на дне залива и погружается в него, но не мог же этот слой уходить вглубь на несколько километров. В конце концов все пришли к выводу, что причина этого явления неясна, и полемика переключилась на другую тему: какие экстренные меры надо принять до того, как Марин-Сити перевернётся.
В день, когда этому суждено было произойти, на Марин-Сити в последнюю спасательную экспедицию направился спасательный вертолёт V-107/А. На его борту находилось двадцать шесть человек, в том числе О’Сторм, вызвавшийся лететь, чтобы убедить покинуть остров тех, кто ещё оставался на нём. Вертолёт завис в центре жилой зоны на высоте двух метров, заложив крен, чтобы держаться более или менее параллельно поверхности. Спасательные работы начались. Тринадцать женщин поддались на уговоры, поняв, что их ждёт верная смерть, если они останутся, и выбрались из своих убежищ. К ним присоединился и Ганко Идзихари.
Близился полдень. Крен перевалил за сорок пять градусов и устремился к девяностоградусной отметке. Здания начали в унисон издавать подозрительные скрипы и скрежет, с дома на северо-восточной стороне на крышу вертолёта посыпались разные предметы.
V-107/A подобрал тринадцать женщин и Ганко Идзихари, а вместе с ними двух собак и пять кошек и стал подниматься. В этот момент из здания рысью выскочила мисс Лояль. Наклонив корпус к юго-юго-западу ровно на семьдесят два градуса и восемь минут, она открыла огонь из пистолета, норовя попасть в винт вертолёта. Посчитав, что эта мегера больше не человек, а скорее демон во плоти, О’Сторм застрелил её.
Затем вертолёт взял курс к дому на северо-восточной окраине Марин-Сити, на крыше которого, прикованная цепью к балке водонапорного бака, сидела Федора Ласт. Спасатели надеялись уговорить её завершить свою эпопею, но на призыв О’Сторма она завопила, размахивая пистолетом, который, должно быть, получила от мисс Лояль:
– Не приближайтесь! Я буду стрелять! Я не потерплю никакого вмешательства!
– Вы же погибнете! – убеждал Федору Ласт О’Сторм. – Летим с нами. Марин-Сити можно будет восстановить.
– Как же, как же! – воскликнула она, глядя вверх практически с высшей точки Марин-Сити, который теперь вертикально возвышался над морем, лёжа на боку, – Вы, мужики, только посмеётесь и скажете: мы же говорили. Ясно, что второго Марин-Сити не будет!
– Крен уже девяносто градусов. Через несколько секунд вы полетите в воду и утонете. И всё! Конец!
– П-пшёл к чёрту! – Федора Ласт начала стрелять по вертолёту: та-та-та-та-та-та…
Катастрофа века началась. С громоподобным гулом северная часть Марин-Сити опрокинулась в море.
– Не дождётесь! – послышался крик летящей вниз головой мэрши, – Здесь нырну и тут же вынырну на той стороне! С Марин-Сити, вместе! Я вам покажу!
– Это же не водяное колесо! – прокричал О’Сторм с вертолёта, который быстро снижался вслед за Федорой Ласт, – Хватайте верёвку! Да бросьте вы пистолет! Спасайтесь же!
– Кто сказал, что я погибну?! Идиоты! Не дождётесь! Я ещё обяза… б-б-б… буль-буль-буль…
Напоследок в воздухе мелькнули её ноги и скрылись под водой. И Марин-Сити перевернулся вверх дном, подняв на десятки метров гигантский фонтан брызг.
Выставив на всеобщее обозрение покрытое бурой ржавчиной основание, Марин-Сити покачивался в заливе, напоминая шоколадный торт. Перевернувшись на сто восемьдесят градусов, искусственный остров полного оборота – на триста шестьдесят градусов – так и не совершил. На поверхности Марин-Сити больше не показался, и Федору Ласт больше никто не видел.
История Моцарта
Настоящее имя великого композитора Моцарта – Иоганн Хризостом Вольфганг Теофил Готтлиб Амадей Моцарт.
Когда Моцарт родился, ему уже было три года. Почему? Непонятно.
Моцарт появился на свет в доме своего отца в Зальцбурге. Потому, наверное, что матери у него не было. Говорят, что сразу после рождения он уселся за клавесин, принадлежавший некому Клавье, и взял на нём аккорд из трёх нот. Судя по этому анекдоту, у Моцарта было всего три пальца.
В качестве доказательства его гениальности осталась музыкальная тетрадь, в которой записаны произведения четырёхлетнего Моцарта для сестры Наннерль. Это восемь менуэтов для упражнений на клавесине «Наннерль». Кёхель [8]8
Кёхель, Людвиг Алоиз Фердинанд фон (1800–1877) – австрийский музыковед, писатель, композитор, ботаник и публицист. Наиболее известен по составленному им каталогу произведений Моцарта.
[Закрыть]считает, что автор этих менуэтов – некий Wolfgänger. Возможно, двойник Моцарта. [9]9
Автор прибегает к игре слов: изобретённое Кёхелем для оценки слово Wolfgänger созвучно с настоящим именем композитора и в то же время включает немецкое слово «gänger» – «ходок», употреблённое, чтобы подчеркнуть высокий талант юного Моцарта; «двойник» по-немецки – Doppelgänger.
[Закрыть]
У отца Моцарта был друг – скрипач Шахтнер. Его скрипка была изготовлена из масла. Постепенно она таяла и звучала на одну восьмую тона ниже, чем обыкновенные инструменты. В конце концов Шахтнеру это надоело, и он начал играть на трубе.
Как-то раз тот самый Шахтнер стал выдавать свои трели перед Моцартом. Того это так поразило, что он умер. Но тут же воскрес.
Однажды отец Моцарта собрался сыграть с Шахтёром трио; четырёхлетний Моцарт попросился в их компанию. Отец отказал, заявив, что он ещё не научился играть на скрипке. Моцарт устроил истерику. Ничего не поделаешь – пришлось отцу согласиться. Моцарт играл правой рукой вторую скрипку, левой – первую. При этом он исполнял одновременношесть композиций некоего Венцеля.
К пяти годам Моцарт ещё не научился писать пером. Ноты концерта, сочинённого им в этом возрасте, так заляпаны чернилами, что ничего нельзя разобрать. Глядя на них, отец Моцарта рыдал от отчаяния. Так что это было бы настоящее чудо, если бы кто-то смог исполнить его концерт.
В шесть лет отец повёз Моцарта на выступления в Вену. Там его пригласили играть для императрицы Марии-Терезии и императора Франца I во дворце Шёнбрунн. Говорят, что он застелил клавиши тканью и играл одним пальцем. Может статься, к тому времени у него уже остался всего один палец.
Во дворце жило много принцев и принцесс – ровесников Моцарта. Как-то он поскользнулся на полированном дворцовом паркете и упал. Одна из принцесс помогла ему подняться. Обрадованный Моцарт обещал ей:
– Я обязательно на вас женюсь.
Этой принцессой была Мария-Антуанетта. Она восприняла слова Моцарта всерьёз и ждала его, но Моцарт больше так и не приехал. Когда её терпение кончилось, она вышла замуж за французского короля Людовика XVI.
Но Мария-Антуанетта всё равно продолжала втайне любить Моцарта. Когда в 1791 году он умер, она была в отчаянии. Её горе спровоцировало народ, и произошла Великая Французская революция. Мария-Антуанетта взошла на гильотину и приказала палачу отрубить ей голову, покончив самоубийством с его помощью.
В восьмилетием возрасте Моцарт отправился в Лондон. Там он учился у Иоганна Кристиана Баха и других мастеров и написал «Лондонскую тетрадь», сочинения 19-а по Кёхелю и 15а-сс по Кёхелю-Эйнштейну [10]10
Эйнштейн, Альфред (1880–1952) – музыковед, исследователь творчества Моцарта. Двоюродный брат Альберта Эйнштейна.
[Закрыть]и другие.
В десять лет Моцарт впервые написал музыку по заказу – личенцу для двух заказчиков, Речитатива и Арии. [11]11
Имеется в виду произведение Моцарта для тенора и оркестра «Or che il dover… Tali e contanti sono» (1766).
[Закрыть]Но вещь получилась не очень удачной.
Через год он исполнил первую заповедь перед Аполлоном и Гиацинтом, хотя никому точно не известно, что это было такое. [12]12
Подразумевается ученическая музыкальная драма «Аполлон и Гиацинт», созданная Моцартом в 1767 г.
[Закрыть]
Осенью, когда Моцарту было одиннадцать лет, Мария-Жозефа, девятая дочь императрицы Марии-Терезии, должна была выйти замуж за неаполитанского короля Фердинанда. Услышав об этом, Моцарт страшно рассердился (он перепутал Марию-Жозефу с Марией-Антуанеттой) и отправился в Вену, чтобы помешать свадьбе, хотя и болел оспой. Мария-Жозефа заразилась от него оспой и умерла.
Моцарт, похоже, был ветреной особой. В двенадцать он влюбился в пустую и недалёкую девушку по имени Буффа. Это увлечение началось весной и продолжалось всё лето. На пути к её сердцу лежало немало преград.
В четырнадцатилетнем возрасте Моцарт посетил Рим. Там в одном знаменитом соборе он услышал «Помилуй» [13]13
«Помилуй меня, Господи» («Miserere mei Deus»), первые слова одного из псалмов, положенного много раз на музыку, наиболее известен в сочинении итальянца Грегорио Аллегри.
[Закрыть]и в тот же вечер написал свою музыку. Но у него вышло абсолютно то же самое, что он слышал днём, нота в ноту. Потому это сочинение моцартовским не признали.
В Риме Папа Климент XIV произвёл Моцарта в рыцари и пожаловал ему орден Золотой шпоры. Однако Моцарт не отличался крепким здоровьем, и нигде не говорится, что он был рыцарем. Поэтому вполне можно предположить, что он отказался принять орден.
Когда Моцарту было семнадцать, он снова приехал в Вену. В то время там жил Гайдн. На Вену нередко налетают ураганные ветры, и однажды Гайдн угодил в такую бурю. От неё же – названной «Буря и натиск» [14]14
«Буря и натиск» («Sturm und Drang») – движение в немецкой литературе 2-й половины XVIII в., повлиявшее и на музыкальное искусство. К важнейшим проявлениям духа «Бури и натиска» в музыке относятся, в частности, некоторые произведения Гайдна начала 1770-х гг., а также оперы Моцарта «Идоменей» и «Дон Жуан».
[Закрыть]– серьёзно пострадал и Моцарт.
Люди думают, что Моцарт вполне мог обладать какими-то экстрасенсорными способностями. Во всяком случае, когда ему был двадцать один год, с ним произошёл такой случай: у него появилось предчувствие, что из Праги должна приехать сопрано Йозефа Душек, и он воскликнул: «Ah, lo previdi!» («О! Я ждал этого!»). [15]15
Имеется в виду созданное Моцартом в 1777 г. одноимённое сочинение – речитатив и ария для сопрано.
[Закрыть]В двадцать два Моцарт влюбился сразу в четырёх дочерей Фридолина Вебера. Подробности отношений Моцарта с четырьмя сёстрами нам не известны, однако вполне можно предположить, что из этого получилась банальная оргия. (В те времена мораль была не такой строгой, как сейчас.) Больше других Моцарту нравилась вторая дочь Вебера – Алоизия, но в конце концов он взял в жену третью – Констанцу. Это тоже наводит на мысль, что отношения Моцарта с сёстрами были довольно беспорядочными.
В тот же год в Париже Моцарт сочинил симфонию (сочинение 297 по Кёхелю), «Анданте» и прелюдию «Пропавший без вести».
В двадцать шесть Моцарт задумал жениться на Констанце, но её увезли во дворец вюртембергского герцога Ойгена Фридриха. Моцарту пришлось изрядно потрудиться, чтобы похитить свою возлюбленную из этого «сераля» и жениться на ней.
Однако Констанца оказалась дурной женой. Говорят, она относилась к Моцарту как к «каирскому гусю». Что при этом имелось в виду – непонятно, хотя сам композитор, видимо, считал себя «обманутым женихом». [16]16
Намёки на оперы Моцарта «Похищение из сераля», «Каирский гусь» и «Обманутый жених».
[Закрыть]
Доведённый до отчаяния, Моцарт в двадцать восемь вступил в тайное общество масонов и оказался вовлечён в заговор. Свою радость по этому поводу он, ведя борьбу с ЦРУ и КГБ, облёк в форму кантаты. Ему пришлось скрываться от преследований в Лииде. [17]17
Немецк. – Lied. Широко распространённый в немецком языке термин, равнозначный английскому song. В XVIII в. в этом жанре работали Моцарт, Гайдн, Бетховен.
[Закрыть]Однако в ноябре общество, членом которого являлся Моцарт, было разгромлено ЦРУ, и Моцарт, чтобы выразить свою печаль по этому поводу, сочинил Масонскую траурную музыку.
С того времени Моцарт не вылезал из бедности. Он учился на фокусника, пытался свести концы с концами, подрабатывая директором театра. А когда его слуга Фигаро женился в Праге без его разрешения, дела вообще пошли хуже некуда: денег не стало совсем, он нашёл приют у некой Хлои, от безысходности начал домогаться женщин, изображая из себя Дон Жуана, сочинял музыкальные шутки для Эн-эйч-кэй, [18]18
Японская телерадиовещательная компания.
[Закрыть]бродил по городу голым, распевая «Маленькую ночную серенаду», и вызывал Бога Смерти, наигрывая на волшебной флейте. [19]19
Подразумеваются произведения Моцарта «Директор театра», «Свадьба Фигаро», «К Хлое», «Дон Жуан», «Маленькая ночная серенада», «Волшебная флейта».
[Закрыть]
Моцарт дожил до тридцати пяти. Мы знаем об этом, потому что он умер в тридцать пять.
После смерти он сочинил «Реквием» для успокоения своей души.
