Текст книги "Сальмонельщики с планеты Порно"
Автор книги: Ясутака Цуцуи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Выбравшись из леса, я не обнаружил никого – ни друзей, ни врагов. Долина, насколько хватало глаз, была завалена брошенными броневиками и грузовыми машинами, пустыми зарядными ящиками и другими свидетельствами шедших здесь упорных боёв. Возможно, противники отошли от линии фронта, чтобы перекусить. Обеденный перерыв с прекращением огня.
Я направился к подножию холма, с которого в страшной спешке чуть ли не кубарем спускался утром. Там раздавали обед. Солдаты кучковались вокруг больших котлов с похлёбкой. Я свою коробку с едой подорвал гранатой, так что волей-неволей пришлось присоединиться к ним. Какие бы помои ни предлагали, выбирать всё равно было не из чего. Я пристроился в конец очереди за пайком.
Случайно передо мной оказался коротышка, которого я встретил утром в поезде.
– Эй! Живой?
– Как видите. Только что меня чуть не застрелил габатиец.
И я рассказал ему о том, что пережил в лесу.
– Со мной был похожий случай, – отреагировал коротышка, – Я только записался в армию. Обед. Стою за жратвой, прямо как сейчас. Оглядываюсь – знакомых никого. Думал, я у своих, а оказалось? С габатийцами обедать собрался! Я как понял, что к чему, – чуть с катушек не слетел. Обоссался даже. Стыдно вспомнить!
– И чем дело кончилось?
– Ну, я знал: если побегу – конец. Поэтому забрал свою пайку, как все, проглотил по-быстрому и потихоньку смылся.
После безвкусного обеда офицеры взялись за инструктаж. Как оказалось, у них с президентами фирм много общего – любят речи говорить.
Один, щеголявший полковничьими нашивками, взобравшись на пригорок, пустился разглагольствовать:
– Как все вы знаете, завтра в этом районе ожидаются серьёзные бои. Но как только об этом было объявлено, многие из вас засобирались в отпуск. Стыд и позор! – Полковник побагровел как свёкла, – Что такое война, по-вашему? Вы о своей стране думаете, вообще? Вы не солдаты, а сброд! Только и мечтаете домой смотаться!
Его слова меня уязвили. Этот полковник был ничуть не лучше какого-нибудь урода начальника, орущего на подчинённых за то, что те отказываются работать сверхурочно. Армейские офицеры упали в моих глазах.
– Отпуска никому не будет. Завтра пойдёте в атаку. Хорошо бы вас всех перебили. Ха-ха-ха-ха-ха! – Полковник кипел от ярости, и мне стало казаться, что он слегка свихнулся.
Обеденный перерыв подошёл к концу. Того и гляди могло снова начаться. Я разыскал унтера, который назначил себя мной командовать, и высказал, что о нём думаю:
– Что же вы отошли и ничего мне не сказали? Я попал в окружение и чуть не погиб!
– Ой, извини! Ну что ты так расшумелся! – Унтер улыбнулся и хлопнул меня по плечу, – В порядке компенсации можешь сейчас здесь работать, если хочешь. Здесь безопасно. Гляди, целую кучу бракованных винтовок тебе приготовили.
– Я инструменты потерял.
– Попросим в штабе новые.
– А вы уверены, что я опять не окажусь на передовой?
– Дальше отступать не будем. Не бойся.
Инструменты привезли, и я снова взялся за работу, но за день отремонтировал только шесть винтовок и понял: придётся мне сюда поездить, ой придётся. Война шла уже четыре с лишним месяца, и ей не было конца. Обе страны отказались принять помощь от сверхдержав, а ООН, куда обратились и та и другая, никак не могла решить, чью сторону занять. У этой организации были другие, более неотложные дела. Не будет преувеличением сказать, что на такие мелкие конфликты между соседними карликовыми государствами, как на семейные склоки, попросту не обращали внимания. В любом случае эта война имела все шансы продлиться ещё несколько месяцев.
Пора было собираться домой, и я начал складывать инструменты. И тут снова возник унтер со своей приклеенной улыбочкой.
– Ты вроде как опоздал сегодня, – сказал он, – Так что тебе положено взыскание.
Я испуганно посмотрел на него:
– К-какое взыскание?
– Пойдёшь ночью в караул.
– Что?! Не имеете права! – Я с силой воткнул отвёртку в землю, – Это дело военных!
Унтер сделал жест, будто хотел меня успокоить:
– Да не дёргайся ты! Подумаешь, караул. Ничего страшного. Будешь работать здесь дальше, а потом каждый час надо проверять склад боеприпасов вон за той скалой. Ночью обычно боёв не бывает. И на склад противник покушаться не собирается.
– Откуда это известно?
– У всех габатийцев дефицит витамина А. Почти у всех куриная слепота, – Он кивнул, – А к утру, в два часа, тебя сменят. После этого можешь отсыпаться в штабе.
И не забывай – за ночную смену платят в полуторном размере.
– Мне бы лучше домой. Жена будет беспокоиться.
– Я ей всё по телефону объясню. И потом, ты винтовок-то отремонтировал всего ничего!
Постепенно его тон менялся – теперь он уговаривал меня, как ребёнка. Унтер совсем не походил на японских офицеров, каких я видел в старых фильмах о войне. Вёл себя как-то странно, если учесть, что он начальник, а я подчинённый.
Я решил его проверить:
– А если я откажусь?
– Откажешься? Да неужели? – Он угрожающе понизил голос, хотя улыбался по-прежнему, – Знаешь, мне о тебе всё известно. Тебе фирма приказала поступить в наше распоряжение. Так что я для тебя – всё равно что директор фирмы. Хочешь, чтобы я сообщил, как ты тут работаешь?
– Ясно, – вздохнул я, – Хорошо, я постою в карауле.
– Ха! Стоять не нужно. Просто сиди и занимайся своим делом, – Унтер вдруг расслабился и, снова перейдя на безобидный тон, одарил меня покровительственной улыбкой, – Об ужине для тебя я позабочусь, – С этими словами он удалился, мурлыча что-то себе под нос.
Я встал и потянулся. Стрельба была где-то далеко, солдат в округе заметно поубавилось. Подул лёгкий вечерний ветерок. Солдаты проходили мимо по двое, по трое, непринуждённо болтая. На лицах читалось облегчение: рабочий день кончился. Душой они уже были дома.
Я снова присел возле своих винтовок. Приноровившись, можно было продолжать работу и в сгущавшихся сумерках. Закончив с очередной винтовкой, я направился с ней к скале проверить боеприпасы. До неё было метров триста. Ящики с патронами и снарядами аккуратно сложили в шесть штабелей. Вроде всё в порядке.
На востоке, в рисовых полях, на приличном удалении, началась ночная заваруха. Доносилась канонада, стрельба, крики. Похоже, как и днём, шли мелкие стычки, в масштабах роты, и что-то вроде лесной партизанской войны. Разрывы снарядов озаряли небо, вырывая из сгущавшейся темноты чёрные силуэты далёких холмов.
Наконец солнце утонуло за горизонтом. Я отложил винтовки и растянулся на пригорке. В ночном небе появилась луна, заливая своим светом окрестности. С гор на габатийской стороне задувал ветерок. Дожидаясь, когда доставят ужин, я закурил. Шёл уже девятый час, еду давно должны были принести. Неужели унтер забыл о своём обещании?
И тут я услышал голос жены.
– Где ты, дорогой?
– Тут. – Я вскочил и увидел спускавшуюся с вершины холма жену с перекинутой через руку корзинкой.
– Что ты здесь делаешь?
Жена присела рядом.
– Мне сказали, что у тебя ночная смена. Поужинать тебе принесла.
Унтер всё-таки до неё дозвонился.
– Вот молодец! Как только ты меня нашла? На поезде приехала?
– Да. – Она расстелила на земле клеёнку и стала раскладывать на ней содержимое корзинки. – Я на двоих принесла. И вино захватила.
– Вот это здорово!
Устроившись у подножия холма, мы приступили к трапезе.
– Здесь свежо. А где война? – поинтересовалась жена.
– Вон там. Видишь, где стреляют? И лес горит.
– Да? Как красиво. Ой, кто-то кричит. Неужели кого-то убили?
– Очень может быть. Можно ещё вина?
– Конечно, дорогой. Как ты сегодня поработал?
– Неплохо, – Я не стал рассказывать, что меня чуть не убили. Не привык мешать служебные дела с домашними, – Жареная рыба – пальчики оближешь. А такую лапшу я сто лет не ел. Эй! А это что? Почему здесь валяется? Кусок мяса, что ли?
– Ха-ха! Какое мясо? Я не приносила.
Я нагнулся. Это оказалось не мясо, а человеческое ухо. Видно, у какого-то несчастного пулей или снарядом оторвало. Я быстро забросил его подальше.
Прикончив бутылку вина, я порядком захмелел. Нехотя поднялся, взял винтовку.
– Ты куда? – спросила жена.
– Надо проверить склад боеприпасов – ответил я, направляясь к скале, – Сейчас вернусь.
– Будь осторожен!
Она всегда так говорила, провожая меня из дома. Но здесь не было ни машин, которые могли бы меня переехать, ни ям, куда бы я мог свалиться. Никакой опасности – ни с неба, ни под ногами. Конечно, о противнике забывать нельзя. Надо сохранять бдительность. Но мне же сказали, что этой ночью никаких вылазок не будет. Нечего волноваться. С этой утешительной мыслью я в хорошем настроении подошёл к скале. И тут что-то крепко ударило мне в затылок. В глазах заплясал ослепительный фейерверк ярко-красных искр, и я потерял сознание.
Очнулся я связанным. Меня примотали проволокой к ящику со снарядами. Какой-то человек прилаживал к штабелям боеприпасов взрыватели, соединённые с детонатором, который он установил метрах в ста. Было ясно, что это диверсант-габатиец. Он собирался взорвать склад и меня вместе с ним. Я хотел было заорать во всю глотку, позвать на помощь, но быстро закрыл рот. На крик обязательно прибежит жена. Диверсант схватит её и взорвёт нас обоих. Она не заслужила такой участи.
При всём том умирать не хотелось. Габатиец направился в мою сторону, и я стал умолять его:
– Прошу! Пожалуйста! Я не хочу умирать! Я не военный. Меня просто послали сюда ремонтировать винтовки. Не надо меня убивать!
– Извини, но я не могу тебя отпустить, – сказал габатиец. Я разглядел его хорошо в лунном свете – туповатый с виду, с вытянутым, как у ласки, лицом, в очках, – Ты ничего не почувствуешь. Всё кончится в долю секунды.
– Но я же не солдат. Я – японец! – Я выдал такую струю, что мои брюки надулись мочой как пузырь. – Сотрудник японской фирмы. Я солдат только на несколько часов!
– Ты… ты тоже японец?! – сказал он по-японски, подходя ближе. – Я работаю на фармацевтическую компанию, которая производит взрывчатку, – шепнул он мне на ухо. Потом ухмыльнулся и кивнул. – Но это ничего. Я ведь тоже солдат на несколько часов.
Ах-ах-ах!
– Можно, я куплю себе что-нибудь новенькое из одежды? – сказала моя жена, – В этом я уже два года хожу.
– Ну да, – кисло протянул я.
Мне самому был нужен новый костюм. Всё-таки я работал в фирме, и с практической точки зрения мой костюм важнее, чем новое платье для жены. Но скажи я так, всё опять кончилось бы ссорой. Наверняка. С предсказуемым результатом: жена, как всегда, победила бы с явным преимуществом. Упрекнула бы, что я мало зарабатываю. Что даже спустя пять лет после свадьбы мы не можем себе позволить завести ребёнка и по-прежнему снимаем квартиру. Мне бы досталось по полной за то, что я ни на что не способен, и рта не дали бы открыть в оправдание.
Я пытался сообразить, что ей ответить. В этот момент дверь распахнулась и на пороге возник какой-то тип средних лет.
– Ах-ах-ах! А вот и я! Вот и я! Вот и я! Меня зовут Танака! Танака, Танака! – Не церемонясь, он прошёл в комнату к обеденному столу, за которым мы сидели, онемев от изумления. – Новая одежда? Не может быть и речи. Вы не должны покупать новую одежду. Правда же? Вы не должны покупать новую одежду, мадам. Посмотрите, в чём ваш муж ходит. Костюм скоро в тряпку превратится. А ведь для него одежда важнее, чем для вас. Правда же, мадам? Но и с костюмом тоже можно подождать. Походите ещё в этом костюме. Ничего страшного. Вы оба должны подождать. Обязательно должны. Иначе никогда ничего не накопите. Разве я не прав?
Не зная, что сказать, я глазел на его физиономию, украшенную редкими усиками. Жена, с широко раскрытыми от удивления глазами, рассматривала его аккуратно подстриженные усики и тщательно вычищенный костюм.
Наконец я повернулся к жене:
– Ну же. Познакомь нас. Кто это такой?
Она в замешательстве посмотрела на меня:
– Что? Разве это не один из твоих друзей?
– Что-о? Хочешь сказать: ты его не знаешь?! – От удивления я привстал.
Жена тоже поднялась и обратилась к незнакомцу:
– Э-э… Позвольте спросить, что вы… э-э… что вы…
– Не беспокойтесь, не беспокойтесь, – громко проговорил он. – Меня зовут Танака! Танака! Танака!
Не успел я опомниться, как он схватил мою руку, крепко сжал и стал энергично трясти.
– Понимаю, понимаю. Вы меня не знаете. Понимаю, – Он плюхнулся на стул и представился: – Консультант по домашнему хозяйству. Направлен в ваш дом шестью местными банками. Меня зовут Танака!
– Ты вызывала кого-то? – спросил я жену.
– Нет, – Она покачала головой.
– Меня зовут Танака! Танака! Танака! – Обладатель усиков встал и устроился на стуле в другой позе – подогнув одну ногу под себя. Он всем видом показывал, что дело не терпит отлагательств, – Моё почтение, мадам, моё почтение, вы в банке, должно быть, поставили галочку в анкете, что вам нужен бесплатный консультант по домашнему хозяйству, не так ли?
– Ой, – ответила жена, рассеянно кивая, – Я подумала: ну, если бесплатно…
– Танака, Танака, Танака! – Усач стал торжествующе трясти ей руку, – Это я! Это я! – Он вдруг нахмурил брови, – Мадам! В финансовой ситуации, в которой сейчас находится ваша семья, я не могу согласиться с вашим намерением купить себе новую одежду. Чем вам не нравится этот превосходный наряд? Ага! Понимаю, что вы хотите сказать. Вы уже несколько лет ходите в одном и том же. Вещи не смотрятся, вышли из моды. Так? Но обновив свой гардероб, вы ничего не приобретёте. Вы же ещё молоды, красивы. Вам всё к лицу. Бог награждает молодость здоровьем и красотой, чтобы поощрять в людях бережливость. Вот пойдите сейчас и купите себе одежду. И в этом месяце вам нечего будет отложить на дом, на который вы копите. Или вы предпочитаете целый месяц питаться только раз в день? Способны вы на это? Способны?
– Вы правы. Конечно же вы правы, – Жена с унылым видом опустила голову, – Можно пока потерпеть.
Я рассмеялся в глубине души. Скажи я такое – она бы вскипела от злости. Но раз это сказал специалист, как можно с ним не согласиться! Глядя на жену, я удивлялся: какую же власть над женщиной имеют титулы и должности!
– Ну что же ты! Угости гостя чаем! – сказал я, энергично пожимая руку усатому консультанту, – Вы явились как раз вовремя. В самый раз! Ха-ха-ха!
– Да-да. Сейчас я приготовлю чай.
Только жена приподнялась с места, как консультант врезал кулаком по столу:
– Об этом не может быть и речи! Что вы приобретёте, подав мне чай? Его нужно предлагать только самым важным гостям. Чаёк нынче дорог. Хотите пить – пейте воду. Вы оба ещё слишком молоды, чтобы оценить вкус чая. Вода вам в самый раз.
– Совершенно верно, – поддержала его жена, и её глаза заблестели.
«Ну, если такое дело, – подумал я безучастно, – приглашать друзей в гости тоже порядочное расточительство».
– Может, посмотрите наши расходы, раз уж заглянули к нам? – предложила жена.
Наш гость тут же вскочил.
– Нет, мадам. Это невозможно. Ведь на мне все четырнадцать квартир в этом доме. Дай бог всех обойти. А что касается вас, то мне ситуация и без вашей бухгалтерии более-менее понятна. Можно даже не смотреть на расходы, – Говоря, он прошёл в прихожую, сунул ноги в туфли. Отворил дверь и одарил нас взглядом на прощание, – Главное – не будьте расточительны. Впрочем, если у вас появится склонность к расточительству, я обязательно вас предупрежу. Ха-ха-ха! – И был таков.
– Если он консультант по домашнему хозяйству, мог бы и посмотреть, как мы его ведём, – сказала жена, не совсем довольная результатами визита.
– Мне кажется, это говорит о его профессиональном уровне, – откликнулся я, – Ему достаточно взглянуть – и сразу всё понятно. Не нужно ни счетов, ни квитанций. Ничего. И потом, в нашем доме все семьи похожи и доход примерно одинаковый. Значит, и расходы по хозяйству примерно одинаковые.
– Ладно. В конце концов, специалист есть специалист, – подвела итог жена, серьёзно кивая головой.
С этого времени этот человек стал регулярно встречаться на нашем пути. Мы видели его не только у себя в доме, но и в соседнем супермаркете, куда жена ходила за покупками. Как-то раз он даже появился в ресторане недалеко от моей работы.
– Ах-ах-ах! А вот и я! Вот и я! Танака! – Он оглядел тарелки с едой, которую мне принесли на обед, и, не заботясь о том, слышат его посторонние или нет, объявил во весь голос: – Так я и думал. Почему вы не взяли обед из дома? Разве вы можете себе позволить питаться в первоклассных ресторанах?! Здесь всё так дорого!
– Извините, – Я отложил нож и вилку и склонил голову.
– Пусть жена с завтрашнего дня собирает вам поесть с собой. Я могу ей сказать лично, если хотите.
– Нет-нет. Я сам скажу.
– Ну а сейчас ничего не поделаешь. Раз уж вы сделали заказ… Ешьте, – раздражённо бросил он через плечо, возвращаясь на своё место в глубине зала.
Я покончил с обедом без всякого удовольствия. Выходя из ресторана, вытянул шею, чтобы взглянуть на столик, за которым устроился наш усатый консультант. Он сидел один и поглощал кусок жареного мяса. Без сомнения, это был самый дорогой бифштекс, который готовили в этом ресторане.
– Я сегодня опять встретила Танаку в супермаркете, – с раздражением сообщила мне в тот день за ужином жена. – Хотела купить немного мяса, а он говорит: берите картофельные крокеты. Во весь голос, перед всеми соседями. Я чуть со стыда не сгорела!
– Кстати, – поколебавшись, начал я. – Завтра вечером у нас встреча одноклассников. Собирают по две тысячи иен. В прошлом году я не ходил. Если и в этот раз не появлюсь, бог знает, что обо мне начнут говорить.
В неудачники запишут. Наверняка. Кто на такие встречи не ходит? У кого жизнь не сложилась.
– Ага! Встреча выпускников, – улыбнулась жена, – Интересно, что об этом скажет Танака?
– Но уже восемь часов. Вряд ли он узнает об этом мероприятии. К тому же я запер дверь. Как он войдёт?
– Ах-ах-ах! А вот и я! Вот и я! Вот и я! Танака, Танака! – Из раздвижной двери на веранде возник усатый консультант.
Я тихо застонал.
– Что вы такое говорите? Что вы говорите? Встреча одноклассников? – Он вошёл и подсел к нам за кухонный стол. – Не может быть и речи! Скажите мне, что произойдёт, если вы не пойдёте? Мир рухнет? Какая разница, что они будут болтать за вашей спиной? У всех за спиной шепчутся! Не вы один такой. Вы же обо мне тоже сейчас говорили, – Незваный гость подкрутил свои усики.
– Да нет. Мы просто…
– Ладно. Не обращайте внимания. Это не важно. Вы сами-то как считаете? Можно идти на эту встречу? Материальное положение позволяет? Разумеется, нет. Но вы всё равно хотите идти. Это тщеславие. А тщеславие – главный враг бережливости. Кто-то может иметь чуточку тщеславия. Но не вы.
Я попробовал возразить:
– Получается, уж и отдохнуть нельзя?
Усач категорически тряхнул головой:
– Нет. Потому что это не отдых. Ну выпьете стакан, выпьете второй. Какое удовольствие пить на такой вечеринке? Ровным счётом никакого. Только устанете, и больше ничего. А увидев, как ловко устроились по жизни одноклассники, почувствуете раздражение и обиду. Захочется ещё выпить. Разве я не прав?
Да, именно так и получится. Я тихо опустил голову.
– Всё понятно. Никуда я не пойду. – Стало так грустно, что я чуть не заплакал.
Жена не скрывала облегчения.
– О, боже мой! Опять роскошествуете, – Консультант округлившимися глазами уставился на наш стол, – Крокетов вам мало. К ним ещё морской ёж, овощи в маринаде, лук, целых три бутылочки приправ. Я не хочу сказать, что это совсем уж лишнее. Проблема в другом: всё это второстепенные продукты. Они малопитательны. Их потребление побуждает людей есть больше риса. А как вы знаете, слишком много риса есть вредно. Ну вот! Так я и думал! Сколько же вы риса наварили! – воскликнул он, заглянув в кастрюлю.
Жена залилась краской и поникла головой.
– Извините. Я только хотела, чтобы наш бедный стол выглядел побогаче, – сказала она, и слеза скатилась у неё по щеке.
Мне стало так тошно, что не описать. Отложив палочки, я повернулся к Танаке.
– Вас послушать – так мы прямо-таки нищие, – заметил я саркастически, – Не очень-то мне это нравится!
Но он моего сарказма не понял:
– Что? Я делаю из вас нищих? – Он опять поднялся со стула и встал на него одним коленом, – Хотите сказать, что не считаете себя нищими? Сильно ошибаетесь. Вы нищие. Сарариманы [6]6
Сарариман ( искаж.от англ.salaryman) – в буквальном переводе: «человек, живущий на зарплату». Представитель многочисленной армии японских «белых воротничков» – сотрудников частных компаний. В Японии слово «сарариман» ассоциируется с понятием «средний класс».
[Закрыть]сейчас самый низший в Японии класс. Это факт, который отрицать нельзя. Продавцы бананов в ночных супермаркетах, квалифицированные рабочие зарабатывают больше сарариманов. Даже попрошайки и те в день больше имеют, хотя они на жизнь не откладывают. Вы должны отдавать себе в этом отчёт. Среди сарариманов много неудачников. А всё почему? Потому что считают себя элитой. А успеха в жизни добиваются те, кто быстро избавляется от комплекса превосходства. Скромные сарариманы знают, что они нищие, хотя вслух об этом и не говорят.
– Несчастные мы люди! – захныкала жена.
– С чего вы пришли к такому выводу, мадам? Вы не должны так думать, – продолжал усатый консультант, – Если человек нищий, это доказывает, что он лишён пороков. Сарариманы из своих скудных доходов копят, чтобы купить жильё, заплатить за образование детей, обеспечить старость, и таким образом помогают национальной экономике, приносят процветание Японии. Стыдиться абсолютно нечего, мадам.
Покосившись на жизнерадостно распинавшегося усача, я возразил:
– Куда уж вам понять, как нам тяжело! Сами-то на обед королевские бифштексы едите. За три с половиной тысячи.
Его глаза расширились.
– Как вы можете такое говорить? Как вы можете?! О, какой же вы мелкий человек! Подглядывать, что человек ест, завидовать! Когда вы поддались таким грязным мыслям? Вы должны их стыдиться куда больше, чем бедности. Печально. Очень печально. – Он поднял глаза к потолку, и у него потекли слёзы, – Как бедность угнетает разум! Воистину сущность людская зависит от хлеба насущного. Увы, увы! Неужели жизнь в бедности так уродует сердца?
Я сам себе стал противен и тоже заплакал – такое глубокое раскаяние меня охватило.
– Я не это имел в виду, – оправдывался я, – Я совсем другое хотел сказать. О боже! Какой позор! – Я повалился на стол, обхватил голову руками и затрясся в рыданиях.
– Дорогой! Дорогой! – Жена подскочила, обняла меня сзади и тоже заревела в полный голос.
Усатый консультант, заливавшийся слезами вместе с нами, как ребёнок, вдруг прервал вопли и причитания и уставился на меня налитыми кровью глазами.
– Пожалуйста, помогите мне. Я стараюсь сделать для вас всё возможное. И не только для вас – для всех, кто живёт в этом доме. Некоторые очень стараются. Становятся скромнее, бережливее. К примеру, ваши соседи – семья Хамагути. Они не стали покупать новый телевизор, отказались от новой стиральной машины. Упорно гнули свою линию и накопили пятнадцать миллионов иен.
– Что? Пятнадцать миллионов?! – Глаза жены заблестели.
– Именно так, мадам. Осталось немного, и цель достигнута – можно будет купить новое жильё! А им ведь ещё только по сорок восемь. Какая замечательная пара! И всё потому, что меня слушали. Экономили на чём можно и откладывали. Вот и вы должны стараться изо всех сил, – Консультант одновременно похлопал нас обоих по плечу.
– Хорошо, – ответили мы, как школьники, послушно кивая.
– В трудную минуту, когда вам будет тяжело, я приду и разделю ваши слёзы, – заявил он, доставая чистый белый платок и вытирая щёки.
– Спасибо! – Наши голоса слились в один, – Мы будем ещё экономнее, чтобы накопить побольше.
С того дня консультант стал навещать нас всё чаще. Стоило захотеть чего-нибудь вкусненького и принести домой, например, сасими из окуня, как он обязательно возникал у нашего обеденного стола и возмущённо жёг нас глазами. Иногда он даже отнимал у нас еду и лупил меня по спине шлангом от стиральной машины. И как бы мы ни запирали входную дверь и веранду, он всё равно как-то умудрялся просачиваться в дом.
– Ах-ах-ах! А вот и я! Вот и я! Вот и я! Танака, Танака, Танака!
Иногда он появлялся из соседней комнаты, куда никак нельзя было проникнуть. В спальне выходил из встроенного шкафа. Должно быть, пролезал через чердак. Стоило мне прибить гвоздями доски на потолке, как в следующий раз он вышел из туалета.
Как-то утром в электричке по дороге на работу я встретил нашего соседа Хамагути и спросил, когда он планирует обзавестись новым жильём.
– Понимаете, сколько бы мы ни откладывали, недвижимость всё равно дорожает быстрее, – ответил он; я почувствовал, что человек на грани, – За небольшой домик надо выложить двадцать пять миллионов. Всё бы ничего, если бы зарплата росла теми же темпами. Но Танака-сан призывает нас экономить ещё больше. Теперь я уже не могу угостить выпивкой подчинённых. А я всё-таки главный клерк. Это сказывается на работе. Начальство меня не любит, потому что я никогда не делаю подношений. Так что место начальника отдела мне не светит. Вообще не знаю, зачем мы копим.
Я и сам начал думать так же. Какой смысл копить, если жильё дорожает быстрее, чем подрастают наши сбережения?!
Как-то раз, когда мы ложились спать, жена с упрёком посмотрела на меня:
– В последнее время ты совсем не обращаешь на меня внимания.
– Прости, и правда. Жаль… так получается… – Мне и в самом деле было жаль. – Я так мало ем. Устаю очень.
– Не в этом дело. Ты изменился, – Она расплакалась, – Когда мы учились, стали жить вместе, ты меня любил, – (У нас с женой был студенческий роман – мы поженились ещё в университете.) – Денег тогда ни на что не хватало. Ели одну лапшу. Но зато почти все ночи были наши. Ты меня больше не любишь. Я стала старая уродка. Я тебе больше не нужна.
– Ну что ты! Откуда ты это взяла? – запротестовал я, быстро обнимая её, – Ты очень красивая. Замечательная.
Жена прижалась ко мне всем телом.
– Скажи это ещё раз! Скажи!
– Очень красивая. Замечательная.
– О-о, мой дорогой! Милый!
– Ах-ах-ах! А вот и я! Вот и я! Вот и я! Танака, Танака, Танака!
Консультант спустился с чердака, как только мы приступили к делу. Я охнул. Жена подо мной в отчаянии застонала.
– Бог мой, бог мой! Что это значит? Зачем? Что же вы прилипли друг к другу! – Он присел на корточки возле кровати и заглянул к нам под одеяло. – Вы не должны этого делать, мадам. Ни в коем случае. Ваш супруг устал. Дайте ему отдохнуть. Для мужчины, в отличие от женщины, половой акт – очень тяжёлая работа. То же самое, что пробежать два километра. Кроме того, одна эякуляция – это от одного до шести кубических сантиметров семени. В этом объёме содержится огромное количество питательных веществ, а именно: белка, глюкозы, кальция. Разве вас не волнует, что супруг, который весь день почти ничего не ест, тратит столько энергии? Мадам! О боже, о боже, о боже! Посмотрите, как он вспотел. Какое расточительство! Это обязательно отразится завтра на его работе. Не забудьте, ему ещё в переполненной электричке добираться. Вы что, не знаете, сколько нужно сил на всё это? О боже, о боже, о боже! Ну что же вы никак не расцепитесь? Отодвиньтесь от жены немедленно. Секс для низших классов – всё равно что яд. Вы должны отказаться от таких расточительных удовольствий. О боже! Никак не расстанетесь! Ну же, быстренько, быстренько. Расцепитесь, пожалуйста. Расцепитесь.
Жена разрыдалась.
Я всё ещё лежал на ней, свесив голову. Но моё терпение лопнуло. Я вскочил и заорал на усатого консультанта:
– Какого чёрта?!! Ты что себе позволяешь?!! Гнусьняк!!! Скотина усатая!!!
Но дальше меня как заклинило. Из-за усталости и недоедания мозги плохо работали; то, что я разозлился, тоже не помогло. Я чувствовал себя полным ничтожеством, от осознания этого из глаз покатились крупные слёзы.
– И-и… или вы хотите отнять у нищих последнее удовольствие? – жалко добавил я.
Консультант сначала отскочил, испугавшись моего свирепого рыка, потом присел, подогнув под себя одну ногу. Он глядел на меня красными от слёз глазами.
– Пожалуйста, давайте сотрудничать, – сдерживая эмоции, предложил он.
– Сотрудничать?! Ты к нам уже под одеяло залез! Извращенец! Кто тебя звал шпионить за нами в постели?! Да я тебя убью! – И я подался вперёд, чтобы вцепиться в него.
– Минуточку. Танака, Танака, Танака! – Он держал руки за спиной, словами сдерживая мой наступательный порыв.
Танака, Танака… Эти слова оказывали на меня гипнотическое воздействие. Силы вдруг разом покинули меня, и я тяжело опустился на пол там, где стоял.
– Если надо так мучиться, я вообще не буду ничего копить, – сказал я, – Лучше потратить всё до последней иены. В конце концов, сколько ни копи, всё равно за ценами не угонишься.
Услышав эти слова, консультант с криком вскочил на ноги.
– Нельзя так говорить! Я боялся, что рано или поздно от вас это услышу. Вот почему всё дорожает – из-за полуотчаявшихся сарариманов, думающих, что они никогда не смогут обзавестись крышей над головой! Они разбазаривают свои скудные доходы, гонятся за модой. Их потребительская лихорадка и ведёт к росту цен, развращает крупные корпорации! Корень всех бед – в безрассудной роскоши, в отчаянной жажде вещей, в люмпенском тщеславии этих самых сарариманов! Неужели вы хотите опуститься до этого уровня?
«Он говорит как правительственный чиновник», – подумал я рассеянно, но спорить с ним не было сил. Энергии на сопротивление не осталось. Даже слушал его я с большим трудом.
Консультант распекал меня добрых полчаса, пока наконец не объявил:
– Ну, уже поздно. Отдыхайте, поспите, подготовьтесь к новому рабочему дню. И больше ни о чём не думайте. Договорились?
Жена, слушавшая его лекцию лёжа под одеялом, уже беззаботно похрапывала во сне.
Консультант убрался туда, откуда появился, – на чердак. Я представил, как он ползёт по доскам, подглядывая за каждой квартирой, чтобы, не дай бог, кто-нибудь из его клиентов не занялся любовью.
С тех пор жена больше не пробовала разбудить во мне страсть. Будто тот случай её чему-то научил. Просто стала тихо засыпать. Хотя очень может быть, что она не подавила в себе желание, а нашла какой-то иной способ его удовлетворять. Жена не была истеричкой, но теперь в её глазах появился блеск, выражавший полное удовлетворение. Возможно, её удовлетворял кто-то другой. Может быть, мне показалось – чувство голода туманило зрение, – но пару раз, когда я возвращался домой с работы без предупреждения, видел, как жена и усатый консультант торопливо отодвигались друг от друга. Не исключено, что между ними что-то было, но разбираться с женой не хотелось. Даже если бы я уличил её в измене – с этим типом или с кем-то другим, – у меня уже не оставалось сил сердиться на неё. Оставалось делать вид, что я ничего не замечаю. День за днём из меня уходили силы – ведь питался я кое-как. Я даже начал быстро утрачивать способность думать, схватывать ситуацию, оценивать, как она будет развиваться.
