Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Ясмина Реза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

МУЖЧИНА. Ту книгу, что вы держите в руках, случилось так, что я ее тоже прочел –

ЖЕНЩИНА. Вот как?…

МУЖЧИНА. Вам нравится?

ЖЕНЩИНА. Могу ли я ответить столь же неприкрыто?

Я с этим автором соприкасаюсь вот уже некоторое время…

МУЖЧИНА. Вы тоже.

ЖЕНЩИНА. Вы тоже?

МУЖЧИНА. Вот уже некоторое время. Да.

Что вы прочли?

ЖЕНЩИНА. … «Прохожий среди многих»… Маленький сборничек коротеньких историй, название забыла… «Ремарка» и «Походка бедняка»…

МУЖЧИНА. А вам понравилась «Походка бедняка»?

ЖЕНЩИНА. Да… На мой взгляд наиболее волнующе. А вам?

МУЖЧИНА. … Помню, что это было близкое мне произведение.

ЖЕНЩИНА. Да, я сказала бы то же. Произведение близкое. Очевидное. И наверное очевидное для того, кто его написал.

МУЖЧИНА. Это возможно.

Но нельзя писать все время в такой манере.

ЖЕНЩИНА. Нет. Разумеется.

МУЖЧИНА. Обнажиться можно только один раз.

ЖЕНЩИНА. Разумеется.

(пауза)

МУЖЧИНА. Вы не хотите мне рассказать об этой книге?

ЖЕНЩИНА. Могу ли я рассказывать, не дочитав?

МУЖЧИНА. Да. Конец, как вы знаете, не имеет значения.

ЖЕНЩИНА. Ну что ж… Книга рассказывает мне то же самое, что и эта фотография Праги над вами… Она дает мне, в который раз, почувствовать ностальгию по тому, чего не происходит. И ностальгию по тому, что могло быть.

Говорит ли она о чем-нибудь еще?

МУЖЧИНА. Вы не находите, что это повторение раздражает?

ЖЕНЩИНА. Да, нахожу. Я не могу читать, не раздражаясь. Это глубоко раздражающий писатель.

МУЖЧИНА. Вот как.

ЖЕНЩИНА. Но вы ведь тоже раздражены.

МУЖЧИНА. Да, да, я раздражен. Ужасно раздражен.

Вы едете во Франкфурт?

ЖЕНЩИНА. Да.

(пауза)

МУЖЧИНА. Это писатель раздражающий и на мой взгляд второстепенный.

И зря вы им заинтересовались.

ЖЕНЩИНА. Раздражающий – да. Второстепенный – нет.

Ведь раздражает то, что любишь.

МУЖЧИНА. Он – мелкий эгоцентричный ковыряльщик, не смогший сделать ни одно мгновенье подобным вечности, что есть отличительное качество поэтов, он говорил о смерти лишь в манере светской, хихикая, как жалкая юла, он ненавидит якобы число и массу, но он не смог сказать о людском горе, да и о грусти смог сказать лишь о своей, зато с каким неистовым постоянством! В одной элегии у Борхеса есть фраза, он ей завидует, «С другой стороны двери, говорит Борхес, человек, созданный из любви, из времени и одиночества только что оплакал в Буэнос-Айресе все сущее». Все сущее Полю Парски оплакать не удалось, видите ли.

(молчание)

ЖЕНЩИНА. Месье, я нахожу вас ужасно несправедливым. Но я не думаю, что вы откровенны, поскольку вы все это говорите с высокомерием, говорящем об обратном.

В «Ремарке» он замечает в метро женщину средних лет, толстуху в косынке и грубом пальто. Она рыдает, прижавшись лицом к жестокой белой плиточной стене, а рядом с ней афиша «Холидей он айс».

Она в домашних туфлях и в гольфах на раздувшихся икрах.

Он пишет о ее ногах, о мягких тапках, о блеклой коже между гольфами и пальто и через это о всей ее жизни, всей жизни целиком в пяти строках…

А в другой книге он рассказывает, как видит из окна своего деда, тот обходит вокруг дома и удаляется детской походкой, и прижимает к груди анализы для врача. А в «Человеке случая» вот, кстати, та женщина, которая обедает одна каждое воскресенье в «Синих Волнах» в Ройане, вся размалеванная, волосы крашенные, в розовом платье, над ней все потешаются и смеются, но вы ведь пишете о ней… что она – сама доброта… Над всеми этими вещами и еще многими рассказанными вами, господин Парски, я плакала…

И у вас нет права на горечь.

Когда читаешь вас, то тысячи мгновений подобны вечности. И если надо, чтобы я оказалась достойной дьявола, приведшего меня в это купе, то я должна признаться в том, что вы мне всегда нравились безумно и что я – не в этой жизни, чтобы вас не смущать – полетела бы с радостью на любое безумство вместе с вами…

(Он смеется)

РАЗГОВОРЫ ПОСЛЕ ПОГРЕБЕНИЯ

Персонажи

Натан, сорок восемь лет

Эдит, сорок пять лет

Алекс, сорок три года. Брат Натана и Эдит.

Пьер, шетьдесят пять лет. Их дядя, брат матери.

Жюльенa, пятьдесят четыре года, его жена.

Элиза, тридцать пять лет. Бывшая любовница Алекса.

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ

Имение в Луарэ.

Никакого реализма.

Открытое единое пространство.

Лес, лужайка, дом обозначаются условно и последовательно.

"Затемнения" между сценами должны быть как можно короче.

1

Полдень.

Под кронами деревьев в полном молчании мужчина засыпает землей гроб отца. Затем отходит.

Натан, Эдит и Алекс стоят неподвижно. В некотором отдалении стоит Элиза.

Натан вынимает из кармана бумагу и громко зачитывает:

НАТАН "Когда умерла моя мать, мне было шесть лет. Она поднималась по лестнице со своим чемоданом, я как сейчас помню чемодан, который волочится по каменным ступеням. Когда ушел мой отец, мне было одиннадцать лет, была война… Я оказался совершенно один в этом мире, я был так одинок и так внезапно повзрослел, что мне явился Дьявол… Я воспринял его как стратегическое подкрепление, как некий оплот, как крепость, где мне удалось укрыться. С того самого дня, и уже навсегда, я вступил в жизнь, безупречным и холодным, с головы до ног ощетинившись шипами. Своего воображаемого сына я нарек Натаном. Ради тебя, Натан, ради тебя, мой чудесный отпрыск, прошу Небо, послать мне не слишком скорую смерть. Симон Вейнбер, 1928."

Папе тогда было 20 лет.

Затемнение.

Терраса, расположенная на одном уровне с домом, стол. Садовые стулья.

Алекс и Натан стоят.

НАТАН. Откуда ты?

АЛЕКС. Из своей комнаты.

НАТАН. Я звал тебя, ты не отвечал.

АЛЕКС. Она уехала?

НАТАН. Я не знаю.

АЛЕКС. Кто ей сказал?

НАТАН. Не знаю…

АЛЕКС. Ты.

НАТАН. Нет.

Входит Эдит.

ЭДИТ. Это я… это я ей сказала.

АЛЕКС. Ты сказала, чтоб она приехала?

ЭДИТ. Нет. (после паузы) Какое это имеет значение?

АЛЕКС. Она уехала?

ЭДИТ. Нет.

АЛЕКС. Скажи ей, чтоб убиралась.

ЭДИТ. Перестань.

АЛЕКС. Скажи ей, чтоб убиралась. Пожалуйста.

Пауза.

ЭДИТ. Хотите, кофе сделаю?

АЛЕКС. Это как-то неприлично!

ЭДИТ. Слушай, Алекс, тебе не кажется, что сейчас неподходящий момент…

НАТАН. Оставь его…

ЭДИТ. Ты же знаешь, они виделись, она приезжала сюда даже без твоего ведома.

АЛЕКС. Ну и что?

ЭДИТ. Я просто хочу сказать, в том, что она сейчас здесь, нет ничего особенного…

АЛЕКС. Потому что ты, если водишь с кем-то знакомство, непременно идешь на его похороны! Ты должно быть всю жизнь проводишь на похоронах, бедняжка!

НАТАН. Сделаешь кофе, Эдит?

ЭДИТ. Да…

АЛЕКС. Оставь. Я сам пойду. (Уходя) На самом деле я сам ненормальный.

НАТАН. Твое поведение ненормально.

Алекс смотрит на Натана, затем выходит. Эдит садится.

Молчание.

Входит Элиза.

ЭДИТ. Садись… Иди садись…

ЭЛИЗА. Нет, я не останусь, спасибо… Я только хотела попрощаться с вами… До свидания, Эдит… (Они целуются) До свидания, Натан…

Подходит к нему, после некоторого колебания протягивает руку. Она поворачивается, чтоб уйти.

НАТАН. Элиза…

ЭЛИЗА. Что?

НАТАН. Побудь немного…

ЭДИТ. Алекс пошел делать кофе, побудь немного…

ЭЛИЗА. Он сейчас придет…

Пауза.

НАТАН. Где мой дядя?

ЭЛИЗА. Пошел прогуляться с женой.

НАТАН. Ты ее знала раньше?

ЭЛИЗА. Нет.

НАТАН. Садись.

ЭЛИЗА. Да нет…

НАТАН. А если я сяду, тогда ты сядешь?

ЭЛИЗА. Нет…

Слышится голос Алекса: Эдит, где фильтры?

ЭДИТ. Над раковиной…

Она встает и выходит. Молчание.

НАТАН. Ты постриглась.

ЭЛИЗА. Да… Уже давно.

НАТАН. Тебе хорошо…

ЭЛИЗА. Ты так считаешь?

НАТАН. Да.

ЭЛИЗА. Мне нужно ехать…

Пауза.

НАТАН. До свидания.

ЭЛИЗА. До свидания…

Она уже поворачивается чтоб уйти, потом возвращается.

ЭЛИЗА(очень быстро) Натан, я думаю, мы больше никогда не увидимся, мне надо кое-что сказать тебе…Все эти годы я думала только об одном: увидеть тебя снова, это было как наваждение, снова увидеть тебя, смотреть на тебя, слышать твой голос…Ты преследовал меня повсюду, я была неспособна полюбить кого бы то ни было…

Она поворачивается и быстро выходит. Натан остается один.

Затемнение.

Та же сцена, то же освещение. Натан один.

Входит Эдит с кофейными чашками.

ЭДИТ. Она ушла?

НАТАН. Да.

Она ставит чашки на стол.

ЭДИТ. Только что Жан звонил. Я хотела было позвать его завтра на обед, а потом подумала что… В общем я не так уж хочу его видеть, не то чтобы именно его… Его посылают в Лондон.

НАТАН. Он доволен?

ЭДИТ. Думаю, да. (Улыбается) Он сообщил мне это зловещим голосом…

Натан улыбается.

ЭДИТ. Тебе не жарко? Не знаю почему, но мне жарко… (Снимает кофту)

Будто сентябрь на дворе… Она правильно сделала, что ушла.

Входит Алекс с кофейником.

АЛЕКС. Он некрепкий, я выскреб остатки со дна банки.

НАТАН. А в кладовке в шкафу?

АЛЕКС. Там я не смотрел.

ЭДИТ. Первый раз вижу, как ты готовишь кофе.

АЛЕКС. А как ты думала я живу?

ЭДИТ. Я ведь не сказала, что ты не умеешь. Ты все понимаешь в отрицательном смысле.

АЛЕКС. Я не понимаю это в отрицательном смысле, что я такого сказал?

Просто для тебя это такое открытие, что я умею варить кофе, любой идиот может сварить кофе, подумаешь, какой героизм… Ты еще в кухне меня спросила, умею ли я делать кофе!

ЭДИТ(взволнованно) Я не спрашивала у тебя, умеешь ли ты, я спросила, не нужно ли тебе помочь.

АЛЕКС. Это одно и то же.

НАТАН (пока Алекс разливает кофе) Это моча, а не кофе.

Алекс пробует и с отвращением отставляет чашку.

АЛЕКС. Что они там делают втроем?

НАТАН. Пьер с женой прогуливаются. Элиза уехала.

АЛЕКС. Ты видел ее?

НАТАН. Она зашла попрощаться с нами.

АЛЕКС. Это вы попросили ее уехать?

НАТАН. Нет.

Молчание. Алекс встает и делает несколько шагов.

АЛЕКС. Надо бы прополоть огород, он зарос крапивой. (Обращаясь к Эдит)

Секатор есть?

ЭДИТ. Ты хочешь полоть огород секатором?!

АЛЕКС. Я не могу смотреть на этот лес и не думать о том, что под ним задыхается папа… Это просто безумие – похоронить его здесь… А на вас это не давит? Я представляю его голову, ноздри, забитые землей, и это глухое пение птиц…

ЭДИТ. Перестань…

НАТАН. Секатор в гараже, на столе…

АЛЕКС (Оборачиваясь к Эдит) Я хочу собрать чертополох. Вот зачем мне секатор.

ЭДИТ. Ты помнишь букеты чертополоха?

НАТАН. Он помнит.

ЭДИТ. Сейчас не сезон… Что сделать на ужин? Ничего нет. Банка тунца, рис…

НАТАН. Ну и хорошо.

ЭДИТ. Ты думаешь, они сегодня останутся?

НАТАН. Понятия не имею.

ЭДИТ. Она такая утомительная…

НАТАН. Она забавная, живая..

ЭДИТ. Ты считаешь?

НАТАН. Да… Мне она нравится.

Пауза.

ЭДИТ. Помоги мне, Натан.

Затемнение.

3

Деревенская дорога. По ней идут Пьер и Жюльена. Она сняла пальто и повесила на руку.

ЖЮЛЬЕНА. Если бы я знала, что будет так тепло, одела бы габардиновый плащ… Согласись, что погода в ноябре непредсказуема! Как бы то ни было, незачем было одеваться в черное, это смешно, я одна в черном. Что будем делать вечером? Как по-твоему, останемся ужинать?

ПЬЕР. По-моему не слишком удобно навязывать свое присутствие.

ЖЮЛЬЕНА. Ты считаешь, что способен сегодня ночью проделать обратный путь? Честно говоря, по – моему можно остаться переночевать.

ПЬЕР. Посмотрим.

ЖЮЛЬЕНА. Какой же унылый здесь пейзаж! Ничего общего с Нормандией. А она хорошенькая, эта Элиза. Правда?

ПЬЕР. Слишком плоская.

ЖЮЛЬЕНА. Да, плоская. Это модно. Постой. Ты видишь, это ужасно, стоит мне пройти пятьдесят метров, я задыхаюсь.

ПЬЕР. Ты не делаешь зарядку, так что это нормально.

ЖЮЛЬЕНА. Нет, нет, это более серьезно, у меня что-то с сердцем, я уверена. На, пощупай… Да не так! (Смешок) Пьер, послушай, прямо на дороге!

ПЬЕР(просовывая руку под кофту) Сколько же на тебе всего надето!?

ЖЮЛЬЕНА. Три слоя, не считая пальто. Прямо перед выходом я еще поддела шерстяную майку.

ПЬЕР. Ты же во всем этом просто задыхаешься!

ЖЮЛЬЕНА. Я задыхаюсь. Это из-за шерстяной майки мне так душно.

ПЬЕР. Сними ее.

ЖЮЛЬЕНА. Где? Прямо здесь?!

ПЬЕР. Найдем какое-нибудь деревце…

ЖЮЛЬЕНА. Ты видишь здесь деревце?

ПЬЕР. Если ты смелая, сними ее в кукурузном поле, а я пока послежу за дорогой.

ЖЮЛЬЕНА. А если меня заметит какой-нибудь крестьянин?

ПЬЕР. Никого нет.

ЖЮЛЬЕНА. Ты крестьян не знаешь, однажды Николя шел через поле, уж не знаю, что там росло, и кто-то преследовал его на тракторе! Все будет нормально, все будет нормально, не беспокойся.

ПЬЕР. Давай вернемся, ты там ее снимешь. Сними хоть свитер.

ЖЮЛЬЕНА. Ты думаешь?… Ой нет, видишь, рукам холодно. Нет, нет, это из-за белья…

Они поворачивают.

ЖЮЛЬЕНА. Он был женат на этой девушке?

ПЬЕР. Кто?

ЖЮЛЬЕНА. Алекс.

ПЬЕР. Нет.

ЖЮЛЬЕНА. Забавно, что никто из всех троих так и не женился.

ПЬЕР. Да

ЖЮЛЬЕНА. Особенно странно для людей их поколения. Это нетипично.

ПЬЕР. Я женился на тебе в шестьдесят три года.

ЖЮЛЬЕНА. Ты – не пример. Ну-ка, посмотри, не она ли это там?

Пьер надевает очки.

ПЬЕРО-о!

ЖЮЛЬЕНА. Что она там делает?

ПЬЕР. Похоже, машина сломалась.

Они идут навстречу Элизе.

4

Место захоронения отца.

Появляется Алекс. В одной руке у него секатор, в другой – три сухих пожухших стебля чертополоха. Он долго смотрит на землю. Затем садится на корточки.

Пауза.

АЛЕКС. Папа, послушай меня. Ты вынужден меня выслушать, твои ноздри заполнены землей, ты не можешь заорать. Теперь я ору один, я только и делаю, что ору. Когда я смотрю на себя, мне кажется, что я старичок. Я ору, суечусь как шавка, что-то сжимает мне губы. Когда мне было двенадцать лет, ты дал мне пощечину, потому что я ел куриную ногу одной рукой. Ты не предупредил меня, не сказал даже «Ешь двумя руками», сразу ударил. Никто и бровью не повел. А я поднялся в свою комнату и плакал там как дурак. Пришел Натан – правда он пришел, когда уже закончил есть – он сказал «Он такой, потому что мама умерла», а я ответил: «Оставь меня в покое, пусть он тоже сдохнет…»

Появляется Пьер. Он молча останавливается в нескольких метрах.

АЛЕКС. Ты здесь?

ПЬЕР. Извини…

АЛЕКС. Ты тоже пришел навестить?

ПЬЕР. Знаешь, я повинуюсь своим старым ногам. Они тянут меня, и я следую за ними.

Пауза.

ПЬЕРА чертополох для него?

АЛЕКС. Нет.

ПЬЕР. Это мне напомнило твою мать. Она делала замечательные букеты из чертополоха. Летом.

АЛЕКС. Да.

ПЬЕР. Мне жаль, что они не рядом похоронены.

АЛЕКС. Он захотел здесь.

ПЬЕР Я знаю.

АЛЕКС Самая что ни на есть эгоистическая затея.

ПЬЕР. Имение большое, тебе не обязательно сюда заходить.

Пьер садится на пенек.

ПЬЕР. Я могу остаться, или мне лучше уйти?

АЛЕКС. Нет. Останься.

ПЬЕР. Тебе сейчас сколько лет?

АЛЕКС. Сорок три года.

ПЬЕР. Сорок три… Я видел, как ты родился, а тебе уже сорок три года… В твоем возрасте мне казалось, что все уже позади, все кончено, завершено…Что-то вроде истлевшего рая.

АЛЕКС. А сейчас нет?

ПЬЕР. Нет!… Нет, нет, сейчас нет…

АЛЕКС. Сколько мне тогда было лет?

ПЬЕР. Когда мне было, сколько тебе сейчас? Тебе было около двадцати…

АЛЕКС. Ты жил в Нью-Йорке…

ПЬЕР. В Бостоне… Я был безумно влюблен в одну американку. (Смеется)…Меня всего распирало от желания, аж подбрасывало!

Алекс улыбается.

АЛЕКС. Я помню Американку.

ПЬЕР. Ты ее знал?!

АЛЕКС. Нет, но это же было семейное предание – "Американка", "Американочка" Пьера.

ПЬЕР. Ты только подумай! Это длилось шесть месяцев, а через шесть месяцев она уехала во Флориду с одним предпринимателем, производившим зубную пасту,

АЛЕКС. Но ты ведь больше прожил в Штатах.

ПЬЕР. Три года… Но без Американки! Были и другие, но эта была особый случай…

Небольшая пауза.

АЛЕКС. Как ты объясняешь то, что мой отец никогда больше не женился?

ПЬЕРУ него уже было трое детей, зачем же по-твоему ему надо было снова жениться?

АЛЕКСУ него были романы?

ПЬЕР. Я об этом ничего не знаю. Возможно… (После паузы) Может быть с Мадам Натти.

АЛЕКС. С Мадам Натти? С педикюршей?

ПЬЕРУ меня нет никаких доказательств… Бедный, если б он меня слышал!

АЛЕКС. Мадам Натти!

ПЬЕР. Она была очень мила, прелестное треугольное личико. Натан тоже подозревал.

АЛЕКС. Ах так?!

ПЬЕР. Конечно же мы ошибались.

АЛЕКС. Мадам Натти…

ПЬЕР. Знаешь, твой отец не был слишком… в общем это не было его главной заботой. Когда умерла Лиля, ему было столько, сколько тебе сейчас, я не знал его в молодости, но впоследствии он всегда производил на меня впечатление аскета.

АЛЕКС. Который вызывал педикюршу.

ПЬЕР. Да нет!… Хотя может быть. Я надеюсь!

Оба рассматривают свеженасыпанную землю. Пауза.

ПЬЕР. Знаешь, в минуты печали – тебе покажется это смешным – мне вспоминаются слова поэтов… глупо, да?

АЛЕКС. Нет…

ПЬЕР. Да нет, глупо…

Пауза.

АЛЕКС. Знаешь, что пожалуй самое необъяснимое?… Мне хочется просить у него прощения… Когда он болел, я садился к нему на кровать, но не мог найти нужных слов, однажды я хотел взять его за руку, но в этот момент он пошевелился, чтоб поправить простыню или одеяло… и я не взял его за руку…Он сказал: Как твоя критика, продвигается??" «Да…» «Ты читаешь хорошие книги?»… Сколько горечи было в его голосе!…

Пауза.

АЛЕКС. Ты думаешь я его еще увижу?…Тебе смешно?

ПЬЕР. Нет, нет! Не в этом дело!… Я улыбнулся не от твоего вопроса…

АЛЕКС. А отчего?

ПЬЕР. Так…Просто эта манера… Твое высказывание мне кое-что напомнило…Некоторые из твоих высказываний, когда ты был маленьким…Вот.

АЛЕКС. Ты хочешь сказать, что в моем возрасте не задают подобных вопросов, в этом дело?

ПЬЕР. Да нет же, нет!

АЛЕКС. Да. Ты улыбаешься с таким сочувственным видом, словно

…

ПЬЕР. Вовсе нет! Я не улыбаюсь ни с каким видом… прежде всего я вообще не улыбался, а я… "вздохнул", как пишут в книгах… Я вздохнул, улыбнувшись… И вообще ты мне надоел!

АЛЕКСА что я сказал? Я ничего не говорю…

ПЬЕРА я говорю черт знает что… Извини меня.

Пауза.

АЛЕКС. Ты мне так и не ответил…

ПЬЕРА ты считаешь, я в состоянии тебе на это ответить?

АЛЕКС. Ну у тебя же есть какие-то соображения. У всех есть какие-то соображения.

ПЬЕР. Соображения… есть.

АЛЕКС. Ну и что?

ПЬЕР. Я думаю, что через некоторое время вопрос о том, чтобы увидеться снова, больше не будет возникать… Вот мои соображения…

АЛЕКС. Когда я умру?

ПЬЕР. Да нет! Гораздо раньше!

АЛЕКС. Но я же хочу, чтобы ты сказал мне, что я еще увижу его! Черт, это ж так просто, ясно, я хочу, чтоб ты сказал мне: "Да. Ты его еще увидишь. "Мне это необходимо! Странно, что ты этого не понимаешь! Мне это необходимо!

Это глупо, как угодно, но я хочу, чтобы мне сказали: "Да! Ты его еще увидишь!

Пауза.

ПЬЕР. Сообщаю тебе, что я все прекрасно понял…

АЛЕКС. Ты знаешь, что он постоянно твердил мне! Не говоря уже о его навязчивой идее определить меня во Французскую Академию. "Тебе необходимо упорядочить свою жизнь!" Это было его любимое слово "упорядочить"… Как можно воспринимать жизнь, которая ассоциируется с этим словом?

ПЬЕР. Когда увидишься с ним, спросишь.

АЛЕКС(пытается улыбнуться) Все эти вещи нужно прояснить, иначе…

ПЬЕР. Да.

АЛЕКС. Иначе… Я не мог с ним бороться, он меня не слышал…Никогда… Я не помню случая, чтоб он меня слушал, терпеливо… спокойно…

ПЬЕР. Да…

АЛЕКС. И если я его больше не увижу… (Он замолкает, не в состоянии продолжать)

ПЬЕР. Тебе совсем необязательно говорить, ты знаешь…

АЛЕКС. Я не могу привыкнуть к мысли, что бы ты не думал по этому поводу, эта мысль сегодня для меня невыносима…

ПЬЕР. Да… конечно…

Пауза.

АЛЕКС. А у тебя просто фантастическое терпение…

ПЬЕР. Правда?

АЛЕКС. Да. У тебя фантастическое терпение.

ПЬЕР. Правда.

Пауза.

ПЬЕР. Мы сейчас встретили Элизу на дороге…У нее машина сломалась…Бедняжка была в отчаяньи. Мы пешком вернулись в деревню, всюду звонили, ни один мастер не хочет ехать в субботу, накануне праздника Всех Святых.

АЛЕКС. Она там?

ПЬЕР. А куда по-твоему ей идти? Мы привели ее, она хотела остаться в бакалейной лавке, сидеть и ждать там мастера из Жьена, который никогда не приедет.

АЛЕКС. Я не видел ее три года…

ПЬЕР. Три года… Так долго?

АЛЕКС. Да.

ПЬЕР. Да-а!…

АЛЕКС. Я не ожидал сегодня ее увидеть…

ПЬЕР. Может быть…

АЛЕКС. Нет.

ПЬЕР. Ты даже не знаешь, что я хотел сказать!

АЛЕКС. Знаю.

ПЬЕР. Ну что?

АЛЕКС. Она приехала вовсе не за тем, чтоб утешать меня, успокойся. Она не ради меня приехала…Она приехала из приличия. Из уважения к буржуазным традициям.

ПЬЕР. Это глупо.

АЛЕКС. Да уж!

ПЬЕР. Ты глупый.

Пауза.

АЛЕКС. Как тебе удается быть таким…

ПЬЕР. Каким таким?

АЛЕКС. Таким оптимистом.

ПЬЕР. Оптимистом… По-моему ты выбрал не подходящее слово.

АЛЕКС. Ты понял. Объясни.

ПЬЕР. Ты хочешь сказать, что мне свойственно пребывать в хорошем настроении… Да… Да… Но когда я умру, никто не придет плакать на мою могилу из-за куриной ножки.

Алекс рыдает.

Затемнение.

5

Где-то в саду. Элиза, Эдит и Жюльена прогуливаются.

ЖЮЛЬЕНА. А кто ухаживает за имением? Садовник?

ЭДИТ. Теперь нет. Раньше был садовник. А сейчас все заброшено.

ЭЛИЗА. А мне так нравится, такая беспорядочная растительность…

ЭДИТ. Мне тоже. Все-таки деревня.

ЖЮЛЬЕНА. У вас большой огород, жаль вы им не пользуетесь.

ЭДИТ. Им всегда пользовались. Папа очень активно им занимался.

ЖЮЛЬЕНА. Чудесно, когда можно есть свои собственные фрукты. Или овощи. Здесь, во всяком случае, речь идет об овощах!

ЭДИТ. У нас и клубника была. И смородина. Но смородина не удалась, она была горькая.

ЖЮЛЬЕНА. Я не очень люблю смородину. Или уж во фруктовом салате, с сахаром.

ЭДИТ. Да…

Пауза.

ЖЮЛЬЕНА. Ну просто лето! Я с утра на всякий случай надела шерстяное белье, а сейчас сняла, было просто невозможно терпеть.

ЭДИТ. Трава высохла, уже давно дождя не было… Можно сесть прямо на траву, если хотите.

ЭЛИЗА. Давайте сядем!

Садятся. Пауза.

ЭДИТ. Тебе очень идет короткая стрижка.

ЭЛИЗА. Да?

ЭДИТ. А Так видна твоя красивая шея, такая тонкая…

ЭЛИЗА. Спасибо.

ЖЮЛЬЕНА. У вас были длинные волосы?

ЭЛИЗА. Да.

ЭДИТ. У нее была длинная коса, чуть не до пола.

ЭЛИЗА. Когда я их отрезала, я была почти лысая, я стала похожа на сына Мадам Ваше. Так мне меньше шло.

ЭДИТ. Сейчас очень хорошо.

ЭЛИЗА. Да, так хорошо.

Пауза.

ЖЮЛЬЕНА. Когда я об этом думаю…(Она роется в сумке) Вот та самая шерстяная майка, я сунула ее в сумку, а то забуду… Не думаю, чтобы вы когда-нибудь это видели, я привезла вам фотографию вашего отца во время свадьбы, в Сен-Жане…Да где же она…А, вот! (Протягивает фотографию Эдит) Я вам конечно ее дарю.(С глубокой скорбью в голосе) Мне кажется, она просто чудесная.

ЭДИТ. Просто прекрасная…

ЖЮЛЬЕНА. Правда ведь? Мне кажется, она такая "теплая". Именно слово "теплое" пришло мне на ум.

Эдит рассматривает фотографию.

ЭДИТ. Я могу ее взять?

ЖЮЛЬЕНА. Она ваша. Я специально привезла ее.

ЭДИТ. Можно подумать, что это Натан. То же выражение лица.

ЭЛИЗА. Да, эта улыбка…

Пауза.

ЭЛИЗА. Это во время вашей свадьбы?

ЖЮЛЬЕНА. Да. Два года назад, там дата на обороте… Я всегда ставлю на фотографиях дату, а то потом не помнишь, когда это было, где…

ЭЛИЗА. Но вы ведь не забудете день своей свадьбы!

ЖЮЛЬЕНА. Кто знает… Конечно нет! Но такая уж у меня привычка, я ставлю дату на всех своих документах, фотографиях, счетах, и даже на почтовых открытках!

ЭЛИЗА. У вас есть альбомы?

ЖЮЛЬЕНА. Почтовых открыток?! Нет!

ЭЛИЗА. Фотографий.

ЖЮЛЬЕНА. А, да, конечно… А у вас нет?

ЭЛИЗА. Нет.

ЖЮЛЬЕНА. А у вас, Эдит?

ЭДИТ. У меня есть.

ЖЮЛЬЕНА. У меня их шесть или семь. Дети, внуки… Я запаслива как муравей.

Они улыбаются. Пауза.

ЭДИТ Жюльена, вы видитесь с вашим первым мужем?

ЖЮЛЬЕНА. Мой первый муж умер, бедный, в тридцать пять лет, от сердечного приступа.

ЭДИТ. Извините, я не знала.

ЖЮЛЬЕНА. Не извиняйтесь, вы и не могли знать. Потом я вышла замуж за зубного врача, с которым разошлась восемь лет назад. Но мы в хороших отношениях, мы иногда встречаемся. Когда я вышла замуж за Пьера, он даже прислал мне поздравительную телеграмму!

ЭДИТ. Три мужа. вы за нас за всех поработали, если можно так сказать!

ЖЮЛЬЕНА. В день моего восемнадцатилетия одна очень прозорливая ясновидящая предсказала мне монастырь. Я не была красавицей, но тем не менее! И тогда я предприняла что-то вроде контр-наступления…

ЭДИТ. И успешно.

ЖЮЛЬЕНА(скромно) В конечном счете да.

Пауза. Эдит смотрит куда-то вдаль, охваченная какой-то тайно печалью. Элиза и Жюльена пристально смотрят на нее, не осмеливаясь заговорить.

ЭДИТ. Когда я была ребенком, я делала венки из маргариток. Ореол из маргариток над моей головой… Весной здесь все ими усеяно.

ЭЛИЗА. Ты все еще встречаешься с Жаном?

ЭДИТ. Более ли менее… Я говорю о маргаритках, а ты вспомнила Жана.

ЭЛИЗА (улыбаясь) Нет…

ЭДИТ. Мой вечный любовник…

Пауза.

ЭДИТ. Ты знаешь, как говорил папа: "Единственная удача в твоей жизни, единственный поступок, с которым ты можешь себя поздравить – это то, что ты

не вышла замуж за Жана!"… Он называл его Месье Це-Це… (Улыбается)…Это было так глупо! Это было так глупо, что мы каждый раз невольно смеялись!

(Невольно смеется)… Пригласи Месье Це-Це, это нас развлечет!"

Она смеется. Вслед за ней смеются Жюльена и Элиза.

ЭДИТ. Папа умер, у меня остался только Жан. А Жан уезжает в Лондон…Я просто старое высохшее яблоко.

Пауза.

ЖЮЛЬЕНА. Если вы старое высохшее яблоко, что мне говорить?…

ЭДИТ. У вас дети, у вас внуки, у вас муж, семья… Вы краситесь, одеваетесь…

ЖЮЛЬЕНА. Ну а что же вам мешает краситься и одеваться!…

ЭДИТ А для кого?

ЖЮЛЬЕНА. Ни для кого! Для всех… Для самой себя!

ЭДИТ. А мне бы хотелось для кого-нибудь, быть красивой для кого-нибудь…

ЖЮЛЬЕНА. Простите мня, Эдит, но вы рассуждаете наоборот. Красьтесь, одевайтесь, и этот кто-то появится в свое время!… (Элизе) Разве я говорю глупости, Мадмуазель?

ЭЛИЗА. Нет…

ЭДИТ. У меня был один мужчина. Всего одна ночь… Мой начальник отдела кадров, самая банальная история… Однажды вечером, я подождала его около машины и сказала ему: "Я хочу провести с вами эту ночь…"Он ответил: "Всю ночь?" Я сказал" да"… (Пауза) Я была не накрашена, ничего… Такая как есть…

Пауза.

ЭЛИЗА. И что же?

ЭДИТ. Не знаю, зачем я все это вам рассказываю.

ЭЛИЗА. Все-таки расскажи…

ЭДИТ. Мы пошли к нему. Он предложил мне выпить. Он разделся и мы легли, будто так и надо…

Пауза.

ЭДИТ. Я заплакала… Какое-то время мы лежали прижавшись друг к другу, потом он отстранился и я отодвинулась на другой край кровати… Он сказал: «В чем дело?» Наклонился, положил руку мне на волосы, погладил по щеке, и сказал «Иди сюда.»… Он поднял меня, и я прижалась к нему… Он

спросил: "В чем дело? Почему ты плачешь? Из-за меня?" Я хотела сказать "да", а сказала "нет", потому что его вопрос означал "Я не такой, как ты хотела?",

а на самом деле, в каждом движении, в этой своей несколько утомленной страсти, он был именно таким, как я хотела…

Пауза.

ЭЛИЗА. Ты потом виделась с ним?

ЭДИТ. На работе, да… И ничего больше. А потом он ушел.

Пауза.

ЭДИТ. В тридцать девять лет…Мне было тридцать девять лет… Я не была влюбленной женщиной… Я ничего не умела… Если бы этот человек посмотрел на меня, может быть я бы стала кокетливей…

Пауза.

ЭДИТ. Сегодня утром во время похорон – меня сегодня все время преследует это воспоминание – я представила себе, что он появился где-то за

деревом… Он стоял в отдалении и не сводил с меня глаз… Все женщины рассказывают подобные истории. В этом нет ничего метафизического…

ЭЛИЗА. Ты уверена?…

Небольшая пауза.

ЭДИТ. Зачем ты приехала?

ЭЛИЗА. Ты же знаешь.

ЭДИТ. Нет.

ЭЛИЗА. Тем хуже.

ЭДИТ. Когда я увидела, что ты приехала, я решила, что ты сошла с ума…

ЭЛИЗА. Ты и сейчас так считаешь?

ЭДИТ. Да…

ЭЛИЗА. Тогда зачем ты задаешь мне этот вопрос?

ЭДИТ(Обрашаясь к Жюльене, которая несмотря на смущение и все возрастающее непонимание, пытается сделать вид, что все в порядке.) Из-за этой женщины, моя дорогая Жюльена мои братья просто сошли с ума..

ЭЛИЗА. Не преувеличивай.

ЭДИТ. Если хочешь, совершенно потеряли голову!… Не делай такое лицо, знаешь ли, я не слепая…

ЭЛИЗА. Ты ошибаешься, я бы хотела, чтобы ты была права, но ты ошибаешься… (Жюльене) Если позволите, Мадам, я вам изложу все как есть: просто я жила с Алексом, но сама "потеряла голову" из-за Натана. Вот так… Признайте, что это не одно и то же.

Жюльена вежливо улыбается.

ЭДИТ. Ты была его любовницей?

ЭЛИЗА. Один раз…

ЭДИТ. А Алекс знает?

ЭЛИЗА. Нет, не думаю… Одна ночь любви и разлуки… (Улыбается). Так же как у тебя с твоим начальником отдела кадров… А у вас не было такой ночи, о которой вам хотелось бы рассказать, Жюльена? Я могу вас называть Жюльеной?

ЖЮЛЬЕНА. Нет… то есть да, вы конечно можете называть меня Жюльеной… но ночи такой у меня нет… У меня не было ночи лю…конечно, у меня были ночи, но подобной не было… Я вдруг стала как-то ужасно изъясняться.

Она в большом волнении достает из сумочки носовой платок.

ЭДИТ. Мы очень неделикатны с вами.

ЖЮЛЬЕНА. Да нет, вовсе нет.

ЭЛИЗА. Она права, простите меня.

ЖЮЛЬЕНА. Меня еще не пора сдавать в утиль, даже если на то похоже!

ЭЛИЗА. Я совсем не то хотела сказать! Впрочем, вы никак не производите такого впечатления.

ЖЮЛЬЕНА. Я пошутила. (Небольшая пауза) Эдит, я хотела бы сделать небольшое замечание, хотя мое положение непроизвольного слушателя может быть и не дает мне такого права, но я считаю совершенно естественным, совершенно естественным в такой день цепляться за некоторые воспоминания. "Цепляться " – неподходящее слово, я не то хотела сказать… Как говорят, когда на что-то наталкиваешься?… Натолкнуться? Удариться?

ЭДИТ. Мне стало легче от этого разговора. Я больше об этом не думаю.

Пауза.

Входит Натан, в руках у него корзина, из которой торчат стебли порея, морковка. Он останавливает, и какое-то время удивленно молчит.

НАТАН. Ты вернулась?

ЭДИТ. У меня машина сломалась. К шести должен подъехать мастер… Ты ее не видел?

НАТАН. Я ехал другой дорогой, я был в Дампьере. Что с ней?

ЭЛИЗА. Ты у меня спрашиваешь?

НАТАН. Хочешь, я посмотрю?

ЭЛИЗА. Ты разбираешься?

НАТАН. Нет. Совершенно не разбираюсь.

ЭЛИЗА. Бакалейщик говорит, что это автоматическая коробка передач.

НАТАН(С улыбкой) Месье Ваше специалист!… Я принес все для гигантского жаркого с овощами, ну что, женщины, пойдемте со мной?

Они уходят вслед за Натаном.

Затемнение.

6

Терраса. появляется Натан, а за ним– Эдит, Жюльена и Элиза. Он ставит корзину и выкладывает на стол ее содержимое.

НАТАН. Порей, морковь, говядина и мозговая кость, петрушка, помидоры…

ЭДИТ. В жаркое с овощами не кладут помидоры.

НАТАН. А мы положим… соленые огурцы, картошка… и репа! Годится? Я надеюсь вы остаетесь ужинать?

ЖЮЛЬЕНА. Охотно, если Пьер не возражает.

НАТАН. Где он?

ЖЮЛЬЕНА. Где-то с вашим братом, я думаю. Я могу почистить овощи, если хотите?

НАТАН. Их можно почистить всем вместе, правда? Воспользуемся солнечной погодой.

ЭДИТ. Я поставлю мясо. Сейчас принесу ножи.

Она выходит, унося мясо, петрушку и банку с огурцами.

НАТАН (Элизе) Ты остаешься?

ЭЛИЗА. Нет…

НАТАН. Не будь дурой, как ты уедешь?

ЭЛИЗА. Не знаю. Если машина действительно безнадежна, сяду на поезд. Должен же поезд останавливаться в Жьене.

ЖЮЛЬЕНА. Оставайтесь. Мы вас отвезем.

ЭЛИЗА. Да нет, спасибо…

НАТАН. Но ты поможешь нам почистить овощи?

ЭЛИЗА(Улыбается) Да, конечно… Ты накупил на целый полк.

НАТАН. Я не имею понятия о пропорциях… Я попросил продавщицу дать мне все необходимое для жаркого с овощами, она и положила помидоры. А в жаркое действительно не кладут помидоры?