Текст книги "Принц для невесты (СИ)"
Автор книги: Ярослав Васильев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Искать Никита начал довольно странно: пошёл через дворы, рассматривая школы и детские сады. Причём при виде более-менее новых и прилично выглядящих недовольно морщился, а вот на старые и потрёпанные здания глядел с интересом. Наконец третья по счёту такая школа его устроила. Он скинул сумку на асфальт рядом с калиткой в решётке ограды, попросил: «Обожди тут», – а сам скрылся внутри здания. Вернулся парень минут через двадцать.
– Повезло с первой попытки, – он закинул сумку на плечо. – Народ тут пока ещё по старой советской привычке жалостливый. Поверили, что мы приехали на заработки, но нас кинули с оплатой. И, пока бригадир выбивает деньги, неделю где-то надо ночевать, – Никита усмехнулся. – Ночевать в спортзале и маты на пол постелить – это бесплатно. А вот за еду директор предложила помочь с ремонтом. Придётся отрабатывать, чтобы не выходить из образа. Да уж, подобралась у нас бригада, – хмыкнул он. – Наследник Владыки вместе с потомственной аристократкой. Я правильно понимаю титул Старшей семьи?
– Ой, не напоминай ты о нём, – Катерина подхватила свою сумку, показала Никите язык и зашагала следом. – Мне учителя на эту тему все уши прожужжали. Понимаешь, у нас на Листе запрещено создавать «элитные» школы, даже дети гранд-Мастеров учатся вместе с обычными детьми. Вот мне все десять классов и полоскали мозги: «Ты же из Старших, ты обязана быть примером для одноклассников».
– И как? Получилось?
– Ещё как получалось, – Катерина негромко и весело рассмеялась своим воспоминаниям. При этом в глазах заплясали бесенята, так что парень благоразумно не рискнул выспрашивать дальше.
Короткая, уже слегка потрескавшаяся асфальтовая дорожка вывела их через небольшой парк мимо заброшенной школьной теплицы к самому зданию: трёхэтажному кубу синего цвета. Насколько Катерина поняла, если снаружи школу перед началом развала успели оштукатурить и окрасить, то внутри всё не видело руки строителя лет двадцать. И если деревянный паркет хоть и покрылся боевыми царапинами, но выдержал напор целого поколения учеников, то стенам и дверям пришлось много хуже. Зелёная краска облупилась, штукатурка местами потрескалась, побелка на потолке посерела и кое-где отставала хлопьями. Да и воздух внутри был какой-то затхлый, особенно заметно это ощущалось после улицы, где на клумбах возле крыльца терпкими ароматами благоухали цветы.
Встречавшая на пороге немолодая женщина проводила в спортзал, открыла подсобку, куда разрешила сложить вещи, вручила Никите от неё ключ. А затем повела в коридор верхнего этажа, где лежали банки с краской, мешки и ремонтный инструмент. Судя по всему, если стройматериалы директор где-то сумел получить, то на рабочих денег уже не хватило, потому-то предложению Никиты так и обрадовались. Как только женщина ушла, Никита приготовил валик, вскрыл банку краски… и тут Катерина не выдержала:
– Да кто-ж так делает! Загубишь всё. Подвинься, и запоминай, – после чего сноровисто начала готовить материал и инструмент к началу работ, а затем принялась красить первую стену, заодно комментируя: – Эта ещё ничего, а вот вторую сначала немного придётся штукатуркой подлатать. Вообще по-хорошему всё бы заново перештукатурить, но материала маловато. Так что так, слегка подровняем.
Несколько минут Никита оторопело смотрел на работающую девушку, потом сумел преодолеть ступор, с опаской взял второй валик и осторожно принялся помогать:
– Катя, я потрясён. Или это у вас Лист такой, где аристократов учат кисточкой работать? Не големом управлять или андроидом, а руками всё делать… или это ты такая особенная и неповторимая?
Катерина расхохоталась до слёз так, что чуть не промахнулась мимо тазика, куда макала валик за новой порцией краски: очень уж в тему к словам Никиты вспомнилась регулярные сцены из школьных времён, когда две её знакомые девочки, тоже из Старших семей, каждый раз стонали и проклинали уроки труда.
– Да нет, – она аккуратно, чтобы не запачкаться, смахнула выступившие о смеха слёзы. – Это эпизод из моей биографии. Никогда не видел, как если кусок металлического натрия в воду кинуть, он шипит и белый дым пускает? – Никита кивнул: знакомо, был такой опыт на уроке. – Так вот, мы с одним моим одноклассником придумали бомбочки дымовые делать. Нет, не взрывали, за это и выпороть могут. Мы их на продажу готовили. Он был неплохой маг – ставил чары-замедлители, я разработала техпроцесс. Лежит себе в кармане, но если в нужном месте шарик сжать и кинуть – ба-бах, куча дыма. В общем весело.
– Вас поймали? И всё-таки выпороли?
– Хуже, – вздохнула девушка. – Директор школы сказал, что натрий-то мы брали из школьной лаборатории, химичили тоже в ней – то есть незаконно пользовались школьным имуществом. Мы этот вариант на самом деле продумали, тут же заявили, что готовы возместить всё по себестоимости. Директор согласился, а потом с такой ехидной улыбочкой: ещё школе положен «процент от прибыли». Но, поскольку мы не озаботились заключить со школой письменный договор на использование оборудования и материалов, он имеет право неустойку и процент от прибыли потребовать в любой форме. Например, кисточку в руки, шпатель, валик – и этими примитивными инструментами ремонтировать школу. И под конец добавил: «Как раз за летние каникулы успеете».
– И вы? – расхохотался Никита.
– Да-да, – мрачным взглядом ответила Катерина и поморщилась. – Под одобрение родителей, которые меня выпинывали шесть дней в неделю к восьми утра всё лето, мы как раз к началу учебного года и закончили. Директор при всех похвалил за работу и пригласил ещё желающих, мол, он готов предоставить школьные лаборатории на тех же условиях. Процент от прибыли отработаете в каникулы: оранжерею перекопать, плитку в школьном саду перестелить – он найдёт, куда приспособить рабочие руки.
– И много согласилось? – Никита, не стесняясь, хохотал во всё горло.
– Таких как мы дураков больше не нашлось, – улыбнулась воспоминаниям Катерина.
– Слушай, – Никита никак не мог остановить смех, – как тебя вообще с таким характером на Отбор послали?
– Политика, – пожала плечами девушка. – В успех никто не верил вообще, сама моя поездка была «для отчётности», даром что наш министр торговли меня всё время донимал требованиями и письмами насчёт «подготовить почву для приезда делегации». Точнее, он просто решил заодно выстрелить наугад – а вдруг сработает? Ритешу Дешмукху, это глава нашего Листа, для баланса сил в Совете нужен был ещё один голос именно Северных семей. Интриги шли все последние полгода, а потом внезапно оказалось и сроки поджимают, и девушек нужного возраста и подходящего образования, вдобавок способных быстро вызубрить эту дурацкую книгу по Этикету, среди Северных не так уж и много. Плюс отец и Ритеш давно друг друга знаю, уважают и не опасаются подставить друг другу спину. И вообще, хватит мне зубы заговаривать. Я работаю, а он болтает. Валик в руки – и делай как я.
Вещи с вокзала забирали во второй половине дня, когда уезжает и приезжает побольше народу, и на ещё одну обнимающуюся парочку никто не обратит внимания. Феликс, едва услышал звук открывающейся дверцы, спрятался в рюкзак – и Катерина этим тут же воспользовалась. Сразу как они отошли в уголок переложить вещи в сумки, девушка вытащила Чешира за шкирку, как следует встряхнула и зло прошипела:
– Бросил нас, значит? Спрятался? Не предупредил?
Феликс обречённо посмотрел по сторонам: слишком много народу, магическим способом не вывернешься, а рука за загривок держит слишком крепко.
– Кто-то мне обещал зарплату сливками. Или хотя бы покормила-напоила, а потом расспрашивала.
– А берёзовой каши не хочешь? – Феликс с опаской покосился на вторую ладонь, которой Катерина явно приготовилась его треснуть.
– Э… давайте решать всё как цивилизованные люди? О чём я должен был предупредить?
– О том, что мы тут застрянем. Из-за этих, которые на Никиту в лесу напали. Сам спрятался, а мы – как знаешь?
– Ничего я не знал, – скорчил оскорблённую морду Феликс. – И про этих, которые в лесу – первый раз слышу и ни разу не видел. Просто ну не могло нам всё время везти, обязательно должна быть какая-то гадость. Вот я и выбрал оптимальную стратегию. Охранять вещи на вокзале, без которых нам будет сложно в дальнейшем…
– Ну-ну, – не поверила Катерина и упихнула кота в сумку, после чего застегнула молнию так, чтобы наружу торчала одна голова. А дальше злорадно поинтересовалась у Никиты: – Сколько там до электрички?
– Уже стоит.
– Тогда поторопимся.
«А покорми-и-и-ть… – раздался в ушах тоскливый голос Феликса: он опять воспользовался способом скрытно передавать звук прямо в ухо хозяйке. – Я ж с голоду помру, – заныл Чешир, – сколько там ехать…»
Катерина бросила на него ещё один злорадный взгляд, и Феликс оскорблённо замолк, всем своим видом показывая, что он им это издевательство ещё припомнит.
Вагон электрички заполнился быстро, рядом села семья с двумя девочками лет десяти. Дети сразу вцепились глазами в кота:
– Ой, какой хорошенький. Кис-кис-кис. А его можно погладит? – заговорили дети одновременно.
– Можно, – великодушно согласилась Катерина и достала Чешира из сумки, проигнорировав негодующий вид и гневный вопль в ушах. – Его зовут Феликс.
– Ой, а чего это он такой сердитый? Наверно кушать хочет. Мама. А можно мы его покормим?
– Если тётя разрешит.
– Да пожалуйста, только не печеньем.
– А у нас на бутерброде колбаска есть.
Следующие полчаса Феликс героически терпел, как его тискают. Гладят и кормят кусочками колбаски с ладони. И лишь когда вагон опустел – из конца в конец от города до города мало кто ездил – гневно высказал претензии. Получил в ответ: «Просил, чтобы накормили? Вот и накормили», – и на несколько минут от такого беспардонного к себе отношения потерял дар речи. Но продолжить ругаться не успел, вагон опять начал заполняться пригородными пассажирами, среди которых тоже попадались дети. Поэтому Чешир мгновенно испугано спрятался в сумку с головой, бросив напоследок паническое: «Нет меня. Ни для кого нет».
Не закончил Феликс дуться и когда они приехали, из принципа прикидываясь обычным животным. Но, когда все трое сели на лавочке в парке, и Катерина начала перечислять, что ей нужно для анализа состава чернил, а Никита вслух прикидывать, как бы найти для работы подходящую лабораторию и жильё, ибо они опять тогда застрянут не меньше чем на неделю, не выдержал и возмутился:
– А про меня забыли? Да я вам всё и так скажу, без всяких там пробирок… – и осёкся, таким смехом лучились глаза у парня и девушки. – Ладно-ладно, уели. Давайте вашу бумажку. Но перед этим – сливок.
– Тёплых, – поддела его Катерина, – помню.
Следующим вечером вокзал их встретил всё той же суетой, гудками и грохотом поездов, торопливыми объявлениями из репродуктора, запахами пыли, шпал и тысяч пассажиров. Будто и не прошло целых суток, а они вернулись во вчерашний день. Оказавшись внутри пассажирского терминала, Никита и Катерина посмотрели на длиннющие людские хвосты к кассам за билетами и синхронно вздохнули. Хорошо хоть им не нужен конкретный поезд, а подойдёт любой, идущий на запад. После чего Никита остался запоминать расписание, а Катерина пошла спрашивать «кто крайний».
Очередь ползла очень медленно, а утомила быстро. Кассирша регулярно куда-то отлучалась, усталые люди вяло переругивались, время от времени выясняя, кто и за кем занял. Некоторым, как Никите, повезло – если ждёшь вдвоём, можно ненадолго поменяться, сходить за водой или просто размять затекающие от долгого стояния ноги. Те, кто пришёл один, на глазах зверели. Наконец очередь довела до заветного окошка, и Никита уверенно назвал номер поезда, который отходил через полтора часа. Разве что на несколько секунд задумался над типом вагона, но потом решил всё же взять купейный: пусть там они окажутся заметнее, зато смогут отдохнуть перед вторым забегом на электричках, когда ночевать придётся, пережидая на вокзалах. Немолодая женщина в очках одарила парня снисходительным взглядом – мол, в самый последний момент успел, минут через пятнадцать продажа на этот маршрут уже закрывается – но говорить ничего не стала. Взяла паспорта… у Катерины невольно ёкнуло сердце: первая настоящая проверка её работы. Ломбарды, где, загримировавшись под наркомана, Никита сдавал добычу, можно не считать: там документ если и смотрели, то наспех глянуть фотографию да переписать адрес. Но кассирша без каких-либо вопросов равнодушно оформила билеты и буркнула: «Следующий».
Когда они вышли на перрон, вдоль их поезда уже суетились пассажиры, особенно рядом с плацкартными вагонами. Какой-то мужик докуривал сигарету, делая глубокие торопливые затяжки, у молоденькой проводницы поднимающаяся в вагон грузная тётка своим чемоданом выбила из рук паспорт следующего пассажира. Девушке пришлось присесть, чтобы поднять документ, одновременно второй рукой придерживая модную укороченную юбку, чтобы та не натянулась и не задралась – выглядела пантомима до того забавно, что Катерина не выдержала и улыбнулась. А Никита уже тянул свою девушку дальше, вдавливаясь плечом в толпу. Добравшись до нужного вагона, они сунули паспорта и билеты проводнице – Катерина при этом опять почувствовала себя неуютно – хотя теперь бояться было уже нечего… Но проводница лишь торопливо пролистала странички, хмуро буркнула скороговоркой: «Места пять и семь, поторапливаемся». Поднялась на площадку следом, заорала вглубь вагона так, что у Катерины заложило в ушах: «Поезд отходит, провожающим просьба покинуть вагон». И сразу, не дожидаясь, выйдет кто или нет, опустила порог, выглянула в раскрытую створку дверей, и подняла жёлтый свёрнутый флажок. Из ретрансляторов хрипло заиграла неразборчивая музыка. Пока Никита и Катерина шли к своим местам, поезд вздрогнул и тронулся в путь.
Открыв дверь купе, Катерина и Никита обнаружил двух попутчиков – женщину лет за тридцать и паренька лет пятнадцати. Судя по заметному сходству одинаково-курносого профиля – мать и сын. Женщина, наклонившись, что-то искала в чемодане, поставленном на нижнюю полку, а молодой человек отречено смотрел в окно и слушал музыку в наушниках.
– Попутчики?! – улыбнувшись, сказала женщина. Сын бросил безразличный взгляд на вошедших, и вновь отвернулся к окну. – Не мешаем? Мы ненадолго, мы скоро выходим.
– Да собирайтесь спокойно, – махнул рукой Никита. – Мы и на второй полке разместимся.
Колеса ритмично стучали на стыках рельс, и один город уносился вдаль навстречу другому городу. Разговор с соседями, кроме дежурно вежливых фраз, не сложился: только подсевшие пассажиры устали, мать и сын мыслями уже были не в вагоне, а на станции назначения. Когда через пару часов поезд замер на вокзале какого-то небольшого города, они формально-вежливо попрощались, и Катерина с Никитой остались вдвоём. Впрочем, ненадолго – стоило составу тронуться, в купе материализовался Феликс: сначала улыбка, потом глаза и уши, а следом и остальной Чешир.
– Отлично. Предлагаю меня кормить. Вам-то хорошо ехать, с комфортом, это я, бедный и несчастный, вынужден сидеть в пыльном углу за мешками с почтой. Голодный и холодный, – Феликс тут же забрался на колени Катерины. – Пока молодой человек собирает на стол, ты можешь меня погладить.
– Разрешил, – рассмеялась Катерина, – всех к делу приставил. Без сливок оставлю за наглость.
– Не пугай, всё равно их у тебя нет, – грустным тоном парировал Феликс. – Трудности полевой-походной жизни. Давай хоть колбасу, научишься с вами есть всякую гадость, – и бросил укоризненный взгляд на хохочущего Никиту: то ли тот вспомнил рассказ, как Чешир на поляне жевал подстреленных молнией зайцев, то ли как девочки кормили колбасой в электричке, то ли что-то ещё. – Но-но, я бы на тебя посмотрел… Малыш.
– А ты – самый больной пассажир в мире тогда.
За шутками и весёлой вознёй – новых попутчиков к ним так и не добавилось – незаметно подступили сумерки, настала ночь. Поезд ровно стучал колёсами, унося пассажиров всё дальше и дальше на запад. Отключился основной свет, остались гореть тусклые ночные лампы с намёком, что пока спать, Феликс тут же прямо сквозь дверь осторожно просунул ухо, убедился, что в коридоре никого, попрощался, и также не открывая двери просочился из купе наружу.
– Позёр, – фыркнула Катерина, потом зевнула: – Но он прав, спать хочется.
– Характер, не зря же он в молодости столько путешествовал, причём с авантюристами и контрабандистами, – пожал плечами Никита, одновременно расстилая постель. – А теперь он уже много лет живёт в основном в столице и при дворе. Дома же всякие вольности не приняты, и вообще считаются не очень приличным для такого многоуважаемого Чешира поведением, вот Феликс, пока может, и развлекается.
Когда они легли, Катерина немного поёрзала, поудобнее устраиваясь на плече у Никиты, и уже засыпая, пробормотала:
– И всё-таки ты у меня самый необычный из всех принцев. Как начал ухаживать с сариссы, так и всё остальное кувырком. Расскажи мне пару месяцев назад, какое у меня будет свадебное путешествие, и что я вообще за тебя замуж выйду – я бы его на смех подняла.
Никита ничего не ответил, лишь поцеловал девушку сначала в ухо, потом в губы.
Глава 8. Тихая гавань
До города, который Никита выбрал как пристанище на пару ближайших лет, решили опять добираться на электричках. В поезде и проводник может запомнить, и паспортные данные в билетах сохраняются – пусть «транзитные» документы будут заменены вторым комплектом сразу по приезду, лучше их поблизости от «конечной точки» показывать как можно меньше. Да и выходивших из дальнего поезда пассажиров патрули на вокзалах проверяли намного чаще, чем выливающийся по утрам из электричек поток дачников и приезжающих на работу.
Катерина думала, что за те три недели, которые они колесили по стране, она уже ко всему привыкла, и надеялась отоспаться. Добродушная большеглазая гусеница потрёпанного жизнью зелёного двенадцативагонного добряка производства города Рига уезжала ночью, а деревянные лакированные скамейки и крашеные рыжей краской выгнутые фанерные спинки давно уже не казались жёсткими или неудобными. Опереться на них, а лучше кинуть сумку с вещами под голову, укрыться курткой, вытянуться и уснуть. Дачники и те, кто из пригорода едет на работу, появятся только ближе к концу пути. Не вышло – ещё на станции отправления электричка набилась молодёжью: то ли студенты ехали сильно заранее, то ли была какая-то иная причина. Юные наглые организмы жаждали действий и ненавидели скуку поездки, что и надумали продемонстрировать с самого начала. Вроде их было не так уж и много, но они сразу разбились на небольшие группки и шумно расползлись по вагонам, плотно заполняя электричку собой и сумками, рюкзаками и просто пакетами, расставленными и распиханными на полках, встиснутыми под сиденья. Стоило перрону скрыться за спиной, как в руках появилось дешёвое пиво, тамбуры наполнились дымом плохих сигарет. И пусть иммунитет Карты, как объяснил Никита, был устойчив почти ко всем ядам и прочим неприятностям, нюхать затянувшую вагон гадость всё равно было неприятно. Заглянувший было в самом начале пути ленивый наряд милиции в блестящих дерматиновых куртках посмотрел на картину равнодушным взглядом и пропал, зато словно из воздуха возникло несколько задрипанных гитар, и пассажиры вагонов принялись как бы петь модный хит группы «Браво», старательно перекрикивая друг друга хриплыми немелодичными голосами:
Пускай я никогда не встречал в Африке рассвет,
И не видел сам пожар в джунглях в час ночной,
Но знаю точно я, на Земле самый яркий свет,
Свет, который дарит всем стильный галстук мой.
Если тебе в этом мире жить без улыбки нельзя,
Если в душе ты романтик, значит с тобой мы друзья.
Ну, а когда станет грустно, ты не сдавайся судьбе,
Вспомни оранжевый галстук, пусть он поможет тебе.
Электричка тем временем неторопливо ползла вперёд, постанывала и гудела и от своей неумолимой дряхлости почтенного возраста, и от нехватки денег на нормальное обслуживание. Катерина всё же попыталась уснуть, но сначала её подняли контролёры, громко проверявшие билеты и скандально требовавшие «заплатить, а не то», затем прыткие безбилетники, удирающие от контролёров и спотыкающиеся о сумки и чьи-то ноги. Третий раз её разбудил рассвет и завывания просивших милостыню цыган. Да и народу заметно прибавилось, так что устроиться лёжа уже не вышло. Катерина с завистью посмотрела на привалившегося к стенке вагона Никиту с Феликсом на коленях – оба безмятежно спали сидя, ей же сон обратно никак не шёл – и уставилась в окно.
Впрочем, ничего нового и интересного она там не увидела. Типичный для здешнего Листа пояс дач, в этот раз из-за близости к крупному городу особенно широкий. Затем его неизбежно сменит промзона пополам со старыми пятиэтажками-хрущёвками. Немного поразмышляв, Катерина достала из сумки книжку и углубилась в «Сказы» Бажова. Книги, наверное, стали единственным, что хоть как-то примиряло с миром, в который они угодили. Оказывается, за несколько веков колонизации Лесные Равнины потеряли немало интересного. Причём читалось и воспринималось всё настолько легко, что девушка в очередной раз прикинула: дома обязательно надо будет подсказать дяде, владевшему издательством, заняться старыми книгами – заядлый библиофил, он наверняка загорится идеей познакомить соотечественников с позабытыми шедеврами… На этой мысли она себя со вздохом оборвала и загнала все рассуждения поглубже. Сначала им надо вернуться.
Катерина так зачиталась, что остаток времени пролетел незаметно. А дальше – привычная за последние недели кутерьма конечной станции. Разве что вокзал в этот раз немного удивил, точнее отсутствие привокзальной площади – со стороны города сразу шла четырёх полосная дорога, за которой высился новенький торговый центр. Стоило отойти пару кварталов, как Феликс, согласно заранее придуманному плану, отправился искать подходящее жильё. Катерина с Никитой неторопливым шагом двинулись знакомиться с местом, где им теперь предстояло обитать… Но даже спустя несколько часов целостного впечатления у Катерины так и не сложилось, как не смогла она и понять: нравится ей город – или нет.
Вот небольшой парк, по нему гуляют дети, много людей сидят на лавочках с книжками, их обвивает прекрасная музыка скрипки и саксофона небольшого оркестра, играющего в самом начале аллеи. Но с другого конца аллеи расположилась шумная, несмотря на утренний час уже немного пьяная компания с пивом и водкой. Очарование купеческой пышности старинных особняков на одной улице сменяется потрёпанными домами-кирпичиками шестидесятых на следующей, а посреди них высокомерно смотрит на соседей новенькая кирпичная многоэтажка точечной застройки. Одни здания и улицы вылизаны, а другие, причём совсем рядом, стали полу-развалинами, которые вот-вот упадут от ветхости. Где-то тротуары более-менее целые, но стоит пройти квартал-другой, и ковыляешь по разбитому асфальту, рискуя переломать конечности. На земле не так уж редко попадается мусор, но в иных местах он стыдливо прижимается к урнам, а другие улочки и переулки страшно загажены, повсюду грязь, пыль и окурки с шелухой от семечек. И самое удивительное, что всё это никак не коррелирует между собой, а сплетается во всевозможных сочетаниях. Как недавно отремонтированная, так и полуразвалившаяся улица может быть и совсем чистой, и загаженной, или с тротуарами, или полной ям, огороженных асфальтом.
Феликс нашёл их во второй половине дня. Никита и Катерина как раз присели на лавочке в очередном скверике, разложили пирожки, поставили кефир и приготовились обедать. В кустах прямо за лавочкой одна из теней стала гуще, внутри неё загорелись два жёлтых глаза. Мгновение спустя тень обрела материальность, и на колени Катерине запрыгнул пушистый дымчатый кот. Сначала Феликс, не спрашивая разрешения, подхватил один из пирожков и начал жевать. И лишь слизнув крошки, соизволил заговорить.
– Люблю, конечно, отсталые техно-Листы: никаких охранных систем и ловушек на волшебных разумных, то есть на меня, делай, что хочешь. Но я ещё не настолько оголодал, чтобы унизиться до воровства еды.
– Мышей лови, ты же кот, – поддела его Катерина.
– Но-но. Благородное искусство охоты не стоит принижать такими банальностями как поиск пропитания, – обиделся Чешир. – Да лучше стащить чего-нибудь, – и нацелился на второй пирожок.
– А по делу? – Никита успел выхватить пирожок прямо из-под лапы. – Или просто есть захотелось?
– Изверг, – буркнул Феликс. – Пожалуюсь на тебя…
– В организацию по защите редких животных, – поддела его Катерина. – Как зверски замученный хозяйкой, попросишь восстановить в правах кота. Поверим монитору? – и получила за это укоризненный взгляд: злопамятная ты, сколько воды с первой встречи утекло, а до сих пор не забыла.
– По делу… нашёл, – Феликс посмотрел на Никиту так, будто просветил взглядом насквозь. – Только попробуй у меня с ними не договориться, восходящая звезда дипломатии.
– Сам пойдёшь? – рассмеялась Катерина.
– Сам и пойду, – отрезал Феликс. – Думаешь, не получится?
– Да нет, получится, – Катерина покрутила пальцем у виска. – Так и представляю эту, как здесь говорят, картину маслом. Здравствуйте, я учёный говорящий кот из сказок Пушкина. Пустите переночевать, а я вам песенку спою. И дальше как положено. У Лукоморья дуб зелёный…
– Начиталась на мою голову, – Феликс смущённо отвернулся, сообразив, что сморозил глупость: это на маго-Листе говорящему фамилиару никто не удивится, а здесь чисто технический мир.
Ехать до выбранного Феликсом места пришлось через полгорода. Сначала на трамвае, затем на маленьком, плотно набитом пассажирами автобусе, который здесь называли «маршрутка». Наконец они оказались в самом начале пыльной улицы, по обе стороны которой уходили вдаль огороженные заборами участки с частными домами. Повсюду к небу курились дымки, отовсюду вкусно пахло горящими в печке дровами.
– Бани топят, – сразу оценил Никита. – Газ для плиты есть, скорее всего, город всё-таки. А вот воду придётся таскать с колонки. Надеюсь, выбранное тобой место того стоит.
– Э… Это ты так шутишь? – осторожно уточнила Катерина. – Нет, я, конечно, понимаю, но всё-таки город и Индустриальный век уже…
– Он не шутит. Газ и электричество есть, я проверил. Остальное на дровах, – прошелестел Феликс. – И да, оно того стоит. Так что попробуйте у меня не договориться. Без шуток, сам пойду, – в голосе Чешира послышались стальные нотки.
Катерина и Никита переглянулись и зашагали в сторону выбранного Феликсом дома. Он нашёлся примерно в середине улицы. Добротный, двухэтажный, судя по тому, что удавалось рассмотреть из-за забора – небольшой деревянный дом расширили и достроили второй половиной из кирпича, а сверху сделали просторный жилой этаж. Но всё, включая забор, было какое-то неоконченное: так и чесались руки тут подкрасить, там подштукатурить. Никита попросил обождать, сам вежливо постучал в дверь калитки и вошёл во двор. А когда вернулся, Катерина улыбнулась и ехидно поинтересовалась:
– Давай угадаю. Ты договорился, и тоже жильё за ремонт, – Никита виновато пожал плечами. – Слушай, у тебя среди предков точно прорабов не было? Всё жаловался, что отец тебя вытащил к себе, не спрашивая, и поставил заниматься дипломатией, а ты, наверное, мечтал стать строителем.
– Скажи ещё рабовладельцем, – негромко рассмеялся Никита. – А теперь у меня появился личный раб, и я…
Тут Феликс на них выразительно посмотрел – зашли бы уж сначала, а потом друг друга подкалывали – Никита подхватил обе сумки, Катерина взяла на руки Чешира, и они перешагнули порог калитки. На крыльце их встретила пожилая женщина – в молодости наверняка была красавица, да и сейчас выглядела бы неплохо, если бы не седина и сильно старящие морщины. Из-за спины настороженно смотрела девочка лет десяти, худенькая, какая-то заморённая до прозрачности, пшеничные косички торчали как-то понуро.
– Яна Алексеевна, – представилась женщина. – Это моя внучка, Оля.
– Катерина, – представилась девушка.
И почувствовала укол совести за то, что подтрунивала над Феликсом: если женщина в таком большом доме с внучкой одна, без помощи ей и в самом деле не обойтись. А ещё до зуда на кончиках пальцев хотелось знать, почему Феликс выбрал именно этот дом. Не только ведь, чтобы они помогли?.. Но, памятуя прошлый раз, оставалось лишь гадать. Даже если у Чешира и есть какое-то двойное дно насчёт жить именно здесь, он никогда не признается.
С улицы Катерина угадала верно. Первый этаж занимали кухня и гостиная, но женщина повела их по лестнице наверх, где в коридор выходили четыре двери. Одна явно детская – на двери налеплен листок с рисунком, вторая хозяйки, а самая дальняя, судя пыли на ней и рядом, давно не открывалась. Женщина подвела гостей к предпоследней двери и показала: ваша. Внутри комната тоже оказалась довольно пыльная, в ней явно не жили давно, хотя и убирались время от времени, даже цветок на подоконнике не засох. Катерине показалось, что комната рассчитана точь-в-точь на двоих, и размер, и кровать со шкафом.
Как только за хозяйкой закрылась дверь, девушка сунула Никите сумки:
– Разбирай пока вещи, а я пройдусь и определюсь с фронтом работ.
– Ты?
– Ну не ты же. Помню я, как кто-то с кисточкой и шпателем обращался в прошлый раз. Сломать или побить кого – это я уже поняла, ты хорошо умеешь. А вот починить, извини…
Работа закипела прямо со следующего утра и шла до вечера, отвлеклась Катерина лишь наскоро приготовить обед. Но на четвёртый день ближе к полудню к Никите и Катерине подбежала Оля – причём теперь девочка относилась к ним явно без опаски, не то что в первые дня два – и сказала: «Бабушка зовёт обедать». И была очень настойчива, пришлось идти. Катерина попробовала заикнуться, мол, Яна Алексеевна не должна, и они договаривались «сами», но женщина её категорично оборвала:
– Каждый занимается тем, чем может. И не дело, если ты между стройкой и кухней разрываешься. Точнее, оба дела будут сделаны плохо.
Пришлось садиться за стол вчетвером. Но вечером Катерина хозяйку дома от готовки всё же отстранила, заявив: «Теперь моя очередь». С утра же пораньше Никита принялся колоть дрова, а Катерина отправилась на колонку за водой. Точно также сделали и назавтра, а к концу недели как бы само собой сложилось, что все дела по хозяйству ведутся вместе. Потому-то утром Катерина и обнаружила первой, что кто-то подложил возле ворот большой мешок с мусором.
– Это ещё что за шутки?
– Сосед это, – печально вздохнула Яна Алексеевна, – за три дома отсюда. Временами лень ему до мусорного бака носить, вот тогда около нас и бросает.
