355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ярослав Голованов » Дорога на космодром » Текст книги (страница 28)
Дорога на космодром
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 00:06

Текст книги "Дорога на космодром"


Автор книги: Ярослав Голованов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Глава 8
Луна, Венера, Марс, далее – везде…

Все в КБ Королева понимали, что запуск первого искусственного спутника Земли – интересное, этапное достижение, но той реакции, которую вызвало в мире сообщение об этом запуске, никто из ракетчиков не ожидал. Я мог бы привести множество восторженных оценок замечательных работ Сергея Павловича, но приведу лишь слова из частного письма обозревателю ТАСС А. Романову, которое прислал ему восьмидесятилетний Герман Оберт.

«…К сожалению, я не знаю лично… уважаемого человека, того, кто сконструировал мощную ракету и первый корабль для космического путешествия. Наверное, если бы был жив мой коллега господин Циолковский, ваш славный соотечественник, с которым я состоял в переписке, то мы при встрече с этим замечательным конструктором воскликнули бы: «Браво! Браво! Вы осуществили мечту, питавшую наш разум многие годы и в реализацию которой мы внесли свой посильный вклад». Человечество благодарно этому человеку за совершенное. Для того, чтобы получить признание человечества, надо быть по меньшей мере выдающимся деятелем науки и техники».

Вся планета восхищалась невиданным весом космического первенца: подумать только – более 83 килограммов, ведь американцы писали о 10 килограммах, не более, – а Королев только улыбался: возможности носителя позволяли увеличить этот, всех поражающий вес в десять и более раз! Спутник, новый тяжелый спутник был нужен ему сейчас, сегодня! Отработка, монтаж и проверка аппаратуры того спутника, который вначале предполагалось послать первым, затягивались. Аппаратуру, которую готовили разные институты, все время доделывали-переделывали, первоначальные замыслы бесконечно совершенствовались, уточнялись; разумеется, это было хорошо, но и плохо тоже, поскольку отодвигало пуск на многие дни, из которых складывались недели и месяцы. И тогда Королев решил форсировать спутник с собакой, который предложили медики. Горячими его энтузиастами, кроме В. В. Ларина, были Владимир Иванович Яздовский и молодой научный сотрудник, будущий академик и директор Института медико-биологических проблем Олег Георгиевич Газенко.

Лайка – первый космический путешественник.

В принципе герметичный контейнер для собаки был уже готов, но, как всегда случается, в последний момент что-то потребовало доводки, исправления, стыковки отдельных узлов.

Позднее Сергей Павлович вспоминал, что месяц между запуском первого и второго спутника был, пожалуй, самым трудным и прекрасным в его жизни. Трудным – из-за невероятного напряжения, прекрасным – по своему вдохновению, творческому подъему, ощущению близости желанного будущего. В течение месяца большую часть времени он проводил в цехах, где делали биоспутник. Сам, своей рукой, на ходу, в нарушение собственных инструкций, он вносил исправления в рабочие чертежи.

Было решено, что рама, на которой крепился герметический контейнер с собакой, контейнер с радиоаппаратурой и приборами, не должна отделяться от последней ступени ракеты-носителя так, как отделялся от нее первый спутник. Наконец, 26 октября, через три недели после запуска «пээсика», Королев вылетает скоростным самолетом Аэрофлота в Ташкент, а оттуда, не задерживаясь, летит на Байконур.

Медики привезли трех собачек-дворняжек. Альбина была ветераном космоса: она уже дважды летала на исследовательских ракетах и благополучно возвращалась на Землю. Лайка и Муха – новички. Мнение большинства склонялось к тому, что посылать Альбину несправедливо. Она послужила науке, и обрекать эту собаку на верную гибель было особенно тяжело. Ведь возвращение на Землю ИСЗ-2 не предусматривалось, и успешный запуск предопределял роковую судьбу собаки. Альбину жалели. Впрочем, всех их жалели. В конце концов решено было отправить в космос Лайку. Альбина была собака-дублер, а Муху называли «технологической собакой» и использовали для примерок, проверки систем и аппаратуры непосредственно перед стартом, благо, что все эти собачки были одинаковой величины. Утром 31 октября Лайку подготовили к посадке, а после обеда ее усадили в космическую кабину. Ночью контейнер с собакой установили на ракете и вывезли на старт. 3 ноября второй советский искусственный спутник Земли вышел на орбиту.

В первые минуты полета частота дыхания и пульс Лайки повысился примерно в три раза, но биотоки сердца были в норме. Постепенно пришли в норму и все физиологические параметры. Организм адаптировался в невесомости – Лайка жила! Это был главный, очень важный результат: высокоорганизованное живое существо может жить в условиях орбитального космического полета.

В декабре 1957-го, накануне Нового года, Королев писал: «Наступит и то время, когда космический корабль с людьми покинет Землю и направится в путешествие на далекие планеты, в далекие миры.

Сегодня многое кажется лишь увлекательной фантазией, но на самом деле это не совсем так. Надежный мост с Земли в космос уже перекинут запуском советских искусственных спутников, и дорога к звездам открыта!»

Говард Бенедикт, корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс, передал с мыса Канаверал: «6 декабря 1957 года «Авангард» был готов под пристальными взглядами всего мира вывести на орбиту трехфунтовый (около 1360 граммов. – Я Г.) мини-спутник. Тонкая ракета поднялась на метр над землей, потеряла устойчивость и рухнула со страшным взрывом. Вместе с ней упал престиж американской науки».

Первый американский спутник «Эксплорер-1», весом около 14 килограммов, вышел на орбиту лишь 1 февраля 1958 года. А «Авангард» удалось запустить только в середине марта.

Академик Келдыш, выступая в 1977 году на торжественном вечере в честь 70-летия Сергея Павловича, вспоминал, что Королев именно в это время всерьез заговорил о полетах за пределы околоземного пространства.

Мы должны идти дальше. – настаивал Сергей Павлович. – Мы должны достичь Луны!

Американцы не скрывали своего горячего желания послать ракету на Луну и тем самым несколько нивелировать тот эффект, который произвели на весь мир наш первый спутник, полет Лайки и гигантская летающая лаборатория весом 1327 килограммов, запущенная 15 мая 1958 года, – 3-й советский спутник. Но все их попытки терпели неудачу. 17 августа 1958 года полет первой лунной ракеты, запущенной с мыса Канаверал, продолжался всего 77 секунд. 11 октября – вторая неудача, 7 ноября – третья. После этого лунную программу отбирают у военно-воздушных сил и передают под непосредственное руководство Вернера фон Брауна. Но и Браун терпит 6 декабря провал – четвертый подряд.

«Летающая лаборатория» так называли наш третий спутник.

Королев понимает, что пуск к Луне – дело очень не простое. Первое, что требовалось, – повысить скорость ракеты с 8 до 11 километров в секунду. Этого нельзя было сделать без третьей ступени, и Королев решает «нарастить» свою ракету. Ему всегда не хватало времени и людей. Время было лишь относительно в его власти, а люди – абсолютно, поскольку, как я уже писал, невозможно было не увлечься идеями Королева, если Королев хотел вас увлечь. Одной из его «жертв», принесенных на алтарь космонавтики, стал Семен Ариевич Косберг.

Косберг был на три года старше Сергея Павловича и к моменту появления баллистических ракет занимал высокий пост руководителя одного из крупнейших в стране конструкторских бюро, занимавшегося авиационным двигателестроением. За плечами был большой и трудный путь. Он родился в бедной еврейской семье в белорусском городе Слуцке, с трудом получил образование, вместе с отцом работал кузнецом, слесарем, служил в Красной Армии, а потом стремительно окончил сразу два института: ленинградский политехнический и московский авиационный. Из сплава его таланта и энергии годы бурного развития авиации очень быстро выковывают выдающегося специалиста, наделенного незаурядными способностями организатора. В 1931 году он пришел в Институт авиационного моторостроения имени П. И. Баранова (в это время там в винтомоторном отделе работал Ф. А. Цандер), а в 1940-м уже стал руководителем крупного КБ. Должность Главного конструктора он получает 17 октября 1941 года, в тягчайшие дни войны, когда фашисты рассматривали Москву в бинокли. Война – годы страшного перенапряжения, когда он, один из генералов тыла, из всего многообразия служебной терминологии: могу – не могу, получается – не получается, успею – не успею – знал только одно слово «надо».

Семен Ариевич КОСБЕРГ (1903-1965) – выдающийся советский конструктор авиационных и ракетных двигателей, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии. С 1955 года по заданию С. П. Королева работал над конструированием серии ЖРД. Двигатели С. А. Косберга были установлены на третьей ступени ракет-носителей «Восток», выводили на орбиту космические экипажи, обеспечивали запуски автоматических станций «Луна», «Венера», «Марс» и др.

Но вот кончилась война. Косберг работает в тесном контакте с ведущими советскими конструкторами авиадвигателей: А. А. Никулиным, А. Д. Швецовым, В. А. Добрыниным; ничто, казалось бы, не предвещает смены его давно устоявшихся профессиональных интересов. Впрочем, «смена» не точное слово. Расширение. В 1955 году Королев вовлекает его в свою работу, и под руководством Семена Ариевича создается серия ЖРД для ракетной техники. Именно двигатели Косберга стоят на третьей, «межпланетной» ступени ракеты «Восток». Эти двигатели выводили на орбиту экипажи «Востоков», «Восходов» и «Союзов», обеспечивали запуски автоматических станций «Луна», «Марс», «Венера» и тяжелых спутников Земли.

Трагическая гибель Косберга ошеломила всех, настолько неожиданной и противоестественной она была: он попал в автомобильную катастрофу. Мгновенно прилетевшие из Москвы реаниматоры работали всю ночь, но ничего сделать не смогли. Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, доктор технических наук Семен Ариевич Косберг умер 3 января 1965 года…

Итак, «нарастив» ракету еще одной ступенью, Королев в самом начале 1959 года осуществляет старт «Луны-1» – первого в истории искусственного небесного тела, которое, достигнув второй космической скорости, вырвалось из пут земного тяготения и превратилось в спутник Солнца – крохотную планетку, которая и по сей день вращается по своей околосолнечной орбите. Год на этой крохотной планетке длится не 365 дней, как у нас на Земле, а 450.

«Луна-1» в Луну не попала. Системы и методики коррекций космических аппаратов тогда еще только разрабатывались и подправить отклонение лунника от траектории было нельзя. Автоматическая станция прошла от нее в 7500 километрах – в общем, не так уж далеко, если учесть, что среднее расстояние от Земли до Луны 384 400 километров и что это была первая попытка разогнаться до второй космической скорости.

Достичь Луны можно! – вот был главный итог новогоднего старта. Надо теперь только получше прицелиться…

Луна! Опять Луна! Притягивает сердца человеческие, словно магнит. Ведь сколько раз в этой книге говорили мы с вами о лунных путешествиях! Древняя мечта землян, Луна, неужели пробил твой час, настало время, и мы дотронемся наконец до твоих пыльных пустынь?! Ужели начинается реальное воплощение фантазий Лукиана Самосатского, снов Кеплера, предвидений Циолковского, советов Эсно-Пельтри, расчетов Годдарда? Думали ли обо всем этом те, кто проектировали наши первые лунники?

Полагаю, что не думали. По двум причинам. Во-первых, из-за органической нелюбви к «красивым словам» и всяческим попыткам окружить свою работу ореолом героической романтики. Во-вторых, потому, что надо было решить уйму сложнейших проблем и просто не было времени думать о Лукиане Самосатском.

Прежде всего баллистикам надлежало проложить лунную трассу. Вся хитрость заключалась в том, чтобы в тот момент, когда лунник приблизится к Луне, сама Луна была бы видна с наблюдательных пунктов Советского Союза и, более того, находилась бы как можно выше над горизонтом. В этом случае радиопомехи при связи с лунником будут минимальными. Кроме того, трасса должна была быть оптимальной с энергетической точки зрения – иными словами, позволяла бы достичь Луны при наименьших затратах топлива и максимальном весе лунника.

Было подсчитано, что запуск должен производиться в момент, когда Луны не видно. Время запуска, направление полета и скорость лунника необходимо было выдержать в пределах, которые ракетная техника до той поры не знала, поскольку, как я уже говорил, тогда еще не было технических средств для коррекции траектории во время полета. А раз ракету, выстреленную в космическую мишень, «подправить» в полете никакие силы не могли, получалось, что при отклонении времени старта на 10 секунд точка прилунения смещалась на 200 километров. Такое же смещение получалось, если вектор скорости «уходил» от расчетного направления на одну угловую минуту. А если сама скорость изменялась всего лишь на одну сотую процента, отклонение от цели составляло уже 250 километров. Я хорошо помню, как, рассказывая о всех трудностях, стоящих перед проектировщиками лунников, один из их руководителей сказал:

Понимаете, надо было попасть пулей в летящего воробья, стоя на платформе движущегося поезда…


Первая в истории автоматическая межпланетная станция «Луна-1».

Советский вымпел, который принесла Луну «Луна-2».

При старте «Луны-2» отклонение времени отрыва ракеты-носителя от стартового комплекса составляло около секунды. 12 сентября 1959 года ракета, запущенная из казахстанских пустынь, начала свой путь к той точке космического пространства, где она должна была встретиться с пустынями лунными. Это произошло 14 сентября в 0 часов 2 минуты 24 секунды.

На всю жизнь запомнил я свою последнюю встречу с Сергеем Павловичем Королевым. В конце 1965 года готовилась мягкая посадка на Луну. На рабочем столе Главного конструктора лежала плексигласовая доска, а на ней были прикреплены какие-то темные, похожие на куски шлака камни. И табличка «Лунные породы». Это были полученные в лабораториях, искусственные «лунные» камни – первая прикидочная модель грунта, с которым предполагалось встретиться лунному автомату. Беседуя, Королев иногда, не глядя, прикасался, ощупывал эти камни своей широкой, короткопалой рукой. Разговор зашел о лунниках.

Это очень интересно, – неторопливо, подыскивая слова, говорил Сергей Павлович, – или, может быть, я не привык еще… Вообще к стартам больших ракет привык… Это грандиозное зрелище, но… тут другое. Когда лунник подлетает к Луне, нет внешних эффектов… Но когда смотришь на приборы, на телеметрию, видишь: он приближается. Ближе, еще ближе… Это ощущение почти физическое…

Я чувствовал, что этот суровый и спокойный человек волнуется. Его рассказ возбуждает его, наполняет воспоминаниями и радостным предвкушением будущей работы.

Возьмите меня с собой, – вдруг, неожиданно для самого себя, попросил я. – Я везучий, все будет хорошо, она сядет…

Везучий? – наклонив голову, он взглянул на меня поверх очков в тонкой золотой оправе. – А я не фаталист… Это техника. Неудачи закономерны. Неудачи должны быть. Если их не будет, значит, не верны законы диалектики, закон развития науки. А им я верю… Впрочем, почему неудачи? Это – отрицательные результаты. Запуск каждой «Луны» многому нас учит, ведь каждый новый старт – это не просто повторение старого… «Луна-8» должна сесть… В крайнем случае – «Луна-9»…

Он улетел на космодром через несколько дней. Это была его последняя командировка. «Луна-8» разбилась 7 декабря 1965 года. «Луна-9» совершила 3 февраля 1966 года первую в истории мягкую посадку на поверхность Луны и 4 февраля передала на Землю фотопанораму Океана Бурь. Это случилось уже после смерти Сергея Павловича…

Но все это: и панорама, и искусственные спутники, маленькие луны большой Луны, и «Зонды», облетавшие ее, и «Луны», доставлявшие на Землю грунт, и «луноходы», и программа «Аполлон», отправившая на Луну 12 отважных американцев, – все это было уже потом. А первой нарушила вечный покой нашего вечного спутника «Луна-2».

Подлетая к Луне, автоматическая станция измерила магнитное поле вдоль всей трассы и вблизи Луны, передала новые сведения о радиационных поясах Земли и ядерных частицах в космосе, измерила газовые компоненты межпланетного пространства и вновь доказала, что опасность встречи с метеоритами, о которых столько писали не только фантасты, но и ученые, сильно преувеличена. Оказалось, что радиационного поля, подобного земному, у Луны нет, а ее магнитное поле чуть ли не в тысячу раз слабее. Как и ожидалось, атмосферы у Луны не было, лишь крайне разреженная пленочка ионизированного газа прилипла к ее поверхности. Короче, один этот первый полет уже рассказал очень много и о дороге к Луне, и о ней самой.

В момент удара «Луна-2» образовала на поверхности Луны первый искусственный кратер в районе Моря Ясности, неподалеку от естественных кратеров Архимед и Автолик. Если бы Дэвид Скотт и Джеймс Ирвин, прилетевшие на Луну в лунной кабине «Аполлона-15» в июле 1971 года, отошли на несколько километров от своего корабля, они наверное могли найти этот кратер. Впрочем, я не знаю, можно ли вот так, на глазок, отличить искусственный кратер от естественного.

Сегодня на Луне уже несколько десятков таких искусственных кратеров. Но самый первый возник тогда, в сентябре 1959 года, когда в беззвучном мире Луны вспыхнул этот короткий, яркий, немой взрыв.

…1 октября 1959 года Сергей Павлович писал Нине Ивановне с космодрома: «Конечно, я не работаю с гаечным ключом и электрическим пробником, но мне кажется, что глубоко участвую во всех процессах и работах, здесь идущих…

Мне выпало редкое для человека счастье…» Счастье для человека заниматься любимым делом. Редкое для человека счастье, если любимое дело – дело невиданное, неповторенное, если ты идешь дорогой нехоженой, если дело твое итожит работу многих людей, претворяет в жизнь мечты разных поколений. Начиная с 4 октября 1957 года, когда был запущен первый спутник, Королев до самой своей смерти в космонавтике никогда никого не повторял. И одной из самых удивительных и новаторских его работ была «Луна-3». Этот лунник должен был сфотографировать лунный «затылок» – обратную сторону Луны и передать на Землю полученный снимок с помощью специальной телевизионной аппаратуры. Только что решенная задача значительно усложнялась. Не буду загружать книжку цифрами, скажу только, что по сравнению с программой «Луны-2» требования к точности при движении по облетной траектории возрастали примерно в три раза. Стрельба шла уже не по воробьям, а по пчелам. Необходимо было запустить автоматическую станцию так, чтобы, взлетев с территории нашей страны, она примчалась к той точке космического пространства, куда должна была прийти через несколько дней после старта Луна. Далее космический автомат должен был обогнуть ее, залететь за лунный диск, направить на Луну фотокамеры, сфотографировать ее, причем для фотографирования было желательно, чтобы Луна, станция и Солнце находились примерно на одной прямой – еще одно добавочное требование в непростом условии задачи. Затем аппаратура станции обрабатывала снимки, «считывала» их телеглазом и передавала изображение, зашифрованное в радиосигналах. Программа разбивалась, таким образом, на множество пунктов, описание каждого из которых могло начинаться словами: «Впервые в мире…» Главным, принципиальным отличием этой программы, бесспорно программы исторической, поскольку она предопределила развитие целой отрасли космонавтики, было создание специальной системы ориентации автоматической станции. Она уже не могла, двигаясь по своей орбите, совершать некое хаотичное вращение вокруг центра масс, как делал это «пээсик» или спутник с Лайкой. Для фотографирования Луны она должна была как бы «застыть», двигаясь по той петлеобразной траектории, которую рассчитали для нее баллистики, она должна была мчаться со скоростью несколько километров в секунду, «не спуская глаз» с Луны. Практика здесь опять обгоняла теорию – явление, впрочем, характерное для Королева: вначале возникли конкретные системы ориентации, а уже потом целая наука, которая называется теорией стабилизации, ориентации и управления космическими аппаратами.

Стартовав 4 октября 1959 года, во вторую годовщину космической эры, «Луна-3» через 61 час очутилась примерно под южным полюсом Луны. В это время силы притяжения Луны начали борьбу с силами инерции станции. Они изгибали ее траекторию, задирали ее вверх. 7 октября станция начала фотографирование обратной, невидимой стороны Луны с расстояния 65200-68400 километров. Теперь начался ее обратный путь к Земле. Станция «вынырнула» из-за северного полюса Луны и понеслась к Земле. В тот момент, когда она поднялась над горизонтом наших приемных станций, снимки были переданы на Землю, затем расшифрованы, электронно отретушированы и оптически синтезированы. И мы увидели то, что никто никогда не видел, то, за что готов был отдать все сокровища мира умирающий Джон Гершель. – обратную, невидимую с Земли сторону Луны.

Лунный «затылок», который невозможно увидеть с Земли, сфотографировала «Луна-3».

Этот снимок называли «снимком века».

Это была первая фотография фамильного альбома солнечной семьи, который начали выклеивать люди. Разумеется, эта первая фотография была далека от совершенства, но ведь совершенство всегда опаздывает к началу. Панорамы «Луны-9», «Венеры-9», «Викинга», фотографии обратной стороны Луны, сделанные «Зондом-З», Марса – «Маринером-9», Меркурия – «Маринером-10», конечно, совершеннее. Но «Луна-3» – это начало начал. Чтобы все эти отличные снимки появились, сначала должна была появиться она. Космический рейс «Луны-3» открыл новый этап в истории астрономии – непосредственного фотографирования небесных тел с помощью автоматических межпланетных станций.

…Через 15 лет старший научный сотрудник Днепропетровского исторического музея В. Пименов просматривал в библиотеке отдельные номера газеты «Московские губернские ведомости» за 1848 год и наткнулся на хроникальную заметку, в которой говорилось о решении «мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полете на Луну сослать в поселение Байконур».

Ну право же, чего стоят все наши шутки по сравнению с шутками истории!

Задолго до запуска лунников – 5 июля 1958 года – Сергей Павлович составил служебную записку «О перспективных работах по освоению космического пространства». В записке в сжатой форме была намечена программа работ на десятилетия вперед. «Околосолнечное пространство должно быть освоено и в необходимой мере заселено человечеством, – писал Королев. – Первый этап освоения космического пространства должен заключаться в исследовании его автоматическими аппаратами с целью детального изучения как условий полета в нем, так и способов возвращения на Землю.

Параллельно с этим должны проводиться широкие исследования и разработки по обеспечению нормальных условий существования человека на всех этапах космического полета, включая его пуск и подъем с поверхности Земли и планет…

Поэтому целесообразно… создание искусственных спутников для исследования космического пространства в окрестностях Земли… создание спутников Земли с практически неограниченным временем существования и функционирования… создание аппаратов для исследования Луны… создание первых спутников с человеком, на основе использования баллистической схемы возвращения… исследования возможностей создания… автоматических аппаратов для осуществления полетов к Марсу и Венере… отработка процесса сближения между собой двух аппаратов, движущихся по близким орбитам… создание новой космической ракеты-носителя, обеспечивающей доставку на орбиту полезного груза весом 15-20 т. Эта ракета должна обеспечить… создание внеземной станции и открыть путь к осуществлению межпланетных перелетов…, сооружение внеземной станции для проведения научных исследований… и как пункта приема и отправления космических ракет…»

Сколько раз в этой книге цитировал я разные космические программы, но, согласитесь, столь дерзкой, столь огромной не было ни у кого. И написал ее человек, который всегда и всюду отстаивал лишь реальные программы, воевал с прожектерством и силен был прежде всего талантом быстрого воплощения задуманного! Значит, для него это были не мечты, а реалии тогда, в 1958 году!

За спутниками последовали лунники, затем настал черед межпланетных автоматических станций. 12 февраля 1961 года первая такая станция стартует с орбиты ИСЗ и берет курс на Венеру. 16 марта 1962 года начинается осуществление многолетней программы изучения околоземного пространства и Земли с помощью нескольких сотен спутников «Космос» разного назначения. 1 ноября того же года с промежуточной орбиты стартует автоматическая станция «Марс-1».

Все идет по плану. Фронт работ ширится. К космическим исследованиям подключаются новые большие коллективы ученых, конструкторов, инженеров. Все больше заказов для космических программ выполняет промышленность. Наступает время ракетно-космической специализации. Спутники серии «Космос», спутники международной программы «Интеркосмос» выводились на орбиту ракетами, разработанными на КБ, которым руководил дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии академик Михаил Кузьмич Янгель.

Советские автоматические станции разного назначения.

Нельзя в одну книгу втиснуть другую, а о Янгеле надо писать отдельную книжку. Впрочем, она уже написана Владимиром Губаревым. Называется она коротко и просто: «Конструктор». [46]46
  [46] Губарев В. Конструктор. М., Изд-во политической литературы, 1977.


[Закрыть]
Прочтите ее, и вы узнаете, как в 1911 году в глухом селе Зырянове, на берегу широкой реки Илим, которое лежало «всего, в двух месяцах ходьбы от железной дороги», родился Миша Янгель. Как ходил он с отцом на охоту в сибирскую тайгу и ушел потом очень далеко, за край тайги, за Уральские горы, ушел, как в песне поется, «на работу славную, на дела хорошие».

Когда уже после смерти Михаила Кузьмича имя его было названо в печати, за рубежом промелькнуло сообщение, что сибиряк этот вовсе не сибиряк, а немецкий инженер, это видно якобы из его фамилии. Изобретатели «утки» не только не читали биографию Янгеля, они не потрудились заглянуть даже в знаменитый словарь В. И. Даля, который может просто объяснить происхождение этой фамилии. «Янга, – пишет Даль, – ковш, корец, железный черпак, в коем казаки на походе иногда варят похлебку». Там, в Запорожской Сечи, в мире Тараса Бульбы, упрятаны корни этой фамилии. Свобода и воля были в ее крови, и в Сибири оказались Янгели по причине бунтарства деда Лаврентия, который бросился с серпом на помещика-душегуба.

Я был знаком с Михаилом Кузьмичом, часто видел его на Байконуре, но беседовать с ним мне, к сожалению, ни разу не пришлось. Помню крупного, крепкого человека, который поначалу не казался крепким, потому что был высок и строен. Не видел его угрюмым, сердитым, распекающим кого-то за что-то. Он часто улыбался, а когда на госкомиссиях разглядывал докладчика своими умными, веселыми глазами, казалось, что он вот сейчас ему подмигнет. В глазах было разное: «Ох и боек ты, братец…», или: «Ну-ну, давай, заливай. Наверное, думаешь, тут чурки сидят, хитростей твоих не видят…», или: «Молодец! Орел! Вот такой парень мне нужен. Сманил бы, да неудобно…» Было разное, не было самодовольства, барства, равнодушия. Он говорил; «Плохо, если с количеством знаний и наград уменьшается простота и доброта…»

Жизнь Янгеля – микрослепок нашей истории. По биографии наших замечательных ракетчиков: Королева, Исаева, Косберга, Пилюгина, Янгеля – можно изучать биографию Республики Советов. Общие, известные из учебников, хрестоматийные понятия: индустриализация, пятилетки, всеобщее образование, превращение страны из аграрной в индустриальную, культ личности – это их жизнь, с ее радостями и бедами, высокими наградами и горькими обидами. Их биографии неотделимы от эпохи потому, что они и составляют саму суть эпохи.

Михаил Кузьмич ЯНГЕЛЬ (1911-1971) – выдающийся конструктор, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, академик, Главный конструктор ракет «Космос». М. К. Янгель внес существенный вклад в изучение космического пространства. Ракеты его конструкции использовались для запусков многочисленных ИСЗ и проведения экспериментов по международной программе «Интеркосмос».

С берегов Илима Михаил уехал прямо в Москву, работал на ткацкой фабрике, там же в двадцать лет вступил в партию, окончил ФЗУ, получил в горкоме комсомола путевку для поступления в Московский авиационный институт. Фабричная коммуна на прощание подарила ему костюм и галстук в полоску. В учебниках пишут о том, как возникла новая социальная структура – советская интеллигенция, о том, как дети рабочих и крестьян становились учителями, врачами, артистами и инженерами. Вот так она и возникла, эта структура, вот так они и становились интеллигентами в первом поколении. «Технику я изучал в МАИ, но курс настоящей школы инженерного искусства и коллективного творчества прошел, работая в конструкторском бюро под руководством главного конструктора Н. Н. Поликарпова», – писал Янгель. Не сразу, как Глушко, не быстро, как Королев, пришел Янгель в ракетную технику. Они были почти ровесниками, но сам Янгель считал, что он – представитель уже второго поколения советских ракетчиков. Авиация долго не отпускает его. Диплом – скоростной истребитель-моноплан. Потом десять лет работы в КБ Поликарпова. В 1938 году Янгеля как авиационного специалиста командируют за границу. В письме невесте он пишет: «…Мне все время чудилось, что кто-то умер и жители Берлина находятся в глубоком трауре… В витринах некоторых магазинов можно увидеть портреты Гинденбурга и Гитлера, причем у последнего вид отъявленного бандита и грабителя».

Германия, Бельгия, Франция, США – вот его маршрут. Заводы «Дуглас», «Волти», «Консолидейтед». Он летал через всю Америку, из Нью-Йорка в Калифорнию. Ночью под крылом самолета зыбко, молочно светились огни городов. Он написал в Москву: «Миллионы разбросанных на большой площади электрических лампочек производят впечатление звездного неба, и фантазия рисует картину, которой я очень увлекался раньше – полета в межпланетном пространстве».

«Увлекался раньше…» – когда? Наверное, в юности. Может быть, потому и оставался Михаил Кузьмич до самой своей смерти таким молодым, веселым и живым человеком, что жил он мечтой юности. Ведь задолго до того, как Янгель пришел в ракетную технику, всегда во все командировки возил он с собой книгу Макса Валье «Полет в мировое пространство как техническая возможность». Осколок трубы от камеры сгорания перебил не только легочную артерию Макса Валье – он перебил нить, которая могла связать их в жизни. Но перебить связь мысли и мечты он не мог…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю