Текст книги "Дорога на космодром"
Автор книги: Ярослав Голованов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)
В журнале «Техника воздушного флота» (№7, 1935 г.) Королев публикует специальную статью «Крылатые ракеты и применение их для полета человека». В 1936 году он делает доклад о крылатых ракетах в Институте механики Московского университета. Все эти проекты в перспективе непременно сходились для него в одну точку – заатмосферный полет человека.
Ракета 07 конструкции Тихонравова. Крылатая ракета 212 конструкции Королева.
Ракета 217 с системой наведения по лучу прожектора.
Строились в РНИИ и разные другие ракеты, и не только в РНИИ. в 1935 году было создано так называемое КБ-7, которым руководил старый гирдовец – Л. К. Корнеев. Там были созданы две жидкостные ракеты с дальностью 5-6 километров, а затем по инициативе директора Географического института, известного полярника, академика О. Ю. Шмидта ракетчики приступили к проектированию серьезных стратосферных ракет с приборами в носовой части, которые должны были после достижения заданной высоты опускаться на парашюте.
Очень интересную работу вели энтузиасты-конструкторы в реактивных группах и секциях, которые продолжали существовать и после того, как московская ГИРД перешла в РНИИ. Жидкостную ракету для метеорологов строила в Осоавиахиме группа инженеров под руководством талантливого ученика Цандера А. И. Полярного. В Осоавиахиме существовал специальный стратосферный комитет, а в нем – реактивная секция. Там интересный проект выдвинул инженер И. А. Меркулов. Он предложил сделать двухступенчатую ракету смешанного типа. Первая ступень – пороховая, вторая – с прямоточным воздушно-реактивным двигателем. Профессор В. П. Ветчинкин, познакомившись с проектом, рекомендовал построить несколько таких ракет, испытать их на земле, а потом и в полете. Так родилась ракета РВ-3 – первая советская двухступенчатая ракета и первая в мире ракета с прямоточным воздушно-реактивным двигателем, которая на официальных испытаниях 19 мая 1939 года поднялась на высоту 1800 метров.
Гироскоп Пивоварова.
И вообще много было тогда людей, по-настоящему увлеченных ракетной техникой. Работали они и во Всесоюзном авиационном инженерно-техническом обществе, об их ракете «АвиаВНИТО» я уже упоминал. Строили ракеты в ленинградской ГИРД, в Политехническом институте им. М. И. Калинина, в Московском институте механизации и электрификации социалистического сельского хозяйства, проектировали ракеты в Харькове, Тифлисе, Баку, Архангельске, Нижнем Новгороде. Есть сведения, что даже в далекой Кандалакше тоже запустили свою кандалакшскую ракету с жидкостным ракетным двигателем. В 1939 году вышла книга Е. Л. Букша «Ракетные двигатели для авиамоделей» – первое в мире пособие по ракетному моделизму. И кто знает, сколькими интересными и оригинальными идеями обогатилась бы ракетная техника, какие новые имена были бы вписаны в ее историю и на сколько лет раньше поднялся бы над нашей планетой первый искусственный спутник, не будь той минуты тихого, росного летнего утра 22 июня 1941 года, когда безжалостно и страшно была расколота, эта тишина, – той минуты, начиная с которой ни один, даже самый пламенный и увлеченный человек на нашей советской земле уже не мог думать о спутнике…
Патрульный и сам не смог бы объяснить, как сочетались в душе его, с одной стороны, страстное охотничье желание поймать немецкого шпиона, а с другой – страх, что шпион этот действительно мог вдруг обнаружиться. И когда дверца машины распахнулась и он увидел сидящего в ней человека, стройного, красивого, голубоглазого блондина лет тридцати, увидел штатского человека в военной машине, штатского, но необъяснимо чем-то похожего все-таки на военного. – сердце патрульного захолонуло.
Документы! – громко выкрикнул он.
Сидящий протянул бумажку.
«Народный Комиссариат Обороны Союза ССР.
Главное артиллерийское управление Красной Армии.
Удостоверение.
Дано профессору пом. гл. инженера РНИИ тов. Победоносцеву Ю. А. в том, что он направляется в распоряжение начальника Арт. Снабжения Западного фронта в Вяземском направлении. Тов. Победоносцеву разрешен проезд по шоссейным и грунтовым дорогам на автомашине ГАЗ-А. Всем артиллерийским начальникам оказывать содействие и помощь: заправлять автомашину, довольствовать питанием.
Зам. нач. ГАУ Красной Армии Военинженер 1 ранга Аборенков.
22 августа 1941 года».
Первая советская двухступенчатая ракета конструкции Меркулова. Ракета 604 с дальностью полета до 20 километров.
«Вот тебе и на! Профессор! – подумал патрульный. – Профессора на фронт поехали, ну, дела! А может быть, он по этим самым огненным пушкам?…» Юрий Александрович Победоносцев ехал на фронт как раз в связи с этими пушками, которых мало еще кто на фронте видел, но слава о которых уже шла среди солдат, и из уст в уста передавались фантастические рассказы об огненных, воющих снарядах, стаями несущихся в небе. Прозвище «катюша» тогда еще не родилось, его придумали позднее. Тогда требовалось закончить работу, которую многие годы, не жалея времени и сил, вели энтузиасты ракетного оружия. Ведь в РНИИ еще летом 1938 года начали разработку первого варианта той самой многозарядной установки, которая превратилась потом в «катюшу». Заряжалась она 132-миллиметровыми снарядами, похожими на те, которыми стрелял на Халхин-Голе капитан Звонарев и его друзья. Такая установка монтировалась на грузовике ЗИС-5. Первые испытания под Москвой выявили многие недоработки, особенно в части зарядки и устойчивости всей установки на шасси грузовика. Додумывали и переделывали. В конце 1939 года – новые испытания, с новой системой зажигания. Дальность стрельбы была доведена до 8 километров…
Сейчас, когда Победоносцев вспоминал всю эту работу, она казалась ему бесконечно далекой, лежащей где-то у границ детства. Два последних месяца крутил Победоносцева какой-то тугой властный вихрь. Разом, одним вздохом своим втянул он всю его прежнюю жизнь, распылил ее, унес навсегда. Война изменила взаимоотношения людей, меру человеческих ценностей, ритм существования, взгляд на труд, представление о возможном и невозможном – все. Сейчас трудно было поверить, что маршал С. К. Тимошенко, нарком вооружения Д. Ф. Устинов, нарком боеприпасов Б. Л. Ванников, начальник Генерального штаба Г. К. Жуков приезжали на полигон так недавно – 17 июня, во вторник. Кажется, это было несколько лет назад. Было принято решение о развертывании производства ракет М-13 и установок БМ-13. До войны тогда оставались считанные часы, солдаты Гитлера уже натягивали свои короткие сапоги и говорили о том, что переобуваться они будут уже в России.
Как только в воскресенье Победоносцев услышал радио, он моментально поехал в институт. Всем было ясно: новое оружие, над которым они работали, никаких войсковых испытаний проходить уже не будет – некогда их проводить. Сейчас важно собрать все установки. На день начала войны их было восемь. Две шли своим ходом с завода, пять, сделанных в институте, стояли на полигоне. Последнюю, восьмую, которую испытывали моряки в системе береговой обороны решили не ждать.
В 1-м Московском артучилище им. Красина 28 июня началось формирование совершенно нового войскового подразделения: отдельной экспериментальной артиллерийской батареи. 2 июля ночью батарея под командованием капитана И. А. Флерова выступила в район Можайск – Ярцево – Смоленск. После двух ночных переходов – секретное оружие перемещалось только под покровом темноты – батарея прибыла в расположение 20-й армии.
Надо признаться, что были и такие кадровые офицеры-артиллеристы, которые с недоверием и даже раздражением встретили первые «боевые машины». «Ни ствола, ни лафета, да и сама эта штука похожа скорее на пожарную машину, чем на пушку. Мудрят эти ученые, а немцы наступают, и не время сейчас их мудрствованиями заниматься», – рассуждали они.
Но наиболее дальновидные военачальники не торопились с выводами.
В то время мы в Смоленске ничего не знали о новом оружии, – вспоминал четверть века спустя Маршал Советского Союза А. И. Еременко. – И когда капитан Флеров доложил о прибытии батареи, решено было немедленно испытать ее в бою… Все семь установок ночью были переправлены в район Орши. Захватив Оршу, немцы нацелились на Смоленск. На железнодорожную станцию Орша прибывали войска, техника, боеприпасы – собирали кулак.
Флеров дал залп сразу с семи установок в 15 часов 15 минут 14 июля 1941 года. В этот день родилась советская реактивная артиллерия. 112 снарядов с высоким воем стремительно, словно выброшенные невидимой тугой тетивой, срывались с направляющих и, перечеркивая небо огненными хвостами, уносились вперед. На это было страшно смотреть, и нельзя было представить, какой же ад творится там, на разъездах и тупиках Орши – на этом маленьком, в общем, клочке земли, в который врезались один за другим 112 зажигательных и осколочно-фугасных снарядов. Говорили, что те немцы, которые остались живы, сошли с ума.
Песня «катюш».
За неделю до поездки Победоносцева на фронт немецкое Главное командование выпустило директиву, в которой сообщало, что русские имеют автоматическую многоствольную огнеметную пушку, выстрел которой производится электричеством. Что за пушка, как она стреляет, понять они не могли, и в директиве подчеркивалось: «При захвате таких пушек немедленно докладывать». Когда Победоносцев был уже на фронте, гитлеровцы выпустили новую директиву: «Немедленно докладывать Верховному командованию о каждом случае применения нового оружия на любом участке фронта». За батареей капитана Флерова, как и за истребителями Звонарева, началась охота.
На поворотной раме каждой боевой машины устанавливался ящик, якобы для ветоши. Но на фронте в этом ящике лежала мина. И когда через три месяца – 7 октября 1941 года под деревней Богатырь, Вяземского района, Смоленской области, гитлеровцам удалось окружить батарею капитана Флерова, отважные ракетчики взорвали свои машины и с боем вырвались из окружения. В этом бою смертью храбрых пал командир первой нашей ракетной батареи. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1963 года Иван Андреевич Флеров посмертно был награжден орденом Отечественной войны I степени.
Батарея погибла, но оружие существовало. Буквально в первые часы войны началось изготовление новых установок на московском заводе «Компрессор». Главный конструктор завода В. Бармин и главный технолог Н. Окромешко работали сутками, чтобы подготовить документацию для их серийного производства. Здесь же, на заводе, формировались экипажи первых ракетных подразделений.
Бывшие домохозяйки, безусые мальчишки не выходили из заводских цехов по 12-16 часов в сутки.
Сорокакилограммовые снаряды вчерашние школьники поднимали и устанавливали вручную. Есть кадры кинохроники военных лет: мальчишки стоят у станков на ящиках – иначе им было не дотянуться. Так работали и на «Компрессоре». Бригадирам комсомольско-молодежных бригад Леше Власову и Васе Шишканову было по шестнадцать лет. За самоотверженную работу по производству «катюш» завод «Компрессор» был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а его главный конструктор – будущий академик – Владимир Павлович Бармин орденом Ленина. Ему была присуждена Государственная премия.
Ракетные установки производились и на других предприятиях. С каждым днем все больше этих странных, высоких, наглухо зачехленных брезентом машин шло по фронтовым дорогам. И в те дни, когда Победоносцев первый раз поехал на фронт, уже пели «катюши» свои «песни» под Оршей, Рудней, Ярцевом, Ельней. Уже невозможно было заглушить их голоса. И как ни толсты были стены берлинской рейхсканцелярии, и там их услышали в конце концов.
После революции тринадцатилетний Юра Победоносцев работал на мельнице под Херсоном, а потом поехал к родителям в Полтаву – доучиваться. В техшколе он получил звание рабочего, дежурил у дизеля на городской электростанции, ходил подручным механика в авторемонтных мастерских.
В тот год молоденький слушатель Академии Воздушного Флота Михаил Тихонравов постигал азы аэродинамики, подручный черепичника Сережа Королев крыл крышу одесского медицинского института, в глухом, потерянном в тайге сибирском селе Зырянове ходил с отцом на охоту Миша Янгель, а в московской школе за новенькой партой сидел Алеша Исаев. Не скоро еще далекие нити их судеб дотянутся друг до друга и сплетутся накрепко, на всю жизнь…
Королева Победоносцев поначалу обогнал: его планер летал в Коктебеле раньше, еще на II Всесоюзных планерных соревнованиях осенью 1924 года. Сделав планер, он с приятелями проектирует авиетку и везет проект в Москву, Ветчинкину. После знакомства с чертежами Владимир Петрович долго рассматривал Победоносцева и вдруг неожиданно предложил:
А почему бы вам не остаться у нас в ЦАГИ?
Победоносцев работает чертежником, механиком-лаборантом, одновременно учится в МВТУ.
Юрий Александрович ПОБЕДОНОСЦЕВ (1907-1973) – один из пионеров советского ракетостроения, профессор, лауреат Государственной премии. Под руководством С. П. Королева в 1932 году возглавлял в ГИРД бригаду по разработке воздушно-реактивных двигателей. В РНИИ занимался пороховыми снарядами, которыми во время боев на Халхин-Голе была оснащена группа советских истребителей, впервые в практике воздушного боя применившая ракетное оружие.
Афиша диспута, на котором выступал Цандер.
– Однажды после работы Ветчинкин говорит мне: «Юра, пойдемте со мной в МВТУ, там будет очень интересный доклад очень интересного человека о возможности вылета за пределы атмосферы», – вспоминал много лет спустя Ю. А. Победоносцев. – Разумеется, пропустить эту тему было бы непростительно. Я, конечно, пошел и услышал исключительно интересный доклад: в сокращенном виде Цандер рассказывал то, что потом было им изложено в книге «Проблема полета при помощи реактивных аппаратов»…
Цандер заложил в душу Юрия зерно интереса к ракетной технике, но проросло оно не сразу, не вдруг. Победоносцев увлечен работой в ЦАГИ, особенно летными испытаниями. Часы на аэродроме – самые счастливые для него часы. Летать его учил очень тихий, скромный летчик Сергей Огородников. Однажды во время испытательного полета они вошли в штопор, а выйти не смогли.
– Выбрасывайся! – крикнул Огородников.
Победоносцев энергично замотал головой: ни за что!
– Выбрасывайся! Центровка изменится!
Он выбросился, а Огородников разбился. Несколько дней Юрий не мог говорить, есть, пить, спать. И Юра Станкевич – лучший его друг – через несколько лет тоже разбился. Юра был женихом Тонечки Савицкой – младшего техника, существа настолько очаровательного, что по ней умирал весь аэродром. Пройдет много лет, и много страстей человеческих, о которых коротко рассказать – все равно что оскорбить, переживут, перенесут эти люди, прежде чем Антонина Алексеевна станет женой Юрия Александровича, подарит ему сына и дочку и проживет с ним трудную, но все-таки счастливую жизнь…
А потом была ГИРД, подвал на Садово-Спасской. Победоносцев занимается воздушно-реактивными двигателями. Уже весной 1933 года он построил первую экспериментальную установку для испытаний воздушно-реактивных двигателей. В сентябре того же года он впервые в истории проводит летные испытания прямоточных реактивных двигателей. После образования РНИИ Юрий Александрович занимается пороховыми реактивными снарядами, вносит большой личный вклад в работу, которая привела в 1939 году к образованию группы капитана Звонарева. Победа на Халхин-Голе была и его победой. В марте 1941 года Ю. А. Победоносцеву была присуждена Государственная премия.
Кто сделал «катюшу»? Такой вопрос задают часто, ответить на него трудно. В. А. Артемьев, В. Н. Галковский, И. И. Гвай, А. Г. Костиков, А. П. Павленко, Б. С. Петропавловский, Ю. А. Победоносцев, Ф. Н. Пойда, А. С. Попов, А. С. Пономаренко, Н. И. Тихомиров, М. К. Тихонравов, Л. Э. Шварц – всех я, наверное, не назову и тем более не смогу определить точную меру участия каждого из них в создании «катюши» – самого грозного и никем не превзойденного оружия второй мировой войны. «Катюша» – коллективный многолетний труд большой группы советских ученых и инженеров. Никто не знал тогда фамилий этих засекреченных специалистов. Но все знали, что они есть, что они работают, и сердца людей – на фронте ли, в тылу ли – переполнялись благодарностью к этим неизвестным людям. Никто никогда не сосчитает, на сколько минут, часов и дней приблизил их труд день нашей победы над фашизмом. И неизвестно, скольким женщинам и детям вернули они мужей и отцов. Их подвиг высок и благороден: они защищали свою землю и свой народ. И долгих лет жизни тем из них, кто и сегодня среди нас. И вечная, светлая память тем, кого уже нет…
«Из истории организации и деятельности Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ)» – так назывался доклад, который привез в октябре 1973 года на XXIV Международный астронавтический конгресс в Баку действительный член Международной академии астронавтики, заслуженный деятель науки и техники, доктор технических наук, профессор Юрий Александрович Победоносцев. Я помню, как встретил его вместе с женой Антониной Алексеевной в вестибюле гостиницы «Баку», помню наш веселый, пустой разговор о жаре и шашлыках. Сдвинув на затылок легкую шляпу, Юрий Александрович сидел в громоздком кресле, тяжелом и неповоротливом, как сейф, и, разговаривая со мной, все время кому-то кивал и улыбался, извинительно прикасаясь рукой к моему рукаву. У него было много знакомых, все его тут знали. Вот так мы разговаривали, и я хорошо помню голос Юрия Александровича. Он говорил тихо, и голос у него был очень мягкий, напоминающий голос артиста Николая Литвинова, который часто читает детям по радио умные и добрые сказки. Вот так мы разговаривали в последний раз.
На следующий день, во время открытия конгресса Юрий Александрович упал в вестибюле и умер. После его смерти, разбирая дома бумаги, Антонина Алексеевна нашла записку: «Когда будут со мною прощаться в крематории или на кладбище, хочу, чтобы исполнялся вальс цветов из «Щелкунчика», но только не печальные реквиемы. Особенно я не люблю похоронные марши».
Александр Яковлевич БЕРЕЗНЯК (1912-1974) – советский инженер-авиаконструктор, создатель (совместно с А. М. Исаевым) первого советского истребителя БИ с жидкостным ракетным двигателем – предвестника предсказанной К. Э. Циолковским эры реактивных самолетов. В послевоенные годы А. Я. Березняк продолжал работу по применению ЖРД в авиации, участвовал в разработке экспериментального самолета-лаборатории с двумя ЖРД.
Эхо характера, вдруг прозвучавшее…
…Россия всегда умножала умственные богатства свои в эстафете научных школ, в творческой и человеческой преемственности поколений. И процессы эти, отчетливо видимые в прошлом, простираются и в наше время. Цепочка замечательных химиков, например, тянется от Зинина к Бутлерову, а от него – к Марковникову, через Каблукова и Фаворского к Зелинскому и далее – в наши дни к Несмеянову и его ученику Реутову и ко многим другим ученикам Несмеянова, которые сами уже стали учителями.
Великий русский математик Михаил Васильевич Остроградский наставлял молодого Николая Дмитриевича Брашмана – будущего профессора Московского университета. Гостем большой квартиры Брашмана, где собирались члены его математического кружка, был Николай Егорович Жуковский. Лекции Жуковского слушал Виктор Федорович Болховитинов, замечательный авиаконструктор и человек печальной инженерной судьбы. В КБ Болховитинова работали Александр Яковлевич Березняк и Алексей Михайлович Исаев – авторы БИ, первого истребителя с жидкостным ракетным двигателем. Автоматы гагаринского «Востока» включили тормозную двигательную установку, созданную в КБ Исаева, чтобы первый космонавт планеты вернулся на родную землю. Какая замечательная последовательность, какое родство идей при все большем усложнении задач и планов, какое единство воли в перечислении этих имен!
Самолет БИ, очевидно, можно считать дальнейшим развитием идей, которые лежали в основе королевского РП-318. Но сразу хочу оговориться: связь лишь идейная. Королев к БИ совершенно никакого отношения не имел, даже не видел его. РП сам подняться с земли не мог, его тащил буксировщик. БИ – это уже не планер, а самолет. Сам взлетал, менял направление полета. Технически БИ был гораздо совершеннее РП. Наконец, для Королева РП был первой моделью стратосферного, а затем космического самолета будущего, а БИ для Березняка и Исаева был первым вариантом сегодняшнего истребителя-перехватчика, необходимого армии. И все-таки при всей этой несхожести главные идеи, заложенные в эти машины, пересекались в одной точке: это были летательные аппараты с жидкостными ракетными двигателями для полета человека.
Алексей Михайлович ИСАЕВ (1909-1971) выдающийся конструктор ракетных двигателей, доктор технических наук, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий. Созданные А. М. Исаевым ракетные двигатели были установлены на первых пилотируемых космических кораблях «Восток», «Восход» и «Союз», а также на первых автоматических станциях, предназначенных для исследования Луны, Марса и Венеры.
О БИ и его создателях написано много. Писателям Анатолию Аграновскому и Михаилу Арлазорову посчастливилось встречаться с его создателями, Лев Экономов детально изучил биографию Григория Яковлевича Бахчиванджи – первого пилота БИ, и отличные эти публикации известны всем, кто мало-мальски интересуется историей советской авиации и ракетной техники. Но я должен пересказать их рассказы, потому что герои рассказов, а более других – Алексей Михайлович Исаев, с полным правом могут называться почетными строителями дороги на космодром.
В воспоминаниях все участники эпопеи БИ сходятся на том, что первым предложил создать ракетный самолет Александр Березняк – бывший ученик Болховитинова в МАИ, [36]36
[36] МАИ – Московский авиационный институт им. С. Орджоникидзе.
[Закрыть] ставший сотрудником его КБ. Своими планами поделился он со своим товарищем по работе Алексеем Исаевым, и два молодых конструктора начали проектировать ракетный истребитель-перехватчик. Это была чистая самодеятельность: оставались в КБ после работы, считали, чертили и спорили, компоновали, центрировали и снова спорили до глубокой ночи. Через много лет Исаев вспоминал:
– …Страшно вспомнить, как мало я тогда знал и понимал. Сегодня говорят: «открыватели», «первопроходцы». А мы в потемках шли и набивали здоровенные шишки. Ни специальной литературы, ни методики, ни налаженного эксперимента. Каменный век реактивной авиации. Были мы оба законченные лопухи! [37]37
[37] На самолётах ракеты «воздух-воздух» применили впервые в 1-ю мировую – Хл.
[Закрыть]
Ну, тогда они так о себе, конечно, не думали, считали себя настоящими специалистами. В этой молодой самоуверенности таится большая сила. Посчитай они тогда себя «лопухами» – глядишь, ничего бы и не получилось. Опыт, знания, ясное и точное представление обо всех трудностях, которые им предстояло преодолеть, наверняка ослабили бы их волю и веру в успех. Великий А. Эйнштейн, рассказывая о своих открытиях, отмечал, что он был настолько невежествен, что не знал, что построить теорию относительности нельзя, а потому попробовал и построил. Вот и здесь был тот самый случай, когда действует парадокс: «Незнание – сила».
Исаев и Березняк очень увлеклись своей работой.
Настолько увлеклись, что ни о чем другом уже думать не могли. Не посвященный в их дела Болховитинов чувствовал это, ничего не понимал и сердился. Наконец друзья не выдержали, поехали к шефу домой и все ему рассказали. Болховитинов посмотрел расчеты, полистал эскизы и сказал задумчиво:
– Все это у вас может получиться…
Ракетный самолет БИ.
Вскоре он разрешил им заниматься перехватчиком в рабочее время, и теперь уже все силы и весь мозг Березняка и Исаева были отданы новому самолету. Однако ни в каких государственных бумагах и министерских планах он еще не значился, все это было внутренним делом КБ, то есть оставалось чистой самодеятельностью.
Работали они, употребляя любимое выражение Исаева, «как потные черти», днями и ночами. В ночь на 22 июня 1941 года Алексей Михайлович продумывал и прикидывал компоновку очередного варианта. Он не знал, что в это время фашисты уже бомбят наши города. В тот же день после доклада Болховитинова нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин приказал сделать перехватчик за месяц. Срок не просто урезанный, а фантастический: на это и года было мало. Только в сказках Коньки-горбунки да Крошечки-Хаврошечки за одну ночь поспевали такое провернуть, что утром все только руками разводили. А у Березняка и Исаева Конька-горбунка не было. Был приказ наркома, у которого удалось отвоевать еще только пять дополнительных дней. «Вся наша фирма, – вспоминал Исаев, – яростно взялась за эту работу. Наша ярость подогревалась тем, что начались налеты на Москву».
Через месяц и десять дней перехватчик выкатили на аэродром. Но надежного двигателя у самолета еще не было. Наиболее совершенным все считали двигатель, сконструированный старым гирдовцем Леонидом Степановичем Душкиным; двигатель работал на керосине и 100-процентной азотной кислоте. Этот двигатель во время стендовых испытаний в сентябре 1941 года развивал тягу до 1100 килограммов, но работать с ним было трудно: крайняя агрессивность азотной кислоты, которая разъедала все материалы, кроме чистого алюминия, ее бурые ядовитые пары требовали очень большой осторожности во время экспериментов.
Сначала предполагалось, что испытывать новую машину будет известный летчик-испытатель Борис Николаевич Кудрин. Он летал на самолете без двигателя – «в планерном варианте», работал на стендах, но потом заболел, попал в госпиталь; и когда стало ясно, что выберется он оттуда не скоро, был назначен новый испытатель: капитан Григорий Яковлевич Бахчиванджи – «Бахчи», как все его называли.
Бахчиванджи, как я его понимаю, был ярким представителем особой человеческой породы летчиков-испытателей 30-х годов, непохожих ни на своих предшественников, ни на преемников. Если существует некий обобщенный образ «лихого парта», то Бахчи точно в него вписывается. «Лихие парни», к которым принадлежал Бахчи, были люди очень смелые, даже дерзкие, любители и в воздухе, и на земле ситуаций острых, не всегда дисциплинированные, часто склонные к лихачеству, но лихачествующие столь блестяще, благородно и обаятельно, что наказывать их серьезно у начальства не поднималась рука. Авиацию обожали, при всей общительности, предельно развитом чувстве товарищества в глубине души ко всем не летавшим относились с легкой, добродушной снисходительностью. В своей авиационной среде мужская честь и дружба признавались высшей добродетелью. Не существовало ничего, что нельзя было бы сделать, если это нужно другу. Скорее романтики, нежели мыслители. Вокруг многих из них еще светился ореол героики первых авиаторов, но не все еще были пилотами-исследователями, которые могли бы на равных говорить с конструкторами и учеными. Рыцари и сердцееды, любители шумных застолий, патефонных фокстротов и румб. Искренние, чистые, часто наивные, как дети. И притом – красавцы необыкновенные. Я не шучу, действительно, Громов, Чкалов, Леваневский, Супрун, Бахчиванджи – люди удивительно разные, непохожие, но все были очень красивы, просто загляденье, а не парни! Короче, это было поколение мушкетеров, мушкетеров XX века, с самолетами вместо шпаг. И Бахчиванджи был одним из этих «авиа-д'Артаньянов».
Новое дело увлекло его не потому, что он был приверженцем ракетной авиации, он не мог им быть, потому что мало что о ней знал. Новое дело увлекло его потому, что это было новое дело. Бахчи успел уже повоевать, сбил 5 немецких самолетов, был отозван с фронта вместе с другими опытными летчиками-испытателями, и он хорошо понимал, как нужна фронту машина, заведомо превосходящая по скорости все известные самолеты противника. С нетерпением ждал он дня первого вылета, но БИ – так назвали перехватчик его создатели, поставив рядом первые буквы своих фамилий. – в небо не пускал двигатель. Он плохо регулировался, часто прогорал. Однажды во время наземных испытаний произошел взрыв. Бахчиванджи и ведущий инженер по двигателю Арвид Палло получили ожоги азотной кислотой, попали в больницу. Исаев сам взялся за доводку ЖРД. Ему помогали сотрудники РНИИ, эвакуированные на Урал, сотрудники Киевского института электросварки, которым руководил знаменитый Е. О. Патон. В конце концов двигатель был признан надежным, и после нескольких дней пробежек по аэродрому и подлетов 15 мая 1942 года Бахчиванджи разрешили первый полет.
Погода была скверная, низкие облака, а ведь с земли надо было посмотреть, как летит БИ. Бахчиванджи на обычном самолете слетал на разведку, вернулся радостным:
– Идет просвет!
Григорий Яковлевич БАХЧИВАНДЖИ (1909-1943) – летчик-испытатель, совершивший 15 мая 1942 года полет на первом советском истребителе-перехватчике БИ с жидкостным ракетным двигателем, созданном А. Я. Березняком и А. М. Исаевым в КБ В. Ф. Болховитинова. Г. Я. Бахчиванджи геройски погиб во время седьмого испытательного полета на БИ, достигнув рекордной скорости 800 км/час. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Уже в шестом часу вечера раздалась новая, неожиданная, для всех непривычная команда: вместо «От винта!» – «От хвоста!». БИ страшно загрохотал, сзади маленького самолетика вспыхнул огненный трехметровый кинжал огня, и, озаряя все вокруг оранжевым, как на пожаре, светом, он быстро оторвался от земли и, чуть дымя, быстро стал набирать высоту. Анатолий Аграновский писал по воспоминаниям очевидцев этого исторического полета: «Он успел подняться… перешел в горизонтальный полет, заложил вираж, один, другой… Он летел, и для очевидцев это было немножечко чудом. Впоследствии поймут они, что и факел огня, и черный шлейф дыма, столь поразившие их воображение, свидетельствовали лишь о младенческом возрасте новой техники: надо было просто добиться полного сгорания. Впоследствии поймут они, что ракетный самолет очень еще был несовершенен. Что робкими и неверными были первые шаги героя. Но они были первыми…»
В трагический день 27 марта, который ровно через 25 лет отнимет у нас Юрия Гагарина и Владимира Серегина, Григорий Бахчиванджи погиб во время своего седьмого испытательного полета на БИ. Именно в этом полете ракетоплан показал рекордную скорость – 800 километров в час, но затем неожиданно перешел в пике и врезался в землю. Мне дважды довелось видеть своими глазами, как разбиваются истребители. Страшное это зрелище забыть нельзя, и самое ужасное в нем – быстрота, с которой мощная, красивая, гордая машина превращается в прах, а живой, веселый, красивый человек – в столб грязного дыма…
