Текст книги "Рыцари Серебряного Щита"

Автор книги: Януш Пшимановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА XII,
в которой пан Твардовский открывает первый тайник Тройного Клада и вместе с Рыцарями Серебряного Щита спасается бегством из тяжёлого положения

Здись, который исполнял обязанности проводника и боевого охранения и шёл на несколько шагов впереди всех, приостановился. Он дал знак рукой, чтобы остальные подошли ближе, и рукоятью рогатки показал вниз, прямо перед собой. – Байдарочники. Мы можем обойти их или попросить, чтобы они отвезли нас в Ковалик, домой.

Ребята и пан Твардовский с любопытством смотрели на ряды палаток, образующих подкову, на байдарки, уткнувшиеся носами в песок, и на загорелых полуголых людей, занятых своими делами. У воды горел костёр. Данка потянула носом воздух.

– Завтрак готовят. Пахнет свиной тушёнкой. Может, попросим?

– И ноги не будут болеть. Доберёмся назад с удобствами, – сказал Андрейка.

– Давайте попросим их, а, попросим? – пропищала Кристя, выходя из-за кустов на тропку.

– Стой! – Твардовский схватил её за косичку. – Никаких просьб! У нас есть Тройной Клад, и мы будем только при-ка-зы-вать! – Он присел, положил руки на сундучок и забормотал: – Орель, Омогель, Турмило…

Ребята и Азор встали вокруг, внимательно глядя на мастера чёрной и белой магии, следя за каждым его движением и жестом.

– Что-то ничего не делается, – шепнул Здись.

– Тихо! – оборвала его Кристя. – Не мешай!

– Хакодосе, Веолим, Камерон, – продолжал бормотать Твардовский.

По тусклым бокам сундучка, обитым тонким серебряным листом, по крышке, украшенной золотыми скобами, начали метаться какие-то длинные и узкие, как ужи, блики. Воздух вокруг озарился зеленоватым светом с синими переливами, да такими яркими, что резало глаза.

– Орель, Омогель, Турмило, – громко повторил Твардовский. – Открой, Борута, замок Тройного Клада!

Поддетая неведомой силой, подскочила крышка. Под нею лежал ржавый ключ. Внутренняя часть сундучка была разделена на три тайника, и каждый из них закрыт на замок.

Чародей схватил ключ, вставил его в скважину первого замка.

 
Год, пять лет иль целый век,
зная силу злата,
человеком человек
понукал когда-то…
 

Заскрипели засовы. Твардовский вынул небольшой жёлтый кружок, повертел его нетерпеливыми пальцами, переложил в другую руку.

Что-то зазвенело, и вдруг обе руки чернокнижника наполнились золотыми монетами. Он высыпал их в карманы шаровар, небрежно кивнул ребятам.

– Подождите здесь. Эти байдарочники, как вы их величаете, сейчас придут сюда, послушно перенесут вас в свои лодки и отвезут домой.

Широким, уверенным шагом Твардовский направился по крутому склону прямо к центру лагеря.

– Эй, вы там, голодранцы! – крикнул он. – Быстро ко мне!

Рыцари Серебряного Щита, раздвинув ветки, широко раскрытыми от удивления глазами следили за мастером чёрной и белой магии, ожидая, когда же чары начнут действовать и что из этого выйдет.

Туристы подняли головы, с минуту рассматривали странно разодетого незнакомца, а потом бросили свои байдарки и, смеясь, обступили со всех сторон пана Твардовского.

– Вот это сюрприз! – восторженно шумели они. – Театр в самом сердце Пиской пущи! Да здравствуют мастера искусства!

– Скажите, пожалуйста, а для членов профсоюза есть какие-нибудь льготы при покупке билетов на представление? – допытывался какой-то толстяк в очках.

– Тихо! – грозно осадил их Твардовский. – Никакого театра не будет! Отвезите меня, четырёх моих друзей и пса в посёлок Ковалик!

Седовласый рослый мужчина выступил из круга вперёд.

– Я капитан группы, – спокойно сказал он. – Мне очень жаль, однако мы плывём как раз в обратном направлении и не сможем вам помочь.

– А если я вам прикажу? – насмешливо спросил Твардовский.

Капитан едва заметно улыбнулся.

– Никто вас не выбирал нашим руководителем, а поэтому вы не имеете власти над нами.

– Нет, имею! Вот глядите! – и чернокнижник вытащил из кармана горсть золотых монет, пересыпал их из руки в руку.

– Ну и что же? Вижу, что вы богатый человек, – спокойно ответил капитан. – Однако мы не плаваем с целью заработка. Мы проводим на озёрах свой отдых…

– Посмотрите получше. Это же целое состояние!

– В данный момент мы не испытываем в нём нужды. Что бы стали мы с ним делать? Золото – это твёрдый и холодный металл. Лишь обмененное на продукт человеческого труда, оно становится полезным. А здесь кругом лес, пуща…

– Эй, вы! – воскликнул Твардовский. – Не слушайте его! У меня есть золото, и я приказываю вам готовить ваши лодки в путь! – Чернокнижник полез в карман и достал ещё горсть золотых монет.

Вокруг Твардовского всё теснее толпились люди.

– Доллары?

– Нет, какая-то стародавняя валюта. Её, наверно, и в банке-то не принимают. Разве что на лом цветных металлов.

– Откуда у вас столько золота? – спросил капитан.

– А какое тебе дело?

– Не только мне дело. Каждого гражданина нашей страны интересует, почему кое-кто полные карманы набивает деньгами, а другим, хотя они и трудятся, бывает туго.

– Я тебе покажу, как совать нос в чужие дела! – рявкнул Твардовский и схватился за саблю. – Изволь драться, ваша милость!

– Взять его! – закричали вокруг. – Это хулиган! С таким ножом ходит! Надо задержать шалопая!

Кто-то веслом отбил саблю, готовую обрушиться на его голову, чьи-то руки схватили чародея за ворот. Шум, гам, заваруха.

– Ой-ой! – пискнула Кристя. – Да его бьют!

– Бежим на помощь! – и Данка подняла с земли толстую ветку.

– Андрейка, грузи Клад Азору на спину и бегите по тропке, – приказал Здись. – А вы, девчонки, за мной!..

Как трое зайчат, они соскользнули вниз по склону, подбежали к байдаркам. Возле них никого не было.

– Сталкивайте! – крикнул Здись. – Хватайте за носы и как можно дальше – в воду. А ну вместе! Раз-два, взяли! Раз-два…

Голубые, красные, зелёные и жёлтые лодки отчаливали от берега, их тут же подхватывала волна и, покачивая, начинала уносить к середине озера.

– Ещё, ещё! Сильнее! – сопел Здись.

Со стороны лагеря, оттуда, где шло сражение с Твардовским, кто-то заметил, что происходит на берегу.

– Товарищи, враг с тыла! Надо спасать байдарки!

– Девочки, удирайте! – шепнул Здись. – Жмите за Андрейкой и Азором. А я сейчас вас догоню.

Они начали взбираться в гору, слыша за собой глухой ропот бросившихся в погоню байдарочников.

– Если нас схватят, то дадут прикурить, – застонала Кристя.

– Ох, я уже не могу, – с трудом переводя дыхание, прокричала Данка и выбежала на тропинку.

Девочки оглянулись. Байдарочники, плавая по озеру, ловили свои лодки. Возле костра двое высоких здоровых мужчин крепко держали за руки Твардовского. Неожиданно в воздухе просвистел камень, и один из туристов, охнув, схватился за ногу. Другой поглядел на него с удивлением, но в ту же минуту и сам застонал и начал странно размахивать руками.

– Ко мне! Ко мне! – звонко крикнул Здись. Чернокнижник мигом сообразил что к чему и, подхватив с земли саблю, со всех ног бросился в гору. Он бежал огромными шагами, и рукава кунтуша развевались за ним, как зелёные ленты.

Байдарочники пришли в себя, и несколько человек устремились в погоню.

– Держи! Хватай! – кричали они. – Тут же целая шайка хулиганов…

А тем временем наши герои добрались до тропинки, ведущей в глубь леса. Твардовский взвалил сундучок с кладом себе на спину, девочки взяли за руки Андрейку.

– Убегайте как можно быстрее! – распорядился Здись. – Я прикрою тыл. – И он слегка подтолкнул девочек, которые хотели непременно остаться, чтобы помочь ему. Потом Здись свистнул Азора, и оба они спрятались за ствол какого-то дерева.

Крики преследователей раздавались всё ближе, всё отчётливее был слышен топот их ног. Здись заложил рогатку за ремень, вынул из кармана верёвку и привязал её к корневищу. Затем он погладил Азора по лбу и положил ему руку на морду – чтобы тот не вздумал лаять. Байдарочники мчались со всех ног.

– Хватайте, держите хулиганов!

Когда мчавшегося впереди всех туриста отделял от укрытия Здися всего один шаг, мальчишка перескочил вдруг, как дикий кот, через тропинку и натянул верёвку.

– Вот он! – вскрикнул турист, вытянул вперёд руки и в ту же секунду, зацепившись ногой за шнур, с шумом грохнулся на землю. На него свалились и двое следующих. Четвёртого Азор опрокинул в кусты и, громко ворча, отскочил в сторону, сам крайне удивлённый своим поступком.

Здись свистнул, и они с Азором помчались в лес. Невидимые за деревьями, они сделали небольшой круг и вернулись к той же тропинке. Опустились среди папоротников на землю и начали прислушиваться. Из-за поворота тропинки до них долетали голоса:

– Надо их поймать. Это какая-то опасная банда.

– Ищи ветра в поле, а их – в лесу!

– Я чертовски разбил себе колено.

– Давайте лучше вернёмся. У них страшный пёс, настоящий волк. Мне чуть горло не перегрыз.

– Да, пошли назад. Надо уведомить милицию. Хорошо ещё, что ничего у нас не украли.

– Видать, не первый день грабежом занимаются. Видели, сколько у того усатого было золота?..

Голоса начали удаляться. Засвистела иволга. Хромая Цапля несколько раз проклекотала с вершины ближайшей сосны.

Здись махнул рукой Азору, и оба помчались по тропинке. Вскоре они догнали остальных. Все четверо сидели на небольшой полянке и отдыхали.

– Не было у нас больше сил идти, – сказала Данка. – Попробуй-ка, побегай не евши…

Здись ничего не ответил. Он встал перед Твардовским, уперев руки в бока.

– Чтоб этот балаган был первый и последний раз и чтоб таких номеров больше не откалывать! – грозно сказал Здись.

– Что вашей милости угодно? – буркнул чародей, растирая крупный синяк на голове.

– А то, чтобы, защищая вашу шкуру, мне не пришлось бы больше стрелять в порядочных людей из рогатки. К чёрту такой клад!

– Клад хороший, только люди совсем поглупели. Денег брать не хотят…

– И правильно делают, – рассердился Здись. – Меня тоже никто не купит. Если сам не захочу, никто меня не заставит..

– Ха-ха-ха! Но ты душу-то дьяволам продал? Цирограф подписал? Подписал! Так что же это вы, ваша милость, как блоха, прыгаете – туда-сюда?

– Как, как вы сказали? – Здись выхватил из-за ремня рогатку.

– Спокойно! – крикнула Данка, вскакивая с земли. – Вы оба не правы. Мы разыскали Клад для того, чтобы иметь власть, власть, которая позволяла бы делать людям добро. А тут одни неприятности, скандалы и… и… – даже слёзы выступили на глазах Данки.

– Если людям объяснить, что именно хорошо, то они это хорошее и без денег сделают. А вы сразу: «Золото, золото»! – пропищала Кристя и тоже расплакалась.

– Вот именно, – сказал вдруг Андрейка басом. – Я не хочу так играть. Пошли домой.

И хотя солнце светило вовсю, над полянкой нависла чёрная туча раздора. Тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями Данки и Кристи, становилась всё более горькой. Твардовский начал беспокойно подкручивать усы, потирал рукою лоб, он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, как вдруг треснула сухая ветка и из-за сосны, под которой все сидели, донёсся сладкий, как марципан, и скользкий, как перила, смазанный маслом голос:

– Могу ли я засвидетельствовать своё почтение панам-товарищам?

– Кто там лазает? – грозно спросил Здись.

– Это я, проводящий свой отпуск в байдарочном походе, человек доброжелательный, жаждущий предложить свои услуги тому, кто в них нуждается…

– Выйди же, ваша милость, из-за дерева, сто чертей! – прогремел Твардовский. – Мне хочется видеть, как ты выглядишь.

– О, это излишне! Я могу выглядеть так, как пан прикажет. Могу быть высоким и низким, тонким и толстым, брюнетом и рыжим… Могу быть белым или красным – как пан прикажет..

– Чего же ты хочешь, ваша милость?

– Только денег, только денег. Я сделаю всё, что вы прикажете..

– А отвезёшь нас в посёлок Ковалик?

– Разумеется, разумеется, – в соответствии с желанием, которое вы уже изволили высказать в нашем скромном лагере…

Из-за ствола высунулась чья-то рука. Волосатая и гибкая, как резиновый шланг, она была голая, только вокруг кисти виднелась упругая манжета с зелёной запонкой. Пальцы то и дело вздрагивали, пока Твардовский не сунул в эту протянутую руку несколько золотых монет. Тогда пальцы молниеносно сжались в кулак и окаменели в гранитной неподвижности.

Чернокнижник встал и самодовольно рассмеялся.

– Ну, кто был прав? – спросил он своих юных спутников. – Золото – это власть. Золото сгибает даже самые негнущиеся шеи. Пошли, он нас отвезёт, куда мы только пожелаем. Хоть на край света.

– Я прошу немного подождать, – остановил его Здись, внимательно к чему-то прислушиваясь. – Надо проверить, что происходит там, на озере…

Здись помчался на другую сторону поляны к высокому дубу и быстро, быстро начал на него взбираться. Вот он исчез среди густой зелени и вновь вынырнул уже на самой верхушке дерева. Держась левой рукой за ствол, он приложил правую руку козырьком к глазам, чтобы не слепило солнце. В это время все отчётливо услышали шум мотора, доносившийся со стороны озера.

– Я вижу! – воскликнул Здись. – Вижу моторную лодку с милиционерами. Они подплывают к лагерю туристов.

– Ой, как это хорошо! – обрадовалась Данка. – Мы расскажем им о наших хлопотах, и они отвезут нас домой.

– Мы поплывём на моторной лодке? Ура! – захлопала в ладоши Кристя. – Может, ещё поспеем к завтраку!

Быстро спустившись по стволу, Здись спрыгнул с самого нижнего сука на землю. У него было очень озабоченное лицо.

– Послушайте, нам надо немедленно убегать, и как можно дальше. А то иначе нас посадят в кутузку за ту авантюру и за нападение на туристов… К тому же у пана Твардовского нет никаких документов и он не прописан. Как мы объясним милиционерам, откуда у нас столько денег?.. Нет, друзья, с милицией шутки плохи.

Девочки погрустнели и начали молчаливо собираться в дорогу.

– Бежим быстрее, – поторапливал всех Андрейка. – А то ещё отберут у нас сундучок с Кладом…

– Погодите, – пан Твардовский огляделся по сторонам, – а где же тот, что взял у нас деньги за перевозку?

За деревом никого уже и в помине не было…

И вот все тронулись в путь, начали углубляться по узкой тропке в лесную чащобу. Они уносили с собой Тройной Клад и большое беспокойство.

* * *

А человек, который мог быть высоким и низким, толстым и тонким, шагал в обратную сторону. Он шёл к берегу озера. В плотно сжатом кулаке он нёс деньги. На лесной опушке он приостановился, огляделся – не видит ли его кто – и разжал пальцы. На ладони вместо золота лежала кучка навоза и грязи.

Человек со злостью швырнул её на землю и, взбешённый, начал страшно ругаться.

На соседнем дереве заклекотала Хромая Цапля, которая всё это видела.

Если бы она умела говорить по-человечьи, то сказала бы этому человеку в манжетах с зелёными запонками, что каждый грош, трудом не добытый, непременно обращается в грязь. Поскольку, однако, она знала только птичий язык, то задумалась над судьбами мира тех странных существ, которые по какому-то недоразумению именуют себя людьми, и потихоньку начала дремать.

Разбудила её Сорока, старая приятельница, с которой Хромая Цапля давненько уже не виделась.

– Здравствуй, хромоножка!

– А-а, здравствуй, здравствуй! Что это привело тебя в наши края?

– Служебные обязанности, милая. Ведь я – делегат Совета Лесных Зверей и обязана опекать четвёрку человечьих птенцов, которые очутились в пуще. Ты, часом, не видела двух девочек и двух мальчиков?..

– Это каких же? Уж не тех ли самых! – вдруг осенила Хромую догадка. – Одна – в очках, у другой – косички. Да? Один мальчуган с рогаткой, а другой с собакой. Так?

– Так, так, моя дорогуша. Это именно они…

– Ужасные озорники, эти птенцы, – решительно заявила Хромая Цапля и рассказала о всех тех событиях, свидетельницей которых она оказалась.

– Значит, они пошли вот этой тропкой?. – допытывалась Сорока.

– Этой, этой, – Цапля клювом показала направление. – Может, останешься пообедать, дорогая? Свежей рыбкой тебя угощу…

– Нет, нет, – замахала крыльями Сорока. – Мне надо мчаться за ними следом. Боюсь, как бы они не угодили в какое-нибудь Скверное Происшествие. Ну, будь здорова, милая!

– Будь здорова! – ответила Цапля и долго глядела вслед подруге, пока чёрно-белая фигурка не растворилась в буйной, пропитанной солнцем зелени пущи.

ГЛАВА XIII,
в которой пан Твардовский открывает второй тайник Тройного Клада, но ничего хорошего не получается и из этого

Вполне взрослый человек, у которого вполне взрослые ноги, должен сделать более тысячи четыреста шагов, чтобы пройти один километр. Семьсот раз должен он шагнуть вперёд левой ногой и семьсот раз – правой. А если кто-либо не совсем ещё взрослый человек и ноги у него детские или «юношеские», то он делает шаг гораздо короче. Чтобы пройти километр, ему надо сделать этих шагов так много, что их просто невозможно сосчитать без счётов, бумаги и карандаша.

Слов нет, когда вы идёте на какую-нибудь экскурсию, да ещё с песенкой и с весёлой шуткой-прибауткой, да к тому же после вкусного завтрака, то километры делаются меньше. Но когда на сердце тоскливо, в желудке пусто, а вокруг незнакомый лес становится всё гуще и гуще, то дорога удлиняется, растягивается, как резина в рогатке.

Рыцари Серебряного Щита брели по дороге, составленной из очень длинных километров. Тропинка вела их через глухие дебри, и хотя верхушки сосен купались в бирюзе и солнечных лучах, здесь, внизу, было сыро и хмуро. Когда они спускались на дно лесных оврагов, к подошвам их ботинок немедленно прилипал толстенный слой грязи. По временам им попадались глубокие кабаньи следы. А когда они поднимались в гору, то дорогу преграждали колючие заросли ежевики, она цепляла их за штаны и платья. Рыцари должны были перелезать через полусгнившие стволы поваленных ветром деревьев, которые лежат здесь уже многие годы.

Шли молча, почти не разговаривая. Только время от времени обменивались короткими замечаниями.

– Ежевика ободрала мне ногу, – плаксиво пропищала Кристя.

– А ты послюни…

И снова – тишина, в которой слышно лишь тяжёлое дыхание да шаги медленно бредущих людей.

– У меня в животе бурчит, – пожаловалась Данка.

– А у меня аж колет, – ответил Здись.

– Может, поищем ягод?

– Времени нет…

Они идут дальше. Больше всего достаётся Андрейке, потому что у него ноги не такие длинные, как у Кристи. Но он не хнычет, не отстаёт. Стирает только пот со лба и даже пытается что-то петь себе под нос:

 
Идёт жучок по пальчику,
Идёт себе наверх…
Тра-ля-ля…
Рам-пам-пам…
 

Печально и неуверенно звучат слова Великой Песни – ведь жучки, которых он прихватил с собою в экспедицию, куда-то запропастились. Может быть, остались на яхте? А может, упали в воду и утонули? Андрейка, наверно, в сотый уж раз вынимает из кармана штанов спичечный коробок и проверяет, нет ли кого в нём… Нет, пусто, совершенно пусто… Ох, как же болят эти ноги и как ужасно хочется есть!

– Прошу прощения, – вежливо говорит Андрейка, обращаясь к чародею. – А вы не могли бы позвать своих чёртиков? Может, они немного подвезли бы нас на своих спинах…

Твардовский с тяжёлым вздохом перекладывает сундучок с Тройным Кладом на другое плечо, поднимает голову, смотрит на солнце.

– Увы… Только после полудня можно будет вызвать какого-нибудь из них, да и то из тех паршивых, что отсиживаются в деревне под ивами и на мельницах. Все остальные сейчас спят… Погодите, остановитесь на минутку! – восклицает вдруг он таким странным голосом, что все немедленно застывают на месте.

Чернокнижник несколько раз втягивает носом воздух.

– Ваши милости, дамы и господа! – торжественно обращается он к своим спутникам. – Пахнет дымом. Что хотите говорите, а поблизости живут люди. Значит, можно будет поживиться. Пошли!.. Ну, что же вы молчите?

Ребята продолжали стоять на месте, вопросительно глядя на Здися: он делом доказал, что, хотя и не является здесь старшим, однако вполне годится в командиры. А Здись насупил брови, задумался, на лбу у него обозначилось несколько складок-морщин.

– Мы ведь не знаем, кто там живёт, – сказал он наконец. – И пищу они готовят для себя. Ещё неизвестно, захотят ли они поделиться ею с нами. Времени же мы потеряем немало.

– А мы прикажем им, – оборвал Здися Твардовский. – У нас есть Клад, который даёт нам власть над людьми.

– С Кладом этим надо поосторожнее, – пробурчал Здись, – чтобы не пришлось нам снова удирать. Если вам так хочется, можете идти, а мы…

На Здися умоляюще глядели широко раскрытые глаза Андрейки, полные отчаяния светло-голубые глаза Кристи и скрытые за стёклами очков печальные глаза Данки. Даже Азор присел, вытянул морду и, словно понимая, о чём идёт речь, не отрываясь глядел на своего хозяина, слегка кивая ему хвостом. Четыре пары глаз просили: «Согласись, мы поедим немножко, ну, совсем капельку, и быстро пойдём дальше. Голод ужасно мучает нас…»

Очень трудно сказать «нет», когда самые близкие твои друзья просят, чтобы ты сказал «да». Здись был молодым командиром, с чувствительным, не огрубевшим ещё сердцем, и…

– Если вам так хочется, можете идти, – повторил он, – а мы… пойдём с вами. Только осторожно, – строго добавил Здись, чтобы не было заметно, что он изменил своё решение. – Сперва надо посмотреть, кто там живёт…

Уставив глаза в землю, Здись прошёл мимо сразу развеселившихся девочек и зашагал впереди, в ту сторону, откуда долетал запах дыма.

Не прошли они и ста шагов, как деревья перед ними расступились. Ребята, пан Твардовский и Азор притаились за кустами можжевельника. Сквозь редкие стволы была видна большая поляна, а на ней – белый двухэтажный каменный дом, окружённый садом и обнесённый забором из металлической сетки. Из труб валил дым. Возле входных ворот виднелась часовенка. Золотился в лучах солнца крест, а на пороге часовни дремал седой ксёндз в чёрной сутане. В его руках, плотно сжатых, были чётки. Бесцеремонная курица, негромко кудахтая, всё пыталась их клюнуть.

– Обед обеспечен, – сказал Твардовский. – У меня здесь есть кое-что специально для особ духовных. Орель, Омогель, Турмило… – он положил руки на крышку, сундучок начал излучать зеленоватый свет и через минуту открылся. – Умный и глупый, юный и старый, толстый и тощий – выполнят всё, чего вера захочет!..

Скрипнул ключ в замочной скважине. Чернокнижник извлёк из второго тайника кусок не то оконной замазки, не то глины и, положив его на ладони, показал ребятам.

– Это пластилин? – спросила Кристя. Твардовский добродушно покачал головой.

– Это волшебный воск, из которого можно вылепить знак, в какой люди слепо верят…

– Что за знак? – перебила его Данка.

– Любой, – рассмеялся чернокнижник. – Чтоб жить было удобней, чтоб не надо было раздумывать над тайнами мироздания, люди лепят себе разные знаки и верят в них. Не думают и верят… Погляди! Заклинаю на Ореля, Турмилу, меняйся, Клад, меняйся каждый миг…

Воск под пальцами Твардовского начал мякнуть, менять форму и вдруг вытянулся вверх, принял очертания столбика, оканчивающегося странными лицами, смотревшими на все четыре стороны с четырёх боков, и в таком виде застыл, окаменел.

– Световид![7]7
  Световид – языческий божок древних славян.


[Закрыть] Я видела такого на картинке, – шепнула Данка.

Божество, которому наши далёкие предки-славяне делали жертвоприношения, сурово посматривало на ребят. Потом Твардовский вылепил серебряный полумесяц, который заставляет мусульман трепетать, падать ниц, и чёрный крест, вынуждающий ещё миллионы людей во всех уголках земного шара подолгу выстаивать перед ним на коленях.

– Он даст нам сегодня пропитание, – сказал Твардовский. Идите за мной и не говорите слишком много. Беседу буду вести я. А коль спрошу вас о чём, кивайте головами. Поняли?

– Ну, ну… – машинально ответил Андрейка, которому как раз в эту минуту удалось схватить жучка и запрятать его в коробок, а стало быть, он совсем и не слышал, о чём идёт речь.

– Поняли, – подтвердили девочки. Здись только молча кивнул головой.

…Твардовский опустил голову, большая, глубокая морщина пересекла его лоб. Он двинулся вперёд, как человек, идущий навстречу сильному ветру.

– Бывало, что под сенью этого знака просвещали, учили и лечили людей, строили города и корабли. Но бывало и по-другому: во имя того же самого креста заживо сжигали людей, вырезали целые народы, душили малейшую смелую, живую мысль – и всё для того, чтобы мрак и ночь безраздельно царили над миром…

– Сжигали живых людей? И прямо… насмерть?.. – прошептала потрясённая Кристя.

– Не огорчайся, – успокоил её Твардовский, положив руку на плечо девочки. – Это не вина креста. Под самым прекрасным знаком можно творить плохие дела. Происходит это тогда, когда люди перестают думать и начинают слепо верить.

– А из этого воска, – спросила Данка, – можно вылепить также и звезду, и серп, и молот, и орла[8]8
  Белый орёл на красном щите – государственный герб Польской Народной Республики.


[Закрыть]?..

Твардовский утвердительно кивнул головой.

– Можно.

– Если нам надо идти, так пошли, – сказал Андрейка. – Вы разговариваете, а курица уже разбудила того пана в чёрном платье, и он смотрит сюда.

Но смотрел не только он, старичок, – прикрыв рукой, как козырьком, глаза, – смотрела сюда и курица, склонив голову набок, чтобы лучше было видно. Наверно, оба они услышали, что кто-то разговаривает в лесу, или заметили выбритую и потому блестящую, как покрытый глазурью глиняный горшок, голову Твардовского, торчащую из-за кустов можжевельника.

Лицо чернокнижника моментально изменилось. Исчезло с него выражение задумчивой серьёзности, по лицу пробежала хитрая усмешка жаждущего власти человека, которую сменила затем маска глуповатой покорности. Кивнув ребятам, он двинулся вперёд. Они вышли из тени на поляну, озарённую солнцем, благоухающую настоем разных трав.

Старичок спокойно ждал, уставившись на крест, который Твардовский нёс в высоко поднятой руке.

– Слава Иисусу Христу! – приветствовал он подходящих, чуть поклонившись.

– Во веки веков! – торжественно сказал чернокнижник и направился прямо через ворота к дверям, ведущим в дом.

– Куда вы, граждане? – встрепенулся ксёндз.

– Слова веры святой и пыль далёких большаков несём мы к порогу сего дома, – ответил Твардовский.

Ксёндз поднял брови, улыбнулся и нерешительно показал рукой:

– Пойдите сперва к администратору, он вас обо всём проинформирует. Вы его найдёте в холле, от входа – справа.

Твардовский, не опуская руки с крестом, двинулся к входу. Ребята – гуськом за ним. Здись оглянулся и обнаружил, что Азор куда-то исчез, а Андрейка остановился и беседует с ксёндзом возле часовни. Однако времени уже не было на то, чтобы кликнуть их или вернуться за ними обратно, – звякнул звонок у входа, и через приоткрывшуюся дверь они вошли в просторный зал, украшенный образами. Из-за небольшого письменного стола поднялся и пошёл к ним навстречу худощавый черноволосый ксёндз.

– Слушаю вас. Вы по какому делу? – сухо спросил он, недовольно глядя на грязные следы, оставленные ими на натёртом до блеска паркете.

– Слава господу… – начал Твардовский.

– Слава господу… – коротко отрезал ксёндз. – Что угодно?

– Мы – пилигримы, идём из святых мест и в святые места несём слова веры…

– Путёвка? Документы?

Чернокнижник не понял, о чём идёт речь, и продолжал:

– Весьма притомлённые дорогой, мы жаждем подкрепить бренное тело своё хлебом насущным, скромною пищей…

– Прошу прощения, – прервал Твардовского ксёндз. – У меня нет времени слушать всякие россказни. Здесь помещается дом отдыха священнослужителей. Если у вас нет путёвки или направления…

– Мы молитвой отплатим за всё…

– Молитвой, молитвой! А у меня отчётность и смета. Идите с богом!..

– Как же так?! – не на шутку удивился Твардовский. – Так – без всего? Несолоно хлебавши, с пустым желудком?

– Не морочьте мне голову, – пожал плечами ксёндз. – Ну, идите же, идите. Здесь милостыня не подаётся. Можете получить иконки на дорогу, – добавил он немного ласковее.

Затем каноник взглянул на часы, повернулся и включил радио.

В центре большого приёмника вспыхнул зелёный «волшебный глаз», и через минуту по залу понеслась бравурная джазовая мелодия.

Твардовский попятился, побледнел и воскликнул:

– Вы забыли о христианских добродетелях: голого – одеть, голодного – накормить! Колдовством занимаетесь, играющие ящики понаставили и слушаете их. Страшное проклятие низвергну я на ваши головы!

Шум скандала сразу же привлёк внимание обитателей дома отдыха, распахнулось несколько дверей, и из них с любопытством выглянули ксёндзы-отпускники.

– Что здесь происходит?

– Смотрите, какой-то чудак в старопольском одеянии и при сабле!

– Пришёл с детьми и хочет получить обед.

– Можно бы немного из наших порций…

– Радиоприёмник называет «играющим ящиком» и обвиняет нас в колдовстве…

Каноник вышел из-за письменного стола и, взяв Твардовского за локоть, повёл его к двери. Чернокнижник размахивал крестом, пробовал сопротивляться, однако ребята тянули его за полы кунтуша.

– Пошли отсюда, пошли!

И вот они снова очутились перед часовней. Андрейка сидел на ступеньках и уминал большой ломоть хлеба с мармеладом.

– Ого! Откуда это у тебя? – взвизгнула Кристя.

– Это пан мне дал, тот, что здесь сидел. И он пошёл ещё за хлебом, потому что я ему сказал, что мы очень голодные. Но он сказал, здесь вам ничего задарма не дадут. А вы получили что-нибудь?

– Нет.

– Вот видите. Ну, погодите минутку.

– Дай немного откусить.

– И мне тоже!

– А отдашь, если получишь ещё?

– Отдам.

Они кусали по очереди, пачкая носы в мармеладе, смаковали свежий ржаной хлеб. Справедливости ради дали кусочек и чародею.

Из-за угла выскочил Азор, радостный и сияющий. Он весело махал хвостом, ласкался к ребятам. Здись взглянул на него подозрительно, схватил пса за ошейник и вдруг начал ругаться:

– Ах, гром его порази! Удираем скорее отсюда, пока они ничего не сообразили.

– А что такое?

– Глядите! – и Здись снял белое перо, приставшее к собачьей морде. – Как пить дать, этот прохвост съел ту курицу, что клевала у ксёндза чётки. Бежим!

Они выскочили за ворота и украдкой начали пробираться к лесу.

– Стойте, братишки! – раздался голос старого ксёндза. – Погодите…

Но, не слушая его, они уже бегом пустились наутёк куда глаза глядят и через минуту нырнули в кусты.

А посередине лесной дороги остался стоять совершенно сбитый с толку старик-ксёндз, держа в обеих руках по ломтику чёрного хлеба с маслом и сыром.

– Сбежали… – прошептал он самому себе. – Жаль, Ведь я хотел им ещё сказать, что одних молитв недостаточно, чтобы быть хорошим человеком. Нужно учиться, работать, а не бродить от костёла к костёлу…

Он ещё с минуту побурчал что-то себе под нос, явно недовольный, а потом долго, но безуспешно звал курицу, которую решил угостить ломтиком хлеба. Другой ломтик он съел сам, с удовольствием ощутив во рту холодок свежего сыра, а на своей шее – тепло полуденного солнца…

– Хоп, хоп!

По сигналу Здися ребята сошлись под старым дубом.

– Хоп, хоп!

Сидя на мягкой моховой подстилке, они ждали Твардовского, однако вокруг них царила полная тишина, нарушаемая лишь мягким шелестом ветра да деловитым гудением шмелей.