Текст книги "Рыцари Серебряного Щита"

Автор книги: Януш Пшимановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Тьфу, ко всем чертям! – охнул Твардовский, хватаясь за лысину.

– Ой-ой! – жалобно воскликнул Здись, которому кто-то угодил шишкой в самое ухо.

– Ай-ай! – запищала Данка. – Кто-то по нам бьёт!

Не различимая за стволами сосен, обычно спокойная и тихая, Кристя мчалась сейчас что было сил вперёд и покрикивала:

– Не лезьте сюда! Не лезьте! Я первая нашла…

– Нашла? Где?

– Покажи! Дай сейчас же…

Они двинулись на ощупь, добрались до Кристи, и каждый вытянул руку, отталкивая других.

– Отпустите, разорвёте платье, – защищалась Кри-стя. – Здишек, не тащи меня за косу! – Она хотела схватить его, но схватила за усы Твардовского.

Чародей вскрикнул от злости и, намереваясь дать Кристе по рукам, стукнул вместо этого Здися по уху. Взбешённый, Здись хотел наступить ему как следует на любимые мозоли, но наткнулся на Данку.

– Это ты меня пинаешь?! – крикнула Данка и стукнула Твардовского по черепу, выбритому на манер запорожских казаков.

Тут все сцепились разом, сплелись в один плотный клубок. Работая направо и налево кулаками, щиплясь и царапаясь, подставляя друг другу подножки, они сползали всё ниже и ниже, к самому озеру. Мастер чёрной магии, получив коленом в живот, прорычал с отчаянием:

– Черти, на помощь!

Никто, однако, не прибыл по его зову на остров, что вполне понятно: никакой дьявол не смог бы разобраться, чьи где ноги, где руки.

Участники потасовки докатились до самого края обрыва. Восемь рук извивались, как ужи, из-под восьми ног летели комья земли и кучи гальки. И только шпора Твардовского, зацепившись за корневище, задержала их над пропастью. Тут они услышали спокойный голос:

– Покажите и мне, я буду вместе с вами играть.

Искатели клада сразу пришли в себя. Отпустили своих противников, отодвинулись от обрыва и все четверо посмотрели на Андрейку, который вместе с неразлучным Азором с любопытством наблюдал за ними. Пёс стоял, широко расставив лапы, и казался необыкновенно большим и толстым, однако никто не обратил на это внимания.

– Что тебе показать? – спросила запыхавшаяся Данка.

– Как – что? Клад.

– Мы ещё не нашли его, – печально пояснила Кристя.

– А во что же вы здесь играли?

– Это… это такой танец… – подал свой голос обеспокоенный столь неожиданным поворотом дела пан Твардовский. – Такой танец, который танцоры танцуют по-особому… А почему это ты, пострел, сюда пришёл? Ты же оставлен для охраны нас с тыла.

– Там скучно, и тростник шелестит, будто кто-то по нему ходит, поэтому нам стало страшно, – искренне признался Андрейка. – Мы бы нагнали вас раньше, да только вот я пошёл с правой стороны мачты, а Азор – с левой. И он не хотел уступить, и я тоже. Он был сильнее. Мы долго боролись… Ну, чего смеётесь?

– Ха-ха-ха-ха-ха! – рокотал раскатистый бас Твардовского. – Ты – с одной стороны, а пёс – с другой…

– Хо-хо-хо-хо! – надрывался от смеха Здись. – И никто не хотел уступить первым?

– Хи-хи-хи-хи-хи! – повизгивали Данка и Кристя. – Азор его сюда притянул…

И все они смеялись тем громче, чем больше овладевало ими чувство стыда за всё только что случившееся. Ведь ребята уверяли Твардовского, что их соединяют «узы искренней дружбы», они были произведены в Рыцарей Серебряного Щита, а тут вдруг эта паскудная потасовка. Испугавшись смеха, гнев улетучился, и теперь каждый размышлял о том, что трудно было бы даже сказать, с чего же всё началось, из-за чего весь сыр-бор разгорелся.

– Перестаньте! Да перестаньте же! – просил Андрейка. – А то Азора на вас спущу. Раз нет у вас ещё Клада, то пойдёмте вместе искать его.

– Вместе, сообща! – согласились все, – Тебя мы тоже производим в Рыцари Серебряного Щита.

Найти нужное место было не столь уж трудно: именно оттуда вели начало следы битвы, именно там была сильно примята трава и взрыта каблуками прошлогодняя хвоя, ковром устилавшая землю. На всякий случай Данка ещё раз сверила по звёздам направление и пересчитала шаги.

– Шесть… Семь! Нужно копать здесь, – показала она пальцем.

– А в тех стихах было ещё что-то о цветочках, – напомнила Кристя.

– «Над Кладом – из ландышей коврик постелен. Кто ищет один – ничего не найдёт…» – с выражением продекламировал пан Твардовский.

– Глядите-ка, а здесь-то нет ландышей, – сокрушённо развела руками Данка.

– Есть! – решительно возразил ей Здись. – Только они давно уже отцвели. – И он показал Данке на небольшие низкие растеньица с несколько вогнутыми широкими листьями и красными ягодами, висящими на тонких стебельках. Когда девочка наклонилась, чтобы лучше рассмотреть их, Здись предостерёг: – Не вздумай только взять эти ягоды в рот. Цветочки хоть и красивы, зато ягодки – ядовитые. Можно запросто отравиться…

Поверху, над макушками деревьев, пролетел глухой шум, соскользнул на воду, добежал до острова и осторожно потрогал его за кудрявый чуб из сосен. Сразу стало прохладнее.

– Ну так что, копаем? – прервал молчание Здись.

– Копать-то копаем, да вот чем? – задумался Твардовский.

– Азором, – тут же ответил ему Андрейка, поплевал на ладони и показал псу, в каком месте надо браться за дело. – Ну, копай, слышишь, копай!..

Из-под твёрдых собачьих когтей полетели во все стороны ссохшиеся сосновые иглы и шишки, клочья травы и комья земли. Пёс на минуту прервал свою работу, потянул носом и снова принялся рыть яму.

– Рой, рой! – подбадривал его Андрейка, но вдруг на мгновение задумался и попросил: – Знаете что, может быть, вы всё же развяжете эту верёвку. А то, если он глубокую яму выроет, так и меня в неё затянет…

– Ауу, ауу! – заскулил сердито Азор.

И все услышали, что его когти скребут обо что-то твёрдое.

– Может, уже?

– Мелковато ещё…

– И всё же…

Каждый боялся произнести слово, которое у всех было на языке. Твардовский принялся бубнить свои заклинания, но сразу же замолчал, как только Здись оттянул Азора от ямы за ошейник, а Данка запустила руку в яму и что-то там нащупала.

– Ну, как там?

– Порядок. Давай, Здишек, верёвку, есть за что зацепить.

Быстро отвязали друг от друга Азора и Андрейку, опустили сделанную из верёвки петлю в яму, зацепили её за что-то, начали тянуть. Однако первые усилия были напрасны. Азор тоже уцепился за верёвку зубами. Возможно, как раз его-то помощи и недоставало, потому что верёвка сразу поддалась, дрогнула. Грозно зашумели деревья над головами наших искателей сокровищ, но они, в лихорадке суеты вытаскивая из земли старый Клад, даже не расслышали этого.

– А ну – раз! Ещё – раз! – командовал Здись.

В норе что-то заскрипело ржавым голосом, и из-под земли показался край сундучка. Азор хотел было вцепиться в него зубами, но тут же отскочил разочарованный; то тёмное, что выползало из норы, было совершенно несъедобным. Пан Твардовский наклонился и за скобу вытянул на поверхность облепленный землёй сундучок.

Ребята окружили его.

– Тот самый?

– Тот самый, – ответил чародей и ударил по крышке рукоятью своей сабли.

ГЛАВА IX,
в которой экипаж «Сарданапала» борется с бурей и сорванная ветром грот-мачта обрушивается на палубу

Осыпалась с сундучка земля, отскочили корни, образовавшие на его стенках причудливые узоры. Чистым серебром засверкали металлические бока, и изнутри начал излучаться сильный, холодный свет. Он придавал лицам склонившихся над сундучком ребят и пана Твардовского зеленоватый оттенок.

– Слава богу, наконец-то у нас клад в руках, – облегчённо вздохнула Кристя.

В это время где-то над самой головой скрипнула ветка и с неё свалилась шишка.

– Слава чёрту, а не богу, – поправил Кристю Твардовский.

– Всё равно, – шепнула Данка. – Нам хватит клада по меньшей мере на год, и мы сумеем сделать много хорошего.

– Конечно, сумеем. Как эта штука открывается? – Здись протянул было руку к массивной скобе, но чародей остановил его.

– Погоди. Кому же ты хочешь здесь приказывать?

– Здесь?.. Никому. Просто хочу посмотреть, как он выглядит.

– Это потом. Внешний вид у Тройного Клада отменно скромный, но зато действие его могуче. Ох, как могуче!

– Нам тоже хочется посмотреть…

– И нам с Азором – тоже…

– Увидите! Ещё увидите! – засмеялся Твардовский. – Ведь Клад принадлежит всем нам, всем! Но я должен вас научить, как им пользоваться. Кто не овладел искусством фехтования, для того сабля опасна. А тут – целый Клад, который даёт власть над людьми! Он может вместо пользы принести горе и несчастье, как принёс их уже многим людям, которые жаждали властвовать над другими людьми.

В третий раз над деревьями пробежал ветер, встревожил безмятежную озёрную гладь, поиграл маковками сосен, посвистел в ветвях и умчался дальше.

Здись посмотрел вверх. По небу в сторону Луны плыли две хмурые тучи. Они двигались от чёрного горизонта, как парный кавалерийский разъезд.

– Позвольте нам хоть одним глазком взглянуть на Клад, – скулили девочки, пытаясь уговорить Твардовского. – Ну, на секундочку, ну, покажите, пожалуйста…

– Смотреть будем на берегу. А сейчас быстро все – в лодку! – распорядился Здись, вставая.

– Так и ты против нас? – удивилась Данка.

– Вот погляди! – Здись взял её за руку. – Ветер сменил направление. Он теперь дует как раз навстречу нам. И тучи надвигаются. Буря может застать нас на воде.

– Тогда давайте останемся здесь и спрячемся где-нибудь.

– А что скажет твой папа, когда увидит, что ни тебя, ни яхты нет? Кстати, который уже час?

– Без четверти двенадцать.

– Пошли! Может быть, ещё успеем добраться до берега. Причалим, где удастся, и вернёмся домой лесом.

Здись двинулся в путь первым, за ним – Азор и Андрей-ка, потом – пан Твардовский с сундучком и девочки.

С возвышенности, по которой уже вовсю гулял бодрый ветерок, они спустились к подножию; там ещё царило затишье. У берега, в высокой траве, было спокойно и хмуро. Все по очереди сели в бот и поставили сундучок с Кладом посредине палубы. От него продолжал исходить зеленоватый свет, отблески которого падали на парус и на тростники, тихо шелестевшие с обоих бортов яхты.

Здись молча начал поднимать шверт. Девочки помогали ему. Андрейка вставил затычку. Данка оттолкнулась веслом – и они медленно выплыли из тростниковых зарослей на открытую воду. Дело спорилось в руках искателей клада, они действовали ловко, уверенно, без лишних слов и окриков. Все понимали, что сейчас не до шуток.

– Не спускайте весь шверт, а то будет сильная качка, – сказал Здись, сидевший у руля. – Если потребуется, то вы должны обеспечить мне хороший балласт. Это касается и вас, пан Твардовский. Вы ведь среди нас самый тяжёлый.

Твардовский сидел на дне яхты, левой рукой опираясь на сундучок с Кладом. Он смотрел вверх, на небо, по которому стремительно неслись тучи и, словно лихие наездники, срубали огоньки звёзд. Услышав голос Здися, Твардовский плотно поджал под себя ноги.

– Ничего я не дам, нет у меня никакого балласта.

– Хи, хи!.. – тоненьким голоском пискнула Кристя. – Вам не надо ничего иметь. Просто когда ветер сильно накренит яхту, то нужно будет всем телом перевеситься через противоположный борт, чтобы уменьшить крен.

– Нет, нет. Я и здесь посижу. Надо стеречь Клад.

– Стеречь! – возмутился Андрейка. – Да здесь все честные люди. И Азор тоже его не съест, это не колбаса.

– Я должен стеречь, прошу прощения у ясновельможных панов, – повторил Твардовский. – Вот шапка у меня уже пропала…

Кто знает, чем бы кончились эти препирательства, если бы их не прервала команда Здися:

– Штормовая тревога!

Вершину мачты полоснул сильный порыв ветра, однако всю яхту загораживал, как корабль в хорошей гавани, гористый остров. Здись взял право руля и повёл лодку в сторону мыса. Чёрная волнистая дорожка бежала по воде следом за яхтой, а по ней уже гуляли гребни шквала, рождённые сильными ударами ветра. Возвращаться к острову, однако, было бы уже поздно: единственная дорога обратно к дому лежала теперь лишь через разбушевавшееся не на шутку озеро.

Андрейка послушно напялил на себя надутую мотоциклетную камеру и взял Азора за ошейник. Девочки надели пробковые пояса, а Здись только снял с себя ботинки, подтолкнув спасательный круг в сторону пана Твардовского.

– В случае чего – держитесь за лодку, – сказал ему Здись.

– А может, вам бесы помогут? – поинтересовалась Кристя.

– Как бы не так! Это же польские бесы. Они боятся мыла и воды. А плавать у них только двое умеют, да и то плохо, – пробурчал Твардовский. – Но разве мы в самом деле можем утонуть?

Ответить никто не успел. Как раз в эту минуту яхта выплыла из-за острова. Парус наполнился ветром, увлёк за собою мачту и мощно толкнул её вперёд. Из-под носа «Сарданапала» стремительно шмыгнули в стороны два белых усища, вода забулькала вокруг руля. В вантах и штаге засвистел ветер. Этот свист нарастал с каждой минутой, становился всё более пронзительным, а ветер всё настойчивее и сильнее упирал свой могучий лоб в паруса «Сарданапала». Крен яхты увеличивался, но Здись не уступал: со всей мочи натягивал он шот грота – верёвку, управляющую большим парусом, и твёрдо держал руль. Данка и Кристя, присев на борт и склоняясь к самой воде, натягивали шот фока. Правда, это мало помогало такой большой лодке, как «Сарданапал». И ветер, видно, спохватившись, озорно свистнул и со всей мочи навалился на яхту, чтобы перевернуть её.

В свете Луны Здись заметил большую чёрную кляксу, двигавшуюся по воде навстречу яхте. Он ослабил парус, немного отпустил руль, и «Сарданапал» храбро врезался носом в ветровой шквал, который скользнул по полотну парусов, по гладким бокам лодки и, одураченный, недовольно ворча, помчался дальше по озеру.

А юный рулевой, не медля ни минуты, вернул свой корабль на прежний курс и снова впряг в работу ветер, чтобы не терять скорости. Тот, кто плывёт, может бороться, подставляя лицо ветру, а к неподвижной лодке со всех сторон могут подобраться шквалы, коварно ударить её в бок и перевернуть. «Сарданапал» плыл к крутому лесному берегу. Как огромная птица, он раскинул по ветру свои крылья-паруса, рассекая грудью тёмную воду.

Шло неравное состязание с бурей.

– Андрейка, как там у тебя? – стараясь перекричать завывания ветра, спросила Данка.

– Мы не боимся, – долетел до неё ответ. – Разве что чуточку-чуточку…

Чёрная туча, упёршаяся ногами в горизонт, доползла до Луны и проглотила её, как дьявол свечку. Сразу потемнело кругом. В эту минуту яркая вспышка света озарила озеро, ослепив всех, и следом за нею раздался мрачный, раскатистый грохот.

Ветер метнулся куда-то в сторону, притих на несколько секунд, а потом снова завыл с ещё большей силой, раздирая паруса.

– Эй, пан Твардовский, на балласт!

– Всё пропало! – в отчаянии воскликнул чернокнижник. – Остались мы, рыцари, без Серебряного Щита!..

Вспышка молнии, темнота, гром – и снова бешеный напор вихря. Яхта легла на борт, зачерпнула воды, а потом, выравнивая мачту, опять устремилась навстречу ветру.

– Даём балласт! – раздался голос.

– Кто?

– Я и Азор. Мы сидим на борту. Он хвост выставляет.

– Держитесь!

Высокая волна перескочила через носовую часть палубы, швырнув пригоршни брызг в лица ребят.

– Если потонем, дадут нам трёпку! – воскликнула Данка.

– И больше уж никуда не пустят, будут нас сторожить! – тут же ответила Кристя.

Вспышка, одна, другая! Несколько молний распускаются одновременно на небе, словно кусты; и гром, гром, гром – словно булыжники сыплются с телеги. Ветер свирепствует – швыряет из стороны в сторону, трясёт, предательски бьёт в паруса пружинистыми кулаками и вдруг отскакивает, чтобы внезапной тишиной остановить яхту, приковать её к месту, а потом с новой силой швырнуть вверх.

Окончательно замотало «Сарданапал» в этой ночной битве. Где берег, а где середина озера? С какой стороны дует ветер? Вдруг выскользнут мокрые шоты из маленьких ребячьих рук, а большой грот вырвется из руки неопытного рулевого? Неужели экипаж и его капитан лишатся мужества и самообладания?

Удар грома раздался так близко, что у детей на миг зашлись страхом сердца, девочки разжали пальцы, и фок вырвался у них из рук, выстрелил, как из пушки, бешено забился, захлопал крыльями. В свете молний он был похож на чудовищную птицу, готовую вот-вот взлететь. Однако сорваться с места он не мог и потому, вцепившись когтями карабинов в стальной шнур штага, дёрнул яхту за нос раз, другой и притормозил её бег.

Здись изо всех сил крутил руль, однако «Сарданапал» не повиновался. Ветер насторожился, волны глухо били о борт, разворачивая яхту боком.

– Данка, сумеешь сбросить грот?

– Нет… Не сумею… – Девочка была сильно испугана тем, что фок вырвался у неё из рук, и чувствовала себя виноватой.

– Я видела, как папа сбрасывал, но…

Одновременно с блеском молнии раздался, и где-то очень близко, удар грома; мощный шквал, как тигр, бросился на парус. Здись отпустил бом, чтобы смягчить силу удара, но неподвижная яхта была не в состоянии вести борьбу и, как измученный человек, она просто легла на бок. Парус вошёл концом бома в воду, вода хлынула через борт.

– Тонем, помогите! – крикнула Кристя.

– Эй, черти, на помощь! – вдруг грозно и повелительно рявкнул Твардовский и, схватив сундучок с Кладом, вскочил на борт.

«Сарданапал» вздрогнул возмущённо и потихоньку начал поднимать мачту вверх. Может быть, помогло неожиданное перемещение всей тяжести чародея и Тройного Клада на противоположный борт, может быть, просто ветер ослаб на минутку, а может быть, на противоположном борту расселись черти, вызванные на помощь, – так или иначе, но яхта выпрямилась и приняла прежнее положение.

– Данка, на руль, я сброшу… – начал было Здись, но не успел докончить. – Головы! – предостерегающе крикнул он, и как раз вовремя.

Тяжёлый бом просвистел над самыми головами. Подхваченный адским вихрем, огромный парус пролетел над яхтой и упёрся в стальные тросы. Здись моментально сообразил, что может произойти через минуту: следующий же порыв ветра встретит препятствие – большую полотняную стену – и тогда уж непременно перевернёт лодку.

Здись отпустил непослушный руль и по скользкой палубе бросился к мачте.

– На дно! Все ложитесь на дно! – крикнул он.

– Зачем? – поинтересовалась Данка.

– Там мокро, – пропищала Кристя.

– На дно! – повторил Здись, и столько было отчаяния в его голосе, что все немедленно выполнили команду.

А Здись был уже возле мачты и что есть силы тянул фалы мокрого полотнища грота. Но оно не поддавалось. Тогда Здись вынул нож, чтобы обрезать канаты, но в ту же секунду почувствовал приближение нового вихревого удара. В отчаянии он с силой резанул оба фала, поддерживающих парус. С вершины мачты рухнули рейки гафеля, и целая гора парусины накрыла яхту мокрым саваном. Кто-то глухо вскрикнул.

Здись в последнюю минуту хотел тоже броситься на дно яхты, но не успел. Его нагнала тяжёлая скоба гафеля и стукнула по голове. Здись раскрыл рот, чтобы кликнуть на помощь свой экипаж, чтобы отдать ему распоряжения, однако голос куда-то пропал. Словно очень, очень издалека, из густой мглы, долетело до него поскуливание Азора, и Здись погрузился в мягкую пушистую темноту, в которой нет ни радостей, ни печалей…

А тем временем ветер, разочарованный тем, что ему не удалось перевернуть яхту, облетел её вокруг, запутал свободный шот за ванты, надул фок и погнал «Сарданапала» впереди себя к дальнему берегу, как в старину гнали пленных, захваченных на поле брани.

Туча, принёсшая бурю, обрушила на озеро клубок молний и громов. Из-за леса с нарастающим шумом примчался дождь, своими косыми шнурами принялся сечь воду и рысцой припустился за одиноким «Сарданапалом», мачта которого с серым треугольником фока скрылась уже за дальние острова.

ГЛАВА X,
из которой следует, что тот, кто слишком поздно решает первую загадку, встречает много неприятностей и должен потом ломать голову над остальными загадками

Как я уже писал на странице 64-й, в девятой строке снизу (прошу покорнейше, можете проверить), все взрослые, в том числе и я, отправились вечером в клуб на танцы. И должен сказать, что вначале всё шло очень хорошо и весело. Вначале, но не до конца. Потому что вначале мы купили себе малинового мороженого, чёрный кофе и по два пирожных (у каждого было одно пирожное с розовым кремом и одно, залитое шоколадом). Однако очень скоро от мороженого остались только мятые бумажные стаканчики, от кофе – грязные чашки, а от пирожных – одно лишь воспоминание, хотя и приятное, но не такое сладкое, как сами пирожные.

Вдобавок ко всему оркестр играл вначале слаженно, хорошо, но потом скрипач стал ужасно торопиться, видно, хотел поскорее кончить, а пан барабанщик засыпал на ходу и когда просыпался, то делал свои «бум-бум» и «дзинь-дзинь» совершенно невпопад, сбивая ритм. Как же тут танцевать под такую музыку?

Когда человек не может делать то, что ему хочется, он скучает. А коль уж он сам скучает, то начинает докучать и другим.

– Вроде бы ветерок поднимается, – заметил папа Андрейки. – Говорил я, что надо снять паруса.

– Вы бы и сняли, а я в это время присмотрела бы за девочками. Небось лентяйки только по одной ноге вымыли, – с упрёком сказала мне мама Дануси.

Мама Андрейки молча зевнула и бросила на меня одним глазом долгий осуждающий взгляд; второй глаз у неё дремал.

Меня удивило, что именно я оказался виновником всего, хотя, впрочем, удивило не очень: я знаю, что в жизни бывают подобные ситуации…

– Может быть, во что-нибудь поиграем? – предложил я. – Давайте, напишу вам загадку. У кого есть листок бумаги?

Все немедленно начали поиски, но оказалось, что бумага есть у меня самого. Тот самый лист, на котором сегодня утром писала Сорока. Я вспомнил, что намеревался расшифровать её послание как можно быстрее, потому что оно могло таить в себе какую-нибудь Важную Тайну.

– Вот, прошу вас, пожалуйста, – сказал я. – Тут вы видите уже готовую загадку. Прочитайте, что написано.

– ЮЧОН ИДИ АН ГИРЕБ, – торжественно продекламировал папа Андрейки.

– Ну, так. Однако что это значит?..

– Очень просто, – вмешалась мама Дануси и, как это часто делают и маленькие девочки и совсем взрослые девушки, прочитала каждое слово с конца, то есть наоборот: – НОЧЮ ИДИ НА БЕРИГ… Удивляюсь, однако: вместо того чтобы писать что-либо, имеющее хоть какой-нибудь смысл, ты выстукиваешь на машинке этакие загадки. После «ч» нет мягкого знака, а кроме того, пишется «берег», а не «бериг», о чём должны бы знать даже такие, как ты, литераторы…

– Да, да, – согласился я. – Но сороки могут и не знать этого…

– Кто же из нас в таком случае сорока? – возмутились обе мамы.

– Я! Клянусь, что сорока – это я! – воскликнул я, поражённый странным предчувствием. – Прошу прощения, я побегу скорее… Уберу эти злополучные паруса, а то и в самом деле ветер усиливается…

Не знаю, что сказали мне в ответ, потому что, произнося последние слова, я был уже у выхода, а ещё через минуту рысью мчался к своему дому.

Метров через сто я остановился и при лунном свете прочёл ещё раз зажатую в кулаке записку:

НОЧЮ ИДИ НА БЕРИГ.

А я ещё называл её в мыслях «глупой Сорокой»! Да была ли когда-нибудь на свете птица, умеющая писать на машинке?

То, что она сделала пару ошибок, – ерунда, пустяк. Сколько людей, да к тому же совершенно взрослых, пишут некоторые слова без мягкого знака, например «туш», хотя у них мысли нет о торжественном туше, который исполняет оркестр.

Я мчался по лесной дороге со всех ног, непрерывно думая о том, что же хотела сказать Сорока своим посланием, какую сообщить весть. Что ждёт меня на берегу? Какой-нибудь приятный сюрприз? Или, может быть, Сорока предупреждала об опасности?

Не буду описывать вам всех подробностей моего бега через тёмный, хмурый лес. Мой слух улавливал усиливающийся свист ветра и грохот громовых раскатов, предвестников надвигающейся бури. Потом мои глаза начали слепить молнии. Когда, совсем задыхаясь, я добежал до берега, по озеру уже вовсю гуляли волны со вспененными гребнями. Меня не удивило, что яхты нет на месте: я уже был готов к этому. Волновало другое: унёс ли яхту в озеро ветер или её кто-то украл? Я нашёл остаток перерезанной чем-то острым буксирной верёвки – значит, Сорока предостерегала меня от нападения воров и похищения яхты. Как же я пренебрёг мудрым предостережением, забыл о нём на целый день, вспомнил о Сороке лишь вечером на танцах?!!

Долго стоял я в раздумье, рассматривая при свете молний бушующее озеро. Оно, казалось, было совершенно пустынным, хотя порою моему воображению рисовались десятки парусов, возвышающихся над водой.

– Э-эй! – услышал я близкий окрик.

– Я тут! – немедленно прокричал я в ответ. Ко мне подбежал отец Андрейки.

– Лодку украли! – показал я ему рукой на пустую бухточку, где всегда стояла наша яхта.

Он схватил меня за плечи и, пересиливая громовые раскаты и свист ветра, прокричал:

– Детей нет дома!.. Андрейки, Данки, Кристи и Здися. Видно, все они отправились в путешествие на яхте!..

Тучи выдавили из себя первые капли дождя, и те зашелестели по листве ольх, потекли по моему лицу. Беспомощно глядел я на взбудораженное озеро, то выплывающее из мрака, то вновь исчезающее в чернильной темени ночи.

* * *

Поиски надо было отложить до рассвета.

Бывают ночи короткие и бывают длинные. Эта ночь, несмотря на то, что она была июльская, оказалась самой длинной, какую только можно себе представить, и самой трудной; переносить её было так же тяжело, как зубную боль.

Из лесной сторожки позвонили в милицию и сообщили о случившемся, там обещали нам помощь.

Перед рассветом ветер утих так же неожиданно, как и начался. С первыми лучами солнца мы с отцом Андрейки отправились на поиски. Плывя на байдарке в ту сторону озера, куда ветер мог отнести яхту, мы внимательно осматривали берега. Они были пусты… А может, скорее следовало бы осмотреть не берега, а дно озера?..

Недалеко от острова Могила нас обогнала серая моторная лодка с голубой буквой «М» – «Милиция» – на борту. Милиционеры дружески помахали нам руками и, не мешкая, помчались дальше. Восходящее солнце окрашивало пену волн, бегущих за моторкой, в розовый цвет. Шум лодки отдалился, но долго ещё слышали мы его тихое ворчание…

Бежало время, жара усиливалась, и таяли наши надежды. Никаких следов ни «Сарданапала», ни тех, кого мы искали. Всё чаще начинала тревожить меня мысль о том, что я вынужден буду сообщить трём матерям: «Не нашли». Однако в те минуты ни один из нас не произносил ни слова, оба усиленно работали вёслами. Лишь после того, как вдали снова послышалось ворчание милицейской моторки, мы вытащили вёсла из воды и положили их вдоль бортов.

– Одни едут…

– Нет. По-моему, я вижу мачту…

Мы ждали долго, до слёз напрягая зрение, чтобы рассмотреть приближающуюся моторную лодку и тех, кто был на ней.

– Да, буксируют яхту, но детей не видать…

– Не видать…

Милиционеры подплыли совсем близко, выключили мотор, улыбками стараясь показать нам, что дела не так уж плохи.

Мы встали борт к борту – наша лодка и милицейская моторка. Старший, с нашивками сержанта, начал объяснять:

– Яхту мы нашли в Заливе Цапли. Стояла в тростниках, у самого берега. Замаскированная ветками, так что трудно было её заметить. На ней никого не оказалось, однако от байдарочников, которые недалеко от залива разбили свой лагерь, мы узнали, что две девочки, два мальчишки, пёс и какой-то странно одетый взрослый элемент удалились в лес в северо-западном направлении.

– Почему не обождал, паршивец, на берегу?! – возмутился папа Андрейки.

– Куда этих сопляков понесло?! – скрипнул я зубами.

– Этого мы пока не знаем, – вежливо ответил милиционер. – Нам известно только, что они подрались с туристами, около семи часов столкнули их байдарки в воду, а потом бросились наутёк, да ещё стреляли камнями из рогатки…

– Ох, пусть он только попадёт мне в руки! – свирепо пригрозил находящемуся в бегах сыну отец Андрейки.

– За ноги, как коз, их привяжу! – торжественно и грозно пообещал я, однако, если не кривить душой, то должен сказать, что именно в этот момент мы обменялись с Андрейкиным папой многозначительным взглядом, причём я подмигнул ему своим левым глазом, а он мне – правым. Оба мы подумали совершенно одинаково: «Главное, что эти сопляки не утонули, что они живы. Мало того, – видно, чувствуют себя превосходно, коль устроили ещё и набег на туристов-байдарочников…»

– Теперь садитесь в яхту, мы вас отбуксируем к дому, – распорядился сержант.

– И поможете нам разыскать ребятишек в лесу…

– К сожалению, нет. Мы наблюдаем за озером и отвечаем только за то, что на нём делается. А в лесу – там другие, наши коллеги.

Заурчал мотор, мы поспешно перелезли через борт «Сарданапала», привязав байдарку к его корме, и двинулись в обратный путь.

– Как ты думаешь, найдут они дорогу? – спросил я.

– Найдут! Здишек знает те места, он ездит туда с отцом за сеном.

– К вечеру вернутся?

– Наверно. Если идти через лес, то это не больше двенадцати километров.

– Лишь бы им ещё что-нибудь не взбрело в голову…

– Небось с них достаточно и этой ночи… Видишь? Фалы ножом разрезаны! Значит, они выплыли на парусах, а потом их прижало как следует.

– В такую погоду, да ещё ночью, я бы не решился плыть по озеру, просто побоялся бы, – искренне признался я. – Даже если бы сам дьявол сидел у руля.

Милицейские гнали моторку что было сил, наша яхта прыгала за её кормой из стороны в сторону, а мы, не прекращая разговора, старательно обшаривали «Сарданапал», заглядывая во все щели и закоулки. Трудно сказать, если бы вы меня об этом спросили, что именно рассчитывали мы там найти. Однако я сейчас вам скажу, что всё-таки мы там обнаружили…

На яхтах с внутренней стороны бортов делаются такие деревянные ящички, которые напоминают ласточкины гнёзда. Не случайно они так и называются – «ласточки». В них обычно хранятся черпаки для выливания воды, тряпки, запасные верёвки, термосы, карты, гвозди и тысяча других предметов, которые яхтсмен считает необходимым иметь под рукой. На «Сарданапале» были две «ласточки». Так вот из правой, передней, отец Андрейки вынул деревянный черпак, а из черпака – старательно сложенную в несколько раз обёртку от шоколада «Мараска». Он развернул её, посмотрел и вдруг, схватившись за голову, молча протянул бумажку мне. Я сразу же узнал почерк своей дочки и прочитал в записке следующее:

<илл. потеряна>

Я тяжело вздохнул и, не в силах держаться на внезапно ослабевших ногах, сел и опустил голову.

– Ну, и что ты скажешь по этому поводу? – спросил меня папа Андрейки. – Подобную глупость, конечно, могла придумать только дочка писателя…

Необходимость вступить в борьбу всегда ставит людей на ноги. А я в тот момент почувствовал себя человеком, подвергшимся внезапному нападению, и именно этим, видимо, можно было объяснить неожиданный прилив новых сил.

– Прежде всего надо констатировать, что никакая это не глупость. Уж если у них появилось намерение непременно что-нибудь продать, то лучше, конечно, души дьяволам, чем, к примеру, туфли или «Сарданапала», и не дьяволам, а людям. Были бы большие хлопоты с возвращением их хозяину. Впрочем, твой Андрейка тоже хороший фрукт…