Текст книги "Рыцари Серебряного Щита"

Автор книги: Януш Пшимановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА V,
в которой Рыцари Серебряного Щита на борту зелёного «Сарданапала» принимают Чрезвычайно Трудное и Весьма Рискованное Решение

Следующий день с самого раннего утра был знойным и душным. Солнце прогнало с неба даже самые маленькие тучки и изо всех сил старалось поджарить каждого, как яичницу на сковородке. Даже ветер и тот изнемог от жары и, тихонько посапывая, дремал в тени под деревьями.

В такой день не только дети, но и самые почтенные дяди и тёти, которые не любят шипучего лимонада и газированной воды с сиропом, – все, все мечтают только об одном: как бы раздобыть побольше мороженого..

Ой, прошу извинения, дорогие мои читатели! Взглянул сейчас в самое начало книги и увидел, что я уже достаточно обстоятельно описал этот день и теми же самыми словами. Да, действительно, это был тот самый день, когда Сорока, Крылатый Вестник Тайны, отстукала на моей пишущей машинке странные слова. Сейчас, сейчас… Подождите минутку. Я снова забежал вперёд. Трудно описывать в книжке всё по порядку, когда тебе уже известно, чем она должна кончиться. Хотелось бы сразу сказать вам, как и что было потом, однако не могу этого сделать, потому что вы ведь не знаете ещё, что было вначале.

А вначале, то есть как раз утром, сразу после завтрака, все побежали к озеру, на пляж, чтобы позагорать и покупаться. Все – это значит взрослые и дети. И я.

Я-то, правда, только так, на минутку, ведь вы, наверно, помните, мне надо было писать рассказ для «Пломычека». Однако я всё же пошёл и с завистью смотрел на других, как они укладываются на солнышке между молодыми сосенками.

– Может быть, возьмёшь детей на прогулку по лесу? – спросила мама Дануси.

– Не могу. Ты ведь знаешь, что у меня срочная работа.

– Если они останутся здесь, то не дадут ни минуты покоя. Будут вертеться, сыпать нам на головы песок, докучать бесконечными «почему»…

– Будете крутиться, сыпать и докучать? – спросил я молодое поколение.

– Да, да! – в один голос крикнули Данка, Кристя и Здись, а немного погодя, подумав, сказал своё веское слово и Андрейка: «Будем!»

– Что ж тогда нам делать? Разве привязать вас к деревьям – и будете пастись, как козы.

– Не хотим, как козы, – покрутила головой Данка. – Ты разреши нам поиграть на шверботе.

– На «Сарданапале»?

– А что это такое… Сарпа… нада…

– «Сарданапал»? Так это и есть швербот. Раньше у него не было имени, а вчера мы его окрестили.

– Плохое имя. А что оно значит?

– Был когда-то персидский царь, которого звали Сарданапал.

– И порошок – персидский. ПДТ. Которым мама посыпает клопов в диване.

– Данка, перестань говорить глупости, – возмутилась мама, стрельнув глазами по сторонам: не услышали бы их разговор другие взрослые!

– Вот именно, – подтвердил я. – Только тот порошок: называется ДДТ, а ПДТ – это государственный универмаг. Впрочем, речь-то ведь идёт о царе…

– А он был хороший или плохой, этот царь? Поскольку я не слишком прилежно учил в школе историю, то сделал очень серьёзное, даже строгое лицо и ответил с большим достоинством;

– Так себе…

– Нет, ты скажи: хороший или плохой? – продолжала настаивать Данка. – И в дружбе ли он жил с Советским Союзом или нет?

Я тяжело вздохнул и отёр пот со лба.

– Видишь ли, это было слишком давно. Тогда ещё не было Советского Союза.

– Не было?! – удивилась она. – А почему?

– Дануся, отстань от меня с этими бесконечными «почему». Если хотите играть на шверботе, то дуйте на берег. Только сполосните ноги, чтоб не натаскать песка внутрь.

– Хорошо. Мы идём, только дай нам факт…

– Какой ещё вам факт?.. О чём? И как это можно дать факт? Не понимаю.

– Да нет же! Нам нужен только тот парус, который так называется.

– Парус?! Так он называется «фок», а не «факт». Но я не могу дать его вам, потому что вы замочите его и испачкаете.

– А ты можешь с фоком сделать какой-нибудь фокус?

У меня неожиданно закружилась голова. Наверное, от жары. И я решил любой ценой поскорее закончить этот разговор.

– Хорошо. Возьмите фок – и чтобы я больше вас здесь не видел!

– Спасибо! – присела в реверансе Данка.

Она схватила парус, хитро подмигнула, и в ту секунду их словно ветром сдуло.

– Ты бы уж тоже шёл да поработал, – посоветовала мне мама Дануси. – А мы тебе потом расскажем, как грело солнышко и какая вода была в озере.

Я нехотя побрёл к дому, где, оскалив клавиши, меня поджидала пишущая машинка.

Тем временем четвёрка наших сорванцов галопом слетела по травянистому склону и, победоносно сопя, притормозила у самого берега. Перед ними, спрятав нос под нависшие над водой ветви ивы, стоял большой, но аккуратный и изящный швербот. Свою мачту он вытянул, словно пику, к безоблачному небу, палубу грел на солнце, а зелёными боками гляделся в озёрную гладь. Швербот спокойно отдыхал в ожидании ветра.

– Добрый день, господин Сарданапал! – приветствовала его Данка. – Вы позволите нам поиграть с вами? Мы принесли фок, папа нам разрешил…

Швербот молчанием выразил своё согласие, хотя, конечно, далеко не всегда молчание – знак согласия.

Ребята тщательно вымыли ноги, бросили полотнище паруса на переднюю палубу и начали перелезать через борт. Самому младшему – Андрейке – не так-то легко было это сделать, его втягивали общими усилиями.

– Ой, ой, осторожнее, а то мне ноги оторвёте, – попискивал он.

Кристя внимательно пригляделась к тому месту, откуда ноги растут, и авторитетно заявила:

– Прочно держатся! Даже ни капельки не надорваны!

– А что мы будем делать, если лодка отплывёт на середину? – забеспокоился Андрейка.

– Не отплывёт! – заверил его Здись и, как старый морской волк, избороздивший все моря и океаны, добавил со знанием дела: – Стоит на остром мече – шверте.

– А какой это меч?

– Вон тот, – Данка показал на металлическую пластину, выкрашенную в красный цвет и виднеющуюся в середине нижней части яхты. – Он врезался в дно и не пустит лодку.

– А почему он так называется?

– Потому что может отсечь пальцы…

– Ааа… – Андрейка слегка попятился. – И не пустит?

– Нет.

– Ну, тогда поплывём куда-нибудь далеко-далеко.

– Поплывём! Поплывём! – дружно согласились все.

– Я буду капитаном и рулевым, – заявил Здись, но, видя, что Данка намерена бороться за право занимать руководящий пост на корабле, добавил торжественным тоном: – Заклинаю, направляю, молоком всё заливаю…

Трудно бороться против могущества заклятия, но и уступать не хочется.

– Тогда я буду женой капитана, – приняла решение Данка. – Я быстро приготовлю тебе обед и, когда ты пойдёшь есть, буду вместо тебя вести корабль.

– А я? – плаксиво пропищала Кристя.

– Ты будешь вперёдсмотрящим, – «жена капитана» командовала, как заправский генерал. – Встанешь на носу и обо всём, что заметишь, немедленно доложишь.

– А если я ничего не замечу?

– То всё равно крикнешь: «Буй с правого борта!» или: «Прямо по курсу – плоты». Хорошо?

– Хорошо. Но руль я тоже подержу?

– Подержишь, – уступила Данка. – Недолго.

– А я буду ловить жуков, – и Андрейка сунул в воду длинную палку, найденную на дне «корабля».

– Так ведь жуки-то не плавают по воде! – возмутился Здись.

– Если бросишь их в воду, – так плавают…

Юный капитан «Сарданапала» решил не участвовать больше в словесной перепалке, махнул рукой и, стараясь придать своему голосу твёрдость, приказал:

– Приготовить фок для установки на место!

– Есть приготовить фок для установки на место! – в один голос ответили Данка и Кристя, вскочив на переднюю палубу и старательно, чтобы не спутать последовательность, начали застёгивать карабины на стальном тросе, связывающем верхушку мачты с носом швербота.

– Знаешь, как он называется, этот трос? – продолжала экзаменовать Данка.

– Штаг.

– А верхушка мачты?

– Топ.

– А тот вон трос, который мы прицепили к парусу, чтобы поднять его вверх?

– Фал.

– Хорошо, – кивнула головой Данка и, продолжая играть роль жены капитана, добавила: – Я скажу мужу, чтобы он назначил тебя старшим матросом… Фок к установке на место готов! – громко крикнула она.

– Фок – ставь! – скомандовал Здись. Ему уже надоело в бездействии сидеть у руля, и он сам вскочил, чтобы помочь.

Три пары нетерпеливых рук натянули фал, и треугольный парус с лёгким шелестом побежал кверху, распрямился и заиграл в солнечных лучах.

– Привяжи здесь, чтобы не опал, – распорядилась Данка.

– Говорят – заклинивай, – поправила Кристя.

– Так говорят, но если станешь умничать, то не будешь больше старшим матросом.

– Что за болтовня на палубе?! – подал свой капитанский голос Здись. – Мы уже плывём под парусами. Все по местам!..

Ребята расселись кто где, утомлённые вознёй с парусом и зноем. Тень, от борта узкой полосой ложилась на дно бота, от которого несло сыростью. Данка вытянулась на скамейке, подсунув под голову пробковый спасательный пояс. Из-под прищуренных век она глядела на верхушку мачты, на верхний угол фока и на небо, по которому медленно плыл осколок не расплавленного солнцем облака.

– Если смотреть вот так вверх, – не торопясь, цедила она слова, – то кажется, будто мы и в самом деле плывём… Как бы мне хотелось, очень хотелось поплыть куда-нибудь в далёкие-далёкие моря, повидать такие страны, в которых всё по-другому… По-другому и необыкновенно…

Кристя наклонилась к ней.

– Я бы тоже хотела, да никто нас не пустит, пока мы маленькие. А впрочем, скажи: разве вчера ночью не было ничего удивительного и интересного?

– Интересного? Было! Но, однако, разве это всё правда? Разве всё это нам не причудилось?

Здись вынул из кармана свой складной ножик с деревянной ручкой, раскрыл его и положил на ладони. Остаток лезвия искрился на месте перелома. Девочки в молчании смотрели на Здися. Наконец Данка взяла нож, поцарапала его ногтем и без слов вернула мальчику.

Андрейку, сидевшего у другого борта и ловившего палкой жуков, обеспокоила воцарившаяся вдруг тишина.

– Что вы там делаете? Скажите, куда мы плывём?

– Наверное, на остров, который называется Могилой… – в задумчивости ответила Данка.

– А там есть жуки?

– Там – Клад, – быстро пояснила Кристя.

– Какой?

– Тройной.

– Тройной Клад? Что это значит?

Девочки и Здись вопросительно переглянулись.

– Ну как, скажем ему? – зашептала Кристя.

– Он – смелый. Не боится ни лягушек, ни мышей…

– Хоть и маленький, однако парнишка ничего, вроде меня, – подтвердил Здись. – Мог бы стать Рыцарем Серебряного Щита.

– Тогда расскажем ему всё. И станет нас четверо. Хорошо?

Все утвердительно кивнули.

Андрейка вытащил из воды мокрую палку, аккуратно положил её вдоль борта и подошёл к заговорщикам.

– Вы здесь так тихо разговариваете, что ничего не слышно. Может, у вас есть конфеты?

– Нет, Андрюша, – ответила Данка. – Мы тут посоветовались между собой и вот хотим открыть тебе Великую Тайну. Только ты должен поклясться, что ни слова не скажешь взрослым.

– А почему?

– Да потому, что они не любят ни колдовства, ни сказок. С ними трудно играть, они ничего не умеют выдумывать. Наверно, когда были маленькими, так наигрались, что уже не осталось у них охоты на это… А значит, ни слова им, Андрюша! Даже заикаться не смей!

– Не заикнусь! – твёрдо пообещал мальчонка, сильно заинтересовавшись Великой Тайной.

– Дай честное пионерское.

– Он ещё не пионер. Пусть скажет так: «Клянусь своей бабушкой, что не скажу никому».

– Клянусь своей бабушкой, что ничего не скажу никому.

– А теперь поклянись и своими жучками, – шёпотом подсказала Данка.

Андрейка, размышляя, сморщил лоб и после недолгого колебания сказал:

– Клянусь своими жуками…

Здись поднялся на верхнюю палубу, быстро оглядел всё вокруг. Недалеко от швербота паслись две коровы. Капитан грозно крикнул на них и швырнул в коров камнем, извлечённым из бездонного кармана. Бурёнки удалились неохотно, почёсывая бока о ветви ольх.

– Теперь нас никто не подслушает…

Четыре головы склонились друг к другу, и Данка шёпотом начала рассказывать о событиях минувшей ночи. Андрейка слушал, открыв рот от удивления, а Здись и Кристя как бы переживали всё сначала. Занятые столь важным делом, они не слышали шелеста чёрно-белых крыльев. На топе мачты уселась Сорока, чёрными глазками-бусинками пригляделась к пассажирам яхты и, наклонив голову, навострила уши, чтобы получше всё расслышать. Не первый год жила она на свете, многое видела, многое слышала и потому тщательно обдумывала каждый свой шаг. Она уже не была так красива, как в дни своей молодости, – заметно поредели перышки, – но зато птицы избрали её делегатом Совета Лесных Зверей.

– …стало быть, почему Клад называется Тройным, мы сами пока не знаем, – кончила свой рассказ Данка. – И не знаем, что надо сделать для того, чтобы его найти. Однако пан Твардовский сказал: кто его найдёт, тот будет повелевать всеми людьми и ворочать всеми делами. Понимаешь?

Лицо Андрейки приняло вдруг скучающее выражение, он демонстративно зевнул.

– Мой папа не нашёл Клада, но делает то же самое. Мама часто говорит: «Не надоело тебе всё время ворчать?..»

– Боже мой! – Кристя схватилась за голову. – Ты бестолковый младенец, ничего ты не понимаешь. Ворчать-то каждый умеет. А вот повелевать, ворочать делами – это совсем другое. Совсем другое…

– А ты не кричи! Лучше растолкуй что к чему, – возмутился Андрейка.

– Ну, например… например, тебе надо почистить ботинки, а заниматься этим ужасно не хочется. Однако ты должен вычистить их сам, потому что не повелеваешь другими. Если бы повелевал, так мог бы приказать кому-нибудь вычистить для тебя ботинки.

– А если бы он не захотел?

– Ты же ему велел.

– Да он бы не захотел – и всё тут, – рассердился Андрейка.

– Если мы найдём Тройной Клад, то все будут нас слушаться, – вставила своё слово Данка. – Все люди станут делать то, что мы им прикажем. Понимаешь?

– Ну, допустим, понимаю. А ты думаешь, мы найдём его?

Данка посмотрела на Здися, Здись – на Кристю, Кристя – на Данку, все дружно и печально вздохнули, потому что этот вопрос был всесторонне обсуждён ещё перед завтраком.

– Нет, мы его не найдём.

– Почему? – удивился Андрейка.

– Потому что нам велят вечером пойти спать и не пустят к пану Твардовскому.

– А если мы им скажем, зачем нам к нему надо?

– Не пустят! Папа не поверит в чародея, а мама будет бояться, что мы замёрзнем. И яхту нам не дадут, и вообще…

– Ты же ведь говорила, что мы будем править.

– Верно. Но лишь после того, как найдём Клад.

Несколько долгих минут Рыцари Серебряного Щита сидели молча с огорчёнными лицами. Если бы кто-нибудь со стороны увидел их физиономии, то наверняка подумал бы, что дети вот-вот разревутся. Одно лишь посвящение в рыцари не даёт ещё закалки и мужества.

Молчание прервала Данка.

– Знаете что? Давайте поиграем так: представим себе, будто мы уже нашли Тройной Клад. И пусть каждый скажет, что бы он сделал, если бы завладел кладом.

– Я бы велел маме ежедневно подавать на обед конфеты… – неожиданно быстро принял решение Андрейка. – И чтоб были жучки…

– На обед? – удивилась Кристя.

– Нет! Для коллекции. И чтобы папа не заставлял меня выбрасывать их… Это можно?

– Вполне, – подтвердила Данка. – А я бы велела, чтобы мне кто-нибудь читал самые интересные книжки, чтобы у меня каждый день были пирожные и мороженое с розовым кремом, чтобы у нашей учительницы в школе было поменьше всяких неприятностей, потому что она очень хороший человек, а у неё больное сердце…

– Погоди, – прервал её Здись. – Вот я бы пошёл в магазин и приказал бы дать мне даром настоящий мотоцикл и парусную лодку… И уж тогда бы я всех детей катал… А ещё я велел бы нашей корове, чтобы она давала побольше молока; молоко можно потом продать, а взамен купить разные вещи. Я бы купил, купил… Что ты, Кристинка, нос повесила и ничего не говоришь?

Кристя с трудом повернула голову. Её худенькое личико было в эти минуты бледнее обычного.

– Я бы велела, – начала она очень тихо и удивительно медленно, – чтобы пришли все лучшие врачи мира к моему папе и вернули бы ему зрение. Он знает, что деревья зелёные, что на мне красное платье, однако ничего этого не видит, совсем ничего. Для него всегда ночь.

Из глаз Кристи выкатились две большие блестящие капельки и медленно потекли по щекам.

– Не плачь, – сказал Здись, отворачиваясь к корме. – Я сегодня ночью пойду к этому чародею и поплыву с ним на остров. Возьму с собою новый нож и рогатку. А если найду Клад, то со всеми поделюсь.

Сорока, продолжавшая сидеть на топе мачты, раскрыла было клюв, но в последнюю секунду сдержалась и не застрекотала, чтобы расслышать слова Данки.

– Я пойду, Здись, с тобою. Я большая и сильная. Выберусь из дома потихонечку. А когда вернусь и папа будет сердиться, объясню ему всё. Он наверняка скажет, что я хорошо поступила. И порадуется. Потому что если будет у меня Тройной Клад, то я прикажу, чтобы солдаты разрядили все атомные бомбы, посадили империалистов в тюрьму и чтобы был мир. Папа, ей-ей, очень будет доволен.

– И я вместе с вами. Наверно, и я пригожусь, – Кристя стёрла остатки слёз рукой.

– А я возьму с собой самого большого жука. Если кто-нибудь захочет сделать нам зло, то я натравлю на него жука, и он его загрызёт.

– Мы все вместе поплывём на «Сарданапале».

– Вчетвером мы никому не поддадимся.

– Даже если получим по шее, то не беда. Когда все вместе, то не так больно…

– Только никому ни слова, а то могут нас не пустить.

– Ни полслова!

– Ни мур-мур…

– Ой, ой! Кажется, к нам бегут.

На берегу, между ветвями деревьев, замелькали разноцветные купальные костюмы и трусы.

– Ребята! – позвал папа Андрейки. – Давайте купаться! Прыгайте в воду!

– Сделаем вид, что ничего не произошло, – шепнула Данка и первой спрыгнула через борт в озеро.

Фонтан прохладных брызг обрушился на бот. С весёлым писком, словно горох, посыпались в воду и остальные.

Мачта слегка закачалась, и снова никто не заметил, как Сорока, разрезая воздух крыльями, полетела в сторону дома.

Не прошло и десяти минут, как она выстукала на моей пишущей машинке таинственное письмо:

ЮЧОН ИДИ АН ГИРЕБ.

ГЛАВА VI,
которая, вначале хотя и невесёлая, кончается, однако, выходом Рыцарей Серебряного Щита навстречу Большому Приключению

Бывает в жизни так, что человеку удивительно везёт во всём. Нежданно-негаданно приходит Удачный День. Встаёшь утром с постели и сразу попадаешь ногами в туфли, которые обычно какая-то неведомая сила разбрасывает ночью в разные стороны и прячет в самые дальние углы. Складывая книжки в портфель, перед тем как пойти в школу, вдруг найдёшь запропастившийся куда-то неделю назад перочинный нож. На завтрак мама подаёт только что сваренное малиновое варенье, потому что оно «немного не вместилось в банку, а для другой банки его мало». Выходишь из дому и тут же попадаешь в нужный тебе трамвай, а если ты живёшь в деревне, – то встречаешь пустую повозку, едущую как раз в сторону школы. И тогда ты можешь быть уже совершенно уверен, что учитель спросит тебя именно о том, что ты знаешь лучше всего, что, играя в футбол, ты не загонишь мяч в собственные ворота, что кто-то из дружков вдруг даст тебе билет в кино на великолепный приключенческий фильм. Правда, ведь бывают такие дни?

А бывают и другие. Они начинаются с того, что шнурки у ботинок вдруг сплетаются, как змеи, в такие клубки, которые распутать просто невозможно, потом вдруг исчезает куда-то самая необходимая книжка, а во время мытья мыло назойливо лезет тебе в глаза и выскальзывает из рук прямо в кастрюлю с молоком. На завтрак подают шпинат и кашу по-краковски, а в школе учитель упорно допытывается, сколько будет 7x8, но ты, хоть убей, никак не можешь вспомнить: 56 или 64?.. В таких случаях говорят: Неудачный День. Я знаю даже таких, кто причину неудач видит в разбитом зеркале, чёрной кошке, перебежавшей дорогу, кто вспоминает, не пятница ли тот день и не тринадцатое ли число…

Если же разумно рассудить, то всё это – лишь дело случая. Один раз – удача, другой раз – нет; раз человеку повезёт, в другой раз – не повезёт. Густав Морцинек, этот очень симпатичный и мудрый польский писатель, говорит, что жизнь похожа на ломтик хлеба, неровно помазанный маслом: попался тебе сухой кусок – ешь с улыбкой дальше и доберёшься, наконец, до масляного места…

Я вижу уже возмущение на лицах моих читателей. Вы, наверно, недовольны, что я болтаю о разных общих проблемах нашей жизни и ничего не говорю о том, что же поделывают Рыцари Серебряного Щита. Не сердитесь, порою не вредно немного и пофилософствовать. Впрочем, я уже кончил и возвращаюсь к нашим героям.

С наступлением вечера жарища немного спала. Тени вытянулись и спокойно отдыхали в траве. За овином, у края картофельного поля, в густых зарослях широколистого подорожника, огромных лопухов и краснеющего уже конского щавеля, четвёрка сорванцов собралась на совет. Ребята присели на корточки и, оглядываясь по сторонам, начали шептаться.

– У меня есть ножик и рогатка. Я набил карманы хорошими круглыми камешками, – докладывал Здись. – Однако толку мало. Отец едет за сеном и, наверно, возьмёт меня с собой – помочь ему сгребать.

– А мы должны сегодня мыться в большом корыте. Тётя уже воду греет, – печально сообщила Кристя. – И после мытья – прямо в постель.

– Хуже всего то, что нет «Сарданапала», – добавила Данка. – Оба папы – мой и Андрейки – поплыли куда-то по озеру. Как только поужинали, так сразу взяли паруса – и поплыли.

– А если меня мама увидит, то закричит, поставит в угол и не выпустит больше. – Андрейка встал, повернулся и, в доказательство своих предчувствий, показал на штаны.

Светлые, только что отутюженные брючки были сзади совершенно черны от прилипшей к ним смолы.

– Где это ты так вывалялся?

– А я сидел на будке Азора. Солнце нагрело толь, и я чуть не приклеился. Едва слез с будки.

Печально глядели ребята друг на друга.

– Что же делать?

– Может, помолимся? – предложила Кристя.

– Можно, – согласился Здись. – Только поможет ли это?

– Как крем от веснушек, – буркнула Данка… – Война будет.

– Война?

– Ну да. Ежели мы не найдём Клад, кто тогда даст приказ империалистам, чтобы они уничтожили свои атомные бомбы?

– И конфеток на обед не будет… Нехорошо..

– А может быть, уже сейчас убежать? А? И спрятаться до вечера?

– Начнут искать и всё равно найдут.

Отчаяние, чёрное, как сажа или смола, а скорее, как сажа и смола, вместе взятые, начало овладевать мыслями ребят. Данка от злости вырвала с корнями большущий подорожник. Песок посыпался на низко пригнувшегося Здися.

– Ты гляди! Чего сыплешь? – сердито проворчал он.

С другой стороны сарая послышался стук копыт, скрипнуло дышло, забренчали брошенные в телегу вилы.

– Здишек! Здишек! – раздался зычный мужской голос.

Здись выпрямился, махнул безнадёжно рукой и, поддерживая набитые камнями карманы, побежал вдоль сарая.

– Здишек!.. Что за мальчишка! Куда он запропастился?! – Чувствовалось, как сильно он запыхался.

– Кричу тебя, кричу. Никак не дозваться.

– Ладно. Я уже сажусь. Можно ехать.

– Куда влез? Слезай с телеги! Мать сегодня со мной поедет. Будем брать сено аж на восемнадцатом километре.

– Батя… Тихо! Возьму тебя в другой раз. Как сварится картошка, потолки и дай поросёнку.

– Хорошо, папа.

– Да веди себя здесь, Здишек, хорошо. Завтра куплю тебе крючок на щуку. Ну, поехали, мать… Но-о-о-о!..

Послышался свист кнута и скрип колёс.

– Здорово повезло Здисю, – шепнула Данка, однако, она так и не дождалась ответа Кристи, потому что откуда-то сверху, будто с крыши сарая, раздался громкий голос:

– Данка, Кристя! Девочки! Быстро домой! Вода стынет.

– Сейчас идём!

Обычно они мчались наперегонки: та, которая вымоется первой, будет иметь возможность почитать ещё книжку. Но сегодня Данка и Кристя плелись к дому медленно, не спеша; за ними следом брёл и Андрейка, прикрывая зад большим листом лопуха. Ему очень не хотелось идти домой, однако сидеть одному в траве тоже было неинтересно.

– Ты попробуй войти боком, – советовали ему девочки. – Сними сразу брюки и надевай пижаму. Если до завтра ничего не заметят, то мы прикажем, чтобы тебе их выстирали.

– Прикажете?

– Ну да. Ведь Здись привезёт Тройной Клад.

Девочки остановились на лестнице и стали прислушиваться: удастся ли Андрейке его стратегический манёвр? Но уже через минуту раздался отчаянный крик:

– Что ты натворил? Негодник ты этакий, грязнуля, пачкун паршивый!..

– Влип всё-таки, – сказала, печально вздохнув, Кристя. – Любую проделку можно утаить, но штаны не скроешь.

– Похоже на то. Увы… – тоже вздохнула Данка, и обе начали взбираться по крутой лестнице.

Возле дверей они приостановились, набрали полные лёгкие воздуха и ворвались в комнату, точно разгорячённые быстрой скачкой лошади.

– Где вы столько времени пропадали? Ползёте, как черепахи.

– Почему же? Разве, мамочка, ты не видишь, как мы торопимся?

– Очропимся, – подтвердила Кристя.

– Вижу, вижу. Даже самых старых улиток перегнали. А ну, быстро раздевайтесь.

– Так рано? – Данка изобразила на своём лице крайнее удивление. – Ведь ещё только половина восьмого.

– Сегодня будете мыться полностью. Видите, сколько воды приготовлено.

– А ноги тоже?..

– Тоже!

– Целиком или только до колен?

– Целиком… Кристя, нагнись ниже, а то всю стену устряпаешь зубной пастой… Данка, возьми мочалку и три колени как следует…

– Хорошо, мамочка. Я уже последнюю ногу мою.

– Как это – последнюю?

– Первую уже вымыла, а теперь последнюю.

– Ах, вот оно что! А я думала, что у тебя по меньшей мере десять…

– Почему? Ты же училась в школе и знаешь, что у человека всего две ноги. А у тебя ноги не болят?

– Немножко. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что думала, может быть, ты пойдёшь на прогулку.

– А ты чего хочешь: чтобы я пошла или чтобы осталась?

– Я тебя очень люблю.

– Я тебя тоже люблю, но ты уже такая большая, что можешь остаться и одна. Да вас, к тому же, двое: ты и Кристя…

– Да, мамочка, мы ничего не боимся. Ты должна знать об этом. Даже дьяволов мы не боимся… Криська, ты что щиплешься?

– Спокойно, девочки. Данка, не дерись.

Из углов комнаты, из-под кроватей, из-за шкафа уже вылезали сумерки, и поэтому никто не видел, как обе почтенные четвероклассницы показали друг другу язык.

С улицы кто-то позвал:

– Бася! Ты готова?

– Сейчас выхожу, – ответила мама Дануты и строго сказала девочкам: – Вымойтесь хорошенько и – в кровати.

– А папа вернулся? – спросила Данка, которая сразу узнала голос отца.

– Вернулся.

– Почему?

– Потому что на озере нет ветра.

– Куда вы пойдёте?

– В клуб. Потанцевать.

– Скоро вернётесь?

– Нет, не скоро. Не приставай. Спокойной ночи, девочки!

– Спокойной ночи! Спокойной ночи! – радостно воскликнули обе и с воодушевлением бросились прощаться.

– Осторожнее! Куда суёте свои мокрые лапы? Разольёте воду!.. Девчонки, да вы что, с ума посходили, что ли?

– Посходили! Посходили! – счастливо пропищали Данка и Кристя.

Мама Дануты закрыла за собою дверь, из-за двери ещё раз пожелала спокойной ночи и сбежала по лестнице.

Данка и Кристя, оставляя мокрые следы на полу; скользнули к окну, присели, высунув из-за подоконника только намыленные щёки, любопытные глазёнки и уши.

Вот взрослые показались из-за угла.

– Вообще-то говоря, надо было бы снять паруса и отнести их в сарай, – без особого энтузиазма предложил папа Андрейки.

– Да бросьте вы. Снова будем вас ждать…

– Сейчас пойдём потанцуем, а когда вернёмся, может, еще и поплаваем…

– Как бы ветер не налетел…

– Яхта стоит в бухте, кругом – деревья. Ничего с нею не случится.

Голоса становились всё тише и тише, темнота растворяла силуэты, обволакивала мутной серостью наступающей ночи. Под липой вдруг громко закудахтала курица.

– Что она там делает? – удивилась Кристя, высовывая голову в окно. – Цыпочка, цыпочка, цып, цып, цып!..

– Чего дурака валяешь? – прошептала «курица». – Это я, Здишек. Сигнал вам даю. Быстро собирайтесь, а то сейчас Луна взойдёт.

Обе девочки подскочили, как ошпаренные. Верно! Нужно торопиться.

– Я уж не буду мыть ноги. И так всё равно запачкаются.

– Не пачкай полотенце мылом!

– Выливай воду!

– Прячь мочалку!

– Надеть плащ?

– Не надо. Тепло. Захвати бинокль.

– И резиновый круг возьмём. В случае чего…

– Заверни в газету кусок колбасы и хлеба.

– Мне не хочется есть.

– Но может захотеться. А не захочется – так дадим Твардовскому. Он, наверно, не ел на Луне колбасу, потому что там нет ни свиней, ни колбасных лавок!..

– Хорошо. Дадим ему, и тогда уж он не исчезнет.

– Почему?

– Да потому, что, кто съест колбасу, тот уже не сможет наколбасить. Ты слышала, чтобы кто-нибудь колбасил с колбасой?

– Нет…

– Ну так вот… Застегни мне сандалии, а то из-за этого круга мне не нагнуться.

– Так сними его на минуту…

За окном снова нетерпеливо закудахтала «курица»:

– Ко-ко-ко-ко, ко-ко-дак! Коко-дак!

– Разошёлся, будто яйцо снёс. Ну, ты готова?

– Готова.

– Тогда побежали.

Они выскочили на лестницу, хлопнув дверьми. Мигом слетели вниз, выбежали из сеней на двор. Здись привязывал длинную верёвку к ошейнику Азора.

– Чтобы не сбежал, как вчера, – пояснил он. – Может нам понадобиться.

– А где Андрей?

– Сейчас придёт. Мать у него штаны отобрала. Пришлось мне ему свои одолжить.

Скрипнула дверь, ведущая в сени, и показалась странная фигура без ног.

– Чудеса уже начинаются, – пискнула Кристя.

– Ещё нет, – возразил безногий человек голосом Андрейки и подошёл ближе.

Девочки внимательно поглядели на него и прыснули со смеху. На мальчугане была белая трикотажная рубашка, руками он прикрывал голый живот, а чужие штаны на длинных лямках свисали у него до пяток.

– Давайте помогите мне, – серьёзно попросил он. – Надо связать эти лямки сверху.

Так и сделали, и Андрейка принял более или менее человеческий вид.

– Не очень здорово сидят на тебе эти брюки, – сокрушённо вздохнула Данка.

– Не беда. Зато ему теперь можно дать по крайней мере лет шесть, – вмешался Здишек. – И это хорошо. Потому что младенца никто не испугается… Ну, пошли?

– Пошли, – решительно сказал Андрейка и, гордый похвалой, добавил: – Бинокль я взял и жучков в коробке тоже. Теперь я ничего не боюсь. – Тогда двигай первым.

– Нет, ты с собакой иди первым.

– Хорошо. Только, гляди, не потеряйся.

Когда они вышли за калитку, Данка, поразмыслив, предложила:

– Может, привязать Андрейку к Азору? Тогда оба уже не потеряются.

– Правильно. И у меня руки будут свободны, – тут же поддержал Данку Здись.

Андрейка не сопротивлялся. Его обвязали верёвкой вокруг пояса и туго затянули узел.

– Я собачек тоже люблю, – Андрейка погладил Азора по голове и крепко взял его за ошейник.