Текст книги "Эмигрант с Анзоры"
Автор книги: Яна Завацкая
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)
Ри отправил меня в медотсек, позаботиться о раненых. «Крета» была пристыкована к их патрульнику, и мы решили так и оставить. Герт был в тяжелом состоянии, кому-то надо за ним ухаживать, Валтэн тоже вряд ли способен на что-то серьезное… Я попросил Ри поторопиться, и он повел спарку полным ходом к ближайшему подпространственному выходу.
Я спустился в медотсек. Валтэн уже подключил Герта к диагностеру. Я велел ему лечь, поставить себе зена-тор и не двигаться, и сам занялся пострадавшим.
Герту здорово не повезло. По-хорошему, ему нужен был врач, и немедленно. Диагностер показал множественные переломы и несколько довольно серьезных внутренних кровотечений. До казни он, вероятно, и не дожил бы… Почки уже почти отказали. Я ввел ему раствор реанимирующих нанотелец. Диагностер слегка успокоился. Угрожающим оставалось скопление крови под мозговой оболочкой, но тут я – без операции – ничего сделать не мог. Потеря крови была около полутора литров, но я решил обойтись одной только плазмой.
Герт был надежно усыплен. В таком состоянии лучше и не приходить в себя. Я подошел к Валтэну.
Он был не так сильно избит. Зато черные точки, следы пластинок, яснее выделялись на теле.
– Ничего, Ланс, – заговорил он, – у меня пустяки. Помоги мне только с рукой.
Перелом был, конечно, с приличным смещением. Ну что ж, вправлять будем на Квирине. Я взял гибкую шину, завернул руку, поставил застывать.
Заклеил ссадины на лице Валтэна.
– Пить хочешь?
– Не откажусь, – согласился Валтэн, – кстати, насчет пожрать тоже. А ты как?
Я отправился в Пост за ужином. По стандартному времени близился вечер.
Ри занимался подготовкой к выходу в подпространство. Я вдруг поймал себя на том, что мне неудобно его окликать…
Раньше я бы и не задумался об этом.
Ладно, пусть работает. Я тихонько проскользнул за его спиной в направлении кухни. Но Ри – ско все-таки – услышал и обернулся.
– Ланс? Ну что там?
– Ничего, – сказал я и кратко описал состояние обоих. – Валтэн есть хочет. Я возьму?
– Да, конечно. И сам поешь, я уже перехватил, пока вас ждал.
Я прошел на кухню, заказал стандартный ужин. В закутке за машиной стояло маленькое круглое сиденье, и на него я опустился в ожидании заказа. В этот момент Ри вышел в подпространство. Я ощутил привычное подташнивание. И сразу – целая волна совершенно новых, иных ощущений…
Мир перевернулся. Изменился. Стал острее и тоньше. Я вдруг подумал, что могу снова встретить Цхарна. Испугался слегка. Но Цхарн молчал…
Зато я вдруг увидел себя другими глазами. На мне все еще был балахон кора с полоской, я и переодеться не успел.
Значит, вот так воспринимали меня друзья. Квиринцы. Ско. Вот таким я был для них… Король, правитель Анзоры. Чушь какая! Как я мог в это поверить? Как я мог стремиться к этому? Мне вдруг стало нестерпимо стыдно. Я понял, что из-за меня пережили ребята. Я вспомнил, как говорил с ними в последний раз по радио: как надменно, недоговаривая, неискренне, словно приказал им уходить. Конечно, они поняли, что это не я…
Не я – но кто же? Ведь сагон вовсе не давил на мою волю, не менял ее. Обманул ли он меня? Не знаю. Может быть, даже и не обманул. Может, я мог бы стать при определенных условиях правителем Анзоры, а позже – и сагоном. Духовное развитие, и все такое.
Они вытащили меня. Вытащили… Я вдруг, неожиданно для самого себя, заплакал, ткнувшись лбом в прохладную поверхность машины. Стыд какой… Как я мог допустить, чтобы из-за моей только глупости, слабости, идиотизма, мои друзья пережили такое… Как я мог так разговаривать с ними…
Господи, я же никогда, никогда себе этого не прощу!
Машина, загудев, выплюнула ужин на поднос. Я вытер лицо ладонью, поднялся. Надо покормить Валтэна.
Когда я с подносом спустился вниз, Валтэн крепко спал, аккуратно положив рядом больную руку и посапывая. Будить его я не стал, поставил поднос с едой и питьем возле кровати. Проверил Герта, вроде бы, состояние стабильное. Самому мне есть не хотелось, и я повалился рядом с друзьями на свободную койку.
Кто я, Цхарн?
Кто я, скажите мне хоть кто-нибудь!
Я действовал как лервенец, общинник – бомбил вражеские заводы – и мне стало нестерпимо стыдно, едва я посмотрел на себя глазами квиринца. Но когда я был общинником, и когда я был посвященным беши – мне было смешно даже вспоминать о Квирине. Квиринцы казались мне какими-то недоразвитыми, ограниченными инфантильными людишками. Их интересы – детскими и примитивными. Их моральные нормы и ограничения – надуманными и неестественными.
Однажды я смотрел на мир глазами сагона… или взглядом, который мне хотел навязать сагон. И с этой точки зрения весь мир начал казаться мне иным.
Но потом я вернулся, я снова стал ско – ребята заставили меня вернуться, хотя и дорогой ценой. И мне стало так стыдно за свое поведение, так мерзко и противно, что я не смею поднять на них глаз… я плачу в подушку.
Почему в мире существует так много разных точек зрения, и то, что хорошо с одной – всегда мерзко и отвратительно с нескольких других.
Мне бы хотелось быть только квиринцем, как ребята, и жить всегда только так. Но я уже не могу, ведь я не родился квиринцем. И я понимаю и беши, и лервенца. И даже Цхарна понимаю в какой-то степени, вот что ужасно.
Кто же я? Почему я вижу и понимаю все, но сам не знаю, как мне вести себя в следующий момент? Кому я принадлежу? За кем должен идти?
Заманчиво, конечно, сказать – решать все самостоятельно. Но в том-то и беда, что не получается. Я просто не знаю, что правильно. Не могу понять.
Как мне сделать этот выбор?
Часть 7. ВЕТЕР СПАСЕНИЯ.
К утру Герт заснул. А мне спать уже не хотелось, какое-то странное возбуждение овладело измотанным мозгом, я подошел к окну – неясный свет еще только разгорался в небе, проникал в палату сквозь окно, чуть касаясь темных контуров и линий предметов. Это уже третья ночь без сна… почти без сна. Ничего страшного, Сэйн придет утром и сменит меня. Хорошо бы, конечно, дождаться врача…
Я как-то совсем отупел. Ничего уже не соображаю. Безразличие… да, полное безразличие ко всему. Вот Герт заснул, и это уже радость. Я даже почти забыл о том, что в час у меня назначена встреча. И что я буду говорить? Я виноват. Да, конечно же, я виноват. В принципе, я готов отправиться на Сальские острова… или на полное психосканирование. Все, что угодно. Хотя почему-то Валтэн не думает, что я виноват… надо будет слетать к нему в санаторий. Как только Герту станет легче. Но Валтэн – он любит меня. Поэтому и прощает. Дэцин Вайгрен скажет все, как есть. Я виноват, не по закону, в общем-то, никаких законов я не нарушал, и даже Устав не нарушал, я ведь был не на службе. Но это из-за меня пострадали ребята, и хорошо еще, что выжили, и неизвестно, как все это отразится на дальнейшей жизни Герта, на психике и здоровье, может быть и такое, что он больше и летать не сможет. Поэтому у меня как-то нет страха перед встречей с Вайгреном. Я и сам думаю о себе очень плохо, и правильно, если он меня осудит… и отправит на психосканирование, ведь еще неизвестно, не являюсь ли я эммендаром, марионеткой сагона. А в самом деле… нет, я ничего такого не чувствую. И Цхарн больше меня не тревожит. Мне кажется, что я совершенно независим, но… в том-то и беда, что я больше не доверяю самому себе. Ведь и в Беши мне казалось, все, что происходит – зависит от моей воли и обусловлено только ею.
Мне просто все равно. Я слишком устал. Но Герту куда хуже, чем мне. Эти боли, которые у него возникают всегда после полуночи, не снимаются лекарствами, и вообще необъяснимы, но так всегда, объяснил врач, всегда, когда речь идет о сагонах и сагонских технологиях, тут ничего не поделаешь. Но кажется, сегодня он мучился немного меньше. Может быть, все-таки пройдет… Господи, хоть бы прошло! Я подошел к Герту. Ресницы сомкнуты, шрамы на лице уже совсем побледнели, заживают окончательно. Спит, вдруг шевельнулась во мне радость. Я с ним сидел всю ночь, ведь нужно, чтобы кто-то был рядом, держал за руку, давал попить, включал тепловой излучатель, вызывал врача… Но и врач тут ничем помочь не может. Никто даже не понимает природу этой боли… А Герт боится ночи. Он ничем не показывает это, только к вечеру становится более оживленным, рассуждает, шутит, а в глубине глаз – безмолвный, скрытый страх.
Может быть, и хорошо, что Сэйн не знает всего этого. У них грудной малыш, ей кормить надо. Поэтому я и взялся сидеть с Гертом. Этим не искупить вину… впрочем, они не рассказали Сэйн, что все это – из-за меня. Но я-то сам знаю. Этим не искупить вину, но почему-то я уверен, что мое место – рядом с ним.
Может быть, поспать еще немного? Да нет, шесть утра… Не стоит. Тихонько вошла ученица, только что пришедшая на смену, молоденькая Эйли. Ей всего лет шестнадцать, через какое-то время она и сама станет врачом. Кивнула мне, подошла, постояла рядом с Гертом.
– Все в порядке, Ланс? – спросила тихонько.
– Да, – прошептал я в ответ, – когда придет врач?
– Думаю, сегодня не раньше девяти…
Эйли подошла, пристегнула еще одну полупрозрачную капсулу к зена-тору на руке Герта.
– Недавно заснул?
– Да… с полчаса всего.
Эйли посмотрела в лицо спящего, повернулась и тихонько вышла. Я сел в кресло у изголовья и через несколько минут задремал.
Я проснулся словно от толчка, хотя ничего не изменилось, Герт был все так же неподвижен. Но у стеклянной двери, с той стороны стояла Сэйн, младенец привязан у нее на груди. Я тихонько вышел.
– Ара! Ну как? – негромко спросила Сэйн, кивнув на дверь палаты.
– Все так же, – сказал я, – а как же ты… с малышом?
– А ничего. Скоро придет Нэсса, она мне поможет. Полчаса-то я посижу с обоими, ничего не случится. Ты иди домой, Ланс. Устал ведь, которую ночь сидишь…
– Может, я дождусь лучше Нэссы?
– Да нет, ты иди.
Мы вместе с Сэйн вошли в палату. Она положила малыша на вторую кровать, специально предназначенную для ухаживающего за больным. Устроила вокруг что-то вроде гнездышка, чтобы ребенок не выполз. Потом подошла к спящему Герту, наклонилась над ним, глядя в лицо, постояла так. Обернулась ко мне и сказала шепотом.
– Ты иди, Ланс… Иди, ничего.
– Я приду часа в три, не раньше.
– Хорошо.
Я слегка сжал пальцы Сэйн и вышел из палаты. Солнце уже выползло над городом, в белесое зимнее небо, и холодный воздух неожиданно жестко сковал кожу. На стоянке я выбрал один из безликих общественных флаеров, сразу с места дал полную нагрузку, и оказался почти вровень с солнцем. Так казалось… Еще мелькнуло, что вот совсем недавно я и представить себе такого не мог, а сейчас быть в небе для меня – так же естественно, как ходить. И ничего особенного в этом нет… И скоро эта мысль даже перестанет мелькать. Я уверенно опустил флаер на посадочный стояк, вылез и сразу же оказался в квартире.
Встреча с Дэцином Вайгреном в час. Я порядком устал, это верно. И у меня есть еще почти четыре часа. Я сбросил одежду, в одних трусах прошлепал на кухню. Иногда так хорошо просто побыть одному… В своем доме, к которому так привык. Почему я совсем не думаю о встрече с Дэцином? Ведь это очень серьезно, это даже страшно. Мне не так легко было решиться даже на разговор с ним. Наверное, можно и не решаться, ведь я был не на службе, это никого не касается. Никаких законов я не нарушил. Только вот честным ско после этого я себя чувствовать уже не буду.
Любимый завтрак, кошмар диетолога – соленая рыбешка, салат с майонезом и пиво.
Ладно, в патруле так не покайфуешь. Но сначала – мыться. Циллос, повинуясь приказу, уже наполнил внутренность ванны теплой, почти горячей водой, пахнущей лепестками сандары, снимающей стресс и усталость. Я лег и почти растворился в покое, невесомости, легком цветочном аромате… собственно, на этом все и кончилось. Через пятнадцать минут меня разбудила негромкая (заранее запрограммированная, разумеется) музыка, и я, собрав все силы, полез из остывающей воды, горько сожалея, что не удалось даже понаслаждаться ванной как следует… заснул сразу. Завернувшись в полотенце, отправился на кухню и сел поглощать свой безумный завтрак.
А ведь признайся, хочется в глубине души, чтобы Дэцин сказал: ты не виноват. Ну в самом деле, не виноват же я! Я и сам себя не чувствую виноватым. Все как-то само собой… получилось. Конечно, сагон меня не ломал, я добровольно согласился ему служить. Но ведь он обманул меня… сыграл на глупости моей, неопытности, незнании… Господи, каким же я был дураком! Я просто дурак, но не злодей же. Неужели Дэцин этого не поймет?
А если снова такое случится, ну мало ли что… конечно, больше я не поверю ему ТАК. А как-то иначе? Если он снова найдет какую-то возможность меня обмануть. Получается, что я человек совершенно ненадежный… н-да. И летать мне нельзя. Вот это самое страшное, если честно. Я уже так привык быть ско… привык летать. Но действительно, ведь если мне снова придется встретиться с сагоном, я не могу за себя поручиться. Вот что страшно, я сам себе не верю…
Все, хватит. Я сунул тарелку и пивную кружку в машину. Хватит думать о всякой ерунде. Надо сначала поговорить с Дэцином, а потом уже впадать в панику… если вообще впадать.
Я влез под одеяло и отключился почти сразу. Проспал два с половиной часа, потом циллос разбудил меня боевым маршем «Во имя Цхарна вперед к победе» (специально заказал в сети, мелодию и слова я помнил, а оркестровку мне сделали по заказу… очень бодрит). Я оделся, привел себя в порядок, прихватил то, что было мне нужно для больницы, и, вскочив во флаер, направил машину к «Синей Вороне».
Я бегло окинул взглядом зал – Дэцина еще не было. На эстраде двое парнишек наигрывали на капеллийских двухрядных гитарах. Народу мало… В «Синей вороне» все пространство разгорожено на небольшие отсеки, не то, чтобы глухо, а так, чтобы только не мешать друг другу (да еще и звукоизолирующим полем накрыты, где оставлен только канал от эстрады). Я выбрал столик у окна, хоть и вид был самый неприглядный – серое слепое небо, струйки временами усиливающегося дождя. Но отсюда был виден край эстрады и смутно фигурки гитаристов, и входная дверь с фонарем Первого века, а вот сам столик в глаза не бросался. Я не пообедал, но есть что-то и не очень хотелось… И правда, почему? Да ведь у меня, кажется, мандраж начался. Как перед экзаменом. Ну что ж, это можно понять… Нет, практически ничего я не боюсь, хотя бы даже и смерти. Плакать обо мне некому, а когда-то ведь надо будет умирать. Да и заслужил я, если уж честно. Тем более, я не боюсь того, что скорее всего последует – отстранения от полетов… лечения какого-нибудь… даже заключения на Сальских островах. И не такое переживали, подумаешь. Я не боюсь, но… просто волнуюсь, что ли. Ну, не хочется выслушивать всю правду о себе, кому же это приятно.
Однако что-нибудь надо заказать. Я набрал на планшетке хорошо знакомый код – светлое ву и креветки.
Дэцин появился через минуту после того, как заказ стоял у меня на столе. Молча помахал мне рукой, сел, небрежно ткнул в планшетку, заказывая себе что-то. Потом посмотрел на меня своими странными очень светлыми глазами, и произнес.
– Хорошо играют…
– Да, – согласился я. Дирекция «Синей вороны» умела подбирать музыкантов… впрочем, как правило, все это были любители, игравшие здесь один-два вечера в неделю бесплатно или за небольшую плату. Игра в «Синей Вороне» – лучшая самореклама. Ребята музицировали негромко, и струны звенели и трепетали, как звезды в глубоком пространстве. Струны звезд, подумал я… банально звучит, зато точно.
Тележка-робот ткнулась в стол. Дэцин взял подносик с заказом – какое-то незнакомое мне вино, орешки – переставил к себе. Потом посмотрел на меня снова.
– Я искал вас в СКОНе, но… – начал я робко. Дэцин покачал головой.
– Я больше не работаю в СКОНе. Но это неважно.
Он помолчал немного.
– Я слушаю тебя, Ландзо. Рассказывай.
Я набрал воздуха, опустил глаза и начал свой рассказ.
Самым сложным оказалось найти Дэцина. И ведь можно было его и не искать. И вообще никому не рассказывать о происшедшем. Я был в отпуске, не на службе. Конечно, с формальной, юридической стороны я, возможно, и совершил преступление по квиринским меркам. Например, я бомбил заводы в Беши. Но с другой стороны, можно считать, что меня к этому вынудили… в тот момент я вернулся в гражданство Лервены, вернее, меня вернули насильно, а с анзорийской точки зрения я все делал правильно. Словом, вопрос крайне сложный, и любой законник на Квирине послал бы меня подальше, легкомысленно махнув рукой… А то, что ребята пострадали – так это был их собственный, личный выбор, я тут и вовсе не при чем.
И они тоже не обвиняли меня. И вообще похоже, что все были настроены простить и забыть… О, это так характерно для Квирина вообще. Удивительно, что при такой легкомысленности Квирин до сих пор еще существует. Простить и забыть. Оставить человека наедине с его собственной совестью. Если уж человеку доверяют быть эстаргом, ско, если он свой – то свой до конца, у доверия нет степеней.
Только беда-то в том, что я сам не доверял себе. И мне стало стыдно смотреть в глаза друзьям. Что-то со мной происходило неладное… бежать к психологу? Можно, конечно, только вот все это ему рассказывать… Тут ведь дело не в моих каких-то комплексах, а именно в том, что произошло. А как нормальному психологу рассказать о том, что такое сагон? И какие отношения у меня с Цхарном – ведь с детства же я его почитал… уважал… считал Учителем.
Квирин – главная крепость Галактики в борьбе против сагонов. Но я ничего не знал о том, кто же именно этим занимается, какая служба. Ведь не я же первый сталкиваюсь вот так с сагонами… Кто-то же должен этим заниматься, изучать, реабилитировать вот таких людей! Но по крайней мере в открытом доступе никаких данных о такой службе я не нашел. И никто из знакомых не знал ничего…
Вот тогда я и вспомнил о Дэцине. По крайней мере, это единственный человек, который разбирается в сагонах, и я это точно о нем знаю. Еще я знал, что он работает в СКОНе, поэтому найти его будет несложно.
Как бы не так! Первым делом выяснилось, что ни в каких сконовских списках Дэцин Вайгрен не значится. Ни в одном отделе человека с таким именем не нашлось. Я запустил общесетевой поиск, и обнаружил на всем Квирине трех людей с таким именем, причем два из них явно не подходили по возрасту, а о третьем в сети оказалась подробная информация, портрет, личная страница, он был какой-то скульптор-любитель, и вовсе не тот, кто мне нужен.
Тогда я задействовал последнюю реальную нить… вот уж не думал, что на Квирине могут возникнуть такие сложности с поиском человека. Правда, занесение в сеть своих данных – дело сугубо добровольное, но как правило, все заносят… а что скрывать? Ведь так удобнее. Я как раз находился в больнице, и здесь все еще работал мой старый знакомый лечащий врач Ингор. Я разыскал его, и он уже без особого труда нашел для меня номер Дэцина.
Мы условились о встрече… Я, собственно, хотел просто хоть кому-то рассказать о случившемся, посоветоваться. Но чем более приближалась встреча, тем больше я отдавал себе отчет – я видел в Дэцине судью. Именно он, со своими холодными честными глазами, расставит все на свои места, именно он сможет определить и степень моей вины, и меру наказания или же необходимость моей изоляции от общества… Это страшно – не доверять себе, но я действительно перестал себе доверять. Не знаю почему, но я как-то безотчетно доверял Дэцину. Мне казалось, что он хорошо во всем этом разбирается и сможет правильно расставить точки над и.
Он слушал меня молча, ни единым движением мимических мускулов не выдавая эмоций. И в то же время – не равнодушно. Он был словно погружен в себя и, слушая, одновременно анализировал и проворачивал какие-то логические массивы внутри своей благородной аристократической головы. Время от времени он прихлебывал свое вино. Я же ничего в рот не брал, но закончив рассказ, судорожно схватил бокал и залпом, крайне некультурно выпил больше половины.
– И вот мы вернулись, – сказал я. – Валтэн еще ничего… он в санатории на Дэке, восстанавливается, а вот Герт… Я с ним в больнице сижу. И неизвестно, что дальше будет. Я хотел у вас спросить… ведь вы же сталкивались, наверное, с такими, как я. Что же теперь будет – Цхарн не оставит меня в покое? Или я уже эммендар? Может быть, нужно просто… ну, изолировать меня от общества. Я не хочу быть опасным для Квирина.
Дэцин медленно кивнул головой, не глядя на меня.
– Все мы не хотим, Ландзо… в противоположность… некоему персонажу… все мы совершаем зло, желая блага. Но нельзя же очистить планету от людей.
– Что мне теперь делать? – спросил я напрямик.
– Смотри мне в глаза, – неожиданно велел Дэцин. Я уставился на него… это оказалось не так уж легко. Мне очень хотелось отвести взгляд, даже глаза заслезились. Но я не отвел. Смотрел прямо в его блестящие светлые радужки, с темными отверстиями зрачков, совсем не сагонские глаза, прямая противоположность – сагон на тебя никогда не смотрит, у него взгляд слепой, а Дэцин смотрел так прямо, нестерпимо прямо, что не по себе становилось. Внезапно в руке его возник какой-то приборчик, я увидел это боковым зрением, сверкающий какой-то лучик, и этот лучик прямо-таки полоснул по моим напряженным глазам. Я сморгнул, и Дэцин убрал прибор.
Он больше не смотрел на меня. Неожиданно он протянул свою сухонькую длинную ладонь и накрыл ею мою руку, лежащую на столе. Он сделал это, словно ободряя меня, и этого я меньше всего мог ожидать от Дэцина. Я замер, не зная, что сделать или сказать.
– Ты не эммендар, Ландзо, – спокойно прозвучал его голос.
– Вы… уверены? – спросил я глупо. – Это была проверка?
– Главным образом это ясно из твоего рассказа. И поведения. Но это была проверка, причем довольно надежная. Все в порядке, ты свободен, Ландзо.
– Но что мне делать теперь? – спросил я, – можно летать, жить, как ни в чем не бывало?
Дэцин покачал головой и убрал руку.
– Нет, вот насчет летать… В общем-то я не могу тебе это запретить, и никто не может. Но я должен предупредить тебя, ты никогда уже не сможешь летать, как раньше. Ну, я имею в виду, находиться в пространстве и на других планетах. Конечно, в атмосфере Квирина – сколько угодно…
– Почему? – глухо спросил я. Сердце мое упало.
Странное дело, но именно вот к этому я, оказывается, был не готов. Если я болен, пусть меня лечат. Если я виноват, пусть накажут, если опасен – пусть изолируют. Но вот это… больше не летать, просто жить на Квирине, в самых идеальных, самых лучших условиях, стать наземником… Впрочем, он же сказал – я не могу запретить.
– Потому что это опасно для тебя. Видишь ли, мы кое-что знаем о сагонах… за семьсот лет кое-что узнали. Если сагон однажды установил связь с человеком, он никогда не оставит его. Ты теперь пожизненный подопечный твоего Цхарна. Скорее всего, это его настоящее имя. – Дэцин вдруг задумался.
– Он и сейчас знает, где я?
– Ландзо, сагон непостижим. Думаю, да, знает. С уверенностью сказать нельзя, но… Впрочем, ты можешь спать спокойно. Еще не было случая, чтобы сагон вступил в контакт с человеком на Квирине. Поэтому оставаться здесь… для тебя это будет самое безопасное.
– Я понимаю.
Я отхлебнул вина и постарался сделать свой голос более уверенным.
– Я понимаю, но Дэцин… наша работа опасна вся. В принципе. Много ли прибавит эта опасность?
– Ты будешь рисковать не только жизнью, – заметил Дэцин, – и не только своей.
Я кивнул.
– В первый раз ты, можно сказать, дешево отделался. Цхарн, конечно, рассчитывал на твое лервенское воспитание, и в общем, рассчитал верно.
– Он больше не обманет меня, – сказал я неожиданно для самого себя. Вдруг пришла какая-то железная, непонятная уверенность – больше не обманет. Дэцин кивнул.
– Не обманет. У него есть масса других способов воздействия. Поставит в безвыходное этическое положение, заставив жертвовать кем-то… или просто шантаж… или ты просто потеряешь рассудок. Ландзо, ты не представляешь, какая хрупкая вещь – наш человеческий рассудок. В конце концов, он просто тебя сломает.
– Меня не так просто сломать, – я взглянул в глаза Дэцину. Он молчал. Тянул вино, и в тишине странно звенели гитарные переборы.
– Есть, конечно, люди… – сказал он наконец. Еще помолчал и добавил, – значит, не боишься?
Я помотал головой.
– Хотя в первый раз ты проиграл, – холодно заметил Дэцин. Я ничего не ответил. Может быть, и проиграл… Только я был не один, в том-то и дело. И друзья встали рядом со мной. И то, что у меня эти друзья есть… теперь есть… может быть, это более существенно, чем моя собственная слабость.
– Вы думаете… – начал я, но Дэцин жестом остановил меня и заговорил сам.
Он говорил долго, пристально глядя при этом на меня.
По его словам выходило, что я не первый и, наверное, не последний, кто сталкивается с такой проблемой. Многие на моем месте выбирают спокойную жизнь на Квирине и это, конечно, правильно. Потому что на самом деле никакой человеческой силы никогда не хватит, чтобы справиться с сагоном, и никто в себе не может быть уверен. И однако бороться-то с сагонами все равно нужно, а сверхлюдей пока еще никто не придумал… нет, есть, конечно, всякие там легенды о разных кнасторах, рыцарях Кольца, но это не более, чем легенды. Поэтому встречаться с сагонами приходится все равно самым обычным людям.
Но раз уж так получилось, то никакого смысла нет в том, чтобы просто продолжать летать как ско и ждать, пока в самый ответственный момент какой-нибудь сагон меня не поймает и не сорвет все планы. Надо идти сагону навстречу и постараться его – именно моего любимого Цхарна – обезвредить. Так что это и в моих интересах тоже.
На Квирине давно уже существует, на самом деле, служба, занимающаяся непосредственно противосагонской деятельностью. Только она – Дозорная служба – засекречена. Ну, конечно, относительно, на самом деле многие знают о ее существовании, но – весьма смутно. (Я лично слышал о ней в первый раз). Все ее работники числятся в каких-нибудь других службах, иногда вовсе наземных, «А сам я уже на пенсии» – добавил Дэцин. Служба эта не военная, не дипломатическая, и к СКОНу она имеет весьма левое отношение. Однако работники ее выполняют как шпионские миссии – поиск следов сагонского влияния на разных планетах – так и военные, и полицейские, и восстановительные, и спасательные, словом – универсалы. Ско в эту службу берут особенно охотно. Но как правило, стараются брать тех людей, кто уже каким-то образом сам связался с сагонами.
Потому что обычных людей – жалко.
А тем, кого сагон уже «взял», терять нечего. У них два выбора – жить наземником, или, если уж летать, то все равно придется сталкиваться со своим «наставником». Поэтому…
– Все, что я рассказываю тебе – в общем, не секретно, – добавил Дэцин, – хотя болтать не рекомендую. Если ты в принципе согласен…
Согласен… я был ошеломлен.
– Но Дэцин… я же… вы считаете, что я не виноват в случившемся?
– Виноват, – жестко сказал Дэцин.
– И вы предлагаете мне…
– Милый ско… ты, кажется, решил, что я собрался выписать тебе награду? Пойми, Дозорная служба – это скорее уж, наказание.
Я пожал плечами. Пока что по его словам так не выходило. Наоборот, Дозорники – элита, можно сказать… универсалы… лучшие бойцы Космоса. Никто другой с сагонами ведь справиться не в состоянии, а они берутся. За что мне, убогому, такая честь?
Это все равно что мне бы в спецназ – команду Ноль – предложили поступить.
– Ландзо, это очень тяжелое бремя. Это война, понимаешь? Всю жизнь война. Хорошо, ты скажешь, ты сам выбрал СКОН. Но обычный ско летает четыре месяца, и столько же отдыхает. Никто не даст тебе такой гарантии, если ты будешь в Дозорной службе. Иногда мы работаем годами. Без отдыха и отпуска. Иногда мы переселяемся на планеты вроде вашей Анзоры – чтобы вести наблюдение. Заметь, смертельно опасное наблюдение…
Дэцин выжидательно посмотрел на меня. Я пожал плечами.
– Кроме того, с оплатой тоже сложности. Ну время от времени нас поддерживают, конечно. Премии смогу выбивать. А так… мы числимся в Милитарии, но…
– Ну и что же, я не против.
Странный какой-то этот Дэцин. Уж с деньгами-то на Квирине проблем не бывает. Не за премии же мы летаем, в конце-то концов… Я бы и бесплатно летал, лишь бы кормили и обеспечивали по минимуму.
– Возможно, мы будем проводить операцию на Анзоре. Мы часто используем местных уроженцев, как тебя, например. Придется убивать своих соотечественников. Мы можем рассчитывать на твою верность?
Я подумал. Вспомнил Пати. Единственный человек, кто был мне дорог на Анзоре.
– Я квиринец, Дэцин. Можете рассчитывать.
– Я должен тебя предупредить еще об одном, – сказал Дэцин, – никто не знает, чем закончится твоя следующая встреча с сагоном. Если ты станешь эммендаром, повернешь оружие против нас… а такое бывает.
– Вы меня убьете, – я кивнул.
– Бывает и хуже. Необратимый распад психики…
– Да. Я понимаю. Но судя по тому, что вы сказали, мне это грозит в любом случае.
– Только в случае, если ты не оставишь карьеру эстарга.
Я опустил глаза.
В самом деле, почему бы мне не жить спокойно на Квирине? Ну почему?
Не объяснить это никак логически. Просто нельзя птицу держать в клетке. А я, видно, от природы птица. Не орел, конечно, куда там. Так… ворон какой-нибудь. Синий.
Я мысленно взмахнул крыльями. И улыбнулся.
– Дэцин, вы правда меня возьмете? Я готов.
– Сумасшедший. – Дэцин покачал головой, прищурив глаза.
– Ага, – легко согласился я.
– И не боишься?
– Боюсь, – сказал я, – а что же делать?
– Что верно, то верно… сагонов бояться – в космос не летать. Ну что же, ско… учиться будешь у меня. Когда сможем начать?
Я подумал.
– Я бы хотел… когда Герт немного поправится. Я должен быть с ним, понимаете? В его семье никто не может.
– Неделю, две? – уточнил Дэцин, – ладно, даю тебе две недели. Потом позвонишь вот по этому номеру… дай сюда серв.
Я протянул ему руку с браслетом, и он что-то туда вкачал со своего, поднеся отверстие излучателя прямо к моему циферблату.
Краем глаза я заметил, как на сцену вышла женщина. Красивая. В длинном темно-красном платье. Она положила руку на плечо одного из гитаристов и начала петь тонким сопрано. Дэцин вдруг замолчал и прислушался.
Я допил свое вино, и стал тихонько приканчивать креветки. Дэцин последовал моему примеру.
– Когда у тебя следующий патруль? – спросил он.
– Когда Валтэн восстановится. Сказали, не раньше, чем через четыре месяца.
Дэцин озабоченно посмотрел на меня.
