Текст книги "Дети из Ада (СИ)"

      Неловко волоча ноги, Тошэки, руками обхватив её под грудью, как можно быстрее старается оттащить мою дочь подальше от опасности, и за ними остаётся длинный кровавый след. Я уже намереваюсь спуститься вниз, чтобы забрать её, но кто-то толкает меня, вновь опрокидывая на ступени, намекая на то, чтобы я шёл наверх. Подняв голову, я вижу, как Фабиан перепрыгивает через перила, и на секунду, на одно жалкое мгновение мне кажется, словно бы в зубах у него зажата чека от гранаты.

      Он швыряет гранату куда-то вглубь помещения, но, когда раздаётся взрыв, ни одна из тварей не начинает биться в предсмертных агониях – это чёртова дымовая шашка. Воспользовавшись суматохой, Фабиан перекидывает Авелин через плечо, придерживая её одной рукой, второй придерживая азиата, который, судя по всему, подвернул лодыжку, когда вырывал мою дочь из лап костлявой старухи. Всё же, спустившись вниз, я забираю Авелин из рук Гаро, и, бережно прижимая её к себе, бегу наверх, ничего не видя из-за застилающих глаза слёз. 

      Когда я говорил, что не могу потерять Грейс, я лгал, и, в первую очередь, самому себе. Я могу потерять любую женщину, но только не своих дочерей.

      Ворвавшись в кабинет, наполненный толпой перепуганных людей, я подбегаю к столу. Сбросив с него всё на пол, я аккуратно укладываю на него дочь и слышу недовольное мяуканье из рюкзака, который, оказывается, всё это время был у неё за спиной. Распахнув молнию, я позволяю Бесу выскочить из сумки, и он тут же спрыгивает на пол, но не отходит от стола, прижав уши к голове. Дрожащими пальцами я убираю волосы с лица Авелин – она бледна, как сама смерть.

      Словно бы сквозь толщу воды я слышу торопливые шаги в коридоре, словно кто-то бежит, и, как мне кажется, голос Фабиана, но сейчас ничего из этого не имеет значения. Я крепко сжимаю пальцы дочери в своей ладони, смотря на её белое лицо, и молю всех богов, которых только помню, о том, чтобы они её спасли.

      Но могут ли услышать боги тех, кто находится на последнем из семи кругов Ада?

Глава XVIII

– Нет…

      Я отрицательно качаю головой, смотря на неё. На внезапно ставших ватными ногах я подхожу к столу, не в силах отвести взгляда от того места, где раньше была рука Авелин. Теперь на её месте остался лишь обрубок, кровотечение не останавливается, и с каждой секундой мы теряем её всё быстрее. Грег, сняв респиратор, прижимает пальцы правой руки дочери к губам, крепко зажмурившись, а я, не понимая, что делаю, провожу тыльной стороной ладони по её щеке.

      Как так получилось, что это случилось именно с ней? Нас было чёртовых сорок четыре человека, почему теперь, когда у нас есть возможность сбежать и спастись, это происходит именно с Авелин? У меня начинается самая настоящая истерика, меня всего трясёт, я не хочу терять её!

– Она… – тихо произносит Аника, сжимая ладонями подол своего полинявшего свитера. – Она умирает?..

– Нет, чёрт возьми! – восклицаю я, кинув на неё раздраженный взгляд. Девушка, всхлипнув, вжимает шею в плечи. – Сейчас она встанет и начнёт танцевать! Ты что, не видишь, что с ней?!

– Райан, – кто-то кладёт ладонь на моё плечо, мягко сжимая его. Повернув голову, я сталкиваюсь взглядом с серыми глазами Аннабель. – Я прошу тебя, хватит. Ты позволишь мне помочь твоей супруге?

«Как ты поможешь ей?!» – хочу воскликнуть я, но, не произнеся ни слова, послушно отхожу в сторону, внимательно смотря на девушку. Аннабель, приблизившись к Авелин, обхватывает руками обрубок, после чего её кожа почти мгновенно покрывается зеленоватыми линиями, которые тускло светятся. На лбу девушки появляется испарина, она дышит ртом, но на моих глазах кровотечение останавливается, а свежее кровоточащее мясо покрывается заживающей корочкой. Всхлипнув, Аннабель начинает падать, и, не успеваю я даже протянуть руку к ней, как Джейкоб ловит её, бережно прижимая к своей груди. Зеленое свечение исчезает точно так же, как и линии с её кожи.

– Это… – хрипло произносит она, посмотрев на меня, – … всё, что я могу сделать. По крайней мере, она не умрёт от кровотечения.

– Спасибо, – тихо отвечаю я.

      Девушка вымученно улыбается.

– Нам нужно идти, – произносит Грейс, привлекая к себе внимание тех двадцати человек, что остались в живых. Тринадцать мужчин из «ополчения», Аннабель с Аникой, пятеро наших и перепачканный кровью кот. – Мне не кажется, что даже титановая дверь сможет их надолго удержать.

      Эта самая титановая дверь была скрыта в стене, чтобы не привлекать к себе внимания, и мы с Грейс с трудом вытянули её оттуда, закрываясь внутри – раньше дверь приходила в движение после нажатия на специальную кнопку в ящике стола, но, поскольку весь город был обесточен, кнопка попросту не сработала.

      Грег, нехотя отпустив руку дочери, вместе с Джейсоном начинает шарить по стенам, что-то ища, и тут на двери появляются две первые вмятины от ударов. Мне становится ещё страшнее, чем было до этого, подхватив Авелин на руки, я отхожу подальше от двери, крепко прижимая её к себе. Она издаёт тихий всхлипывающий звук, и я, наклонившись и крепко зажмурившись, касаюсь губами её виска. Сейчас я ненавижу себя за то, что поддался тогда на дурацкие провокации.

– Подожди, – ко мне, хромая, подходит Тошэки. В руках азиат держит кусок ткани, который он оторвал от своей футболки, и блестящую в тусклом свете флягу. Открыв её зубами, он смачивает ткань жидкостью янтарного цвета, после чего, закрыв, кидает Фабиану – Гаро небрежно ловит флягу одной рукой, – давай перевяжем ей руку. Аннабель сказала, что кровотечение может снова открыться, ибо она не всесильна.

      Кивнув головой, я сажусь на подоконник, и Ёсиока начинает перевязывать руку моей жены, которая так удачно повернута к нему нужной стороной. При мысли об удаче я усмехаюсь – сейчас это очень эфемерное явление, в существовании которого многие сомневаются. Закончив с перевязкой, азиат расстегивает ремень на своих брюках, и, вытащив его из петель, использует вместо жгута

– Спасибо, – произношу я.

– Тебе не стоит меня благодарить, – отвечает он, посмотрев на Авелин, – Я не могу даже представить, что было бы со мной, если бы такое произошло с моей женой.

«Я больше не твоя жена…»

      Отрицательно покачав головой, я вновь смотрю на Авелин. Респиратор всё ещё на ней, но я не знаю, есть ли сейчас от него толк. Несмотря на то, что Аннабель остановила кровотечение, мы не можем быть уверенными в том, что Авелин выживет. Глубоко вздохнув, я, придерживая её одной рукой, снял с шеи свой крест, который аккуратно надел на неё, спрятав кусочек дерева за воротник её полосатого, насквозь пропитанного кровью свитера.

– Господи, – шепчу я, прижавшись губами к её влажному от испарины лбу, – будь милосерден, защити эту женщину.

– Есть! – восклицает Кинг, и вместе с этим восклицанием реальность врывается в мою голову. Я слышу завывания тварей за дверью, слышу скрип металла, когда они ведут по нему своими уродливо изогнутыми когтями, и выпуклостей на двери теперь не две, а шесть. Судорожно втянув в себя воздух, я повернул голову, смотря в сторону мужчин. Грегор и Джейсон стоят напротив входа в коридор, появившегося прямо в стене, и я вижу тусклый свет аварийных ламп, что там горят. – Кому-то особое приглашение нужно? Вперёд, но сначала женщины.

      «Сначала женщины» означает, что первой в коридор заходит Грейс, следом за ней – Джейкоб, на спине которого сидит обессиленная Аннабель, перепуганная Аника и я с Авелин на руках.

      С огромным трудом Грегор и Джейсон закрывают проход за нашими спинами, после чего мы быстрым шагом пытаемся как можно быстрее пересечь этот чёртов коридор и оказаться на воле. Никто сейчас не думает о том, что от того места, где мы поднимемся наверх, до купола ещё чёртовых пять кварталов.

      Бес, сидящий на животе Авелин, сворачивается клубком, уткнувшись носом в свой хвост, и я слышу, как он начинает тихо мурлыкать. Чуть усмехнувшись, я опускаю взгляд на кота, но тот не обращает на меня ни малейшего внимания.

– Ты будешь не против, если я пойду рядом с тобой? – я поворачиваю голову, смотря на Анику. Она выглядит ещё более подавленной, чем все мы, и причина даже банальна – девушка никогда не видела, как умирают люди. Вздохнув, Аника смотрит на свою сестру, которую я несу на руках, и даже несмотря на то, что они близнецы, мне они кажутся до ужаса разными. – Не переживай, когда мы выберемся, ей сразу же помогут. Я уверена, что ей не дадут погибнуть.

– Откуда такая уверенность? – спрашиваю я, снова вглядываясь в белое, словно полотно, лицо своей супруги.

– Они сделают это хотя бы потому, что Авелин – моя старшая сестра, – уже гораздо твёрже и увереннее произносит девушка, и вдруг, протянув руку, кончиками пальцев касается тыльной стороны правой руки Лин, которая лежит у неё же на животе чуть ниже того места, где сидит кот.

      Почему-то её слова действительно меня утешают, дают уверенность в том, что у Авелин ещё есть шанс на то, чтобы выжить.

– Ты её действительно любишь? – вдруг интересуется Аника, смотря на меня. Мы встречаемся взглядами, и в глубине её голубых глаз я вижу обыкновенный интерес романтичной девушки, перечитавшей на ночь любовных романов. Но даже несмотря на то, что это звучит слишком пафосно, я произношу:

– Да, Аника. Я действительно её люблю, и никто и никогда не полюбит твою сестру так, как я.

      Она улыбается в ответ, но как-то рассеянно, словно мои слова погрузили её в транс. Мы все идём по узкому, извивающемуся коридору, и тут неожиданно Джеймс недовольно произносит:

– Проклятье, такое чувство, словно мы по человеческому кишечнику идем!

      Чуть дальше по коридору раздаётся несколько нервный смешок его брата, и на мгновение каждый чувствует, как в его груди начинает теплиться надежда.

      Только это чувство почти сразу же проходит.

      Коридор начинает дрожать, с потолка осыпается немного бетонной крошки, а по полу проходит две волны, словно бы под бетонными плитами внезапно расплескался штормовой океан. Аника кричит, прижимаясь к моему боку, в то время как я крепко прижимаю к своей груди Авелин. Где-то вдали слышится грохот, похожий на раскат грома, такой мощный, что даже мы, находясь под землёй, слышим его.

– Какого чёрта только что произошло? – сипло спрашивает Тошэки, опираясь на Фабиана, который всё это время помогал своему лучшему другу идти.

– Они пошли на крайние меры, – прохрипел Джеймс, испуганно смотря на потолок. – Когда пространство под куполом только перестраивали под будущую тюрьму, военные силы Эдема установили где-то в разломе – вы называете его Бездной, – пятнадцать мощнейших взрывчаток. Похоже, они решили, что в библиотеке твари перебили всех нас, и, чтобы обезопасить себя и не позволить тварям вырваться наружу, они активировали взрывчатки.

      Наступает гробовая тишина, которую нарушает лишь отдалённый гул, но теперь становится ясно, что это никакой не гром – хотя, говоря откровенно, лучше бы это был он. Мы перепугано переглядываемся, потерянные и не знающие, что теперь делать. Есть ли вообще смысл в том, чтобы что-то делать? Нас похоронили здесь заживо, не проще ли остаться на месте и дать городу поглотить нас?

– И что нам теперь делать?

      Я не сразу узнаю свой собственный голос, он словно бы доносится откуда-то издалека, а не из моего горла. Все смотрят сперва на меня – с удивлением, мол, неужели это я спросил, – а потом, с надеждой, на Джеймса. Парень растерян, он и сам не знает, что делать, но на помощь приходит его брат-близнец.

– Бежать, – произносит Джейкоб, чуть подкинув Аннабель, удобнее устраивая девушку на своей спине, поддерживая её под ягодицы, – Бежать так, как не бежали ещё никогда в своей жизни.

      И мы побежали.

Глава XIX

      Вы когда-нибудь думали о том, на что человек готов, чтобы выбраться из самого пекла Ада? Он рвётся из последних сил, сражается за каждый глоток воздуха, разрывает руками каждое препятствие, что встаёт между ним и свободой, и, в конце концов, получает столь желанный им приз, то, чем он был одержим на протяжении всей своей борьбы.

      Свобода.

      Семь несчастных букв, а сколько важности, сколько великолепия! Это слово приятно скользит на языке, легонько стучит по зубам едва ощутимыми прикосновениями кончика языка, и в самом конце произношения ты звонко восклицаешь «да!». Это апогей, это предел мечтаний каждого человека, быть свободным, ведь пока ты не свободен – ты не жив.

      Всё в этом мире вертится вокруг свободы. Войны начинаются, чтобы стать свободнее за счёт проигравшего; люди берут друг друга в рабство, чтобы стать свободнее; они убивают, потому что отбирание чужой жизни позволяет им почувствовать себя свободнее.

      Мы бежим, потому что впереди маячит призрачный отблеск свободы, и, соответственно, другой жизни.

      Бес цепляется за свитер Авелин когтями на всех четырёх лапах, боком прижимаясь к моей груди, и шерсть его стоит дыбом. Он боится свалиться и громко мяукает, но у меня нет времени на то, чтобы успокаивать этот вопящий комок чёрной шерсти. Изредка я поглядываю на руку Авелин, проверяя, не открылось ли кровотечение, но пока что всё в порядке.

      Как бы быстро мы ни бежали, гул всё нарастал, напоминая, что он всё ближе. Мне уже тяжело бежать, пот застилает глаза, и несколько раз я спотыкаюсь, но мне удаётся остаться «на ходу». Аника бежит за мной, я слышу её смешанное со всхлипами дыхание. Последними бегут Фабиан и Тошэки, и довольно часто со стороны Гаро доносится отменная брань – он не хочет умирать, но не может бросить друга.

      Грег и Джейсон убежали куда-то вперёд, и вскоре с той стороны донёсся ужасный металлический скрежет – пронзительный и долгий, который резал слух, словно заржавевший нож.

– Они открыли выход! – кричит Грейс и прибавляет хода. Вдохнув как можно больше воздуха, я следую её примеру, и где-то над нашими головами разносится ужасающий грохот, словно бы что-то большое рухнуло за нашими спинами. Почему-то я уверен в том, что только что развалилась библиотека, похоронив под собой ворвавшихся внутрь тварей. Я чуть усмехаюсь этой мысли, и, не сбавляя шаг, резко заворачиваю за угол, и яркий свет, который маячит в конце коридора, ослепляет меня.

      Авелин тихо, болезненно стонет, и я сразу же смотрю на её руку, но крови всё ещё не видно. Она приоткрывает мутные, словно бы стеклянные, глаза и что-то шепчет одними губами, но я не могу понять ни слова.

– Потерпи, Лин, – хрипло произношу я. От недостатка кислорода мои лёгкие горят огнём, но я всё бегу и бегу, спасая наши с ней жизни. – Я вытащу тебя отсюда, любимая, ты только держись.

      Она смотрит на меня несколько долгих секунд, после чего медленно закрывает глаза, откинув голову назад. Я смотрю на неё, чувствуя, как страх холодными щупальцами обвивает моё горло, и бегу уже на пределе своих возможностей.

      Из коридора на улицу я, в прямом смысле слова, вылетаю. Сделав несколько шагов вперёд, чтобы никто не врезался в мою спину, я останавливаюсь и тяжело дышу, стараясь устоять на дрожащих ногах. Крепко прижимая Авелин к своей груди, я оборачиваюсь – и испуганно замираю.

      От центра города – предположительно там находится Бездна, – поднимается столб чёрного дыма, который чёрными вихрами клубится под самым куполом. Но даже это не так пугает меня, как зрелище того, как огромные здания с глухим грохотом складываются, словно карточные дома, после чего расширяющийся разрыв поглощает их, будто бы ужасный зверь останки некогда процветающей цивилизации.

      Это зрелище пугает и завораживает одновременно. Сатана, оказывается, не только композитор, но ещё и художник.

      Наша бешеная гонка от Смерти продолжается, как только из коридора появляются Фабиан и Тошэки. Джеймс вызывается помочь Гаро и закидывает ноги Ёсиоки себе на пояс, придерживая его под колени, в то время как сам мужчина обхватывает друга поперёк груди, заставляя его откинуться на себя. Азиат не возражает, позволяя вертеть себя, словно тряпичную куклу – он готов вытерпеть многое, лишь бы вернуться к своей семье.

      Вскоре становится нечем дышать, и в лёгкие вместо кислорода врывается лишь пепел и запах гари. Я кашляю, чувствуя, как начинают слезиться глаза, и, чтобы отвлечься, начинаю считать в обратном порядке от тысячи. Голова идёт кругом, у меня мутнеет в глазах, но я продолжаю бежать, доводя свой организм до предела его возможностей.

      Девятьсот девяносто пять, девятьсот девяносто четыре, девятьсот девяносто три…

      Краем глаза я замечаю, как один из мужчин, принадлежащий к ополчению, подхватывает уставшую бежать Анику и закидывает её к себе на плечо. Девушка недовольно шипит, когда при каждом шаге плечо мужчины болезненно впивается в её солнечное сплетение, но не пытается вырваться, понимая, что не добежит сама.

      Купол мутно блестит в пугающей близости от нас; охваченный огнём и пеплом город находит в нём своё отражение. Я почти сразу же нахожу взглядом небольшое углубление, которое становится всё больше, чем ближе мы к нему приближаемся. Это выход – то, чего мы желали двадцать лет, находится за этим чёртовым углублением!

      Вбегая под его своды, я, почему-то, закрываю глаза.

      Свежий воздух разрывает мои лёгкие на маленькие кусочки, наполняя меня всего, словно воздушный шар. Я хватаю его ртом, вдыхаю носом, позволяю ему слиться со мной в одно целое – и плачу.

      СВОБОДА!

      Люди, смеясь и рыдая, обнимаются, что-то громко кричат, а я крепко прижимаю к своей груди Авелин, целуя её в висок. Теперь у нас всё будет хорошо, ей помогут, а потом мы хорошенько обсудим нашу глупую ссору, и я женюсь на ней, но на этот раз – по-настоящему!

      Бесу надоедает быть придавленным между нами, поэтому он взбирается мне на плечи, ложась на них наподобие воротника, и нервно дёргает хвостом, прижав уши к голове. Происходящее пугает его, он прижимается своим тёплым телом к моей шее, и я даже не возражаю, когда он вцепляется в меня когтями, испугавшись того, как порыв свежего ветра взъерошил его шерсть.

      Господи, я и забыл, что мир такой огромный!

      Но эйфория быстро проходит, и реальность спешит напомнить о себе.

      Сначала ничего не происходит, или, быть может, это мы были настолько окрылены полученной свободой, что окончательно потеряли бдительность; говоря откровенно, я склоняюсь ко второму варианту.

      Первым неладное почувствовал Бес. Кот внезапно зашипел, и шерсть его встала дыбом. Он, не обращая внимания на мои возражения, нагло забрался в воротник моей перепачканной кровью и копотью рубашки, и замер там, прижавшись к моему животу, царапая кожу своими когтями. Я решаю не обращать на это внимание – всё же кот испытывает такой же стресс, что и мы, – и это становится главной моей ошибкой.

      Никто даже не обращает внимания на небольшой предмет, похожий на банку, что упал около нас. Аннабель, прижимаясь к груди обнимающего её Джейкоба, смотрит на эту небольшую металлическую банку, и буквально через несколько секунд её лицо искажает ужас.

– БЕГИТЕ! – кричит она, но уже поздно.

      Банка, оказавшаяся гранатой, с диким шипением начинает крутиться, выпуская на волю запертый в ней газ, и сперва мне кажется, что это дымовая шашка, но нет. Первым на землю падает Джейсон, который стоял к гранате ближе всех, а за ним по одному теряем сознание все мы. Я делаю глубокий вдох, чувствуя, что буквально каменею от страха, и неосознанно вдыхаю этот дым. На меня тут же наваливается усталость, я падаю на колени, и весь мир кружится вокруг меня, словно сумасшедшая карусель. Авелин выпадает из моих рук, и вскоре я падаю рядом с ней. Тяжело дыша, я изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми, но у меня ничего не получается. Хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, я стараюсь привстать, но силы окончательно покидают меня, и я снова падаю на землю, больно ударившись головой.