Текст книги "Кирка и Вороновы дети (СИ)"

Автор книги: Яна Оса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

4.2

Умение играть в нарды – это стратегическое мышление и умение вести комбинационную борьбу.

Люди, которые попались у нас на пути были кочевниками. И как всякие кочевники они развлекались с помощью нехитрых развлечений.

Музыки, танцев и игрой в нарды.

Вживую эта музыка звучала немного дико для земного уха. Ей нельзя было отказать в дикой красоте, но более всего она напоминала непрерывные раскаты грома и зовущие на бой барабаны.

Танцы африканских дикарей, мелькнуло у меня в голове, когда мужчины начали выплясывать голыми пятками замысловатую чечетку. Каждый удар пяткой вносил в мелодию свою сакральную ноту, которая завораживала, заставляла убыстряться кровь и звала отправиться в путешествие.

Сюрпризом для меня оказалось то, что их поселение размещалось на панцире огромного зверя, чем-то напоминающего земную черепаху.

И которое ближе к полночи содрогнулось под нами, и полезло из песка, в котором до этого пряталось.

Незадолго до этого до меня доносился шум возвращающихся отар. Их сгоняли со всех сторон пастухи. Однозначно на каких-то верховых животных, только за шумом праздника я не мог распознать ни тех, на ком прибыли пастухи, ни того, кто полез из песка.

От разоблачения спасла игра в нарды.

Староста вовлек меня в это сражение выставив в качестве приза верховое животное. Моя хозяйственная натура тут же подкинула картинку нагруженного припасами осла. Пока Юи-юи мал – нам по планете придется перемещаться на своих двоих, а если есть на кого нагрузить припасы, то почему бы этим не воспользоваться.

Они настолько привыкли к такому способу передвижения или жизни, что после трубного сигнала, который дернул где-то внутри меня басовую струну, мой противник приподнял доску с фишками и держал до тех пор, пока закончилась качка и мы медленно двинулись под звездами.

Уже под утро, когда мы вернулись в свой шатер, я спросил у Кирки знала ли она о монстре в песке.

– Нет. В симуляции его не было. Но представь как это удобно, путешествующее село.

– Не поделишься добытой информацией, спросил укладываясь на собственном ложе.

Кирка, вытягиваясь на свежем белье, несколько недовольно устраивая из подушек подобие гнезда ответила, – лекарь не знает дорог сельвы, но, если мы достигнем обитаемых широт, то сможет показать дорогу и быть сопровождающим.

– В замен на что, – подтолкнул ее к главному.

– А ты сам как думаешь? Я пообещала ему избавление от клейма и новую личность.

– Ого, какая щедрость! А ты не переоцениваешь свои силы?

Уже привычное ощущение движения прекратилось, небольшая вибрация и толчки известили, что наш корабль сельвы зарывается в песок.

– Скоро рассвет, – голос кирки звучал сонно, но тем не менее она ответила мне.

– Если человек оценивает себя очень высоко, то это совсем не обязательно значит, что он переоценивает себя. Возможно, человек действительно обладает некими выдающимися качествами и другие люди весьма высоко его ценят. Или он имеет очень позитивную картину мира и оценивает высоко не только и не столько себя самого, сколько всех людей.

– А если без философии?

– А если без философии, то в моем уравнении есть ты, Амир, и я думаю, что твоя вера в меня, обязательно позволит мне выполнить то, что я обещала лекарю. Когда мы выберемся.

– Ну что ж, проехать часть расстояния, – это лучше, чем его пройти, а победа у старосты дарила надежду обзавестись не только средством передвижения, но и кое-какими припасами. Да и мои знания могли сослужить службу. К примеру, баранину они готовят до безумия просто, а ведь сколько способов превратить это мясо в кулинарный шедевр я знаю, надо только уточнить, не нарушу ли я какое-нибудь табу, если суну свой нос на кухню.

Юи-юи, объедающийся фруктами и отсыпающийся в шатре все это время, втиснулся под плед, стараясь свернуться вокруг шеи. Мягко поглаживая его меховую шубку, стал отодвигать милого несмышленыша подальше от лица.

Он ухватил меня за большой палец передними лапками и стал почесывать о него свой нос, как будто отшелушивая облезающую кожицу. Под эти поглаживания я и заснул.

4.3

Провалившись в сон, я проснулась через пару часов.

Вслушалась в дыхание Амира, стараясь не разбудить чуткого зверя выпорхнула на улицу.

Над поселением была натянута специальная защита от вредных лучей двух светил, поэтому днем тоже можно было передвигаться улочками, не опасаясь сойти с ума.

Но все же никаких растений на территории поселения не было. За стеной были огороды, на которых росли нехитрые овощи, были разбиты сады и подобия виноградников.

Прижимая к себе завернутый в платок кубок, я кралась в сторону прохода на эти угодья. Сома сказал, что сегодня будет работать на сборе фруктов, поспела вишня, память подкинула Леданию, которая в погоне за открытием превратила обычную вишневую наливку в чудесный эликсир «Радужный сон фей».

Думаю, что зря она не запатентовала, собственно, сам напиток и формулу.

А может, туда, куда она отправилась ей это удалось.

Воспоминание о напитке и всем связанным с его распитием принес желание повторить столь чудесный опыт. Ну, по крайней мере, вишни у меня есть. А вернувшиеся способности зельевара дарили надежду, что весь букет, который подкинула память, я буду в состоянии повторить.

– Как там в учебнике было – сначала отожмите сок?

Ну в нашем случае придется отжать сначала урожай, потом сок, а потом, я предвкушающе облизалась.

Итак, жители верхнего мира имели дополнительное прозрачное веко, которое служило специальным фильтром для светового спектра.

Утренние часы, пока светила не поднялись, она позволяла чувствовать себя комфортно, если не заходить в сельву. Здесь на мозг, даже сквозь это веко начинала действовать отраженная цветами одна единственная составляющая малого светила. Эта волна заставляла терять разум, превращая разумного в неразумное.

Можно было бы отрастить и себе такое веко, но, я слишком хорошо помнила то, что произошло на планете из симуляции с Вороном. На каком этапе все пошло не так? Мелкие черные перышки, которыми зарастала кожа на лице довольно симпатичного парня, трансформация зрачков, треск костей, которые выталкивают за спину крылья, обрастающие черными перьями.

Я не винила себя за то, что отвернулась тогда от тела, которое корежила трансформация. Мы сами принимаем решения и несем за них наказание.

Отогнав древние воспоминания, решила обмануть чрезмерно внимательного Сома. Что там я ему пообещала, когда покидала шатер – я тебя найду? Вот и пришло время, сыграть в прятки.

Накладывая на кубок иллюзию, оставила его перед аркой ведущей в сады. Он понадобится позже, а пока повязала платок на глаза и привыкнув к темноте легко шагнула под сень раскидистых деревьев.

Мне понадобилось немного времени, чтобы добраться до дерева, под которым стояли три корзины с собранной вишней. Верхушки он уже оборвал, теперь же обрывал низ, наполняя последнюю, еще не полную корзину.

Все же запахи здесь резче, многограннее, – промелькнула мысль, прежде чем я неслышной тенью проскользнула ему за спину.

– Я тебя нашла, – пропела в ухо.

– Это игра? – слишком быстро повернулся мужчина, заключая меня в тесное кольцо рук.

– Сколько еще тайн, прячет он под клеймом, – отметила перед тем, как мои губы он накрыл своим поцелуем.

Там, в шатре, нам было не до поцелуев, физическое желание захватило практически сразу, заставляя танцевать тела в безудержном танце, в погоне за наслаждением.

Теперь же, мне показалось, что в меня дохнули раскаленной лавой, нагревая до точки кипения. Стало не только жарко, но и как в очень далекой юности по телу прокатилось цунами вожделения, сметающего остатки разума.

– Черт, крутилась карусель, где-то далеко во мне, – поплыла как выпускница.

Брызги вишневого сока, хоть он и собирал ягоды очень осторожно, все же попали на его кожу, создав в совокупности что-то невероятное.

Сейчас, лишившись добровольно зрения, я вдыхала этот запах, чувствуя его на вкус.

Или это губы Сома, пропитанные этим соком, заставляли тонуть в водовороте ощущений?

Меня явно были рады видеть, то, что в меня упиралось, говорило о желании поскорее продемонстрировать эту радость.

– Ты будешь хорошей девочкой? – прошептали его губы, слегка отодвинувшись от моих.

– О, – пронеслось нейронами, – буду, девочкой! Вспоминая варианты, крутнула пальцем, загоняя в себя снизу морозную свежесть.

– Лед и пламя, – мурлыкнула.

– Я должен увидеть тебя всю, – ты не снимешь повязку?

Я кивнула, эта просьба, как нельзя кстати позволяла мне доиграть мою роль и не выйти из образа.

Он развернул меня и мягко подтолкнул под сень каки-то деревьев.

Я чувствовала, что теперь нас не могли увидеть любопытные глаза.

Все же любовник, который в совершенстве знаком с анатомическими особенностями женского тела, это редкая удача.

Меня раздевали так, что каждое прикосновение превращалось в пытку, я пыталась развернутся, чтобы дотянуться и до его одежды, но меня лишили такой возможности. Не знаю, чем, но он зафиксировал приподнятые вверх ладони вдоль ствола дерева, под которым раздевал меня.

Верхняя половина тела уже была освобождена от покрова, и он то пробегал по коже пальцами, то дразнил поцелуями, медленно спуская юбку с талии на бедра.

Покусывая шею, он обхватил уже давно ставшие каменными соски и потянул их, перекатывая между большим у указательным.

Я застонала, но он зашипел, – ш-ш-ш, никто не должен нас услышать.

Я не хотела говорить, что давно подняла полог тишины, но решила подыграть.

– Слепая и немая, – да пожалуйста.

Из-за отсутствия нижнего белья на мне, юбка, оказавшаяся спущенной до коленей, опала на землю сама, а между моих ягодиц проскользнул он.

Я слегка сдвинула бедра, охватывая покрепче это орудие.

Тут же его пальцы оказались на горошинке, заставляя тело выгнуться за этой лаской, ослабляя зажим.

Он качнул тазом, скользя вдоль. Кончик головки доходил до оглаживающего пальца и задевал эту точку с другой стороны.

Укус в шею, толчок, сладкий круг пальца по вершинке.

Вторая рука, в каком-то только ей ведомом ритме сжимает сосок, вызывая будоражащие ощущения, которые добавляю в копилку еще толику желания, распаляя мое тело в желании большего.

Укус в мочку уха, толчок, чуть глубже, скользя между бедрами, демонстрируя влажной и жаждущей мне каменную твердость, которая замирает, чуть-чуть не достигая пальца, который делает очередной виток. Внизу все пульсирует, я теку, не в силах не желать, что б в меня вошли.

Как будто услышав эту мольбу, он шепчет при следующем толчке в мое ухо: «ты же помнишь, за то, что ты молчишь, ты будешь вознаграждена».

Я киваю, удерживая стон внутри, поражаясь тому, что невозможность выразить съедающее меня желание, дополнительно заводит.

Дождавшись моего кивка, он толкает таз вперед, слегка изменив положение собственного тела и я, наконец, чувствую, как меня растягивает снизу гладкая головка.

Я обещала быть девочкой, и от этого созданная мной узость подбрасывает в котел моего возбуждения дополнительные поленья.

Но Сома не входит дальше, зато его палец делает что-то невообразимое, каждый следующий виток которым он оглаживает вершинку, приближает меня к оргазму, и мне уже безразлично, каким именно методом он доведет меня до него. В момент, когда меня накрывает, он входит в мою узость и толчки снизу возносят мой оргазм выше. Одна ладонь поддерживает мой живот, не давая телу в печататься в дерево, палец, ласкавший меня снизу оказывается в момент оргазма у меня во рту, я прикусываю его стараясь не кричать, от следующих один за одним оргазмов. Он входит в том же ритме, которым крутил спираль на сладком бугорке и от этих глубоких проникновений, меня сотрясает снова и снова, как будто головка, достигает в глубине до какой-то кнопки и нажимает ее раз за разом.

Я чувствую, как сжимаюсь сладкой волной вокруг него.

– Хорошая девочка – тянет он, – сладкая, – и убыстряется, взрывая перед завязанными глазами звезды, и я отключаюсь на секунду, будто подброшенная в космос.

Часть 5

Нижних можно было вызвать с помощью жертвы. Все жители верхнего мира знали систему точек входа-выхода. Умерших обычно оставляли на специальной площадке, рожениц, если у тех были проблемы не несли в арку, которая возвышалась перед площадкой мертвых. Скорее всего за мертвыми приезжал лифт, и какие-то санитары уволакивали их на тележках, подобных земным каталкам морга.

Перед аркой стояла каменная чаша. В нее следовало положить подношение и разжечь огонь. Термодатчик, или что там придумали жители нижнего мира, сообщал, что все дело в роженице и на поверхность поднимался замок.

Чаще всего ребенку помогали родиться и на этом все заканчивалось.

Но бывали случаи, когда ребенка забирали, и как бы не клялась его мать. Что он был живой, спорить с нижними никто не стал бы – забрали – значит родился мертвый.

Еще реже случались ситуации, когда муж роженицы не обнаруживал ни ребенка, ни матери.

Тогда верхним оставалось только гадать, что на самом деле произошло с оставленными относительно живыми матерью и еще не рожденным ребенком.

Все это шаткое равновесие говорило о том, что таким образом пополняют свои ряды Вороновы дети.

Только оставался открытым вопрос. Почему именно так и какой критерий отбора?

Давненько я, как мартовская кошка не сходила с ума от плотских утех.

Раз в три дня мастодонт, на котором покоилось поселение выкапывался из песка и брел. По какому-то только ему известному маршруту.

На вопрос, подвержены ли эти гиганты сезонной миграции и как они спариваются, Сома мне не ответил. Сказал, что он не ветеринар и не в курсе. Что эта информация доступна только кочевникам и охраняется как военная тайна.

Ну и ладно, у меня было чем заняться. Неоценимая помощь от лекаря, которую он оказал, как только я заикнулась о отфильтрованном вишневом соке была соответствующим образом оценена. Даже два раза, если считать виртуозно исполненный мужчиной петтинг. Мне пришлось поддерживать беседу с матерью спасенной роженицы. Разделяющий нас глинобитный забор, чуть не достающий до моей груди, спрятал сидящего на низком табурете лекаря, ласкающего меня языком, под задранной юбкой.

Остроты добавляло то, что в любой момент по закоулку, где мы устроились, мог пробежать кто-либо.

Необходимость говорить, также как и молчать вовремя, когда твое тело превращают в сладкую патоку, то еще удовольствие. Если бы не его ладони, крепко удерживающие меня на подгибающихся ногах, то женщина очень удивилась, если бы я сползла в какой-то момент из вида.

Амир хмыкал, но как-то по-доброму, что ли. Я пыталась намекнуть, что в поселении есть с кем развлечься, даже несмотря на суровые нравы у мужчин, всегда есть те женщины, кто с готовностью наставят рога прямо под носом ничего не подозревающего мужа.

– Я, пас – только и ответил он.

Какие мысли занимали его голову в это время – мне не ведомо.

Только ровно через неделю после нашего появления в этом мире, он дожидался меня после ночного вояжа не укладываясь спать.

– Мы приближаемся к воде.

– Откуда знаешь? – встрепенулась, стараясь понять, что именно я пропустила.

Мой вопрос проигнорировали и с невозмутимым видом он продолжил, – самое время соскочить с тихохода.

Я видела, как Амир играет в нарды, по всему выходило, что я могу довериться его способности стратегически мыслить.

Значит и мне стоило освободить Сома, и у меня уже был готов тот секретный состав, коим следовало напрочь отбить память всем живущим здесь.

Избирательно отбить. И о нем, и о нас.

– Завтра ночью он проползет до самой крайней точки, после чего вернется в сельву. Поселенцы будут торговать после этого три дня и три ночи, сбывая товары и закупая то, что не производят сами.

– Пожалуй, хорошее время, – согласилась с ним.

– Я выиграл нам вьючное животное, запас еды, немного вещей и три камня. Не знаю, правда какую ценность они представляют, но у остальных котились слюни, когда их ставил на кон кузнец.

– Потом разберемся, а Юи-юи? – вспомнила я про еще одного представителя нашей команды.

Лев щелкнул языком и из-под его ложа выкатился упитанный глазастик.

– С ума сойти, – прокомментировала переливающийся мех и длиннющий хвост, который отрастил малыш.

– Красава, – гордо пропел он. Еще и покрутился на месте, что б хорошо рассмотрела.

– А как он, она, оно так выросло?

– Он только спать приходит под мой плед, хотя мне кажется, что только ради почесух.

– А остальное время?

Амир дернул плечами, – я у него спрашивал – говорит, что с другой стороны.

– С другой стороны чего? Шатра?

– Как-бы не так. Я проверял. Его, кстати, кроме нас никто не видит, или он действительно пропадает на другой стороне луны.

– Не может быть, – ахнула, не веря нашему счастью.

– Красавчик ты наш, – обратилась к топчущемуся на пледе Амира пушистику, – а сколько солнц на небе на другой стороне?

Голубые блюдца уставились на меня.

– Ни одного? – ответил Юи-юи.

– Он всегда вопросом отвечает? – зачем-то переспросила Амира.

– Обычно да.

Пушистый шарик подскочил и обрадованно заверещал: солнца ни одного, а лун – шесть.

– Чтоб тебя, – икнула, оглушенная его криком.

– Надеюсь, это не нижний мир. Маленький еще он, не нравится ему здешние солнца. Вот и прячется в мире, где всегда ночь и только шесть лун светят отраженным светом.

Пощелкала пальцами, – шесть лун, шесть лун, – нет не знаю.

– Будем ждать, пусть развлекается.

– А он не потеряется? – видимо пушистик прочно засел в сердце льва.

– Куда он денется от твоих почесух?

5.2

Следующий день плавно тек к ночи и население селения, предупрежденное старостой, решило устроить нам проводы.

Кирка потерла руки, зелье забвения было перелито в котел, в котором настаивался пунш. Последние десять минут, пока она помешивала содержимое котла и пела под нос заговор, были волнительные. Сома стоял на стреме, хотелось верить, что никто не прервет речитатив. И мои молитвы были услышаны.

Щелкнула пальцами запуская над чаном закрепляющую магию, крохи, собранные за это время нужны, что б волшба не выветрилась до праздника.

– Ты собрался, – спросила у мужчины.

Он кивнул.

– Будь готов, два часа до рассвета.

Если Амир рассчитал правильно, то этого времени хватит, чтобы добраться до порта.

Пока тихоход с первыми сумерками отправился в последний марш-бросок, селение заискрилось смехом и танцами. Из котла ребятня отхлебнула, уворачиваясь из-под полотенец, которыми их оглаживали по спинам женщины – первыми, а после разве что самый ленивый не зачерпнул из котла нахваливая просто удивительно удавшийся пунш.

Амир получил от благодарного старосты увесистую котомку с провизией, хотя я так и не поняла, почему ее вручили не мне. Ближе к полуночи уставшие люди расходились по своим шатрам, и я хитро улыбалась, предвосхищая удивление, которое они испытают через пару месяцев, обнаружив своих женщин беременными.

– Беби-бум, – мурлыкала себе под нос, укладывая в котомку свой нехитрый скарб.

Мой напарник отправился седлать своего ретивого коня, я же еще раз окинула взглядом временное пристанище. На ложе Амира сидел притихший Юи-юи и следил за мной своими глазами.

– Как думаешь, а не спалить ли нам этот шатер? А то доберутся сюда ищейки из нижнего мира и нанюхают неприятностей на голову бедных кочевников. А я им благоденствия наколдовала – будет непорядок.

Юи-юи хлопнуло веками пару раз и выдало – идти ты совсем. Я прятать это!

– Ну что ж, если ты специалист по прятать, пусть будет так.

Я вышла из шатра, подхватив котомку и замерла прислушиваясь.

В шатре было тихо, а потом он мигнул и исчез.

– Как? – пронеслось в голове, – это не магия, ни одного завихрения в пространстве. Как будто огромная корова слизала шатер с его содержимым с места, где он стоял.

Пока я, вспоминая подзабытые уроки из курса «Методы созидания и разрушения», пыталась сложить векторы и интерполировать уравнения по управлению массой, передо мной появился трансформонт.

– Счастье есть? – спросил пушистик.

– Его не может не быть, – почти автоматически ответила, прибывая в царстве цифр и четырехмерного пространства.

– Юи-юи, ты уверен, что шатер не вернётся на это место?

– Не-е, спрятал хорошо, – и погладил свой животик.

Понимая, что допрос сейчас, это не совсем актуально, махнула ему рукой и отправилась на договоренную точку сбора.

На неприметной тропинке, за границей селения топталось практически черное нечто.

Я несколько долгих минут всматривалась в смачно жующее высокие кусты колючего кустарника живое, но совершенно непонятное.

– Кирка, готова? – раздалось из темноты слева.

– Более чем.

Тут же из-за моей спины донесся голос Сома, – давай я закреплю твои вещи на стирхе.

Животное не перестало жевать, пока проводились манипуляции на его спине. Несколько недовольно фыркнуло, когда Сома подхватил веревку, которой он был взнуздан.

– Нам туда – кивнул в сторону далеких огней.

– Амир, а что это за конь?

– Думаю, что его можно отнести к сумчатым животным. На Земле было их не очень много, и наиболее близкий родич этого меланхолика – это кенгуру.

Я подумала, покопалась в памяти и поняла, что сравнение не сказало мне совершенно ничего.

– Кто такое кенгуру?

– Кенгуру прыгает благодаря мощным задним конечностям. Удар кенгуру является настолько мощным, что может убить взрослого человека.

– Это заяц, похожий на медведя?

– Во время бега он сохраняет равновесие благодаря хвосту. А когда кенгуру стоит, использует хвост как опору. С помощью задних ног эти животные передвигаются прыжками со скоростью до 60 км/час, причем за один прыжок они могут преодолеть более девяти метров в длину и 3 метра в высоту.

Я присмотрелась еще раз к слегка подпрыгивающей походке вьючного животного.

– То есть, вот это способно скакать с нашими вещами с такой скоростью? Можно я свой кубок понесу сама?

И еду тоже понесу. И деньги.

– Деньги я и так сам несу, – похлопал Амир по боку. – Мне говорили, что он дрессированный и ни в чем таком не замечен.

Ближе к утру, сделав приличный круг, чтобы не заходить на территорию базара, мы достигли строений небольшого городка.

– Нам нужно место для ночлега, но из-за базара, гостиницы и постоялые дворы переполнены.

– И что ты предлагаешь, – я рассматривала диковинные мачты суден, которыми был нашпигован причал под завязку.

– Если вы не брезгливы, здесь недалеко есть ветлечебница.

– Не понял, – в голосе Амира просквозили рычащие нотки.

Ее держит мой одногруппник, и думаю, что у него найдется для нас небольшая комната, ведь он живет рядом с ветлечебницей.

Нам действительно повезло, и его друг и ветлечебница оказались именно там, куда он нас привел.

И стирх получил место под навесом в зарослях дикого винограда и целый тюк сена в кормушке.

Пока друзья перекидывались новостями, мы с Киркой пили похожий на кофе напиток на маленькой кухне небольшого домика, в глубине микроскопического садика, сразу за зданием, в котором принимал доктор.

Юи-юи, как обычно растворился в предрассветных сумерках, правда перед этим он пытался подергать Амира за руку, но тот взъерошил его шерстку и сказал, – прости дорогой, не сегодня.

– Как думаешь, куда нам плыть?

– Куда возьмут, – хохотнула я. – Здесь, куда не плыви, все дороги ведут в нижний мир.

– Так может не прятаться и отправится туда сразу?

– Не время, Амир, еще не время.

Я задумчиво посмотрела на двух мужчин, которые с восторгом вспоминали студенческие деньки.

– Давай поплывем туда, где наш Сома обучался. Что-то подсказывает мне, что библиотека Академии, на минуточку – королевской, хранит в себе много секретов, старых летописей, трактатов, и она ждет нас.

– А Сома?

– И Сома тоже.

– Он как-то упоминал, что его приглашали преподавать, может и нам предложат, – всматриваясь в разводы гущи на стенках чашки, я дунула и три раза прошептала – Ху та ма.

Они заструились, как зыбучие пески и сложились в макет странного корабля.

Туда же заглянул и Амир.

– Очень похож на ракету.

– На ракету? – ты уверен?

– Да, был на древней Земле такой речной корабль, передвигался на подводных крыльях.

– Значит нам нужно найти его завтра вечером и попасть на борт вопреки всему.

– Нужно, значит попадем. А ты еще и гадалка?

– Ну, можно и так сказать, ты же помнишь, что здесь у меня практически не осталось сил и магии? Но кое-что я умею благодаря тому, с чем родилась. Подарки крестных, вот одна из них и наделила меня развитой интуицией и возможностью приоткрывать покрывало над плоскостью бытия.

– Идёте? – позвал Сома. – Комната с матрасами лучше, чем спать в саду под навесом. Да еще и возможность помыться и не видеть свистопляски рассветных светил.