Текст книги "Недотрога (СИ)"
Автор книги: Яна Невинная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21
Гордо вскинув голову, я даже не дернулась, когда Суворов настойчиво заколотил в дверь, угрожая ее выломать. Спокойно завершила туалет и только тогда, вполне довольная своим внешним видом, открыла дверь одним рывком.
– Сколько можно вози… – начал он возмущенно, а потом замер в недоумении. Протянул руку и коснулся рваных кончиков волос. – Ты что с собой сотворила? Зачем?!
– Тебе что-то не нравится? Испортила образ? Ну, извини, – пожала я плечами, твердо отодвигая его ладонь. – Найди себе другую артистку.
Грязно ругаясь, Суворов больно сжал мою руку, стиснул пальцы и потащил из ванной, а потом и из номера, как овцу на заклание. Я едва успела схватить сумку и надеть туфли.
Едва успела кинуть взгляд на лежащего Славу и двух амбалов, оставшихся, по всей видимости, его охранять.
Семеня следом за Суворовым, никак не могла вырваться из его захвата. Его рука была такой горячей и твердой, а он таким взбешенным, что я предпочитала помалкивать. Волосы непривычно разлетались в стороны, и от этого я чувствовала себя странно живой, как будто я рыба, которая выпуталась из прочной рыболовной сети и устремляется в океан. На свободу.
Девушки на ресепшене провожали нашу пару восторженными взглядами, видимо, у них было богатое романтическое воображение, и они представили, что новобрачную похитил у законного супруга влюбленный бывший. Знали бы они…
Вряд ли они будут восторгаться, увидев бардак в номере и окровавленного постояльца на грани жизни и смерти. Но пусть всеми вопросами занимаются подручные моего мучителя.
Я удивлялась собственной кровожадности – никакой жалости к Славе я не испытывала. Он обманул меня и хотел изнасиловать. Притворялся добреньким, даже не потрудился ухаживать за мной, хотел всего и сразу. Чертов извращенец.
Но меня волновала одна-единственная вещь – что он сделает, как только придет в себя. В голове билась мысль – нужно обезопасить маму от его мести. За себя я не волновалась. Так или иначе Максим защитит меня. Но взамен потребует выходить на сцену…
Боже мой, как всё запуталось. Что мне делать? Как спасти ее, а самой избежать участи хуже смерти?
Ведь мы едем в клуб, где, я знала, Максим будет вынуждать меня играть обнаженной. Если только его не остановит мой новый облик.
А оттуда еще один шаг в бездну – я в роли лота, в роли проститутки, продающей себя за деньги. Как я вынесу такое унижение? Как буду смотреть людям в глаза и в собственное отражение в зеркале? Да никак. Я просто не переживу этого…
На ум приходило только одно решение. Бороться до последнего. Насмерть. Мне надоело быть бесправной жертвой, игрушкой в чужих руках, надоело подчиняться безумным приказам и обманываться в который раз, слепо шагая вперед. Надоело! Пора принимать твердые решения и отвечать за свою жизнь самостоятельно.
– Я выйду на сцену при одном условии, – пробормотала я, уже сидя в темном салоне авто и уставившись прямо перед собой. Видеть не могла этого наглого и беспринципного типа.
– Какое еще условие? Все нужные прописаны в контракте.
– Плевала я на… – оборвав себя на полуслове, тяжело вздохнула и продолжила: – Короче, я хочу, чтобы моя мама не пострадала, чтобы ты больше не использовал ее как рычаг давления и не угрожал расправой. Это слишком даже для тебя. И слишком для всей этой ситуации. Иди и мсти для разнообразия своему отцу! Хочу… Нет, требую, чтобы ваша семья перестала ее преследовать. Переведи ей деньги за будущие мои выступления, продажу лота, за что угодно, прямо сейчас, а я попрошу ее уехать туда, где никто не найдет. И тогда буду в твоем полном распоряжении. Поклянись самым дорогим, что никто больше ей никогда не навредит.
– Хорошая сделка, – кивнул Суворов после продолжительной паузы. – Пожалуй, резонный довод таким образом получить твою покладистость. Мне надоело за тобой гоняться. То ты сбегаешь, то замуж выходишь…
– Ну, извини, тебя не спросила, что делать со своей жизнью, – саркастически усмехнулась я, на что Суворов заметил:
– Вот только ты отрезала волосы. Надо будет что-то придумать.
– Ничего страшного. Ты на выдумки горазд, – уколола я со злой улыбкой. – Выйду голой без прикрытия, так сможешь еще больше заработать. Представь только эту гору денег! Чего тебе не хватает в жизни? Давай, вперед, торгуй мною направо и налево.
Остановившись на обочине, Максим повернулся ко мне и недоверчиво спросил:
– Итак. Давай убедимся еще раз. Ты готова выступать на сцене и провести ночь с клиентом в обмен на деньги и безопасность матери? Я правильно понимаю?
– Да. Именно так, – соврала, не моргнув глазом, с удивлением осознавая, что не составляет труда вести новую игру.
Слова – это ничто. Всего лишь сочетание букв. Пустой звук. Просто надо быть начеку и всегда понимать, что ты ведешь войну, а перед тобой противник, которого нужно обмануть и победить.
– Ты получаешь только часть денег за покупку лота. Клуб берет свой процент, – предупредил он странным голосом, как будто хочет переубедить меня.
– Не важно, – мотнула я головой, смотря Суворову прямо в глаза.
Он недоверчиво нахмурился и пробормотал:
– Ты странная…
– Какая?
– Ведешь себя непривычно. Не сопротивляешься, не споришь.
– А что такого? В конце концов, как ты там меня называл? Продажная дрянь? Ты обозначил цену – я ее принимаю.
Всё еще удивленно глядя на меня, Суворов меж тем медленно достал смартфон и осуществил операцию, потом показал мне подтверждение. Сумма была запредельной. У меня аж в глазах зарябило. Довольно кивнув, я взяла в руки свой гаджет, пикнувший сигналом эсэмэс. Мама. Не хочет тревожить меня в брачную ночь, поэтому попросила позвонить, как освобожусь. Ее удивила и взволновала огромная сумма, упавшая нежданно-негаданно на счет.
Я решила не мучить маму и тут же перезвонила.
– Тая, что это за деньги? Где ты? Где Слава?
– Мама, на твои вопросы я отвечу позже, – ответила я глухо, остро ощущая пронзительный взгляд Суворова. – Ты не переживай. Послушай внимательно и сделай, как я говорю. Бери всё самое необходимое и уезжай из города. Помнишь, как ты мечтала жить на юге, чтобы всегда грело солнце, а до моря было рукой подать? Что тебя теперь останавливает? Езжай и устраивайся на новом месте, а потом я приеду к тебе.
– Потом? Юг? Тая, дочка, я ничего не понимаю.
– А ты просто не думай, сделай, как я прошу. Я же смогла вытащить тебя из лап правосудия, а теперь устраиваю нашу дальнейшую жизнь. Раньше ты заботилась обо мне. Настала моя очередь. Но просто тебе надо сейчас спрятаться и не волноваться за меня. Я не пропаду. Не такой я и несмышленыш, – сказала с горьким смешком, едва вслушиваясь в причитания матери на другом конце линии.
Она не унималась, но всё же мне удалось ее убедить.
Но только я успела завершить тяжелый разговор, как начал надрываться смартфон Суворова.
Брать трубку он явно не хотел, чем-то его не устраивал абонент, по всей видимости. Но со смиренным вздохом он ответил и долго слушал кого-то истерически кричавшего ему в ухо. Потом, коротко попрощавшись и пообещав срочно приехать, повернулся ко мне с побелевшим лицом.
– Придется заехать в одно место. Ты со мной.
– Возражения не принимаются? – спросила я с саркастичной улыбкой на губах, но Суворов лишь кинул на меня полный непонимания взгляд, словно не вникал в сказанное, а потерялся в своих мыслях. Потом вцепился побелевшими пальцами в руль и дальше смотрел только на дорогу. Машина полетела по темному мертвому шоссе вдоль двух полос тонкоствольных деревьев.
Меня не покидало ощущение нереальности. Словно мы одни на белом свете. Вроде и рядом, но бесконечно далеки друг от друга. Но всё же я невольно чувствовала некую связь между нами. Ни с одним человеком в мире я не ощущала ничего подобного. Да, Максим обидел меня, смертельно унизил, сломал и растоптал, но почему-то я не могла не реагировать на каждый его жест, всматриваться в лицо, читать выражение его глаз. Меня влекло к нему на странном подсознательном уровне, и здесь не было места разуму. Здесь властвовали эмоции разбуженной женщины. Разбуженной именно им, и никем другим.
Вот только что с этим делать, я не представляла. Но тело почему-то наполнялось живой энергией, я словно обретала нечто новое и неизведанное. Какую-то запредельную силу, которой раньше не ощущала. Прежде я бы тряслась от страха, не в состоянии справиться с эмоциями, но случившееся в отеле что-то во мне пробудило. Вспыхнуло осознание того, что я достигла предельной точки кипения и больше ни за что и никому не позволю себя унизить, использовать, топтать. Не позволю играться мною.
Этот мужчина рядом – он не какой-то зверь или монстр, которого следует бояться. Сейчас он волновался за близкого человека и потерял весь запал, направленный на меня. Забыл обо всем и сосредоточился на своих мыслях. А ранее он так заботился о маленькой крестнице. Он переживал за свою мать. Он не бездушная машина, он всего лишь человек. Да, жестокий. Властный. Уверенный в своей правоте и желающий заставить меня совершать чудовищные поступки.
Но у него ничего не выйдет. Я лучше убью себя, чем стану его безвольной марионеткой. Теперь я буду действовать на пределе сил и возможностей, рассчитывая только на себя. Обману его, сбегу, оставлю ни с чем – но не выполню желания.
Выкристаллизовавшееся решение привело меня в равновесие. По идее, я должна бы сейчас растекаться лужицей и рыдать в нервическом припадке. Но на это не было времени, я просто не имела права на лишние эмоции.
Иначе снова засосет трясина и утянет на дно, где только тьма и погибель. А я хочу жить. Несмотря на все случившееся. Хочу жить и быть счастливой. И что есть для меня это счастье – подумаю потом.
В данный момент важно не упустить ни единого шанса сбежать от Суворова. Он так взволнован и рассеян, что едва ли смотрит в мою сторону, потерянный в своих мыслях и переживаниях.
Идею выскочить из машины наружу я сразу отбросила – разбиваться насмерть или калечиться совершенно не входило в мои планы.
А вот когда мы приедем на место назначения… Ну, не привяжет же он меня к сидению в самом деле. Если запрет в машине, всё равно выберусь.
И я не ошиблась. Когда мы остановились возле темного высокого забора и услышали громоподобный лай собаки и громыханье цепи, на которую она была привязана, Суворов молча выскочил из машины и кинулся к воротам. Как я поняла, он привез меня за город, на свою дачу. Кто-то встретил его, открыл небольшую калитку, но в темноте я ничего не разглядела.
И, если честно, меня мало интересовало, куда прикатил этот тип и зачем. Его проблемы волновали гораздо меньше, чем свои. Но пока он с ними разбирается, я могу использовать шанс и сбежать.
Но стоило мне дернуть за ручку и выбраться из салона, как позади засверкала мигалками приближающаяся карета скорой помощи. Опешив от неожиданности и колючей прохлады, обняла себя за плечи и воззрилась на медработника, выпрыгнувшего из салона и спешащего по направлению ко мне с небольшим чемоданчиком в руках. Улыбчивый парень в синей с белыми полосками форме на миг задержался возле меня и бодро поинтересовался:
– Свадьба без драки – деньги на ветер?
Но дальнейшие слова медработника и мои вспыхнувшие в голове вопросы потонули в новом приступе лая местной собаки. Второй мужчина, крупнее предыдущего, подошел ко мне и попросил:
– Хозяйка, уйми пса. Нам работать нужно. Десятый вызов за смену.
Но собаку уже кто-то утихомирил раздраженным ворчанием. Ворота распахнулись, и навстречу торопливо вышел Суворов с болезненным выражением лица. Скользнул по мне мимолетным взглядом и поторопил мужчин. Все вместе они направились к массивному двухэтажному строению из светлого кирпича, ярко светящемуся всеми окнами.
– Желудок промыли, но она постоянно отключается… – быстро сообщил Суворов глухим, совершенно убитым голосом. Работники скорой помощи задавали профессиональные вопросы. И вся троица удалялась от меня, оставляя без присмотра. Идеальный шанс сбежать. Я могла делать что угодно. Вместо этого стояла и думала о том, что любопытство губит кошку.
Она. Кто это? Точно кто-то очень близкий Суворову. Человек, из-за волнения о котором он совершенно позабыл обо мне. На смену желанию немедленно покинуть это место пришло осознание, что… не могу. Во мне всё восставало, диктуя: «Останься! Останься! Ты не можешь уйти!»
Но почему я не могу уйти? Что меня держит? Неужели простое любопытство? Или болезненный интерес ко всему, что связано с загадочным мужчиной, от которого нужно бежать, как от огня?
Ворота медленно и с протяжным скрипом закрывались передо мной, пока не осталось небольшое расстояние, через которое можно было проскочить. Я понимала, что совершаю ошибку, но отчего-то взяла и протиснулась между створками, оказываясь во внутреннем дворе загородного дома.
Глава 22
Лохматая собака, в скудном освещении двора кажущаяся серой, бросилась ко мне с лаем, но я не дернулась и не побежала, давая себя обнюхать. Громадина успокоилась и потащилась в будку, волоча за собой цепь. Я же медленно пошла по направлению ко входу, поднялась на крыльцо, толкнула чуть приоткрытую дверь и вошла внутрь дома, оценивая обстановку.
Только сейчас до меня дошел смысл фразы встреченного мною медработника. Я совсем забыла, что расхаживаю в платье невесты. Он явно принял меня за счастливую новобрачную и пошутил о том, что любая свадьба не обходится без драки. Вот только его слова не имели под собой никакого основания. В пустом доме не было и следа праздника, и уж точно не шло речи о свадьбе.
Наверняка мужчина уже понял свою ошибку.
Пройдя дальше по богатым уютным помещениям в деревенском стиле, я ориентировалась на голоса. Они привели меня в большую гостиную с камином и диванами, на одном из которых возлежала светловолосая женщина в возрасте в фиолетовом шелковом халате, в ногах сидел Суворов с тревожной складкой на лбу и держал ее за руку. Рядом склонился один из врачей, поодаль стоял другой, что-то записывая, а около него топтался коренастый мужчина с бородой и усами. Никто меня не заметил. Все сосредоточились на больной и тихо переговаривались.
Я улавливала лишь обрывки фраз, но догадалась, что мать Суворова пыталась покончить с собой, наглоталась таблеток, но экономка нашла ее, промыла желудок и вызвала сына. И теперь медработники давали указания по дальнейшему присмотру, а Суворов и стоящий рядом с ним незнакомый мне мужчина внимательно слушали.
Впервые я столкнулась с обратной стороной адюльтера Николая Дмитриевича. С пониманием того, как плохо его жене от измены и как она страдает. Первой эмоцией была жалость к несчастной брошенной женщине. Потом я ощутила стыд за себя и за маму, что так беззастенчиво пользовались чужим мужем и отцом. Я увидела картину целиком, как она есть. И наконец осознала, почему Суворов с таким маниакальным упорством планомерно уничтожал мою жизнь.
Простила ли я его в этот же миг? Да ни за что.
Но всё же какие-то настройки во мне изменились. Наверное, стоило с самого начала посмотреть на ситуацию с его стороны. Просто поставить себя на место его матери и порассуждать, как бы я вела себя, узнав о многолетней измене мужа.
Я решила остаться и предложить Максиму обговорить всё. Я скажу ему правду без прикрас и попрошу о разумном снисхождении.
Честно говоря, так устала убегать от него, да и бежать было особенно некуда. Самое главное, что мама получила свободу, деньги и могла уехать куда угодно. А я хотела остаться и решить свою дальнейшую судьбу своими силами.
Тем более Суворов показался мне очень человечным в эту минуту, и я вспомнила, как узнавала его в первые дни знакомства, пока он не заставил меня выйти на сцену… Как пробуждались во мне чувства и казалось, будто они взаимны. Самую малость, иллюзорно, но что-то между нами тогда происходило…
И я цеплялась за это эфемерное нечто – сама не знаю почему.
Спустя какое-то время скорая уехала, а я, до этого тихонько сидевшая на кухне, вышла на свет, чтобы оказаться на виду у Суворова. Он выпучил на меня глаза, явно не соображая, что я тут делаю. По всей видимости, в своем беспокойстве о матери он забыл обо мне. Не ко времени, но внутри больно кольнуло от его равнодушия. Удивительно, что я всё еще откликаюсь эмоционально на этого человека. Неужели не все мои чувства к нему потухли окончательно? Я-то была уверена, что там, внутри, одно лишь мертвое пепелище.
Но что-то во мне неизменно отзывалось на Суворова. Вот и сейчас хотелось поддержать его. Вопреки всему. Взять и подойти, спросить, не нужно ли ему чего. И это после всего, что он совершил со мной…
Но я удержалась и просто стояла, застигнутая странной бурей чувств, и смотрела, как он медленно шагает ко мне, разглядывая этим своим пытливым взглядом, словно ученый необычную форму жизни под микроскопом.
– Ты не сбежала, – констатировал он сухим надтреснутым голосом, проводя рукой по густой растрепанной шевелюре, а потом, тяжело выпустив из легких воздух, устало позвал: – Пойдем на кухню.
Я поплелась следом, невольно любуясь завораживающей грацией идущего передо мной мужчины. Большой и сильный, сейчас он шел с опущенными плечами, как будто вся тяжесть мира упала на его плечи. В этом мы похожи – оба готовы на всё ради своих матерей.
На кухне он упал в широкое кресло возле камина, заваленное подушками. Горящие поленья тихо потрескивали. Я впервые видела настоящий камин и была околдована игрой огня и красными отблесками на утомленном лице сидящего Суворова. Свет мы так и не включили.
Я осторожно подошла и села в кресло напротив, внезапно ощутив, что безмерно устала, а тело чуть подрагивает. На дворе глубокая ночь, я пережила попытку изнасилования, очередную стычку с Суворовым. Мозг работал на пределе и вдруг… просто выключился. Я блаженно утонула в большом уютном кресле, мечтая о сне. И даже мой противник не казался таким уж грозным, скорее расслабленным хищником после удачной охоты. Я беззастенчиво его рассматривала, наверное, впервые в жизни такого беззащитного и спокойного. И, боже, такого невообразимо красивого. Он незаслуженно наделен идеальной внешностью.
Несправедливо, что она продолжает меня завораживать.
– Почему ты не сбежала? – открыл он глаза и проговорил медленно, словно каждый звук давался с трудом. А я вздрогнула от внезапно раздавшегося вопроса и ответила честно:
– Не знаю. Я хотела, но потом решила остаться.
– Зачем? Я не стал бы задерживать.
Выпрямившись, я смотрела на Максима и пыталась понять, что с ним происходит. Почему он не стал бы мешать мне уйти? И почему говорит таким безэмоциональным тоном?
– Но мы же решили… Вроде как… Клуб и выступления… – дрожащим голосом выдавала я путаные фразы. – Ты заплатил мне деньги. Я должна отработать…
– Да, решили. Но теперь всё кончено. Ты мне ничего не должна и можешь быть свободна. Эта игра слишком затянулась.
– Свободна? Игра? – зачем-то повторила я, а потом горько улыбнулась: – Ты шутишь, да? Это какое-то новое издевательство?
– Вовсе нет, – совершенно спокойно ответил Суворов, и его убитый голос начал пугать. – Похоже, что у меня есть силы на издевательства? Моя мама сегодня чуть не умерла. Едва спасли. Мне сейчас не до чего.
Откинувшись затылком на спинку кресла, он прикрыл глаза. А что делать мне? Уйти? Не трогать его в таком состоянии? Беспомощно оглядываясь по сторонам, я в волнении вскочила и стала расхаживать по кухне, бездумно рассматривая интерьер и кидая взгляды на будто бы задремавшего Суворова. Какой странный непостижимый человек. Привел меня в полное замешательство, а сам разлегся тут и спит! Так и хотелось подбежать и отхлестать по щекам или плеснуть водой из графина, чтобы очнулся.
Но он вдруг резко открыл глаза, поморгал и встал, оказавшись напротив меня.
– Тая, – позвал тихо, и от нежного звучания собственного имени внутри разлилось тепло. Шагнув к нему, я стояла и ждала, что он скажет, как заключенный приговора суда. Сердце громко билось о ребра, а тишина в доме добавляла напряжения моменту.
– Ты можешь остаться на ночь, а утром я отвезу тебя домой.
И это «домой» открыло во мне все шлюзы. Потому что я поняла, что у меня нет дома. По вине этого мужчины. Мне некуда ехать, мне негде учиться, я не могу играть на скрипке, а мама вынуждена прятаться. Я вышла замуж тоже из-за него, и меня чуть не изнасиловали. А еще меня вытолкнули на сцену и кому-то продали мое тело. И за каждым фактом скрывалась бездна страданий, самая настоящая пропасть. А виновник – возвышающийся надо мной невозмутимый мужчина.
И простым «свободна» он не отделается! Как бы не так!
– Домой? Как интересно! – язвительно начала я, склонив голову набок и скрещивая руки на груди. – Куда ты собрался везти меня? В руины?
– О чем это ты?
– Ты издеваешься? Моя квартира разгромлена! Там даже кровати нет! Хочешь сказать, ты не знал?
– Так. Подожди. Что случилось? Объясни! – потребовал он, изображая полное неведение.
– Я должна тебе рассказывать, что ты натворил? Перечислить по пунктам? Нам и ночи не хватит! – воскликнула я, радуясь, что могу выплеснуть свое негодование. Наконец-то! Как же приятно, оказывается, не держать в себе эмоции.
– Тая, мне ничего не известно о погроме в твоей квартире. Другого я не отрицаю. Я переборщил, признаю… – поморщился он, словно речь шла о чем-то незначительном. Его хладнокровие начинало бесить.
– Но не совпадение же это, в самом деле! Ты заманиваешь меня в клуб, фото выступления попадают в деканат, меня исключают, потом квартира…
– Какие, к черту, фото? – взорвался Максим, повышая голос.
– Ты и это будешь отрицать? Что причастен к моему отчислению от консерватории?
– Послушай… В этом нужно разобраться. Бл*дь! Всё слишком далеко зашло!
– Да уж кому, как не мне, это знать, – подтвердила я его очевидное заключение. Но неужели он и правда не в курсе насчет квартиры и моего исключения? Как это возможно?
– Тая, зачем ты прикинулась любовницей отца? – вдруг спросил он, очутившись на расстоянии вытянутой руки. Еще шаг – и он будет непозволительно близко, а я и так ощущаю кипящий жаром воздух между нами. Я отступала, а он наседал, пока не притиснул меня к стене, окружая своим телом, своими упертыми по бокам от моей головы руками, буравя меня жутким пристальным взглядом.
Вот я и добилась его внимания, но стоило ли дразнить спящего хищника? По телу пробежала дрожь, а сердце грозило выпрыгнуть из груди.
– Молчишь? – усмехнулся он ласково, подцепляя пальцами подбородок и рассматривая меня. – Такая красивая, невинная… И насквозь лживая. Зачем тебе это было надо? Вводить меня в заблуждение. Терпеть всё то, что я вынудил делать. Выслушивать оскорбления, которые к тебе не имеют отношения. Ради чего?
Кожу жгло от его касаний, я буквально не могла дышать, застигнутая врасплох выяснившейся правдой и реакциями своего тела. Я смотрела на губы Максима, приближающиеся ко мне, облизывала свои и думала о том, что он знает обо мне всё. Знает наверняка уже несколько дней. Но почему тогда он вел себя так странно и заставлял вернуться в клуб? Продолжал оскорблять, унижать? Это проверка, что ли, была?
– Почему ты, зная правду, подбил меня на сделку? И ты отпустил маму. Заплатил кучу денег, зная, что не вернешь меня на сцену. Ты вез меня в клуб, якобы к клиенту.
– Забудь об этом. Сделка отменяется. Я не вез тебя в клуб, просто повозил бы по кругу и вернул домой. Я отказался от мести несколько дней назад. Когда выяснил, кто ты на самом деле. – Проведя по моей нижней губе большим пальцем, он заставил меня вздрогнуть, а потом продолжил хриплым шепотом: – Я был заинтригован и решил найти тебя. Вернее, я просто хотел найти тебя. Признаюсь, ты удивляешь с каждым разом. Ты пошла на многое, чтобы защитить мать. Ведь ты поэтому всё это сделала, да?
Кивнув, я прикрыла глаза, так как боялась, что он прочитает по ним мои чувства. Они метались во мне. Облегчение от того, что теперь Максим знает правду, но отпустил маму и не желает больше мстить. Радость от этого. Но вместе с тем недоумение и чувство незавершенности. Оно не давало покоя. Вот так просто он решил со всем покончить? Стряхнув с себя наваждение, я отвела руку Максима от своего лица и, глядя ему в глаза, твердо проговорила:
– Ну уж нет. Думаешь, сломал меня и вот так вот просто забудешь об этом? Что я как ни в чем не бывало уеду и продолжу жить на тех обломках, в которые ты превратил мою жизнь? Ты не подумал, что мне некуда пойти? Кроме того, ты даже не извинился!
Я понимала, что разошлась и веду себя слишком смело, но дрожащей тварью я уже была и вдосталь наелась этой жалкой ролью. К тому же я просто не могла остановиться, неслась вперед, как скоростной поезд с отказавшими тормозами.
– Резонно, – медленно кивнул Суворов, в глазах его зажегся азартный огонек. – И что ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты восстановил то, что разрушил! От начала и до конца. Понятно? И первым делом ты сообщишь мне наконец, что с твоим отцом!
