Текст книги "Пугало (СИ)"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
И вот я шла и думала. Я себе сама всю жизнь в таком отказывала. Но больше не буду.
Вообще-то, я давно подозревала, что не такая уж и страшная, просто на фоне сестер все недостатки будто только сильнее видны. Да, не красотка, но вовсе и не урод. И вполне могу нормально с людьми общаться! Глупо думать, будто каждый только и хочет, что обидеть меня.
Надо будет потом рассказать ребятам, что я девушка. Не хорошо врать теперь!
Вечером, когда мы уже потихоньку собирались спать, а я, вставшая аж до рассвета, уже совсем носом клевала и зевала до хруста челюсти, к нам подошла купцовская племяшка. Мялась, заикалась, краснела, кидала на меня пугливые взгляды, но все же смогла попросить Красавчика отойти с ней поговорить.
Я ей улыбнулась и ласково подмигнула, чтобы подбодрить. То что она наконец решила сама с ним поговорить, это хорошо. Нечего вокруг да около ходить, да деньгами чужими и угрозами раскидываться. Девчонка неловко улыбнулась в ответ. Я вроде и рада за нее была, что смелости набралась, но и одновременно не очень рада.
А вдруг Красавчику в голову что вдарит и он с ней слюбится? Стоило их представить вместе, стало как-то неприятно. Наверное им просто подрасти еще надо, маленькие оба. Да и она мне не особо нравится. Красавчик может и не подарок, но какой-то свой уже, а она чужая.
Буквально через пару минут парень спокойно вернулся к нам, а девочка в слезах осталась в стороне, сделала пару шагов за ним, да так и встала. Жалко ее было, но я все равно почувствовала облегчение.
– Кстати, Пугало, я тебе подарок купил, пока мы в городе были! – парень залез в свою сумку и достал оттуда шарф.
– А летом-то шарф зачем? – спросила я, принимая подарок.
– Мне одна женщина как-то сказала, что подарки должны быть неожиданными! Ну как розы зимой, или вроде того, – улыбнулся он, обматывая его вокруг шеи, – Можешь им еще лицо от мошек заматывать!
– Это я ему посоветовал подарок сделать! – похвастался Руди, – Слушайте дядьку!
– Спасибо! – я засмеялась, но смех застрял в горле, стоило наткнуться взглядом на лицо девчонки.
Ах, да. Парень, который минуту назад ей отказал, только что сделал подарок другой женщине. Слезы высохли, и ее глаза смотрели на меня с любопытством ребенка, который не может решить, стоит ли оторвать бабочке сначала лапки или крылышки. Она прошептала что-то одними губами. Я не разобрала, но выражения ее лица мне вполне хватило, чтобы дрожь побежала по хребту. Я судорожно сглотнула.
Мужики может и сильнее, но я вот всегда гораздо больше опасалась именно женской мести…
Глава 6
Солнце то и дело выглядывало из-за кучерявых, отяжелевших облаков, которые с самого утра кучковались в небе, будто на собрание какое пришли. Но большим дождем они прольются вряд ли; может покапает только слегонца, головы нам освежит. Из-за того, что солнце вовсю не жарило, а только подмигивало порой, идти было одно удовольствие – еще и ветерок приятный в лицо бил!
– Я с твоим батей еще лет пять этак назад впервые выпивал, – рассказывал Руди, – Хороший мужик! А как ругается заковыристо – хоть записывай!
Я кивнула. Батя, особенно как выпьет, такие этюды выдает, сама порой без шуток записываю. Это его бабуля научила.
– Ну он как меня увидел, так сразу все рассказал, присмотреть просил. Говорит: доча у меня, ну чисто ангел поднебесный, ну просто пресвятая душа, но индифферентное, так сказать, выражение лица очень впечатление портит и поперву людей злит, лучше бы присмотреть, кабы чего не случилось…
– Инди… что? – удивилась я, – Такого ругательства я от бати еще не слышала.
Руди хохотнул.
– Не ругательство это, Пугало, а умное слово! А умные слова, знаешь ли, порой звучат хуже самых грязных ругательств. Можешь мне поверить!
– Это значит равнодушное, – объяснил Красавчик, – Лицо у тебя и правда спокойное и равнодушное обычно – хер поймешь о чем думаешь. Поначалу даже кажется, будто ты издеваешься, ну или про себя смеешься над всеми.
Я удивленно прицокнула. Никогда бы не подумала, что так со стороны выгляжу.
С признанием я решила не затягивать, так как взгляд у девчонки был ну очень многообещающим, и рассказала все тем же вечером. У нее на меня один, пусть и сомнительной ценности, но все ж рычаг давление… а не должно быть ни одного.
Оказалось, Руди вообще знал с самого начала. А на вопрос, почему не сказал, только паскудно захихикал. Филя просто кивнул, мол: хорошо, принял к сведению; а Лорас, по-моему, почувствовал себя слегка разочарованно из-за того, что не смог отличить девочку от мальчика. Он себя считал женским экспертом. Не то что бы кто-то его в этом поддерживал, но сам он искренне верил, что лучше его женщин не понимает никто на всем белом свете! Так что на целых пять минут извечная лукавая улыбочка-таки сползла с его лица, уступив место растерянности и непониманию.
Остальным я ничего говорить не стала, потому что до остальных мне особого дела мне нет. В общем-то, я никогда не ходила по округе и не доказывала всем, что мужчина, так что в случае чего можно просто косить под дурочку. Что-то вроде: а вы думали, я мальчик? А почему вы так думали, потому что в штанах идти удобнее?..
Отношение ко мне изменилось. Лорас стал внимательнее к тому, что рассказывает, а Филя теперь ненавязчиво меня опекал. Ну там на холодном не сиди, тяжелое не таскай…
На самом-то деле, ничего критичного – так даже приятнее! Того, чего я все же слегка опасалась, не случилось – в их глазах не мелькала ни типично-снисходительное отношение к женщине, ни жалость к женщине некрасивой. Просто чуть поделикатней стали.
В общем-то, все прошло на удивление спокойно – без драмы, обид, шуток каких жестоких… Я и сама успокоилась и дурные мысли все из головы выкинула.
Но днем, когда мы с Руди бегали в лес искать ручей какой воду пополнить, у нас с ним произошел разговор, который до обидного легко разбередил это спокойствие.
Он продолжал хвастаться, как оберегал меня от всего и всех по наказу бати и как чуть ли ни сам себя отцом почувствовал.
– Одно успокаивало меня в моих волнениях, Пугало: такая ты спокойная, не шуганая, что ни у кого и мысли не возникло, что скрывать что-то можешь! Ходишь себе, понимаешь, и в ус не дуешь! Титьки перевязала и вроде как все. Другая бы тряслась, оглядывалась, а такое, знаешь, внимание привлекает! А ты ничего. Но я все равно внимательно глядел! Кто, куда, зачем… Чтоб никто к тебе пальчиком не прикоснулся!
С этим утверждением можно было поспорить, да еще как! Так что от язвительного комментария я все-таки не удержалась.
– А Красавчик ко мне лез когда, это не считается? Его чего не отвадил?
Руди не смутился.
– Так то Красавчик, я подумал, пусть ухаживает! Разве плохо? Хорош же стервец, и ты ему по душе.
Я аж присела.
– По душе? Глупость какая!
– Почему глупость? – удивился он, – Ты девка хорошая…
– Страшная я, – ответила спокойно, – Чем Красавчику Пугало может приглянуться? Дразнился он просто, веселился за мой счет.
Мужчина посмотрел на меня удивленно и расхохотался.
– Ну не красотка может, особливо в батиной грязной рубахе, но не страшная! – мужчина крякнул в кулак, оглядывая меня с добродушной насмешкой, – Нормальная девчонка! Что за дурость? Или Красавчик, по-твоему, только на смазливую мордашку клюнуть может? Вот он явно же к хорошему не привык, заранее крысится на всех, а ты к нему по-доброму. С остальными свела за просто так. Вот парень и разомлел, и давай как умеет клинья подбивать! – я от такой теории замешкалась на мгновение.
Звучит как глупость, но сердце в груди предательски кувыркнулось, и я сама этой неуместной надежде так удивилась. Ну да, «хорош же стервец», но явно не по мою душу, так к чему это смущение? Руди понимающе улыбнулся.
– Оно так и происходит обычно, Пугало. Ты думай поменьше об ерунде всякой. Коли нравится – бери, а не нравится – гони. Так оно работает. А если нравится – и гонишь, так дурью маешься.
Я отвечать не стала, так что дальше мы шли молча. Чего отвечать, если это глупость? Но его слова все же нарушили мое спокойствие, и нет-нет, да закрадывалась мысль: а вдруг не глупость? Вдруг со стороны виднее? Обдумывать это всерьез было страшно. А вдруг забреду куда не туда в своих размышлениях, и сама глупостей надумаю?..
Да и вообще думать о таком было отвратительно неловко. Мы с Красавчиком только-только к чему-то пришли, так все хорошо! Но если… если все-таки допустить мысль?.. Нет, ну глупость же!
Я тряхнула головой, и решила не думать о его словах. Нет на это никаких причин!
Днем погода разгулялась. Ветер старательно гонял тучи по небу там, в небе, ну тут – на земле – нам тоже доставалось! Волосы были слишком коротко острижены, чтобы их можно было крепко завязать в косу, и трепало их на ветру нещадно – они лезли то в глаза, то в рот, щекотали нос и щеки. Я то и дело убирала их ладонью с лица. Зато никаких насекомых – всех кровососов сдувало на раз!
– Да шарфом волосы подвяжи! – посоветовал Красавчик, и тут же сам стянул с меня тряпку, – Не дергайся, щас я все сделаю.
– А тебе самому-то волосы не мешают, у тебя ж даже длиннее? – спросила я не столько потому, что мне было интересно… просто надеялась, что разговор отвлечет.
Его прикосновения были приятны, а разговор с Руди до сих пор отзывался в душе то недоумением, то неуместным смущением, как я ни старалась от себя гнать все мысли.
Красавчик скользнул невзначай теплыми пальцами по шее, снимая шарф; помассировал зачем-то со смехом затылок; сгреб волосы на макушке горстью и заправил их за повязанный на голове ободком шарф.
– Да не особо! – ответил он, хотя темные, упругими кольцами вьющиеся пряди то и дело лезли на его лицо.
Сама не понимаю зачем, я пригладила их к голове, удерживая ладонями. Парень весело сощурил свои невозможные желто-зеленые глаза.
– Мне подвязать нечем! У тебя, кстати, от солнца веснушки еще сильнее видны, – заметил он.
Я скривилась. Уже собиралась отпустить ладони, но он удержал их своими и неожиданно серьезно сказал:
– Миленько.
– Сам же раньше говорил, что будто навозом накапало…
– Да шутил же просто, – удивился парень, – И вообще, ты что, не знаешь? На лицах парней это капельки навоза, а у девчонок – чисто мед!
Я фыркнула, поперхнувшись, и рассмеялась. А стоило мне поднять на него глаза, у меня перехватило дыхание. Красавчик улыбался мне неожиданно тепло, будто просто был рад, что рассмешил меня, будто даже сам не замечал, что улыбается. Такого выражение я у него никогда не видела. Улыбался он, или нет, смеялся ли, злился – в этом всегда было что-то отстраненно-высокомерное, немного недостижимое. Красавчик был парнем отнюдь не компанейным, и всех держал на расстоянии – одним своим видом. А сейчас его лицо было совсем другим.
Я переборола смущение и погладила его по голове. Казалось, если я сейчас замнусь, засмущаюсь, отвернусь – это выражение уйдет и не вернется. Так что я просто улыбнулась ему в ответ как можно радостней и погладила мягкие и гладкие, как шелковые нити, волосы.
– Чем ты голову моешь? – спросила я сипло, – Я тоже хочу в холодной воде споласкивать, и чтоб волосы такими были!
Он расхохотался, уложил руку мне на плечо и потянул дальше в путь.
– Это дар небес, Пугало, такое никакая холодная вода испортить не может!
К вечеру я стала замечать, как порой подозрительно ко мне присматриваются окружающие. Иногда ловила на себе оценивающие взгляды или ухмылки. Ребята ненавязчиво теснили меня в центр, будто укрывая. Вокруг нарастало какое-то напряжение.
Итак, первый пошел!
А точнее, подошел. Мужик из купцовских работников с уже обозначившимся брюшком и редкой щетиной.
– А че, правда девка что ли? – улыбнулся он, чуть вытягивая шею, чтобы рассмотреть меня, – Никогда бы не догадался!
Вокруг застыла предвосхищающая зрелище тишина. Все примолкли и начали старательно косить глазами в нашу сторону, но так, что вроде и своими делами заняты, но…
– Зенки скрой! – сплюнул Руди, – Кому твое всратое мнение интерес…
– Правда девчонка! – перебила я, радостно улыбнувшись мужику, и честно призналась, – Батя очень уж волновался за меня, так что даже косу обрезать пришлось, представляете?!
Мужик, еще минуту назад готовый сцепиться с Руди, а значит – и с остальными, а значит – и его друзья неподалеку… в общем, тут же сдулся под потоком моего дружелюбия. Неловко улыбнулся мне, светящейся от радости, словно золотой обрез, почесал затылок.
– Ну это он правильно, – кивнул мужчина, – Но косу жалко, наверное?
Я чуть скуксилась и покивала.
– Жалко, конечно, но иначе не отпускал, – я вздохнула и продолжила; кивнула на Руди, – Вон и конвой мне организовал! И когда успел? Но все ж приятно, когда батя так любит!
Красавчик исподлобья наблюдал за представлением, пощелкивая пальцами, но и тот уже понимал, что драки не получится. Я еще поболтала с мужиком, обстановка слегка разрядилась; окружающие, не дождавшись разборок, поскучнели.
В общем, первый – мимо.
До вечера меня, окруженную друзьями, тревожить всерьез не решились, хотя попытки прощупать почву были. Но мужики, верно расценив мой актерский этюд, старались не злиться тут же на любой косой взгляд. Им-то может и в радость кулаки размять, а я такое терпеть не могу – потом только проблем больше!
В итоге ребята даже втянулись и фонтанировали дружелюбием вместе со мной, заставляя окружающих чувствовать себя неловко и обходить нас по периметру. К слову, это было даже весело! Пропускать мимо ушей все грязные намеки и не замечать косые взгляды – от такого любой почувствует себя не в своей тарелке, а придраться – не к чему. Способ этот оценили все, хотя Филя ворчал немного, что некоторым особо любопытным стоило бы просто люлей прописать.
Но мое нежелание омрачать остаток пути конфликтами он уважал.
Вечером же, когда мы разбивали лагерь, и я бегала по делам, пошел второй, так сказать!
Я отошла за хворостом, совсем недалеко, и меня подстерег наемник, как говорил Руди, «из фомкиных». Знакома я с ним не была, потому что с Руди он дружбу не водил. Мужчина-человек уже годам к пятидесяти, но, говаривали, хлыстом орудовал так, будто это продолжение его тела. Из слушков, что до меня доносились, слышала, что он и в любовных забавах от этой «конечности» своей не отказывается… В общем, мужчина не моего круга общения!
Ходить вокруг да около он не стал – в отличие от остальных, целью его было не удовлетворить любопытство и не раздразнить веселья и зрелищ ради. Мужчина подошел сзади, дернул за локоть да опрокинул сразу наземь и сверху навалился. Я только и успела пискнуть.
На меня моментально накатила такая оторопь, что я не то что слова, даже звука вымолвить не смогла. Только хлопала бесполезно глазами да никак не могла понять, что происходит? Нет, разумом-то, вроде, понимала, но осознать не могла, и оттого даже и не сопротивлялась. Просто все пыталась вот именно осознать: что происходит?
Он скалился и залезал уже руками в рубашку, а я только глядела во все глаза на него. Наконец, у меня получилось что-то пробормотать, на удивление спокойно:
– Не надо… не хочу…
– Проверю, девка ли правда? – он смотрел на меня сверху вниз с легким любопытством и предвкушением, и действовал как-то будто даже отстраненно немного, – Маленькая обманщица! Вздумала мужиком претворяться?!..
Он что-то бормотал про наказание и грубо лапал, как будто все ждал, что я сейчас испугаюсь и заверещу, ждал страха. Мне так кажется, потому что это нетерпеливое ожидание в его глазах буквально светилось. Может ему и не тела хочется, а страха моего?..
Неожиданно у его горла сверкнуло лезвие.
– Руки убрал, – тихо, но уверенно сказал Красавчик, – Или я тебе в глотке ножиком поковыряюсь. Прикопаю потом тело недалеко, никто о тебе и не вспомнит.
Мужик разочарованно скривился, но спокойно встал. Не было похоже, что Красавчик его прямо напугал, просто я ему не особливо и нужна была. Вроде как, если получится – хорошо, а нет – так не велика потеря. От того только более жутко было. Как можно с таким холодом в глазах ужасы такие творить?..
Он сплюнул, ухмыльнулся и, уходя, небрежно кинул в мою сторону.
– Радоваться бы должна, Пугало, что на такую уродку мужики залезть вообще соглашаются, а не нос воротить!
Я села. Отряхнула волосы от травы да мелкой грязи всякой. И вот тут-то осознать, что происходит, наконец получилось. Плечи мелко задрожали, а глаза заслезились.
Красавчик сел сзади и обнял меня за плечи, уложив подбородок мне на макушку. От его тепла стало спокойнее, но слезы потекли только сильнее, и я всхлипнула.
– Ну, не раскисай, – пробормотал он неловко, явно не зная, как успокаивать, – Он, конечно, долбанутый на всю голову, но второй раз не полезет, скорее всего. Просто проверял, насколько за тебя вступиться могут. Раз могут – не полезет, поверь! Зачем ему лишние проблемы? Но одна больше не ходи, ладно? – я кивнула, утирая рукавом сопли, – Слушай, Пугало…
– М-хм?.. – я длинно всхлипнула.
– А я, ну тогда… вот так же для тебя выглядел?
Я удивилась, что даже плакать перехотелось. Тогда, это когда к дереву прижимал? Нет, Красавчик, не так же, совсем не так же! И все же я ответила…
– Н-ну… что-то вроде, – и чуть повернулась в надежде рассмотреть его выражение лица. Ай, в сумерках не видно уже ничего! Так темнеет быстро…
– Гадость какая, – спокойно ответил он.
Я булькнула в ладонь, пытаясь сдержать непонятно откуда взявшееся веселье. Красавчик прижал меня к себе сильнее и опалил ухо вопросом.
– Ты плачешь или смеешься?! Ай, не важно! Я больше так не буду, ладно? Только не реви!
Я рассмеялась уже открыто. На меня накатила какая-то неестественная радость – явно отходняк, но лучше уж так, чем, правда, реветь!
– Интересно, откуда только так резко все узнали? Если бы из-за нашей болтовни, еще дня два бы волнами расходилось… и с чего интерес-то такой?
– Ну может кто узнал да решил разнести от нечего делать, да приукрасить чего для красного словца, – предположила я, – Какая уж теперь разница?
Красавчик тоскливо вздохнул.
– Укоротить бы этому балаболу язык, просто чтоб спалось спокойнее!
– А-га, – потянула я.
Прости, Красавчик, но этой балаболке я сама язык укоротить хочу. Так-то бы может и внимание не обратила, но стоило вспомнить взгляд этого мужчины, как внутренности холодели и сворачивались узлом. Повезло просто, что все обошлось.
Ах, свернуть бы маленькой гадине шею!
– Ты чего хихикаешь? – обеспокоено спросил парень, – Что, плохо?..
С девчонкой я хотела поговорить сама, но кто бы меня теперь одну оставил! Даже в кусты провожали. Но это не злило, наоборот – и душу грело, что так берегут, и самой спокойнее знать, что не тронут больше. Но за прошедшие пару дней момент подгадать так и не получилось, так что я решила все-таки выбрать кого одного, кому расскажу про нее.
Выбрала я Филю. Он к женщинам по-снисходительнее относится, а мне девчонку только и надо припугнуть да мозги вправить. И теперь опять же ждала подходящего момента.
Хотелось бы мне гореть праведным гневом, да не получалось – отвлекали мысли о Красавчике. Он был таким милым последнее время! Почти не насмехался и заботился. Такой смешной, как птенчик, за мамкой-Филей все повторяет. Смотрит и повторяет. «Не сиди, Пугало, на земле!», «Кушай, Пугало, побольше!», «Возьми, Пугало, одеяльце еще одно, а то замерзнешь!». Руди с Лорасом пытались над ним посмеяться, но он им быстро напомнил, за что его поперву у нас невзлюбили. Все-таки характер не пропьешь!
И все же он стал гораздо больше походить на парня его возраста. А еще его немного неуклюжая забота постоянно возвращала меня к нашему с Руди разговору. Как он тогда сказал?..
«Или Красавчик, по-твоему, только на смазливую мордашку клюнуть может?»
Мог ли он быть привязан ко мне не как к другу, а как к девушке? Он больше ко мне не приставал, но невзначай дотронуться или обнять – такое происходило часто. Сердце от его близости, конечно, заходилось, но я старалась себя одергивать и не думать лишнего.
Но если допустить…
Мне сложно было представить, как такому красивому и харизматичному парню могла бы понравиться я. Но, помниться, мне лет в пятнадцать очень люб был один парень, где-то пару месяцев он жил у наших соседей и приходился хозяйке… то ли двоюродным, то ли троюродным племянником – не суть важно! Был он и полноват, и лысоват, и нос кортошкой, и глазки маленькие, как у свинюшки. Но такой он был спокойный, полный какой-то доброжелательной уверенности. Такая улыбка у него была открытая, что у меня дыхание в его присутствии перехватывало. Он был очень ко мне добр и ни разу не глянул с жалостью.
И хотя он был совсем не красив, я порой представляла, как он мог бы обнять меня или поцеловать там… В общем, представляла себе всякое. И очень грустила, когда он уехал, а я так и не решилась ему хотя бы сказать, что он мне нравится. Все боялась, что он с сестрой меня сравнит. Глупая, в общем, была.
И сейчас я задавалась вопросом. А не была ли я к Красавчику предвзята? Я отказывала ему в самой возможности взглянуть на меня, как на женщину, в общем-то, просто потому что он был красив. Вроде как, а зачем ему на кого-то вроде меня вообще смотреть, если он чуть не любую соблазнить может. Даже не так, я вообще отказывала ему в возможности испытать хоть что-то, кроме чисто плотского интереса к красивому телу.
Может я и не нравлюсь ему, но то что я, ничего не зная о его чувствах, так о нем судила – было довольно некрасиво. Мог ли он приставать тогда ко мне не потому, что издевался, а просто потому, что я приглянулась ему? Ну, как могла бы приглянуться любая другая? И я с самого начала была к нему довольно хорошо расположена, и то что оттолкнула его, было для него неожиданностью? И как порядочный ребенок, он надулся, когда не понял, за что его наказали?
– Так каков план? – поинтересовался Филя, когда мы наконец смогли остаться вдвоем и дождаться момента, когда и девчонка осталась без присмотра.
Это было не так-то просто, главный за своей племяшкой присматривал хорошо. Мы с Филей смотрели из-за повозок, как она отходит в лесок у дороги.
– Нет никакого плана, – честно призналась я, – схвачу ее за шкирку и вытрясу всю дурь из башки!
– Ну что, маленькая паршивка, добилась своего?! – я шипела с надрывом, едва сдерживая наигранные слезы, – Рада, небось, да?..
Девчонка шокировано пучила глаза, они едва не вываливались из орбит. Я держала ее за шиворот, приподнимая от земли так, что она стояла на носочках.
– Я… я не… – лепетала она, едва сдерживая дрожь, – я не пон-нимаю!..
– Не ты всем, значит растрезвонила, что я женщина, скажешь?! – я тряхнула ее и скривила лицо так, будто вот-вот расплачусь от злости и боли.
– Я не… – все продолжала она.
Так и знала, что от неожиданности она совсем себя потеряет, но надо дожать!
– Никто – никто! – кроме тебя не знал, – я прикрыла глаза на секунду ослабляя хватку, но она не успела и подумать о том, чтобы вырваться, как я снова ее дернула и впилась взглядом, – Да и кто бы догадался? Чай, не смазливая, чтоб присматривались… Или скажешь, не так?!
Я рыкнула на нее, как меня учил батя, и девочка тихонько взвизгнула, ломаясь.
– Прости! Прости! – залепетала она, обливаясь слезами, и тут же начала оправдываться, – Но ты ведь и правда не очень… Чем ты его приворожила? Я не понимаю! Чем я хуже?.. Я просто… просто хотела, чтоб ты… что тебя…
– Снасильничал чтоб меня кто?! – я опять ее тряхнула, а она опять выпучила на меня глаза.
– Что?! Нет-нет, да кто бы?.. Да ты что?.. – она замотала головой, – Просто пристыдить, что врала! Просто проучить!
– А ведь нашелся, – я картинно всхлипнула; девчонка вся побледнела и будто растеклась, – И как мне дальше жить-то теперь?
Как я и думала. Дура она да гадинка в ней маленькая есть, но совсем уж чего плохого мне не желала. Просто по-мелкому напакостить.
– О боги… – прошептала она, – Кто? Давай я скажу дяде?..
Дядя у нее, видать, всесильный, раз она думает, что может честь «поруганную» вернуть?
– Неважно уже. Ничего не вернешь… – пусть ей будет стыдно, чтоб в следующий раз десять раз подумала.
Тем более, что мне просто повезло, что и правда плохо все не закончилось. И хожу я теперь, оглядываясь, и от шорохов вздрагиваю. Мало приятного ходить да дергаться!
– Прости, прости! Я не хотела!..
– Что мне теперь твое прости? – покачала я головой и продолжила с надрывом, – Не вернешь уже ничего! Клянись мне, что не будешь больше людей добрых так подставлять!
– Не буду! Клянусь!
Боги, сколько ей лет-то вообще? Я еще немного ей мозги пополоскала, да на совесть подавила – и отпустила. Очень она пристыжено на меня смотрела, если вообще осмеливалась глаза поднять. Это хорошо! Мне показалось, она не совсем уж без берегов.
Как оказалось – показалось…
После того, как девчонка зайцем убежала в сторону лагеря, из-за кустов вылез Филя, и мы неторопливо побрели обратно. Болтали, шутили, общипывали кустики с ягодками, благо в этом году из наросло – горстями собирай! И ни что, как говориться, беды не предвещало.
Стоило нам выйти к тракту, мы неожиданно для себя обнаружили, что обоз остановился. Вышли мы к концу обоза, и народ там сам не понимал, чего вдруг – привал, не привал? Стояли, затылки чесали. Я занервничала. В груди скопилось какое-то неприятное, мерзко скребущее напряжение, будто что-то не то. Своих мы не видели.
Переглянулись с Филей и, расталкивая народ, пошли к началу пути, оглядываясь в поисках ребят и прислушиваясь к разговорам.
– …чего там?
– Да хер его!..
– …правда что ли?
– …привал? Я б пожрал чего!
– Что случилось-то?
– …да ты что! Ее-то?
Гул нарастал, пока мы продвигались вперед, как и напряжение в груди. Филя дернул одного мужика за локоть.
– Чего стоим? Что-то случилось? – спросил он у какого-то, видимо, своего знакомого.
Тот хмыкнул, глянул на меня зачем-то.
– Да Красавчик ваш, кажись, купцовскую девку приласкать пытался! А я говорил, надо ему мозги вправить, – мужик сплюнул.
Мы не стали выспрашивать дальше, и уже побежали вперед.
Как раз в начале обоза собрался полукругом народ, предвкушая зрелище, и оттуда доносились звуки разборок. Филя быстро расчистил нам дорогу.
В расчищенном пятачке картина была ну просто маслом… В принципе, даже объяснений особых не требовалось. Красавчика, уже слегка побитого, держали под руки двое, но он особо и не сопротивлялся, только сверкал злобно очами исподлобья, да также злобно кривил рот то ли в оскале, то ли в улыбке. Напротив стоял купец: кулаки сжаты до побелевших сбитых костяшек, шея и лицо багровые от едва сдерживаемого бешенства, крылья носа трепещут. Вот так же батя мой выглядит, когда кто-то обидеть его детей пытается. Купец шипит что-то – не разобрать – Красавчику, чуть не сплевывая слова, а тот смотрит на него свысока, будто не на коленях, а на троне. Да когда он иначе смотрел!
На купце висит девчонка, слезами заливается, воет, мол, «не виноват», «наврала все», «простите, люди добрые»… Да дядя ей уже не верит, думает – выгораживает. И я могу понять. Правда, могу.
Когда меня кто обижал, и батя узнавал об этом, он тоже сразу разборки готов был устраивать. И если я считала, что это ерунда и разборок не стоит – я тоже врала и выгораживала. И батя тоже никогда не верил.
Вот только она сейчас не выгораживала, а правду говорила. Видать, пристыдила я ее нормально. Да только что теперь толку от этого?
Она УЖЕ оклеветала Красавчика, да еще поди пойми, насколько сильно. Надеюсь, что смелости грех на него повесить у нее не хватило, и приврала она только, что «приласкать пытался», а не чего больше.
От страха за парня тряслись руки и хотелось плакать. Что же делать?.. Вокруг купца семенил Руди, все пытаясь что-то ему втолковать, объяснить, оправдать. Я все никак не могла придумать, что такое сказать, что бы… но все равно вышла. Красавчик меня спас, утешил, приглядывал за мной ходил. А я теперь просто стоять и ждать буду?
– Не приставал он к ней! – крикнула я, – Не приставал, она сама вам говорит – не слышите?!
– Правда не приставал, дядя! – вторила девчонка.
– А ты не лезь, а то тоже получишь! – рявкнул на меня мужик так, что мне захотелось срочно спрятаться за Филей, – Дружка своего выгораживаешь, может и сам с ним к девкам хорошим лезешь, а?!
И тут Руди хлопнул себя по лбу, будто только вспомнил.
– Да ну что вы, господин, что вы! По каким девкам! Упаси боги, она ж сама девка! Красавчика и девка! – я на секунду замерла, но соображалка, как ни удивительно, у меня еще работала, хотя и колотило меня знатно.
Я кивнула и смущенно опустила глаза. А Руди продолжал.
– Невестушка его! Какие ему девки…
– Понятно тогда, чего он к другим лезет – ни рожи, ни… – начал купец, но Филя рядом со мной набычился, а Красавчик, до того молчавший, так грязно и зло выругался в сторону мужчины, дернувшись из рук, что тот все-таки примолк и удивленно ко мне присмотрелся.
– Господин, там такая любовь! Как в романах! Увидел – и окосел прям… Вам все скажут, что он от нее с первой встречи и на шаг не отходит! Кого угодно спросите, все свидетели. На ночевки все к ней лезет – только отгоняем, я ж отцу ее обещал присмотреть. Вот вырядили в пугало, а все равно тут же жениха сыскала! Что тут поделаишь?.. Так что он никак к вашей племяннице лезть не мог, не до того ему было, хоть она у вас и прелесть как хороша… Но тут такая любовь, такая любовь!
Я на правах «невесты» подскочила-таки к Красавчику, глянула на мужиков, его как преступника удерживающих, максимально неодобрительно, вытаскивая парня из их рук – мягко, но неумолимо. Уткнула его лицом себе в грудь, да так и уселась. Все гладила по голове – то ли его, то ли скорее себя успокаивая.
Руди продолжал купцу втолковывать про любовь, девчонка поддакивала и каялась. А я все сидела и обнимала его, боясь из рук выпустить. А ну-ка она бы наврала, что он ее снасильничал, его б уже никто не спас. Забили бы без суда, да закопали бы в леске – и поминай как звали. Кто бы беспризорника защитил?
Я уткнулась ему в макушку, с удивлением отмечая, что испугалась за него больше, чем за себя тогда. А сколько раз, интересно, с ним подобное происходило? С таким лицом на него девки как мед липнуть должны, и далеко не каждая спокойно отказ принять готова. А парнишку без гроша за душой, да без единого близкого существа оговорить – как нечего делать. Я прижала его к себе крепче, и он обвил меня руками в ответ, притягивая к себе. Выдохнул мне тепло в шею, разгоняя мурашки, и уложил голову на плечо.
– Тише, тише, – шептал он мне едва слышно, – Уже все хорошо. Это ерунда – ничем серьезным бы она не закончилась, честно. Самое большее – поколотили б слегонца, да я ж не стеклянный!
– Стеклянный! – возразила я неожиданно, – Как мамина ваза… Самая лучшая – оттого и ломается легко.
