Текст книги "Пугало (СИ)"
Автор книги: Яна Лисканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Красавчик засмеялся насмешливо, глядя на Руди. Весь его вид говорил, что он думает об творении.
– А ты чего хихикаешь? Чего хихикаешь, поганец? Думаешь, один тут такой юный красавец, услада девичьих глаз? Ты вот весь из себя такой бездомный помойный кот… Ой, прости! Одинокий хищник. Девки млеют – могу понять, но вот Пугало, Пугало-то у нас канонический Хороший Мальчик! Не так соблазнительно в юные пылкие годы, зато потом от невест отбоя не будет! Замуж-то за таких ходют, а не за прохиндеев всяких, на вроде тебя. Пугало-то у нас на все руки мастер, собой не урод, улыбка опять же добрая, как у небожителя! Ну или блаженного – один хер… А как мухлюет, как мухлюет с этой же улыбкой – ты бы видел! Да была б у меня дочь, я б ее сам за Пугало бы выдал! Он бы мне на целое состояние намухлевал… В смысле, о доме бы заботился, потому что Хорошие Мальчики заботятся о доме!..
Я улыбалась улыбкой блаженного небожителя и представляла, сколько я отмухлюю у этого шутника сегодня вечером, и совсем не переживала о том, что болтают. Только щека немного болела. Но это пройдет.
Неожиданно я ощутила едва уловимое прикосновение к отбитой стороне лица кончиками пальцев. Даже не заметила, как Красавчик оказался рядом.
– Это что за троллья дочь тебе по роже заехала, интересно? Или у Хороших Мальчиков кожа слишком тонкая?
– Знаешь, видимо, у меня двойное попадание, – честно ответила я, и вдруг столкнулась взглядом с той самой девчонкой. Она шла чуть в стороне, но прислушивалась. Услышала, видимо, про «троллью дочь» и залилась краской, злобно сверкая глазками в мою сторону. Я сглотнула.
По себе могу сказать, что женщин злить – идея не самая умная, особливо если ты мужик. Ногами-то по печени попинать не сможет – силенок не хватит, а значит начнет думать, как иначе отомстить. Первые эмоции схлынут и останется она с холодной головой и осевшим на душе говнишком. И все – поминай, как звали.
– Т-то есть, – я чуть закашлялась, – кожа у меня тонкая очень! Всегда от этого страдал! А девчонка была на диво хорошенькой, ну просто чудо! Такая прям, знаешь, как благородная леди…
Ее глаза, все еще настороженно прищуренные, все ж слегка подобрели, и она, кажется, еще сильнее залилась краской. Слова мои приняла на веру и теперь смотрела одновременно оскорблено и польщено. Вроде как на неудачливого ухажера. Но результат лучше закрепить.
– Я был немного груб, просто потому, что засмущался, – я с грустью посмотрела в небо, будто пытаясь найти там потерянный шанс, – Так она была прелестна, что я потерял самообладание…
Глянула на девчонку краем глаза. Она шла с видом смущенной своей красотой добродетели. Видимо, решила, что и правда так мне понравилась, что я приревновал. Неужели настолько поверила моим словам? Сколько ей вообще лет? На диво наивна…
– Во-о-т как, – потянул Красавчик, поглядывая на меня с любопытством.
И тут же скосил глаза, осматриваясь вокруг, и безошибочно определил зрителя, на которого был рассчитан мой спектакль. Под его взглядом девчонка тут же смутилась и отвернулась, а он снова повернулся ко мне лицо с понимающей, но ехидной улыбкой.
Я тоже слегка зарумянилась и отвела взгляд в сторону. Поиграла бровями с намеком и шепнула.
– Ты бы не лез к ней – купца племянница, да наивна без меры…
Он рассмеялся и приобнял меня за плечо, наклоняясь к уху и утыкаясь лбом мне в висок. Слишком близко.
– Пугало, я от таких девчонок и сам стараюсь подальше держаться, но не потому, что чья-то там родственница… А потому что навоображает себе черти что, и не отвяжешься потом. И тебе подальше от нее держаться советую, юный ловелас!
– Ага…
Его дыхание опалило ухо, а рука на плече была неожиданно большой и теплой, даже через рубаху. Сердце сорвалось с ритма и ухнуло вниз. Я старалась вообще не дышать и не смотреть в его сторону, чтобы не выдать смущения, старательно давила из себя беззаботную улыбку.
Хорош все-таки – что есть, того не отнять. Обману, если скажу, что он меня как мужчина не волнует. Но кого не взволнует такой парень? Это несерьезно, и внимания не стоит. Даже если бы я была достаточно симпатичной, чтобы привлечь его внимание, я бы рисковать не стала.
Я не осуждала девушек, которые не отказывали себе в возможности поразвлечься просто так, но сама хотела, если уж когда-нибудь появится шанс, чего-то серьезного. Семью. Мужчину, который бы был как батя. Надежный и любящий муж и отец. Мне не нужно было от мужчин страстное смятение, мне хотелось спокойствия и уверенности.
Так что заглядываться на Красавчика я готова была лишь ради зрительного удовольствия – не более.
Вспомнилось, как мы с бабкой, батиной мамой, сидели вечерком под дубом в нашей кривой беседке, пили чаек и обсуждали будущих сестричкиных женихов.
– Шилий уже который раз до дома провожает, да цветочки ей дарит! Так мило, хороший парень… – вздохнула я с мечтательной улыбкой.
– Единственное его достоинство, что цветочки по полям рвать не ленится! К Темной хороших парней, они только и умеют, что улыбаться аки кретины, – фыркнула бабушка, – А возвращаясь к достоинствам, у Шилия оно кривое. Не нужон ей муж с кривым достоинством.
– Может Фиронька? У него скота столько, хозяйство большое!
– Скота много, а рожа кривая! Овцы его и то симпатичнее, – скривилась моя ласковая бабуля, – А хозяйство у него, по секрету, не такое уж и большое.
– А вот Васий из соседней деревни тебе как? Красавец! Представь, какие детки будут?
– Зять – нехуй взять! – ворчливо отрезала старуха, которой не нравился, кажется, вообще никто, – Она без гроша за душой, он без гроша за душой – зато дети красивые, ага! А ежели как ты, в оболтуса моего пойдут? Нет уж. Нахрен этого красавца! А хрен у него, кстати…
– Бабуля! – я сощурила глаза, гадая, смогу ли выведать, откуда у сморщенной сухонькой женщины, которая последние пять лет не выходила из дома, такие сведенья о чужих достоинствах, хозяйствах и растительных культурах…
Интересно, а мои предпочтения не завышенные? С такой рожей вообще прилично что-то предпочитать?
Я ущипнула себя за больную щеку и зашипела. Что за глупости в голову лезут? Лучше уж вообще одной, чем не пойми с кем! Я глянула на небо.
– Знаешь, Красавчик, а может и гроза будет… – потянула я, глядя на то, в стороне, откуда ветер дует, сгущаются и тяжелеют облака.
– Правда? – уточнил он с надеждой, став как-то неожиданно похожим на ребенка.
– Может и правда – посмотрим.
Ближе к вечеру небо все-таки затемнело лиловыми тучами. К тому моменту мы уже наскоро разбили лагерь и затихли в ожидании бури. Ветер разошелся и рвал деревья, вдали громыхало, а воздух застыл удушливой предвосхищающей тишиной. Я схоронилась в одной из повозок с навесом и старательно успокаивала себя тем, что у купцов есть громоотводные артефакты, и бояться нечего.
А все ж вздрогнула, когда сверкнула первая молния, и мгновением позже небо разорвало первым оглушающим грохотом. Минутой позднее как-то резко полило, сразу как из ведра. Высунься – тут же до портков промокнешь. Стало еще темнее, что едва различала очертание предметов.
Хотелось в этот момент оказаться дома. Чтоб все рядышком были, чаек горячий попивали в тепле, тихонько разговаривали, чтоб не мешать небу грохотать вволю своей болтовней. Стало как-то холодно и одиноко, очень остро вспомнилось, как хорошо дома, какая чудесная у меня семья, какой любимый у меня домишко с кривой беседкой. Родные места все вспомнились, которые теперь непонятно когда увижу…
Я шмыгнула носом, оправдывая себя тем, что просто сыро и холодно. Как же хотелось развернуться и побежать обратно… Прямо в этот ливень, прямо под молниями, просто обратно, а не в непонятный незнакомый город к чужой женщине на правах приживалки.
Не маленькая уже, вроде, а очень хотелось, чтобы пришел батя, усадил на колени, как раньше, обнял и рассказал очередную дурацкую истории времен своей молодости просто чтобы рассмешить меня.
Неожиданно в темной пелене дождя сверкнули едва различимо зеленым два огонька. В первый момент я аж воздухом захлебнулась от страха. Огоньки с пол минуты не двигались, а потом начали приближаться вместе с темным силуэтом примерно с меня ростом. Красавчик, мокрый насквозь, стоял у телеги и задумчиво на меня смотрел. За его спиной грохотало, сверкало и вообще всячески сходило с ума небо. В душе у меня тоже был полный раздрай.
Он почесал висок, склонил голову к плечу, все так же молча посматривая на меня. А потом протянул руку.
– Пойдем гулять.
Ну конечно, милый! Конечно, хороший! Гроза – это же самое лучшее время для прогулок!
Я думала об этом, а сама тянула ему руку. Он схватил за запястье и дернул меня вперед, прямо под ливень. Я промокла насквозь в первую же секунду, а он вдруг улыбнулся неожиданно радостно, счастливо и засмеялся, и потащил меня в сторону от лагеря.
Я дергалась от каждого громыхания, а он подставлял лицо злому, сверкающему небу и шально улыбался. Я дрожала от холода, а он – от восторга.
Мы отошли от лагеря.
– А вд-друг молния попадет…
– Ну ты трус!
– Зат-то живой и зд-доровый.
Он даже не повернулся, продолжая упорно идти куда-то в одном ему ведомом направлении. Как он вообще дорогу различает?..
– У меня амулет есть от молний, – все-таки успокоил меня он, – но радиус маленький, так что от меня не отходи!
Я чуть успокоилась и наконец подняла глаза от земли. Волосы мокрыми тяжелыми сосульками облепили лицо, так что я убрала их назад. Недалеко сверкнуло, но я уже не боялась, что может попасть в нас, так что сердце дернулось не от страха, а от восхищение. Громыхнуло так, что заложило уши, и хотя я вся сжалась, мне почему-то захотелось смеяться.
– Так хорошо! – крикнул парень, – Так хорошо, будто небо с нами разговаривает.
– Да… – я согласилась совершенно искренне.
Еще секунду назад гроза наполняла меня чувством одиночества и тоски, и вот уже кажется, что даже небо со мной разговаривает. И теплая рука все также не отпускает, держит в радиусе. И вода падает, обволакивая тело. И молнии подмигивают то тут, то там.
Я засмеялась и начала жадно оглядываться, впитывая в себя образы окружающих предметов, которые можно было разглядеть лишь в те секунды, когда сверкают молнии. А потом снова погружаешься во влажную темноту, но уже совсем не холодную и не одинокую.
Мы шли и с хохотом прыгали в лужи, толкались и жадно впитывали каждую секунду этого вечера. Дождь затихал, но не прекращался. Гроза почтила нас своим присутствием и не торопясь шла дальше.
Мы вышли к какой-то поляне в окружении густого леса. Красавчик вдруг повернулся, оглядел меня, уже привычно рассмеялся. Посветлело, и я смогла рассмотреть, как мокрая рубашка облепила красивое тело. Резко подняла лицо к небу, чтоб не пялиться и сощурила глаза, чтобы в них не капало.
Как хорошо…
Мысль лениво залетела в голову, и я распахнула глаза. Наткнулась на внимательный веселый взгляд. Опустила глаза вниз, рассматривая, как рубашка облепила уже мое тело. В телеге я перед сном снимаю повязку, точно. Ну надо же от нее отдыхать иногда, ага.
Тихонько выругалась.
– Чего ж ты такое невнимательное-то, Пугало!
Глава 4
Гроза ушла, а последствия остались. Влажность вкупе с палящим солнцем сдавливала грудь. Еще сдавливала грудь до предела затянутая повязка. Голова побаливала от жары и от придурка, который улыбался до неприличия счастливо и не затыкался, казалось, ни на минуту.
– Жарко тебе, Пугало? Вижу, что жарко! Может хоть рубашку снимешь? – скалился Красавчик.
Сам-то он уже рубашку снял, и не поглядывать на красивое стройное смуглое тело стоило больших усилий. Но не таких больших, как не реагировать на дурацкие подначки.
– И правда, Пугало, че ты как не родной? – поинтересовался Руди.
– Взмок весь, – кивнул парень сочувственно, – Снимай давай, хоть чуть, а полегче будет!
– Я хилый, – выдавила с трудом, пусть нелепое, но оправдание, – Вот наращу мышцы, тогда и сниму. А пока – нет.
– Эх, стесняшка! – Руди добродушно улыбнулся.
– Да не скажу я никому, не трясись, – хохотнул парень, – Мне и дела нет, веришь?
– С-спасибо, – кивнула я, чуть выдохнув.
Если не скажет, то и проблемы, вроде как, никакой? Я робко улыбнулась. Красавчик может и говнистый слегонца, но на подлеца не похож, чужие тайны выбалтывать. Тем более, плохого я ему ничего не сделала…
– Да пожалуйста! – я вздрогнула от того, как неожиданно близко прозвучал его голос, и вскинула голову на незаметно приблизившегося почти вплотную парня.
Чего это он? Красавчик ладонью убрал назад потяжелевшие от влаги волосы с моего лица. Недалеко громыхнуло, а потом еще раз, и едва утихнувший дождь опять набрал силы, пусть и не до ливня. Оба заулыбались, будто расслабившись от этих раскатов. Он взял мое лицо в ладони и начал с любопытством рассматривать его, даже повертел.
– Что, не красавица? – хихикнула я.
– Своеобразная, – оскалился он в ответ, но совсем не зло.
Сверкнула молния, и у меня от восторга сперло дыхание. Свет буквально на секунду осветил до последней черточки его лицо, такое близкое. Он смотрел мне в глаза, и я почему-то не смела отвести взгляд. Внутри все завязывалось узлом, но я не была, как обычно, смущена его красотой. Скорее просто с удовольствием любовалась. Как теми же молниями. Его глаза чуть светились в темноте и казались какими-то колдовскими. Сердце колотилось в грудной клетке, как птичка, и эти звуки отдавались в ушах…
От воспоминаний я вспыхнула до корней волос. Сердце уже знакомо дернулось, и я сосредоточилась на том, чтобы выровнять дыхание.
– Чет ты аж красный весь… – удивился Руди.
Я мотнула головой.
– Вовсе нет.
– Да это из-за вчерашнего, – улыбнулся Красавчик Руди.
Я поперхнулась собственной слюной, и Руди хлопнул меня пару раз по спине.
– А что вчера было? – спросил друг, и я злобно сверкнула глазами в сторону парня; тот же мечтательно прикрыл глаза.
– Любовались грозой! Промокли немного, может захворал?..
…он наклонился, все так же не закрывая глаз, и прикоснулся своими холодными и мокрыми губами к моим, совсем легонько, почти неощутимо. Прижался теснее и спустя мгновение приоткрыл губы, приоткрывая заодно и мои. Скользнул языком по нижней губе, и я вспыхнула от контраста. Губы были уже, наверное, синие от холода, а его язык такой горячий, что я шумно выдохнула и подалась поближе, будто тянулась за теплом.
Одного движения навстречу хватило, чтобы он тут же прижал крепче к себе и скользнул языком внутрь. Ощущения были незнакомыми, но такими яркими, что я застонала ему в губы и попыталась отстраниться. Он потянулся за мной, не отпуская из плена своих губ, мурлыкнул что-то довольно и прижался только сильнее.
В голове было перекати-поле, а тело в противовес под завязку наполнило новыми ощущениями. Коленки дрожали, уши заложило, а внизу живота что-то то ли скрутилось, то ли распустилось.
Не знаю, сколько мы так целовались, но в реальность я вернулась, только когда будто сквозь вату услышала собственный приглушенный стон. Я, уже подмятая им, лежала на земле, а его руки залезли под рубашку.
Я поражено замерла. Вдруг вернулись и звуки, и мысли. Ощущение холода, от которого я тут же начала дрожать; стыда, от которого волосы на голове не загорелись лишь потому, что были мокрыми, и всеобъемлющее чувства обиды.
Не знаю, на что или на кого именно я обижалась, но срочно захотелось за эту обиду кому-нибудь отомстить. Или заплакать. Я дернулась из-под него, переворачиваясь на живот, но смогла только чуть-чуть выползти. Его на удивление тяжелое, разгоряченное тело все так же прижимало меня к земле, и стало только обиднее от того, что это было приятно. Он поцеловал в плечо и тут же слегка прикусил, заставляя меня вздрогнуть.
– Нет-нет-нет! – на что-то более осмысленное меня бы просто не хватило.
Я гордилась собой уже за то, что смогла сказать хотя бы это.
– Ну куда ты?.. – он прошептал это мне в шею, разгоняя табун мурашек.
Я отчетливо услышала каждое слово, произнесенное едва слышно. Потому что дождь уже прошел, и вокруг была пораженная прошедшей грозой тишина. Каждый звук в ней раздавался по округе эхом. Я отчетливо слышала звук своего обеспокоенного сердца. Обеспокоено оно, очевидно, было слабоволием своей хозяйки.
– Мне надо бежать! – от тебя подальше, мартовский кот.
Видимо, ему без разницы, как выгляжу, особенно в вечерних сумерках, только бы девчонка. Стоило узнать, и сразу, прямо на месте разложить был готов. Просто очаровательно. В глазах вскипели злые слезы, но я удержалась и не всхлипнула.
– Ну не вырывайся, – сказал он все тем же волнующим низким и тихим голосом, – Я же говорил, не отходи от меня далеко, у амулета от молний радиус небольшой.
Я даже замерла на секунду, пытаясь осмыслить его дурацкий аргумент.
– Гроза прошла, – на удивление спокойно поделилась с ним информацией, – Нет тут никаких молний.
– Ну а вдруг вернется! Опасно же, сама боялась.
Злость, пусть ненадолго, выжгла смущение и придала сил, так что я на удивление резво выползла из-под него, вскочила на ноги и побежала в сторону лагеря.
По округе в послегрозовой, все еще опасливой тишине прокатился его веселый хохот.
Что же у нас теперь.
Красавчик и правда никому не говорил, но не упускал ни одной возможности поддразнить. Кроме того, если раньше мы вроде как просто общались в пути, сейчас со стороны мы выглядели, наверное, чуть ли ни как лучшие друзья. Точнее, невнимательному наблюдателю вполне могло показаться, что Красавчик хочет со мной подружиться. Хотел он, конечно, не подружиться, а повеселиться. За чужой счет.
Я решила не реагировать в надежде, что ему просто надоест, если он не получит от меня реакции. Насчет же вчерашнего поцелуя я старалась вообще лишний раз не думать. Случилось это под влиянием момента, и всерьез опасаться за свою честь у меня причин не было. Одно дело пообжиматься со мной, когда темно и лица не видно. Совсем другое, всерьез на меня поглядывать при свете дня. Такого от Красавчика, явно избалованного женским вниманием, ожидать не приходилось.
И хотя, к стыду своему, чисто по-женски мне было из-за этого обидно, разумная часть меня была свято уверена, что и слава богу! Красавчик ведь был хорош собой не только правильными чертами лица, красивым телом… Это было в том, как он двигался, в его грации; как щурился; в его прямых, ничем не смущенных, взглядах; в мимике… В тех внешних проявлениях личности, которые, наверное, цепляли даже больше, чем сама внешность. А вкупе с ней оставляли неизгладимое впечатление. Заставляли то и дело искать его взглядом. Не только меня, но и, по-моему, вообще всех.
Это было похоже на мою старшую из младших сестер. Она безумно хороша собой, но и личность у нее яркая. Она красива, даже когда ничего не делает и не говорит, но когда искренне радуется или вспыхивает от злости, то от нее совершенно невозможно оторвать взгляда.
Так вот, какие бы у меня ни были приоритеты в отношении мужчин, я себе не врала – возьмись Красавчик всерьез меня соблазнять, я бы не удержалась. Тем более остро я это ощущала после вчерашнего. К мужским ласкам я была не привычна, и относиться к ним спокойно бы не смогла. Тело у меня было вполне здоровое и взрослое – так с чего бы ему не реагировать?
Так что я одновременно немного расстраивалась, что не смогла бы всерьез привлечь его внимание, но и очень радовалась, что мне нечего бояться. Умирать от стыда за свою слабость или, тем более, ходить с разбитым сердцем мне бы не хотелось.
Осталось только дождаться, когда он перестанет надо мной потешаться.
Вечером, чтобы немного успокоиться, я сама предложила поиграть в карты. Мы разболтались, травили анекдоты, играли просто на интерес – и настроение поднялось. Все-таки насколько легче общаться с окружающими, будучи парнем! Я уже всерьез подумывала не переодеваться в городе обратно в платье, а так и ходить.
– Мы через пару дней в еще одном трактире остановимся, – сказал Филя, – И на целых две ночи там остановимся! Целый день свободный будет. Город небольшой, но хороший, чистый. Погуляем, все тебе покажем.
Руди тут же развеселился и глаза радостно заблестели.
– Там такие презабавные личности водятся, ты бы знал, Пугало! Я тебя обязательно с ними познакомлю…
Он начал рассказывать, как познакомился с ними прошлым летом, когда так же ехал с обозом, рассказывал истории аж до отбоя – и это все об одном единственном дне в городе! Мне и самой уже захотелось поскорее до него добраться.
Хоть по сравнению со столицей княжества, в которую мы ехали, город был маленький, для меня он даже по рассказом был просто огромным. Я в таких не бывала. И у меня был целый день, чтобы там осмотреться…
Я довольно улыбалась и расслабленно жевала вяленое мясо. Даже внезапно подсевший Красавчик не сможет испортить мне настро…
– Ну что, Пугало, как и обещал, погрею тебе бока!
Я вскинула на него удивленный взгляд.
– Это ты Руди обещал, ему и грей.
– Давай, Красавчик, подкатывайся, я уже расстелил, – ничуть не растерялся наемник, – Моим стариковским косточкам совсем не помешает молодое тепло!
Парень недовольно фыркнул.
– Нет уж, мне обещали отпугиватель от всяких птиц и мошек, а не стариковские косточки!
Я скрипнула зубами.
– Мне и моего молодого тепла хватает!
Красавчик решил, что что-то доказывать – ниже его достоинства, так что просто улегся и подгреб меня под бок.
Ну и ладно, пусть тогда уж греет. Если сейчас выделываться начну, только подозрений вызову, а когда рядом мужики храпят, он уж точно наглеть не станет.
Конечно, стал. Наглость – неотъемлемая часть не только его характера, но и, пожалуй, не последняя по важности составляющая его очарования. Ждать от него сдержанности и тактичности – наивно. А я вообще-то, девушка взрослая, и мне бы таким не злоупотреблять. Наивность, она как брага. Если чуть-чуть – то просто мир становится немного добрее и ярче, а если переборщить – проблем потом не оберешься.
Полночи я пыхтела от злости, скрипела зубами, била по рукам и тыкала в живот локтем. А самое ужасное – краснела, бледнела, старательно унимала выпрыгивающее сердце и втайне наслаждалась – да-да, Темная его подери! – теплом молодого тела.
На следующее утро я была вымотанная, злая, невыспавшаяся и обиженная на мир за то, что подобная ласка мне перепадает лишь в форме издевки.
Но парня это не останавливало. Он-то блестел, как начищенный самовар, улыбался, как объевшийся сметаной кот, и светил, как солнышко. Так же ярко и безжалостно. Постоянно лез с прикосновениями, опускал шуточки с подтекстом, ластился и вообще, видимо, взял себе цель довести меня до ручки.
Глаз у меня уже дергался, так что цель была отнюдь не невыполнимой, хотя спокойствие и было всегда моей главной гордостью.
Мужики посматривали на нас с добродушным весельем, почему-то уверенные что друг моего возраста – это именно то, что мне нужно. А я начинала делать то, чем не занималась, кажется, с глубокого детства. Купаться в жалости к себе. Так остро некрасивой я себя уже давно не чувствовала. Но ему было невдомек.
Я возвращалась из леса, в который отходила по нужде. Лениво отмахивалась от комаров и иногда наклонялась за горсткой маленьких, но сладких, ягодок земляники. Под деревьями было по прохладнее и шла я, не торопясь. Можно даже немного вперед по лесу пройтись, а потом уж на тракт к обозу выйти. Тишина, прохлада, ягодки опять же… Красота! Еще б комаров поменьше.
Стоило подумать о кровососах…
– Пугало, вот ты совсем не думаешь об осторожности, – прозвучало неожиданно прямо над ухом.
Я дернулась и схватилась за сердце. Не знаю, сколько он за мной шел, но под его ногой не хрустнуло ни одной веточки.
– В смысле?
Красавчик деланно удивился.
– Разве может хорошенькая девчонка позволить себе гулять в одиночестве по лесу?
Как я ни старалась, а лицо слегонца перекосило. «Хорошенькая девчонка»? Често говоря, даже откровенные оскорбления были получше такой вот издевки.
– Мне опасаться нечего, – натянуто улыбнулась я.
– Относительно успешная маскировка под парня – так себе защита.
– До тебя никто не жаловался, – я махнула рукой, отгоняя овода в сторону парня – пусть лучше его кусает, он заслужил, – Так что оставь меня наедине с собой, буду очень благодарен!
Очень хотелось, чтобы он ушел. Еще день назад я была счастлива и свободна, потому что мне чуть ли не впервые за всю жизнь не приходилось постоянно вспоминать о том, что я некрасивая. В деревне, даже в лучшие дни, я то на косой взгляд натыкалась, то на неосторожное слово, то на шепотки о том, что с такой старшей сестрой младшие до скончания веков в девках просидят… Да даже близкие, уж сколько меня любили, то и дело говорили что-то, что заставляло меня чувствовать себя… пугалом. А как для парня моя внешность была в самый раз!
Говорят, что мужчина должен быть чуть симпатичнее дворовой псины… Но что делать девушке, если чуть симпатичнее дворовой псины она сама? Я совершенно неожиданно нашла для себя ответ на вопрос. Быть парнем! Более того, будучи парнем, и деньги зарабатывать проще и с людьми общаться легче. Я вообще не ощущала себя ущербной. Довольно забавно, что именно сейчас, когда меня именно так и называли, Пугалом-то как раз я себя не чувствовала.
И вот стоило Красавчику узнать, что я девчонка, все вернулось. Каждый его взгляд, каждое слово, каждое прикосновение, каждая насмешка откидывали назад. Били по больному. Хотелось плакать от жалости к себе, но я для этого уже большевата. Лучше бы я и правда родилась мужчиной.
Особенно бесило то, что его насмешки меня и обижали, и бесили, но и будоражили. Каждый раз, как он обращал на меня взгляд, внутренности будто кипятком шпарило и коленки слабели. Хорош, стервец, что тут скажешь?
Его поведение меня унижало, но я не могла при этом на него не реагировать, и от этого становилась противна сама себе.
Я глянула на парня. Он присел на корточки и собирал в ладонь землянику. Почувствовав мой взгляд, он вскинул глаза. На них упал солнечный луч, и зрачки сжались до едва видной точки, а радужка, зеленовато-желтая с голубым к центру, выцвела почти до прозрачности, сделав его глаза похожими на два чистейших озера, залитых солнцем. На загорелой коже они будто светились.
Это вообще законно, быть таким красивым?
– Тц.
– Чего кривишься? – он наклонил голову к плечу.
Я развернулась и пошла вперед. И чего он увязался за мной?
– Стой, Пугало! – парень схватил меня за руку, развернул обратно к себе и ссыпал в ладонь горсть ягодок, – Ешь.
Я послушно закинула их в рот. Красавчик улыбнулся, прищурив глаза, наклонился к моему лицу.
– А теперь делись!
Ягоды, конечно, тут же встали поперек горла. От смущения заслезились глаза, я уперлась рукой в его плечо, но сдвинуть ни на миллиметр не получилось. Он прижал меня к ближайшему дереву и поцеловал, тут же без стеснения распуская руки по телу. Меня хватило лишь на пару секунд бессмысленных трепыханий.
Уши заложило стуком собственного сердца, и я, будто не владея собой, выгнулась ему навстречу. Приоткрыла рот, впуская его сбившееся дыхание и бесстыдный язык, все такой же горячий, как и в прошлый раз…
Не знаю, сколько мы так стояли и целовались, но в себя я пришла, услышав треск веток, будто кто-то пробежал невдалеке. Дернулась и и пискнула от того, как чуть не вырвала прядь волос, запутавшуюся в коре дерева. Шершавый ствол неприятно впивался в лопатки, руки парня лежали чуть ниже спины, а я очень, очень хотела провалиться сквозь землю.
– Ну чего ты? Не дергайся, просто заяц пробежал… – шептал он мне прямо в ухо низким до хрипоты голосом.
Но к его несчастью одного маленького зайчика вполне хватило, чтобы я вспомнила, что сама-то вовсе не крольчиха, чтоб по кустам с парнями зажиматься от нечего делать!
Я всегда считала себя человеком спокойным и сдержанным, и не ожидала, что одной смазливой мордашки хватит, чтобы так в себе разочароваться. Он просто насмехается надо мной, а я в секунду растекаюсь лужицей ему под ноги, как девчонка только-только вступившая в пору зрелости и тут же побежавшая мужиков пробовать! Но я-то не девчонка! Я-то уже взрослая!
Вот только веду себя, будто ни мозгов, ни гордости нет – чего удивляться, что отношение соответствующее? Щеки полыхали уже не от его близости, а от стыда перед самой собой. Стыдно было, что позволяю так к себе относиться. Лапать да зажимать по углам, насмехаться…
– Ты зачем это делаешь?
Видимо, запас смущения у меня закончился, потому что накатило спокойствие, какое-то усталое и отстраненное.
Парень удивленно на меня посмотрел, туман из глаз выветрился моментально.
– Потому что хочу, почему же еще?
– А я не хочу, убери руки и отойди, – голос даже не дрогнул, я могла собой гордиться!
Красавчик рассмеялся так насмешливо, что на секунду мне вновь захотелось исчезнуть от стыда.
– Рассказывай это кому другому! Сама же льнешь да стонешь, а теперь «не хочу»?
Я сглотнула образовавшийся в горле ком и прикусила щеку. Все-таки подлец он.
– Еще раз меня тронешь, и я стану той самой девчонкой, к которой лучше не лезть, а то потом не отстанет. Прикоснешься ко мне, и я всю жизнь преследовать тебя буду, пока ты на мне не женишься. И батя мой тебя из под земли достанет, коли надо будет, я тебе клянусь, – я чуть перевела дыхание и посмотрела на него исподлобья своим самым страшным взглядом, – Или ты с серьезными намерениями, а? – парень скривился и отошел на шаг, – Если нет, то в сторону мою даже не смотри. Мне мальчишка-любовник не нужен, только муж.
Он дернулся, будто я его ударила, и на секунду его взгляд стал таким по-детски озадаченным, будто это я его по углам зажимала, насмешничала, а потом к Темной послала ни за что ни про что. Это длилось долю мгновения, а потом его лицо скривилось от насмешливого оскала.
– Да кому ты вообще нужна, Пугало! Ищи себе дурака замуж, а я посмотрю.
Он развернулся и ушел. А я стояла, вот ни капли не удивленная. Если мне когда и уделяли мужики внимание, то вот с таким вот наездом, мол, счастлива должна быть, что вообще в сторону твою посмотрел. И когда оказывалось, что я почему-то от такого отношения ни разу не счастлива, то заканчивалось все почему-то именно этой фразой.
«Да кому ты нужна? Страшная, как жизнь!»
Так что удивленной я, конечно, не была, но вот разреветься хотелось очень. Я даже пошевелиться боялась, казалось, одно неловкое движение – и плотину прорвет.
И это меня взбесило. Да что такое?! С чего бы мне реветь, как дитя, из-за какого-то кретина с либидо как у кобеля, и совестью – кот наплакал?.. Он надо мной потешался, а теперь будет ходить и гордо обижаться?! А я должна от смущения глаза прятать?
У меня от бешенства задергалась жилка на виске. Нет уж, это я тут оскорблена до глубины души и пусть ему будет стыдно! Злилась я редко, очень редко, но зато основательно.
