Текст книги "Пугало (СИ)"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

И пусть только посмеет кому рассказать, что я девчонка. Я тогда всему лагерю растрезвоню, будто в постели он неумеха. Мужики на его счет может и подуспокоились, но им только повод дай над Красавчиком посмеяться, уж они его не упустят.

Рассказывать он никому ничего не стал, на его же счастье. Но ходил с видом таким гордым и таким обиженным, что я только диву давалась. Демонстративно от меня нос воротил; опускал колкости будто бы в воздух, но всем было понятно, что мне; если и смотрел на меня, то со всем старанием демонстрируя, что я пустое место.

Это чем-то напомнило мне обиды моего младшего братишки. Обижался он тоже от всей души и тоже обязательно на показ. И это было так по-детски, что мне приходилось старательно давить в себе умиление и ностальгию, чтобы отвечать Красавчику на его поведение той же монетой.

– Ну ты, Красавчик, таким высокомерным не будь, и люди к тебе потянуться, – учил парня Руди, – Ты дядьку слушай, дядька плохого не посоветует! Иногда можно и позволить людям над собой посмеяться…

– Если б я мог, Руди, – тяжко вздыхал он в ответ, – Да боюсь в собственных глазах дураком без всякой гордости себя выставить, коли к людям подлизываться начну. Вот есть такие люди, у которых хорошо это получается, которые хорошее отношение к себе зарабатывают, позволяя себя унижать – и ни слова в ответ! Ты их по всякому обзываешь, смеешься над ними – а они лыбу давят, лишь бы на проблемы не нарваться да понравиться всем… Может еще спасибо скажут. Видал я такого недавно, при первой же встрече выставил себя посмешищем.

– Руди, ну что ты попусту воздух сотрясаешь? – удивилась тогда я, – Есть такие люди, которые настолько бояться уронить свой сомнительный авторитет, что сама попытка кому-то понравиться для них унизительна. Такие, чтобы в своих глазах выглядеть смелыми будут принципиально всем в лица плеваться!

– Уж лучше в чужое лицо плюнуть, чем в свое отражение, – оскалился дереву Красавчик.

– Плевок можно и стереть, а своим отражением дорожат только павлины, – улыбнулась небу я.

– Ну что, ребятишки, партейку в картейки? – предложил Руди, вылизав до блеска миску с кашей.

– С вами в картейки играть могут только те, кто хорошо умеет притворяться, – покачал головой Красавчик, – Ну такие, от природные лжецы и шулеры! Которые сначала улыбаются тебе ласково, а потом вдруг сливают, как нечего делать.

– А я с удовольствием! – кивнула Руди с ласковой улыбкой, – За картами хоть у всех намерения честные и понятные, а в жизни поди пойми зачем тебе человек голову морочит.

Вечером Красавчик демонстративно улегся рядом с Руди всем на удивление, бурча что-то про его несчастные замерзшие стариковские косточки, до которых никому нет дела.

 Глава 5

Уже темнело, когда мы подходили к Тирску, городу, где мы делали большую остановку на две ночи. Я была ужасно вымотана и раздражена, и моей последней надеждой и радостью был завтрашний день. Целый свободный день в большом городе. Я собиралась получить максимум удовольствия от прогулки и может даже неразумно потратить деньги!

Первую половину дня мы уже немного лениво и без задора переругивались с Красавчиком через третьих лиц, и это было даже неплохо. Ну, потому что я не могла избавиться от ощущения, что парень обижается совершенно нелепо и по-детски. Но очень искренне! Это было забавно. Мне даже уже сложновато было на него обижаться.

Даже не так – я уже потихоньку начинала чувствовать себя виноватой. Разве можно так основательно дуться только от того, что тебя отшила девчонка, к которой ты клеился-то забавы ради? Но другой причины не было, так что все порывы подойти и помириться давила на корню. У меня нет причин с ним мириться, чтобы он потом опять начал за мой счет самоутверждаться.

Но боги, как же талантливо он строил из себя оскорбленную невинность! Кроме того, что я и сама уже начинала задаваться вопросом о том, где же я успела так провиниться, этим вопросом, кажется, начали задаваться окружающие! Да-да, еще недавно все вокруг его терпеть не могли, а теперь с чего-то осуждающе на меня поглядывали.

Но это все было еще ничего. Проблемы начались во время небольшого обеденного привала. Я пошла к ручью за водой, и там-то меня и выловила купцовская племянница. Вид она имела одновременно трогательно-обиженный и надменный, полный праведного негодования.

Еще одна обиженная на мою голову! Природой обиженная…

– Я все знаю! – она вскинула на меня указующий перст.

Я потерла устало лоб и вздохнула, приготовившись к проблемам.

– Прям-таки все? – догадываюсь, конечно, что именно.

– Да! Все. Ты меня обманула. Ты сказала, что не можешь меня с ним познакомить, потому что вы друзья, а на самом деле, ты просто притворяешься парнем, чтобы поближе к нему подобраться!

О как! Ну да, логично, подобралась же? Девчонка продолжала.

– Ты всех обманываешь. Но я могу и не рассказывать, все-таки тоже женщина, могу понять твои страхи, – она потупила глаза и слегка зарделась, – но…

– Но я должна свести тебя с Красавчиком, – закончила за нее.

– Ну чего тебе стоит?! – вскинулась она, – И вообще, ты же понимаешь, что тебе надеяться не на что. Не обижайся, но на тебя вряд ли кто позариться, даже если…

Я подошла к ней вплотную, поймала ее взгляд и улыбнулась.

– Совсем что ли обалдела мне угрожать, пигалица малолетняя? – уточнила я.

Девчонка обалдело на меня уставилась. Я может и не гордая, как Красавчик говорил, и многое могу мимо ушей пропустить, но делаю только то, что сама считаю нужным. И принуждения вот вообще не терплю.

– Ты кто такая, чтобы мне условия ставить? Хочешь рассказать? Иди, рассказывай – будет на твоей совести. Я ни тебе, ни твоему дяде не служка – что ты мне сделаешь? Я за место в обозе монетой плачу, от того, что я девчонка, ничего не изменится. А теперь пошла прочь и на глаза мне не попадайся.

Девочка дернулась, хотела что-то сказать, но только всхлипнула, развернулась и приспустила подальше. Вот тебе и зайчонок.

Я и правда трястись от перспективы быть раскрытой не собиралась. С попутчиками у меня отношения добрые, плохого ждать причин нет. За место в обозе, пусть и не полную цену, но я действительно плачу. И все ж проблем она мне принести могла. И дяде что наговорить. Вряд ли конечно. Мелкая подлючесть в ней моментами проскальзывает, но на крупную подлянку она вряд ли способна. И потому что трусливенькая больно, и потому что в ее любовном романе роль злодейки она скорее отведет мне, чем будет исполнять ее сама.

А все-таки совру, если скажу, что меня это не напрягло и не подпортило настроение.

Но вот уже вечер, а проблем так и нет, так что я постепенно начала расслабляться в предвкушении завтрашнего дня.

Нам выделили место на заднем дворе трактира, где мы могли разложить что-то вроде небольшого лагеря. Мест в гостинице при трактире на всех бы все равно не хватило, да и не все готовы были на койку тратиться. Мне вот на земле легче поспать, чем отдавать обрезы. Зато поесть и выпить нормально мы вполне могли, и уж на теплую, приготовленную не просто на костре, еду денег жалко не было!

Часа через три освободились столы и мы заняли уже полупустой зал. Красавчик как-то незаметно отделился от нас еще днем, и я была только рада – нервы целее. И за стол сел тоже подальше от нас, в другом конце зала.

Вообще, трактир сильно отличался от того, в котором мы останавливались в прошлый раз. Он был больше, чище, сама атмосфера была более… уютной, что ли. Подавальщица тоже слегка кокетничала с мужиками, порой хихикая на сальные комплименты, но потасканной жизнью вовсе не выглядела. Только слегка уставшей. За прилавком стоял очень приятный, опрятный мужчина с располагающей улыбкой и веселыми морщинками у глаз.

Он поймал мой взгляд и слегка склонил голову, видимо, приветствуя, и я отчего-то смутилась. Отвернулась, чтобы он не подумал, что я пялюсь и увидела, как насмешливо фыркнул Красавчик в мою сторону. Мелкий гавнюк.

Руди на весь зал поздоровался с приятным трактирщиком и тут же сцепился с ним языками. За ним тут же подтянулись и остальные. Я же просто невпопад кивала и думала о своем. Иногда косила глаза в сторону Красавчика.

– …а это наше Пугало! Не смотри, что на вид рохля и тюфяк – это просто обложка! Вообще-то, он себе на уме и полезен в хозяйстве. Мухлюет как боженька, варит вкусную кашу, у него хорошая терпилка, но острые локти… Что еще? А, ладно! Вспомню, расскажу. Пугало, поздоровайся!

Руди дернул меня за прядь и показал в сторону хозяина трактира, который улыбался мне очень открыто, но будто слегка, совсем не зло, насмешливо. Я неловко улыбнулась в ответ и подняла руку в приветствии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Здрасти…

На периферии заметила, как злобно кинул на меня взгляд Красавчик, аж скривился весь, будто лимон проглотил. Не нравится – не смотри, выкидыш Темной!

Я выдавила из себя улыбку пошире и усилием воли не повернулась в его сторону. И все же, ну какого он смотрит на меня так, будто я его родителей заживо закопала, сожгла его хату, а теперь сижу и жизни радуюсь? Сам надо мной потешался, стоило узнать, что девчонка, продыху не давал. Разве не имела я право его урезонить? Так почему он теперь смотрит на меня, как ребенок, у которого конфетку отобрали? Но главный вопрос не это. Главный вопрос, почему его взгляд обиженного жизнью дитя работает-то, заставляя меня стыдиться?! Неужто сила смазливого личика так велика?..

– Как там жена-то твоя, все шуршит со своей газетенкой? Когда детишек-то собираетесь?

Вообще, если подумать, я и раньше замечала, что сестричкам стоит только скукситься, сразу сердце кровью обливается у всех. Даже бабуля, уж сколько к жалости старуха не склонная, к ним бывает довольно снисходительна. Меня она тоже любит, но так легко с рук все не спускает, а на них злиться вообще не умеет. Они грустненько и виновато на нее посмотрят, бабка челюстью щелкнет, скажет что-то вроде: «Говно, но свое!» И простит тут же! А мне говорит, с такой рожей, как у меня, жизнь легко не проживется, так что лучше ко мне построже, что б я все сама умела. Так-то да, конечно, но все же… От таких раздумий быть снисходительной к Красавчику хотелось еще меньше.

– Да уже ждем! – засиял улыбкой хозяин, но тут же слегка погрустнел, – Хоть в подвале запирай и цепями связывай – не сидится ей спокойно дома, а я волнуюсь…

Мужики захохотали, припоминая, что хозяйская жена баба характера неспокойного.

– Пацана, поди, ждешь?

– Молюсь богам каждый вечер, чтоб девочка родилась! Хочу доченьку, будет у меня маленькая принцесса с темненькими глазками, как у жены.

– Кабы в мать пошла только глазками. А то ведь будет еще одна с шилом в заднице. Тут-то как раз за мальчика поспокойнее было бы.

– Оно может и верно, – кивнул хозяин, – Но так девочку хочется!

Филя хохотнул.

– Посмотрю на тебя, когда замуж ее отдавать будешь!

По залу разнесся громкий и чистый смех Красавчика. Почему-то вспомнилось, как он смеялся тогда, в грозу. Тогда мне на мгновение показалось, что мы могли бы стать по-настоящему близкими друзьями. Ведь он так ждал грозу и разделил ее именно со мной. Было в этом что-то особенное. Но все особенное почему-то такое хрупкое.

Как мамина стеклянная ваза. Еще в молодости она однажды была в гостях у тетушки, и там в одном магазине ей приглянулась эта ваза. Естественно на изделие из стекла денег у нее не было, но продавец, очарованный ее красотой, подарил ей эту вазу. Она была у нас чем-то вроде семейного наследия. Мама обещала отдать ее мне, когда я подрасту, и от одной мысли об этом у меня в животе пузырьками расходилась радость. Я обожала ставить вазу на солнце и пропускать лучи через выкрашенное в разные цвета стекло.

Конечно я вечно таскала ее с собой и естественно в конце концов ее разбила.

И сейчас я ощущала что-то похожее на ту обиду на саму себя.

– А где те две дурашки, я так хотел Пугало с ними познакомить!

– Глаз не спускают с будущей мамы, – улыбнулся хозяин Руди.

Я косо глянула в сторону той части зала, где сидел парень, и поймала его такой же взгляд. Увидев, что смотрю в его сторону, он развернулся ко мне всем корпусом и уставился с вызовом. Выгнул изящно бровь, мол, чего тебе еще, дурная, надо от такого пупсика?

– Тц, – я скривилась и мотнула головой, тут же натыкаясь на снисходительно-понимающие взгляды товарищей, – Чего?!

– Злющий! – улыбнулся Лорас, – Не часто тебя в плохом настроении увидишь.

– Скучаишь, небось, по котику? – хихикнул Руди.

Я обалдело на них уставилась.

– Да кому он нужен? Зазнайка и балагур. Только шуму от него.

– Чего вы не поделили-то хоть? – Филя добродушно потрепал меня по голове, – Из-за ерунды небось? И стоит оно того, чтобы весь день ходить-грустить?

– Да чего вы пристали? Мы с ним не настолько близки, чтобы это имело значение!

Я сосредоточилась на еде и застучала ложкой, хлебая рагу с мясом. Что мне за дело до его обидок, тем более абсолютно непонятных?!

– Да ладно брехать, Пугало, вы ж только друг с дружкой так себя ведете, – не поверил Руди.

– Как? – не поняла я.

– Ну вы одного возраста и…

– И что?

Филя вздохнул и толкнул Руди, размахивающего руками в попытках не сказать, а обрисовать свое объяснение.

– Вы себя свободнее друг с другом ведете, Пугало, – начал он, – Вы общаетесь когда, сразу как-то вспоминается, сколько вам лет. Ну ты вот злишься, язвишь, не ходишь с уныло-спокойной рожей монаха, чью веру не пошатнуть обычному быдлу…

Я даже есть перестала, слушая. Я хожу с таким выражением лица?! Филя же продолжал под одобрительные кивки Руди.

– А он с тобой дурачиться, улыбается, тоже у него рожа поспокойнее, а не как у вдовствующей императрицы.

– А с другими он не дурачится что ли? А лыба у него с лица почти никогда не сходит, нет разве?

– Так с тобой только! – удивил Руди, – Ты вот знаешь, вот котятки брошенные… Вот ты их ежели приласкаешь, они тут же привязываются и ходят за тобой хвостиком. С таким взглядом сосредоточенно-доверчивым, вроде как «Ты теперь моя мамка?», и вот такого котенка уже грех просто так бросать. Ты либо сразу мимо проходи, либо уж потом одного его опять не оставляй! Вот и с Красавчиком нашим так. Ты его приласкал, бери теперь ответственность, а не обижайся, что он недрессированный еще. Дрессируй! Он же беспризорник, не знает, как у нормальных людей, так объясни! Или он тебе совсем не по душе? Хороший он, я ж с самого начала тебе это говорил! Ты дядьку слушай, дядька глупости не говорит.

Я скривилась и тоскливо поковыряла рагу. Да конечно он мне нравится, но он же не котенок! В самом деле, что мне его теперь себе забрать и заботиться о нем?

Я поперхнулась. Мысль неожиданно… была приятной. Я глянула на него искоса, он поймал мой взгляд и посмотрел на меня с выражением на вид гордым и независимым, но вообще-то скорее по-детски обиженным. Это было все так же до обидного очаровательно, и в душе всколыхнуло то самое чувство, которое появляется, когда за тобой хвостиком идет брошенный котеночек в надежде, что ты подаришь ему дом… Не то что бы мне было что ему дарить. Но захотелось срочно обнять его и пообещать, что теперь все будет хорошо, потому что я стану его мамкой.

Но он не котеночек, Пугало, соберись! Не котеночек! Я задумчиво потерла лоб.

А если выдрессировать его, чтобы руки не распускал, может и получиться у нас нормально общаться? В городе у него никого нет, у меня по сути тоже. Почему бы нам не быть друг у друга? Мы могли бы стать близкими друг другу людьми? Своей красотой он напоминал мне моих младшеньких, и мысль о том, как я могла бы о нем заботиться почему-то отзывалась внутри теплом и приятным волнением.

Может он во мне материнский инстинкт будит?..

– Красавчик! – крикнула я все-таки в итоге; он вскинулся и настороженно, но с вызовом на меня посмотрел, – Найдется минутка? Парой слов надо перекинуться.

Он пружинисто встал и вышел из зала на крыльцо, я пошла за ним.

– Ну, чего тебе, Пугало? – парень сверкал в темноте глазами куда-то вперед, не смотря на меня, но потом, будто устыдившись, что отводит взгляд, повернулся.

Я не стала опускать глаза, но все же чуть смутилась.

– Ты же бывал в этом городе, да?

– Бывал как-то, но давно.

– Погуляй завтра со мной, а то потеряюсь, – предложила я.

Мы помолчали, слушая приглушенный хохот и болтовню из зала. На улице было по вечернему прохладно, а после теплого и душного трактира даже слегка зябко.

Вдруг он посмотрел на меня, и этот взгляд не был наглым, любопытным или высокомерным, как обычно. Скорее слегка удивленным и обиженным. Вообще, теперь я смотрела и понимала, что у него лицо – что открытая книга. Поначалу казалось, что он весь такой равнодушный, но вот вообще не правда. Все прямо на лице большими буквами, только смотри внимательно.

– Слушай, Пугало, а чего ты тогда на меня вызверилась-то? Эти дни, что ли?

У меня дернулся глаз и я поперхнулась словами, на счастье застрявшими в горле. Спокойно, Пугало, кажется он просто реально не понимает…

Ты взрослая, не злись, лучше объясни ребенку правила поведения с дамами!

– А напомни, сколько там тебе лет?

– Где-то семнадцать, скорее всего, – ну, для парня не возраст, конечно, но уже неплохо, – Хотя может и шестнадцать!

– Ага, – кивнула я, улыбнувшись, – Хорошо. В общем, смотри…

– Пугало, Пугало, вставай!

Я промычала что-то неразборчивое в ответ и отмахнулась. Мои внутренние часы говорили, что вставать еще рано, что в переводе с деревенского на городской означало «ночь на дворе, еще даже петухи спят, отвали, а то по роже получишь, ирод», но Красавчик был упрям и назойлив, так что в конце концов встать мне пришлось.

– Чего тебе? – я сонно хлопнула глазами, разглядывая лишь чуть высветленное небо, на которым все еще мигали звезды.

– Сама же просила город тебе показать, – оскалился парень, сверкая в темноте глазами что те звезды.

– А не рановато? Еще даже не рассвело…

– Пугало, поверь, отоспаться лучше днем! – он шептал, видимо, чтобы не разбудить других и уже тащил меня в сторону входа в трактир, – Я тебя сам после обеда уложу и одеяльце подоткну, но смотреть город лучше всего, когда все остальные еще не проснулись… Нет, это не объяснить! Сама поймешь и спасибо мне еще скажешь.

Просыпалась я обычно быстро, так что уже минут через пять была более-менее бодрой. Красавчик усадил меня за стол, а сам заказал у подавальщицы нам что-нибудь с собой да побыстрее и тут же отдал пару обрезов за заказ. Выглядел он на удивление бодро: улыбался шально, щурил весело глаза и мурлыкал что-то под нос. Успел и с ночным посетителем шуткой перекинуться и с подавальщицей пококетничать.

– То есть ты обиделась, что я к тебе яйца подкатывал? – выглядел он до смешного удивленно, будто даже не поверил.

– Ну пусть будет так, да, – кивнула я, – Больше так не делай. Меня это обижает.

Объяснить ему что «невинные заигрывания» больше походили на издевку у меня не получилось – казалось, мы на разных языках с ним говорили. Я ему про горячее, он мне – про зеленое. Так что пока решила ограничиться тем, чтобы обозначить, что именно мне не понравилось, а не почему. В общем-то, этого хватило. Стоило сказать ему «вот это не делай, а не то обижусь», он спокойно кивал и обещал не делать. И, как ни странно, не делал.

Я для себя заметила, что если злюсь и дергаюсь на какие-то его действия, его это только забавляет и распаляет; а если просто и спокойно говорю, что так делать нельзя тоном «старшей сестры, которая лучше знает», то он легко останавливается.

Минут через десять нам принесли кулек с перекусом, и мы пошли на экскурсию по городу.

Мы шли по улицам в сторону центра, и как порядочная деревенщина я пялилась по сторонам во все глаза, забывая смотреть под ноги. Красавчик со смехом ловил меня, когда я в очередной раз спотыкалась или путалась в ногах и одергивал, если уставившись куда-нибудь, я готова была протаранить лбом столб или чью-нибудь дверь. Выглядела я со стороны, наверное, на диво потешно, но потешный вид перестал меня смущать еще лет в десять, так что я особо не напрягалась, позволяя себе наслаждаться прогулкой по полной.

А насладиться было чем. В таком большом городе я не бывала ни разу – все для меня было внове. И выложенные плиткой и камнем дороги, и каменные же уходящие ввысь дома-коробки с плоскими крышами, и фонари с магическими огнями… Все стояло так плотно друг к другу, соседи, верно, считают себя сожителями! Мои шаги отдавались гулом по всей улице, и мне казалось, что я всех перебужу.

Прелесть прогулки на рассвете я тоже осознала, как Красавчик и говорил. А прелесть была в том, что никого не было. Ни души. В окнах темно, звуки в замкнутых домами улицах создавали эхо, ни коровки не фыркают, ни козы, ни-ко-го… Казалось, что город вымер, и мы здесь одни. Это было одновременно и жутко, и волнующе прекрасно.

Солнечный свет лениво, но неумолимо заливал улицы, выбеливая их. Мы двигались к центру, и дома становились все больше и красивее. Красочные вывески лавок, колонны с нелепо-милыми завитушками… Сочетание прямых линий и этих завитушек наталкивали на мысли о каких-то особняках благородных господ, если я правильно себе представляю, как они должны выглядеть.

Я пыталась запомнить каждую деталь, но, главное, свое восхищение. Мы ведь ко всему привыкаем быстро, особенно к хорошему. Я собираюсь жить в столице и, верно, успею еще насмотреться на городские красоты. Хотелось бы запомнить это первое, до слез яркое впечатление.

Я споткнулась о трещину в дороге, и парень уже привычно ухватил меня за локоть. Его рука была сильной и теплой, контрастируя с прохладой раннего утра, и это тоже было приятно.

– А ты в город зачем едешь? – спросил неожиданно парень, и я вздрогнула от того, как громко прозвучал его вопрос в тишине.

– Работать буду в пекарне у тетушки.

– Печь булки?

Я пожала плечами.

– Да какую работу дадут, ту и буду делать. Может и булки печь!

– А чего в деревне не сиделось? – Красавчик пнул камешек и тот отлетел метра на три.

– Да век бы там сидела, – неожиданно честно ответила я, – Да замуж никто брать не хочет, а у меня сестры уже скоро на выданье… Хорошенькие! Что те булки разберут, как время подойдет, а я мешаю…

– Это они тебе так ска?.. – скривился он.

Я засмеялась.

– Нет, конечно! Меня родные до последнего уговаривали не ехать никуда, отпускать не хотели, но я ж и сама обузой быть не хочу.

– А почему тебя замуж никто брать не хочет? Ты вроде не ленивая, что еще деревенским мужикам надо-то? – я посмотрела на него удивленно, как на дурака.

– Так пугало я потому что!

Красавчик пару секунд молча и сосредоточенно на меня смотрел, будто понять чего не мог. Почесал задумчиво висок, чуть наклонив голову к плечу. Мне почему-то стало немного неловко, так что я решила перевести тему.

– А ты сам-то чего? Обратно потом вернешься или в столице останешься?

– Останусь, мне возвращаться вообще не стоит! Меня там ищут.

– Кто? – удивилась я.

– Муж моей последней любовницы.

Я почему-то даже не удивилась, но все же спросила.

– А чего ты к замужним-то лезешь, свободных мало?

– Так они платят хорошо, – не смутился Красавчик.

– За что?.. – я уставилась на него, а он только улыбнулся и поиграл бровями; щеки полыхнули и я замахала руками, – А нет, не отвечай, я поняла!

– Меня как одна мадам года четыре назад заприметила, так по койкам и кочую, – рассказал он без капли смущения, – Но в кроватях спать удобнее, чем на помойках, так что я даже рад был. Деньги появились, квартирку себе снял, да шиковал по мелочи – хорошо было! А теперь вот на новом месте осваиваться надо, – скривился он.

Я остановилась и ошарашено на него уставилась.

– Погоди, Красавчик, но года четыре назад… Это сколько тебе было-то?..

Он пожал плечами.

– Да Темная его знает!

Я решила, что мне не стоит говорить вслух, какая это дикость и извращение, так что просто натянула улыбку и перевела тему. Для меня дикость, для него – милость.

В центре улицы были широкими и засаженными, мы уселись под деревцем на скамеечку и достали перекус. На улице уже потихоньку начал появляться народ.

– …и батя мне говорит, мол: радость моя, а ты, случаем, не знаешь, откуда у нас головастики в кастрюле? А я стою, глазами хлопаю, свято уверенная, что это очевидно… Но все-таки ответила, что это мои домашние животные, я их в пруду нашла и решила теперь о них заботиться, ведь у них тоже мамы нет.

Красавчик сидел, хрюкал в кулак.

– Ну и что?

– Бабка мне потом всю плешь выела! – я говорила недовольно, но сама улыбалась, вспоминая, – Но долго она меня ругать не смогла, потому что я ревела в три ручья. Моих малышей же сварили! Я думала, не переживу… Но на следующий день нашла в кровати котенка. Батя притащил. Мы до этого не заводили, потому что бабуля кошек не любила, готова была скорее сама мышей вылавливать, чем кошек заводить. Говорила, моча у них ядреная, где нассут – ничего не вырастет. И гоняла соседских с огорода, матеря на всю деревню.

– Злилась она, что у вас кошка в доме появилась? – спросил парень, все еще не отсмеявшись.

– Да скорее для вида ворчала… А так, когда поняла, что мне зверята всякие нравятся, и я грущу меньше, когда о них забочусь, даже котенка на следующий год одного из помета оставить разрешила!

Красавчик задумчиво откусил пустого хлеба, сыр у него уже закончился. Я отломила половину своего и сунула ему в руку. Парень усмехнулся чему-то своему и вдруг боданул меня лбом в плечо.

– И ты хочешь замуж, чтоб вот так же?

Я задумалась ненадолго, а потом серьезно кивнула.

– Либо так, либо ну его нахрен!

Он тоже кивнул.

– Звучит неплохо.

К обеду мы вернулись в трактир. Мужики, вчера знатно в себя залившие браги, только-только просыпались. Мы собрались за столом, переговариваясь, рассказали с Красавчиком, куда ходили и что видели. Я, конечно, впечатлениями захлебывалась.

– Кстати, хозяин! – вдруг вспомнил Красавчик, – А зачем вам шпионы?

Мне, к слову, тоже было любопытно. Пока мы гуляли по городу то тут то там натыкались на объявления с указанием адреса трактира, парень даже одно с собой захватил на добрую память!

«Ищем шпионов! Честный работодатель ищет шпионов в дружный коллектив. Почасовая оплата, обед за счет заведения, добрый работодатель! Вы любите совать свой нос куда не следует, умеете сливаться с толпой и любите собирать информацию? Тогда мы ищем именно вас! Пол, возраст, раса не имеют значение! Мы готовы принять всех. За более подробной информацией обращайтесь по адресу улица Красная, дом 8. Возможно, мы ждем именно тебя!»

Хозяин посмотрел на нас удивленно, подошел, взял листовку, прочитал и как-то устало прикрыл глаза. Вежливая открытая улыбка тоскливо стекла с его лица.

– ШУРА! – заорал вдруг он, устало свалившись на лавку рядом со мной.

Минуты через две с лестницы послышались тяжелые шаги, и к нам, перекатываясь с ноги на ногу и придерживая уже немаленький живот руками, вышла хорошенькая девушка с радостной улыбкой. Хозяин тут же подскочил и подал ей локоть. Всунул листовку прямо под нос и посмотрел самыми грустными глазами на свете.

– Ты же обещала не работать, пока не родишь! – упрекнул он.

Девушка стрельнула в него лукаво глазами и ничуть не смутилась.

– Я обещала дома сидеть, я сижу!

– Ну какие шпионы, ну какие шпионы, Шура?! – мужчина обиженно качал головой, не веря, что его так подло подловили на словах.

Хозяйская жена утешающе погладила его руку, но ее слова ни разу не успокаивали.

– Не понимаю, как я раньше до этого не додумалась! Замечательная же идея.

Руди хрюкнул, а Филя посмотрел на девушку осуждающе.

– Распустил он ее, с такими жестче надо. В ежовых руковицах держать.

Лорас был категорически не согласен.

– Не-не, таким только если на жалость надавить получится, все он правильно делает!

– А чем его жена занимается-то, что ей шпионы нужны? – спросила я.

– Да журналистка она! Вот муженек и нервничает.

Я вскинула брови.

– Не знала, что это опасная профессия.

У нас в деревне газетенка тоже была. В ней писали про местные события, гадание на погоду, объявления и еще вставляли кучу какой-то никому не нужной чепухи. Марали бумагу, в общем. Раз в месяц-другой там появлялись записи про каждого жителя деревни, так что и про нас писали. Чего переживать, интересно?

В любом случае, спорили они еще долго, на потеху окружающим. Мы тоже сидели, жевали свой обед и с удовольствием слушали, порой подливали масла в огонь.

– На каждом столбе висят! – сдал Красавчик с ласковой улыбкой чернявого прилизанного мужчину, который должен был присматривать за хозяйкой «чтобы она не дурила».

Судя по виноватому виду, дурили они вместе. Хозяин театрально вздыхал, даже пустил скупую слезу и таки смог выторговать у жены обещание подождать хотя бы до родов и никуда не влезать. В этот раз формулировка была более вдумчивой, но женщина расстроенной не выглядела.

– По-моему, она его просто дразнит, – предположила я.

– Выглядит весело, – потянул Красавчик задумчиво, – Вроде спорят, но радостные такие…

– Так семья же! – хмыкнул Филя, – У меня жена порой даже за скалку берется, когда недовольно, а все любя – так что и не обидно!

После обеда гулять мы пошли уже вместе. С нами пошли и хозяйка, которой на месте не сиделось, и хозяин, которому не сиделось на месте, когда не сиделось хозяйке, и те самые два забавных мужичка, с которыми меня Руди познакомить хотел – хозяйские друзья. Вспыхивали они буквально от всего, и это было и правда довольно забавно. Руди с Красавчиком на пару раздразнивали их до бешенства, о чем пожалели, когда до них дошло, что мужчины – дипломированные маги.

Гуляли мы до вечера, и это был, наверное, самый веселый день в моей жизни. Я лыбилась от уха до уха и старалась запомнить каждое мгновение. Если подумать, друзей у меня раньше не было, гулять я особо ни с кем не ходила. Не то что бы возможности не было или ровесников в округе, просто с семьей всегда было спокойнее. Про них я знала, что они меня любой любят и не обидят, а с другими – поди пойми.

Сейчас собственная замкнутость воспринималась как трусость. Я шла и думала вот о чем:

Да, отношение к тебе во многом зависит от пола. Я все тот же человек – с тем же характером и той же внешностью, но как парня меня воспринимают гораздо легче;

И все же, вот Красавчик знает, что я девчонка. Поначалу вел он себя именно так, как я боялась. Но мы с ним поговорили, и теперь общаемся даже лучше, чем раньше. Дурак он, конечно, и вредина, но все же не злой и слова понимает. Я сказала ему четко, какое его поведение меня обижает, он больше так не делает;

Если подумать, до этого я никогда людям не говорила «Не делай так, мне больно». Только молчала и принимала как должное. Конечно, очевидно, что не все послушают или захотят послушать – кому-то ведь просто в удовольствие самолюбие об меня почесать? Но вот у Красавчика с самолюбием и без меня никаких проблем нет, так что и нужды за мой счет его повышать нет тоже. Ему просто злить окружающих в радость, вон как Руди! Только Руди делает это с закосом под дурачка, в образе болтливого навязчивого дядьки, который и бесит и предъявить ему нечего; а Красавчик лучиться самодовольством и не фильтрует базар. И ловко уходит от чужих кулаков, что, конечно, окружающих тоже бесит.