сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
Если новый вариант, возникнув, физически изолируется от своего рода, у него чисто математически больше шансов сохранить и развивать свои особенности. Новые наследственные качества не смешиваются с генами прежней популяции. Вот почему острова – такие благоприятные «питомники» для новых свойств или для сохранения старых форм. Самый известный пример, разумеется, дарвиновы вьюрки, которые, приспосабливаясь к среде Галапагосских островов, специализировались на питании преимущественно семенами, для чего посредством ряда мутаций изменились размеры и форма их клюва. Именно островные обитатели составляют большинство эндемичных, то есть свойственных только данной местности видов. Конечно, изоляции способствуют также горные хребты, пустыни и другие природные преграды.
Естественно, описанные выше факторы воздействовали и на генеалогическую линию человека и его предшественников, а также на боковые ответвления.
Многочисленные находки окаменелостей человека, поименованные обнаружившими их палеонтологами, теперь объединены в несколько групп. Привожу перечень с ключевыми терминами, чтобы облегчить ориентацию тому, кто углубится в специальную литературу.
Ныне действующие названия:
Ramapithecus punjabicus
Kenyapithecus (Африка)
Australopithecus africanus
Australopithecus prometheus
Meganthropus africanus
Meganthropus paleojavanicus
Plesianthropus transvaalensis
Sinanthropus pekinensis
Australopithecus robustus
Paranthropus crassideus
Paranthropus robustus
Zinjanthropus boisei
Homo habilis
Homo erectus
Atlanthropus mauretanicus
Cyphanthropus rhodesiensis
Homo modjokertensis
Homo soloensis
Palaeanthropus heidelbergensis (возможно, неандерталец)
Pithecanthropus erectus
Pithecanthropus robustus
Homo sapiens neanderthalensis
Homo steinheimensis (Palaeanthropus heidelbergensis).
Поистине богатый список, основанный на подобном ему списке в книге Бьёрна Куртена «Не от обезьян».
В этом перечне отсутствует одно наименование (речь идет о сравнительно недавних находках), чье место трудно поддается определению. Я подразумеваю вызвавшего большие дискуссии Australopithecus afarensis , стоящего, по мнению Дона Джохэнсона, в самом начале известной на сегодня серии гоминидов после рамапитека.
Джохэнсон и его сотрудники обнаружили в районе Афара в Эфиопии (отсюда видовое название) множество окаменелостей, почтенный возраст которых исчисляется почти в четыре миллиона лет. Главной сенсацией явилась находка сохранившегося на сорок процентов скелета двадцатилетней женщины совсем маленького роста – около ста двадцати сантиметров. Форма костей Люси (как прозвали ее члены экспедиции) ясно говорит о том, что она была прямоходящей.
Год спустя отряд Джохэнсона нашел кости, принадлежащие по меньшей мере тринадцати особям этого же типа. Из них четверо – дети моложе пяти лет. Похоже, все тринадцать погибли одновременно. Вероятная причина – стихийное бедствие. Может быть, они отравились ядовитыми вулканическими газами?
Располагая окаменелостями этой «семьи», а в целом – материалом, представляющим не менее тридцати пяти, возможно даже шестидесяти пяти особей, исследователи смогли заключить, что прямоходящие гоминиды (во многом, как говорится, человеческого образца) жили свыше трех с половиной миллионов лет назад, о чем, кстати, свидетельствовали и следы, найденные Мэри Лики. Специалистам отряда Дона Джохэнсона фантастически повезло: до их находок наука располагала почти лишь одними фрагментами черепов гоминидов, по которым, естественно, трудно было судить о всем организме. Многочисленные кости afa-rensis позволили увидеть вполне реальный образ. Фигура этого прямоходящего создания выглядела уже вполне человеческой, но умственные способности были явно ниже: объем мозга определен в четыреста кубических сантиметров – только около пятой части человеческого! Таким образом, перед нами человекоподобная фигура, увенчанная маленькой головой с обезьяньим мозгом.
О месте этих находок в систематике развернулись споры. Дон Джохэнсон и его коллега из Калифорнийского университета Тим Уайт утверждают, что все особи представляли один вид и самцы были на шестьдесят – семьдесят процентов массивнее самок. Такое соотношение нередко у горилл. Да и могла ли «семья» состоять из особей двух разных видов, на чем настаивает Ричард Лики. Дискуссия получила бурный характер.
Но ведь это буря в стакане воды. Важно то, что после странного пробела в четыре миллиона лет по земле бродили человекоподобные прямоходящие существа и что размеры их мозга оставались небольшими. Зубы и челюстные кости Люси очень похожи на зубы и кости рамапитека. Можно подумать, что за разделяющий их огромный срок почти ничего не произошло. Ричард Лики даже заметил: «Люси, пожалуй, можно считать поздним рамапитеком». В этом что-то есть.
Вероятно, четыре миллиона лет сделали «недостающее звено», или икспитека, как я называю представляющуюся мне промежуточную форму (а точнее формы), существом, которое прочно завладело своей нишей, о чем лучше всего говорит достаточная стабильность этого варианта. Дон Джохэнсон считает Australopithecus afarensis —Люси и ее современников – очень важной ступенью на пути к будущим формам, и я убежден в его правоте.
Глава 11
Датировка Люси.
Почему она была прямоходящая?
Сканирующий электронный микроскоп
и характер стертости зубов.
«Сосать – чмокать».
Родственные связи гоминидов.
Начальная фаза охоты.
Смертельный удар.
Датировка Люси и других представителей ее вида произведена с особой тщательностью, практически исключающей ошибки. Тут потрудились многие специалисты. Основательно изучена геология в районе находок. Данные проверены и, где надо, исправлены с учетом палеомагнитных исследований горных пород. Применялся калий-аргоновый метод с исключением всех сомнительных материалов; использовался и особый метод датировки, на атомном уровне! Мелкие кристаллы циркона шлифуют так, чтобы поверхность стала прозрачной, после чего внутри кристалла можно видеть следы деления радиоактивных атомов урана-238, период полураспада которого измеряется миллиардами лет.
Когда находят кости хорошо известных видов, по ним, естественно, можно также определить возраст соседствующих находок, например, окаменелостей afarensis , тем более что эволюция млекопитающих шла достаточно быстро и виды «прописаны» в четко установленных временных рамках. Так, один из участвовавших в работе исследователей, специалист по древним предкам свиней, сопоставлял костный материал из района работ Джохэнсона и из Олдувая, а также других районов Восточной Африки. Естественно, один и тот же вид должен был обитать в одно и то же время в неизолированных сходных областях; отсюда надежный материал для сравнительной датировки.
Семь лет копились различные данные по районам эфиопских находок. В итоге пришли к выводу, что Люси жила три с половиной миллиона лет назад, а некоторым окаменелостям afarensis по меньшей мере 3,7 миллиона лет!
О самом начале вида пока ничего не известно; возможно, новые находки скажут что-нибудь о его существовании за пределами четырех миллионов лет. Дон Джохэнсон поставил себе задачей заполнить лишенную ископаемых «черную дыру».
Что до зубов afarensis , то они очень похожи на зубы рамапитека, который, как мы говорили, исчез из «списка личного состава» восемь миллионов лет назад.
Что еще нам известно о возможных чертах сходства? От Люси и ее сородичей дошли до нас первые сколько-нибудь сохранные скелеты гоминидов; скелет рамапитека еще предстоит найти. Этот вид был распространен чрезвычайно широко, от Европы до Китая. Где-нибудь должен же хорониться поддающийся определению костяк, если мы располагаем полными скелетами динозавров!
Рамапитек обитал в лесах, это известно благодаря найденным вместе с его костями кускам окаменелого дерева и характерной для каждого растительного вида пыльце. В саванновой среде кости рамапитека не обнаружены.
Подобно видам, занимающим сегодня ту же нишу, – макаку-крабоеду и носачу – рамапитек (если хотите, икспитек), очевидно, начал осваивать ресурсы водоемов там, где реки были окаймлены лесами. Так, установлено, что в Китае представители этого вида обитали в болотистом (так называемом буроугольном) лесу.
До сих пор моя гипотеза согласуется с тем, что нам известно об этом нашем предшественнике. Предложенные мной ступени развития икспитека вполне могли привести к той форме, которая однажды прошлась по вулканическому пеплу и которую вместе с Люси и ее родичами поименовали Australopithecus afarensis .
Следы на пепле ясно говорят, что стопа этого существа была хорошо приспособлена для прямохождения.
Правда, большой палец не так сильно развит, как у современного человека, прилежного ходока. Оуэн Лавджой, тщательно исследовавший кости стопы, считает, в частности, что легкий изгиб плюсневых костей говорит о «приспособлении для ходьбы по рыхлой, песчаной почве». Что как нельзя лучше подходит для вида, привязанного к реке.
Если бы предки человека сразу приспосабливались к передвижениям в саванне, стопа должна была измениться сильнее. Интересно отметить, что, по данным Харди, у довольно большого процента детей (9 процентов мальчиков и 6,6 процента девочек) наблюдается перепонка между вторым и третьим пальцами стопы. А у некоторых исследованных им младенцев перепонки были между всеми пальцами! Большая кожная складка между большим и указательным пальцами руки тоже напоминает плавательную перепонку, особенно если сравнить с торчащим большим пальцем человекообразной обезьяны. Наша стопа приспособлена не только для ходьбы по речному гравию – вряд ли Джонни Вайссмюллер смог бы так великолепно плавать кролем, не будь его ступни похожи на плавники. И хотя нам не дано проверить в воде ступню afarensis , я, большой любитель подводного плавания, полагаю, что равные по длине пальцы ног этого нашего предка еще –лучше выполняли роль плавников.
Но если вид был приспособлен для полуводного образа жизни, почему же описанная выше троица шагала по вулканическому пеплу?
Давайте рассмотрим одну параллель.
Когда у рыб начали развиваться более тугие плавники – с пятью опорными лучами, давшими начало пяти пальцам наших рук и ног, – это происходило вовсе не потому, что рыбы готовились покинуть воду. Просто им так удобнее было перебираться по суше в другой водоем! Такие рыбы, их называют прыгуны, существуют по сей день. Мало-помалу копились усовершенствования, которые позволили многим позвоночным перейти на сухопутный образ жизни.
Итак, рыбы – точнее, представители надотряда кистеперых – приспособились «ходить посуху», чтобы перемещаться от одного водоема к другому. Такая же потребность была у австралопитека! Видимо, упомянутая троица (вероятно, маленькая семья) направлялась от одной реки, чьи ресурсы они исчерпали, к другой. А может быть, спасалась от вулканического извержения. Современные охотники-собиратели Южной Америки, например описанные выше акурио, тоже переходят от одной реки к другой, оставаясь на месте, пока их кормит поречье.
На мой взгляд, ни австралопитек, ни его предшественники не были всецело приспособлены к водному образу жизни. Скорее, их можно сравнить с нашей выдрой, которая трусит к другому водоему, когда кончается рыба в прежнем. Она пребывает в воде, сколько нужно, но не меньше и на суше. Поймав рыбу, выходит на берег и там ест добычу. Спит на суше в чистой сухой норе, пусть даже с подводным входом.
Я старался показать, что наше тело, в отличие от шимпанзе, гориллы и прочих человекообразных обезьян, приспособлено для плавания и ныряния. Строение стопы – удачный компромисс: она вполне годится и как плавник, и как опора для прямостоящего, прямоходящего существа, освоившего богатую пищей речную нишу. И подчеркну еще раз – в воде не очень-то побегаешь. Недаром специалист по двигательным навыкам Оуэн Лавджой утверждает, что мы «принадлежим к самым медленным бегунам среди млекопитающих». Тот факт, что мы в этом смысле замыкаем эволюционную цепочку, вполне можно объяснить результатом приспособления к полуводному образу жизни!
Несмотря на климатические изменения, которые сократили площадь лесов, ниша рамапитека, его непосредственная среда обитания радикально не изменилась. По-прежнему его кормила в основном старая добрая река.
Несколько неожиданным явилось сообщение в научной литературе, что рамапитек питался плодами: сканирующий электронный микроскоп показал, что его зубы стерты так же, как у большинства обезьян. Биолог Алан Уокер, составляющий картотеку данных об изношенности эмали различного типа зубов, указал, что характер стертости зубной эмали рамапитека и Australopithecus robustus такой же, как у шимпанзе.
Но ведь это вовсе не значит, что плоды составляли весь рацион названных видов. Во всяком случае, из публикации того же Алана Уокера следует, что в их пищу не входили злаки; видимо, они еще не начали осваивать степную среду. Непохоже также, чтобы робустус и рамапитек грызли кости или жевали корни. Что до шимпанзе, то они, как мы видели, едят не только типичные для их среды обитания плоды с твердой подчас кожурой, но и термитов, птичьи яйца, даже других животных, причем добыча может быть величиной с павиана!
Что ж, наука шагает вперед – и мой вариант «водяной гипотезы» только выигрывает от этого.
Докторант Мичиганского университета Эл Райен тоже провел тщательнейшее исследование зубов с применением сканирующего электронного микроскопа. В таком приборе вместо световых лучей используются пучки электронов, дающие гораздо более высокое разрешение, так что маленькие царапинки выглядят глубокими ущельями.
В распоряжении Райена был обширный материал. В частности, он сопоставил зубы индейцев из захоронений в Северной Америке с зубами современных эскимосов. У тех и других зубы играют роль рабочего инструмента – и ведь то же относится к «моим» индейцам! Челюсти заменяют им тиски; зубами акурио очищают сучья от коры, обрабатывают заготовки для топорищ. Естественно, при этом стачивается эмаль.
Исследования Райена также позволили по микроследам определить пищевой рацион различных обезьян. Приступив к изучению afarensis , он установил, что этот вид был всеядным. Продолжая работу, Эд Райен надеется точно выяснить, чем конкретно питались эти гоминиды. Задача серьезная и непростая.
Что до формы зубов, то у всех гоминидов, начиная с проплиопитека и рамапитека, наблюдается редукция по сравнению с мощными зубами дриопитеков и человекообразных обезьян. Почему уменьшились клыки, столь важное прежде средство защиты? И почему малые коренные зубы тоже не такие острые и скорее похожи на большие коренные? Резцы меньше выступают, и вся челюсть подковообразная, а не продолговатая. Ответ: такими зубами удобнее измельчать пищу, такая челюсть лучше приспособлена для боковых движений. Ясно, что эти орудия миллионы лет назад приспосабливались к новому пищевому рациону. В своих тщательных сравнительных исследованиях Дон Джохэнсон, видный специалист по зубам, показывает, что afarensis в этом отношении занимал промежуточное положение между обезьянами и гоминидами. И уже не было такой нужды в мощном средстве защиты – возможно, потому что в воде обитало меньше грозных врагов. (А против крокодильей пасти и обезьяньи зубы ничто…)
Тенденция к постепенному уменьшению зубов отмечается по всей линии от древнейших гоминидов до человека. И, наверное, пищевой рацион не ограничивался фруктами, если признать возможность образа жизни, описанного мной для эволюционирующего полуводного примата. Тому, кто частично кормится устрицами и другими моллюсками, обезьяньи зубы не очень подходят. Нет сомнения, что икспитек умел разбивать раковины камнями, а расположение пальцев позволяло применять для той же цели палки.
Вероятно, язык у представителей этой линии был мускулистее и подвижнее, чем у обезьяны; об этом говорит и форма черепных костей. Разве не само собой разумеется, что такая приспособленность необходима, чтобы высасывать содержимое различных раковин? Язык и губы вместе работают, словно мощный насос. При нынешних наших правилах поведения за столом сосать и чмокать как-то не принято. А вот у акурио я наблюдал, как они, разбив палкой отваренный череп капуцина, высасывали мозг. Большие губы человека отлично дополняют мощный язык, когда надо извлечь содержимое из разного рода оболочек. И как раз эти усовершенствованные мускулистые органы со временем позволили артикулировать, формировать сложные звуки, произносить слова. К этому я еще вернусь.
У гориллы и шимпанзе нет таких мясистых губ, как у нас. Они вообще кажутся безгубыми. Иное дело орангутан.
Несколько лет назад я смотрел по телевизору программу с участием дрессированных орангутанов. Две вещи привлекли мое внимание. Действия орангутанов, их реакции на сигналы превосходили быстротой реакцию шимпанзе. И губы этих обезьян отличались удивительной подвижностью, к тому же были изогнуты сердечком – чисто человеческая черта, которой лишены гориллы и шимпанзе.
