сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
Вот и спрашивается, когда у человека появился домашний скот? Кстати, не спешите с догадками – если верить ископаемым, буренушку опередил савраска. Единственный дикий вид, доживший до наших дней, – лошадь Пржевальского ( Equus przewalskii ), которая вплоть до 1968 года водилась в степях Восточной Азии. Теперь осталось всего две сотни экземпляров в разных зоопарках мира. Предком наших современных пород считается вымерший ныне тарпан, возможно, с примесью лошади Пржевальского.
В знаменитых пещерах Испании и Франции можно увидеть замечательно выполненные кроманьонцами реалистические изображения лошади. Упитанные кони нарисованы на своде испанской пещеры Альтамира, а в богатом подземными пустотами департаменте Дордонь на юго-западе Франции, в пещере Ласко, мчатся галопом кони в окружении прямых линий, видимо, изображающих стрелы. Ясно, что как лошадь, так и другие запечатленные древними художниками животные – зубр, олень (четырнадцать рисунков в Ласко) и кабан составляли самую желанную добычу кроманьонцев. Если добавить мою гипотезу об инстинктивном стремлении выкармливать молодых животных и держать их в качестве «живых припасов», нетрудно представить себе, какой из перечисленных видов лучше подходил для содержания во взрослом состоянии.
Оленята очень легко становятся ручными, но чересчур подвержены импринтингу на человека. Самец косули с его острыми рогами опасен, когда пускает их в ход, как делал бы это, состязаясь со своими сородичами. А потому благородные олени не годились в домашние животные.
Кабан? Тут дело еще сложнее. В Вильпатту, самом большом национальном парке Шри-Ланки, несколько лет держали взрослого «ручного» кабана. Мощные клыки и полуторацентнерный вес этого зверя не располагали к шуткам; кроме того, он отличался весьма неровным нравом. В том же парке другой разгневанный кабан загнал на дерево леопарда и несколько часов не давал ему спуститься. Словом, кабан не очень-то подходил на роль домашнего животного. Хотя позднее мы все-таки видим и хрюшку.
Могучего и норовистого зубра, этого северного бизона, тоже, вероятно, было непросто приручить.
Остается в нашем списке кандидатов под номером один лошадь. С нею несложно было управляться. А только что отловленный жеребенок с его мягкой мордой наверное становился любимцем детей. Поднимается на ноги, а на спине уже сидит какой-нибудь мальчуган. Из мальчика вырастал мужчина, а жеребенок становился небольшой лошадкой, весом около трехсот пятидесяти килограммов. Вместо «живого припаса» лошадь стала несравненным помощником охотника. Верхом легко подобраться вплотную к многим диким животным; к тому же лошадь скоростью превосходила большинство зверей, составлявших добычу кроманьонца. Были и другие применения, запечатленные древними художниками: во многих местах найдены скульптурные изображения лошадиных голов с частями сбруи, и возраст этих находок около четырнадцати-пятнадцати тысяч лет! Вообще же приручение лошади началось гораздо раньше.
В 1910 году палеонтолог Анри Мартен обнаружил передние зубы лошади со следами стертости, которые никак не могли появиться у дикой особи. Все говорило за то, что эта лошадь долго стояла на привязи и страдала прикуской. А жила она тридцать тысяч лет назад!
Как сказано выше, лошадь прибавила эффективности охоте, и полагают, что во время последней ледниковой эпохи появился «народ всадников». Это было скромное начало, а уже в исторические времена непобедимые конники завоевали обширные области Азии. Ряд все более могущественных властелинов буквально держал в узде великую империю. В начале XIII века Чингисхан правил огромной территорией от Кореи на востоке до Персидского залива на западе; вслед за тем монгольские конники проникли в Европу вплоть до Венгрии. И теперь в Азии есть народы, уклад которых близок к укладу нашего древнего предка. Союз человек – лошадь великолепно действовал более четырнадцати тысяч лет, а может быть, и все тридцать тысяч.
Успешное использование другого представителя копытных положило начало оленеводству. Выносливый северный олень, одно из чудес природы в преобразовании энергии, в самые трудные зимние месяцы кормится только лишайниками, главным образом ягелем. При отступлении материковых льдов олени могли буквально сопровождать их кромку. Оледенение достигло максимума около восемнадцати тысяч лет назад, когда льды доходили на юге до современной Голландии. Ледяной покров простирался на четыре миллиона квадратных километров, достигая трех километров в толщину. Одновременно ледовый щит площадью двадцать пять тысяч квадратных километров накрыл Альпы; обширные ледники образовались в Пиренеях, Карпатах и других горных регионах. Не слишком благоприятный ландшафт для человека – уроженца тропических широт, но северный олень был замечательно приспособлен к такой среде; тем самым открылось жизненное пространство и для наиболее закаленных охотников. В пещере Абри-Пато (Франция) найдены оленьи кости, чей возраст определен в двадцать две тысячи лет; в другой пещере по соседству выгравирован как будто олень со сбруей.
Ну, а коза и овца, когда они были одомашнены?
В одной из пещер в Пиренеях обнаружены окаменелости возрастом тринадцать тысяч лет, большую часть которых составляют кости горного козла. Правда, речь идет скорее об охотничьей добыче, чем о прирученных животных. Почему не стали одомашнивать этот вид в Европе, трудно понять. Впервые козы и овцы были приручены далеко отсюда, на Ближнем Востоке. Исходные формы – безоаровый козел и муфлон.
Домашние козы идеально приспособились к среде. Они едят все, что годится в пищу. Помню их губительное воздействие на растительность в Индии. Где прошло стадо коз, оставались практически голые кусты. Подобно северному оленю, эти животные могут жить там, где другие копытные не найдут себе корм.
Одомашнивание козы привело в последние столетия к обширному разрушению почв. Мореплаватели привозили коз на далекие тропические острова, чтобы было на кого охотиться при повторных заходах, и многие из островов, например Галапагосы, совсем опустошены козами. Но для выживания человека, прежде всего в сухих бесплодных регионах Азии, козы и овцы играли немаловажную роль.
Итак, мы видим, что использование некоторых животных шаг за шагом изменяло образ жизни человека, причем первоосновой, на мой взгляд, явился инстинкт, побуждавший печься о четвероногих детенышах. Все ступени этой лестницы сохранились по сей день. Предельно близкий к первозданному человеку индеец выкармливает прирученных животных как источник мясной пищи, не отдавая предпочтения какому-либо из них. И ведь ни один из видов, населяющих лесные дебри, не годится для разведения в большом количестве, так что возможностей увеличивать «стадо» просто не было. Значит ли это, что индейцу недостает «сообразительности», что он «недоразвит»? Ни в коей мере.
До появления огнестрельного оружия самые совершенные способы охоты в лесной чащобе были разработаны индейцами. Наконечники стрел смазывают ядом, и наряду с большими луками для крупного зверя многие племена употребляют изготовленные с большим искусством духовые трубки. Берется отрезок бамбука длиной около двух с половиной метров, перемычки внутри удаляются и в бамбук вставляется жесткий стебель гладкого, без узлов, другого травянистого растения. Вот и готово оружие, позволяющее достаточно далеко и с поразительной меткостью посылать сильным выдохом тонкую стрелу длиной около трех дециметров с клочком капокового волокна на тупом конце. В Венесуэле я выменял две трубки у индейцев макиритаре и, к собственному удивлению, довольно скоро научился попадать с десяти метров в почтовую марку. Один мой венесуэльский друг пробил стрелой насквозь толстую деревянную дверь! Как оружейник индеец предельно использовал ресурсы окружающей среды, намного опередив европейцев до изобретения огнестрельного оружия. Знаменитые английские луки в свое время наводили страх на врага, но индеец с его отравленными стрелами располагал куда более совершенным оружием!
Вот так выглядят вехи на пути развития наших предков, кроме одной, самой важной; к ней я обращусь в следующей главе. Подчиняясь инстинктивному стремлению выращивать животных, человек строил свою жизнь согласно возможностям, которые определялись особенностями этих животных и окружающей средой.
На этой стадии и в социальное бытие человека вошло нечто новое, чему предстояло еще явственнее проявиться потом, когда зародилось земледелие. Появилась личная собственность!
Прежде все, в чем нуждался человек, ему поставлял «общинный» лес. Ничто не выделялось ценностью; если было мясо, его делили поровну. Теперь же каждый владел несколькими животными, которых охранял от «диких зверей» – и от других людей. Престиж охотника, снабжающего группу мясом, все более замещался престижем владения. Тем самым чаша весов склонилась в сторону своего рода «капитализма», определившего в дальнейшем курс первобытных общин. И наш общественный строй, будь то на востоке или на западе, основан на том же принципе, как бы ни было развито социальное обеспечение.
Новый уклад повлек за собой снижение статуса женщины; в некоторых обществах ее положению суждено было стать просто унизительным. Проследим, как оно изменялось в ходе тысячелетий.
По мере того, как утверждалось чувство собственности, когда ценность и престиж мужчины измерялись числом животных в его владении, падал престиж женщины. Она, как и все, что мужчина обозначал словом «мое», стала частью его имущества. Ее можно было купить за какое-то количество животных, и муж мог приобретать других женщин.
Пока главным фактором превосходства считалась мышечная сила, женщина во всем мире занимала подчиненное положение – и она по-прежнему унижена там, где высоко ценят этот фактор. Однако местами определилось более справедливое соотношение, и мне представляется, что важнейшее влияние оказали тут два этапа в истории – эпоха викингов и иммиграция в Новый Свет.
Когда норманны, отправляясь в поход, покидали свои хутора, поручать управление хозяйством кому-либо из остающихся мужчин было рискованно: глядишь, не уступит потом место, если прочно на нем осядет. А потому ответственность за все домашние дела возлагалась на жену хозяина. Тем самым в корне изменялась позиция женщины. И ведь эпоха викингов продлилась долго.
Спустя столетия, во время мощной волны эмиграции в Северную Америку, многие выходцы из Скандинавии, где в женском вопросе преобладали более либеральные взгляды, направлялись преимущественно в северные штаты. Трудные, подчас опасные условия жизни на новых землях еще более упрочили положение женщины. Она стала важным товарищем в труде. Здесь мне видятся истоки усиления ее позиции, а впоследствии и развития движения за права женщин, которое возникло на Западе и пустило особенно прочные корни как раз на севере Европы. Рассматривая соотношение он – она под строго биологическим углом зрения, другими словами, пытаясь выявить логическую причинно-следственную связь с первичным образом жизни, можно шаг за шагом прояснить проблему.
Узор, который поначалу сплетался чисто инстинктивно, явно состоит из многих разных нитей. Свиваясь вместе миллионы лет, они, как все в биологии, что касается поведенческих черт, призваны были увеличивать возможности вида.
Одна из таких нитей – так называемая блокировка кровосмешения. У простых организмов спаривание близкородственных особей не чревато тяжелыми последствиями для потомства. Чем сложнее организм высокоразвитых животных, тем генетически рискованнее комбинация брат – сестра; у человека с его сложнейшей нервной системой такое сочетание наследственных качеств пагубно и дает генетически неполноценное потомство. Барьером против подобных связей служит, на мой взгляд, своего рода инстинктивный механизм, сложившийся задолго до того, как человек мог осознать причинно-следственную связь. Индивид, с которым годами рос вместе, лишен сексуальной притягательности, половое влечение «чурается» брата или сестры, и опасная комбинация подвержена запрету.
Возвращаясь к исходному принципу в группе индейцев, вспомним, что женщина решает, кому быть отцом ее детей. Она делает выбор. И часто, родив одного-двух детей, выбирает нового партнера, чисто инстинктивно подчиняясь тому, что можно назвать непрестанным поиском жизнью новых сочетаний ген.
Что до мужчины, то с незапамятных времен его, как и всех других приматов, отличает еще более сильное инстинктивное влечение к не оплодотворенным особям другого пола. Впрочем, не только приматы – все млекопитающие готовы откликнуться на «зов» самки.
В группе, вернее сказать, во взаимоотношениях групп кочующих охотников-собирателей, где свободно действуют устоявшиеся за миллионы лет «правила игры», проблем обычно не возникает. Человек поступает согласно своим представлениям о том, что правильно, и дети всегда находятся в центре внимания всей группы, где мать остается важным полюсом, какие бы пары ни образовали взрослые.
В семье, конечно, положение сложнее и для родителей, и для детей. Группу отличает гибкость; семья – правовой институт. Нужны весьма благоприятные условия, чтобы этот корабль не кренился, а то и вовсе не пошел ко дну. Многое приходится терпеть ради детей.
После столь длинного отступления вернусь к животным, которые стали собственностью человека, и к вызванному этим новому образу жизни.
Здесь еще не упоминались наиболее важные одомашненные животные – крупный рогатый скот. Важные потому, что с появлением рогатого скота открылся путь к намного более надежному и удобному укладу, связанному с земледелием. Пора поделиться моими соображениями о различных факторах, которые через скотоводство привели к земледелию и тем самым заложили основу дальнейшего развития культуры.
Глава 4
Наше самое важное ручное животное
и его значение для возникновения
земледелия.
Примечательное развитие
хлебных злаков.
Ответить на вопрос, когда человек впервые приручил крупный рогатый скот, так же трудно, как на вопрос о времени одомашнивания других животных. Предполагают, что предком нынешнего Bos taurus был древний бык Bos primigenius .
Попробуй, находя в Европе кости рогатого скота вместе с окаменелостями древнего человека, определить, идет ли речь об охотничьей добыче или о ручных животных. Долго считали, что в Восточную Африку скот пригнали полторы-две тысячи лет назад племена, пришедшие из Египта и северной Эфиопии. В Северной Африке возраст некоторых костей домашнего скота определяется в девять тысяч лет. Однако недавние находки в Восточной Африке косвенно указывают на более раннее развитие скотоводства в северных регионах материка.
В богатых крупной дичью африканских саваннах известен лишь один вид буйвола (с местными подвидами) и нет ни одного прямого родича рогатого скота, который за пределами Африки, и на севере и на востоке, представлен многими видами, как-то: зебу – священная корова Индии, яки гималайского высокогорья, гауры индийских лесов и родственные им гаялы Ассама и Бирмы, а также бантенги, некогда распространенные от Бирмы через Индокитай и Малайзию до Явы.
Тем не менее, именно в Восточной Африке найдено множество костей, чей возраст исчисляется в тринадцать тысяч лет. Видимо, одомашнивание скота началось гораздо раньше, и человек пригнал сюда свои стада откуда-то из средиземноморских стран.
Скотоводство явно достигло расцвета задолго до возникновения исторически известного земледелия, начало которого относят примерно к восьмому тысячелетию до нашей эры, и переход от скота как важнейшего источника питания к зерновым культурам наверное был поэтапным, причем немалую роль играла случайность.
Неудивительно, что корова и особенно бык рано стали предметом культа. Ни одно другое животное, будь то живое или убитое, не дает столько пищи. Можно доить козу, но коровье молоко вкуснее и его гораздо больше. Быть может, именно питательность молока определила религиозное отношение к корове, которая и сегодня остается священной в Индии.
Кроме того, корова спокойнее северного оленя и не так быстра, как лошадь. Это флегматичное создание не суетится без нужды, а знай себе мирно пасется. Владелец коровьего стада мог вести вполне приятное существование в благодатной среде: крупный рогатый скот лучше всего чувствовал себя на лугах и полях с перелесками. Полный контраст тяжелому труду оленевода на леденящем Севере или скудной жизни степных коневодов.
