Текст книги "Врата трех миров"

Автор книги: Ян Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

Она засунула рыбу под куртку, чтобы согреть ее, и откусила кусочек хлеба. Он зачерствел еще до того, как девушка покинула Готрим, и вкус у него сейчас был, как у опилок. Карана зубами содрала кожуру с луковицы и принялась за еду. От голода все казалось вкусным.

Сушеные фрукты цвета ржавчины снаружи и малинового изнутри были ей неведомы. Карана вспомнила, что видела, как пару раз их ели гаршарды. Она попробовала кусочек. Фрукт был жесткий, как сушеный абрикос, и у него был странный вкус.

Губы начало покалывать, по телу растеклось тепло. На лбу выступили маленькие капельки пота. Сердце бешено заколотилось, и Каране вдруг стало жарко. Даже пальцы рук и ног покалывало от тепла. Во рту еще долго оставался странный вкус фрукта. Карана убрала остатки еды в рюкзак.

Должно быть, снегопад прекратился, поскольку стало светлее. Карана откатила от входа снежный шар и выглянула.

Снег все еще шел, но уже не так сильно. Внизу, на расстоянии в пол-лиги, находился Каркарон – его стены и башня были сейчас отчетливо видны. За день выпало много снега, и он скрыл следы Караны. Из-за низких, стремительно уносившихся вдаль облаков вдруг выглянуло солнце.

Карана оглядела склон. Ничего, кроме льда, снега и камня. В Каркароне тоже не было признаков жизни. Девушка вернулась в свое убежище, в котором теперь все сильнее пахло рыбой: угорь начал оттаивать.

Ее ленч состоял из жирного копченого угря, сухого хлеба, твердого сыра и остатка луковицы.

Свернувшись в спальном мешке, Карана вскоре уснула, но ей снились кошмары. Во сне ее преследовал окровавленный лорск. Она очнулась вся в поту, ей было невыносимо жарко. Конечно, погода сильно переменилась, подумала она, снимая куртку. Высунув голову наружу, она увидела, что снежная буря не утихла и дует сильный ветер.

Карана ощутила волчий голод. Ее припасы выглядели еще менее аппетитно, чем прежде. Ей захотелось чего-нибудь сладкого, и, пошарив в рюкзаке, она нашла сушеный фрукт гаршардов и сунула его в рот. В то же мгновение ее охватил приятный трепет, кровь побежала по жилам, как расплавленный металл. Все было ей теперь по силам – она могла бы бросить вызов самому Рульку с его машиной.

– Да! – вскричала она и подпрыгнула.

Она снесла головой половину крыши своей пещеры. Снег остудил ее пылавшие щеки, попал за воротник. Огромный снежный ком упал ей на голову, придавив к полу. Девушка задыхалась от холода, который был тем сильнее, что до этого ей было очень жарко. Подавившись, она выплюнула кусок сушеного фрукта.

К тому моменту, когда Карана выбралась из снега и починила крышу, ее эйфория прошла. Теперь ей было ужасно холодно, и она не могла согреться, даже забравшись в спальный мешок. У нее начиналась мигрень. Наконец она вновь погрузилась в беспокойный сон.

Когда Карана проснулась, уже давно стемнело. Снег продолжал падать. Девушка увидела огни Каркарона, но тут повалил такой густой снег, что скрыл башню из виду. Снег, которым ей с таким трудом удалось набить фляжку, растаял, и набралось меньше чашки ледяной воды. Выпив ее, Карана вновь наполнила снегом фляжку и свернулась в спальном мешке.

Она сразу же задремала, но спала недолго: ее мучили сны на одну и ту же тему – как за ней гнались вельмы Иггура год тому назад. Всегда в бегах, всегда без сил. Больше никогда! Она бодрствовала, трясясь от холода, и ярость ее все возрастала, пока она не ощутила неистовое желание нанести удар. Ей захотелось установить контакт и передать Рульку смертельно разящий импульс.

С минуту Карана тешилась этой безумной мыслью, этой волнующей силой, но затем вмешалась реальность. Если она осмелится установить контакт на таком близком расстоянии, Рульк сразу же доберется до нее. Да и кто она такая, чтобы думать о подобных вещах?

Нет, она будет сидеть тихо, ничего не предпринимая. Гаршарды не могут знать, где она. Через пару дней она сможет свободно уйти. Она снова задремала.

– Скелаарр!

Карана проснулась от резкого гортанного крика – он прозвучал где-то поблизости. Гаршарды! Она приоткрыла вход своей пещеры, высунула голову и в ужасе отпрянула. Слабое солнце освещало белый снег, а на нем – темные фигуры пяти гаршардов, карабкавшихся вверх по склону, по направлению к Каране. Понаблюдав за ними с минуту, она убедилась, что это именно так. Гаршарды направлялись прямо к ней, словно по линии, прочерченной на снегу.

Хотя Карана была более проворной и ловкой, чем гаршарды, сейчас ей бы это не помогло: они растянулись цепочкой, загнав ее в ловушку!

Несколько минут Карана сидела, парализованная от страха, как кролик в норе. Потом сложила вещи в рюкзак и с чувством безнадежности устремилась вверх по склону.

5
ТРАНКС

Они несколько часов прождали у амфитеатра в скалах, глядя на Каркарон. Больше им делать было нечего. Кто-то поддерживал в костре огонь. Пламя было совсем слабое и могло в любую секунду погаснуть. Оно их почти не согревало и не подбадривало.

Лиан окинул взглядом собравшуюся компанию. Тут было около дюжины стражников Иггура – ветеранов, закаленных в боях, которые никогда не расслаблялись. Позади них маячила тощая фигура вельмихи Вартилы. Большинство вельмов покинуло Иггура почти год назад, вернувшись к своему прежнему имени – гаршарды – и прежнему хозяину – Рульку. Но некоторые вельмы, будучи не в силах узнать своего хозяина, остались верны Иггуру. «Я слепа перед моим господином», – плакала Вартила, когда Рульк впервые появился в Сантенаре. Судя по выражению ее продолговатого с острыми чертами лица, верность Вартилы подвергалась сейчас тяжкому испытанию.

Иггур беседовал с Ванхом у костра. Это был коренастый человек с головой в форме пули. Маршал Ванх когда-то возглавлял Первую армию, но после битвы в Баннадоре и исчезновения Магреты Иггур разжаловал Ванха в солдаты.

Адъютант Иггура, Долодха, нервная молодая женщина, носившая всегда плохо сидящую одежду, стремительно расхаживала взад-вперед. Ее повышение – прежде Долодха была служанкой – было столь же стремительным, и она жила в постоянном страхе оскорбить Иггура, который, как известно, обладал переменчивым нравом. Не было более щедрого господина, когда дела шли хорошо. Однако при неудачах он становился капризен и опасен, в мгновение ока превращаясь в жестокого тирана, а иногда он был просто безумным, хоть это был всего лишь отзвук того безумия, от которого Иггур страдал, когда Рульк был заточен в Ночной Стране. Никто не мог предсказать, в каком настроении Иггур будет через час.

Мендарк, с каждым днем все больше походивший на хищную птицу, угнездился на бревне, глядя на огонь. Его стражники, Оссейон и Торгстед, играли в кости на большом камне. Лиан увидел, как Торгстед вскинул голову и захохотал. Свет костра озарил его широкое, красивое лицо и копну темных волос. Оссейон, который был почти в два раза больше своего друга, хлопнул Торгстеда по плечу и бросил кости на камень.

По другую сторону костра сидел Надирил из Великой Библиотеки, с Лилисой, ее отцом Джеви и Таллией. Шанд тоже был где-то поблизости, но его не было видно. Вероятно, шпионит возле Каркарона, уныло подумал Лиан.

Аркимы составляли третью группу. Их было человек двенадцать, включая рыжеволосую Малиену, молчаливого Тензора и Дарлиша, старейшего из аркимов, прежде Лиан его не встречал. У Дарлиша были тонкие руки и ноги, но круглое брюшко – редкость среди аркимов, – большие волосатые уши и острый подбородок.

– Чего мы ждем? – спросила Лилиса.

– Конца света, – страшным голосом ответил Тензор.

– Что он замышляет на этот раз? – произнес старый Дарлиш с сильным восточным акцентом.

– Кто может это предугадать? – вступил в беседу Надирил.

Непредсказуемые возможности созданной Рульком машины внушали им большие опасения. Этому суждено случиться, пророчествовала темная луна.

От Лиана почти все отвернулись. Его вина была очевидна. Таллия подошла к Лиану, лежавшему на снегу, лишь затем, чтобы проверить оковы. На правом боку у нее был короткий меч. Прежде Лиан не замечал, что она носит оружие.

– Таллия… – начал было он, но тут же умолк.

Какой смысл? При тусклом свете темной луны шоколадная кожа Таллии казалась бесцветной. Ее красивое лицо было лишено всякого выражения. Волосы были чернее ночи. Лиан давно заметил, какая она привлекательная женщина. Однако, что касается его, ему было все равно. Мысли Лиана вернулись к башне.

Не сразу он понял, что Таллия что-то говорит ему.

– Я спрашиваю, не слишком туго? – повторила она.

– Какая разница?

– Я не знаю, виновен ты или нет. Это решит суд, если мы уцелеем. Но мне бы не хотелось, чтобы ты лишился рук или ног, а в такую ночь это легко может произойти.

Лиан потрогал оковы. Тугие, но не слишком. Таллия было отошла, но тут Лиан не сдержался и издал стон. Таллия вернулась и посмотрела ему в глаза.

– Значит, теперь тебе стало жаль себя! Или это угрызения совести?

– Я ужасно боюсь за Карану.

По-видимому, его тон удивил Таллию. Повернув Лиана за плечо, так что свет луны падал прямо юноше на лицо, она снова внимательно всмотрелась в его черты, словно пытаясь что-то прочесть по ним.

– Тебя это удивляет? Вы все считаете, что я ее предал.

– Об этом говорят улики, – заметила Таллия. – Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Ничего! – яростно воскликнул Лиан. – Слова ничего не значат!

Теперь ему было безразлично, что она о нем думает. Что же собирается Рульк сделать с Караной? Это был единственный волнующий его вопрос. Карана – чувствительница, она обладает редкими способностями, и Рульк никогда ее не отпустит.

Лиан посмотрел на сгорбленные спины сидевших у костра, на их обреченные лица. Тут он не дождется помощи. Таллия открыла рот, но не успела ничего произнести, так как к ним приблизился Мендарк.

Исполнение пророчества явилось для Мендарка сокрушительным ударом. Он был унижен, и всякий раз, когда другие начинали тихую беседу, его лицо мрачнело, ибо он подозревал, что они злословят либо смеются над ним. Репутация была для Мендарка всем, и он пошел бы на что угодно, чтобы защитить свое доброе имя и место, уготованное ему в Сказаниях. Он не мог вынести, чтобы его столь долгое правление в роли Магистра завершилось так бесславно.

Туман вокруг луны рассеялся, и она засияла, кроваво-красная с черным, еще ярче, чем прежде. В свете луны Лиан взглянул на застывшего на снегу Мендарка. Он так изменился, что юноша не узнавал в нем того человека, которого знал. Происшествие в Хависсарде едва не убило Мендарка, и он, попав там в ловушку в зарослях ежевики, был вынужден обновить свое тело, а этого делать не следовало.

Сейчас Мендарк походил на хищную птицу – нос превратился в клюв, руки напоминали птичьи лапки, узкие плечи сгорбились. Волосы и борода поседели, лицо прорезали глубокие морщины.

Прыгая по снегу, как кондор, кружащий у трупа, Мендарк тоже проверил оковы Лиана.

– Что ты теперь скажешь, летописец?

– Только то, что я невиновен.

Мендарк нагнулся, чтобы проверить его вторую ногу, но так медленно и с таким мучительным усилием, что Лиан почувствовал к нему жалость. Мендарк выпрямился с еще большим усилием.

– Может быть, Лиан, но твои действия говорят об обратном.

– Если бы я умер в темнице Иггура в Туркаде, ты все равно ничего бы не предпринял, чтобы спасти меня! Нет, ты бы выжидал, что еще взбредет в голову Рульку!

– Гм-м, – произнес Мендарк и неуклюже поплелся назад к костру.

Ночь становилась все холоднее. В Каркароне все было тихо. Аркимы спустились с утеса туда, где у них был запас хвороста, и вернулись спустя несколько часов с огромными вязанками на спине. Они разожгли еще один костер в самом защищенном месте скалистого амфитеатра, и все собрались вокруг.

Через какое-то время Иггур принес Лиану кружку супа, к удивлению последнего. Возможно, Иггур чувствовал угрызения совести за свой приступ безумия. Лиану хотелось выплеснуть суп ему в лицо, но это не помогло бы Каране. Сняв перчатки, юноша грел руки о кружку. Суп был очень горячий. Подняв глаза, Лиан увидел, что Иггур наблюдает за ним.

– Месяц тому назад ты хотел, чтобы меня казнили без суда, – сказал Лиан. – У тебя изменилось обо мне мнение или тебе что-то нужно?

– Рульк не предпринял попытки овладеть моим разумом, – ответил Иггур. – Возможно, я ошибался насчет тебя.

– Почему же тогда ты не займешься им? Ты был смелым, когда за спиной у тебя была твоя армия и когда ты разрушил половину Мельдорина. – Обучаясь в Школе Преданий, Лиан превосходно овладел «очарованием» сказителей, с помощью которого мог вызвать у слушателей почти любую желаемую эмоцию. Последнее время юноше редко приходилось пользоваться своим «очарованием». Сможет ли он подвигнуть этих трусов на какие-то действия, которые помогут Каране? – Считается, что ты великий маг. Почему же ты опустил руки?

Иггур улыбнулся:

– Тебе не удастся так легко манипулировать мной, летописец, хотя я теперь и не тот, что прежде. Это удивительная вещь – быть великим, а потом низко пасть. И снова сделать усилие и вновь подняться. То, что когда-то было важно, кажется теперь тривиальным. А то, что касается Рулька, то я бессилен против него – я его слишком боюсь. Да, я признаю это. Одна мысль о том, что он может подчинить меня своей воле, вызывает у меня дрожь…

В этот миг из макушки башни Каркарона, имевшей форму кратера, вырвался белый свет. Иггур побежал к нижней части амфитеатра. Он не отрываясь смотрел на башню, прикрыв глаза ладонью от слепящего света. Выругавшись, он помчался по ступеням вниз, остальные последовали за ним.

Лиан ощутил головокружение. Начинается! Карана находилась там, внутри, из-за него, а он был не в силах помочь. Юноша захромал вслед за всеми, очень медленно, поскольку ему мешали оковы, которые теперь к тому же заледенели. Вскоре ноги у него были в крови, но догнать кого-либо Лиан так и не смог: он остался один.

В темноте он поплелся вниз по лестнице, затем по извилистой тропинке, а потом вверх по крутой дорожке. Остальные уже были на ступенях у ворот Каркарона, но свет, привлекший их, погас. И вновь все погрузилось в кромешную тьму, так как луна снова скрылась. Лиан держался поодаль, чтобы его не заметили. Он неважно себя чувствовал. Стоило ему закрыть глаза, как в сознании тотчас возникали странные сцены, например, картина, изображавшая загадочный мир Аркана, похожий на тот, что он видел на настенных росписях в Шазмаке, только более странный, более нереальный.

Лиан знал, что это такое, – впервые он почувствовал это всего неделю тому назад. Так работала машина Рулька. Теперь Рульк не просто летал на ней, он начал использовать ее. Подобное ощущение, когда дрожит каждая клеточка, Лиан уже испытал, когда летел с Рульком из Катадзы. Но сейчас оно было гораздо сильнее. Значит, пора!

Сильный ветер разогнал облака. Была морозная ночь. Холодным светом сияли звезды.

Вся компания преследователей Рулька осталась стоять на ступенях под присмотром горгулий. Казалось, крылатые статуи на лестничной площадке расправляют крылья, чтобы взмыть вверх. Долгое время ничего не происходило, разве что становилось еще холоднее. И вдруг ночь взорвалась.

С горы с ревом обрушился ветер, по сравнению с которым те, что дули прежде, казались легкими бризами. Стоящим у ворот Каркарона пришлось цепляться друг за друга, чтобы их не сдуло со ступенек. С башни сорвало большой кусок крыши, который, пролетев у них над головами, обрушился на дорожку под лестницей, прямо перед носом у Лиана. Юноша распластался, ожидая, что его сметет, словно металлической метлой. Но, покачавшись перед ним немного, этот опасный обломок рухнул в пропасть. Вихрь покружился над собравшимися и улетел, несясь по склонам и с корнем вырывая деревья на опушке леса.

Луна выглянула из-за туч, как разбойник с большой дороги. В Каркароне вспыхнул красный свет, такой яркий, что башня казалась прозрачной. Была полная тишина.

С башни принесло волну горячего воздуха. Небо вновь затянулось тучами, и хлынул дождь, который лил всего несколько минут. Дождь в горах зимой? Вода мгновенно превращалась в лед: на перилах лестницы и на воротах повис целый занавес из сосулек.

Теперь зазвучала музыка. Послышалось ритмичное пощелкивание и потрескивание, как будто запело множество цикад, и их пение сопровождалось подземным гулом, словно били в огромный металлический барабан. С этими звуками смешивались без конца повторявшиеся скорбные ноты – создавалось впечатление, что где-то оплакивают покойника. Шум был то оглушительным, от него болели барабанные перепонки, то таким тихим и ужасным, что у Лиана волосы вставали дыбом. Свет начал пульсировать в одном ритме со звуками, затем и свет, и звук стали более приглушенными, но не исчезли совсем.

Теперь луна была почти в зените. Пошел снег – с ясного неба падали огромные хлопья; снегопад становился все сильнее, пока наконец нельзя было разглядеть ничего, кроме блеклого красного света и тусклой луны.

Вдруг яркая вспышка осветила башню изнутри. Ее стены задрожали, с крыши слетели последние плитки и упали на лестничную площадку у ног стоявших у ворот Каркарона. Они услышали вопли, грохот падающих камней. Кто-то со злобным рычанием прошел сквозь стену Каркарона, подобно молнии, увлекая за собой лавину выломанных камней. Существо приземлилось на узкой площадке, окружавшей башню; во все стороны полетели снег и лед. И вот это существо неслось прямо на людей у ворот. Они не могли его как следует разглядеть, лишь заметили, что оно крупнее человека. Что это? Кажется, создание взмахнуло крыльями.

– Транкс! – вскрикнул Шанд. – Рульк открыл путь в бездну. Бегите со всех ног!

Аркимы стояли на самых верхних ступенях. Двое из них подхватили носилки с Тензором и пустились бежать. Они сделали всего несколько шагов, когда транкс, перелетев через перила, приземлился на лестничную площадку, перевернув при этом носилки, – Тензор упал под них, на снег. Это его и спасло. Один из аркимов был растерзан в мгновение ока. Лиан пополз к лестнице. Оковы царапали ноги, но от ужаса он этого даже не чувствовал. Что случилось с Караной? Если это чудовище сбежало, то что же там, внутри? Добравшись до сугроба, на который падала тень, Лиан нырнул в него. Мимо, не заметив его, промчались аркимы, Иггур и Мендарк со слугами, они бежали к амфитеатру.

Транкс выпрямился и, издав еще один злобный звук, взмыл в воздух. Пролетев над самой головой Лиана, он настиг беглецов на дорожке, ведущей в амфитеатр, и, разорвав на куски одного из стражников Иггура, размозжил голову другому. Очертания чудовища неясно вырисовывались в сумерках, единственное, что было понятно, – это хищное и ужасное создание. Послышался женский крик, ужасающий крик боли.

– Свет! – завопила Таллия, и в конце поднятой вверх дубинки Иггура вспыхнул ослепительный синий свет. Транкс замер, его поза выражала угрозу. Лиан заметил, что существо удивительно похоже на статую, стоявшую перед воротами Каркарона. Воцарилась тишина, и стало слышно, как тихо падает снег.

За спиной у Лиана кто-то тоненько хныкал – видимо, это была Лилиса. Лиан не знал, что делать. Руки у него все еще были связаны. Он не мог защитить Лилису, не мог пойти к Каране.

Транкс вприпрыжку несся по дорожке. Один из стражников Тензора вонзил в ужасное существо копье, но для того это было равносильно укусу пчелы. И судя по отчаянному воплю, полумрак не помог стражнику укрыться от транкса.

При ярком свете, исходящем от дубинки Иггура, Лиан увидел, что спасающиеся бегством почти добрались до амфитеатра – они мчались, как безумные. Транкс – за ними, при каждом прыжке крылья приподнимали его над землей. На некотором расстоянии от синего луча зажегся красный. Транкс взмыл в воздух, потом стал снижаться, вытянув когтистые ноги, как охотящийся орел. И тут красный свет обратил ночь в день. Чудовище стало тенью, парящей в воздухе, силуэтом с длинными когтями. Оно издало пронзительный вопль, забилось в воздухе, пронеслось над головой Мендарка и растворилось в темноте.

– Назад! – услышал Лиан крик Иггура, когда через пролом в стене выпрыгнуло еще одно создание. Оно было меньше, более походило на человека, но от него тоже исходила угроза. Беглецы подхватили своих раненых и помчались дальше в поисках надежного убежища.

Лиан вжался в снег. Создание приближалось скачками, не замечая юноши. Когда Лиан наконец осмелился приподнять голову, он уже был один. В Каркароне свет почти угас, странные звуки были едва слышны. Лиан огляделся: в стене башни зиял пролом, сделанный транксом; оба ужасные существа исчезли. На ступенях, чуть выше, кто-то лежал – это были останки одной из жертв транкса.

Лиан прополз мимо, сердце его бешено колотилось.

– Карана! – воскликнул он слабым голосом. – Карана!

Движения его становились все медленнее и медленнее.

Он ударился лбом о следующую ступеньку и упал на снег. Рульк открыл путь в бездну.

Бездна! Даже летописцы мало о ней знали – было известно, что это мрачное, темное место, где рождается только два стремления: выжить и сбежать. Транкс! О нем также не было никаких сведений, кроме того, что он сильнее, коварнее и опаснее всех обитателей бездны.

Как болят ноги! Лиан с трудом поднялся, но сразу же снова рухнул на снег. Карана в двух шагах от него, но он слишком слаб, чтобы доползти до нее. Что бы с ней ни случилось, он совершенно не в силах ей помочь.

Впервые Лиану пришла в голову мысль о собственной безопасности, о том, что какое-то кошмарное чудовище может его растерзать. Воспаленный мозг выдал информацию, что на Сантенаре существуют «Сказания о Бездне», но Лиан мало их читал, поскольку у него были другие интересы. Он всегда думал, что в их основе лежит чистый вымысел.

Лиан напряженно вспоминал. К тому времени, как он стал мастером-летописцем, он великолепно помнил все, что прочел дважды. Такова была выучка. Но «Сказания о Бездне» он держал в руках гораздо раньше, еще будучи учеником.

Шанд узнал транкса. У Лиана до сих пор звучал в ушах голос старика, полный ужаса, он видел его вскинутые руки и лицо, на которое падал красный свет Каркарона. Откуда Шанду известно это создание?

Повалил густой снег, который скрыл все окружающее из виду. Окровавленные ноги Лиана превратились в ледышки, отчего утихла боль. Юношу трясло от холода. Он заставил себя встать на колени, но снова упал. У него осталось довольно здравого смысла, чтобы понять, что ему больше нечего беспокоиться о транксе: ведь через час он, Лиан, уже будет мертв.