Текст книги "Врата трех миров"

Автор книги: Ян Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

18
ПРЕДСКАЗАНИЯ И ПРОРОЧЕСТВА

Оссейон открыл дверь в комнату Лиана.

– Тебя вызывают на Совет, – сказал он, – и Мендарк требует, чтобы ты надел эти браслеты. «Первый урок!» – велел он передать тебе. – В руках у Оссейона была длинная цепь, прикрепленная к паре наручников.

Лилиса пришла в ужас.

– Оссейон! – воскликнула она. – Что ты делаешь?

– Не бойся, малышка, – успокоил ее солдат. – Лиану не грозит опасность.

– Мендарк хочет напомнить мне о моем долге, – пояснил Лиан, беря свои костыли. Он был спокоен. Что такое может с ним сделать Мендарк, чего бы он не пережил за последние месяцы? Лиан протянул руки, и Оссейон защелкнул наручники.

Лиана провели в роскошные апартаменты Магистра в крепости. Эти комнаты с барочной экстравагантностью были украшены всем лучшим, что только мог предложить Сантенар: гобелены, вытканные золотыми и серебряными нитями, ковры из самого дорогого шелка, мебель из черного дерева и других ценных пород с инкрустацией из жемчуга и нефрита. На Совете присутствовали Иггур, только что вернувшийся с охоты на транкса, Тензор, Шанд, недавно пришедший из Каркарона, и Малиена. Надирил, которому нездоровилось, не явился.

– Мы выследили транкса по разрушениям, которые он за собой оставлял, – сказал Иггур. Вид у него был еще более уверенный и внушительный, чем прежде. – Он прятался в Фейдонском лесу. Надирил был прав: он не умеет летать, так что в конце концов мы загнали его в ловушку и убили, хотя и понесли большие потери.

– А его детеныш? – спросил Лиан, вспомнив роды, кровь и младенца с яростными глазами.

– Его тоже. Это был дикий маленький зверь!

Лиан представил, как это маленькое существо борется за свою жизнь.

– Я услышал рассказ о твоей победе у городских ворот, – заметил Шанд. – Говорят, именно ты, Иггур, нанес транксу самые сокрушительные удары и прикончил его.

– Я там был, – ответил Иггур. – Но чтобы сразить транкса, потребовались усилия многих, и у нас немало жертв. Мне повезло: я не пострадал.

– Как всегда, скромен! – язвительно вставил Мендарк.

– В отличие от тебя, я не люблю, когда мне расточают похвалы за то, чего я не совершил! Какие новости из Каркарона, Шанд?

– В настоящее время Рульк его покинул.

– Нам предоставляется шанс, – сказала Мендарк. – Давайте начнем работу над флейтой.

– У нас недостаточно золота, – резко возразил Иггур.

– Оно есть у Феламоры, – не сдавался Мендарк.

– И у нее, наверно, далеко идущие планы: видели, как феллемы движутся с юго-востока, – вмешалась в разговор Малиена.

– Думаю, она прячется в Эллюдорском лесу, – предположил Иггур.

– А что, если… – начал Мендарк. – Нет, это не сработает.

– Если у тебя есть идея, выкладывай! – сердито произнес Иггур.

– Я собирался предложить набег на Эллюдор, чтобы захватить золото.

Иггур вскочил и начал мерить шагами комнату.

– Боюсь, что Феламора натворит дел с этим золотом, – не унимался Мендарк. – Но… она стоит лучших солдат, каких мне приходилось видеть.

– Возможно, в конце концов флейта – это выход, – сказал Иггур. – Но все нужно безукоризненно спланировать.

Мендарк улыбнулся, но только Лиан заметил его улыбку.

– У нас есть предсказание на этот счет, – задумчиво произнесла Малиена.

– Насчет Феламоры?

– Нет, ответ на предсказание Рулька. Помните, что он сказал, когда мы сражались с ним в Катадзе? «Когда темная луна будет полной в день середины зимы, я вернусь. Я расколю Непреодолимую Преграду и открою путь между мирами. Никто не в силах меня остановить. Три мира навеки будут принадлежать каронам».

– А что ты сказал ему на это, Шанд? – спросил Иггур. Шанд ответил:

Сломай Золотую флейту,

Пожелай, чтобы разбилось Зеркало,

Бойся трижды рожденного

И опасайся трижды преданного.

– Детский лепет! – насмешливо проговорил Мендарк.

– Рульк не в первый раз произнес тогда свое предсказание, – сказала Малиена, погруженная в глубокие раздумья. – Я слышала о нем в детстве, и тогда упоминали другой ответ, но я не могу его вспомнить.

– Это единственное, что могло бы нас спасти, а ты не помнишь! – усмехнулся Мендарк саркастически. – Хороши же «Аркимские сказания»!

– Оставь их, Малиена, – вмешался Тензор. – Пошли – прилив не станет ждать.

– Куда вы отправляетесь?

– За море, – ответила Малиена. – На совет аркимов. Нас не будет по меньшей мере месяц.

– Тебе что-нибудь известно об этом аркимском предсказании? – спросил Мендарк Лиана после обеда.

Лиан окинул мысленным взором то, что знал.

– Гм-м, в «Аркимских сказаниях» что-то такое было, – сказал он через минуту.

– Что?

– Это было в книге аркимских преданий, которую я читал в Шазмаке. Что-то поразило меня в ней уже тогда.

– Что именно?

– Я не помню. Книга была на незнакомом мне языке. Пришлось расшифровывать ее шаг за шагом, и…

– И ты оставил ее в Шазмаке.

– А почему это столь важно?

– В ней может быть ключ к нашей дилемме, – уклончиво ответил Мендарк.

Рассмеявшись, Лиан побренчал перед ним наручниками с цепью:

– Изменится ли что-нибудь теперь, когда я тебе нужен? – И выдержал небольшую паузу. Казалось, Мендарк готов взорваться. – Ты забываешь, что я был мастером-летописцем. Я прочел ту книгу дважды, каждое слово, и я никогда ее не забуду. Так нас обучали. Любой из выпускников Школы Преданий смог бы сделать то же самое.

– Но ты же сказал… – Мендарк помассировал распухшие суставы. – Говори, черт тебя побери!

– В данном случае все не так просто. Я запомнил книгу на том языке, на котором она написана, а этот язык я знаю очень неважно. Придется рассказывать ее себе, попутно переводя для тебя. На это уйдет вся ночь.

– У нас есть вся ночь и весь завтрашний день, если понадобится. Если в ней содержится ответ, мы должны его найти.

Лиан отыскал в памяти начало книги. Он словно вновь очутился в библиотеке Шазмака, где читал «Аркимские сказания» больше года назад, под завывания ветра.

– Помни, я почти не владею этим древним языком аркимов. Я немного выучил его у Тензора в Катадзе, но не скажу, чтобы хорошо знал его.

– Начинай! – нетерпеливо перебил его Мендарк. – Можешь потом проверить правильность своего перевода у Тензора, если он когда-нибудь снова здесь появится.

Сказание развернулось в памяти Лиана. Аркимы были народом гордым и сильным, но они никогда не находились в безопасности; они были верными и благородными союзниками, но их слишком часто предавали; аркимы – народ художников и строителей – обладали величайшим мастерством, но они слишком часто оглядывались на свое аркимское прошлое и наконец избрали полную изоляцию. Их жажда мести Рульку, по вине которого аркимы попали на Сантенар, была неизбывна. Именно Рулька они считали причиной всех своих бед.

– Перестань грезить, летописец! – Возглас Мендарка ворвался в его мысли. – Продолжай!

Прошло полночи, прежде чем Лиан обнаружил то, что искал, – тот параграф, в котором говорилось о предсказании Рулька и о том, как ему противостоять.

«Появится „инструмент“, — точное выражение «хаш-зик-макатза», – и если будет найден способ, как его применить, Сантенар может быть… — полагаю, это слово означает «спасен». Но в конце концов инструмент будет потерян». — Я думаю, «хаш-зик-макатза» означает «три-и-один», но это может быть и «тридцать один». Я не уверен. Язык мертвый… Тебе нужно будет спросить у Тензора.

– Я понял! – воскликнул Мендарк. – «Три» означает флейту, потому что при ее изготовлении были задействованы три составляющие: золото Аркана, драгоценное черное дерево Таллалама и, наконец, гений Шутдара, который придумал ее и сделал. А «один» – это чувствительник, который использует флейту, чтобы распороть Непреодолимую Преграду и восстановить равновесие между тремя мирами. «Но в конце концов этот инструмент будет потерян». «Потерян» или «разрушен»? Повтори это место еще раз, Лиан. – Лиан повторил весь параграф, содержащий пророчество.

– Возможно, существует способ предотвратить это пророчество Рулька. Зеркало, Шанд. Быстро!

– Мне нужен будет Тензор, чтобы проверить мой перевод, – сказал Лиан. – Я недостаточно хорошо знаю этот язык.

– Вечно отговорки! – съязвил Мендарк. – Сделай перевод еще раз. Аркимы за морем.

Лиан выполнил его приказание.

– Что же еще, если не флейта, может быть этим «три-и-один»? – взволнованно произнес Мендарк, когда Лиан закончил. – Это знак, которого я ждал. В конце концов, я оказался прав насчет флейты. Шанд, теперь ты не можешь отказаться дать нам Зеркало. Посмотрим – а вдруг оно покажет нам больше, чем в последний раз.

Шанд боялся этого момента. Уж лучше бы ему вовсе было не покидать Туллин! Но выбор сделан, и теперь ему не свернуть с пути.

Однако Шанд с превеликой неохотой вытащил Арканское Зеркало из футляра и развернул его. Оно раскрылось у него в руках – черное, красивое, с надписью по краю, сделанной серебряными иероглифами, в одном углу был изображен какой-то символ в виде луны; в зеркальной глади отразилось старое лицо Шанда, изборожденное морщинами. Все присутствующие смотрели на Зеркало – кто алчно, кто с изумлением. Шанда охватило чувство негодования. Только посмотрите на них! Неужели они забыли, что это Кривое Зеркало?!

Взгляните на Лиана, который застыл перед Зеркалом с открытым ртом. Он полагает, что Зеркало поведает ему утраченные предания прошлых лет. Сейчас он похож не на мастера-летописца, а на свинопаса, который подсматривает из кустов за деревенскими девушками, купающимися в речке, мечтая, что они бросятся ему на шею, стоит ему показаться. Но они просто со смехом разбегутся. Вот так и Зеркало.

А Мендарк! Он воображает, что Зеркало вернет ему прошлое величие и сделает так, что его имя будут повторять грядущие поколения. Но Зеркало предаст Магистра.

А что Иггур! Невозможно понять, что у него на уме. Однако же глаза его блестят, и если на лице ничего не написано, то выдает его поза. Успокойся, Иггур! Ни тебе, ни мне и никому из остальных тут ничего не светит.

Шанд погладил раму Зеркала, ощутив под пальцами иероглифы, нанесенные когда-то очень давно Ялкарой. Это было последнее, что она сделала на Сантенаре, и потому наверняка было важно. Хотелось бы ему знать зачем. И какие воспоминания хранит Зеркало. Вдруг Шанда поглотила грусть, и старик спешно передал Зеркало Мендарку.

Мендарк тут же дотронулся пальцем до рамы с иероглифами.

– Наконец-то! – возликовал он. Затем коснулся символа в углу. Появилась картина, которую он уже видел в Зеркале более года тому назад, когда Карана передала его Магистру в Туркаде. Остальные столпились вокруг посмотреть.

Это был унылый пейзаж. Высокие горы на заднем плане. На переднем плане равнина с ледяной расщелиной, темной и глубокой. Железная башня, стоявшая на холме, сильно накренилась. Время от времени из-за несущихся куда-то грозовых туч выглядывало маленькое красное солнце. Нигде не было видно ни одного живого существа.

Мендарк сказал: «Диргаш!», – и картинка исчезла. Он произносил одно слово за другим – в Зеркале появлялись новые картинки – все это были виды Аркана. Однако о главном Зеркало молчало. Шанд увидел мир огромных гор, покрытых зеленовато-желтым снегом и извергающейся алой лавой. Край каньонов и бурных рек, болот с маслянистой поверхностью и черно-синих светящихся цветов. В горах виднелись плато, поросшие серой травой, и руины древних городов. В небе висела огромная оранжевая луна, осеняющая все своим угрюмым светом.

Мендарк не прекращал разговаривать с Зеркалом ни на минуту: он произносил слова и словосочетания, пел какие-то песни. В Зеркале появлялись все новые изображения. Порой это были люди, которых он знал: Тензор, безрезультатно пытавшийся направить свои врата в Ночную Страну с помощью Кривого Зеркала; Феламора, в отчаянии смотревшая в Зеркало в Катадзе, – в нем отразилась внутренняя сторона платинового купола врат, изготовленных Тензором; потом промелькнула Карана, с безумными глазами на испачканном грязью лице и растрепанными волосами, – она глядела куда-то вниз. Вдруг девушка вскинула голову, и Зеркало погасло.

– Только не говорите мне, что этот маленький заморыш видела больше меня! – закричал Мендарк, хлопнув ладонью по столу.

– Наверно, это как раз перед тем, как я поймал их с Магретой в Фиц-Горго, – предположил Иггур. – Давайте посмотрим, нет ли там чего-нибудь еще.

Мендарк снова взял в руки Зеркало, но теперь оно упрямо отказывалось показывать что бы то ни было.

– Какое оно капризное! – воскликнул Мендарк раздраженно. – Ночью мне надо будет с ним поработать.

– Оно останется здесь! – твердо заявил Шанд.

– Слишком уж ты нетерпелив, Мендарк, – сказал Иггур. – И слишком сердит. Пусть попробует кто-нибудь еще. – И, взяв у него из рук Зеркало, Иггур передал его Лиану.

– Я не могу, – возразил Лиан. – Я уже смотрел раньше. – Однако он попытался, повторяя различные фразы, вычитанные в книгах. Ничего не произошло.

– Если бы здесь была Таллия… – начал Иггур.

– Ну так ее здесь нет! – злобно перебил его Мендарк. – Перестань притворяться и используй Зеркало, ты ведь этого очень хочешь.

Иггур бросил на Мендарка мрачный взгляд.

– Все мы ошибались, считая Зеркало сформировавшейся, неизменной вещью. Но это не так. Оно динамично и при каждом использовании становится более сложным и капризным. И опасным!

– Ну, давай же! – вскричал Мендарк. Ему показалось, что Иггур над ним подтрунивает.

Иггур взял Зеркало у Лиана, как-то по-особенному дотронулся до символа, и мгновенно на зеркальной поверхности появились картинки, стремительно сменявшие друг друга. Врата Тензора, его изуродованное лицо, туман, мелькание каких-то лиц и пейзажей.

Иггур положил Зеркало на стол.

– Это все, что я могу найти, – устало произнес он, – я в этом уверен.

– Ты даже не пытался, – обвинил его Мендарк, раздосадованный тем, что Иггуру удалось больше, чем ему, и что тот так небрежно отложил Зеркало. – У тебя какой-то свой тайный план!

– Ничего подобного, – возразил Иггур. – Но я не стану петь Зеркалу бессмысленные слова, как деревенский шаман, надеясь открыть его. У меня нет ключа, и я это знаю. Не забывай, что Зеркало находилось у меня двадцать лет. Пусть оно вернется к своему хранителю.

И он с поклоном передал Зеркало Шанду. Тот взял его, ощущая чувство вины за собственную радость, когда никому не удалось заставить Зеркало раскрыться. Однако не успел Шанд вернуть его в футляр, как к нему внезапно обратился Лиан:

– Попробуй ты, Шанд!

– Нет! Я был всего лишь хранителем. Я никогда его не использовал и не стану этого делать впредь!

Иггур задумчиво взглянул на него.

– Лиан прав. Пришло время снять маску, Шанд. Возможно, там что-то осталось для хранителя.

Шанд сильно побледнел.

– Нет, – прошептал он. – Оно не было для меня предназначено. Я поклялся…

– Пора перестать прятаться за своей клятвой. Посмотри на Зеркало, Шанд. Если оно ничего не покажет, тебе от этого не будет никакого вреда.

– Ты не понимаешь, – тихо произнес Шанд, глядя на холодную неподвижную поверхность. – Тебе никогда не понять…

19
КОЛЬЦО

Мендарк подпрыгнул на стуле.

– Подождите! – воскликнул он. – Я кое-что вспомнил! – Он ринулся к дверям и вскоре вернулся со свитком, продетым в серебряное кольцо, и с каким-то пакетом.

– Я нашел все это в Хависсарде, – сказал Мендарк, кладя свою добычу на стол. Развернув пакет, он достал маленькую книжечку в кожаном переплете. – Феламора уронила ее на пол в библиотеке. Я рассказывал вам об этом после того, как вернулся с востока, помните?

Он передал книжку Лиану.

– Посмотри, не сможешь ли ты расшифровать, что тут написано, когда у тебя будет свободное время. Попытайся узнать, зачем она была нужна Феламоре.

Мендарк взглянул на Шанда, беря в руки и вручая Шанду свиток с кольцом.

– До сих пор я думал, что моя находка представляет интерес только для летописца. А теперь мне пришла мысль: а не знает ли чего-нибудь о ней хранитель Зеркала? Итак, Шанд?

Шанд с изумленным видом рассматривал кольцо.

– Знакомая работа, – заметил он и, положив кольцо на стол, развернул свиток.

– «Мой дорогой Джиллиас…» – прочел Шанд и вдруг вскрикнул, словно бумага обожгла его. У Лиана забегали мурашки по спине.

Шанд смотрел на письмо, не видя его, погруженный в прошлое. Заглянув ему через плечо. Лиан прочел вслух:

«Мой дорогой Джиллиас!

Мне бы хотелось сказать это тебе лично, но ты еще не вернулся, а я больше не могу ждать. Феламора снова напала на меня, и на этот раз она была очень сильна. Она нанесла мне рану, которая может оказаться смертельной. Мой единственный шанс выжить – сбежать обратно на Аркан через врата. Опасайся Феламоры!

Увы, моя работа не закончена. Боюсь, теперь она никогда не будет завершена. Но я прошу тебя, возьми Зеркало и хорошенько охраняй его, чтобы кто-нибудь не восстановил равновесие, нарушенное Рульком с помощью флейты. Я заперла Зеркало. Его секреты спрятаны от всех, кроме Одного – Хозяина ключа.

Возьми кольцо. Я сделала его своими руками из руды, которую добыла и очистила здесь, в Хависсарде, – это соединение золота, серебра и платины. Кольцо – ключ к Хависсарду и форма защиты от моего врага, а также подарок на память, который придаст тебе мужества во мраке и напомнит тебе о моей вечной любви.

Меня печалит, что придется исчезнуть вот так, но мне нужно уходить.

Прощай навсегда.

Ялкара».

Шанд держал Зеркало в руке, нежно поглаживая выгравированный символ. Внезапно оно начало испускать яркий свет, при котором стала видна каждая морщинка на лице Шанда, каждый волосок в бороде. Он уронил Зеркало на стол, словно оно было раскалено докрасна. И все увидели в нем изображение.

Это было изображение красивой женщины. Ярко-красные глаза, лицо с правильными чертами обрамляли длинные темные волосы, тронутые сединой. Казалось, она посмотрела на Шанда и печально улыбнулась. Это было то самое лицо, которое Карана увидела в Зеркале в библиотеке Иггура в Фиц-Горго.

– Магрета! – вскричал Иггур. – Магрета, что с тобой случилось? Ты так постарела! – Потом его взгляд выразил изумление. – Магрета?!

– Нет, – спокойно поправил Шанд. – Это Ялкара! О Ялкара, моя возлюбленная, как я тоскую по тебе!

Двое мужчин пристально смотрели друг на друга.

– Это Ялкара, – повторил Шанд, снова взглянув на Зеркало. В его старых глазах блестели слезы. – Мы были любовниками целую вечность. Вот такой я видел ее в последний раз – когда она меня покинула.

– Думаю, ты не можешь больше скрывать свой секрет, Шанд, – с удивительной мягкостью произнес Иггур.

– Не могу, – согласился Шанд. – Это хуже, чем поделиться им. – Он вытер слезы. – Ну что же, я расскажу вам свою историю. Я – Джиллиас, по крайней мере был им.

Мендарк уставился на него, от изумления приоткрыв рот.

– Так это ты — великий Джиллиас? – Ничего не ответив, Шанд продолжал:

– Ялкара и Феламора были извечными соперницами, но силы у них были равные, и потому ни одна не могла окончательно победить. Лет триста тому назад Ялкара нашла в Непреодолимой Преграде какую-то лазейку, через которую можно было сбежать с Сантенара. Феламоре отчаянно хотелось узнать этот секрет. Их последняя битва началась на руинах Тар Гаарна, возле Хависсарда – могучей твердыни Ялкары. Для Ялкары эта битва была нежелательна по многим причинам. Наиболее же важная причина заключалась в том, что Ялкара была беременна и в скором времени ей предстояло родить. Никто не подозревал, что она беременна, и меньше всех – Феламора. Ее бы такая новость вдохновила.

И все же Ялкара победила Феламору. В той ужасной битве Ялкара сильно пострадала. Почувствовав приближение родов, она призвала меня, и я примчался издалека. К несчастью, роды были преждевременными. В своей крепости, так и не дождавшись меня, Ялкара родила красивую девочку. Она плакала о ребенке и о нас, поскольку не могла оставаться на Сантенаре, но не могла и пронести девочку через врата. На приготовление у нее ушло несколько дней. Она все надеялась, что я вот-вот вернусь, но я задержался в пути на целую неделю.

Когда я прибыл, Ялкара уже ждала возле врат. Я подбежал, чтобы обнять ее, но она сказала: «Прости, Джиллиас». – «В чем дело?» – воскликнул я. «Я очень сильно ранена, и никто в этом мире не сможет мне помочь. Я нежно люблю тебя, но еще больше я люблю свой народ. Я не могу умереть здесь, так далеко от моих сородичей, и не могу взять тебя с собой на Аркан. Увы, мы должны расстаться навеки. Но у меня есть для тебя подарок. Самый большой подарок, какой только может сделать женщина любимому мужчине».

Все ее тело сковали судороги. Она согнулась пополам, прикрыв лицо руками. Когда Ялкара выпрямилась, у нее был измученный вид. Она достала из корзины маленький сверток, обернутый в меха, и протянула мне. Я был так потрясен, что стоял молча, не сводя с нее глаз. Наконец я взглянул на врученный мне сверток и откинул покрывало. Под ним я увидел личико крошечного младенца. Это была красивая девочка, мой единственный ребенок, и у нее были глаза матери.

«Это наша дочь, – сказала Ялкара. – Ее имя Элиора. Заботься и береги ее, а когда она вырастет, дай ей Зеркало и научи, как им пользоваться. Я оставила в нем послание для нее. Оно утешит нашу дочь и будет руководить ею, поскольку у нее есть предназначение в жизни, но прежде должно сбыться одно предсказание. Возьми для нее этот подарок – мое золото. Отдай его Элиоре, когда она повзрослеет, и попроси его носить».

С этими словами Ялкара сняла с себя ожерелье из красного золота, диадему, браслет и вложила в мою руку. «Я также дам тебе меру моей силы и моей жизни. Надеюсь, это не будет слишком тяжким бременем в будущем».

Ялкара обхватила мой лоб руками (они были холодными и сильными, все в ужасных шрамах). Она задрожала, и что-то перешло от нее ко мне. Затем Ялкара поцеловала меня, осторожно коснувшись обеих щек и лба. «Не забывай: всегда охраняй Элиору, а когда она подрастет, дай ей право первородства. Но до тех пор оставайся здесь, в Хависсарде. Я устроила так, что здесь вы оба будете защищены. У меня для тебя маленький подарок – кольцо, которое позволит тебе приходить и уходить. Куда я его положила?» Она искала подарок – это кольцо, Мендарк, и письмо, – но не могла вспомнить, где их оставила. А я в тот миг вообще больше не мог ни о чем думать.

Я поклялся беречь и охранять Элиору, с удивлением глядя на крохотное существо у меня на руках.

Никогда прежде я не видел Ялкару плачущей, но теперь слезы катились у нее по щекам. Она заключила меня в объятия, коснулась пальцами моего лица, и я почувствовал, что она дрожит. Только тогда я понял, как она слаба и как близка к смерти. Ялкара улыбнулась мне, поцеловала Элиору и снова вошла во врата. Как завывал ветер во вратах, которые отняли ее у меня! Прокричав какие-то слова, смысл которых я не уловил, она исчезла из моей жизни.

Я еще долго смотрел на врата, после того как они закрылись, но наконец заплакала Элиора, и я очнулся. Мне нужно было осваивать новое искусство.

В тот вечер я вышел с дочерью из пустынного, покинутого Хависсарда, потому что хотел показать ей закат над Тар Гаарном, аркимским городом, который даже в руинах был самым прекрасным местом на всем Сантенаре. Однако когда мы попытались вернуться, Хависсард был закрыт. Я вышел без подарка Ялкары – этого кольца, – и защита сработала, она не снята и по сей день.

Это была моя первая ошибка. Элиора и я оказались одни в большом мире. Но в то время это меня не беспокоило. Я был могуществен. Никто не смог бы причинить вреда мне!

Итак, мы жили и путешествовали вместе – Элиора и я. Я охранял ее, как бесценное сокровище, да она им и была. Я находил в ней утешение после потери своей любимой. Но в те времена я еще считал себя значительным – одним из тех, кто формирует Сантенар. Мне часто приходилось отправляться туда, куда небезопасно или неразумно было брать дочь. Я оставлял ее на попечение друзей, которым всецело доверял. Но однажды, когда я вернулся, исполненный гордости и сознания собственной значимости, я обнаружил, что мои друзья мертвы, а Элиора исчезла!

Прости, Лиан, – обратился Шанд к летописцу, бросив на того холодный взгляд, – но я всегда обвинял в этом преступлении дзаинян. На месте преступления оказались явные улики против них, у них к тому же был мотив. В те дни я считался одним из злейших врагов дзаинян. Из-за меня твой народ преследуют и по сей день.

Элиора была еще ребенком, когда я ее потерял. Дети каронов медленно взрослеют, и ее можно было принять за двенадцатилетнюю девочку, хотя она была гораздо старше. Элиора как две капли воды походила на Ялкару.

Итак, когда я вернулся, ее не было на месте. Ее хорошо охраняли, но не так, как это сделал бы я сам. Недостаточно хорошо!

Я долго, очень долго ее искал – месяцы, годы! Иногда мне удавалось ее почувствовать, а пару раз я чуть не дотянулся до нее в своих снах. Но что-то всегда препятствовало мне. Я десятилетиями искал ее, и вдруг однажды ночью услышал, как она зовет меня, – ее крики звенели в моих кошмарах. Ее ужас, ее муки были безмерны! А потом она исчезла навсегда.

Охраняйте своих детей ценой собственной жизни, – сказал Шанд, глядя на Лиана и остальных отсутствующим взглядом, исполненным горя.

Лиан отвернулся, занявшись записями для сказания. Шанд же продолжил свой горестный рассказ.

– Я поклялся защищать Элиору и сохранять для нее Зеркало, но мое легкомыслие все погубило. Я не сберег дочь. Итак, я навсегда отрекся от своей прежней жизни. Я спрятал Зеркало и золото Ялкары, принадлежавшие Элиоре. Отказался от Тайного Искусства и от своей силы и странствовал в горе и безвестности.

Он опустил голову на руки, и голос его зазвучал приглушенно.

– Мое горе было больше, чем если бы Ялкара, уйдя, ничего мне не оставила. И в конце концов у меня отобрали даже Зеркало. Оно оказалась у тебя, Иггур. Я не виню тебя, хотя предсказание о Рульке начинает сбываться. Элиоры нет с нами, чтобы она могла использовать свое право первородства, как на то надеялась Ялкара. Моя дочь исчезла, и я остался ни с чем. Ялкара отдала мне часть своей жизни, но теперь я так стар, что не хочу больше жить. Моя сила исчезла, а вместе с ней и ум. Я жажду смерти, но жизнь продолжает меня мучить.

Шанд замолчал. Он выглядел совершенно разбитым. Никто не произнес ни слова. Да и говорить, казалось, было нечего. И вдруг Шанд резко выпрямился.

– Иггур, ты назвал ее Магретой. Почему? Кто такая Магрета? Ученица Феламоры, о которой мы так много слышали?

– Нет, это не Магрета, – сказал Иггур, пристально рассматривая изображение в Зеркале. – Теперь я это вижу, хотя сходство поразительное! Тем не менее мне кажется, что я могу рассказать тебе остальную часть твоей истории, ту часть, которая тебе неизвестна, – продолжил он мягко. – Это печальная история. Впервые я услышал о ней, когда искал Зеркало, а двадцать лет спустя узнал кое-что еще. После моей встречи с Магретой я поручил своим шпионам разузнать о ней все возможное. И только теперь, выслушав тебя, я могу составить картину ее жизни в целом.

Ты был не прав, обвиняя дзаинян, Шанд. Они не имели к этому делу никакого отношения, хотя все было хитроумно подстроено именно таким образом, чтобы улики указывали на них. Это Феламора отняла у тебя Элиору.

– Феламора? – прошептал Шанд. – Ты уверен?

– Тут не может быть никаких сомнений. В последней битве с Ялкарой Феламора так сильно пострадала, что была вынуждена долгие месяцы провести в постели. Она горела ненавистью к Ялкаре, полагая, что именно Ялкара является причиной всех бед феллемов. Поправившись, Феламора каким-то образом разузнала об Элиоре, и у нее возник план, как отомстить Ялкаре, а если повезет, то и продвинуться к достижению собственной цели. Как тебе известно, Феламора мечтала о том, чтобы вернуть свой народ на Таллалам. Она разрушит Непреодолимую Преграду, и к черту последствия! Старое предсказание феллемов указало ей путь:

Таллалам, Таллалам,

Твоя судьба зависит от того, кого три.

Чтобы сломать Непреодолимую Преграду, требовалось особое устройство, приводимое в действие с помощью Тайного Искусства, – такое, как Золотая флейта или машина Рулька. Однако феллемам запрещено пользоваться подобными устройствами. Тогда Феламора придумала, как обойти этот запрет: создать подобное устройство на основе человеческого материала, создать троекровницу – «одну, которой три». В жизни троекровники встречаются крайне редко, и чаще всего они страдают безумием. Ими почти невозможно управлять. Единственное решение, найденное Феламорой, – это создать такое существо самой и обучать его с рождения. И тут она узнала об Элиоре. Феламоре было известно, что она дитя Аркана и Сантенара, то есть двоекровница, значит, в дальнейшем с ее помощью можно получить троекровницу и отомстить таким образом Ялкаре.

Феламора похитила Элиору и, как мне ни грустно говорить тебе это, Шанд, жестоко с ней обращалась. Когда девочка подросла, она насильно выдала ее замуж за феллема. Родился ребенок. Элиора назвала девочку Магретой и, как доложил мне мой шпион, нашла в ней радость и утешение. Однако Феламоре было невыгодно, чтобы ребенок привязался к матери, и она оторвала Магрету от материнской груди. Вне себя от горя и стыда, Элиора убила отца ребенка и покончила с собой.

– Я знал, что случилось что-то ужасное, когда мне приснилось, что она зовет меня, – со слезами вымолвил Шанд. – Элиора, Элиора!

Иггур что-то тихо сказал одному из стражников, и скоро слуги внесли кружки с ларсом.

Шанд залпом осушил свою, потом спросил Иггура:

– Что сделала Феламора с моей внучкой?

– Феламора сама занялась Магретой и стала готовить ее к великой цели. Но феллемы отвернулись от Феламоры.

Магрета долгое время прожила вместе с ней и была очень одинока. Будучи умнее и сильнее всех вокруг, она боялась применять свою силу или свою волю. Когда она это делала, то всегда перебарщивала и тем самым привлекала к себе всеобщее внимание.

Первая задача, которую Феламора поставила перед Магретой, – украсть Зеркало. Она была уверена, что в нем можно найти секрет бегства Ялкары на Аркан. Впервые я догадался о происхождении Магреты, когда держал ее пленницей в Фиц-Горго. Каронов выдают их удивительные глаза: они то темно-синие, то ярко-красные. Феламора снабдила Магрету средством, изменяющим цвет глаз, – оно называется «калаш», но мои вельмы отобрали его, и ее глаза приобрели свой естественный цвет. Тогда я и понял, что она – дитя каронов. Во времена Катаклизма за каронами охотились и почти поголовно истребили. Возможно, подумал я, ее где-то спрятали, и прошло не одно столетие, прежде чем ей велели украсть Зеркало.

– Наверно, – согласился Шанд. – Прошло триста девять лет с тех пор, как Ялкара прошла сквозь врата.

– Я не знал, что у нее был муж, – раздраженно заметил Мендарк.

– Это было нашим секретом. К тому же, как я сказал, тогда у меня было другое имя, – ответил Шанд. – Фактически несколько имен. На востоке я был известен как Джиллиас, а на западе – как Чезёт. Это мое настоящее имя, под которым меня знал Мендарк.