Текст книги "Мунрейкер"

Автор книги: Ян Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

11. Гала Бранд

Пять минут спустя Бонд уже предъявлял свой министерский пропуск одетому в форме ВВС караульному, охранявшему въезд в обнесенную высоким проволочным забором зону.

Вернув пропуск, сержант взял под козырек.

– Сэр Хьюго ждет вас, сэр. Поезжайте к тому большому дому в лесу. – Он указал в направление скал на горевшие в сотне ярдов огни.

Бонд слышал, как охранник связывался по телефону со следующим КП. Он тронулся и медленно поехал по новой гудронированной дороге, с обеих сторон которой лежали поля, начинавшиеся сразу за Кингсдауном. До его слуха долетал отдаленный рев волн, бившихся о подножье скал, и более близкий, пронзительный вой какого-то механизма.

У второго проволочного забора, решетчатые ворота которого открывали доступ в глубь леса, его остановил другой охранник, в штатском. Миновав КП, Бонд услышал доносившийся из отдаление лай полицейских собак, наводивший на мысль о том, что на объекте налажено и ночное патрулирование. Все эти меры безопасности на первый взгляд казались вполне надежными, и Бонд решил, что проблемы с обеспечением внешней охраны у него не возникнет.

Проскочив деревья, автомобиль покатил по ровному бетонированному пространству, границы которого из-за наступившей темноты нельзя было определить даже при свете мощных сдвоенных фар «бентли». Ярдах в ста влево, на краю леса, показались огни большого дома, наполовину заслоненного стеной толщиною в шесть футов, которая вырастала прямо из бетона и почти достигала крыши. Бонд сбавил газ до скорости пешехода и направил автомобиль, в сторону моря и еще какого-то темного силуэта, внезапно забелевшего во вращающемся луче плавучего маяка «Саут-Гудвин» в Ла-Манше. Луч прорезал в воздухе дорожку до того места, где почти на самом краю скалы на расстоянии не меньшем, чем полмили, прямо из бетона на высоту около пятидесяти футов поднимался приплюснутый купол. Он напоминал купол обсерватории, Бонд даже успел заметить соединительный фланец, опоясывавший конструкцию.

Бонд развернул машину и медленно направил ее в промежуток, разделявший противовзрывную стену и фасад дома. Когда машина остановилась перед входом, дверь дома отворилась, и на пороге появился лакей в белой ливрее. Он торопливо распахнул дверцу автомобиля.

– Добрый вечер, сэр. Я вас провожу.

Он говорил с легким иностранным акцентом, голосом, лишенным всякого выражения. Бонд проследовал за лакеем в дом и, миновав уютную прихожую, оказался перед дверью, в которую лакей постучал.

– Войдите.

Заслышав знакомый хриплый голос и те повелительные нотки, с которыми было произнесено это единственное слово, Бонд улыбнулся.

В дальнем конце продолговатой, яркой, обтянутой ситцем гостиной спиной к пустому камину стоял Дракс. Темно-фиолетовый вельветовый френч, резко контрастировавший с рыжей порослью лица, обтягивал фигуру гиганта. С ним были трое: двое мужчин и женщина.

– Дорогой друг, – заклокотал Дракс, и, шагнув навстречу Бонду, неистово затряс его руку. – Вот мы и снова встретились. И так скоро. Не знал, что вы служите соглядатаем в этом чертовыми министерстве, а то я бы хорошенько подумал, прежде чем садиться играть с вами в карты. Все деньги уже потратили? – спросил он, подводя Бонда к камину.

– Пока нет, – улыбнулся Бонд. – Даже еще и в руках не держал.

– Ну, конечно, конечно, ведь все расчеты по субботам. Вот получите чек и как раз отпразднуете наш фейерверк, а? Ну, а теперь знакомьтесь. – Он подвел Банда к женщине. – Это мой секретарь мисс Бранд.

Бонд заглянул в ее спокойные небесного цвета глаза.

– Добрый вечер, – одарил он ее радушной улыбкой.

В смотревших на него с полной невозмутимостью глазах не было ответной улыбки. Не было дружеского расположения и в пожатии руки.

– Как поживаете? – сказала она безразлично и, как показалось Бонду, почти враждебно.

Держится неплохо, отметил про себя Бонд. Еще одна Лоэлия Понсонби. Замкнуто деловая, надежная и, разумеется, девственница. Слава Богу, подумал Бонд. Профессионал.

– Моя правая рука доктор Уолтер. – Казалось, что сухощавый черноволосый немолодой человек с глазами, в которых навсегда поселилась досада, не замечал протянутой ему руки. Встав по стойке смирно, он поздоровался энергичным кивком головы.

– Вальтер, – исправляя произношение Дракса, отчеканила узкая подоска рта, под которой красовалась черная эспаньолка.

– И мой – как бы поточнее сказать – «подай-принеси». Иными словами, мой адъютант Вилли Кребс. – Бонд ощутил влажное безвольное пожатие.

– Оч-чень рад познакомиться, – услышал Бонд заискивающий голосок и увидел перед собой бледное, нездоровое круглое лицо, расплывшееся в театральной улыбке, которая – не успел Бонд ее заметить – тотчас пропала. Бонд посмотрел ему в глаза. Они напоминали две беспокойные черные пуговки, которые их владелец тотчас отвел в сторону.

Оба мужчины были одеты в безукоризненно белые комбинезоны с пластмассовыми молниями на руках, лодыжках и на спине. Волосы у обоих были коротко пострижены, так, что просвечивала ножа. Если бы не взъерошенные черные усики с эспаньолкой доктора Вальтера и не тонкая щеточка светлой поросли Кребса, то обоих можно было принять за инопланетян. И тот и другой имели карикатурный вид – этакий ученый-безумец и Петер Лорре [знаменитый немецкий, а затем американский актер, игравший почти исключительно убийц, маньяков и проч. из-за своей жутковатой внешности] в юности.

Исполинская фигура Дракса, который, казалось, заполнил собой все пространство, приятно контрастировала с этим угрюмым обществом, и Бонд был благодарен ему за веселую терпкость приема и за явное стремление забыть тот злополучный эпизод в «Блейдсе» и подружиться с новым офицером безопасности.

Роль радушного хозяина Дракс исполнял с удовольствием. Он потер руки.

– А теперь, Вилли, – сказал он, – сделайте-ка для нас ваш замечательный сухой мартини. За исключением, конечно, доктора. Этот не пьет и не курит, – пояснил он Бонду, возвращаясь на свое прежнее место возле камина. – И едва осмеливается дышать. – Он взорвался коротким смехом. – Весь погружен в мысли о ракете: Не так ли, друг мой?

Словно окаменев, доктор уставился прямо перед собой.

– Вам угодно пошутить, – сказал он.

– Ну, полно, полно, – сказал Дракс, успокаивая его точно ребенка. – Мы поговорим об этих ведущих кромках позже. Кроме вас все ими вполне удовлетворены. – Он обернулся к Бонду. – Наш милый доктор вечно всех пугает, – объяснил он снисходительно. – Ему вечно видятся какие-то кошмары. На сей раз это ведущие кромки стабилизаторов. Они и так уже остры как лезвия бритв, и никакое сопротивление воздуха им не страшно. Но вдруг наш доктор вбил себе в голову, будто они непременно должны расплавиться. От трения воздуха. Бывают, конечно, чудеса, но ведь они прошли испытания при температуре в 3000 градусов, и, как я уже втолковывал вам, если сгорят стабилизаторы, то сгорит и вся ракета. А этого не случится, – добавил он со зловещей усмешкой.

Подошел Кребс, держа в руках серебряный поднос, на котором стояли четыре наполненных бокала и запотевший шейкер. Мартини в правду был великолепен, и Бонд не замедлил высказать свое восхищение.

– Вы оч-чень любезны, – с глупой, самодовольной улыбкой сказал Кребс. – Сэр Хьюго оч-чень требователен.

– Налейте же ему еще, – велел Дракс. – А потом, быть может, наш друг захочет принять ванну. Ужин ровно в восемь.

Он еще не закончил говорить, как с улицы донесся приглушенный вой сирены и следом за ним топот идущего беглым шагом в ногу по бетонному покрытию площадки подразделения.

– Первая ночная смена, – прокомментировал Дракс. – Казармы расположены сразу за домом. Должно быть, уже восемь. У нас здесь все бегом, – добавил он с довольным блеском в глазах. – Точность прежде всего. У нас много ученых, но мы стараемся придерживаться воинской дисциплины. Вилли, проводите коммандера Бонда. А мы пойдем. Приходите поскорее.

Следуя за Кребсом к той двери, через которую он входил, Бонд заметил, что остальные, с Драксом во главе, потянулись к двойной двери в конце комнаты, которая отворилась, стоило Драксу замолчать. Лакей в белой ливрее стоял у парадного входа. Оказавшись в холле. Бонд подумал, что Дракс, конечно же, войдет в столовую первым, не пропустив мисс Бранд. Сильная личность. Относится к подчиненным словно они его дети. Вне всякого сомнения, прирожденный лидер. Откуда в нем это? Из армии? Или причиной всему его миллионы? Бонд шел, по-прежнему уперев взгляд в улиткообразную шею Кребса, и искал ответ.

Ужин превзошел все ожидания. Дракс оказался хлебосольным хозяином и у себя за столом держался с безупречным тактом. Большую часть его разговора составляли попытки разговорить – ради Бонда – доктора Вальтера, и речь главным образом касалась разнообразных технических проблем, которые Дракс вкратце разъяснял, как только заканчивалась очередная тема. Бонд был поражен той осведомленностью, с которой Дракс обсуждал каждый из этих сложнейших вопросов, и его глубоким проникновением во все детали. В Бонде все возрастало подлинное восхищение этим человеком, которое почти вытеснило прежнюю неприязнь. Ему больше чем когда-либо хотелось забыть досадное происшествие в «Блейдсе», тем более, что он узнал нового Дракса – Дракса, создателя и вдохновителя грандиозного проекта.

Бонд занял место между хозяином и мисс Бранд и уже предпринял несколько попыток вовлечь девушку в общую беседу. Однако нисколько в этом не преуспел. Мисс Бранд отвечала вежливо, но односложно и, как показалось Бонду, избегала встречаться с ним взглядом. Бонд испытывал легкую досаду. Внешне он находил ее очень привлекательной, и то, что ему никак не удавалось добиться от нее взаимности, неприятно беспокоило его. Он понимал, что ее холодное безразличие было напускным и что вопросы безопасности могли бы быть решены скорее, если бы взамен утрированной сдержанности между ними установились дружеские отношения. У Бонда возникло острое желание как следует пнуть ее в лодыжку. Мысль эта позабавила его, и он поймал себя на том, что смотрит на нее по-новому: не как на коллегу по службе, а просто как на женщину. Воспользовавшись долгим спором, завязавшимся между Драксом и Вальтером по поводу разночтений в сводках погоды, поступивших из военно-воздушного ведомства и с Континента, в котором мисс Бранд участия не приняла, Бонд решил проанализировать свои ощущения.

В жизни мисс Бранд оказалась куда более привлекательной, чем можно было судить по снимку. Он с трудом представлял, каким образом могут сочетаться с ней жуткие требования профессии полицейского агента с соблазнительной внешностью. Четко очерченный профиль свидетельствовал о незаурядных волевых качествах, однако длинные черные ресницы, прикрывавшие темно-голубые глаза, и чуточку широковатый рот напоминали портреты кисти Мари Лоренсен. И все же губы, пожалуй, были слишком чувствительны для Лоренсен, и темно-каштановые волосы, свивавшиеся в локоны у основания шеи, предполагали иной стиль. В высоких скулах и слегка уходивших вверх уголках глаз был намек на скандинавское происхождение, но теплота кожи была всецело английской. И в жестах и в посадке головы было чересчур много независимой уверенности, чтобы являть собой портрет идеальной секретарши. В самом деле, казалось, что она равноправный член команды Дракса, и даже, заметил Бонд, мужчины внимательно прислушиваются к ее ответам на вопросы Дракса.

Ее строгое вечернее платье с рукавами, спускавшимися ниже локтей, было сшито из черного муара. В меру открытый лиф лишь подчеркивал округлость ее грудей, которые оказались ничуть не хуже того, что представлял себе Бонд, прочитав запись в личном деле. В острие V-образного выреза была приколота яркая голубая камея – инталия Тасси, догадался Бонд, недорогая, но оригинальная. Никаких других украшений, если не считать обручального кольца с блестевшими на нем бриллиантиками, она не носила. На губах ее была мягкая пунцовая помада, ногти аккуратно подстрижены и покрыты бесцветным лаком. В общем-то, подвел Бонд итог, она милая девушка, а под ее напускной сдержанностью таится страсть. И пусть, думал Бонд, она полицейский агент и владеет приемами джиу-джитцу, но ведь у нее имеется еще и родинка на правой груди.

С этой приятной мыслью Бонд вновь сосредоточил все свое внимание на продолжавшемся между Драксом и Вальтером разговоре и оставил попытки найти общий язык с девушкой.

В девять часов ужин закончился.

– А теперь я хочу показать вам свое детище, – сказал Дракс, внезапно поднимаясь из-за стола. – Уолтер пойдет с нами. Пригодится. Идемте, любезный мой Бонд.

Не сказав ни слова ни Кребсу, ни девушке, Дракс широким шагом устремился вон из комнаты. Бонд и Вальтер последовали за ним.

Выйдя из дома, они направились по бетонному полю в сторону отдаленного сооружения на краю скалы. Взошла луна, и приземистый купол тускло блестел в ее тучах.

Не дойдя сотни ярдов до места, Дракс остановился.

– Я покажу вам где что находится, – сказал он. – Ступайте вперед, Уолтер. Вас ждут, чтобы еще раз взглянуть на стабилизаторы. Не беспокойтесь за них, дорогой друг. Те, кто трудится в отделе твердых сплавов, свое дело знают. Итак, – он обернулся к Бонду и взмахнул рукой в направлении молочно-белого купола, – «Мунрейкер» там. То, что вы видите, это колпак, закрывающий широкую шахту, которая уходит на сорок футов вглубь меловой породы. Половинки купола поднимаются гидравлически и откидываются до уровня верхней кромки двадцатифутового барабана. Если бы они открылись сейчас, то мы увидели бы нос «Мунрейкера», слегка выступающий над стеной. Вон там, – он указал на едва заметную квадратную тень в стороне Дила, – расположен центр управления, бетонный бункер, доверху набитый приборами слежения: радары, эхолокаторы и так далее. Они получают информацию по двадцати телеметрическим каналам. Там же находится большой телеэкран, позволяющий вести наблюдение за поведением ракеты внутри шахты, после того как будут пущены насосы. По другому телеприемнику можно следить за начальными стадиями полета. Рядом с ЦУ имеется подъемник, спускающийся к самому основанию скалы. Большая часть оборудования была доставлена морем, а затем поднята подъемником. То, что вы сейчас слышите, это гул силовой установки, – он махнул рукой в направлении Дувра. – Казармы сотрудников и дом защищены противовзрывной стеной, но когда начнутся испытания, все в радиусе мили будут эвакуированы за исключением специалистов из министерства и бригады Би-Би-Си, которая будет вести репортаж. Будем надеяться, что она выдержит взрыв. Уолтер утверждает, что большая часть площадки и бетонного покрытия расплавится в этом пекле. Вот и все. Пока мы не прошли внутрь, вам больше ничего знать не нужно. Идемте.

И опять внимание Бонда привлекли повелительные интонации в голосе. Он молча следовал за Драксом по освещенному лунным светом пространству, пока они не достигли стен. Над обшитой стальными листами дверью горела красная лампочка без плафона. Она освещала четкую надпись по-английски и по-немецки «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ. ПРИ СВЕТЕ КРАСНОЙ ЛАМПЫ ВХОД ЗАПРЕЩЕН. ПОЗВОНИ, ЖДИ ОТВЕТА».

Дракс нажал расположенную под табличкой кнопку, и где-то внутри приглушенно задребезжал звонок.

– Там могут работать с оксиацетиленом или еще с чем-нибудь таким, – объяснил он. – Если человек, пусть даже на миг, отвлечется, то его ошибка может очень дорого обойтись. Когда звенит сигнал, все откладывают инструменты, а когда узнают в чем дело, то опять принимаются за работу. – Дракс отступил на шаг и указал на ряд решеток шириной около четырех футов, что были расположены у самого верха стены. – Вентиляционные люки, – пояснил он. – Температура воздуха в шахте поддерживается на уровне семидесяти градусов по Фаренгейту.

Дверь открыл человек с полицейской дубинкой и револьвером у пояса. Следуя за Драксом, Бонд оказался в маленькой прихожей. В ней не было ничего, кроме скамьи и аккуратного ряда войлочных шлепанцев.

– Придется надеть, – сказал Дракс, первым скидывая ботинки. – Иначе можно поскользнуться и нечаянно кого-то толкнуть. Пиджак тоже лучше оставить здесь. Семьдесят градусов по Фаренгейту – нормальная температура.

– Спасибо, – сказал Бонд, вспоминая о «беретте» под мышкой. – Но я не скажу, что мне слишком жарко.

С чувством человека, попавшего за кулисы театра, Бонд шагнул следом за Драксом в дверь, что вела на железную карнизную площадку и тут же очутился в сиянии прожекторов, заставивших его машинально прикрыть глаза рукой и схватиться за поручень ограждения.

Когда он отнял руку от глаз, его взору открылась картина столь великолепная, что на несколько минут он потерял дар речи. Грозное величие самого могучего оружия на Земле ослепило его.

12. «Мунрейкер»

Казалось, будто он очутился внутри отполированного до блеска ствола огромной пушки. От самого дна, лежавшего на глубине сорока футов, вверх поднималась вогнутая стена шлифованного металла, почти у самого обреза которой словно мухи лепились Бонд с Драксом. В центре шахты, имевшей около тридцати футов в диаметре, возвышалась сверкающая хромом колонна, нос которой, заканчивавшийся острой как игла антенной, едва не упирался в нависший над их головами на высоте двадцати футов колпак.

Отливавший бликами снаряд покоился на опоре в виде усеченного стального конуса, вмонтированного в пол между тремя стремительно заломленными назад дельтавидными стабилизаторами, казавшимися острыми как хирургические скальпели. Ничто не нарушало шелковистого сияния пятидесятифутового хромированного корпуса, только тонкие щупальца двух легких стрел, выступавших из стены и плотно державших ракету через прокладки из пористой резины.

В тех местах, где стрелы соприкасались с корпусом ракеты, в ее стальном панцире виднелись маленькие люки, которые сейчас были открыты. В тот момент, когда Бонд посмотрел вниз, из одного люка на узкую платформу стрелы выполз человек и облаченной в перчатку рукой прикрыл крышку. Человек осторожно прошел по узкому мостику к стене и повернул рычаг. Послышался пронзительный вой механизма, и стрела, отняв мягкие щупальца от корпуса ракеты, нерешительно застыла в воздухе словно лапа богомола. Тон воя понизился, и стрела медленно сложилась. Затем она вновь расправилась и обхватила снаряд десятью футами ниже. Оператор снова прополз по ней, открыл другой люк и исчез внутри.

– Наверное, проверяет топливопроводы вспомогательных баков, – сказал Дракс. – Подача топлива осуществляется самотеком. Оригинальное решение. Ну как вам наша красавица? – он с явным удовлетворением созерцал сияющего от восхищения Бонда.

– В жизни не видал ничего прекраснее, – отозвался Бонд. В гигантской стальной трубе не было слышно ни звука, и голоса мужчин, теснившихся внизу, под хвостом ракеты, доносились едва различимым шепотом.

Дракс жестом указал наверх.

– Боеголовка, – объяснил он. – В данный момент опытная. Нашпигована всякими приборами. Телеметрия и все такое. А прямо напротив нас расположены гироскопы. От них и до самых турбин в хвостовой части идут только баки. Турбины работают на перегретом паре, который образуется в результате разложения перекиси водорода. Топливо, состоящее из фтора и кислорода (он круто обернулся к Бонду: «Это, кстати государственная тайна».), поступает под давлением по специальным каналам в двигатель и тут же воспламеняется. Происходит своего рода контролируемый взрыв, который и толкает ракету в воздух. Стальное дно шахты убирается. Под ним имеется шахта для отработанных газов, которая выходит наружу в подножье скалы. Завтра вы ее увидите. Напоминает огромную пещеру. Когда мы на днях проводили статические испытания, мел плавился и вытекал в море точно кисель. Надеюсь, мы не сожжем эти знаменитые белые скалы до основания, когда придет время для настоящего дела. Хотите посмотреть, как двигаются работы?

Вслед за Драксом Бонд молча начал спускаться по крутой металлической лестнице, что спиралью вилась вдоль стены стального колодца. Он ощущал жар от охватившего его восхищения и даже преклонения перед этим человеком и его достижениями. И как он только мог оскорбиться ребяческой выходкой Дракса в клубе? Ведь даже великие не свободны от недостатков. Дракс просто вынужден давать выход тому напряжению, под воздействием которого он постоянно находится, взвалив на свои плечи эту фантастическую ношу. Разговор за ужином со всей ясностью показал, что он не в силах поделиться тяжким бременем со своими закомплексованными помощниками. От него и только от него исходит та жизненная сила и энергия, которая передается всему коллективу. Вот потому даже в такой мелочи как игра в карты он обязан постоянно ощущать уверенность в своих силах, искать подтверждения удачи и успеха, хотя бы и фабрикуя их. Какой человек, окажись он в шкуре Дракса, спрашивал себя Бонд, не стал бы так потеть и кусать ногти, если столько поставлено на кон, если ставка столь высока?

Спускаясь по шедшему плавным изгибом трапу – их фигуры карикатурно отражались в отполированной до зеркального блеска оболочке ракеты – Бонд испытывал самоуничижительный восторг перед человеком, которого лишь за несколько часов до того перемывал по косточкам с жалостью, если не сказать, с отвращением.

Достигнув выложенного стальными плитами дна шахты, Дракс остановился и посмотрел вверх. Бонд тоже задрал голову. С этого ракурса ракета представлялась тонким и прямым столбом света, устремленным в переливавшийся всеми цветами радуги свод, и свод этот был не просто белым, а сиял перламутровыми отливами. Мерцали тут и там красные искорки, это отражались алые емкости огромного огнетушителя, который стоял рядом и раструб которого рабочий в асбестовом костюме направлял на основание ракеты. Был тут и фиолетовый мазок, от лампочки на вмонтированном в стену щите управления стальной крышкой шахты выхлопа. Изумрудными разводами отражался абажур лампы, стоявшей на столе из некрашенных досок, за которым сидел человек и заносил в журнал цифры в порядке, в котором ему диктовали их собравшиеся под самым хвостом «Мунрейкера» сотрудники.

Глядя на бело-голубую колонну, до невероятности легкую и изящную, Бонд с трудом верил, что эта хрупкая конструкция способна будет выдержать ожидавшие ее в пятницу перегрузки: ревущий поток самого мощного в мире управляемого взрыва, звуковой барьер, неизведанное доселе давление воздуха при скорости в 15 тысяч миль в час, страшный удар, который испытает ракета, обрушиваясь с высоты тысячи миль и входя в плотные слои земной атмосферы.

Словно прочитав мысли Бонда, Дракс обернулся к нему.

– Все это очень напоминает убийство, – произнес он и, к изумлению Бонда, разразился приступом лающего смеха. – Уолтер, – крикнул он куда-то в группу сотрудников. – Подите-ка сюда. – Вальтер отделился от группы и приблизился к ним. – Уолтер, я говорю нашему другу коммандеру, что запуск «Мунрейкера» будет очень напоминать убийство.

Заметив на лице доктора выражение озадаченности и недоверия, Бонд нисколько не удивился.

– Убийство ребенка. Нашего детища, – в раздражении растолковал Дракс, указывая на ракету. – Проснитесь. Проснитесь же. Что с вами?

Лицо Вальтера прояснилось. Ледяная усмешка говорила о том, что от него не ускользнул смысл метафоры.

– Убийство. Да, это здорово. Ха! Ха! А теперь, сэр Хьюго, вот что. Графитовые пластины вытяжного канала. Значит, в министерстве довольны температурой их плавления? А им не приходит в голову, что... – по-прежнему что-то объясняя, Вальтер подвел Дракса к хвосту ракеты. Бонд последовал за ними.

Как только они подошли, лица десяти человек обернулись к ним. Дракс жестом руки представил Бонда собравшимся.

– Коммандер Бонд, наш новый офицер безопасности, – коротко отрекомендовал он.

Люди молча посмотрели на Бонда. Никто из них даже не шелохнулся, ни в одной из десяти пар глаз не мелькнуло и тени заинтересованности.

– Ну так что, что тут за сложности с графитом?.. – люди обступили Дракса и Вальтера. Бонд остался один.

Холодность приема нисколько не удивила Бонда. Он и сам встретил бы с таким же безразличным презрением вторжение дилетанта в секреты собственной профессии. Это талантливые специалисты, на протяжении нескольких недель жившие лишь интересами своей науки и теперь находившиеся на пороге окончательного успеха, вызывали у него сочувствие. И все же, вспомнил Бонд, даже простаку ясно, что он так же, как и они, выполняет свою – не менее важную, чем их – функцию в проекте, свой долг. А что если среди этих людей, чьи глаза были столь неприветливы, прятался враг, в этот самый момент, быть может, торжествовавший, знающий наверняка, что одна из тех графитовых пластин, вызвавшая сомнения Вальтера, действительно может подвести? Да, внешне они, сгрудившиеся вокруг Дракса и Вальтера и, внимавшие их словам, на самом деле производили впечатление сплоченного коллектива, почти братства. Однако нет ли среди них того, кто, словно часовой механизм адской машины, производил скрытый расчет?

Предоставленный самому себе. Бонд между делом бродил в образованном оконечностями трех стабилизаторов, что покоились на вделанных в углубления в стальном полу резиновых подушках, треугольнике. Все, на что ни натыкался его взгляд, вызывало в нем интерес, однако он не забывал время от времени окидывать взором группу сотрудников, каждый раз с новой точки.

За исключением Дракса все были одеты в облегающие нейлоновые комбинезоны с застежками-молниями на спине. Ни у кого не было ничего металлического, и никто не носил очки. Точно так же, как Вальтер и Кребс, все были коротко острижены – видимо, для того, решил Бонд, чтобы случайно волосы не попали в какие-нибудь механизмы. И тем не менее, каждый из мужчин – это их общее свойство показалось Бонду наиболее странным – был обладателем роскошных усов, уходу за которыми, судя по их виду, уделялось огромное внимание. Усы были всех форм и оттенков: светлые, темные, прямые, висячие, а-ля кайзер Вильгельм, а-ля Гитлер – каждое лицо имело собственный волосистый знак, среди которых пышная рыжая растительность лица Дракса сияла словно печать, подтверждающая его верховное право.

Почему, задавался вопросом Бонд, каждый сотрудник, работающий на площадке, непременно должен носить усы? Сам он никогда не был любителем усов, но в сочетании с почти наголо обритыми головами эти ухоженные щеточки казались попросту неприличными. Будь они все одинаковы, еще куда ни шло, однако на фоне круглых, остриженных голов это разнообразие индивидуальных вкусов, этот разнобой производил особенно отталкивающее впечатление.

В остальном же ничего не бросалось в глаза; все сотрудники были среднего роста, подтянутые, и одетые, предположил Бонд, более или менее в «рабочем» стиле. При работе на стрелах нужна ловкость, при манипуляции в люках и крошечных внутренних пространствах ракеты необходимо быть компактным. Руки людей были расслаблены и безупречно чисты, ноги в войлочных шлепанцах недвижимы. Ни один из них ни разу не позволил себе любопытствующего взгляда в сторону Бонда.

Да, что касается проникновения в их мысли и оценки их лояльности, то, признался себе Бонд, задача эта – в оставшиеся три дня влезть в головы пятидесяти, похожих на роботов немцев – была абсолютно невыполнима. Но вдруг он вспомнил. Уже не пятьдесят. А только сорок девять. Один из этих роботов уже «слетел с катушек» (точное выражение, успел подумать Бонд). И что же оказалось в голове Бартша? Половая неудовлетворенность, да «Хайль Гитлер». Так ли уж он будет неправ, размышлял Бонд, если предположит, что и в остальных сорока девяти головах, если оставить в стороне «Мунрейкер», мысли были только об этом?

– Доктор Уолтер! Это приказ. – Прервал размышления Бонда, трогавшего рукой острую ведущую кромку одного из колумбитовых стабилизаторов, голос еле сдерживавшего гнев Дракса. – Возвращайтесь к работе. Мы и так потеряли достаточно времени.

Не дожидаясь дальнейших окриков, люди разошлись по своим местам, и Дракс присоединился к Бонду, оставив Вальтера стоять в нерешительности под соплом ракеты.

Дракс был мрачнее тучи.

– Кретин. Вечно нарывается, – пробормотал он и тут же, словно желая выбросить из головы своего помощника, предложил. – Идемте ко мне в кабинет. Я покажу вам график полета. А потом – спать.

Они пересекли площадку. Дракс повернул маленькую ручку, заделанную заподлицо со стальной стеной, и перед ними с шипящим звуком отворилась узкая дверца. В глубине, на расстоянии трех футов от первой дверцы была еще одна стальная дверь; и та и другая, заметил Бонд, имела резиновые уплотнители. Воздушная пробка. Задержавшись на пороге, Дракс указал на ряд таких же неприметных ручек в вогнутой стене.

– Мастерские, – пояснил он. – Электрики, генераторы, контроль заправки, душевые, склад. – Затем он кивнул на смежную дверь. – Кабинет моего секретаря. – Прежде чем открыть внутреннюю дверь, Дракс запер внешнюю, и пропустив Бонда в кабинет, закрыл и ее.

Это была строгая, окрашенная в бледно-серый цвет комната, в которой кроме широкого письменного стола находилось еще несколько стульев, изготовленных из металлических трубок и темно-синей холстины. Пол был застлан серым ковром. Еще были здесь два зеленых стеллажа с папками и большой металлический радиоприемник. Сквозь неплотно прикрытую дверь проглядывала облицованная кафелем ванная. Напротив стола располагалась широкая, ничем не занятая стена, сделанная, как выяснилось, из матового стекла. Дракс подошел к ней и щелкнул двумя расположенными с правой ее стороны выключателями. Стена осветилась, и перед Бондом возникла карта, нанесенная на обратную поверхность стекла и имевшая площадь около шести квадратных футов.

В левой части карты была изображена восточная Англия, от Портсмута до Гулля, и прилегающая к ней акватория между 50-й и 55-й широтой. От красной точки в окрестностях Дувра, где была расположена пусковая площадка, на все расстояния полета ракеты через равные десятимильные интервалы шли параллельные дуги, обозначавшие сектор обстрела. На удалении 80 миль от площадки, между Фризскими островами и Гуллем, прямо в море стоял красный ромб.

Взмахом руки Дракс указал на правую часть карты, которую занимали плотно испещренные цифрами математические таблицы и колонки предельных коэффициентов.

– Скорости ветра, атмосферное давление, расчетные таблицы настройки гироскопов, – сказал он. – Все составлено с учетом константных скорости и дальности полета ракеты. Из министерства ВВС нам ежедневно сообщают данные о погоде и параметры верхних слоев атмосферы. Данные получают при помощи реактивного самолета, который, достигая своего «потолка», выпускает гелиевый баллон и тот летит еще выше. Толщина атмосферы Земли составляет около 50 миль. Но на высоте 20 миль наш «Мунрейкер» уже не встретит сопротивления воздуха. Его курс пролегает почти что в вакууме. Самое сложное – преодолеть первые 20 миль. Другая загвоздка – притяжение Земли. Если вам интересно, Уолтер все объяснит. В пятницу в последние часы перед стартом сводка погоды будет поступать непрерывно. Гироскопы будут настроены перед самым запуском. А пока мисс Бранд каждое утро заносит данные и ведет таблицу гироскопов, на случай, если они вдруг понадобятся.