Текст книги "Герои Шести Цветов. Архив 1: Не молись цветку (ЛП)"

Автор книги: Ямагата Ишио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Бормак задрожал. Общение с ним было смертным приговором. Но уходить было бы

подозрительно. Весь город сейчас любил Ханса.

– Я не могу залезть. Я же не кот.

– Залезь по лестнице, – Ханс спустил с крыши деревянную лестницу. Бормак с

трудом забрался на крышу. Ханс забрал бутылку и с довольным видом отхлебнул. -

Интересно, откуда деньги?

– В общем-то, нет.

– Все в городе хотят знать. Слухи вряд ли прекратятся, пока я не отвечу.

– Кто их знает.

Ханс улыбнулся. Казалось, Ханс просто говорит с прохожим. Бормак думал, что

Ханс даже не понимает, что за ним все еще следят.

До следующего момента.

– О, кстати, как там бабуля Тоула?

Сердце Бормака дрогнуло. Веселый тон Ханса не вязался со словами.

– Что такое?

Ханс разглядывал застывшего Бормака без эмоций. Было удивительно, что его лицо

ничего не выражало. Может, он ничего и не чувствовал.

– Я не слышал, но с ней должно быть все в порядке. Иначе мне сообщили бы, -

Бормак старался отвечать честно. Он перестал изображать пьяного местного жителя. В

этом уже не было смысла.

Бормак отчасти даже был рад. Все скоро закончится, и он больше не будет страдать.

– Вот как? Хорошо.

Ханс рассмеялся. Он все еще не звучал опасно.

Когда он понял? Что его выдало? Бормак не спрашивал. В этом не было смысла.

– Наслаждайся, нья. Ты же любишь выпивку?

Ханс протянул Бормаку бутылку.

– Не очень люблю. Но мне не по себе.

– Странный ты, – Ханс пожал плечами.

– Ты всегда так тратишь награду за убийство?

– Не всякий раз. Когда хватает денег.

Бормак понимал, что, если бы он так делал, о нем бы знали во всем мире.

– Не худший варианты траты, да, нья? – сказал Ханс.

Бормака удивляло его мнение.

В его голове крутились разные вопросы, но он не знал, какой задать. Почему он не

хотел быть Героем? Почему был здесь?

– ...что делать, – вырвалось у него. Он жалел о своей жизни.

– Я убью тебя, – грубо сказал Ханс. Бормак подумал, что ослышался, тон был еще

спокойным. Бормак понял, что его смерть неминуема.

Бормак молчал и разглядывал лицо Ханса. Он вспоминал разное. Он злился на свою

беспечность, а еще на просьбу Тоулы.

Но гнев погас в груди Бормака. Умрет он, а не Тоула. Это было не так и плохо. Его

страдания прекратятся.

– Значит, убьешь, – спокойно сказал Бормак. Ханс, казалось, растерялся.

– Нья-хи, а где сопротивление?

– Нет смысла. Между нами большая разница.

– Не говори так. Может, ты и без оружия, но мы оба пили. Кто знает, что будет.

– Не верю. И на крыше я потеряю равновесие.

– Точно...

Ханс был подавлен. Он словно хотел боя с Бормаком.

Но Бормак знал, что его заданием не было сражение с Хансом.

– Что поделать. Ты не хочешь сражаться, значит, ты сдаешься.

– Я такое не говорил.

– Не важно. Я тебя убью, – Ханс вздохнул.

– А что будет с Тоулой-самой?

– Ничего.

– Тогда я рад. Можно и умереть.

– Ты молишься?

Ханс вытащил статуэтку Святой Одного цветка и искусственный цветок. Бормак с

трудом взял ее.

Он отставил чашку, но не столько молился, сколько просил у Святой.

«Прошу, дай мне закончить последнюю миссию. Пусть Ханс будет Героем», -

подумал Бормак.

* * *

Молитва была закончена. Все было готово. Оставался только удар Ханса.

Пока Бормак размышлял, Ханс сказал:

– Кстати, о бабуле Тоуле.

– А что такое? – Бормак пил.

– Хорошая женщина, нья.

Изо рта Бормака вылетело сакэ. Тоуле было за пятьдесят. Было странно такое

слышать.

– Была бы она лет на пятнадцать младше...

Бормак ответил, вытирая рот:

– ...удивительно. Неужели тебя интересует Тоула-сама?

– Нья-хи-хи-хи. Перестань. Хотя есть своя прелесть во взрослых женщинах.

Ханс протянул Бормаку бутылку, чтобы тот выпил еще.

– Что думаешь?

– Я никогда не думал об этом...

Может, в молодости... было бы неплохо.

– Скажи? Ты быстро схватил суть.

Бормак рассмеялся вместе с

Хансом, хоть и знал, что его убьют.

– Тебе нравятся сильные женщины?

– Мне любые сойдут, нья.

– Да ты враг женщин.

– Вообще-то, нья, коты на стороне

женщин.

Бормаку это показалось глупым. Он

невольно вел себя с Хансом беспечно.

Это пугало. Он посмотрел вниз. По

улице шла женщина, с которой Ханс жил

пару дней. Ханс явно ее заметил, но не

проявил интерес. Она уже не занимала

место в его сердце. Он точно был врагом

женщин.

– Ты что-то хотел у меня узнать? -

сказал Ханс. Бормак сам не знал, как к

этому подвести, но Ханс просто перешел

к делу.

– Я хочу знать, почему ты отказался

стать Героем Шести Цветов?

Ханс склонил голову с пустым

взглядом.

– Что же это... Почему ты спросил

это, нья? Как мне ответить?

– Не помнишь? Это было почти

пять месяцев назад.

И тут Ханс, казалось, вспомнил.

– Ох, это.

– Тоула-сама хочет знать, почему

ты не принял деньги.

Ханс все еще был растерян.

– Унья? Но я же сказал, что не

принял, потому что не уверен, что

справлюсь.

– Почему не справишься? Для

избрания Героем нужны особые

способности. Ты вполне можешь им

стать.

Ханс был потрясен.

– Странно, что ты слушаешь бредни

бабульки.

– Что поделать?

– Дурак ты, нья. Надо было прийти

и спросить.

Ханс глупо рассмеялся. А потом он

поднял голову к небу и прикрыл глаза.

Казалось, что он так думает.

– Беда, нья. Даже не знаю, как тебе ответить.

Ханс молчал. Бормак ожидал ответ.

– Не по себе от сражения с Кьема?

– Нет, нья. Это наоборот звучит заманчиво.

Глаза Ханса блестели из-под его волос.

– Зофраир крутой. Король демонов достаточно плохой. Не хотелось бы тебе убить

такого сильного врага?

Ханса было сложно понять. Но теперь все было ясно. Он явно хотел сражаться с

Зофраиром.

– Мари и Хаюха погибли, а вот мелкий Кьема-пес тоже интересен. Хороший враг. И

еще живой, в отличие от Зофраира. Вот так, нья.

Бормак вспомнил мемуары Мари, которые он читал в детстве. Ханс говорил о Кьема,

убившем Рои, Святую Ветра, последовавшем за Мари, Святой Меча.

– А еще можно было попробовать сразиться с его другом, Кьема-львом. Да и других

можно найти.

Ханс говорил бодро, и Бормак спросил:

– Если ты хочешь сражаться, то почему бы не стать Героем? У тебя будет много

денег, если ты не погибнешь.

Ханс нахмурился от этого вопроса.

– Я не хочу быть Героем. Меня могут просто не выбрать.

– Хотелось бы услышать причину.

– Даже не знаю, как объяснить.

Бормак молчал и ждал ответа. Он смотрел на небо. Ночь была красивой, из-за облака

появилась луна. Ханс открыл рот.

– Поиграй со мной, нья.

– Сразиться?

– Унья, сама жизнь – игра.

Бормак не мог ничего сказать, он ждал продолжения слов Ханса.

– Мне нравится спать днем. Мне нравится смотреть на небо.

Ханс отхлебнул из бутылки, где оставалась половина напитка.

– Мне нравится смотреть на океан, на горы, на цветы и на людей. Мне нравится так

проводить время, нья, – Ханс улыбнулся. – Мне нравится пить алкоголь. Нравятся объятия

красивых женщин. Деньги приходят и уходят. Порой можно съесть что-нибудь вкусное. А

еще мне нравится убивать людей. Думаю, убивать Кьема мне тоже понравилось бы.

Холодок пробежал по спине Бормака. Для Ханса убийство людей и созерцание моря

были схожими.

– Думаю, было бы неплохо одолеть Маджина, став Героем. Но, если меня не

выберут, можно спокойно жить дальше. Это не так и важно.

– Ясно...

– Не знаю, как Святая Одного цветка выбирает Героев. Есть какая-то процедура?

– Возможно...

– Тогда Героем мне не стать. Я буду спать, пока Маджина не убьют.

Бормак какое-то время молчал. Теперь он мог доложить Тоуле. Может, Ханс

раскрыл не все, но этого хватило бы. Но Бормак хотел понять. Как сделать Ханса Героем?

И Бормак сказал Хансу:

– От тебя зависит судьба мира.

– Это еще почему? Я простой убийца. Я не собираюсь нести на своих плечах судьбу

мира.

Ханс улыбнулся.

– Говорят, мир погибнет, если ты не спасешь его.

– Если ему суждено погибнуть, так тому и быть. Я мешать не буду, нья.

«Он пьян? Или серьезен?».

– У тебя нет семьи? Родителей?

– Я здесь. А где они, я не знаю, нья.

Бормак не мог понять, так это или нет.

– А дети?

– Может, где-то и есть. Не знаю.

Бормак понял, что Ханс не намерен защищать семью. Словно его семья была ему

чужой.

– А любимой... у тебя нет?

– Конечно, нья.

– Ты можешь умереть. Никто не выживет против полностью возрожденного

Маджина.

– Нья-хи-хи. И ладно, нья. Я сдамся и тихо умру.

Бормак был в ужасе. Зачем этому человеку метка? Он сомневался в необходимости

этого.

– Все когда-нибудь умрут. И мир погибнет. Разница лишь в том, раньше это будет

или позже. Не переживай так.

Бормак не понимал этого. Но он пытался понять, как сделать Ханса Героем. Искал

слово, что переубедит его.

– Сдавайся, нья, – сказал Ханс Бормаку. – Я не могу быть Героем. Я просто кот.

– Вот как...

– Согласен?

– Я не знаю, так это или нет.

Ханс рассмеялся, словно это было забавно. Он не озвучил свои настоящие

намерения. Он встал, потряхивая бутылку.

– Я ненадолго, нья. Жди здесь. Я принесу еще.

Ханс соскочил с крыши и куда-то ушел. Бормак ждал его возвращения, смакуя

напиток. Ждал возвращения того, кто убьет его.

* * *

– О, ты не убежал?

Ханс вернулся через пару минут, открывая новую бутылку.

Бормак удивленно спросил:

– А ты думал, я убегу?

– Ага, нья, – Ханс улегся на крыше и сделал глоток.

И Ханс начал рассказ о себе.

Он начал работать убийцей в пятнадцать. Он уже не помнил причину, не помнил, как

ему подвернулся такой шанс.

– Неплохая это работа, нья. Убил, получил деньги. Странно, что ее выбирает так мало

людей.

Бормак задумался. Если ему нравилось сражаться, но не нужны были деньги, то быть

убийцей ему не должно быть приятно. Было много сильных воинов. Если он хотел

сражаться, то почему не выбрал этот путь? Он ведь убивал любых людей.

Он озвучил этот вопрос.

– Точно, нья. Вот только, когда я вижу сильного человека, я хочу убить его, и это

желание не угасает.

Ханс беспечно улыбнулся. Его искренность пугала.

– Убивать всех без причины не весело. От этого плохое послевкусие. Так в чем же

радость? Убивать по просьбе куда веселее.

Плохое послевкусие. Бормак был удивлен, что у Ханса были такие чувства.

– У некоторых, убитых тобой, была совесть не чиста. От этого тоже плохое

послевкусие?

– Кто виноват, а кто нет? Как ни крути, я точно не виноват.

Его мнение удивляло. Этот взгляд отличался от обычных людей.

–Нья-хи-хи, я круто сказал.

Ханс рассмеялся. Бормак обдумывал его слова. Ханс резко изменил тему посреди

своей истории.

Он заговорил о людях, которых встретил в городе. О детях, которые играли с ним. О

солдатах, о мужчине, бросившем ему яблоко. Он без устали болтал об этом.

Он был пьян. Не было странно, что он резко менял темы.

– Кстати, ты рассказывал о королеве. Ты был с ней как-то связан? – спросил Бормак.

– А, пустяки.

Сказав это, Ханс рассмеялся. Он начал говорить о котах. Об их красоте. О том, как

их нужно уважать. Он сказал, что все его боевые приемы были вдохновлены котами.

Бормак слушал, хоть и не понимал, как коты могут научить сражаться. И вдруг Ханс

замолчал.

– О, есть у меня мечта.

Бормак немного заинтересовался.

– Я бы хотел быть котом.

– Не понимаю...

– Можно было бы просто жить, что-то делать, а потом умереть. Хотел бы я такую

жизнь. Есть. Спать. Чего-то хотеть. Кого-то убивать. Ни от кого не зависеть, никого не

слушаться.

Ханс смотрел на небо.

– От чего-то веселиться. Немного врать, куда-нибудь ходить, не ощущать ничего

плохого. С плохим сердцем котом не стать.

Бормак все слушал. Он то мог его понять, то вообще не понимал.

– Мне нравится, что я могу что-нибудь делать, а что-то не делать. Кого-то любить,

кого-то ненавидеть. Жить, как я хочу. Хотелось бы прожить, играя. Так живет кот. Это

моя мечта.

Ханс покачал головой и горько улыбнулся.

– Это сложновато.

– Раз ты так говоришь.

Бормак не понимал его. Наверное, ему было сложно жить.

– Забавная история.

– Что, нья?

– Ты хочешь жить, как кот, но при этом хочешь ни от кого не зависеть.

– Да, тут немного противоречиво.

Ханс улыбнулся. Он жил, преодолевая противоречия. Так было лучше, чем жить без

сомнений.

Повисло долгое молчание. Хансу, казалось, надоело говорить. Бормак заговорил:

– Ты хочешь сделать что-то до того, как умрешь? – спросил Ханс, глядя на небо и

выпивая из бутылки.

– Я хочу отправить отчет Тоуле-саме. Я обязан сделать это.

– Унья, я не против. Я подожду.

Бормак встал с облегчением. Чтобы написать отчет, ему нужно было вернуться в

гостиницу. Он спустился по лестнице, Ханс следовал за ним.

– Нья-хи. Я немного рассказал о себе. Надеюсь, я ничего не испортил.

– Было весело. И занятно.

Они скрылись в толпе и темноте ночи.

* * *

Несколько дней назад Ханс получил послание от одного из тех, кто передавал ему

указания. Ханс работал не только с Тоулой.

Послание передал аристократ из королевства Святой реки. Ханс много раз работал

на него. Он ждал клиента в лесу, один.

Аристократ пришел один. Он тщательно замаскировался, он озирался, чтобы его не

заметили люди. Он боялся, что кто-то узнает про его связь с Хансом.

– Ханс... Ты, может, не заметил, но за тобой следят, – сразу сказал он.

– Нья. И что с того? – зевнув, ответил Ханс.

– Как это – что? Если меня заметят с тобой, все будет кончено!

– Проблему всегда можно устранить.

– Но преследователь может, пока ищет тебя, выйти на наши отношения.

– Может, тогда и вас убить?

На лице аристократа отразился ужас. Ханс криво улыбнулся.

– Шутка.

– Так что мне делать?! – сказал аристократ, пока Ханс улыбался. Он бросил мешок с

золотом к дереву, на котором сидел Ханс.

Преследователь Ханса... Бормак был неугоден аристократу. Ханс спрыгнул с дерева

и поднял деньги.

– Все будет.

И аристократ ушел.

– Не повезло этому Бормаку. Я бы пропустил его, нья, – сказал Ханс, считая деньги.

* * *

В городе у пристани наступило утро. Праздник, который устроил ночью Ханс,

закончился. Люди с утомленным видом тащились по делам.

Ханса не было нигде видно. Какое-то время о нем ходили слухи. Но о нем быстро

забыли.

Под утро у дороги нашли мертвым мужчину, что прибыл в город полтора месяца

назад. Казалось, что он напился и неудачно свалился. По его ранам можно было подумать

только так.

О его смерти тоже ходили какое-то время слухи. Но, как и о Хансе, о нем быстро

забыли.

* * *

Храм Медицины в Пиене. Здесь постоянно работали монашки.

В полночь комнату в старом храме озарял свет лампы. Тоула читала письмо. Ей

присылали письма пациенты отовсюду.

Вдруг в дверь постучали. Тоула с удивлением оторвала взгляд от письма. В комнату

прошла монашка.

– Тоула-сама. Пришло письмо от Моры-самы из Храма Всех небес. Насчет состояния

кандидатов в Герои.

– Ох, нужно готовиться к путешествию. Скоро в путь.

Тоула улыбнулась.

– Нужно найти где-нибудь воина. Бормак вдруг пропал, так что у нас беда.

– Ничего не поделать. Приготовления нужно продолжать.

Тоула проводила монашку взглядом. Она продолжила читать письмо. Это был

последний отчет, который принес голубь. Там было записано все, что он узнал.

Дочитав, Тоула встала и подошла к лампе, чтобы погасить огонь.

Все погрузилось во тьму. Бормак неплохо справился. Глядя, как отчет превращается

в пепел, Тоула безмолвно молилась за его упокой.

– ...Ох.

Она закрыла глаза и думала. О Хансе Хампти. Она собиралась сделать все, чтобы он

стал Героем. Она могла достать для него деньги, могла попросить женщин или королей

других стран уговорить его. Можно было найти родных и повлиять на него. Можно было

взять в заложники кого-то дорогого ему. Вряд ли метка появилась бы у того, кто

переживал из-за заложника.

Но она была готова пойти на такое. Впрочем, все это вряд ли сработало бы.

– Нья-хи. Уже спать собралась?

Вдруг сзади раздался голос. У Тоулы чуть не остановилось сердце. Она подавила

вскрик и развернулась со спокойным видом.

– ...Не помню, чтобы я тебя звала.

– Я подумал, что ты это сделаешь, и избавил от хлопот.

– Я повела себя не вежливо. Прошу прощения.

Ханс вел себя как обычно, стоял, прислонившись к стене. Холодный пот прошиб

Тоулу.

– Не переживай, я не убиваю союзников. Я люблю убивать, но не вру. Впрочем,

Бормака пришлось убить.

– Рада слышать.

Тоула выдохнула.

– Ну так что?

Ханс приблизился.

– И как мне стать Героем?

Тоула размышляла, глядя в глаза Ханса. Как его сделать Героем? Нужно было

сказать что-то такое, чтобы он решился.

– Нет, Ханс-сан. Тебе не стоит становиться Героем, – сказала Тоула. – Не думай о

сражениях с Кьема, о бое с Маджином. Это приказ. Ты не должен быть Героем.

– ...Нья

– Если выполнишь приказ, будешь вознагражден. Все, что пожелаешь, а еще деньги и

положение. Послушайся меня. Мы все подготовим. Если это неприемлемо, я найду другой

способ помешать тебе стать Героем, Ханс-сан.

Ханс молчал. Тоула не знала, в порядке ли он. Ханс спросил после паузы:

– Бормак надоумил?

– Так что ты решил?

Ханс молчал. Тоула говорила именно так, как написал Бормак. Он написал, как

можно уговорить Ханса стать Героем.

– Нья-хи. Нья-хи-хи-хи!

Ханс смеялся и хлопал в ладоши.

– Ох и Бормак! Как он все продумал! Вот это высший класс!

Ханс почесал голову.

– Плохая у меня привычка. Я не хочу делать это, но и отказываться не хочу. Бормак,

ты удивителен. Как ты меня подловил!

Ханс говорил с Бормаком, хотя его не было в мире живых. Бормак написал отчет. Он

понял, что Ханс не может пойти против своих убеждений. Он сам ему об этом рассказал.

И Бормак это использовал.

– Так что ты решил? Ты не будешь Героем? – спросила Тоула. Ханс пожал плечами.

– Кто знает, нья. Я – кот. Случиться может что угодно, так ведь?

Ханс прошел к окну, намекая, что разговор окончен. Тоула его не останавливала.

– Но Бормак твой был крутым.

Ханс пропал за окном. Тоула ощутила, как напряжение в комнате пропало, она

опустилась на стул. Тоула закрыла глаза и вспоминала кандидатов в Герои. Мора, Чамо,

Асурей, Вейлин. А еще там могла быть Ролония.

– Ханс-сан, доверяю этих ребят тебе. Будет сложно. Подготовься, – тихо сказала

Тоула.

История Ханса Хампти

Нет ничего удивительного в восхищении моим телом. Где ни ищи, даже в этом

городке у пристани, ничего краше не сыщешь.

Хотя этот мужчина вел себя немного грубо. Он наблюдал за мной уже третий час без

передышки. Но я ничего ему не говорил.

Ему было за двадцать? Растрепанные волосы, лохмотья. Зачем ему кошачий хвост?

Он лежал, прижимаясь щекой к земле, и смотрел мне в глаза.

Небольшая площадь была в стороне от главной улицы городка. Обычно здесь играли

дети и общались взрослые. Но люди, наверное, не поняли поведение этого парня, так что

покинули площадь.

– Ханс, ты? Что ты делаешь? – спросил незнакомец, продавец, у странного парня.

– Нья. Нья-а-а-а, – помяукал я.

– Странный ты. Я еще ничего не начал делать... впереди прекрасный день.

Парень повернул голову с улыбкой продавцу и издал странный звук горлом.

Он вдруг пришел ко мне и этим утром, пока я гонял банку, вытащенную из урны.

Этот странный парень подкрадывался на четвереньках. Я побежал.

Я бросился на крышу и удивился, что парень полез за мной. Он успел перед этим

вытащить из мусора рыбий хвост.

Я спрыгнул с крыши и помчался по улице среди ног людей. Парень не отставал. Я с

силой отталкивался от земли, но парень не отставал.

* * *

Я был потрясен. Среди бродячих котов города не было никого быстрее меня. Меня

не догонял еще человек, даже когда я был котенком.

Как долго мы уже бежали по городу? Парень не отставал, его глаза были широко

раскрыты. Я замер, обернувшись, и увидел, что в его глазах нет враждебности. Его глаза

блестели от радости, он любовался мной.

Я перестал бежать и сел в углу площади. Парень сел в ее центре. И я заметил, что он

восхищается мной.

Я бросил голову рыбы на землю и начал поздний завтрак. Парень начал есть хвост

рыбы, который принес. Как и я, он опустил еду на пол и ел на четвереньках. Прохожие,

казалось, были жутко удивлены тем, что делал парень. Я даже смутился.

Я зевнул, парень тоже открыл рот. Я почесался задней лапой, он повторил движение.

Я улегся, и парень тоже лег.

Каким он был странным! Он не просто восхищался мной, он хотел быть таким, как я.

Он копировал мои движения и, казалось, хотел приблизиться.

Я был восхищен. Это выглядело красиво.

Не все люди были неуклюжими. Он выгнул спину, потянувшись, а потом поднял в

воздух передние лапы и пошел на задних.

Он был неопрятным, но пытался вести себя как красивый кот. Это не удивляло.

Потому я позволил ему и дальше наблюдать за мной. Он три часа смотрел на меня и

повторял ми движения.

* * *

Спина чесалась, и я развернул тело. Парень тоже потер спину о землю. Отгоняя мух,

парень потряс хвостом, прикрепленным к его поясу.

– Нья-о.

– Нья-о, – повторил парень мой вопль.

Парень был настроен решительно в изображении кота. Я был восхищен этим, но при

этом немного разочарован его поведением.

Он повторял мою позу, но не так красиво, как я. Спина была плохо выгнута,

конечности двигались непонятно, голос оставался человеческим.

Я ощущал отчаяние парня. Чего-то ему не хватало.

Он оставался человеком. Он не мог стать котом. Я видел, что он никак не мог

обрести грацию и красоту кота.

Я подумал, что у него ничего не получится. Я показывал движения, но парень не мог

быть котом.

Уже садилось солнце, близилось время ловли рыбы, а он все еще не мог показать мне

достойные движения. Я ощутил недовольство, когда парень перестал подражать мне.

Я растянулся на земле и посмотрел на небо.

– Нья, плохо дело. Я все еще новичок, – пробормотал сонно парень. – Не переживай,

учитель, нья.

Я обрадовался. Он был не глуп. Он видел, что еще не в лучшей форме, ему было

куда расти.

Он еще мог стать котом. Если не утратит решимость.

Я был рад в душе. Я отвернулся от парня и побежал к мусору.

Мышка в поисках

Через час после рассвета в Храме Всех небес начиналось богослужение.

В центре церкви была большая площадь, где стояла большая статуя Святой Одного

цветка. Каменная статуя смотрела на храм много сотен лет, но на ее поверхности не было

ни царапины.

Перед статуей опустилось около трехсот женщин. Они принесли искусственные

цветы к ногам статуи.

В первом ряду было видно Мору Честер, главу Храма.

За ней стояли другие Святые – Асурей, Святая Льда; Вейлин, Святая Соли; Ленель,

Святая Огня; Ролония, Святая Свежей крови. Эти Святые были хороши в бою, их считали

кандидатами на становление Героями.

За ними стояли Святые, что были не так хороши в бою, например, Святая Медицины

Тоула.

Остальные женщины были монахинями. Они не стали Святыми, так что служили

нынешнему поколению Святых.

Никто не говорил. Никто ничего не желал, стоя у статуи. Этот ритуал был связан с

молитвой, что они сделают все во имя Святой Одного цветка.

Прошло много времени.

Мора прозвенела в колокол, и Святые с монахинями встали с цветками, прижатыми к

груди. Но тут Ролония уронила цветок. Он упал и откатился в сторону от нее.

– Ой-ой-ой, – Ролония поспешила в панике поднять цветок.

– Роло-чан, успокойся.

– Ох, простите. Простите.

Вейлин похлопала Ролонию по плечу. Асурей только пожала плечами. Они

привыкли наблюдать такое в Храме.

Но никто из них, ни Мора, ни Асурей, ни другие Святые или монахини, не знал, кто

за ними наблюдают. Кое-кто видел, как они молились статуе Святой Одного цветка, видел

все их движения.

* * *

Чуть позже после окончания церемонии в Храме богослужения проводили вне

здания.

Возле Храма был построен небольшой город. Деревянные здания стояли рядами.

Из некоторых зданий было слышно ржание лошадей. Из другого здания было

слышно звон, там кузнец делал мечи и броню. В нескольких зданиях изготавливали

инструменты, подходящие и для быта.

В здании, над которым был поднят флаг красного креста, спали люди в бинтах. Это

место говорило о войне. Оно было совсем не похоже на уютную атмосферу в Храме.

В Храме зазвенел колокол, и люди снаружи молились.

В броне были наемники. Они были боевыми напарниками для Святых, которые

хотели стать Героями.

Люди с топорами и палками были обычными жителями. Они отвечали за

тренировочные поля для Святых, а еще обеспечивали всем, что было необходимо для

жизни.

Они тоже молились Святой Одного цветка. Их молитвы были проще, чем у Святых

или монахинь, но смысл их был тем же.

Но за ними в тайне кое-кто наблюдал. Он прятался и следил за жизнями людей.

Слушал их разговоры.

Люди проходили мимо него, жили рядом с ним. И никто не подозревал о его

существовании.

* * *

Кьема проник в Храм Всех небес.

Выглядел он очень похоже на обычную мышь, каких много жило в округе. И хотя

Кьема был крохотным, он оставался опасным.

У этого Кьема почти не было особенностей. Он не был умным, почти как человек, не

очень хорошо слышал и даже не видел в темноте.

Но была у него техника, с помощью которой он избегал взглядов людей. Он

бесшумно перемещался за кустами или по полу. Оказываясь в здании, он ощущал, куда

никогда не смотрят люди, и прятался там. Он десятки лет прятался от людей.

У него не было имени. Для удобства его звали просто Кьема-мышкой.

Никто не замечал его в Храме. Кому есть дело до пробегающей мышки? Никто за

ним не следил.

Монахини вовсю помогали Святым, которых считали кандидатами в Герои, а

обычные люди старались услужить им. И ему все было видно.

Тгуней приказал ему, как один из командиров Кьема, все разведать. Какие были

Святые, их способности и слабости. А еще он приказал следить за повседневной жизнью

Святых и тех, кто окружал их.

Он верно выполнял приказ господина. Он следил за любыми мелочами, хоть они не

имели ни малейшей связи со сражениями.

Кьема-мышка бегал по сточным трубам под Храмом и подслушивал разговоры.

Он уловил голос и побежал, держась тени, в нужном направлении.

За церковью в тени стояли две Святые. Одна была Вейлин Кото, Святой Соли,

сильной дамой с темной кожей. Она обрезала рукава синего одеяния Святой, чтобы было

проще двигаться. Она легко выражала эмоции глазами и выражениями лица, была очень

активной. Она была подругой Моры и помогала в управлении Храмами.

Другой была Асурей Яра, Святая Льда. Говорили, она по силе была близка к Чамо

Россо.

Она была светловолосой, ей было под тридцать лет. Ее одеяние Святой было

ослепительно-чистым. Ее взгляд пронзал. Ее глаза сами по себе напоминали лед.

Они о чем-то говорили. Кьема уловил имя Моры. Кьема-мышка поднял голову и

посмотрел на их профили.

* * *

– Значит, глава что-то замышляет? – сказала Вейлин. Главой была Мора Честер.

Почему-то она называла ее только так.

– О, точно. Мора что-то скрывает, – ответила Асурей, скрестив руки. Но Вейлин

рассмеялась и отмахнулась.

– О чем ты? Глава и не должна всем все рассказывать.

– Я согласна с этим, но никто не знает, что у человека в душе.

Вейлин покачала головой, вздыхая.

– У тебя есть повод так говорить?

– Конечно.

– Я тебя слушаю.

Вейлин явно не сомневалась в Море.

Кьема-мышка был уже десять дней в главном Храме. Он видел и слышал многих

Святых, монахинь, наемников и местных жителей. И он знал, что многие твердо верили

Море.

Но эта Асурей была исключением. Она говорила с холодным видом, было заметно,

что она не верит Море.

– В домик на окраине города какое-то время приходили люди. Но тот домик пустой,

много лет там никто не живет. Так что людям нет смысла ходить там.

– И?

– Я заглянула в дом. А там оказался Священный инструмент Святой Печати. Звук из

дома не было слышно снаружи. А еще там было устройство, которое поднимало тревогу,

если кто-то заходил без разрешения.

Вейлин помрачнела. Была эта ситуация связана с Морой или нет, но она была

тревожной.

– И туда приходила глава?

– Туда приходила и уходила монахиня из Храма Гор. Монахиня приходила туда без

приказа, работала над чем-то в пустом доме, а потом уходила. Вейлин, может такое быть,

что Мора что-то в тайне замышляет?

Асурей смотрела на Вейлин, а та молчала. И Кьема-мышка, следящий за ними,

понял, что Асурей не доверяла и Море, и Вейлин.

– Впервые слышу. Прости, но я не знаю, о чем ты.

Вейлин посмотрела на ладони, думая, и покачала головой.

– Может, так все и есть. Но ты могла все не так понять.

Асурей холодно рассмеялась.

– Честно говоря, не знаю, серьезная ли там проблема. Но я не отступлю. Мора

занимает важное место, в опасности могут быть все в главном Храме.

– Да, просто так это оставлять нельзя.

– Никто не должен знать, что я этим занята. Какое-то время я буду исследовать одна.

Никому не рассказывай.

– Почему ты хочешь делать это одна?

– Я не знаю, с каким врагом мы столкнулись. Будь осторожна и следи за

окружающими. Скажи, если что-то покажется странным. И все.

Вейлин безмолвно смотрела вслед уходящей Асурей. Какое-то время она

размышляла с мрачным видом.

– Глава... что же это значит? – тихо сказала Вейлин.

* * *

Перед внедрением в главный Храм Кьема-мышка выслушал нужную информацию от

Тгунея. Тот давно собирал данные среди людей.

По словам Тгунея, Храм сильно изменился с приходом Моры Честер на пост главы.

До ее появления возле Храма не было города. Вокруг него не жили люди.

Изначально ролью главного Храма было совместное выживание Святых,

взаимопомощь. В редких случаях короли обращались к ним для решения проблем страны,

требующего сотрудничества Святых.

Святые редко покидали свой Храм и тренировались в нем сами. И кандидаты в Герои

проводили тренировки в своих Храмах.