Текст книги "Ущелье спящего дракона"

Автор книги: Якуб Ходжаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Сеанс гипноза

В этот час Спагетти испытывал острое чувство одиночества. Казалось ему, будто провалился он в глубокий колодец, и нет возможности выбраться по отвесной и скользкой стене, зови не зови – бесполезно. Края колодца выхватывают синий кусочек неба, в котором, как в прозрачном роднике среди ночи, вздрагивает звездочка надежды. Хищные грифы кружат над черной дырой в ожидании кончины пленника. И шакалы нетерпеливо заглядывают в каменный мешок, где в печальной безысходности погибает талантливый и совершенно безвольный Степан Макаронов.

Он даже прослезился. Ему стало так жаль себя: Спагетти, пьяница, слабовольный человек, оплакивал несостоявшегося деятеля фотоискусства Степана Макаронова. Ведь поклялся в день вступления на территорию пионерлагеря – никогда больше не брать в рот спиртного. Понадеялся на ответственность перед вожатыми и пионерами. Но стоило поехать за фотоматериалами в город, встретить приятеля, как вся его ответственность растворилась в пяти кружках пива и трех бутылках сухого. И пошло, пошло… В фотостудии из мензурки, как микстуру, пил уже в одиночку. Теперь, гражданин Макаронов, жди справедливой расплаты.

Ситуация с каждой опорожненной мензуркой становилась все трагичнее, В темноту въедался кровавый свет фонаря, которым Спагетти пользовался для проявления пленок и фотографий. Окно было наглухо зашторено.

В нескольких метрах от себя точно в таком же кресле он увидел человека во всем белом. Черной головней торчит череп. Медленно ворочается, беззвучно шевелит губами. Над обгоревшим черепом вздыбился фиолетовый дракончик, готовый вцепиться в макушку. Спагетти наклонился вперед, чтобы убедиться, не мерещится ли все это. Мертвец с готовностью подался ему навстречу. Спагетти выронил мензурку с вином, стал судорожно шарить обеими руками по полу, при этом сполз с кресла, поднял голову, ужаснулся. Кошмар! Мертвец на четвереньках подползал к нему. Что-то знакомое показалось в облике призрака.

– Не может быть! – воскликнул Спагетти. – Да это же мое второе «я». Значит, я почти умер?! Нет!.. Не хочу!.. Пшел!.. – Спагетти схватил со стола пустую бутылку и что есть силы запустил в двойника.

Раздался страшный треск и затем звон рассыпавшихся по кафелю осколков вмонтированного в стену зеркала.

Спагетти отшатнулся, налетел на шезлонг, рухнул в него и, сорвав все крючки, грохнулся на кафельный пол. Бедняга сильно ушибся, взвыл, как побитый пес.

– Убил!.. Меня убил Макаронов! – он попытался приподняться, но тут нестерпимая боль в нижней части позвоночника и внушительная порция вина в желудке снова заставили Спагетти опуститься на холодный кафель. Он со стоном лег на живот, уперся кулаками в пол и несколько раз в отчаянии саданул лбом о кафельную плитку и заплакал горько, навзрыд…

Вдруг полоски ламп дневного света нервно задергались, замигали и заполнили фотостудию ровным молочным светом.

– С кем это ты сражался? – спросил Вундергай, сняв руку с выключателя. – Он стоял перед распластанным Спагетти.

– С самим собой, – Спагетти с трудом приподнялся. Вундергай помог ему встать на ноги, словно больного, подвел к крану.

Спагетти поспешно сунул голову под струю холодной воды. Вундергай отодвинул черную штору, распахнул окно, затем попытался выпрямить алюминиевые ножки шезлонга. Крючки и петли, будто от обиды, не желали стягиваться.

– Колотили тебя, что ли, этим креслом?

Спагетти нервно рассмеялся.

– Еще как били. И Спагетти, и Макаронова… Обоих разом били…

– Я бы тоже добавил тебе по первое число, только ты ведь нам нужен.

– Никому я уже не нужен, – Спагетти медленно вытирал голову платком, осоловело наблюдая, как Вундергай наводит порядок в студии. – Оставь, сам все уберу. Между прочим, учти, складное кресло и зеркало – мой личный реквизит. А казенное в сохранности…

– А это тоже личное? – Вундергай показал на большую цветную фотографию: на ней были изображены молодая светловолосая женщина с девочкой лет десяти.

Спагетти горько улыбнулся.

– Все ясно: жена и дочка, – понимающе сказал Вундергай. – А у нее какая профессия?

– Художник-декоратор. В ТЮЗе работает…

– Спагетти, ты преступник! Другой бы, глядя в глаза этой женщины, вырвал бы из себя «зеленого змия» и – башкой его об забор…

– Попробуй вырви его…

– Присядь вот здесь у окна. Горный воздух отличная вентиляция для легких. Выгоняй из себя проклятого змия.

Спагетти послушно присел. Вундергай устроился на подоконнике, молча уставившись на Спагетти.

– Слушай внимательно. В данную минуту воображение твое обострено, как лезвие ножа. Прими сказанное мною за истину. Итак, представь, что твоя жена месяц назад ушла от тебя вместе с дочкой.

– Откуда тебе это… – Спагетти вцепился в ручки шезлонга, аж пальцы побелели.

– Твой последний запой заставил ее пересмотреть всю свою личную жизнь. Подумай, она молодая, интересная женщина, с прекрасной творческой перспективой, и вынуждена терпеть такого забулдыгу, как ты…

– Неправда! – Спагетти, трагически обхватив руками голову, уперся взглядом в собственные колени.

– Извини, я называю вещи своими именами. Твоя обаятельная супруга, которую ты любишь, уходит к достойному человеку и забирает дочку, к которой ты привязан всей душой.

Спагетти вскочил.

– Я поеду домой!

– Ага, молодец! Езжай, вид у тебя сейчас самый подходящий.

Спагетти безвольно опустился в кресло.

А Вундергай мрачно продолжал тоном прорицателя:

– Дочку твою устроят в интернат для одаренных детей – так решат мать с отчимом, и в выходные дни, которые она будет ждать с великим нетерпением, ее не будут брать домой, потому что и мать, и отчим будут заняты. А ведь ты мог бы провести этот свободный день с дочкой. Но – куда там, ты будешь в этот день в очередном запое – в какой-нибудь захудалой кибитке под снос, у своего дружка. Всем так надоело нянчиться с тобой…

– Ай! – простонал Спагетти, сжав кулаками виски и мотая головой. – Хватит! Прекрати! – Он вскочил, хотел что-то сказать, но Вундергай уже исчез.

Спагетти посмотрел на темный проем в окне своими остекленелыми глазами и затрясся, его начало знобить.

«Прав он, этот Вундергай. Завтра же утром позвоню жене и поклянусь, что брошу пить. Напишу заявление на имя начальника лагеря с просьбой взять меня на поруки. Может, согласится… А сейчас надо успокоиться».

Спагетти выключил лампы дневного света. Красный фонарь продолжал гореть. Открыл шкаф, воровато пошарил рукой на нижней полке за коробками с химикатами, нащупал бутылку «Столового». Хотелось освежить горло – только один глоток, как успокоительное средство, и тогда все-все забросить! Чтоб глаза не видели эту отраву… Ломая ногти, Спагетти откупорил бутылку, отхлебнул из горлышка. Он стоял лицом к открытому окну. Внезапно поперхнулся, закашлялся, бутылка выскользнула из рук. Спагетти замер в нелепой позе на полусогнутых ногах с растопыренными руками, которыми пытался поймать бутылку. Рот его скривился в жалкой гримасе, а глаза наполнились смертельным ужасом.

– Оп-пять? – пробормотал он немеющими губами. – Н-не надо… Я б-б-больше не буду… – Спагетти попятился от окна, поскользнулся в винной луже, плюхнулся в нее, но тут же вскочил, сгоряча не заметив, что осколком от бутылки порезал руку выше кисти. Он попятился к двери, не обращая внимания на боль.

– Оп-пять ты пришел? – жалобно проскулил Спагетти, боясь отвести глаза от окна.

На подоконнике стояло загадочное существо в светящемся скафандре. Под серебряным шлемом, утыканным спицами, мерцали синим отсветом два громадных глаза-блюда. Над поясом и перламутровыми ботинками с острыми носами сверкали зеркальные диски, они, словно подфарники автомобилей, освещали таинственную фигуру. Призрак сложил ладони на груди, как это делают, приветствуя друга, индейцы, и плавно шагнул прямо на рабочий стол, не задев ни одного предмета. Затем призрак взмахнул руками, как бы готовясь взлететь, расправил перепончатые крылья, словно у летучей мыши, и издал тонкий пронзительный свист.

– Ай! Мама! Спасите!.. – завопил Спагетти. Сломя голову он бросился к выходу, едва не сорвав с петель дверь. Опешившие часовые шарахнулись в разные стороны, но, придя в себя, кинулись вслед за обезумевшим пленником.

На пути им попался Аяр с неизменным блокнотом в руках. Бедняга не успел отскочить в сторону, как Спагетти с ходу толкнул его на зеленую изгородь. Аяр едва удержался на ногах, поднял с земли оброненный блокнот и моментально присоединился к преследователям.

Не сбавляя скорости, Спагетти бросился в бассейн и сразу же пошел ко дну.

– Скорей сюда! – заорал Аяр. Он хотел прыгнуть в воду, да вовремя вспомнил, что плохо плавает. Часовые бегали вокруг бассейна и кричали: «Спасите, тонет!»

Тут примчалась Ангелина Великановна и, не раздумывая, бросилась в воду прямо в спортивном костюме. Не прошло и десяти секунд, как она вытащила Спагетти на поверхность за воротник рубашки, а затем вывалила его возле вышки для прыжков. Как раз на этой самой вышке с юнкоровской предусмотрительностью устроился Аяр. Лучшей позиции для наблюдения потрясающего события невозможно было найти.

Но вот Спагетти проявил признаки вновь обретенной жизни – судорожно вздохнул.

Ринат Искандерович осмотрел его при свете фонаря, потом велел ребятам под руководством медбрата Фараджа перенести Спагетти в медпункт. Пришлось для этого из душевой вытащить деревянную решетку, кто-то положил на нее надувной матрац, а сверху устроили и самого Спагетти. Человек восемь подняли носилки. Спагетти медленно сел, плавно покачиваясь на носилках, долгим печальным взором оглядел ребят и трагическим голосом изрек:

– Простите за все, ребята… Все простите… – и снова лег, отрешенно уставившись в звездное небо.

В медпункте Ринат Искандерович велел ребятам перетащить Спагетти с носилок на кушетку. Врач оттянул его веки, прослушал пульс. По его знаку медбрат сунул под нос Спагетти ватку с нашатырным спиртом Спагетти вскочил, как будто ему плеснули в лицо кипятком, захлопал глазами, покрутил головой и собрался было снова бухнуться на скамейку, но доктор с медбратом придержали его за плечи.

– Можете больше не сомневаться: вы живы и возвращаетесь к полному здравию, – сказал Ринат Искандерович.

– Ну, что, признаешь нас, Спагетти? – весело подмигнул медбрат. – Как себя чувствуешь?

Спагетти виновато улыбнулся:

– 3-з-знобит немножко…

– Естественно, – сказал Ринат Искандерович, – идет акклиматизация организма. Сейчас мы тебя снова окунем, но только – в горячую хвойную ванну.

После целебной ванны и успокаивающих капель Спагетти погрузился в сладкую дрему. Он обрел такую легкость, что даже не ощущал веса собственного тела: растворился, улетел к облакам. Оттуда слух его уловил нежную мелодию. Незнакомые звуки манили к земле. Он плавно спустился и сразу ощутил аромат цветов, которые украшали холмы вокруг «Планеты». Спагетти провел рукой по нежным лепесткам и… укололся.

Он открыл глаза, посмотрел перед собой: фигуры виделись словно сквозь запотевшее стекло. В серовато-голубом мареве он узнал возле своей кровати медбрата Фараджа, Лолу с букетиком роз, Джонни Старта, играющего на губной гармошке, вожатого Вундергая. Спагетти обвел всех глазами, медленно приподнялся, сел на кушетке. Лицо его светилось радостью с оттенком некоторого смущения. Лола протянула ему букетик роз.

– Спасибо, ребята, – Спагетти прижал руки к груди. – Какой прекрасный сон мне приснился…

– Как самочувствие, маэстро? – спросил Вундергай и почему-то заговорщицки подмигнул.

– Как у новорожденного, – ответил Спагетти, счастливо улыбнувшись. – Хочется кричать и плакать от восторга.

– Сейчас ты узнаешь такое, от чего тебе захочется и потанцевать, – сказал медбрат.

– Собирайся, Степан Макаронов, тебя дожидается сам начальник «Планеты»… – торжественно произнес Вундергай.

После этих слов Спагетти сразу сник.

– Нет, нет, дорогой, ты неправильно нас понял, – поспешил его успокоить Вундергай. – Одно к другому не относится. Замир Зафарович хочет посоветоваться с тобой насчет праздничного оформления «Планеты». На фестиваль дружбы к нам приедут зарубежные гости. Может быть, твоя жена согласится помочь? Она же, как ты сказал, художник-оформитель.

– Согласится, еще как согласится! – горячо заверил Спагетти.

Вундергай подошел к двери, приоткрыл ее.

– Эй, служба, принести маэстро Спагетти парадную форму!

Приказ был выполнен в считанные минуты.

– Ну что ж, маэстро, вперед, навстречу удаче, – подбадривающе сказал Ринат Искандерович. – Выйдите, ребята, из медпункта, не будем ему мешать.

Вундергай вместе с Лолой и Джонни Стартом направились к своему корпусу. За ними увязался было Аяр, но, внезапно махнув рукой, предпочел сопровождать Спагетти. Лола обратилась к сейшельскому другу:

– Сыграй что-нибудь, Джонни.

– Я сыграть одна песенка, – сказал он. – Эта песенка очень любит мой мама. – И Джонни Старт принялся старательно выводить мелодию «Катюши».

Инопланетянин под вопросом

Лола подняла с дорожки хворостинку и стала дирижировать в такт мелодии. Вдруг она схватила Джонни Старта за плечо, оцепенела. Мелодия оборвалась. Джонни с тревогой уставился на Лолу, затем повернулся в ту сторону, куда она не отрываясь смотрела.

Теперь они оба, не в силах вымолвить и слова, стояли, словно загипнотизированные. На вершине одного из холмов сиял неоновый шар. Он плавно поднимался все выше и выше, меняя при этом свою окраску. Вот шар принял малиновый цвет, затем голубой, оранжевый, фиолетовый. Неожиданно поплыл в сторону террасы, которая кольцом опоясывала холм. Шар замер, стал медленно спускаться, будто падающая сигнальная ракета. Внезапно он сплющился, вытянулся, принял форму человека в сверкающем скафандре. Одновременно раздал, я треск заведенного мотоцикла. Фигура метнулась вперед, завертелась волчком на одном месте и, выпустив веером столб искр, устремилась с бешеной скоростью по кольцу, словно мотогонщик по гаревой дорожке.

Из первого корпуса торпедой вылетел помощник вожатого Вундергая Бабашкин. Увидел Джонни с Лолой – и прямиком к ним.

– Слышали?! Мотоцикл Вундергая! Я этот мотор за сто километров узнаю…

– А по-моему, это что-то космическое, – полушепотом произнесла Лола.

Джонни Старт продолжал завороженно следить за головокружительными виражами светящегося существа.

– Космические дела тут ни при чем, – нетерпеливо возразил Бабашкин. – Наверно, местные ребята чудят. «Химеру» гоняют… Вундергая не видели?

– Вундергая? – рассеянно переспросила Лола, не отрывая глаз от загадочного видения. – Не знаю…

Бабашкин умчался в сторону штаба, а вместо него вырос Аяр.

– Усекли?! – заорал он в самое ухо Лоле. – Сенсация века! Инопланетянин! Смотрите туда, что делает этот Пришелец. Я сразу понял, когда он из НЛО выскользнул. Это же представитель внеземной цивилизации… Мы с вами свидетели исторического события. Поняли? Значит, я не ошибся позавчера…

Лола схватила Джонни за руку.

– Я боюсь этого Пришельца.

Аяр нервно засмеялся:

– Они неопасны.

– Но если он забирал мото наш вожатый, – рассудил Джонни Старт, – он опасный есть…

– Пришелец забрал «Химеру» для исследования, – толковал Аяр. – Иначе не кружил бы вокруг холма, – и осененно продолжил: – Во! Надо в подзорную трубу наблюдать. Я сейчас…

Но тут загадочное видение исчезло: холм закутался в ночной мрак. Звезды спустились ниже, словно стараясь разглядеть затерявшегося между холмами гонщика.

Как раз в это время закончился кинофильм. Ребята шумным потоком выбирались из летнего кинотеатра. Сейчас бы сообщить им о сногсшибательной новости, да разве поверят? Попробуй, докажи такое. Засмеют…

Лола с Джонни решили пока не разглашать эту тайну. Что касается Аяра, то это уж его, юнкоровское, дело.

В ту ночь Аяр исписал еще несколько страниц в своей тетради:

«Дело руководителя пионерской фотостудии было рассмотрено в штабе на экстренном совещании, которое проходило после личной беседы начальника лагеря со Степаном Макароновым. Оглашено заявление, в котором Степан Макаронов, он же Спагетти, клятвенно заверил, что впредь никогда не возьмет ни капли спиртного в рот. Руководство штаба приняло во внимание чистосердечное раскаяние и разрешило включить его в состав экспедиции «Эврика» в качестве фоторепортера.

…Однако, на мой взгляд, участники заседания совершенно напрасно не придали значения такому очень важному факту, как прибытие на территорию нашей «Планеты» инопланетянина, встречу с которым Спагетти истолковал по-своему – как результат белой горячки. Пришлось бы смириться с этим доводом, если бы не другие факты, категорически заявляющие о присутствии Пришельца из другой космической цивилизации. Прямыми свидетелями исторического факта были Лола Карабаева и Джонни Старт.

В числе счастливых очевидцев хотелось бы назвать и помвожатого Бабашкина. Но он скептически отнесся к этому событию, упростив значение важного открытия. Его волновала лишь пропажа мотоцикла. Думаю, можно не включать Бабашкина в список свидетелей. Радуюсь, что есть большинство, которое без колебаний подтвердит присутствие в нашей окружающей среде Инопланетянина.

Но стоит ли накануне отправления экспедиции «Эврика» публиковать эти факты? Если педагогический коллектив «Планеты» найдет мою версию о Пришельце убедительной, то экспедицию могут задержать до особого распоряжения, дабы не подвергать опасности ее членов.

Хотелось бы знать, с какой программой пожаловал к нам инопланетянин? А если с целью похищения землянина? А вдруг в качестве самого образца он украдет кого-нибудь из нас? Конечно, следует быть начеку! Видно, без сюрпризов со стороны Пришельца не обойдется. Считаю необходимым подготовить докладную в Астрономическое общество при Академии наук СССР».

Захлопнув тетрадь, Аяр мельком взглянул на свои часы и тут же принялся сочинять официальное письмо. В углу листка вывел: «Ученому составу» Затем ниже: «Довожу до сведения уважаемых ученых, что мною зафиксирован…»

Утром, за полчаса до отправления экспедиции, он бросит конверт с этим исключительно важным сообщением в почтовый ящик у главных ворот «Планеты».

К ущелью Спящего Дракона

В эту ночь мало кому из участников экспедиции удалось уснуть сразу. Поэтому едва рассвело, все слетели с кроватей задолго до назначенного часа.

– Что, пора, да?!

Без четверти восемь прозвучал общий сигнал подъема, и голос дежурного пригласил всех к главным воротам «Планеты». Там выстроились полукругом участники экспедиции.

С коротким напутствием выступили начальник пионерлагеря и старшая пионервожатая.

– Спа-си-бо! – дружно ответили ребята и, подняв над головой руки, зааплодировали.

Грянул задорный марш. Члены экспедиции дружно подхватили с земли рюкзаки и, вытянувшись в одну длинную линию, тронулись цепочкой за своим руководителем.

Первый километр пути принял ребят радушно – солнце улыбалось, ручей звенел, цветы сияли.

Съемочная группа в составе Спагетти и юнкора Аяра уже на первом километре проявила свои творческие возможности, зафиксировав на пленку с десяток удачных моментов. Спагетти в пробковой шляпе – где только он ее раздобыл? – в белой футболке, красных шортах и кроссовках такого же цвета. Аяр постарался облачиться в такую же форму, разница только в цвете кроссовок, они у него были синими.

В начале похода Спагетти обратился ко всем членам экспедиции с убедительной просьбой: не обращать внимания на работу съемочной группы словом, вести себя в момент съемок так, будто его и юнкора Аяра не существует, необходимо, чтобы жизнь экспедиции отразилась на пленке во всех красках. Но едва Спагетти нацеливался объективом киноаппарата на что-нибудь одушевленное или неодушевленное, как девчонки инстинктивно начинали прихорашиваться, поправляя на ходу прически и воротнички походных гимнастерок с погончиками. А мальчишки принимались строить рожи.

– Насколько я помню, – строго сказала Ангелина Великановна, пропуская вперед группу, – комиков и циркачей оставили в пионерлагере, откуда же здесь взялись шуты? А ну, подравняться, поправить рюкзаки! Вика, что это за курортный вид у тебя? Рюкзак на боку, шапочка на носу, задники у кроссовок всмятку. Ты что, на черноморском пляже?

– У меня в рюкзаке что-то острое, – объяснила Вика со свойственной ей жеманностью. – Всю спину исцарапало.

– Но ведь при укладке рюкзаков у тебя все было в порядке, Вика? – Ангелина Великановна вопросительно посмотрела на девочку. – Помнишь, «мягкие вещи к спине, тяжелые – снизу, самые не обходимые – сверху». Так?

– Конечно, так, – согласилась Вика. – Но перед походом у меня появилась необходимость взять еще кое-что из личных вещей.

– У нее в рюкзаке, наверное, утюг, – пронзительным голосом выкрикнул самый маленький участник экспедиции: мальчишка ростом с детсадовского «подготовишку», круглолицый, толстощекий, с припухшими веками, его узкие черные глаза постоянно искрились ехидным смешком. Волосы у него были цвета ржавчины, кудрявые, как шерсть тонкорунной овечки, весь он усыпан конопушками. Было ему лет двенадцать, звали Игорем. Но в лагере его тут же нарекли Колобком.

– Она же у нас фифочка, весь гардероб с собой таскает.

Колобка не поддержали, правда, кто-то хихикнул. Вундергай, шедший за Колобком, легонько дернул коротышку за ухо и погрозил пальцем. Но Вика не осталась в долгу.

– Тебе, Колобок, легче, – ответила она, – у тебя голова, что мой спальный мешок, почти не имеет веса.

– Это кто спальный мешок? – пропищал Колобок.

Разъяренным тигренком он бросился к насмешнице, но Ангелина Великановна ловко подхватила его за лямки рюкзака и, приподняв, поставила в общий ряд на прежнее место.

– В пути, Колобок, каждый для друга опора, а ты, вместо того чтобы помочь девочкам, обижаешь их. Согласен?

В ответ Колобок фыркнул, как ежик, но пререкаться не стал.

Ангелина Великановна прошла вперед широким деловым шагом, поравнялась с Викой.

– Выходи, милая, из строя, – приказала она.

Растерянная Вика послушно прошаркала по траве в сторону на смятых кроссовках.

– Отряд, стой! – скомандовала Ангелина Великановна. – Короткий привал. Кучкаровы, помогите Вике собрать рюкзак.

Два абсолютно похожих подростка с готовностью ринулись к Вике. Один принялся выкладывать на траву все из рюкзака, другой деликатно снял с ее ног кроссовки. Экспедиция охотно «приземлилась» вдоль тропинки, некоторые улеглись на траву и с интересом наблюдали за ловкими действиями Кучкаровых.

Вика восседала на кочке, словно принцесса на троне. Всем своим видом она говорила, что ей по душе близнецы с выбритыми головами, безоговорочно выполнявшие приказ начальника экспедиции. Мало кто знал историю братьев. Со стороны они казались замкнутыми и угрюмыми, а порой даже опасными. В ребячьих играх и спорах братья принимали молчаливое участие, а все оттого, что оба сильно заикались; боялись выглядеть среди друзей смешными. Врачи успокаивали: медицина работает над этим вопросом и со временем что-нибудь придумает. Вот и ждут молча братья Кучкаровы исцеления.

Ангелина Великановна прохаживалась взад-вперед, не спуская глаз с Викиного рюкзака. Экспедиция молча отдыхала под мелодию Джонни Старта, тихо игравшего на губной гармошке. Эльза из Эстонии с завидным спокойствием вязала на длинных спицах какую-то вещь: она использовала для этого каждый удобный случай, ловко вертела спицами, что не мешало ей наблюдать и за событиями, происходящими вокруг.

Наконец один из братьев вытянул из рюкзака какой-то инструмент, напоминающий электропаяльник, только с двумя деревянными ручками. Он поднял сверкающий предмет над головой, затем ткнул им себя в позвоночник, объясняя своим жестом, что именно эта штука упиралась в спину Вике.

– Каждый человек имеет право на что-то личное, – вызывающе произнесла она и, выхватив щипцы из рук Кучкарова, засунула их в рюкзак.

Один из братьев, кажется, это был Муким, доложил Ангелине Великановне, тряхнув приподнятым рюкзаком:

– Го-о-о…

– то-во, – помог ему закончить мысль его двойник Хаким. Этот способ общения с товарищами упрощал для братьев мучительную задачу высказываться.

Вика кокетливо просунула руки в лямки рюкзака, который стал компактнее и заметно уменьшился в объеме, топнула раза два левой и правой ножкой, как бы проверяя прочность кроссовок, и сказала отошедшим в сторону братьям: «Мерси».

Ангелина Великановна скомандовала:

– Встать, надеть рюкзаки. Пошли, ребята.

– Эй, товарищи! Подождите! Вожатый исчез! – выкрикнул Колобок.

– Ты что, перегрелся, Колобок? – усмехнулась Вика.

– Кого это ты потерял, интересно? – спросил Вундергай Колобка, стоя за его спиной, как ни в чем не бывало. – Я вот здесь за камнем на траве лежал.

Ребята принялись подтрунивать над Колобком, а он озадаченно сопел носом. Юнкор Аяр что-то быстро прострочил в путевом блокноте. Для него этот на первый взгляд совершенно незначительный случай приобрел свой таинственный смысл.

– А ну, там, подтянитесь в хвосте! – резким подстегивающим голосом командует Ангелина Великановна. Она посмотрела на свои двусторонние часы-компас. – Двадцать три минуты потеряли. Сейчас уже подходили бы к перевалу.

– Давайте нагоним потерянные минуты, – предложил Аяр, – прибавим скорость. Если каждый удлинит свой шаг еще на четверть, мы войдем в график.

– Грубейшее нарушение инструкции, – категорически возразила Ангелина Великановна и пояснила: – Больше того, – в турпоходе скорость движения определяется по тому участнику, который идет медленнее всех. У вас у всех хорошие физические данные, но возможности не одинаковые, не каждый вскарабкается на вершину Богустана. Начался подъем, стало быть, повысилась нагрузка на сердце. Сейчас калории ваши начнут сгорать сверх нормы.

– Эх, нам бы вертолет, – сказал Костик, юный радиолюбитель. – В два счета оказались бы на вершине.

От этих слов Лола резко остановилась, Джонни Старт, который шел следом за ней, от неожиданности налетел грудью на ее рюкзак, а в его спину уткнулся носом Костик.

– Скажи мне, пожалуйста, Костик, – спросила Лола, – как это ты собираешься с высоты птичьего полета разглядеть… ой, мордовник шароголовый!..

– Ну, если я мордовник шароголовый, – обиделся Костик, поправив очки на переносице, – можешь ко мне больше не обращаться.

– Да ты не понял, Костик, – поспешно объяснила Лола, – это же я про целебную траву. Вот, смотри, – она сделала несколько шагов в сторону от тропинки и показала на метровые стебли с колючими зелеными шариками на концах. – К твоему сведению, из этого мордовника готовят лекарство от паралича, радикулита и еще всяких других болезней. – Она встала в цепочку на свое место. – Если не веришь, спроси у своей бабушки, для нее, наверняка, это спасительное средство… А вот еще, смотри…

– Все-все, хватит, – отмахнулся Костик, – я уже не обижаюсь… Только отстань со всякими травами, у меня свой участок работы. – При этом Костик похлопал по массивной кожаной сумке с магнитофоном. – Думаешь, легко тащить с рюкзаком? Это тебе не букетик ромашек.

– Еще пять минут потеряли, – холодно отчеканила Ангелина Великановна. – Так мы до вечера не попадем в ущелье Спящего Дракона.

Вундергай поднял руку, прося слова:

– Предлагаю у Черного камня сделать привал, привести себя в боевую готовность и в бодром ритме – до Спящего Дракона.

– Поддерживаю, – отозвался доктор Фарадж. – Ребята с непривычки несколько утомились.

– Хорошо, – согласилась Ангелина Великановна, – через два километра привал на тридцать минут, и ни секунды больше!

– Эй, Костик! – закричал Аяр. – А ну-ка, распакуй свой маг, выдай для бодрости.

– Плясовую-походную, – уточнил Костик.

– Это значит, «летку-еньку», – сказала Эльза, не прекращая работать спицами.

Она сделала несколько прыжков, проаккомпанировала себе: «Трам-трам-тара-тара-рам…» Неожиданно споткнулась и чуть было не клюнула носом. Хорошо, что Спагетти, стрекотавший рядом аппаратом, успел поддержать ее и подхватить слетевшие солнцезащитные очки. Всем стало весело, даже про усталость забыли.

Тут и Костик включил магнитофон, отряд подтянулся, пошел в ногу, словно по волшебству полегчали походные рюкзаки.

– Вот теперь вы мне нравитесь, – сказала Ангелина Великановна. – С такими и вокруг света можно.