Текст книги "Искатель приключений — Вундергай"

Автор книги: Якуб Ходжаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Из биографии лишнего человека

Мы решили навестить Бабашкина. Перед тем я расспросил ребят о его семье. Оказалось, что Бабашкин живет с отцом и бабушкой. Внука она обожает без памяти: готовит ему, стирает там и штопает и, что самое ценное для Бабашкина, подсовывает ему «рубчики» из своей пенсии. А Бабашкин, оказывается, платит ей за это всякими гнусными штучками. Например, спрячет в тумбочку телефонный аппарат и бедная бабушка в поисках его торкается по всем углам, сетуя на старость и «окаянный склероз». Однажды Бабашкин отмочил и такое. Когда бабушка вздремнула на своей кушетке, Бабашкин додумался прибить к полу левый ее шлепапец. Бабушка просыпается, сует ноги в теплые шлепанцы, благополучно делает первый шаг, а второй ей не удается, нога прирастает к полу, как нечистая сила ее держит. В такие минуты Бабашкин надрывается от хохота, валится на ковер и от удовольствия задирает к потолку ноги. Ему эти штучки сходят без последствий, потому что бабушка про своего любимчика ничего отцу не рассказывает. (Будь он внуком моей бабушки, ему это не сошло бы). Но если бы отец нечаянно узнал, не миновать Бабашкину жестокой трепки. Отцу некогда разговаривать, виноват – получай звонкую затрещину, по его мнению, такой метод занимает мало времени и, главное, здорово действует. Говорят, что под страхом таких затрещин, Бабашкин способен вызубрить всю Большую Энциклопедию – так он боится своего отца.

Про свои проделки дома сам перед ребятами похвалялся, думал, они тоже смеяться будут. По только дождался от Мамуры нового удара портфелем…

А матери у Бабашкина нет. Она умерла от болезни сердца, когда ему было всего пять лет. Вот он и остался, как говорится, на руках у бабушки. Отца своего видит редко, потому что тот бывает в долгих командировках. Экспедитором торговой базы работает и некогда ему заниматься сыном…

В общем, купили мы баллон яблочного сока, захватили шашки и книгу Марка Твена «Приключения Тома Сойера», три хризантемы (Светлана их срезала в собственном палисаднике) и с этими сюрпризами отправились в больницу.

Обнаружили мы его в детском травматологическом отделении. У стеклянной двери строгая медсестра успокаивала какую-то женщину:

– Не волнуйтесь, пожалуйста. С вашей дочкой все будет в порядке. Со скамейки упала – это пустяк. У нас лежат чемпионы по прыжкам с крыш, деревьев и даже мостов. Идите, идите и по беспокойтесь.

Женщина слабо улыбнулась и вышла из приемной.

Я воспользовался случаем и вежливо обратился к медсестре:

– Извините, а нам можно к Бабашкину?

– К какому Бабашкину? – лицо медсестры стало непроницаемым, как у мраморной статуи.

– Ой, к Батыру Тургунову. Он с ковра свалился, – объяснила Мамура.

– Как с ковра? – удивилась сестра.

– С ковра-самолета, – поправил Гани.

– У него рука сломана, – сказала Сайера.

– Левая, – добавила Нигора.

– Мы ему цветы принесли и книжку, чтоб не заскучал. Он хоть и вредный, но ведь болеет, жалко, правда?.. – Светлана сначала обращалась к сестре, а потом к нам.

– А вы кем ему приходитесь, малышня? – поинтересовалась медсестра, с любопытством разглядывая нас.

– Мы не малышня, – басом обиделась за всех Мамура. – Мы – звездочка, октябрята.

– Ну вот что, октябрята – дружные ребята, сразу всех пустить не могу. Скоро начнется тихий час, так что не успеете наговориться. Давайте одного представителя.

– Мы все представители, как одни, – твердо возразил я. – Очень просим вас, пропустите всех. Честное слово, нам вполне хватит тридцати минут. Как раз пять минут на каждого, больше и не потребуется.

– Как вы говорите его фамилия? – обнадеживающе спросила медсестра.

– Ба-баш-кин! – ответили мы разом. – Ой, нет, Тур-гу-нов.

Медсестра сморщила нос и зажала уши белыми пальцами.

– Ну и голосистые, – покачала она головой. – Ладно, проходите. Только у меня всего три халата. Влезайте по-двое в один, каждому по рукаву достанется.

Новые знакомые

В просторной палате – самой большой в отделении – стояли на колесах восемь белых кроватей. Здесь лежали мальчики. Правда, слово «лежали» не совсем подходит к данной обстановке. Мы увидели больных полусидячих, стоячих и даже висячих: все зависит от места перелома. Например, один мальчишка от пят до ушей был замурован в гипс и, словно личинка в коконе, подвешен над кроватью в сетчатой люлечке.

– Вон приятель ваш, – медсестра указала на дальний угол и, посмотрев на часы, предупредила: – Учтите, недолго.

Она исчезла, а мы стали молча пробираться к Бабашкину. Он смотрел на нас выжидающе, с затаенной тревогой.

– Салют, это мы, – сказал я, взъерошив ему волосы. Мой тигр в душе сбежал, хотя информация о домашних проделках Бабашкина чуть было снова не возбудила свирепого хищника. – Ну, как ты здесь?

– Хорошо… – автоматически ответил Бабашкин и зачем-то спросил: – А вы… к кому пришли?

– Как это, к кому, к тебе вот пришли! – возмутилась Мамура и пыхтя поставила на высокий подоконник баллон с соком.

Бабашкин глядел на нас во все глаза и молчал. Светлана протянула ему хризантемы:

– Для тебя срезали, возьми.

– Чего я, девчонка, что ли? – буркнул Бабашкин, но все же взял цветы здоровой незагипсованной рукой, осторожно положил на тумбочку.

– Цветы всегда дарят больным, – назидательно сказала Сайера.

– Их нужно не бросать, а поставить в баночку с водой, – посоветовала Нигора. – Больных цветы успокаивают.

– Я уже не больной, – возразил Бабашкин. – Так вы, значит, ко мне пришли?

– Ну, конечно, к тебе, – хмыкнул Гани. – Мы же здесь никого не знаем, кроме тебя.

– Ты, кажется, хорошо устроился? – сказал я, разглядывая соседей Бабашкина. Сам я не попадал в подобные переделки, хотя, не скрою, еще годика два-три назад бывал к этому близок.

– Здесь весело, – оживился Бабашкин. – Таких приключений наслушаешься… – Он уже собрался было рассказать одну из услышанных историй, но вдруг повернулся к люлечке с замурованным мальчишкой и угрожающе сказал другому мальчишке, стоявшему рядом с люлечкой:

– Чего ты все щелкаешь его по носу?!

Но мальчишка, очень похожий на суслика, как ни в чем ни бывало продолжал дразнить беспомощного соседа.

– К слабым лезешь, – сердился Бабашкин. – Тебя бы так запаковать.

– Молчи там, – огрызнулся суслик. – Не твое дело.

– Скажи спасибо, что я встать не могу. – Бабашкин обратился ко мне: – Вундергай, скажи ему, а то замучает пацана. Как няня выйдет, он и начинает…

Суслик зыркнул на меня хитрым глазком и мигом отковылял к своей кровати. А к люлечке подошла Светлана.

– Ой, бедненький, – сочувственно протянула она и, сняв со спинки кровати полотенце, протерла страдальцу лицо. – Хочешь чаю?

– Может, лучше ему яблочного сока? – спросил Бабашкин.

– Правильно, – поддержал я. – В яблоках много железа, а ему сейчас как раз необходима железная воля.

Мы налили соку в маленький фарфоровый чайничек и прямо из носика напоили мальчишку. Тот с благодарностью пропищал из своей упаковки:

– Спасибо. Очень вкусно… Больше не надо.

– Да здесь на всю палату хватит, – громко сказал Бабашкин, указав на баллон с соком. – Разлей, Вундергай, пожалуйста.

Мы разлили по бокалам оставшийся сок и напоили своими руками тех ребят, которые не в состоянии были двигаться.

В палате воцарилось веселое оживление. Гани сражался в шашки с сусликом. Светлана читала вслух над люлечкой принесенную книжку, а Сайера с Нигорой с великим интересом слушали кудрявого худенького первоклассника в гипсовой кольчуге. Тот рассказывал, как учился ходить по натянутому стальному тросу и как трос вдруг оборвался.

– Жаль, – кудрявый акробат вздохнул. – Но все равно, вырасту – буду акробатом, – заверил он близнецов.

– Может, тебе лучше собак дрессировать? – посоветовала Сайера.

Кудрявый храбрец осуждающе посмотрел на нее:

– Ну да, они же кусаются!

– Тогда за лягушек возьмись, – предложила Нигора. – Они такие умные. Мы с Сайерой их нисколечко не боимся.

– Вот это другое дело! – озарился мальчишка. – Устрою лягушачий марафон, – мальчишка с надеждой посмотрел на близнецов. – А вы еще придете? Я здесь долго буду…

Пока остальные занимали больных, мы с Мамурой помогли Бабашкину разобраться в пропущенных уроках. Собирая в портфель книжки, Мамура сообщила обо всех новостях второго «Е» и передала привет от Саиды Аскаровны. Учительница обещала навестить Бабашкина в ближайший свободный день.

– И все передают тебе привет, – сказала Мамура.

Бабашкин недоверчиво посмотрел на Мамуру:

– Все?

Для убедительности Мамура прижала на фартуке звездочку:

– Честное октябрятское, все, все передают.

– Вы тоже передайте всем привет и скажите… – тут Бабашкин смутился, не в силах произнести что-то очень важное…

На пороге возникла медсестра и грозно на меня посмотрела:

– Я же разрешила только на полчаса. А вы, смотрю, прихватили целый час. Хорош у меня староста! – обратилась она к Бабашкину.

Так мы узнали, что наш Бабашкин не простой больной. Поглядев на него с нескрываемым уважением и попрощавшись с ребятами, мы на цыпочках через длинный коридор вышли на улицу.

Заявление Бабашкина

В больнице продержали Бабашкина целых четыре недели. Мы навещали его каждую субботу после уроков: немного занимались, приносили всякие настольные игры, интересные книжки, а однажды притащили проигрыватель с детскими пластинками. Я откопал его у себя дома среди ненужного хлама, привел в порядок – пришлось крепко повозиться! – и к общему восторгу октябрят оставил в палате Бабашкина на вечное пользование. Правда, наша знакомая медсестра разрешила принять этот сюрприз только с тем условием, что им будут пользоваться во всех палатах.

– Психотерапия, – сказала она. – Другими словами, организация хорошего настроения способствует быстрому заживлению тканей и сращиванию костей. Надо, чтобы все наше отделение одинаково испытывало целебные свойства музыки. Согласны?

Против такого довода нельзя было возразить. И наш проигрыватель стал путешествовать с озвученными сказками, стихами, песнями по всем палатам, подбадривая тяжелобольных, которые в эти минуты забывали о своих злоключениях…

Когда Бабашкина выписывали из больницы, провожали его всей палатой. Обитатель люлечки уже наполовину выбрался из гипсового кулька и мог даже на несколько минут подниматься. Он переживал больше всех. Хорошо хоть бывшего его обидчика, занозистого суслика, выписали раньше, а рядом с ним «поселили» бывшего акробата и будущего дрессировщика лягушек. Они сразу нашли общий язык.

Ребята провожали нас громкими возгласами. Мы здорово подружились за этот месяц.

Медсестра вышла за нами на крыльцо. На прощанье она вручила каждому октябренку по флакончику глюкозы в драже, а мне, к великому моему удовольствию, подарила пятиминутные песочные часы…

Вскоре, после того, как Бабашкин вернулся в класс, у нас состоялся очередной сбор звездочки. На повестке дня было два вопроса: первый – подготовка октябрят к приему в пионеры. По этому вопросу мы решили изучить историю пионерской организации страны, а еще всей звездочкой записаться в КИД – Клуб интернациональной дружбы.

Вторым вопросом был прием Бабашкина в нашу звездочку. Мамура вслух прочитала его заявление:

«Я, октябренок второго «Е» класса Батыр Тургунов, прошу меня принять в звездочку Вундергая. Обещаю хорошо учиться, помогать товарищам и ни с кем не драться, если сами не полезут.

Буду выполнять все правила октябрят».

– Так, товарищи октябрята, – сказал я, придав своему голосу официальный тон. – Какие будут суждения по заявлению?

Сначала никто не решался выступить, потом встал Гани, поправил чубчик и сказал:

– Бабашкин раньше всех лупил… А теперь он стал другой. В больнице заступился за слабого. Он хорошо играет в шашки. Даже у меня выиграл.

Светлана подняла руку:

– Он уже совсем не жадный. Раньше у него стиральную резинку не допросишься… А вот когда принесли ему яблочный сок, он всю палату угостил.

– Бабашкин понял, что без друзей бывает плохо, – с места заметила Сайера.

– Да, с друзьями веселее, – поддержала Нигора.

Наконец встала Мамура. Деловито поправила фартук и, тряхнув косичками, заключила:

– Правильно вы говорите. Батыр уже совсем не тот Бабашкин. Он не похож на лишнего человека. Предлагаю принять его в нашу дружную звездочку. Кто за?

И все с готовностью проголосовали за предложение Мамуры.

А смущенный Бабашкин сосредоточенно затягивал узелок на бинте, которым была перевязана заживающая рука.

Хитрая репетиция

В районной библиотеке, где давно записан, я откопал любопытную книжицу: «Театр для малышей». Просматривая ее, я остановился на одном разделе, который меня очень заинтересовал. Это «театр теней». Весь реквизит, то есть, необходимые театральные принадлежности, состоит – всего-то! – из карманного фонарика или фильмоскопа да собственных пальцев.

Идея организации театра теней показалась мне потрясающей, и я, разумеется, на первой же переменке сообщил о ней своим октябрятам. Они, как и я, были в восторге. Мамура сразу вспомнила про свой старенький фильмоскоп. Дело оставалось за пальцами. Их у нас на руках было ровно семь десятков – ловких и цепких. Правда, у Бабашкина они пока слабовато действовали после прыжка с «ковра-самолета», и мы назначили его главным осветителем нашего театра, ответственным за фильмоскоп. Без этого, каждому понятно, ни один спектакль не состоится.

– Только чур, до премьеры тайну не разглашать, – предупредил я октябрят. – Чтобы нечаянно не проговориться, будем называть наш театр сокращенно ОТТ, значит – октябрятский театр теней.

– А можно, чтобы премьера состоялась в детском саду? – спросил Гани и с надеждой посмотрел на меня.

– Почему это в детском саду? – удивилась Мамура.

– Моя мама работает там воспитательницей в старшей группе. Я ей рассказал про пашу звездочку, и она приглашает нас на утренник.

– От такого приглашения трудно отказаться, – сказал я.

– Обязательно пойдем! – захлопала в ладоши Сайера.

– Малыши такие забавные! – подхватила Нигора.

И мы стали старательно всюду – и дома и на переменках – изображать пальцами всяких животных и птиц. Со стороны это выглядело, конечно, очень загадочно. Октябрята из всех других звездочек прямо-таки истерзались любопытством. Когда приставали с вопросами, мои ребята с таинственным видом улыбались и пожимали плечами, как бы говоря: «Уж простите, тайна есть тайна».

Как-то мы собрались в коридоре у окна на экстренную пятиминутку. К нам незаметно подкрался Суюп, одноклассник моих октябрят. И надо же, Мамура как раз объясняла Гани, как изобразить фигуру оленя.

– А-а-а-а! – ликующе заржал Суюп. – Ясненько-преяснень-ко! Они… они… Я сразу понял! Они изучают азбуку… глухонемых!

Я приложил палец к губам, и ребята поняли, что не нужно разуверять самоуверенного Суюпа, пусть до поры до времени остается при своем мнении и всем расскажет, чем занимаются чудаки из звездочки Вундергая.

Верхолазы

В детском саду нас ждали. Малышей предупредили за целую неделю. Все предпраздничные дни они старательно мастерили разные самоделки, разучивали новые стихи, песни, танцы. А мы в честь знакомства посвятили им первый спектакль нашего ОТТ. Мы прямо жаждали поразить малышей своим искусством.

И вот день этот настал.

Договорились собраться у моего подъезда.

Первой пришла Светлана в белом накрахмаленном фартуке, в платьице с ажурным воротничком и такими же манжетами. За ней примчался Гани. Появились близнецы с громадными белыми бантами, они были похожи на сказочных бабочек из мультфильмов. Прискакал Батыр в новенькой белой рубашке в красную полоску, которая эффектно выглядывала из-под капроновой курточки.

А Мамура где-то застряла. Наконец она прибежала и, чуть не плача, сказала:

– Все пропало!.. Я дверь захлопнула, а фильмоскоп забыла…

– Ну и в чем же дело? – удивился я. – Надо было вернуться.

– Как я вернусь, если ключ остался в квартире?

Все так и ахнули.

– Вот это но-о-мер, – протянул Гани.

– Что мы скажем малышам? – схватилась за голову Светлана.

– Они же там же волнуются же, – трагически произнесла Сайера.

– А может уже и встречать вышли, – горько вздохнула Нигора.

– Успокойтесь, ребята, – сказал я, стараясь сохранить спокойствие. – Безвыходных положений не бывает. Что-нибудь сообразим…

Пока я напряженно раздумывал, Батыр тронул локтем Мамуру:

– Окна на вашем балконе открыты?

– Открыты, – угрюмо ответила Мамура. – Только дверь с балкона в комнату тоже заперта изнутри. – И вдруг Мамура от радости подскочила. – Ура! Ты гений, Бабашкин… Фильмоскоп-то на балконе! Я сейчас. – И она во весь дух помчалась обратно.

– Порядок, – сказал Бабашкин, довольный собой. – Из подъезда через окно она вылезет на козырек, а потом с него по карнизу переберется к балкону. Я уже лазил один раз, запросто.

У меня вдруг по спине побежали мурашки, а в груди повеяло тоскливым холодом: я вспомнил, что Мамура живет на втором этаже. От этой мысли меня аж подбросило на месте.

– Ты что, Бабашкин, спятил? – взорвался я. – Она же не акробатка тебе… – И я со всех ног бросился к дому Мамуры. Октябрята, словно спугнутые воробьи, сорвались с места и – за мной.

У подъезда, не в силах отдышаться, мы запрокинул головы. Мамура уже возвращалась по карнизу обратно…

– Спокойно, спокойно, Мамура, – говорю я снизу, стараясь придать своему дрожащему голосу уверенность. – А сам поскорей вбежал в подъезд и поскакал наверх через три ступеньки. Выскочив на площадку перед вторым этажом, вылез в окно на козырек.

– Давай руку, Мамура.

Одной рукой она держалась за край балкона, другую протянула мне. Фильмоскоп, перевязанный косынкой, висел у нее на шее. Он страшно мешал ей прижаться к стене. Оставалось сделать всего два-три шага до козырька, но как их сделать? Мне самому было не по себе, а каково восьмилетней девчонке, хотя это и наша боевая Мамура.

– Оставь фильмоскоп на барьере и давай руку, – почему-то шепотом сказал я. Ухватившись за раму над козырьком, протянул Мамуре свободную руку.

Осторожно переправив девчонку на козырек, я полез за фильмоскопом. Руки у меня подлиннее, поэтому я без труда дотянулся до барьера, передал фильмоскоп Мамуре и стал закрывать створку рамы. И тут – о ужас! – краешек выступа обломился и я провалился вниз. Летел я что-то слишком долго и мягко, но на всякий случай закрыл глаза. Нет, честное слово не от страха, а только от удивления…

Очнулся от возгласа октябрят:

– Жив! Жив! Он жив!..

Разомкнув веки, я убедился, что жизнь моя действительно продолжается и за это нужно благодарить виноградные лозы.

Сбежались соседи. Осторожно сняли меня со спасительного виноградника. Одни совали мне в нос ватку с нашатырным спиртом, другие упрашивали глотнуть холодной воды.

От криков и хлопот я полностью пришел в себя, но на всякий случай спросил:

– Я жив, да?

– Жив, жив, – жестяным голосом проворчала Мамурина соседка с первого этажа. – Скажи спасибо нашему бедному, поломанному винограднику, а то бы некому было ремня дать. Вот родители Мамуры придут, всыплют тебе, монтажник-высотник, по первое число.

– Думать надо! – подхватил подошедший старичок, бесцеремонно ткнув меня клюшкой. – Сам-то ладно, а малышей зачем за собой тянешь?.. Правонарушитель, хулиган!

– Ничего страшного, товарищи, – сказал я каким-то деревянным голосом, как робот. – Я знаю два случая из газет, когда один ребенок упал с четвертого этажа на брезентовый навес универмага, а другой ребенок – на бельевые веревки: ничего с ними не случилось…

– Это наш вожатый, он хороший, он Мамуру спас! – со слезами в голосе сказала Светлана.

– А вы его ругаете, – подхватил Гани.

– Это моя идея, – угрюмо буркнул Батыр, – это я виноват.

Мамура незаметно дернула меня за руку:

– А фильмоскоп достали все же. Пошли скорее, нас ждут малыши, – прошептала она.

Не обращая внимания на взбудораженных соседей, мы торопливо зашагали в сторону детского сада. А вслед нам донеслось:

– Вот, пожалуйста, им все это как с гуся вода!

– Да-а, дети пошли. Они и с небоскреба свалятся, только отряхнутся.

– Соседи правы, ребята, – сказал я строго, обернувшись к своим октябрятам. – Чтоб больше этого не повторялось. Только если спасать кого надо – тогда другое дело. Поняли?

– Поняли, Вундергай, поняли! – загалдела моя ребятня. Они улыбались, а в глазах стояли слезы: видно, испугались за своего отчаянного вожатого. Захотелось их расцеловать, но это было бы непедагогично.

Премьера

К малышам немножко опоздали. Но это все же лучше, чем если бы совсем не пришли. Главное, спектакль наш прошел с большим успехом. (Прошу прощения за нескромность, но в записях моих все правдиво. Я ведь не собираюсь их печатать или кому-нибудь читать, пишу для себя). Сценарий мы придумали сами и назвали его «Веселый факир». Это сказка про то, как лесные звери и птицы подружились с добрым волшебником, который их защищал от всяких бед и в свободное время играл с ними в прятки.

Малышам так понравился наш ОТТ, что они стали умолять тут же научить их складывать на пальцах фигурки птиц и зверей. Мы показали им, как изображать петуха и собаку. Надо сцепить восемь пальцев обеих рук, при этом, если большие пальцы рядышком выставить вверх, то на стене получится тень петуха. А если сложить ладони, выставить большие пальцы и сложить один на другой указательные, то получится волк или овчарка… Ну, в общем, не буду выдавать тайны. Если хотите, приходите к нам в ОТТ – все покажем, всему научим, целый зоопарк будете показывать сверстникам и малышам…

Когда мы уходили, малыши долго стояли у ворот, пока «артисты» не скрылись за углом.

Я не уверен, что мне придется встретиться с ними еще раз, хотя очень бы хотелось. Ведь решается моя вожатская судьба. Думаю, хорошего исхода ожидать не стоит. А я уж смирился. Осознаю: два ЧП на одного вожатого – это непростительно.

На этом заканчиваю свои записки. Благодарю за внимание.