Текст книги "Двуликий Янус"

Автор книги: Яков Наумов

Соавторы: Андрей Яковлев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

В голове у Бориса лихорадочно билась мысль: «Что же это? Как же?..» А Попов не спускал с него пристального взгляда.

– В-вы? – с трудом выдавил из себя наконец Борис. – Вы? Вы меня… Ждете меня?

– Не знаю, – сухо сказал Попов, продолжая выжидающе смотреть на Малявкина: – Не знаю…

Опомнившись, Малявкин назвал пароль.

– Так-то лучше, – наставительно заметил Попов и назвал отзыв. – Выходит, жду я именно вас. Присаживайтесь, и – к делу. Времени у нас в обрез. – Широким жестом он указал на скамейку, с которой только что поднялся.

Не переставая робко поглядывать на капитана Попова, под обличием которого так нежданно предстал перед ним таинственный шеф, Борис осторожно опустился на скамейку. Все еще не в силах прийти в себя, собраться с мыслями, Малявкин провел языком по пересохшим губам. В голове у него вертелось множество вопросов, и прежде всего один. Благо Попов, испытующе посматривавший на Бориса, хранил молчание, тот собрался с духом и невнятно пролепетал:

– Значит, вы… Как же вы тогда меня… Гитаева?

– Понимаю, – сдержанно кивнул Попов. – Кое-что разъясню. Это будет полезно. Итак: вы хотели спросить, почему я, сам разведчик, отправил в советскую прокуратуру двух своих коллег, вас и Гитаева? Так?

– Да, я этого не понимаю.

– Извольте. Повторяю, разведчик должен разбираться в подобных ситуациях. Вы с Гитаевым работали плохо, нечисто. Мой помощник по продовольственному пункту, русский офицер Константинов, вас заподозрил и своими подозрениями поделился со мной. Что должен был делать советский капитан Попов? Бить тревогу. Так я и поступил.

– Но почему же вы нам ничего не сказали, не предупредили? Гитаев же мог спастись. Да и я… – робко спросил Малявкин.

– Но это же яснее ясного, – снисходительно усмехнулся Попов. – Коль скоро на вас пало подозрение, вы с Гитаевым были обречены. С минуты на минуту вас могли схватить. Но окажись Гитаев в руках советской контрразведки, он мог заговорить, а Гитаев знал много, знал, в частности, меня, имел ко мне явку. Мог ли я допустить, чтоб он попал в контрразведку?

– Н-нет. Н-но вы же сами…

– Сам? Что – сам? – жестко перебил Попов. – Я сам передал вас в руки прокуратуры. Ну и что? Там, в прокуратуре, я не раз бывал по делам службы и тамошние порядки знаю. Они меня устраивали. Мне ничего не стоило подать Гитаеву мысль о побеге, помочь вам обоим в этой затее, а там – ликвидировать Гитаева. Гитаева, не вас, ибо вы меня не знали и в силу этого никакой опасности для меня не представляли. Если бы представили, то… Понятно?

Малявкин молча кивнул и невольно провел языком по пересохшим губам.

– Понял. Но…

– Все. Довольно. С вопросами покончено. Повторяю: случай с Гитаевым я изложил единственно в назидательных целях. Если вы окажетесь в положении Гитаева, вас ждет та же участь.

Попов сказал это с таким бесстрастным спокойствием, с такой холодной жестокостью, что у Малявкина мороз пошел по коже. Он невольно поежился.

– Вижу, поняли, – мрачно усмехнулся Попов. – Теперь – к делу. Работать мы будем вдвоем: я и вы. Ясно?

– А Геворкян? – заикнулся Борис. – Я думал…

– Что вы думаете, меня не интересует, – с раздражением перебил Попов. – Думать? Думать вообще не ваше, а мое дело. Запомните: когда меня будет интересовать ваше мнение, я вас спрошу. Сам спрошу. Во всех остальных случаях ваше дело слушать и исполнять. Исполнять. Без рассуждений. Малейшее ослушание, и…

– Послушайте, то… гм… капитан, – разволновался Малявкин, – почему вы так со мной разговариваете, все время грозите? Разве я в чем виноват, что-нибудь делал не так, как надо?

– Грожу? Это не совсем так. Предупреждаю. Пока за вами никакой вины нет, иначе мы бы не встретились. Просто для первого знакомства пытаюсь разъяснить вашу роль и характер наших взаимоотношений. Итак: возражений, пререканий я не потерплю. Что же касается Геворкяна, и о нем скажу. Чуть позже, Прежде ваши задачи. Мне нужен радист, хороший радист. Вы подходите. Но не только радист: мы вас проверяли. Проверяли основательно. Вам можно поручить дела и посерьезнее. Перед нами стоит большая задача: профессор Варламов.

Малявкин хотел было спросить, что намерены делать немцы с Варламовым, но вовремя спохватился и прикусил язык. Промолчал. Уроки шефа шли впрок. Тот это заметил, удовлетворенно улыбнулся и продолжал:

– Варламов нужен нам живой, с его открытием. На худой конец – открытие. Пусть даже… без Варламова.

– Без Варламова? – растерялся Борис. – А как? Я не понимаю!..

– Вот так! – провел рукой по горлу Попов. – Ясно?

Малявкин молча кивнул.

– Но это, – продолжал шеф, – только на худой конец. На самый худой. Главная задача – заполучить Варламова живым. Вот за этим-то вы мне и понадобились.

– Но я… Но мне… – нерешительно заговорил Малявкин. – Что же я-то могу?

– Вы? О, вы можете многое. Варламов вас знает, вам доверяет, вот вы и послужите крючком. Чего не сделал Гитаев, сделаю я.

– Можно? – робко подал голос Малявкин.

– Ну? – спросил Попов.

– Какой же я «крючок»? Ведь я был там с Гитаевым. Профессор знает…

– Что знает, что? – рассердился Попов. – Ничего этот старый пень толком не знает, ни в чем не разбирается. Ну, да к этому мы еще вернемся. Спешить с Варламовым не будем. Придется выждать… Сейчас другое. Геворкян. Он – предатель. Я его выследил. Геворкян бегал в гостиницу «Москва». Зачем? Не исключено, что на явку к чекистам. Если даже и нет, факт предательства налицо. Без моего ведома он не должен был, не имел права никуда ходить, а пошел, пошел тайком. И не смог представить удовлетворительного объяснения: зачем ходил? К кому? Врал. Изворачивался. И хотя Геворкян ни имени, под которым я работаю, ничего другого обо мне не знает, он все же знает достаточно. Знает и вас. Его придется ликвидировать.

Малявкин сидел нахохлившись, пытаясь унять дрожь в руках, сжимая зубы, которые, того и гляди, начнут выбивать дробь. Ему было страшно. Геворкян не был ему симпатичен. Скорее, наоборот. Но этот человек, капитан Попов, или «шеф», с таким ледяным спокойствием говоривший об убийстве, внушал ужас.

Между тем Попов умолк. Он не спеша достал из кармана коробку папирос, вынул одну, размял ее, зажег спичку, закурил и, выпуская густой клуб дыма, спокойно, как бы между прочим, сказал:

– Сделаете это вы.

– Я? – подскочил на месте Малявкин. – Я?

– Да, вы. Сегодня же. А что? Может, есть возражения? Ну, ну, давайте!

– Н-нет, почему же? – пробормотал Борис, поеживаясь под острым, пронзительным взглядом разведчика. – Только как? Где? Я же ничего не знаю…

– Знать вам ничего и не надо. Знаю я.

– Но как же, но что… – опять забормотал Малявкин.

– А вот как. Слушайте. Да повнимательнее. Сегодня в пятнадцать ноль-ноль Геворкян будет ждать вас на той же остановке автобуса, что и вчера. Ему поручено передать центру очередную депешу. Но передать он ничего не передаст. Вы проведете его в лес и…

Капитан Попов на мгновение замолк, потом резко, в упор спросил:

– Оружие у вас есть? Нож?

– Н-нет, – пролепетал Малявкин. – Нету.

– Держите. – Губы шефа искривила презрительная усмешка.

Он вынул из кармана финку в черном кожаном чехле и протянул Малявкину. Борис отдернул было руку, но под пронзительным взглядом разведчика взял нож.

– Надеюсь, – сказал Попов, – вы не забыли уроков, полученных в нашей школе? Умеете обращаться с этой штукой? Еще не забыли?

Малявкин молча кивнул.

– Отлично! Действуйте осторожно, без лишнего шума. Лучше – сзади. Труп бросите там, в лесу. Не забудьте финку, она не должна там остаться. Когда покончите с Геворкяном, передадите центру следующую шифровку: «Кинжал» – предатель. Мною разоблачен. Ликвидирован. Временно консервируюсь. Включаю работу «Быстрого». Связь через него». Запомнили? Передадите вашим шифром. Усвоили?

Малявкин опять кивнул. Говорить ему не хотелось, язык поворачивался с трудом.

– Так. Вопросы есть? – спросил Попов.

Малявкин отрицательно потряс головой.

– Ах, нет? – удивился шеф. – А что вы потом, после ликвидации Геворкяна, должны будете делать, вам известно?

– Н-нет, неизвестно.

– То-то, – назидательно промолвил Попов. – Так вот. Оттуда, из леса, на прежнее место, к Костюковым, не возвращайтесь. Мало ли что – Геворкян… Поедете в Лефортово. Запомните адрес, пароль. (Шеф несколько раз повторил то и другое, пока Борис не усвоил.) Будете находиться там, по этому адресу. Дальше сами подыщете убежище. По истечении некоторого времени займемся Варламовым. Все.

– Я могу идти? – поднялся Борис.

– Никоим образом. – Попов потянул его за руку и усадил на место. – Первым уйду я. Пока оставайтесь здесь. Двинетесь минут через десять – пятнадцать после моего ухода.

Не прощаясь, не подав Малявкину руки, Попов поднялся. Борис его остановил:

– Скажите, когда я вас вновь увижу? Где?

– Не задавайте глупых вопросов. Время и место встречи вы узнаете, когда я сочту это нужным.

Шеф круто повернулся и зашагал к выходу с кладбища.

Глава 31

Прошло десять минут, и пятнадцать, и двадцать. Борис сидел все на той же скамейке. Он никак не мог собраться с мыслями. Что делать, как быть? Горюнов, Скворецкий – вот кто были сейчас ему нужны, просто необходимы. Но где они? У входа на кладбище? Ждут? А если нет? Не может быть! Они же знают, что встреча с шефом состоялась. А вот что шеф – капитан Попов, это они знают? Да, встреча с чекистами необходима, но как с ними встретишься? Ведь выследил же Попов Геворкяна… Если выследит и его, Малявкина, то…

Борис с отчаянием посмотрел на часы: время шло. До назначенной Поповым встречи с Геворкяном оставались считанные часы. У шефа все было рассчитано. Надо спешить…

Спешить? Но куда? Убивать Геворкяна? Что за чушь! Что же все-таки делать?

И все же дальше ждать нельзя. Борис встал и поплелся к выходу. Его била нервная дрожь. Он злился на себя, был сам себе противен, но ничего не мог с собой поделать, никак не мог взять себя в руки. Нет, роль разведчика была явно ему не по плечу…

Вот и кладбищенские ворота. У них толпа. Очередные похороны. Сейчас Борис минует толпу, выйдет за ворота, а что дальше? Он бросил полный надежды взгляд на паперть, но Горюнова там не было. Люди были, много людей, но того, кто так ему был нужен, среди толпы Малявкин не разглядел. И все же вот так просто, не повидав Горюнова, Скворецкого, Борис не уйдет. Не может уйти. А там будь что будет.

Навстречу Борису несли гроб. Малявкин посторонился, его оттерли в толпу. Внезапно кто-то тронул его за руку. Горюнов! Виктор! Вот он, наконец-то! Горюнов, однако, даже и не смотрел в сторону Бориса, не замечал его. Казалось, все его внимание было поглощено похоронной процессией. Толпа притиснула Малявкина к Горюнову, и Борис услышал:

– Садись на автобус. Быстро. Сойдешь у Арбатской площади. У остановки машина с опущенными занавесками. Прямо в нее и садись. Действуй.

Виктор исчез, словно сквозь землю провалился.

Теперь Борис знал, что ему делать, он снова был не один.

Спустя полчаса Малявкин сошел с автобуса у Арбатской площади. Невдалеке от остановки стояла черная «эмка», на заднем и боковых стеклах – шторки. Борис поравнялся с машиной, в то же мгновение дверца приоткрылась, Малявкин юркнул внутрь и опустился на заднее сиденье рядом с Горюновым. «Эмка» рванулась с места.

– Ну, рассказывай, – спросил Виктор, едва они тронулись. – Узнал старого знакомого?

– Узнал, – вздохнул Малявкин. – Как не узнать. А вы… Вы и раньше знали, что Попов… капитан Попов – немецкий разведчик?

– Знали, – твердо сказал Виктор. – Но узнали это недавно. Кирилл Петрович, это он его раскусил! Кстати: ты знаешь, кто он таков?

– Попов? Теперь-то знаю. Шпион. И – какой! Сам шеф!

– Да, но кто таков все-таки?

– Как – кто? – не понял Малявкин.

– Чудак человек, – усмехнулся Горюнов, – да ведь капитан Попов и есть «Зеро». Ты с самим «Зеро» беседовал. Дошло?

Малявкин тихо ахнул и вытаращил глаза, а Горюнов продолжал:

– Чего же все-таки хотел от тебя этот самый капитан Попов, а точнее – «Зеро»? Почему такая внезапная встреча?

– О, для начала он хочет немногого. – Малявкин растерянно улыбнулся. – Он… он велел мне убить Геворкяна. Вот. – Борис вытянул из кармана финку и вручил Горюнову.

– Всего-навсего убить? Лихо! Давай, однако, по порядку.

Малявкин передал Горюнову все, что говорил ему «Зеро», рассказал, как он себя держал, как без конца угрожал.

– Почему он отправил вас с Гитаевым в прокуратуру, зачем убил Гитаева, сказал?

– Да, кое-что сказал, но не все ясно.

Малявкин передал слова «Зеро», его объяснение своих поступков.

– Так, еще что?

– Приказал менять местожительство, уходить от Костюковых. Дал новый адрес – в Лефортово, – пароль. Сказал, что, когда я ему потребуюсь, он сам меня известит, только как известит, не знаю. Не говорил.

– Так, – сказал Горюнов. – Все ясно. Придется и нам внести в наши планы некоторые коррективы. Сделаем так: сейчас я тебя высажу, и ты поезжай туда, к рации. Радиограмму, что тебе велел передать «Зеро», передашь.

– А как же Геворкян? – спросил Борис. – Что делать с Геворкяном?

– О Геворкяне не беспокойся, его ты больше не встретишь.

– А «Зеро»? Если «Зеро» спросит?..

– Чтобы «Зеро» спросил, он должен тебя увидеть. А будет ли это? И когда? Впрочем, если такое случится, скажешь «Зеро», что его приказание исполнено. Ясно?

– Ясно. А от Костюковых уходить? Что делать потом, когда передам радиограмму?

– После передачи радиограммы поезжай в Лефортово и устраивайся по данному тебе адресу. Одним словом, действуй так, как велел «Зеро». Через день-два, при первой возможности, свяжемся. Добро?

…В назначенный час Менатян прохаживался по обочине возле автобусной остановки у пригородного совхоза. Он был зол, зол до чертиков. «Зеро»! И что за человек? Гоняет беспощадно. Вот сегодня опять погнал сюда, радировать. А зачем? Ведь только вчера была отправлена радиограмма, и к чему так часто? И еще – гостиница. Как ухитрился «Зеро» пронюхать, что Менатян был в «Москве»? Следил? Хотя чего тут странного? Этого надо было ждать. И как только он, Менатян, дал промах, проворонил слежку? Но, кажется, все обошлось. И дернул же его черт идти к Татьяне. Но не называть же было ее «Зеро»! Этого еще недоставало! Главное, все попусту, все попусту…

Менатян, погруженный в собственные невеселые мысли, не обращал никакого внимания на двух парней, которые, по-видимому, ожидали, как и он, автобуса. Впрочем, ни в их внешности, ни в поведении ничего приметного не было: парни как парни. Стоят, разговаривают о каких-то своих делах, курят. В общем, ждут автобус. Ждут и пусть ждут. Ему-то, Менатяну, какое дело?

Не обратил он поначалу внимания и на легковую машину, черную «эмку», приближавшуюся со стороны Москвы. Мало ли машин ходит по шоссе? А «эмка» все ближе, ближе… Поравнявшись с Менатяном, шофер внезапно затормозил. Передняя дверца приоткрылась.

– Старший лейтенант, на минуточку, – послышался строгий, повелительный голос.

Менатян поначалу оставил этот возглас без внимания, не принял его на свой счет. Оклик повторился. Менатян вздрогнул и обернулся.

– Вы меня? – спросил он, подходя к машине и силясь разглядеть окликнувшего его.

Все дальнейшее заняло считанные секунды. Менатян не успел сообразить, каким образом те малоприметные парни вдруг очутились у него по бокам. В то же мгновение задняя дверца машины распахнулась, парни подхватили Менатяна под руки и ловко втолкнули в машину. Мгновение – и Менатян уже на заднем сиденье, посередине, а парни слева и справа. Пистолет Менатяна в их руках. Машина круто развернулась и быстро понеслась к городу.

– Позвольте, – пришел в себя Менатян, – что вы делаете? По какому праву?

– Спокойно, Менатян, спокойно. Не думаю, чтобы вы всерьез сомневались в наших правах, – повернулся к нему тот, что сидел спереди, рядом с шофером. – Я – сотрудник НКГБ. Моя фамилия Горюнов.

Слова застряли у Менатяна в горле: «Из НКГБ? Он назвал меня Менатяном. Менатяном, а не Геворкяном. Это – конец».

Час спустя Менатян уже находился в тюрьме.

…«Зеро», он же капитан Попов, выйдя из кладбищенских ворот, не сразу поехал на Ленинградский вокзал, в свой продпункт. Примостившись в сторонке, он пристально наблюдал за выходом с кладбища. Удостоверившись, что Малявкин вышел один и сел в автобус, он еще некоторое время присматривался к публике, входившей и выходившей с кладбища. Скворецкого и Горюнова он не заметил, не признал, настолько искусно те замаскировались, зато Кирилл Петрович отлично видел «Зеро».

Убедившись, что все идет, как ему казалось, благополучно, Попов не спеша дошел до Пресненской заставы и оттуда пешком к Зоопарку. На Ленинградский вокзал он и тут не поехал. Проплутав то пешком, то на метро, то в автобусе часа два по городу, Попов очутился на Курском вокзале. Получив в камере хранения небольшой фибровый чемодан, сданный еще сутки назад, капитан Попов прошел на перрон и принялся не спеша расхаживать вдоль платформы. Подали состав Москва – Горький.

Дождавшись начала посадки, капитан Попов вынул из кармана билет, проверил номер вагона и все так же неторопливо двинулся к головным вагонам. На его пути внезапно вырос офицерский патруль во главе со строгим, подтянутым майором.

– Товарищ капитан, – окликнул Попова майор, – прошу предъявить документы.

– Документы? – изумился Попов. – А в чем дело? Что еще случилось?

– Офицерский патруль, – сухо сказал майор. – Разве вы не видите? Проверка документов. Попрошу ваши документы.

– Ах, патруль, патруль, – оживился Попов. Он мучительно думал: «Действительно патруль или… Впрочем, что за чепуха! Конечно, патруль. Обыкновенный патруль». Он подчеркнуто спокойно поставил чемодан на перрон, достал из нагрудного кармана воинское удостоверение и протянул майору: – Извольте, товарищ майор. Командировочное предписание потребуется?

– Командировочное предписание? Пока нет. – Майор внимательно изучил удостоверение и опустил его себе в карман. – Придется попросить вас пройти к дежурному.

– К дежурному? – удивился Попов. – Но, бога ради, по какой причине?

– Прошу не пререкаться, – возразил майор. – Пройдемте.

– Я не пререкаюсь, но поймите же, я опаздываю на поезд.

– Не волнуйтесь, успеете, – флегматично ответил майор.

– Как так успею? Поезд вот-вот отойдет, – волновался Попов. – И потом, зачем мне идти к дежурному, с какой стати?

– А вы не понимаете? Нехорошо, товарищ капитан, вы же не по форме одеты. Стыдно!

– Как – не по форме? – возмутился Попов. – Вы придираетесь, товарищ майор.

– Товарищ капитан, попрошу выбирать выражения, – отрезал майор. – Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей. А вы – капитан интендантской службы, как сказано в вашем удостоверении, погоны же у вас полевые, строевого комсостава. На каком основании?

– Но ведь все такие носят. Война. Может, завтра на фронт. Давайте, майор, замнем это дело, чепуха же… А погоны я сменю, слово офицера – сменю. Вот сяду в вагон и сменю…

Майор, однако, был неумолим:

– Не могу, товарищ капитан. Никак не могу. Пройдемте, не будем терять времени. А то, чего доброго, и действительно опоздаете к своему поезду.

Попов подчинился и в сопровождении патруля направился к помещению дежурного по вокзалу.

В кабинете дежурного навстречу Попову поднялся из-за стола… майор Скворецкий.

– Ба, – воскликнул Кирилл Петрович, сияя улыбкой, – капитан Попов?! Вот нежданная встреча. Здесь? На Курском вокзале? Какими судьбами?

– Как вы его назвали? – спросил начальник патруля. – Капитан Попов?

– Ну конечно же, – еще шире улыбнулся Скворецкий. – Капитан Попов. Начальник продовольственного склада на Ленинградском вокзале. Как-никак старый знакомый.

– Вы ошибаетесь, – педантично сказал майор, приведший «Зеро». – Фамилия задержанного не Попов. Это – Гераськин. Капитан Гераськин, Тихон Матвеевич. И не начальник продовольственного склада, а сотрудник интендантского управления в Горьком. Вот его документы. – Он протянул Скворецкому удостоверение, отобранное у Попова.

В то же мгновение «Зеро» обрушил страшный удар на стоявшего возле офицера, сшиб его с ног и одним прыжком очутился возле двери, вырывая из кобуры пистолет. Но как ни стремительно он действовал, еще стремительнее были чекисты, выступавшие в роли офицерского патруля. Второй патрульный и майор мгновенно кинулись на «Зеро», выхватили у него пистолет и скрутили руки за спиной. Как ни силился «Зеро» вывернуться – напрасно. Руки его были словно в стальных тисках.

– Нервы, Попов, нервы, – сочувственно сказал Кирилл Петрович. – Ох уж эти нервы! Кстати, вы, оказывается, не Попов, а Гераськин? Что за перевоплощение?.. Ах, не хотите отвечать? Не надо. Успеется. Как, – внезапно посуровел Скворецкий, – будете валять дурака? Стоит ли?

Задержанный сник.

– Хорошо, – сказал он. – Ваша взяла.

Полчаса спустя капитан Попов, он же Гераськин, он же «Зеро», был водворен в тюремную камеру.

…Между тем Малявкин, так и не встретив Геворкяна, пропутешествовал в лес, отстучал продиктованную ему «Зеро» радиограмму, схоронил рацию и отправился в город, в Лефортово. Отыскав нужный ему адрес – это оказался небольшой двухэтажный домишко, – Борис постучал в дверь. Открыл ему седенький, благообразный старичок. Борис спросил имя, отчество и фамилию, указанные ему «Зеро».

– Это буду я, – сказал старичок и выжидающе улыбнулся. – Я самый и есть.

Малявкин назвал пароль.

– Проходите, – засуетился старичок. – Милости прошу. Вот сюда, сюда, пожалуйте…

Он провел Бориса в просторную, хорошо обставленную комнату, усадил в кресло, уселся сам.

– Чем могу служить? – Старичок доброжелательно улыбнулся и, переплетя пальцы, положил ладошки на свой круглый животик. – Чем могу?

– Видите ли, – замялся Малявкин, – мне сказали… Мне говорили… ну, одним словом, что я могу у вас пожить. Недолго. Какое-то время… Я вас не очень обременю?

– Голубчик, – вскинулся старичок, – хороший вы мой! Пожалуйста, с удовольствием! Есть комнатка, есть, как не быть! Уютненькая, хорошая. Живите себе на здоровье, живите сколько угодно. Желанным гостем будете. И мне, старику, будет с кем время коротать, а то живу бобыль бобылем.

Сколь ни приветливым, ни приторно-ласковым казался старик, Борис разглядел за его ласковостью злую настороженность, звериную хитрость. Что-то хищное было в мягких повадках старика, в его острых взглядах, которые он нет-нет да бросал на собеседника, в его чересчур округлых жестах. Нравился, однако, Малявкину хозяин или нет, выбора у него не было. Вот уж воистину: назвался груздем, полезай в кузов.

«Ничего, – решил Борис. – Пока поживу. До поры до времени…»