Текст книги "Летчица с листа ивы"

Автор книги: Window Dark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Внезапно Инге захотелось сделать хоть что-то доброе для этого уставшего человека. Она подошла к столу, обхватила ладонями жаркое запястье опавшей руки и снизу вверх заглянула в глаза.

– Извините, – сказала она тихо-тихо. – Но мне кажется, вы сами когда-то очень и очень хотели пройти лабиринт. А потом отказались. Не знаю почему, но отказались.

– Вот именно, что не знаешь, – голос диспетчера уже не звучал трагично, но усталость никуда не делась. – Конечно, я мечтал... А кто не мечтал? Кто не хотел забраться в темные комнаты, где еще никто и никогда не бывал! Кто не надеялся обнаружить там множество таинственных и удивительных вещей, загадочных надписей, невиданных существ с пушистым обличьем и доброй душой! Кто не желал быть первым, пронзившим лабиринт до конца и вернувшимся обратно. Я ведь тоже рвался туда, но... Но выяснилось, что есть куча людей, которая ждет от меня выполнения кучи конкретных дел... И самое печальное, что годы идут, а куча не уменьшается. Напротив, с каждым годом она растет и растет. А потом понимаешь, что никуда не деться от этой кучи. Никуда! Потому что это и есть жизнь!

– Но находятся ведь летчики, которые бросают все дела и уходят...

– Находятся! – проскрежетал зубами диспетчер. – Бросают и уходят! А я не могу! Поэтому для меня они не летчики, а отщепенцы. Ищите их, кружащих у ворот лабиринта. Если кто и может помочь вам с розысками оракула, то только они. А я не верю в эти россказни.

– Знаете что, – сказала Инга. – Если бы я в один странный миг не сумела поверить, то разбилась бы, а не стояла теперь перед вами. Не знаю, как я сумела сказать себе "Верю!", но вот сумела же... А знаете, во что я еще верю? Что в один день все ваши дела закончатся, и вы сумеете улететь! Сумеете, я верю! Только дождитесь того дня. Пожалуйста!

Инга чувствовала себя крайне неловко, будто бы остановила на улице ужасно занятого дяденьку и начала знакомить его со своими куклами. Внезапно она забыла про кукол. Сквозь серую пелену диспетчерских глаз проявились на миг отблески далеких звезд. Инге вдруг подумалось, что из диспетчера получится потрясающий звездный летчик. Только говорить вслух было бессмысленно. Диспетчер сам должен почувствовать в себе летчика. И сам взлететь.

Инга осторожно отступила назад к Райлане и Зумки.

– Идите, девочки, – тихо проговорил диспетчер. – Можете заправиться у нас. Я распоряжусь, чтобы вам выдали из стратегических запасов. Вам положено.

– Классс! – зашептала Зумки в ухо Инги. – Пойдем, пока он не передумал!

Райлана уже прыжками неслась на летное поле. Жизнь продолжалась. Но Инга не спешила. Она в последний раз посмотрела на диспетчера. Тот склонился над столом и будто бы забыл про девочек. Из динамиков слышались голоса летчиков, требующих посадки, и отвечающих им диспетчеров. Зеленая полоса скользила по темному кругу, затянутому паутиной. Для диспетчера жизнь тоже не стояла на месте. Обычная жизнь, заполненная делами и обязанностями, которые невозможно взять и бросить, потому что кто-то должен отвечать летчикам, летящим во мраке. Но Инга помнила и про звездные отблески. И она подумала, что на самом деле жизнь – это и есть звездные отблески в глазах. Потому что все остальное называется как-то иначе. "Надо будет посмотреть в зеркале, когда вернусь, есть ли у меня такие?" – решила Инга и побежала вслед за Зумки.

Глава одиннадцатая

У ворот лабиринта

– Вот он, – прошептала Зумки.

Впереди высилась каменная арка, за которой была лишь чернота.

Темные ущелья остались позади. Горные коридоры сливались в одну дорогу. Вперед, к черной дыре. Но Зумки не спешила.

– Вступивший на тот путь не имеет права отказываться от маршрута, пояснила алая летчица. – Поэтому нам стоит лишь дождаться первого, кто направится к тем дверям. Тогда мы спрашиваем насчет оракула и благополучно отваливаем назад к солнечному свету. А то я уже заскучала без солнца.

Она повернула голову назад. Инга кивнула, показывая, что не возражает. Черная дыра пугала ее.

– Эй, Зумки, – рассердилась Райлана. – Кончай зря переводить бензин. Вон там справа я вижу отличную площадочку.

– Для ведомой ты слишком разговорчива, – огрызнулась Зумки, но направила самолет к сумрачному каменному плато. Оттуда вход в Лабиринт виднелся как на ладони. Ни один подземный летчик, решившийся на прорыв, не ускользнул бы от трех пар внимательных глаз. Колеса мягко коснулись плиты, и самолет, чуть подпрыгивая, понесся по земле, неуклонно замедляя скорость.

Откинулся стеклянный колпак. Воздух, проникший в кабину, оказался до невозможности душным и влажным, словно машина остановилась возле вулкана, готового вот-вот пробудиться. Серебряные облака под потолком сотрясала странная дрожь, отчего протянувшиеся по земле тени подрагивали в удивительном танце под безмолвную призрачную музыку.

Словно скрипнула дверь. Опрокинулись на плато и понеслись, дробно стуча, сотни невидимых каменных шаров. Снова скрип, и снова. Открывались огромные двери невидимых кладовых, таящих неизвестности. Что-то просвистело высоко-высоко, почти под облаками. В душе нарастала тревога. Инга подумала, а что же ждет летчиков за входом, если уже перед ним становится настолько страшно.

Рядом ворочалась Райлана.

– Эй, Инга, – прошипела она. – Ты мне всю ногу отсидела. Давай вылазь.

Инга спрыгнула вниз. Сандалии спружинили. Над головой пронеслись удивительные звуки. Похоже было, что в небесах на незнакомом языке пел хор мелодичных мужских голосов.

– Что это? – язык едва ворочался от странностей, пронизывающих серебристый сумрак.

– Отголоски небесных хоралов, – пояснила Зумки. – Когда-то они залетели под землю, да так и не сумели вырваться. А успокоиться тоже не могут. Вот и звучат под сводами. Что в них, никому не ведомо. То ли напутствие рискнувшим сменить маршрут, то ли предостережение.

Подул ветер. Сначала он был сухим и жарким, но постепенно усиливался и становился все холоднее.

– Странно, – пожала плечами Зумки. – Не должно быть никакого ветра.

– А помнишь нам говорили про Очиститель? – хмыкнула Райлана. – И еще советовали не забыть про него, когда будем сдавать зачет. И когда окажемся под землей.

Отголоски становились все тревожнее. Они слышались то сбоку, то издали, то над самой головой. Справа из темной расселины раздалось тяжелое дыхание. Воздух заметно посвежел.

– Очиститель, – нахмурилась Зумки. – Почему же я ничего о нем не помню?

– Неудивительно, ведь тогда в магазин привезли новую косметику, язвительно усмехнулась Райлана. – Я думаю, что тебя просто не было на лекции.

– Я тебе уже говорила, – строго сказала Зумки, – что ты чересчур разговорчива для ведомой. Тем более для ведомой без самолета.

Райлана поперхнулась.

– Так то лучше, – кивнула Зумки. – А теперь сама расскажи об Очистителе, раз ты у нас такая грамотная.

– Я не забиваю голову подобными пустяками, – отмахнулась Райлана. – Мне это вовсе и не нужно. Я ведь никогда не собиралась становиться подземной летчицей.

– Ну хоть что-то ты помнишь?

– Да так, общие сведения. Как обычно... – и Райлана, приняв официальную позу, принялась заучено выговаривать. – При Очистителе порывы ветра достигают одиннадцати, а в некоторых случаях и двенадцати баллов... Я как услышала про баллы, так мне сразу представился выпускной бал. Вот уж тогда никто не запретит надеть платье. Оно будет белым. Тут оборочки, здесь кружева. Дашь мне свою алую помаду...

Ветер неожиданно утих. Слышалось только шорохи, будто невидимые шарики продолжали кататься по каменистому пространству плато.

– Подожди, – ахнула Зумки. – Ты хоть поняла, что сейчас сказала?

– Значит, не дашь, – подвела итоги Райлана. – Да плевать. Думаешь, не найду у кого попросить? И получше твоей помада найдется.

– Слушай внимательно, – голосок Зумки принял замогильный оттенок. Переведи баллы по таблице скорости ветра.

– Сто километров в час или даже более, – наморщилась Райлана. – На нормальном языке это...

– Жестокий шторм или ураган, – закончила за нее Зумки. – Инга, быстрей залезай в самолет, и мы немедленно...

Инга не успела и шагу шагнуть, как ветер, обрадованный тем, что его узнали, вернулся. Сокрушительный силы порыв сбил девочку с ног, Инга еле-еле успела вцепиться за извилистую трещину. Она прижала голову к неприветливому камню, а когда осмелилась взглянуть вверх, то ее взору предстал зеленый самолет. Его сорвало с площадки и теперь, немилосердно кружа, уносило все дальше и дальше. Маленькие фонарики на крыльях выписывали светящиеся восьмерки. Затем они слились в одну мерцающую искорку, мечущуюся в темноте. Потом погасла и искорка.

Глава двенадцатая

Подземный летчик

До этого момента Инга думала, что хуже быть уже не может. Действительно, сидеть холодной ночью на скамейке, когда кажется, что даже звезды дрожат от мороза, несладко. Но вокруг оставался самый обычный мир, наполненный деревьями, домами и светом уличных фонарей. Пусть даже в этом большом мире никто ее не ждал. А рядом сидела лишь крохотная вреднючая девчонка, втравившая Ингу в неприятную историю с волшебством.

Сейчас все было иначе.

Инга находилась в непонятном месте без всякой надежды, что придет хотя бы незнакомая тетенька или даже милиционер, чтобы задать вопрос: "А почему ты, девочка, в такое время сидишь на улице? Неужели ты не знаешь, что в твоем возрасте так поздно гулять не положено?" И тогда Инга рассказала бы странную историю, как ее перестала узнавать собственная мама.

Здесь же историю рассказывать некому. Не водятся в таких местах незнакомые добрые тетеньки. И милиционеры не водятся. Зато где-то совсем рядом зияет невидимая дыра, уводящая в Лабиринт Вечной Ночи, откуда нет возврата.

Тишина и Темнота. Вечная ночь и вечное безмолвие. И некуда идти. Неподалеку к сводам огромного грота уносится отвесная скала. А если пойти вперед, то каждый очередной шажок может оказаться шагом в пустоту. Может и хорошо, что совсем ничего не видно. В такие места прилетают только на самолетах. И только на самолетах их покидают.

И никого не интересуют маленькие девочки, оказавшиеся здесь по ошибке, по чистой случайности. Некому пожаловаться. Инга скрипнула зубами. По щекам катились злые слезы. Они срывались с подбородка и глухо шлепались на камень или беззвучно улетали в трещину, от края которой пальцы отрывать уж очень не хотелось.

Первым делом следовало постараться прекратить бояться.

"Грош цена человеку, если он не сумеет разобраться в незнакомой стране", вспомнила Инга слова Райланы.

Пусть слезы продолжали катиться, все равно в кромешной тьме их никому не разглядеть. Зато Инга не завывает от страха, как пожарная сирена. Хотя, быть может, пожарная сирена здесь бы и не помешала. Но те, кто прибыли бы на помощь, не должны увидеть никаких мокрых следов на лице.

Далеко-далеко сверкнул маленький огонек. Инга даже мигнуть побоялась. Вдруг исчезнет. Из-за слез огонек то становился расплывающейся паутинками звездой, то вновь подмигивал теплой искоркой. Девочка хлюпнула носом в последний раз и поспешно вытерла лицо. Искорка никуда не делась. Она медленно перемещалась вправо и разгоралась все ярче. Сомнений быть не могло. Зумки с Райланой вырвались из плена Очистителя и решили за ней вернуться.

Однако, когда самолет приблизился настолько, что Инга смогла разглядеть его контуры, а тишину разорвало стрекотание двигателя, девочку постигло жестокое разочарование. Подлетавшая машина оказалась не стремительным учебным самолетом ивовой эскадрильи. Глазам Инги предстал большегруз, похожий на те, что она в изобилии видела на подземном аэродроме.

"Значит, он летит не за мной, – печально подумала Инга, а только что родившиеся слезинки вот-вот готовились выскочить из уголков глаз. – Просто кто-то из подземных летчиков решил сменить маршрут".

Эх, если бы здесь была Зумки со своим самолетом! Тогда бы они немедленно связались бы с летчиком, и тот разъяснил бы им про исчезнувший самолет Райланы все-все-все. Но без рации до незнакомца не докричаться. На всякий случай Инга вскочила и замахала руками, но тут же остановилась. Кто мог разглядеть ее в кромешной тьме? Тем более, не стал бы обращать внимание на спрятанную во мраке девочку тот, кто готовился пройти через ворота Лабиринта Вечной Ночи. Грудь Инги жгла тоскливая обида на то, что все в мире происходит не вовремя.

Но самолет не свернул к черной дыре, начавшей угадываться в серебряном свете нарождающегося облака. Он летел прямо на Ингу. Оставалось отбежать к скале и дождаться, когда замрут пропеллеры на крыльях. Свет прожекторов залил каменистое плато целиком. В корпусе самолета открылся овал дверцы, до земли скользнула стальная лесенка, сверкающая отблесками электричества. По лестнице затопали ноги, обутые в черные сапоги почти до колен. Летчик был одет в серые брюки и темно-синюю, почти черную кожаную куртку. На голове у него красовался сдвинутый на затылок шлем. Темные глаза смотрели с сероватого лица вполне приветливо. Под пышными усами виднелась не менее приветливая улыбка.

– Вот так сюрприз, – голос был мощный, с таким только в опере выступать. У Инги даже в ушах зазвенело. Поэтому она смутилась и ничего не ответила.

– Неожиданности бывают двух видов, – подмигнул летчик. – Но ты – из разряда приятных.

Инга кивнула.

– Тоже меняешь маршрут? Тогда где твой самолет?

– Нет, – вздохнула девочка. – Лабиринт мне не нужен. Мне нужен тот, кто собирается туда.

– Он перед тобой, девочка, – летчик горделиво подпер бока кулаками. – Ты хочешь со мной? Но ты пришла слишком рано. Я еще только примеряюсь к смене маршрута. И мой новый самолет пока не готов.

– Мне только спросить, – с надеждой взглянула на него Инга.

– Тогда представься, – сказал пилот. – Итак, маленькая летчица, твое имя...

– Инга.

– Представлюсь и сам, – хмыкнул пилот. – А то ведь предстоит вопрос. Не выношу безадресных вопросов. Ну, Инга, ты слышала когда-нибудь об имени Порфирий?

– Никогда, – честно ответила девочка.

– Ничего удивительного, – сказал пилот. – Так уже давно никого не называют. Но если мне удастся прорваться сквозь Лабиринт Вечной Ночи, мое имя расцветет и снова станет популярным. Задавай свой вопрос.

– Как мне найти оракула?

– Легко, – улыбнулся пилот. – Я как раз знаком с одним. Отвезти?

Девочка заозиралась. Райлана и Зумки запаздывали. Что, если они вот-вот вернутся, а Инга улетит? И потом, можно ли доверять человеку, если он похож на летчика? Правда, у этого летчика есть и самолет, но все же...

– Ну что, надумала? – голос пилота был теплым, и Инга решилась.

– Хорошо, – кивнула она. – Если только ненадолго.

– А надолго и не получится, – сказал пилот. – У меня времени в обрез. Груз срочного назначения. Я едва выкроил полчаса, чтобы пролететь рядом с воротами Лабиринта. Люблю, знаешь ли, примериться, прочувствовать заранее тот великий миг, когда мой самолет войдет в первую комнату. Только представь, для меня изменится весь мир. Раньше это были смутные гроты и серебристое сумеречное сияние под каменными сводами. А там меня встретят гигантские комнаты почти бесконечного замка. По крайней мере, так говорят... Да, если ты не передумала, давай загружаться. Времени у меня и правда мало.

С этими словами пилот протянул Инге руку. Девочка протянула свою навстречу. Пальцы летчика оказались сухими и крепкими. И девочка почему-то почувствовала себя увереннее.

Глава тринадцатая

В кабине большегруза

Весело тарахтел двигатель. Луч прожектора впивался в скалы. В кабине было сумеречно и тепло, будто бы девочка угодила в дальнобойный рейс. Сережку Щукина отец брал в такой. Он и рассказывал про ночную дорогу, про деревья, выхваченные светом фар, про то, как из-за горизонта выплывают огни большого города и медленно приближаются. Здесь все было точно так же, только вместо фонарей большого города вспыхивали призрачным зеленоватым сиянием скопления гнилушек. Сияние приборов тоже было зеленым, но веселым, ничуть не похожим на холодный блеск обманных огней за окном.

Больше всего Инге понравился маленький красный самолетик, чуть покачивающийся над ярко-зеленой линией.

– Что это?

– Креномер, он же – искусственный горизонт, – пояснил Порфирий. – Горизонт опасно терять даже асам высшего пилотажа.

– Почему?

– Долго ли ты проходишь, если не будешь знать, где верх, а где низ?

– Пройду, – пожала плечами Инга. – Чего тут такого сложного?

– А как ты определяешь верх и низ, – хитро прищурился летчик.

Инга задумалась. А в самом деле: как? И дураку понятно, что солнце сверху, а земля внизу, под ногами. Но почему низ – это низ? Когда папа держал Ингу за щиколотки и раскачивал, то над головой был пол. Но он ведь все равно оставался внизу.

– Каждый человек проводит свою линию горизонта, – пояснил летчик. – Все, что выше ее, считается верхом, а что остается под ней – низом.

– Ага, тогда небо наверху, земля внизу, а горизонт – линия, где они могут встретиться.

– Не могут, – пояснил летчик. – Горизонт недостижим. Чем выше взлетаешь, тем дальше он отодвигается. Ходящим по земле легче, у них близкие горизонты. Но тот, кто хотя бы один раз видел облака под собой, уже не может жить в пределах близкого горизонта. Его горизонты простираются в места, которые те, кто ходят по земле, не могут и вообразить. Беда в том, что даже далекие горизонты иногда застилает туман. Или они могут быть скрыты мглой, как сейчас. И тогда "верх" и "низ" ничего не значат. Ведь они существуют только относительно горизонта. Но я смотрю на прибор, – палец ласково щелкнул по толстому стеклу, за которым в беззвездной ночи летел отважный красный самолет, – и все сразу встает на свои места. Незаменимая вещичка. Особенно она мне пригодится в Лабиринте.

– А правда, что из лабиринта никто не возвращался? – поежилась Инга. Места, откуда не возвращаются, всегда казались ей зловещими.

– В лабиринте есть два особых пути. Первый – Прямой, он ведет к выходу. Открывается тем, кто прошел лабиринт от начала и до конца. Но никому неведомо, куда именно они выходят. Второй проложен в обратном направлении, ко входу. Но это секретный путь. Его знают только оракулы. Даже неверно сказать "знают". Они просто чувствуют, где правильный поворот. Поэтому иногда и вылазят из Лабиринта, но неизменно возвращаются обратно.

– Кто такие "оракулы"? – спросила девочка.

– А как ты сама думаешь? – хитро прищурился летчик. – Оракулы, они ведь разные. Есть южный оракул, есть седьмой оракул, а есть оракул забытой мечты.

– А мы к которому летим? – увернулась от вопроса Инга.

– Тот, кто нам нужен, зовется Ора-Ку-у-ул.

– Как это?

– Учи английский, девочка, – пояснил Порфирий. – Моим наставником был суровый английский лорд. И если мне удавалось завернуть знаменитую мертвую петлю, он неизменно подходил ко мне и похлопывал по плечу со словами: "Cool, Sir Por-Firy, Cool!" Что в переводе на наш язык означает: "Несмотря на всю твою тупость, Порфирьич, сегодня ты меня порядком удивил!"

– Я думала, что оракулы просто орут.

– Ты, наверное, вспомнила про ораторов? – сморщил нос Порфирий. – Оракулы не орут, а вещают, причем вещают наикр-р-рутейшим образом.

Инга пожала плечами. С ораторами она никогда не сталкивалась, разве что в прошлом году видела на улице противного дядьку с мегафоном. Как он орал! Как орал! Уши чуть не сворачивались в трубочку, а зависть продирала аж целый месяц. И долго еще смутные сны пронизывали грозный гул и металлический блеск округлых стенок.

– А еще они побывали в Светлой Комнате, – пояснил летчик.

Голос его пропитался непонятным воодушевлением, словно он вспоминал сошествие бога с небес, каким его рисуют в церквях. Инга видела такую картинку на свадьбе брата. Над головами молодоженов держали золоченые короны. Что-то непонятно пел дядька в длинном плаще с красивым поясом. Дядьку все почтительно звали "батюшка". Инга непременно заскучала бы, если на круглом потолке не углядела бы картину с бородатым старцем, спускавшимся по лестнице из облаков. "Сошествие господа нашего, бога великого и вседержавного", – пояснила сухонькая старушка, непрестанно стуча себя пальцами то по лбу, то по плечам. А в голосе ее сквозило такое же почтение и преклонение перед чем-то огромным и непонятным.

– А в светлой комнате есть лестница из облаков? – спросила девочка.

– Узнаем, – подмигнул летчик. – Я непременно доберусь до той комнатенки. Есть только одна маленькая проблемочка.

– Что именно? – испугалась Инга, словно она тоже должна была лететь длинными, окутанными мглой коридорами.

– Комната меняет летчика. Взять хоть нашего оракула. Большая его часть куда-то испарилась, а на замену влезло что-то древнее, громадное и англоязычное. Поэтому к нему не прибавилась частичка "Оракул Лунного Света" или "Оракул стенного шкафа, что за дальним коридором", а просто заместилась. Теперь он не кто-нибудь, а ОраCOOL. А речь у него стала не разбери-поймешь. Впрочем, чего рассказывать, сама услышишь.

– Ты тоже хочешь измениться? – поинтересовалась Инга

– Нет, – покачал головой Порфирий. – Меня больше интересует сама комната. Только представь: вечная тьма, бессчетное множество огромных залов и коридорчиков, пропитанных вековечным мраком. Но где-то за дальним поворотом прячется комната, в которой горит свет. Стоящая вещичка, на которую я обязательно взгляну, прежде чем пойти дальше.

Инге представилась небольшая комнатка со столом, на котором стояла лампа. Ее матовый плафон, напоминавший шляпку волшебного гриба, освещал теплым светом небольшое пространство вокруг. Затем незаметно добавились красные занавески с золотыми узорами и ряд кукол во главе с плюшевым Микки-Маусом. Комната превратилась в Ингину спальню, которая выглядела теперь как волшебная несбыточная мечта. Инге невыносимо захотелось, чтобы все исчезло и осталась только спальня. Теплая и уютная. Где все такое близкое и родное. Своя комната. Одно слово уже грело Ингу. Сейчас она, не задумываясь, отдала бы что угодно, лишь бы вернуться.

Но вокруг властвовала все та же тьма. За окном с ней боролись вспышки габаритных огней, а в кабине ее присутствие смягчал свет приборной панели, да разговор летчика.

– Интересно, почему оракулы возвращаются? – вопрос уже предназначался не Инге. Летчик сам задавал вопросы и сам отвечал. – Может быть Светлая Комната заставляет их поворачивать обратно? Кто ж знает? Вот прилетим и сами на нее посмотрим. Но тогда мы и сами станем оракулами! И сами выберем обратный путь! Может тогда ну ее, эту комнату? Ведь прямой путь почетнее. А посмотреть все равно хочется! Тебе бы хотелось?

Пилот заметил внимание Инги к своей персоне.

Инга кивнула.

– Так почему они возвращаются?

– А мы спросим, – весело кивнул летчик. – Огонек видишь? Туда и организуем посадочку. Там и ответят на все вопросы. И на твои. И, быть может, на мои. Хотя поговорку, что лучше один раз увидеть, никто не отменял.

Глава четырнадцатая

ОраCOOL

Невысокая фигура в плаще до земли стояла, спрятав пальцы лежащих на поясе рук в широкие обшлага рукавов черной мантии. Огромные глаза сверкали голубыми кусочками льда. Черные зрачки вогнутыми дугами, залитыми тьмой, уставились прямо на Ингу.

– Ай вэйтинг фо ю, май герла, – просто сказал он, словно не услышал ни рокочущее приветствие летчика, ни робкое "здравствуйте" Инги. – Ждал! Онли ю!

Инга замерла. Если ждал, может он знает не только ответ, но и сам вопрос. Как-то неловко с первых минут встречи заикаться о самолете. Тем более, раньше Инга думала, что с оракулом будет разговаривать Зумки, как самая опытная. Или Райлана, ведь самолет украли у нее. Но летчицы ивовой эскадрильи исчезли, а ОраCOOL – вот он, стоит рядом. И смотрит на Ингу огромными, сияющими небесами.

– А как ты узнал, что я прилечу? – изумилась Инга.

– Мне промиссили, что прилетит юная энд вери бьютефул герла, – горделиво ухмыльнулся ОраCOOL. – Но я надеялся на герлу лет элевэн олдее. Ну даже на севен. Бат нау я могу тебе талкнуть онли так: ты прифлайерила слишком рано.

ОраCOOL протянул маленькую морщинистую ладонь навстречу Инге, и девочка осторожно пожала протянутую руку, удивляясь, какой шелковистой может быть кожа. Чем-то ОраCOOL напоминал мудреца Йоду из "Звездных Войн", разве что острые уши отсутствовали. Там, где должны расти уши, виднелось множество темных дырочек, словно динамики магнитофона. Инга собралась с духом, но спросить так и не успела.

– Хей, Порфири-кун, эскорт герлу ту ми, – одним прыжком ОраCOOL вознесся на высоченный уступ. Заметив взгляд Инги, устремленный в светлый проем двери, он добавил:

– На хаус не приглашаю. Бардак-с по всей флэт. Порфири, донт компел меня вэйтиться слишком долго.

– Ага, – уголок рта Порфирия полез вверх. – И как нам к тебе залезть?

– Май Годдесс! – рассердился ОраCOOL. – По лестнице, мон шер, по лестнице.

– А где она? – нахмурился подземный летчик и заозирался по сторонам.

– Майн Гот! Вот же! – ОраCOOL широким жестом обвел пространство перед собой. – Ступенечки клировые, лайтовые, блескучие, перильца эмеральдовые, а ковер редовый с гриновыми лайнами.

– Не вижу никакой лестницы, – недовольно заметил Порфирий.

– Ту бэд, – подвел итоги ОраCOOL и повернулся к Инге. – А ты, герла?

– Не-а, – замотала головой девочка.

– Итс но гуд, – прошипел ОраCOOL. – А говорили, если хоть один хьюмэн поверит во что-то ПО-НАСТОЯЩЕМУ, то оно немедленно возникнет он зис плейс. Не получилось. Тогда, хер ю гоу. Здесь вам не пройти.

Беседа утекала в сторону. Незнакомые слова забивали голову. Инга все ждала, когда можно будет спросить про самолет. Но не решалась. ОраCOOL внимательно посмотрел на девочку и словно прочел вопрос в глазах.

– Потеряла плейн, бейба? Трабл не в плейне, – вздохнул он. – Трабл в хэндах, которые держат машину твоей фрэндочки. Эти хэнды изначально созданы для ченджа, поэтому оттейкить что-нибудь из них практически импоссибл. Гринглазого нельзя обмануть. Гринглазого нельзя разжалобить. Можно онли предложить поченджиться.

– Меняться, да?! – обрадованно воскликнула Инга. – Это ж здорово!!!

– А хев ю? – поинтересовался оракул.

– Много всего, – поделилась Инга. – Золотки от конфет. Сто тридцать три календарика. Куклы есть. Мишка плюшевый. Калейдоскоп...

– Саффисент, бейба! – замахал руками ОраCOOL. – Ты готова отгивить все свои трежеры, чтоб заченджить плейн Райланы ту бэк?

– Конечно, – удивилась девочка.

– Ай си, – поджал губы ОраCOOL. – Ключевое слово – готова. Гринглазому это нот интерессант. Хи нид то, что ты не готова ретурнить.

– Даже не знаю, что у меня есть такого, – пожала плечами Инга.

– Он знает, – твердо сказал ОраCOOL. – Когда Гринглазый затейкит нечто ценное на чендж плейна, ты сразу поймешь, что вряд ли пролайвишь без этого он максимум пауэр.

– А нельзя забрать самолет, не меняясь? – нахмурилась Инга.

– Ты хочешь файтиться с Гринглазым?! – синие льдинки от удивления чуть не выпали из век и на мгновение стали похожи на две сверкающие голубые звезды в глубинах космоса. – Что ж... Очень часто брэйв мэны викторили, даже если нободи не верили в их саксесс. Порыв иногда значит гораздо больше, чем один чэнс или даже севен.

– А как с ним сражаться? – с затаенной надеждой спросила девочка.

– На квещенс "Ас" не смогу проансверить фо ю, – вздохнул ОраCOOL. – Я талкну онли "Вэн", если тебя это все еще интерессант.

– Интересует, – твердо сказала девочка.

ОраCOOL закрыл глаза и что-то невнятно забормотал. Инга увидела, что без небесного света вокруг стало гораздо темнее.

– Ф-ф-фу-у-у-у-у, – засвистел воздух, вырвавшийся сквозь неплотно сжатые губы.

– Я не поняла, – пожаловалась Инга.

– А я ничего и талкнул, – огрызнулся ОраCOOL. – Выдох это, симпл выдох. Диповое дыхание – долгая лайфа. Андестэнд ми, бэйба? А теперь би кэрифул, герла. Я выйду из себя.

И он снова закрыл глаза.

Как только две голубые звезды снова вспыхнули во мраке, слова полились безостановочно, голос стал глухим, замогильным, англообороты испарились подчистую:

– Когда лучи солнца нальются кровью, когда багряное облако опустится к горизонту, когда прорастет ржавая цепь, а холм покроется желтыми сумеречными цветами. И стая светляков опустится на их листья. А противостоять вам будут тридцать три ворона и два дракона.

Затем наступила тишина

– А где будет бой? – Инга облизнула пересохшие губы.

– Ай би бэк, – ОраCOOL мигнул, усмехнулся и стал прежним.

– Зависит от того, где ты, бейба, повстречаешь Блэк Клаудз Кастл, – сказал он. – "Вэ" в данном случае – уравнение с мэни, мэни морэ неизвестными. Если файтинг, конечно, состоится.

– А почему он может не состояться?

– Эт фэст тайм, надо вызвать Гринглазого.

– Дела-а-а! – протянула Инга. – Я ведь даже не знаю, где его искать.

– Ноу проблем, – улыбнулся ОраCOOL. – Отфинди любую полуразрушенную зэ волл. Только прежде промессаджи Гринглазого о своем существовании. Энд сэконд: вызов следует, когда ты еще симпл герла, а файтиться ты должна флайером. И тайма на тест может не хватить.

– Что еще за тест? – Инга рассердилась. ОраCOOL говорил сплошными загадками. Мысли у Инги в голове перемешались и запутались тугими узелками. И вообще, если умного человека спрашивает маленькая девочка, как вернуть самолет, умный человек объяснять ничего не будет, просто достанет самолет и отдаст его девочке без лишних слов.

– Ай но хьюмэн, – улыбка ОраCOOLа оказалась широченной и чем-то смахивала на лягушачью. – Поэтому гивлю не плейны, а ворда. Хэлп ли они тебе, решать онли ю.

С этими словами он молитвенно сложил руки на груди, закрыл выпуклые глазища и вдруг воспарил над площадкой, а потом унесся в далекую темную расселину, оставляя за собой след золотистых, быстро тающих во мраке искорок.

– Видала, какой он у нас фрукт, – ухмыльнулся Порфирий. – А ничего не попишешь. Он вернулся из лабиринта. Он особенный. Он вне правил. Его можно только слушать или не слушать.

– Лучше не слушать, – выпалила раздосадованная Инга. – Я так надеялась на встречу. Я думала, что ОраCOOLу под силу решить любые проблемы. Дурак лупоглазый.

– Эт ты зря, – добродушно возразил Порфирий. – Толку-то, если кто-то явится и решит все за тебя. Победа достанется ему. И пути, которые проложены за победой, тоже откроются ему. А ты так и останешься на месте, хоть и избавишься от проблем. Да и избавишься ли? Ведь случись что опять, ты так же будешь вопить, зовя всех-всех-всех на помощь.

– А что, и позвать никого нельзя?

– Отчего же. Если чувствуешь, что не справишься сама, зови друзей. Они помогут. Зови тех, для кого помощь тебе не в лом и не в напряг. ОраCOOL дал тебе кучу подсказок, но ты даже не удосужилась подумать. Жаль. Ну да ладно, куда тебя подвезти?

– Обратно, – занудливый Порфирий перестал нравиться Инге, даром что он хотел пройти лабиринт. Оставалось надеяться, что Зумки и Райлана уже вернулись к мрачному входу.