Текст книги "Михаил Федорович"

Автор книги: Вячеслав Козляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Еще несколько бояр, получивших свои чины исключительно из рук царя Михаила Федоровича, выдвинулись в последний период его царствования. Престарелый глава правительства боярин Федор Иванович Шереметев, видимо, чувствуя недоброжелательство племянника, поддерживал карьеру своего любимого внука (сына дочери) князя Никиты Ивановича Одоевского. Будущий составитель Соборного уложения получил боярство 12 января 1640 года, а с 1643 года ведал Приказом Казанского дворца и Сибирским приказом. Дворецкий князь Алексей Михайлович Львов, служивший в чине боярина с 5 июля 1634 года, кроме долголетнего управления Приказом Большого дворца, известен своими дипломатическими успехами на очень чувствительном для Михаила Федоровича польско-литовском направлении. Боярин (с 15 мая 1638 года) князь Юрий Андреевич Сицкий служил во главе Разбойного и Сыскного приказа до своей смерти в 1644 году. Боярин (с 6 января 1640 года) князь Борис Александрович Репнин управлял Оружейной палатой. Впрочем, все упомянутые бояре, хотя и контролировали какие-то важные для внутреннего управления ведомства, никогда не имели такого положения, которое занимали при дворе князь Иван Борисович Черкасский и Федор Иванович Шереметев.

Таким образом, мы видим во дворце и реальных руководителей московского правительства, и разные группировки сильных людей во власти, менявшиеся трижды: в 1613–1619, 1619–1633, 1633–1645 годах. При этом власть царя Михаила Федоровича оставалась достаточно сильной и даже самые приближенные бояре не играли роли «канцлера», подобной той, какую исполнял, например, Борис Годунов при царе Федоре Ивановиче.

Ведение текущих дел в Москве во время царских походов на богомолье после Смоленской войны доверялось, как правило, боярину Федору Ивановичу Шереметеву и боярину князю Ивану Андреевичу Голицыну. Вместе с ними в комиссию назначали еще одного-двух бояр и окольничих, а также думных дьяков. Но царь оставлял Москву не только на упомянутых бояр. Осенью 1637 года, когда из-за тяжелых обстоятельств войны с крымцами традиционный царский поход на богомолье в Троице-Сергиев монастырь задержался до 4 ноября, в Москве были оставлены бояре Иван Петрович Шереметев и князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Когда 15 декабря царь поехал на охоту, «тешиться в село Тонинское на лоси», в Москве были оставлены бояре князь Иван Андреевич Голицын, князь Андрей Васильевич Хилков и окольничий Степан Матвеевич Проестев [352]352
  ДР. Т. 2. Стб. 557–559.


[Закрыть]. Сохранившаяся переписка царя со своими боярами конца 1630-х – начала 1640-х годов отличается от тех писем, которыми царь обменивался со своим отцом. В них совсем не обсуждаются особо важные дела, подготавливавшие важные решения для политики Московского государства. Вся переписка носит «технический» характер, просто в разных ситуациях необходимо было информирование царя либо получение его распоряжения. Бояре сообщали обо всем важном, что происходило в столице и государстве, от пожара в Москве в Трубничей слободке до присылки арбузов «свежих самых добрых» из Астрахани, как это было в отписках бояр Федора Ивановича Шереметева, князя Андрея Васильевича Хилкова и окольничего Степана Матвеевича Проестева 25–26 октября 1638 года. В этом году царь продолжил свой осенний Троицкий поход в сторону Александровой слободы и Переславля-Залесского, где молился в Никитском монастыре. 27 октября царю, уже возвращавшемуся с богомолья, поднесли в селе Воздвиженском десять арбузов, посланных заботливым боярином Федором Ивановичем Шереметевым «наспех днем и ночью». В царской грамоте 28 октября содержались распоряжения о встрече его под Москвой. В документе, обращенном к членам Государева двора, содержится очень красноречивая правка. Сначала в нем было просто сказано: «Приехать к нам с Москвы». Затем этот текст зачеркнули и написали строже и определеннее: «а для встречи указали быть».

О том, что к документам, исходившим от самого царя, относились с большим пиететом, нежели к тем, что вышли из приказов, свидетельствует также точное указание на время получения царских указов, доставлявшихся в Кремль в любой час, независимо от дня и ночи. Так, 27 октября «за полтора часа до света» была получена грамота царя Михаила Федоровича о запечатывании Оружейной и Иконной палат вместе с их архивом государственной печатью. Причинами стали внезапная смерть подьячего Оружейной палаты Богдана Юрьева и необходимость охраны имущества палаты до передачи дел другому лицу. Распоряжение царя быстро выполнили, выяснив, что «в Оружейной де палате в болшой государева болшая казна, а у ней двои двери железные». Одни двери запечатывались (но не закрывались) главой приказа стольником князем Борисом Александровичем Репниным, другие закрывались на ключ, хранившийся «в суконном мешечке» тоже за печатью руководителя Оружейной палаты. В Большой Оружейной палате находилась одна «казенка деревяная с красками иконново дела, да со ртутью» и другая «казенка ж деревяная с приходными и с росходными книгами, и ящик с росписми, и со всякими государевыми делы и з денгами». Там же упоминаются «государевы оправные сабли», хотя в основном оружие хранилось в «другой Оружейной палате», где были опечатаны «мушкеты», «пистоли», «карабины», «шпаги», «пансыри». Часть вооружения оставалась «у Старой Оружейной палаты» – «мушкеты», «пистоли», «латы», «шишаки», «пансыри» и «стрелы».

Вопросы управления дворца и дальше встречаются в переписке царя и бояр, причем в этих документах можно найти любопытные подробности об интересах царя Михаила Федоровича. В столбце с царскими грамотами и отписками бояр хранится скромная челобитная царского потешника Ивашки Ермиса, который учил «государевых трубников из дворца дватцать человек, да из Иноземского приказу девятинатцати человек». Кроме того, ему дали совершенно неподъемное распоряжение одному «учить ратному строенью» 600 человек стрельцов приказа Ивана Головленкова. 15 июня 1642 года по царскому указу этим стрельцам был назначен смотр на Покровском поле. В результате Ивашке Ермису пришлось просить царя Михаила Федоровича о «подмоге»: «И руский язык мне не весь сполна за обычей, а преж, государь, сего был я холоп твой не у такого великого дела. Толко учил робят ходить по канату и метальники метатца, и мне, государь, к тому делу дан был особной толмач». Интерес к «потешным» зрелищам и полкам, как известно, проявится и у внука царя Михаила Федоровича, царя Петра I.

Чаще всего в переписке с боярами в Москве встречаются царские распоряжения по ратным делам. Например, 20 июня 1642 года, когда царь Михаил Федорович ходил в село Покровское, он получил пять отписок от воеводы Большого полка стольника князя Алексея Ивановича Воротынского с товарищами. После чего царь извещал бояр: «И мы тех отписок слушали и наш указ на тех отписках подписали» (впоследствии оказалось, что этот воевода, один из самых родовитых князей, умер на службе в Туле 19 июня). Содержится в переписке грамота на Тулу с похвалою полковнику Александру Краферту за службу против войск крымского царевича. Царю доносили об образце «земляного города», построенном за Чертольскими воротами в Москве немецким драгунским капитаном И. Фанзандерном. Город предназначался для Крапивны, разоренной крымцами. Делались распоряжения людям, находившимся на засеках, о михайловских черкасах, устроенных на житье в Московском государстве еще при Иване Грозном, об укреплении Венева [353]353
  РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Д. 82. Л. 314–511.


[Закрыть]. Словом, никаких особых сенсаций в переписке царя Михаила Федоровича с боярами, остававшимися в Москве, не имелось. Это тоже по-своему показательно, так как и тогда, по-видимому, не любили доверять бумаге государственные тайны.

Государевы великие дьяки

Присмотреться к дьякам важнейших Разрядного и Посольского приказов действительно стоит, иначе наше представление о «сильных людях», окружавших царя Михаила Федоровича, останется неполным. У дьяков этих приказов была важнейшая функция: подготовка документов своего ведомства в доклад государю и Боярской думе. Они чаще, чем кто-либо другой, виделись с царем и исполняли его поручения [354]354
  См.: Белокуров С. А.О Посольском приказе. СПб., 1906; Богоявленский С. К.Приказные судьи XVII века. М.; Л., 1946; Веселовский С. Б.Дьяки и подьячие XV–XVII вв. М., 1975; Лихачев Н. П.Разрядные дьяки XVI в. СПб., 1888.


[Закрыть].

Ключевое положение в системе управления Московского государства занимал Разрядный приказ, представлявший собой своеобразную канцелярию Боярской думы. В Разряде учитывали служилых людей из Государева двора и служилых «городов», вели переписку с полковыми воеводами, решали местнические счеты бояр и дворян между собою, рассматривали дела политического сыска о «слове и деле государевом». В функции приказа входило управление рядом приграничных и украйнных городов, наблюдение за засеками и оборонительными сооружениями, военными и стратегическими запасами (хлеба и соли) в городах, сбор ведомостей для составления бюджета и многое другое.

В начале царствования Михаила Федоровича с 1613 года главою Разрядного приказа был думный дьяк Сыдавной Васильев. Это назначение олицетворяло преемственность с деятельностью подмосковных ополчений, в которых Сыдавной Васильев получил думное дьячество и начал руководить Разрядным приказом. Именно такой человек, с репутацией последовательного сторонника земства, больше всего нужен был в Разряде после избрания царя. Ему пришлось сдерживать аппетиты многих служилых людей, стремившихся, по обычаю Смутного времени, воспользоваться переменами во власти, чтобы увеличить свои оклады и поместья, опираясь на реальные или мнимые заслуги в боях ополчений под Москвой в 1611–1612 годах. Назначение нового главы Разрядного приказа произошло только с возвращением из плена патриарха Филарета в 1619 году. Как уже говорилось, эту должность получил думный дьяк Томило Луговской. Смена высшего должностного лица в Разрядном приказе не была следствием какой-то «новой политики», очень скоро после оставления своего поста Сыдавной Васильев умер, и патриарх дал богатый вклад на помин его души в Троице-Сергиев монастырь. А вот преемнику Сыдавного Васильева – Томиле Луговскому действительно довелось испытать на себе «опальчивый» нрав патриарха Филарета.

С 1623 года Разрядный приказ возглавил думный дьяк Федор Лихачев. Он начинал свою карьеру дьяком Поместного приказа в ополчении князя Дмитрия Михайловича Пожарского и Кузьмы Минина в 1612 году, поэтому с назначением Федора Лихачева сохранялась общая земская преемственность в деятельности Разряда. Федор Лихачев оставался во главе приказа до 1630 года, после чего получил неожиданное назначение возглавить Посольский приказ. С 15 августа 1630 года управление в Разрядном приказе перешло в руки поверстанного в дьяки из кашинских дворян Ивана Гавренева. Последний действительно оказался незаурядным администратором и оставался во главе этого ведомства более тридцати лет, уйдя в отставку в чине окольничего. Именно осторожный и расчетливый Иван Гавренев мог олицетворять тип московского приказного дельца, народившийся в царствование Михаила Федоровича.

Исторически сложилось так, что еще большее влияние на управление государством оказывали думные дьяки, стоявшие во главе Посольского приказа. Уже сама специфика работы приказа, подготовка и прием посольств, обсуждение текущих задач внешних сношений требовали конфиденциальности. В распоряжении дьяков Посольского приказа находился архив московского великокняжеского дома и первых русских царей [355]355
  Опись архива Посольского приказа 1626 г. / Подг. к печ. B. И. Гальцов; под ред. С. О. Шмидта. М., 1977. Ч. 1–2.


[Закрыть]. Не случайно поэтому Посольский приказ ведал многие тайные дела до образования специального приказа уже в следующее царствование.

Целая плеяда имен дьяков была связана с этим ведомством при Михаиле Федоровиче [356]356
  См.: Рогожин Н. М.У государевых дел быть указано… М., 2002. C. 104–139. (Гл. 6: Выдающиеся руководители Посольского приказа.)


[Закрыть]. Первым должно быть названо имя Петра Третьякова, создававшего внешнюю политику Московского государства в начале правления новой династии. Поддерживаемая им политика установления мира со Швецией и союза с нею против Речи Посполитой определила стратегию в этом ключевом пункте международных отношений Московского государства. Ему лично в переговорах с ногайскими татарами в 1615 году удалось снять опасность татарских набегов на юг государства. Важна для русской политики была поддержка думным дьяком Петром Третьяковым союза с Англией, предоставление льгот английским купцам в России. О его благосклонном отношении к англичанам говорил голландский резидент в Москве Исаак Масса, отправляя своему правительству донесение о смерти Петра Третьякова в 1618 году: «Сегодня получено известие, что в Москве скончалась Большая страусовая птица, то есть великий канцлер, всегда большой приятель англичан, а наш противник» [357]357
  Там же. С. 119.


[Закрыть].

Назначение на смену Петру Третьякову думного дьяка Ивана Грамотина, ранее называвшегося в официальных документах изменником, «первым всякому злу начальником и Московского государства разорителем», можно объяснить как незаурядными качествами самого Ивана Грамотина, так и тем, что для заключения мира с Речью Посполитой (без чего невозможно было возвращение из плена патриарха Филарета) понадобился человек с определенной репутацией сторонника польского короля Сигизмунда III. В 1618–1619 годах уже не было ничего удивительного, что полку бывших «тушинцев» прибыло в окружении царя Михаила Федоровича, но курс, предложенный Иваном Грамотиным, в итоге разошелся с представлениями о целях внешней политики патриарха Филарета, активно готовившего и начавшего-таки войну с Речью Посполитой. С 1626 по 1633 год Иван Грамотин находился в опале в Алатыре, в эти годы приказ ведали думные дьяки Ефим Телепнев, Федор Лихачев (им тоже не удалось избежать патриаршего гнева) и Иван Грязев. Царь Михаил Федорович вернул Ивана Грамотина из ссылки сразу же после смерти отца и снова поставил во главе Посольского приказа, указал ведать ему печать и пожаловал в печатники. Основными событиями «грамотинского» периода в истории Посольского приказа стали два мирных договора с Речью Посполитой в 1618 и 1634 годах. Упомянутый выше Исаак Масса считал, что Грамотин «похож на немецкого уроженца, умен и рассудителен во всем и многому научился в плену у поляков и пруссаков» [358]358
  Там же. С. 129.


[Закрыть].

С 1635 по 1643 год Посольским приказом управлял думный дьяк Федор Лихачев, сменивший Ивана Грамотина не только в этом ведомстве, но и в чине печатника (с 1639 года). Когда 1 сентября 1643 года Федор Лихачев попросился в отставку, то управлять приказом оставили служившего вместе с ним дьяка Григория Львова, пожалованного по этому случаю «в Думу». Уже упоминалось о службе Федора Лихачева во главе Разрядного приказа в 1620-е годы, новый поворот его биографии выглядит поэтому несколько неожиданным. Может быть, это назначение было сделано не без связи с общим отказом от активной внешней политики и сосредоточением на внутренних делах после поражения в Смоленской войне. Главными направлениями дипломатических отношений в последний период царствования Михаила Федоровича на рубеже 1630–1640-х годов стали урегулирование территориальных споров с Речью Посполитой и противостояние с Крымским ханством, постоянно тревожившим опустошительными набегами южные границы государства [359]359
  См.: Новосельский А. А.Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.; Л., 1948.


[Закрыть]. Вряд ли случайным было то, что деятельность Федора Лихачева во главе Посольского приказа совпала с возобновлением деятельности земских соборов, обсуждавших в 1636–1639 и 1642 годах проблемы взаимоотношений Москвы и Крыма. Федор Лихачев, который должен был прекрасно помнить о земских традициях времен Смуты, «объявлял» соборам дела о конфликте с крымцами, в том числе на известном «Азовском» соборе 1642 года. Указ царя Михаила Федоровича об этом соборе 3 января 1642 года прямо говорил о роли Посольского приказа в организации соборных заседаний: «А о каком о государеве и о земском деле выборным людем говорити и мыслити и тому… по государеву указу велено… выборным людем дати писмо Посолсково приказу дьяком» [360]360
  Цит. по: Черепнин Л. В.Земские соборы… С. 265.


[Закрыть].

Таким образом, думные дьяки, стоявшие во главе Разрядного и Посольского приказов, по праву могут быть отнесены к числу самых влиятельных людей царствования Михаила Федоровича. Внешним выражением этого влияния были огромные дьяческие денежные оклады, сопоставимые по размерам с окладами самых высоких чинов Государева двора, личные и родственные связи с правящей верхушкой, умение использовать выгоды своего должностного положения. Выступления на земском соборе 1642 года против дьяков, «обогатевших многим богатеством», были совсем не беспочвенными. Когда в годы Смоленской войны собирали хлеб для отправки в войско, то по «розметному списку», составлявшемуся думным дьяком Иваном Гавреневым, больше всех должны были заплатить в казну Томило Луговской, Федор Лихачев, Иван Грамотин [361]361
  ДР. Т. 2. Стб. 859–862.


[Закрыть]. Не удивительно, что имена думных дьяков постоянно встречаются в числе первых землевладельцев в государстве.

Итак, вокруг царя Михаила Федоровича за годы его царствования сложился сплоченный родственный круг правящих «сильных людей». Как выяснил С. Ф. Платонов, в нем очень большую роль играли бывшие «тушинцы», по сути, реабилитированные после 1613 года. Но даже в этом ближнем круге царя выделяются фигуры двух правителей – бояр князя Ивана Борисовича Черкасского и Федора Ивановича Шереметева. Их авторитет держался как на родстве с царем Михаилом Федоровичем, так и на большом военном и административном опыте. Наиболее талантливым администратором был князь Иван Борисович Черкасский, заслуживший одобрительные отзывы современников: «Как боярин князь Иван Борисович Черкасской ведал Поместной приказ, да у боярина ж у князя Ивана Борисовича были многие приказные люди и в то время у нево в приказех все делалос добро и волокиты в приказех у боярина у князя Ивана Борисовича никаким людем не было» [362]362
  Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Т. 8. С. 65.


[Закрыть]. Но в том-то и дело, что «московская волокита» была правилом, а не исключением. И «сильный человек», судя по коллективным протестам служилых людей, чаще всего был грабителем, а не защитником.

Глава двенадцатая
Челобитные «всей земли»

Дворянские протесты. – Сыск закладчиков. – Жалобы на новые сборы

В представлениях жителей Московского государства XVII века царский суд воспринимался как высшая, абсолютная власть, отдельно от суда боярского и других «сильных людей». Царь Михаил Федорович был арбитром во всех делах, в том числе в спорах между боярами, с одной стороны, и «землею» и «миром» – с другой. Особенно заметными противоречия внутри «всей земли» стали во второй половине 1630-х – начале 1640-х годов, когда постоянно возникали коллективные протесты дворян и детей боярских, торговых и посадских людей, недовольных своим положением. С возобновлением практики земских соборов после Смоленской войны челобитные как форма коллективного и индивидуального протеста не только не исчезли, а стали преобладающей формой обращения к власти в целях решения разных проблем. Более того, соборное представительство было в упадке, и московское правительство с трудом собирало выборных людей на земскую службу, ассоциировавшуюся теперь не с общественным долгом, а с дополнительной службой и нагрузкой на «мир» [363]363
  См. об этом документы конца 1636 года, связанные с выборами на собор в Галиче: Шмелев Г.Отношение населения и областной администрации к выборам на земские соборы в XVII в. // Сборник статей, посвященных В. О. Ключевскому. М., 1909. С. 492–493.


[Закрыть]. «Чины», по которым было организовано представительство на соборах, понимали, что скорее могли добиться своих целей в челобитных, посвященных их собственным делам, а не отвлеченным государственным целям.

Основной мотив дворянских протестов – борьба за отмену срока сыска беглых крестьян. Именно здесь самым кардинальным образом расходились интересы рядового дворянства и «сильных людей», заинтересованных в том, чтобы «закрепить» за собою тех крестьян и холопов, которые уходили от своих «бедных и разоренных» хозяев в экономически процветающие боярщины. Посадские люди продолжали борьбу с беломестцами на посаде. Ко всему прочему, во второй половине 1630-х – в 1640-е годы стали последовательно увеличиваться оклады разных сборов, дополненные новыми налогами в связи с организацией Приказа сбора ратных людей. Все это заставляло людей разных «чинов» отстаивать прежде всего свои экономические интересы.

Дворянские протесты

«Сильные люди», по условиям придворной службы, находились большей частью в Москве, где заседали в качестве судей в приказах и участвовали в деятельности Боярской думы. Служилая мелкота редко появлялась в столице, разве только во время ежегодного вызова служилых «городов» в апреле на службу в Украинный разряд. Если же вдруг у кого-то случался спор с приказчиками крупных боярских вотчин в разных уездах государства, то решать его необходимо было в Москве. Московское приказное судопроизводство оказывалось достаточно разорительным мероприятием – «всяк подьячий любит калач горячий», как об этом сказано в пословице. И даже тогда, когда истец был уверен в своей правоте, ему для начала предстояло добраться до стольного города к определенному сроку, который у служилых людей совпадал всего один раз в году со временем, свободным от службы, – к Рождеству Христову, 25 декабря. Но Святки не самое благоприятное время для сутяжничества. Не случайно именно против неравенства в сроках суда восстали челобитчики из разных уездов, собравшиеся в Москве в конце декабря 1636 года и впервые обратившиеся к царю с коллективной челобитной от дворян многих уездов: «волоча нас, холопей твоих, московскою волокитою, на твои государевы власти и на монастыри дают нам… суд на Москве в год на три срока… а в тое пору мы… бываем на Троицын день, да на Семен день на твоей государеве службе, а на Рожество Христово мы… приезжать не успеваем за розореньем от сильных людей» [364]364
  Смирнов П. П.Челобитные дворян и детей боярских всех городов в первой половине XVII века // ЧОИДР. 1915. Кн. 3. С. 38.


[Закрыть].

Не следует думать, что социальная рознь была определяющей в отношении к боярам и «сильным людям». У каждого из них был свой «двор», в котором, подобно дружине средневекового князя, кормилось немалое число людей, находивших себя в управлении боярскими вотчинами и охране своего господина. Эта «клиентела» была распространенным явлением в Москве. Как показывает исследование романовского двора на Варварке, проведенное А. В. Лаврентьевым, в состав двора царского дяди Ивана Никитича Романова входило тридцать-сорок человек [365]365
  Лаврентьев А. В.Люди и вещи. Памятники русской истории и культуры XVI–XVIII вв., их создатели и владельцы. М., 1998.


[Закрыть]. Эти слуги были дворянами по происхождению, но свое сытное житье в боярском дворе они предпочли «тяготам и лишениям» обычной полковой службы в поместной коннице. С подобным положением дел уездное дворянство боролось по-своему, включая в коллективные челобитные пункты о запрете верстать в холопы неслужилых детей боярских. И такое требование вполне совпадало с государственным интересом, поэтому правительство Михаила Федоровича несколько раз издавало запретительные указы, чтобы искоренить «избывание» полковой службы в дворах «сильных людей».

Комплекс коллективных дворянских челобитных хорошо известен исследователям и давно введен в научный оборот С. В. Рождественским, П. П. Смирновым и Е. Д. Сташевским [366]366
  Рождественский С. В.Из истории отмены «урочных лет» для сыска беглых крестьян в Московском государстве XVII в. // Сборник статей, посвященных В. О. Ключевскому. М., 1909. С. 153–163; Смирнов П. П.Челобитные дворян и детей боярских… С. 1–73; Сташевский Е. Д.К истории дворянских челобитных… С. 100–124. См. также: Новосельский А. А.Коллективные дворянские челобитные о сыске беглых крестьян и холопов во второй половине XVII в. //Дворянство и крепостной строй России XVI–XVIII вв. М., 1975. С. 303–343; Черепнин Л. В.Земские соборы… С. 260–262; Кошелева О. Е.Коллективные челобитья дворян на бояр (XVII век) // ВИ. 1982. № 12. С. 171–177; Высоцкий Д. А.Коллективные дворянские челобитные XVII в. как исторический источник // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1987. Т. 19. С. 125–138; Он же.Общественно-политические взгляды поместного дворянства и внутреннее развитие Русского государства XVII в.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1989; Андреев И. Л.«Сильные люди» Московского государства… С. 77–88.


[Закрыть]. Ко второй половине 1630-х годов появилось новое поколение служилых людей, родившееся после Смуты. И. Л. Андреев пришел к выводу, что «большую роль в переломе настроений помещиков сыграла Смоленская война 1632–1634 годов» [367]367
  Андреев И. Л.«Сильные люди» Московского государства… С. 82.


[Закрыть]. Подтверждения этому действительно многочисленны, так как челобитчики 1630–1640-х годов постоянно обращались к власти с напоминанием о своих службах в это время. Служилым людям, узнавшим друг друга в боях, легче было объединиться для коллективных ходатайств. Если положенной выслуги челобитчики добивались в одиночку, то свои проблемы они стали решать вместе. Хорошо это видно на примере нетчиков, потерявших свои поместья. Оказалось, что среди них было немало дезертиров поневоле или по ошибке: «В походе были до ево государева указу и до отпуску… тол ко они были з беднасти ходили по запас и по волостям для конского корму купить, а иные по полкам лежали болны, а сказать было у смотру про них некому, и в те поры их написали в неты, и по тем нетам отнято у них государево жалованье помесья без сыску». По челобитной состоялся доклад, и царский приговор 1 мая 1635 года оставил без изменений решения по таким делам. Единственное, что было «позволено» служилым людям, так это заслужить новые поместья службой: «Государь пожаловал, приискав инде, бити челом. А у которых помесье отнято, и вы захотите и добра, будет хотите поместей, и вы служите» [368]368
  ЗАРГ. № 225. С. 166.


[Закрыть].

Вал челобитных о поместьях и вотчинах привел к накоплению спорных дел. 17 декабря 1636 года царем Михаилом Федоровичем были рассмотрены целых четырнадцать указов, о чем сохранилась запись в Указной книге Поместного приказа. Несколько указов, касавшихся раздела поместий между вдовами и недорослями, старшими и младшими братьями, опять-таки были следствием событий Смоленской войны [369]369
  Там же. № 234. С. 171–174. Указная книга Поместного приказа / Публ. В. Н. Сторожева // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции. М., 1989. Кн. 6. Разд. 3. См. также: Памятники русского права. М., 1959. Вып. 5. С. 470.


[Закрыть]. Дата составления статейного списка из четырнадцати указов отнюдь не случайно совпадает с предпразднством Рождества Христова (25 декабря), когда дворяне и дети боярские обязаны были приезжать в Москву для решения своих дел.

В конце 1636-го – начале 1637 года была выработана коллективная челобитная уездных дворян, решивших обратиться к царю с просьбой об изменении существовавших порядков. Список коллективной челобитной, опубликованный П. П. Смирновым, сохранился без начала, но в изложении документа для царского доклада приведена его преамбула: «В челобитной дворян и детей боярских розных городов написано: „Были они на государеве службе под Смоленском, а ныне служат государевы службы в Украинных городех с воеводами по полком безпрестанно по вся годы“» [370]370
  Смирнов П. П.Челобитные дворян и детей боярских… С. 40.


[Закрыть]. Следовательно, обращение городовых дворян вызвано прежде всего надеждой на удовлетворение их боевых заслуг, особенно во время Смоленской войны.

Перечень требований городового дворянства традиционно сводился к двум основным моментам. Во-первых, отставка «урочных лет» срока сыска беглых крестьян и людей. Во-вторых, организация справедливого суда: приближение его к уездам («суд в городех») и принятие единого для всех законодательства («судить в городех по своему государеву указу и по своей государеве улаженной судебной книге») [371]371
  Там же. С. 39. См. подробнее: Андреев И. Л.«Сильные люди» Московского государства… С. 77–85; Высоцкий Д. А.Коллективные дворянские челобитные… С. 131–132, 135–136.


[Закрыть].

На коллективную челобитную служилых «городов» об отмене урочных лет и справедливом суде в разных делах с монастырями и служилыми людьми московских чинов правительство ответило малосущественными для дворян и детей боярских послаблениями в феврале 1637 года. Срок «сыска» беглых был увеличен до девяти лет по примеру Троице-Сергиева монастыря [372]372
  ЗАРГ. № 237–238. С. 176–177.


[Закрыть]. Однако, если посмотреть на последующее законодательство с точки зрения требований, выраженных в челобитной городового дворянства, можно увидеть как прямые, так и косвенные следствия этого обращения.

Служилые «города» были заинтересованы в ограничении числа уездов, на которые распространялось землевладение служилых московских чинов, они стремились закрепить земли одного уезда в коллективном пользовании дворянской корпорации с целью устранить конкурентов на освобождавшиеся поместья. Первый указ такого рода был издан еще в 1575/76 году, когда по государеву указу было «велено детей боярских спомещивать хто откуда служит» [373]373
  См.: там же. № 39. См. также: Рождественский С. В.Служилое землевладение в Московском государстве XVI века. СПб., 1897. С. 311; ЗАРГ. Комментарии. Л., 1987. С. 60.


[Закрыть]. Однородный характер поместного землевладения в уездах «снимал» главную основу конфликта с «сильными людьми»: приказчики крупных вотчин теряли возможность переманивать крестьян и холопов из небогатых владений.

До середины 1630-х годов предпринимались попытки запретить землевладельцам других сословных категорий получать поместья городового дворянства. Несколько указов, изданных в начале царствования Михаила Федоровича в 1614–1617 годах, касались «городов» Смоленска и Белой, но это была сомнительная «льгота», так как эти уезды находились в зоне боевых действий, а их землевладельцев приходилось в то же время испомещать на севере государства [374]374
  Там же. № 73–74. С. 83; № 83. С. 92–93. Подобные ограничительные меры обращения поместий касались и отдельных категорий землевладельцев: служилых иноземцев, служилых татар, казаков, патриарших детей боярских. См.: Люткина Е. Ю.Государство, церковь и формирование статуса патриарших дворян и детей боярских в XVII в. // Сословия и государственная власть в России… Ч. 1. С. 299–304.


[Закрыть]. Еще один указ, более широкого действия, касался поместий убитых, попавших в плен или пропавших без вести дворян и детей боярских. В отношении их устанавливалось правило: «мимо родства и мимо того города хто учнет бити челом, никаким людем не отдавать» [375]375
  ЗАРГ. № 85. С. 93.


[Закрыть]. Однако дата документа, принятого 27 августа 1618 года, перед началом осады Москвы войском королевича Владислава, заставляет относиться с настороженностью к этому источнику. Указ принимал во внимание только бесспорные заслуги служилого человека, ничего не говоря о поместьях рядовых дворян и детей боярских. Отписка некоторых крупных вотчин и поместий на юго-западе государства в 1620-е годы помогала обороне границы, но не могла решить проблемы противостояния «городов» с «сильными» людьми. На этом фоне достаточно решительной выглядит мера с установлением списка «заказных городов». По указу 1 апреля 1637 года в двенадцати «украиных» и «полских» городах – Воронеже, Ельце, Осколе, Курске, Новосили, Ливнах, Рыльске, Карачеве, Волхове, Орле, Мценске, Лебедяни запрещалось приобретать поместья и вотчины боярам и другим служилым людям московских чинов [376]376
  См.: там же. № 239. С. 177. См. также: Важинский В. М.Землевладение и складывание общины однодворцев в XVII в. (по материалам южных уездов России). Воронеж, 1974. С. 77–83.


[Закрыть].

Но самым противоречивым оказался указ 29 июня 1639 года, запретивший московским и городовым чинам обменивать свои поместья и вотчины. Спустя восемь лет указ был отменен. Причина возвращения к существовавшему порядку объяснялась следующим образом: «Потому что с тех мест у многих людей меж собою в соседстве ссоры и вражды были многие, и вдовам и девкам зговаривать в городах было не за ково, что у вдов и у девок в своих городех свойство со многими ближнее, а московских чинов городовых поместей давати не велено» [377]377
  ЗАРГ. № 320. С. 218. См. там же указ 29 июня 1639 г. № 271. С. 190.


[Закрыть]. Таким образом, оказалось, что изоляция городовых чинов от московских не отвечала их общим интересам, указ признавал, что «многие московские люди» были «с городовыми одних родов» и вмешательство власти не снимало, а обостряло внутрисословное напряжение.

Новая коллективная челобитная «городов» в 1639 году касалась еще одного важного для уездного дворянства вопроса: о детях боярских, поступавших на службу в холопы [378]378
  Текст челобитной сохранился в изложении в записных книгах московского стола Разрядного приказа: РИБ. Т. 10. С. 161. См. также: Высоцкий Д. А.Коллективные дворянские челобитные… С. 134–135.


[Закрыть]. Правительство царя Михаила Федоровича было вынуждено принять меры для консолидации городового дворянства. Еще в 1638 году был наложен запрет на переход верстанных служилых людей в холопы, «чтоб на то смотря, иным неповадно было воровать, от государевы службы избегать». Эта уравнительная мера была обоюдовыгодной как для правительства, так и для городовой корпорации в целом, но не для отдельных ее членов, решавшихся на смену социального статуса и поступавших «служить во дворе» у крупных вотчинников. Была сделана попытка возвратить из холопов детей боярских, служивших в солдатах и драгунах в годы Смоленской войны (указ 9 мая 1638 года: «Писати в салдаты детей боярских и старых салдатов верстаных изо всяких волных людей, за которыми поместных и вотчиных дач нету»). Но уже в указе 29 июля 1640 года, как писал исследователь холопства первой половины XVII века В. М. Панеях, «власти фактически сделали исключение для тех ветеранов Смоленской войны, которые хотя и были верстаны за участие в ней, но на практике оказались без поместий и вотчин» [379]379
  См.: ЗАРГ. № 251. С. 182; № 258. С. 184; Панеях В. М.Холопство в первой половине XVII века… С. 174.


[Закрыть]. Общее направление, связанное с проведением более четких сословных границ между детьми боярскими и холопами было подтверждено указом 1640/41 года об оформлении служилых кабал и других записей, с одной стороны, давших дворянам и детям боярским привилегию владеть холопами и крепостными крестьянами, а с другой – запретивших переход в холопы детей боярских [380]380
  См.: Панеях В. М.Указ, изданный ранее 30 мая 1641 г. (26 августа 1640 г.?), об условиях и порядке оформления служилых кабал, ссудных крестьянских записей и жилых записей // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1985. Т. 17. С. 141–155.


[Закрыть].