Текст книги "Михаил Федорович"

Автор книги: Вячеслав Козляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Глава десятая
Смоленская трагедия

Победы и поражения. – «Измена» боярина Шеина. – Смоленский синдром

Война, к которой Московское государство готовилось несколько лет, началась с известия о смерти в Речи Посполитой старого «недруга» романовской семьи короля Сигизмунда III 20 апреля 1632 года [283]283
  См.: Сташевский Е. Д.Смоленская война 1632–1634 гг. Организация и состояние Московской армии. Киев, 1919; Прокофьев В. А., Новосельский А. А.Международное положение Русского государства в 20–30-х годах и Смоленская война 1632–1634 гг. // Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII в. / Под ред. А. А. Новосельского, Н. В. Устюгова. М., 1955. С. 462–475; Поршнев Б. Ф.Социально-политическая обстановка в России во время Смоленской войны // История СССР. 1957. № 5. С. 112–140; Черепнин Л. В.Земские соборы… С. 244–254; Жемайтис С. Г.Источники по истории Смоленской войны (1632–1634 гг.) в собрании П. П. Дубровского // Исследования памятников письменной культуры в собраниях и архивах отдела рукописей и редких книг. Сб. науч. трудов. Л., 1988. С. 41–50. См. также публикацию «Плана осады Смоленска» Виллема Хондиуса: Борисовская Н.Старинные гравированные карты и планы XV–XVIII веков. М., 1992. С. 126–141.


[Закрыть]. В Москве решили не дожидаться окончания срока Деулинского перемирия и использовать период бескоролевья – очевидно, надеясь, что он может оказаться таким же удачным для России, каким для ее врагов был период русского «междуцарствия». В июне 1632 года состоялось решение земского собора о посылке войска под Дорогобуж и Смоленск для войны с польским и литовским королем. Официальная цель войны с Речью Посполитой была сформулирована на страницах разрядных книг: «Над городы, которые ныне за Литвою, а отданы были на время, а наперед того были Московского государства, промышлять, и те городы государь и великий государь святейший патриарх указали очищать к Московскому государству по прежнему» [284]284
  КР. Т. 2. Стб. 380. Рукопись разрядных книг периода Смоленской войны, см.: РГАДА. Ф. 210. Новгородский стол. Столбцы. Д. 24. – 585 лл. См. также: Записные книги московского стола Разрядного приказа 7142 г. // РИБ. Т. 9.


[Закрыть].

Смоленская война потребовала мобилизации всего государства. Служилые люди вызывались в полки; те, кто не мог служить, поставляли даточных людей, собирали деньги и запасы для войны [285]285
  Сташевский Е. Д.Смоленская война 1632–1634 гг…


[Закрыть]. По «наряду» было образовано три полка: главный – «большой полк» боярина Михаила Борисовича Шеина и окольничего Артемия Васильевича Измайлова, направленный под Дорогобуж и Смоленск, передовой полк окольничего князя Семена Васильевича Прозоровского и князя Михаила Васильевича Белосельского, формировавшийся в Ржеве Владимировой и Белой, сторожевой полк стольника Богдана Михайловича Нагого, собиравшийся в Калуге. Передовой и сторожевой полки, захватив Белую, должны были соединиться с главным войском под Смоленском. Отдельно был организован полк воевод Федора Кирилловича Смердова-Плещеева (в ноябре 1632 года он умер на службе и его сменил Иван Федорович Еропкин) и Баима Федоровича Болтина, отправленных в Северский поход. Все эти силы вступили в войну 10 августа 1632 года.

В приговоре о начале войны и посылке бояр и воевод «с многой ратью» под Смоленск, на Ржеву, в Калугу и на Северу цель похода формулировалась более прямо: как возмездие польскому королю и особенно королевичу Владиславу, чье имя упоминалось подчеркнуто оскорбительно, с пропуском титула: «Чтоб польскому и литовскому королю и сыну его Владиславу и польским и литовским людем их неправды отомстить и городы Смоленск и иные городы, которые они взяли неправдою, поворотить по прежнему к Московскому государству» [286]286
  РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Столбцы. Д. 76. Л. 51.


[Закрыть]. В наказах воеводам писали, чтобы всем им «промышляти… государевым и земским делом вместе собча за один» [287]287
  КР. Т. 2. Стб. 435.


[Закрыть].

Желание поквитаться с Речью Посполитой за поражения Смуты и потерю городов, особенно Смоленска, было настолько велико, что в Московском государстве забыли об очевидных вещах. Нельзя было воевать на два фронта, а уже весной – летом 1632 года на южных границах появились татарские отряды, уводившие в плен многих людей в Мценском, Новосильском, Орловском, Карачевском, Ливенском уездах. Эти столь несвоевременные для Московского государства набеги положили начало многолетней татарской войне.

Основу русского войска составляли городовые дворяне и дети боярские, чьи поместья в южных уездах прежде всего и разоряли крымцы. Поместная конница была расписана на сотни. Командовали ими головы – наиболее опытные воины, в том числе выборные дворяне из «городов». Наряд на службу, обычно связанный с иерархией полковых воевод, отражает в этом случае и степень значимости «городов». Владимирцы, традиционно служившие в большом полку Украинного разряда, попали под непосредственное командование главного воеводы боярина Михаила Борисовича Шеина, в полку которого их насчитывалось 151 человек. Кроме них, такой же чести удостоились 356 смолян, 207 суздальцев, 102 юрьевца, 115 муромцев, 1013 рязанцев «всех станов», 359 тулян, 265 каширян, 206 нижегородцев, 364 арзамасца, 52 дорогобужанина, 122 вязмича, 36 лушан [288]288
  Там же. Стб. 385.


[Закрыть]. Сравнение этих цифр со сведениями Сметы русского войска 1631/32 года показывает, что большинство дворян и детей боярских, служивших по замосковным и смоленским уездам, было мобилизовано на полковую службу всем «городом».

Грамоты «городам» о готовности к высылке на службу в полк боярина Михаила Борисовича Шеина стали рассылаться из Разрядного приказа, начиная с 25 июня 1632 года. Сохранилась грамота тульскому воеводе Федору Ивановичу.

Философову об объявлении тулянам дворянам и детям боярским, «которым по розбору для службы наше денежное жалованье дано», готовности к выходу на службу в Вязьму. Отдельная грамота была непосредственно послана тульскому «городу» с обращением «дворяном выборным и детем боярским дворовым и городовым туляном, которым по розбору для службы наше денежное жалованье дано». От них требовалось быть готовыми к походу с боярином Михаилом Борисовичем Шеиным и окольничим Артемием Васильевичем Измайловым: «а однолишно бы вам дворяном и детем боярским на нашу службу в Вязьму быть готовым тотчас со всею службою против розбору, а сю нашу грамоту прочитая посылали б есте меж себя, чтоб вам всем наша служба была ведома» [289]289
  РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Столбцы. Д. 76. Л. 1–4.


[Закрыть]. Такие же грамоты рассылались и в другие «города», назначенные на службу под Смоленск.

С воеводами главного полка находилось на службе около 5 тысяч уездных дворян и детей боярских, 2700 «райтар», солдат «нового строя», вербовавшихся из беднейших детей боярских и бывших «в наученье» у немецких полковников, 323 белозерца (бывших атаманов и казаков, почти сравнявшихся по своему социальному статусу с детьми боярскими) и 289 дворян и детей боярских из «Понизовых городов». Общая численность полков боярина Михаила Борисовича Шеина и окольничего Артемия Васильевича Измайлова, по разрядной росписи, составляла 26 331 человек [290]290
  КР. Т. 2. Стб. 386–388. В архивной «Росписи» людей, посланных с воеводами М. Б. Шеиным и А. В. Измайловым, сообщаются несколько иные цифры, хотя и близкие к указанным в разрядных книгах: Владимир 159 (в разрядных книгах – 151), Смоленск 363 (356), Суздаль 240 (207), Юрьев-Польской 124 (102), Муром 117 (115), Рязань 1078 (1013), Тула 410 (359), Кашира 307 (265), Нижний Новгород 298 (206), Арзамас 534 (364), Дорогобуж 55 (52), Вязьма 134 (122) и И казаков, Можайск 88 (нет в разрядных книгах), Лух 31 (36); всего дворян и детей боярских, назначенных с М. Б. Шеиным, 3946 человек (3348), с А. В. Измайловым – 1837 (1539), вместе – 5782 (4886). Всего служилых людей: 21 579 (26 331) человек. См.: РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Столбцы. Д. 76. Л. 53–55, 60, 64.


[Закрыть].

Согласно наказам, выданным полковым воеводам 9 августа 1632 года, они должны были проделать обычную для русского войска процедуру: записать приехавших на службу дворян и детей боярских в книги приездов («писать в приезды, кто которого числа на государеву службу приедет»), а затем устроить смотр («пересмотрети всех налицо») и отослать смотренные списки и списки нетчиков («ести и неты») в Москву. Особенность смотра состояла в том, что его следовало проводить по недавно составленным разборным спискам и сверять, чтобы запись в нем соответствовала реальной годности служилого человека к полковой службе: «А дворян и детей боярских смотреть по розборным списком, каков кто на государеву службу приедет, конен, и люден, и оружен» [291]291
  КР. Т. 2. Стб. 398–399.


[Закрыть].

Победы и поражения

Получив наказы, воеводы Михаил Борисович Шеин и Артемий Васильевич Измайлов прибыли в Можайск 18 августа и стали ожидать служилых людей, назначенных с ними в полки. Первыми в поход явились рязанцы, каширяне и туляне. Остальные медлили, а у воевод не оказалось даже списков тех, кто должен был явиться на службу («смотрити и росписывати дворян и детей боярских не по чему»). Только 19 августа из Разрядного приказа были отосланы списки, по которым надо было провести смотр и «роспись замосковных и украинных городов».

Во второй половине августа и начале сентября дворяне и дети боярские продолжали подъезжать на службу. Боярин Михаил Борисович Шеин вынужден был отослать целую роспись «городов», не приехавших на службу до 21 августа. В нее вошли Владимир, Смоленск, Муром, Нижний Новгород. 23 августа в отписке воевод говорилось о том, что в Можайск приехали «немногие люди» дворяне и дети боярские замосковных городов: «А иные, государь, городы арзамасцы, дорогобужаня, лушане, галичане, мещерене, вологжане, звенигородцы, гороховляне, алатарцы, курмышские, и казанские, и всех понизовых и мещерских городов дворяне, и дети боярские, и князи, и мурзы, и новокрещены, и тотарове, и атаманы, и казаки на твою государеву службу к нам холопем твоим в Можаеск августа по 23-е число не бывали» [292]292
  РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Столбцы. Д. 76. Л. 158–161. По получении отписки М. Б. Шеина на ней была сделана помета: «Отписать, что писали, то ведомо, а ратных людей высылаем» (там же. Л. 159 об.).


[Закрыть]. Дольше всех задерживались служилые люди понизовых «городов», еще 8 сентября отсутствовавшие в Можайске. Причины такого промедления были обусловлены крайне неудобными для служилых людей сроками вызова. Обычно служба начиналась весной, а в середине сентября их, наоборот, распускали из полков Украинного разряда. Чтобы приготовиться как следует к зимнему походу, дворяне и дети боярские должны были выезжать с запасами, и многие явно дожидались нового урожая.

Первый смотр в Можайске был проведен 27 августа, а 16 сентября войско выступило в поход к Вязьме. Те, кто не явился на службу или уехал из полков, «отметившись» во время смотра, попадали в разряд «нетчиков». Согласно грамоте, отправленной из Разрядного приказа 27 сентября, нетчиков предлагалось подвергнуть самым тяжелым репрессиям. Их должны были выслать в Москву и бить там кнутом «без всякие пощады» «за их воровство, что они быв у розбору и взяв наше денежное жалованье, на нашу службу не пошли». Не приехавших в полки и беглых со службы ожидало еще одно наказание – понижение в ранге, причем не временное, а до конца их служилой карьеры: «Которые служили по выбору, тех написать по дворовому списку, а которые служили по дворовому списку, и тех написать с городом по прежнему и вперед их в выбор и в дворовый список не писати» [293]293
  АМГ. Т. 1. № 413. С. 395–396. Как показывает редакторская правка в черновике этой опубликованной грамоты, слова «из выбора и из дворового списка выметать вон» были добавлены позднее. Ср.: РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Столбцы. Д. 76. Л. 368–368 об.


[Закрыть].

На начальном этапе Смоленской войны в августе – декабре 1632 года русское войско достигло больших успехов на всех направлениях своих действий и овладело Серпейском (12 октября), Дорогобужем (18 октября), Белой (10 ноября), а также Себежем, Красной, Невелем, Рославлем, Почепом, Стародубом, Новгород-Северским, Трубчевском. Был совершен поход «в литовскую землю», где русские воевали под Полоцком, Велижем и другими городами.

Следующий этап войны начался с 5 декабря 1632 года, когда войско боярина Михаила Борисовича Шеина двинулось к Смоленску и осадило его. Вместе с ним находился большой наряд (артиллерия), которым командовал Иван Арбузов. В состав этого наряда входили именные пищали, доходившие весом до 450 пудов, как, например, пищаль «Инрог» (единорог). Для ее транспортировки требовалось 64 подводы, да еще десять подвод для «стана с колесами». Одно ядро такой пищали весило больше пуда. Как записал составитель разрядных книг, под Смоленск были отправлены пищали «Пасынок», «Волк», «Кречет», «Ахиллес», «Грановитая», «Гладкая», всего 140 пищалей и три «пушки верховых». Позднее из Белой под Смоленск подошли основные силы полка князя Семена Васильевича Прозоровского, и начались многочисленные приступы. Служилые люди, приезжавшие в Москву с отписками, рассказывали об устройстве войска боярина Михаила Борисовича Шеина, которое стояло «у Духа Святого на прежнем табаре, где стоял боярин князь Дмитрей Мамстрюкович Черкасской и острог поставлен и ров выкопан и во всем укреплен, а в остроге стоят дворяне и дети боярские и казаки и всякие люди» [294]294
  РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Столбцы. Д. 85. Л. 320–321.


[Закрыть]. Из этих таборов, куда русское войско вернулось после неудачной попытки отвоевать Смоленск в первые годы царствования Михаила Федоровича, дворяне и дети боярские, а также солдаты и казаки ходили на приступ к городу.

Организованная Шеиным по правилам военного искусства того времени осада растянулась на долгие месяцы. Служилые люди, как и всегда во время войны, получили возможность отличиться и быстрее, чем в мирное время, получить прибавку к поместным и денежным окладам, жалованье за «головство», рану, сеунч, за пойманных «языков» или убитых в бою врагов. Специальным указом были установлены размеры придач за убитых литовских людей: «на котором написано в послужном списку побитых 10 человек или болше, тем всем придачи по 50 чети, денег за семь мужиков за убитых по рублю; а на которых убитых семь мужиков, и тем семь рублев, помесной придачи 50 чети; а будет на котором написан один, помесной придачи нет, придать один рубль за один мужик» [295]295
  ЗАРГ. № 220. С. 164.


[Закрыть]. Таким образом, храбрость и доблесть городовых дворян помогала им увеличить оклады и перейти на службу по дворовому списку и в выбор. Но, как всегда, у войны была и другая, куда менее привлекательная сторона. Многие служилые люди погибли под Смоленском даже не на поле боя, а от ран и болезней.

Летопись сражений под Смоленском полна разнообразными событиями. В первый период осады главной задачей войска боярина Михаила Борисовича Шеина было приступать к Смоленску и не пропустить в город подкрепления. По «послужным спискам» служилых людей выясняются основные вехи боев. Так, ряд дворян и детей боярских отличился в бою 21 февраля 1633 года при посылке на Покровскую гору, «как шли литовские люди на проход в Смоленеск». Радостные вести о победах рати Шеина приносили сеунщики; как правило, ими становились сотенные головы, отличившиеся в этих боях. 24 февраля с сеунчом в Москву приехал сын одного из воевод Семен Артемьевич Измайлов, сообщивший подробности упомянутого сражения 21 февраля, в котором со стороны польских и литовских людей участвовало около трех тысяч человек, а 327 из них было взято в плен «в языцех». 29 апреля из-под Смоленска приехал сеунщик арзамасец Юрий Ерофеевич Бахметев с известием, что воеводы «посылали… от себя под Красное голов с сотнями и милостию Божьею, а его государевым счастьем литовских людей побили и языки поимали, а в языцех взяли 47 человек». Боярин Михаил Борисович Шеин писал в Москву о приступе к Смоленску в начале лета 1633 года: «Июня в 10 день, как был к городу к Смоленску приступ, и подкопом взорвало городовую стену». 12 июля был бой, на котором взяли 36 языков и двух изменников казаков. В Москву извещать об этом был прислан голова ярославский дворянин Михаил Федорович Мотовилов. Сеунщики приезжали и после боя с Александром Госевским, пытавшимся 30 июля провести в Смоленск новых людей с запасами: «приходил Гасевской на Покровскую гору и хотел в город пройтить, и они его не пропустили, и побили и языков поимали» [296]296
  РГАДА. Ф. 210. Новгородский стол. Столбцы. Д. 49. Л. 1–4, 63–64. Ср. дело о пожаловании за сеунч брянчанина А. Безобразова: АМГ. Т. 1. № 489. С. 450–455; ДР. Т. 2. Стб. 319, 329, 339.


[Закрыть].

Вскоре, однако, события начали меняться в худшую сторону. 25 августа 1633 года на помощь осажденным смолянам пришло войско нового короля Речи Посполитой Владислава IV, которое встало на реке Боровой, неподалеку от Смоленска. 28 августа и 11 сентября поляки дали несколько сражений русским, а 18 сентября 1633 года заставили отойти со своих позиций на горе Покровской полк воеводы князя Семена Васильевича Прозоровского. Позднее кашинец Павел Постников Секиотов бил челом о пожаловании его за службу и упоминал среди своих заслуг то, что он зажег острог и взорвал пороховую казну в Троицком остроге, во время оставления его полком воеводы князя Семена Васильевича Прозоровского [297]297
  См.: РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Столбцы. Д. 189. Столпик 6. Л. 6.


[Закрыть].

Одновременно в «украинные города» вторглись татары. Узнав об этом, дворяне и дети боярские южных уездов стали самовольно разъезжаться из войска под Смоленском для защиты своих поместий. Если в 1632 году татары действовали на свой страх и риск, используя внутренние неурядицы в Турецкой империи и борьбу за власть султана Мурада И, то в 1633 году опустошительный поход татар стал следствием дипломатических усилий Речи Посполитой. Канцлер Радзивилл признавался в своих записках: «Не спорю, не спорю, как это по богословски, хорошо ли поганцев напускать на христиан, но по земной политике вышло это очень хорошо» [298]298
  Соловьев С. М.История России… Т. 9. Гл. 3. С. 156; Новосельский Л. Л.Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л., 1948. С. 204–222.


[Закрыть]. Все эти неудачи изменили ход военных действий в пользу Речи Посполитой.

К тому же 1 октября 1633 года умер патриарх Филарет, во многом влиявший на организацию военных действий. Его смерть на праздник Покрова была внезапной настолько, насколько может быть внезапной смерть старого человека. Согласно книге записей «выходов государей», фиксировавшей все публичные появления царя в связи с церковными праздниками, приемами послов и т. д., 1 октября 1633 года, в самый день смерти патриарха, царь Михаил Федорович «ходил… к обедне, к празнику, к Покрову ж Пречистые Богородицы, что на Рву». Источник сохранил описание одежды царя в этот день: «А на государе было платье, однорядка гвоздичная, чистая, подпушка камка мелкотравая лазорева, ферези и зипун комнатные, шапка бархатная другая». В этом «платье» царь после обедни навещал отца… Следующий после Покрова «выход» царь Михаил Федорович совершил 18 октября, когда ходил молиться к вечерне в Архангельский собор. Это был день памяти царевича Дмитрия, в перенесении мощей которого из Углича участвовал умерший патриарх Филарет Никитич. Тогда уже царь носил траур: «однорядка понахидная черная, ферязи и зипун понахидные ж, шапка черная». Михаил Федорович соблюдал траур по отцу до сорокового дня.

Запись о смерти патриарха в разрядных книгах была лаконичной и отнюдь не соответствовала той чуть ли не всемогущей роли в Русском государстве, которая приписывалась ему. В продолжение «Нового летописца» также была включена совсем небольшая статья: «Во 142-м году преставися патриарх Филарет Никитич и на ево место поставлен в патриархи Иоасав по ево благословению» [299]299
  Строев П. М.Выходы государей, царей и великих князей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Феодора Алексеевича, всея Русии самодержцев (с 1632 по 1682 год). М., 1844. С. 22–23; Вовина-Лебедева В. Г.Новый летописец с продолжением до 1645 г. // IN MEMORIAM: Сборник памяти Я. С. Лурье. СПб., 1997. С. 300.


[Закрыть]. Осиротевший царь, потерявший за пару лет до этого свою мать старицу Марфу Ивановну, мог теперь опереться только на свою семью. Из-за Смоленской войны, где как раз назрел очередной кризис, у царя Михаила Федоровича не было времени для переживания своего горя. Но все равно труднообъяснимой выглядит задержка с отсылкой грамот о смерти патриарха Филарета; они были получены ростовским митрополитом Варлаамом только 27 октября 1633 года. Возможно, царь ждал признаков, дававших основание для причисления патриарха к лику святых. Когда же этого не произошло, была отослана грамота с указом поминать патриарха Филарета Никитича: «И в соборной церкви Успения Пречистыя Богородицы Божественныя литургии служить со всем собором и во всей митрополии своей, в монастырех архимаритом и игуменом и по всем церквам священником». Имя патриарха Филарета Никитича следовало записать «в сенадик», «как и прочих великих святейших патриарх» [300]300
  ААЭ. Т. 3. № 232. С. 342.


[Закрыть].

Получив известия о смоленском «отходе», в Москве приняли целый ряд мер, призванных укрепить войско. Царь Михаил Федорович, «говоря с бояры», указал «збиратца с ратными людми в городех», чтобы идти под Смоленск против войска короля Владислава 18 октября 1633 года: в Можайске – боярам и воеводам князю Дмитрию Мамстрюковичу Черкасскому и князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому, в Ржеве Владимировой – стольнику князю Никите Ивановичу Одоевскому и князю Ивану Федоровичу Шаховскому, в Калуге – стольнику князю Федору Семеновичу Куракину и князю Федору Федоровичу Волконскому. Главными воеводами новой рати были назначены бояре князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский и князь Дмитрий Михайлович Пожарский, к которым должны были идти «в сход» остальные воеводы и служилые люди. Дополнительно «с Северы» было указано идти под Смоленск стольнику Федору Васильевичу Бутурлину. Туда же были направлены служилые люди, находившиеся с начала военной кампании под началом Богдана Михайловича Нагого в Калуге [301]301
  КР. Т. 2. Стб. 546; РИБ. Т. 9. С. 534.


[Закрыть]. Как видим, все эти распоряжения в основном повторяли расстановку полков, принятую на начальном этапе Смоленской войны.

Сбор войска затронул большее количество служилых людей, чем в 1632 году. В войско бояр князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского и князя Дмитрия Михайловича Пожарского назначались на службу члены Государева двора – стольники, стряпчие, московские дворяне и жильцы. Провинциальные служилые люди из замосковных и украинных городов, по каким-либо причинам «съехавшие» со службы из полков боярина Михаила Борисовича Шеина или лечившиеся от ран, должны были возвратиться под Смоленск. Были мобилизованы даже дворяне и дети боярские Новгорода, Пскова, Торопца, Великих Лук, из которых велено было, выбрав «лутчих людей», отослать их в полки под Смоленск. По всему государству искали нетчиков и отсылали в полки собранных даточных людей. Сбор даточных людей коснулся дворянства, не служившего полковую службу, находившихся «у дел» или «на приказах», отставных, вдов и недорослей. Согласно указу 19 июня 1633 года велено было собрать даточных, в том числе «с губных старост, и с городовых приказщиков, и с дворян и с детей боярских с городовых, которые дворяне и дети боярские за старость и за увечье от службы отставлены, и которые дворяне и дети боярские в городех у дел, в головах, и в сотниках у стрельцов и казаков и у татар… а поместья и вотчины за ними есть, и со вдов, и с недорослей, за которыми есть поместья и вотчины» [302]302
  КР. Т. 2. Стб. 477. 29 ноября 1633 года был издан специальный указ, запрещавший сбор даточных людей с поместий и вотчин вдов служилых людей, убитых под Смоленском. См.: ЗАРГ. № 208. С. 160.


[Закрыть]. Решение о посылке ратных пеших людей «вприбавку» к войску в Можайске и Калуге было принято 19 декабря.

По наказам воеводам нового войска, собиравшегося в трех центрах – Можайске, Ржеве Владимировой и Калуге, – было предписано провести денежную раздачу служилым людям. Те, кто направлялся на службу непосредственно с боярами князем Дмитрием Мамстрюковичем Черкасским и князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, должны были получить жалованье в Москве. Сами воеводы тоже получили деньги – оклад своего жалованья, соответственно 600 и 400 рублей. На жалованье всем служилым людям выделялось 50 тысяч рублей.

Наказ воеводе князю Никите Ивановичу Одоевскому 1 декабря 1633 года подробно регламентирует проведение раздачи денежного жалованья и верстанья новиков. Служилые люди были разделены на несколько групп: тех, кто служил под Смоленском до отхода «из своего табора» «в большой обоз» воеводы князя Семена Васильевича Прозоровского 18 сентября 1633 года, кто уехал со службы до этого «отхода», и тех, кто не был под Смоленском. Проводившим раздачу денежного жалованья воеводам предлагалось выбрать окладчиков для замены находившихся под Смоленском или убитых на службе и вместе с ними выдать деньги по двум статьям: 25 и 20 рублей. При этом предлагалось «давать государево жалованье… примерясь для службы к прежним к розборным и денежные роздачи к десятням 139 (1631) и 140 (1632) году». Однако тем, кто еще не был на службе под Смоленском или был «на приказех», жалованья не полагалось. Изъятия были сделаны и для детей боярских, служивших солдатскую и рейтарскую службу под Смоленском, а также оставленных на службе в Белой. По наказу полковым воеводам было велено: «Тем государева денежного жалованья ныне с городы не давати, и на государеве службе им в полкех быти не велети, а в десятню денежные роздачи написати тех себе статьею». Жестко были определены принципы верстания новиков, чтобы условия военного времени не были использованы для злоупотреблений: «А выше указных статей новиков ни которых городов, и не служилых отцов детей не верстати, и в выбор, и в дворовой список без государева указу новиков не писати». Жалованье же предлагалось давать «для нынешние службы наспех днем и ночью безо всякого мотчанья» [303]303
  КР. Т. 2. Стб. 568–578. Десятни денежной раздачи князя Н. И. Одоевского составлялись в основном уже после отвода войска М. Б. Шеина из-под Смоленска. См. сохранившиеся документы в описи дел десятен в РГАДА: Ярославль (д. 63), Углич (д. 164), Тверь (д. 80), Бежецкий Верх (д. 104), Старица (д. 203), Волок и Дмитров (д. 200), Клин и Малоярославец (д. 212).


[Закрыть].

Как и в начале войны, войско собиралось медленно. Только 30 декабря 1633 года бояре и воеводы князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский и князь Дмитрий Михайлович Пожарский получили наказ идти на службу в Можайск, а затем, через Вязьму и Дорогобуж, в Смоленск. Срок дворянам и жильцам, «которые были на Севере», для выхода на службу был установлен «Крещенье Христово», то есть 6 января 1634 года [304]304
  КР. Т. 2. Стб. 559.


[Закрыть]. Однако до 28 января смотр войска в Можайске еще не был проведен. В этот день в записных книгах московского стола отметили посылку в Можайск «государевых грамот к бояром»: «Первая грамота: велено всех ратных людей пересмотреть и ести и неты к Москве прислать. Другая грамота: велено сметить, сколко подвод надобно к походу под пушки и подо всякой ратной запас. Третья грамота: что высланы в Можаеск дворяня и жилцы, а срок им учинен стать в Можайску генваря в 30 день; а буде не станут, и им велено чинить наказанье» [305]305
  РИБ. Т. 9. С. 549.


[Закрыть]. 29 января провел смотр своих полков другой воевода, князь Никита Иванович Одоевский во Ржеве Владимировой, но на этот смотр не успели приехать новгородцы, их «ести и неты» были посланы отдельно. Боеспособность прибывавших в полки служилых людей, собиравшихся в чрезвычайных условиях, была невысокой. В отписке, полученной в Москве 18 февраля 1634 года, князь Никита Иванович Одоевский писал: «А которые, государь, дворяне и дети боярские на твою государеву службу к нам холопем твоим приехали и с теми мы холопи твои по твоему государеву указу в сход пойдем тотчас, а изо всево, государь, полку собралося с нами холопи твоими в полку всех городов треть на конех, а две доли бредут сами за своими возишками» [306]306
  РГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Столбцы. Д. 49. Л. 189–192.


[Закрыть].

Тем временем боярин Михаил Борисович Шеин слал из-под Смоленска отчаянные отписки в Москву о «утесненье» великом его рати от польских и литовских войск. Кроме того, в русском лагере разразился голод из-за «хлебного оскуденья». 2 февраля из Москвы послали окольничего князя Григория Константиновича Волконского с особой миссией к воеводам полков, собиравшихся в Можайске, «говорити о походе». Бояре князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский и князь Дмитрий Михайлович Пожарский соглашались «походом своим не замешкать» и получили благодарность царя Михаила Федоровича, «что о нашем и о земском деле радеете» [307]307
  КР. Т. 2. Стб. 629.


[Закрыть]. По сути, миссия князя Григория Константиновича Волконского сводилась к одному: передать приказ о скорейшем выступлении к Смоленску. Между тем под Смоленском разворачивалась настоящая драма.

«Измена» боярина Шеина

Новые полки так и не смогли помочь войску боярина Михаила Борисовича Шеина под Смоленском. 16 февраля 1634 года главный воевода принял решение о сдаче своих позиций и артиллерии королевичу Владиславу ценою сохранения самой рати, которой разрешено было отойти к Москве. 19 февраля полки Шеина вышли из-под Смоленска, а 1 марта прибыли в Можайск, где стояли собранные с таким трудом резервные силы во главе с воеводами князем Дмитрием Мамстрюковичем Черкасским и князем Дмитрием Михайловичем Пожарским.

За этой внешней канвой скрыта вся «измена» и трагедия боярина Михаила Борисовича Шеина и окольничего Артемия Васильевича Измайлова. Им в вину была поставлена совершенно унизительная процедура сдачи, которую придумали для них стратеги Речи Посполитой. По словам автора польского «Дневника о Смоленской войне», сначала перед королем прошли московские полки, бросавшие к его ногам свои знамена, а затем и сами воеводы, которые «ударили перед королем челом до самой земли, по приказанию короля подошли к нему ближе и стали в шести шагах от него». После речи литовского канцлера и слов самого короля воеводы еще дважды поклонились королю. В Королевском замке в Варшаве посетители и сегодня могут увидеть картину XVII века, на которой к стоящему на вершине горы королю Владиславу, проходя сквозь строй польских и литовских войск, подходит и кланяется до земли русский боярин. Чувствительной была и потеря артиллерии, для создания которой (и даже для доставки ее под Смоленск!) было потрачено столько сил и средств. Но тяжелее всего воеводы поплатились за оставление своих позиций без царского приказа. Во все времена это считалось одним из главных воинских преступлений [308]308
  РИБ. СПб., 1872. Т. 1. Стб. 750–752. О деле Шеина см. также: Андреев И. Л.Об измене неизменявшего // Родина. 1997. № 6; Володихин Д. М.Честь воеводы // Родина. 1998. № 2. С. 42–43.


[Закрыть].

В Москве о договоре боярина Михаила Борисовича Шеина с польским королем узнали поздно, только 2–3 марта, причем не из отписки из полков, а от воевод войска бояр князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского и князя Дмитрия Михайловича Пожарского, готовых выступить в поход из Можайска под Смоленск. По сведениям польского пленника, присланного в Можайск 28 февраля, боярин Михаил Борисович Шеин «с полским королем помирился февраля в 16-й день в неделю, в масленое заговейно, и присяга меж ими была… а договорились де на том, что Михайла Шеин с товарыщи с государевыми ратными людми с конными и с пешими, и с неметцкими людми отпустить к государю к Москве; а пошол де из под Смоленска Михайло Шеин с товарыщи, заговев на первой неделе, в середу февраля в 19 день». На следующий день из-под Смоленска в Можайск приехали «посланники» Григорий Горихвостов и подьячий Пятой Спиридонов, подтвердившие все эти известия. Поэтому можайские воеводы обратились к царю, чтобы тот вывел их из создавшейся затруднительной ситуации: им велено было «помочь учинить» войску боярина Шеина под Смоленском, а войско это направлялось уже в сторону Москвы. Кроме того, польский король Владислав, по расспросным речам того же пленного, собирался идти вслед за отходящими русскими полками, чтобы встать лагерем между Вязьмой и Можайском и дожидаться царских послов.

4 марта навстречу боярину Михаилу Борисовичу Шеину был послан из Москвы Моисей Федорович Глебов. Он должен был выяснить у бывшего предводителя смоленской рати подробности того, что сообщили «в розспросе» царю и Боярской думе Григорий Горихвостов и Пятой Спиридонов. Первое: что это за шестнадцать статей договора, на которых боярин Михаил Борисович Шеин помирился с королем Владиславом и целовал ему крест? Второе: какова судьба наряда и запасов? И третье: сколько людей возвращалось с боярином Шеиным и сколько осталось под Смоленском? Царя Михаила Федоровича также интересовало, кто остался «на королевское имя», а кто возвращался в Москву. Всего из-под Смоленска ушло 8056 человек, больных осталось 2004 человека, а к польскому королю ушло служить только восемь человек, из которых шестеро были донские казаки.

Войско не винили в отходе, а наоборот, объявляли ему благодарность за службу: «А дворяном и детем боярским, и неметцким полковником, и руским и неметцким салдатом, и иноземцом, и атаманом и казаком сказать, что служба их, и раденье, и нужа, и крепкостоятелство против полского короля и против полских и литовских людей, и что с ними бились не щадя голов своих, государю и всему Московскому государству ведомо» [309]309
  КР. Т. 2. Стб. 636.


[Закрыть].

Боярина же Михаила Борисовича Шеина и других воевод ожидало, напротив, серьезное разбирательство, «для чего Смоленской острог покинули». Разбирательство это сразу же по получении вестей в Москве было поручено боярам князю Ивану Ивановичу Шуйскому, князю Андрею Васильевичу Хилкову, окольничему Василию Ивановичу Стрешневу и дьякам Тихону Бормосову и Дмитрию Прокофьеву [310]310
  ДР. Т. 2. Стб. 366.


[Закрыть]. Если победителей, как известно, не судят, то с побежденными не церемонятся. Для боярина Шеина наступило самое тяжелое время, когда, оставшись без заступничества умершего патриарха Филарета, он был выдан на расправу всем своим недругам в Боярской думе. 18 апреля 1634 года царь Михаил Федорович «слушал со всеми бояры дело о Михайле Шеине с товарыщи, и указал государь, а бояре приговорили Михайла Шеина, да Артемья Измайлова с сыном его с Васильем, за их воровство и измену, казнити смертью» [311]311
  ААЭ. Т. 3. № 251. С. 382.


[Закрыть].

Десять дней узники провели в томительном ожидании, надеясь на помилование. Но 28 апреля 1634 года их привели в Приказ сыскных дел, где дьяк Тимофей Бормосов в присутствии бояр зачитал им и другим обвиняемым приговор. Решение было окончательным: казнить М. Б. Шеина, А. В. и В. А. Измайловых, а воевод князя С. В. Прозоровского и М. В. Белосельского сослать в Сибирь. При этом царь Михаил Федорович, «по упрощению» царицы Евдокии Лукьяновны, заменил сыну боярина Шеина Ивану Михайловичу смертную казнь на ссылку с матерью и женой в Понизовые города. Дрогнуло ли его сердце, когда он должен был обречь Ивана Шеина на те же страдания, которые сам переживал в детстве, неизвестно. Сын казненного воеводы не перенес позора и умер по дороге, едва выехав из Москвы, своей смертью еще больше усугубив трагизм ситуации. Главных же обвиняемых в тот же день 28 апреля «повели к казни за город на пожар», где дьяк Дмитрий Прокофьев «чел измену по списку». Обвинение, зачитанное боярину Шеину перед казнью, содержит не просто перечень преступлений на службе под Смоленском, а подробности боярских обид, которые в другое время бояре молча терпели. Тут ему припомнили все: «И ты, Михайло Шеин, из Москвы еще на государеву службу не пошед, как был у государя на отпуске у руки и вычитал государю прежние свои службы с болшою гордостию, а говорил, будто твои Михайловы и прежние многие службы были к нему государю передо всею твоею братьею бояры, а твоя де братья бояре будто в то время, как ты служил, многие по-запечью сидели и сыскать их было не мочно, и поносил всю свою братью пред государем с болшою укоризною, и службою и отечеством никого себе сверстником не поставил». Не должны ли были судьи, бояре князь Иван Иванович Шуйский и князь Андрей Васильевич Хилков посчитать, что это их назвали «запечными» боярами? Интересно, что далее говорится о реакции царя Михаила Федоровича на этот демарш боярина Шеина на отпуске перед началом кампании: «И государь, жалуя и щадя тебя Михайла для своего государева и земскаго дела и не хотя тебя на путь оскорбить, во всем тебя умолчал». Также промолчали бояре, опасаясь «роскручинити» государя. Но, как видим, не забыли «такие грубые и поносные слова, чего было кому от тебя и слышати не годилось» [312]312
  Там же. С. 385; Соловьев С. М.История России… Т. 9. Гл. 3. С. 161.


[Закрыть].