Текст книги "Полдень XXI век, 2012 № 09"

Автор книги: Вячеслав Рыбаков

Соавторы: Николай Романецкий,Виктор Шендерович,Наталья Анискова,Константин Ситников,Жаклин де Гё,Александр Тэмлейн,Кусчуй Непома
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Андрей Саломатов
ПАРАМОНИАНА

Рассказец № 48

Наташа провела гостей в кабинет профессора и попросила подождать. Дроф появился через минуту.

– Добрый день, профессор, – поздоровался Парамонов. – Знакомьтесь, это Владимир Покровский. Тот самый.

– Здравствуйте, – Дроф пожал Покровскому руку. – Я читал вашу повесть «Георгес или…» э…

– Одевятнадцативековивание, – без запинки подсказал писатель.

– Да, кажется, так. Интересное сочинение. Да вы присаживайтесь. Чай? Кофе?

– Если можно, водки, – ответил Покровский.

– Конечно, можно, – улыбнулся профессор. – Наташа, принесите-ка нам водочки.

– А мне, пожалуйста, чаю, – попросил Парамонов. Покровский удивленно посмотрел на него, и Парамонов развел руками. – Ну, водку-то я тоже буду, – сказал он и обратился к хозяину дома: – Мы к вам за помощью, профессор. Дело в том, что у Владимира Валерьевича дома живет фея. В прошлом году он нашел ее в сугробе, она едва дышала. Он принес ее домой, отогрел, и она осталась у него.

– Очень интересно, – разглядывая Покровского, сказал Дроф. – За пределами нашего мира мне приходилось наблюдать фей. Но чтобы здесь. Невероятно! А какой, простите, вид?

– Судя по всему, Fata robustus. Она крупная, – ответил Покровский.

– Зелененькая? – поинтересовался профессор.

– Нет, беленькая, – наблюдая, как горничная ставит на стол графин и рюмки, сказал писатель.

– А глазки красненькие?

– Нет, синенькие.

– В таком случае, Владимир Валерьевич, это не robustus, – торжественно произнес Дроф. – Это Fata malitiosus.

– Возможно. Я в них не разбираюсь, – берясь за графин, ответил Покровский и добавил: – То-то она из меня столько крови выпила.

– И какая же вам нужна помощь? – поинтересовался профессор.

– Владимир Валерьевич хотел бы вернуть фею туда, – ткнув пальцем в потолок, – ответил Парамонов. Дроф задумался. Он рассеянно поблагодарил Наташу за чай и после этого произнес:

– Это не так просто, господа. Она же прожила здесь целый год.

– И что? – держа рюмку на весу, спросил Покровский.

– А то, что, используя вашу, а может, не только вашу, эктоплазму, фея частично материализовалась. Из этого следует, что переход из физического плана в тонкий скорее всего уже невозможен.

– Она почти прозрачная, – сказал Покровский.

– Вот именно, почти, – ответил профессор. – Это для нашего мира она имеет недостаточную плотность, но для своего, боюсь, потеряна навсегда.

Некоторое время все сидели молча. Наконец Покровский мрачно предложил:

– Профессор, давайте наконец выпьем, – и, не дожидаясь ответа, опрокинул в себя рюмку.

– И ничего нельзя сделать? – спросил Парамонов.

– Не знаю, – пожал плечами Дроф. – Подарите ее кому-нибудь.

– Да кому она нужна?! – воскликнул Покровский. – Она же не женщина. По дому ничего не делает. Только стервит… Курить научилась.

– Подарите фольклористам, – посоветовал профессор. – Будет жить в каком-нибудь краеведческом музее. Она же еще не ест?

– Нет, только пьет, – с ненавистью ответил Покровский и тихо добавил: – Ее даже убить нельзя.

– Пробовали? – заинтересовался Дроф.

– Нет, – смутился писатель.

Хозяин дома поднялся с кресла и подошел к книжному шкафу.

– Даже не знаю, чем вам помочь, – он открыл шкаф, пальцами пробежался по корешкам книг и одну из них вытащил. – А если попробовать древнее заклинание? – Он раскрыл книгу и принялся листать страницы.

– Думаете, подействует? – наливая себе водку, оживился Покровский.

– Не знаю. Вы попробуйте, – ответил профессор и позвал горничную: – Наташа. Пожалуйста, наберите и распечатайте вот этот абзац. Я думаю, это то, что нужно.

Где-то через час Парамонов с Покровским уже были в квартире писателя. Они вошли в кабинет и огляделись. Словно что-то почувствовав, фея забилась в дальний угол и, злобно сверкая глазами, молча наблюдала за ними. Ничего не объясняя, Покровский достал листок с заклинанием, развернул и принялся читать:

– Паритраная садхунам винашая ча душкритам дхарма-самстхапанартхая…

– Можешь не стараться, я из другой мифологии, – угрюмо произнесла фея. Не ответив ей, Покровский продолжал:

– …самбхавами юге юге.

– Едва он закончил, как воздух вокруг пришел в движение. Он сгустился, приобрел мертвенно-фиолетовый цвет, и посреди кабинета образовалось огромное восьмирукое существо голубого цвета. Вид пришельца был настолько ужасен, что, не сговариваясь, Парамонов с Покровским бросились из квартиры.

Три дня Покровский прожил у Парамонова. Выяснилось, что Наташа перепутала абзац и набрала не то заклинание. Дроф извинился и отсоветовал писателю звонить в милицию, объяснив это тем, что служители закона могут принять его рассказ за горячечный бред. А через три дня Покровский с Парамоновым решили навестить квартиру и узнать, что там творится. Вначале они осторожно заглянули в окна. Затем тихонько постучали по стеклу, но никто не отозвался. После этого Покровский решился войти в свой дом.

В кабинете на письменном столе они нашли записку феи. В ней сообщалось: «Володя, оставляю тебе квартиру. Кришенька пригласил меня жить к себе, и я согласилась. Большое спасибо тебе, что ты вызвал Кришу, – он душка! Удачи тебе! Фея».

Дочитав, Покровский протянул записку Парамонову и спросил:

– Чай? Водка?

– Да, и закусить, – пробежав глазами записку, ответил Парамонов.

Рассказец № 58

Парамонов вошел в кабинет Дрофа, поздоровался, и хозяин дома сразу предложил ему кофе.

– Только теперь я готовлю себе его сам, – сказал профессор.

– А где же Наташа? – поинтересовался Парамонов.

– Уволилась. Сняла все свои сбережения, собрала вещички и укатила в девятнадцатый век. Говорит, здесь невозможно выйти замуж, одни жлобы и пропойцы.

– Она думает, в Европе с этим проще? – пропустив упоминание о XIX веке, спросил Парамонов.

– Не знаю, – уже в дверях ответил Дроф. – Если кофе не получится, не обессудьте.

Дожидаясь хозяина, Парамонов взял со стола книгу. Автором значился некий В. Чаплин. Называлась она «Молоток ведьм». Парамонов успел прочитать несколько страниц, когда Дроф вернулся с подносом.

– Забавное сочинение, – возвращая книгу на место, сказал Парамонов. – Что, опять костры?

– Скорее, тюрьмы, – ответил профессор.

– Ну, это еще по-божески.

– Да, нравы мягчают, – согласился Дроф. – Но как-то уж очень медленно. Так что у вас за дело, коллега? – Профессор принялся разливать кофе по чашкам.

– Понимаете, профессор, ко мне обратилась жена известного пушкиниста. Две недели назад он ушел на работу и пропал. Она обзвонила все больницы, морги, но безрезультатно. Нельзя ли поискать его там? Я бы сделал это сам, но давно не выходил из тела и… в общем, у меня не получилось.

– Я же вам говорил, коллега, ни в коем случае нельзя бросать занятия. Вот вам и результат. А пушкинист ваш скорее всего отправился в прошлое к своему кумиру.

– Что вы имеете в виду? – удивился Парамонов.

– То и имею: в прошлое, с помощью машины времени, – помешивая ложечкой в чашке, пояснил Дроф. – Я вижу, вы совсем одичали, коллега. Не следите за новостями. Совсем недавно некий Петрик изобрел машину времени.

– Петрик? – переспросил Парамонов. – Ах да, бозон Петрика. Кажется, это он автор большого адронного морозильника для сохранения льдов Арктики и Антарктиды.

– Совершенно верно, – ответил Дроф.

– Так, значит, Наташа действительно отправилась в девятнадцатый век?

– Да, мой друг, – с грустью проговорил хозяин дома. – С появлением машины времени нас ждет исход человечества в иные времена. Начало и конец мира сомкнулись. Времена начали заполняться людьми и вещами. Не исключено, что кто-то уже строит в мезозойскую эру кирпичный завод и с гранатометом охотится на тираннозавров.

Ошеломленный новостью Парамонов поставил пустую чашку на блюдце и спросил:

– И что же будет, когда времена заполнятся?

– Ничего особенного, – ответил профессор. – Не будет ни прошлого, ни будущего. Сотрутся грани между эпохами, мир сделается единообразным.

– Это же конец истории человечества, – задумчиво проговорил Парамонов, и Дроф ответил:

– Если быть точнее, то начало конца. Я вижу, вы расстроились. Хотите коньячку?

– Нет, спасибо, профессор, очень жарко.

– Согласен. Пока туда отправляются в основном торговцы – ножи, спички, стеклянные бусы. Но мне вчера рассказали забавную историю. Некий писатель средней руки поссорился с женой и уехал в Липецкую область. Поселился на станции Астапово. Там собрал вокруг себя местных бомжей, выпивох и стал им проповедовать непротивление злу насилием. Его, как водится, забрали в милицию, избили, хотя он не сопротивлялся, потом отпустили. Вконец разобиженный писатель вернулся домой, продал дачу и укатил в шестнадцатый век, поднимать русскую литературу. Представляете, какой соблазн появился?

– Глупо, – проговорил Парамонов. – Первым захотел стать.

– Видимо, да, – ответил профессор. – Чудак, не понимает, если у тебя билет на последний ряд, бесполезно занимать место в первом. Первыми назначают не здесь.

– Да, но, наверное, уже кто-то отправился в доньютонов-ское время доказывать, что сила равна произведению массы на ускорение.

– Все это у нас впереди, – ответил Дроф.

– Скажите, профессор, а связаться с ними как-то можно, с теми, кто переместился?

– Конечно, нет. Ни связаться, ни вернуться назад пока нельзя. Для возвращения нужна такая же машина, а ее запретили перемещать. Разграбят прошлое в один момент. Но вы же знаете людей. Контрабандисты, торговцы все равно по частям машину перевезут и там соберут. А там, глядишь, и портативные изобретут. Так что вернуться оттуда можно будет только лет через десять, не раньше. В общем, как говорил один наш знакомый, процесс пошел.

Парамонов поднялся и протянул руку для прощания.

– Может, поужинаем вместе? – предложил Дроф. – Здесь рядом неплохой ресторанчик.

– Спасибо. У меня еще дела, – ответил Парамонов. – Кстати, что мне передать жене пушкиниста?

Профессор пожал плечами.

– Скажите, что ее муж общается с самим Александром Сергеевичем и счастлив. Может, это ее утешит.

– Вряд ли, – сказал Парамонов.

– А где-то через полгода пусть заглянет в список друзей Пушкина. Возможно, он там появится.

Парамонов поблагодарил Дрофа и пошел к двери, но вдруг остановился.

– Скажите, профессор, сколько стоит такое перемещение?

– Вы для жены пушкиниста спрашиваете или для себя? – поинтересовался Дроф.

– Для себя.

– Не советую, коллега. Да, люди куда-то перемещаются, но никто не знает куда. Известно только, что большой адронный морозильник Петрика так и не заработал.

Рассказец № 59

С улицы в очередной раз донеслись выстрелы и крики. Парамонов осторожно выглянул в окно. У ресторана десятка три пьяных мужиков самозабвенно лупили друг друга. Несколько бедолаг уже лежали на забрызганной кровью площади. Мимо прошествовала длинная поющая процессия с хоругвями и иконами.

Зазвонил телефон. Это оказался профессор Дроф.

– Здравствуйте, коллега, – сказал он. – Как там у вас?

– Неспокойно, – ответил Парамонов.

– Берите такси и приезжайте ко мне. У меня безопаснее, дом хорошо охраняется. Только не садитесь в первое попавшееся. Водитель может оказаться сатанистом.

– Спасибо, профессор. Соберу самое необходимое и приеду.

Собрав чемоданчик, Парамонов вышел из квартиры. У лифта он встретил соседа Николая. На руке у него была белая повязка: «Атеист». От соседа попахивало вчерашней водкой и перегоревшим салатом оливье. Николай поздоровался, пропустил вперед себя трех китайцев и сообщил:

– Квартиру продал.

– Зачем? – удивился Парамонов.

– Так завтра же конец света. Напоследок погулять надо. Чего добру пропадать?

– Если завтра конец света, зачем им квартира? – спросил Парамонов.

– Так они же буддисты, им все по фигу, – ответил Николай.

На улице Парамонов едва не попал под перестрелку. Несколько

человек с красными повязками «Воины Христовы» из автоматов палили по кустам, где засели сатанисты. Пригибаясь, Парамонов побежал к Мичуринскому проспекту, но его остановили.

– Это свой, свой! – пришел ему на помощь сосед с первого этажа. Иван Павлович подошел к Парамонову и протянул красную повязку.

– Надень, а то свои же подстрелят. – На голове у соседа была пожарная каска, а на груди висело католическое чугунное распятье, явно снятое с могильного креста.

Парамонов быстро нацепил повязку и попросил:

– Иван Павлович, помогите поймать такси. Чтоб из ваших был, из верующих. А то попадется какой-нибудь.

– Что значит «из ваших»? – напрягся сосед.

– Из наших, конечно. Из верующих, – поправился Парамонов.

– То-то же, – проговорил сосед и позвал одного из воинов:

– Брат Алексей, поможешь ему поймать машину.

– Брат Иван, мы идем атеистов разгонять, – ответил Алексей.

– Посадишь, потом пойдешь разгонять.

Такси поймали быстро. На руке у водителя была такая же красная повязка. Парамонов сел на переднее сиденье, и водитель рванул с места.

Они проехали мимо горящего здания МГУ и выехали к проспекту Вернадского. На перекрестке дорогу им попытались перегородить несколько человек в кожаных куртках с маузерами в руках.

– Из гробов они, что ли, повыскакивали?! – резко свернув на газон, проговорил водитель. Вслед им раздались несколько выстрелов. Одна из пуль пробила и заднее, и лобовое стекла. Парамонов пригнулся и испуганно спросил:

– Кто это?

– Кто, кто, сатанисты, – повернув на проспект, ответил водитель. – Ты что, телевизор не смотришь?

– Редко, – ответил Парамонов.

– Прощения-то им там не будет, вот они и крошат всех почем зря, очки у Сатаны набирают, – пояснил водитель.

Внезапно на дорогу высыпала толпа пьяных людей. Водитель едва успел увернуться от них.

– Атеисты? – спросил Парамонов.

– Кто же еще? В последний раз гуляют. Я вот тоже до вчерашнего дня быш атеистом. А как началось, многое передумал, – водитель сделал паузу, беспокойно глянул на пассажира и стянул с руки красную повязку. – На Комсомольском сплошные сатанисты. Достань-ка из бардачка повязки.

Парамонов открыл бардачок. Там лежала пара черных повязок с черепом и надписью: «Воины Сатаны».

– У вас что, любые есть? – удивился Парамонов.

– Надевай, не спрашивай. Могут остановить, убьют сразу, – зло ответил водитель.

Почти до самого дома профессора Дрофа они доехали без приключений. Лишь один раз впереди показалось несколько человек в полицейской форме и с автоматами. Заметив их, водитель тут же свернул в переулок, с облегчением выдохнул воздух и проговорил:

– Ф-фу, проскочили.

– Это же полицейские, – ничего не понимая, сказал Парамонов.

– В том-то и дело, – проворчал водитель. – Сатанисты по сравнению с ними – голуби мира.

Дроф встретил Парамонова у ворот. Он провел гостя в дом.

– Как доехали? – спросил профессор.

– Нормально, – ответил Парамонов. – Немножко стреляли.

– Ничего, завтра все это прекратится. Присаживайтесь. У меня есть бутылочка хорошего портвейна.

Они сели за столик, и Дроф налил обоим вина. В это время дом сильно тряхнуло. Зазвенела люстра, из глубины дома послышался звон посуды.

– Кажется, началось, – спокойно сказал профессор. – На всякий случай давайте выйдем из дома.

Они вышли на крыльцо, и в это время тряхнуло еще раз. Ухоженный газон перед домом Дрофа разрезала глубокая трещина шириной в два метра. Она прошла совсем рядом со ступеньками. Профессор заглянул в нее, взял с крыльца два пакета с мусором и бросил их в бездну.

– Как удачно, – улыбнулся Дроф. – А то у нас давно не вывозили мусор. – Земля снова задрожала, и края трещины сомкнулись. – Главное, чтобы не пострадала консерватория, – сказал профессор. – У меня на завтра два билета на Гайдна. Не составите компанию?

– С удовольствием, – ответил Парамонов.

– Тогда пойдемте пить вино, – пропуская Парамонова в дом, предложил Дроф. – Кстати, как вам опера «Хромой бес»?

Утро следующего дня выдалось солнечным и спокойным.

Эдуард Шауров
ПРАВИЛА ВОЙНЫ

Ринат уже застегивал клипсы бронекирасы, когда в проходе появился капрал Берман. Он продефилировал между двумя рядами железных шкафчиков и остановился перед Ринатом.

– Поздравляю, – сказал Берман с расстановкой. – Тебя желают видеть в первом отделе.

Сашка Смирнов, экипировавшийся на соседней скамейке, навострил уши.

«Дьявол, – подумал Ринат. – Какого болта им нужно?»

– Откуда инфа? – спросил он, хмурясь.

– Из первоисточника.

– А на кой он «лейкоцитам»? – встрял любопытный Сашка.

– На кой, – передразнил Берман. – А не надо было позавчера в баре выступать.

– Так мы ж все пьяные были.

– Быть пьяным не преступление, а вот болтать, что попало… – капрал постучал себя по лбу костяшками пальцев. – Думать нужно. Головой.

– Пошли они, – зло пробормотал Ринат.

– Я бы не стал так говорить, – рассудительно сказал Берман.

Ринат поднялся с узкой скамейки:

– Все равно через десять минут на объект выходить, – он поправил паховую пластину и попрыгал, проверяя амуницию, – а вернемся – видно будет.

– Ладно, не бзди, – Берман похлопал его по выпуклому наплечнику. – Послужной у тебя хороший, а треп – он и есть треп. Разберутся, – он внимательно с ног до головы осмотрел Рината, облаченного в камуфлированные доспехи. – Ты в первый раз идешь старшим группы?

Ринат кивнул.

– Тогда ни пуха, – сказал капрал.

– Пошел к черту, – как положено, ответил Ринат, и Берман молча двинулся прочь. Прощаться перед боевым выходом считалось дурной приметой.

– Пошли, что ли? – сказал Сашка, застегивая ремешок тактического шлема.

– Пошли, – сказал Ринат.

Они вышли в коридор, ведущий к отстойнику, и пошли мимо дверей с электронными табличками. Ринат нес полусферу шлема в руке, укороченный «Шатун» с ажурной рамкой приклада качался на шее.

– Вот суки, – говорил на ходу Сашка, имея в виду, по всей видимости, «лейкоцитов». – Это все Крюк. Гадом буду.

«Это аукаются мне предки по деду-мусульманину, – мрачно подумал Ринат. – М-да, неприятная новость, и главное, что перед самым дежурством. – От внезапно возникшей мысли он даже сбавил шаг. – А ведь Володьку Кравца тоже перед самым выходом к особистам вызывали, и он тоже сказал, что позже зайдет». На душе сразу сделалось паскудно.

– Точно Крюк, – продолжал Сашка. – Он давно уже на тебя зуб точит.

– Кончай базар, – Ринат пихнул Смирнова в бок. – А то наскребешь на хребет.

Он выразительно покосился на потолочный карниз, перфорированный через каждые три метра глазками камер. Сашка махнул рукой, но замолчал.

Возле приземистого «донгфенг хаммера» уже переминались с ноги на ногу шестеро бойцов. Двенадцатая линейная группа отряда «Доберман» была в сборе. Стараясь не торопиться, Ринат проверил амуницию подчиненных, замкнул транскомы шлемов в локальную сеть, проверил свой командирский канал и велел ребятам грузиться. В отстойнике было свежо, кондиционированный воздух пах холодильником, и, забираясь на переднее сиденье, Ринат подумал про жару, нетипичную для конца июня, подумал про то, что к полудню противопотное белье намокнет от пота, и еще подумал, что раньше, когда он учился в школе, в конце июня у всех уже были летние каникулы.

– Двенадцатая. Выходим на дежурство, – доложил он в микрофон, дождался ответа и махнул водителю, дескать, поехали. Машина нырнула в проем под щитом ворот, миновала противоракетный лабиринт и, включив сирену, выехала на улицу.

* * *

Нынешнее лето обещало стать аномально жарким, в этом были единодушны все ведущие интернет-каналы, а у кондиционера настройка слетает через день.

Дина бросила зубную щетку в мусороприемник. Секунду поколебавшись, женщина взглянула в уголок зеркала на счетчик коммунальных услуг и решительно скинула халат.

– Я быстренько, – бормотала голая Дина, забираясь под теплые струи.

Она всегда чувствовала неудобство в душе. Четыре внимательные и бесстрастные камеры непрестанно смотрели из-под потолка своими равнодушными электронными глазами. Дина просто физически ощущала их бесстыдный и холодный интерес. С одной стороны, массового обывателя настойчиво убеждают в том, что подробности его частной жизни не выходят дальше серверов государственных спецслужб. С другой стороны – а кто даст гарантии, что ролики с голой Диной не появляются на каком-нибудь из бесчисленных порносайтов в сети? Да и вообще. Размышляя подобным образом, Дина на скорую руку намыливала грудь и живот.

– Ма! – крикнул из комнаты Гарик. – Ты долго еще?!

– Сейчас! – прокричала в ответ Дина. – Только голову помою.

Душ, как всегда, привел ее в бодрое настроение, и уже через пять минут Дина по-спринтерски натягивала чулки и наводила макияж. При этом Гарик, успевший надеть кеды, нудным голосом сообщал из прихожей, что у него тесты по математике и что ему нельзя опаздывать.

Прыгая на одной ноге, Дина подхватила со стола загодя приготовленный пакет с Гарькиным завтраком, ввинтила вторую ступню в босоножку, потом накинула на плечо ремень сумки и выбежала в подъезд вслед за скачущим по ступенькам сыном.

– Осмелюсь предупредить, госпожа, – поставленным мужским голосом сказал дверной сканер, – что ваш персональный криклет не активирован. Перемещение по улице без криклета или с неработающим криклетом незаконно.

Этого еще не хватало! Опять забыла снять криклет перед душем. Дина растерянно поддернула рукав блузки и сняла с запястья браслет-идентификатор в виде ящерицы, грызущей собственный хвост. Вообще-то ящерка давно барахлила. Менять ее Дине не хотелось, а зайти в мастерскую она уже несколько раз забывала.

Бормоча нехорошие слова (слава богу, Гарик успел уже спуститься на пару этажей), Дина извлекла из криклета крошечную батарейку, повертела в пальцах и вставила на место. Глазки ящерицы загорелись зеленым. Женщина с облегчением выдохнула воздух и поклялась самой себе сегодня же зайти в ремонт.

– Счастливого дня, госпожа, – пропел сканер.

Дина догнала Гарика на первом этаже возле дверей лифта, сообщавших тарифы на спуск-подъем пассажиров. Мама и сын почти бегом спустились в помещение подземной парковки, где стоял их маленький зеленый «фольцваген», и уже через две минуты Дина вырулила на дорожки охраняемой территории. У внешнего выезда знакомый доброволец-секьюрити в бронике приветливо помахал ей рукой. Полосатая стрела шлагбаума поехала вверх, Дина быстро взглянула на часы и, надавив на газ, выехала за бруствер из крашенных в три цвета мешков с песком.

* * *

Рассматривая себя в зеркало, Ивар провел ладонями по гладко зачесанным волосам и поправил узел галстука. В полированном стекле отражался высокий мужчина с серьезным лицом, одетый в добротный серый костюм. Ничего лишнего, ничего подозрительного или вызывающего. Служащий среднего звена.

Ивар глубоко вздохнул и нажал кнопку лежащего в кармане «ширмоукладчика». Несколько секунд он ждал, пока совместится картинка, затем отошел от зеркала и начал раздеваться. Теперь все камеры, установленные в его квартире, должны в течение двух часов исправно показывать высокого мужчину в сером костюме. Мужчина будет сидеть в кресле, пить кофе, листать странички электронного блокнота, ходить из комнаты в комнату, всем своим видом изображая, будто ждет важного звонка. Двух часов хватит, и даже с лихвой.

Жилет был тяжелый, как гантель, сэндвич из прочной фольги и мощной термической взрывчатки, восемь килограммов огненного самума, способного выжечь целый этаж. Фольга неприятно холодила тело. Ивар застегнул липучки на животе и вдавил взрыватель в специальное гнездо. Внезапно ему стало не по себе, до того жутко и тоскливо, что вспотели ладони. Ивару захотелось сесть в кресло и обхватить голову руками. На случай приступа страха или сомнений его тоже подробно инструктировали. Не дожидаясь, пока малодушная пустота под ложечкой превратится в ужас, Ивар достал из кармана брюк плоскую коробочку инъектора и прижал к сгибу руки. Он почувствовал слабый укол, и почти сразу стало весело, счастливая теплая волна пробежала сквозь сито его мозгов, сменяясь деловитой уверенностью. Ивар расправил плечи, вдыхая прохладный воздух, потом спрятал инъектор в карман и вернулся к прерванному занятию. Прямо поверх жилета он натянул длинную эластичную майку из экспериментального спецматериала. Материал придумали головастые ребята из технического отделения «Детей справедливости». Майка должна была сбить с толку любой детектор взрывчатки или металла. Ивар застегнул пуговицы светлой рубашки, надел пиджак и подошел к зеркалу, проверяя, не проступают ли сквозь ткань очертания жилета. Пару раз обернувшись вокруг собственной оси, он остался доволен осмотром. Пистолет из облегченной керамики удобно лег в потайной карман. Оставалось нанести самые последние штрихи. Ивар пристегнул к лацкану гостевой радиобейдж и достал из ящика стола криклет-идентификатор. Невзрачный, простенький, без модных наворотов браслет мягко охватил запястье, опознал владельца и замигал зеленым огоньком. Ивар опять взглянул в зеркало. Человек, смотревший на него из зеркального антимира, уже не был Иваром Дрепсеном. Другое имя – другая жизнь.

Ивар усмехнулся и, оставив пластинку «ширмоукладчика» на туалетном столике, вышел из квартиры. Детранслятор-невидимка, спрятанный в брелок автосигнализации, с должной степенью надежности прятал его от камер, поставленных в подъезде и на улице. Неприметный, но дорогой «фиат», час назад припаркованный у обочины, гостеприимно распахнул дверку. Ключи, как и было условлено, лежали в бардачке. Ивар откинулся на упругом сиденье и пригладил волосы. «Ну что ж, – пробормотал он, – полшага до рая».

* * *

Пробок на Центральном сегодня не было, и Дина успела почти вовремя. Наплевав на правила, она остановила машину прямо перед въездом на школьный двор и теперь растроганно смотрела, как Гарик бежит по пешеходной дорожке, обгоняя мужчину в сером приличном костюме. Модная сумка-противогазка с четырьмя клапанами хлопала мальчишку по заду, и Гарик, сворачивая в огороженный металлическими сетками коридор, заранее тянул вверх руку с цветным браслетиком криклета. Один из двоих солдат, стоявших недалеко от серо-желтого «хаммера», сделал знак проходить, и Гарик, пролетев мимо охранников, поскакал к школьному крыльцу. Дина видела, как мужчина в костюме тоже сворачивает в проход пропускного пункта и поднимает руку, почти ритуальным жестом демонстрируя криклет. Солдат с коробочкой сканера на каске чуть наклонил голову. Мужчина кивнул и быстро, но вместе с тем и без спешки зашагал к школе. Когда он поравнялся с постовыми, Дина с веселым удивлением отметила, сколь нелепо огромными кажутся солдаты в своей броневой экипировке. Женщина отвела глаза от военных и вдруг – о, ужас! – она увидела на сиденье пакет с завтраком. Гарик как раз подбегал к школьному крыльцу.

– Гарик! – закричала Дина, хватая пакет и выскакивая из машины.

У нее не было пропуска на территорию, но ее сын был еще на крыльце.

– Гарик! – Дина подняла над головой пакет и почти побежала в сторону военных. – Господин солдат! – опять закричала она. – Мне на минутку!

Военный в каске со сканером, поднимая автомат, шагнул ей навстречу.

* * *

После того как утренний поток мальчишек и девчонок наконец иссяк, Ринат приказал перекрыть четыре коридора из пяти и откомандировал трех бойцов на усиление штатных постов по периметру объекта. Опираясь на немалый опыт охраны общественных заведений, он знал, что теперь самая сложная часть работы позади. Но расслабляться нельзя ни в коем случае, особенно командиру. Нужно быть предельно собранным, чтобы не допустить ошибки, и предельно внимательным, чтобы не прозевать чего-нибудь важного.

Они появились в поле зрения почти одновременно: деловитый мужчина в сером костюме с маленьким кейсом в руке и зеленый «фольцваген». Мужчина уже подходил к КПП, когда вывалившийся невесть откуда «жучок» остановился в опасной близости от двойного шлагбаума. Ринат привычно напрягся. Пальцы чутко легли на рукоять автомата, но из машины выскочил мальчишка, и Ринат немного спустил пар.

Пацан, обогнав дядю в сером, уже размахивал поднятой рукой. Его криклет с меткой школьного пропуска был в полном порядке, информация, подсвеченная зеленым, моментально высветилась на внутренней поверхности визора. Ринат пропустил мальчишку и сосредоточился на мужчине. У того тоже был полный ажур. Данные с личного браслета совпадали с сигналами бейджа. Андреев Борис Юрьевич, Комитет по делам начального образования. Сканер взрывчатки и оружия молчал. Сканер эмоционального состояния подтверждал отсутствие у субъекта агрессивных намерений. Ринат чуть отступил назад, и мужчина, кивнув головой, пошел вслед за мальчишкой. Было все-таки в посетителе нечто настораживающее. Раздумывая, не стоит ли окликнуть кейсоносца, Ринат внимательно поглядел ему вслед и именно поэтому пропустил момент, когда из «жучка» выскочила стройная женщина. Данные с ее криклета появились в уголке визора, мигнули и исчезли.

– Эй, – сказал за спиной Рината Сашка Смирнов. – Куда?

Серо-зеленые строчки опять вспыхнули и тут же погасли. Такое бывает, когда на человеке чужой, адаптированный браслет, украденный или, скажем, снятый с трупа.

– Внимание, – проговорил Ринат в микрофон. – Ситуация четыре двенадцать.

Женщина быстро двигалась в сторону поста, сжимая в вытянутой руке толстенький пакет.

Сканеры молчали, но Ринат знал, что сканеры можно забить. Эсвэвэшке, закрепленной на его шлеме, скоро два года, а у противника всегда самые свежие девайсы. Террористы, они бюджетных денег не экономят.

– Назад! – крикнул Ринат, он видел на забрале тактического шлема, как Сашка смещается вправо, перекрывая директрису и загораживая корпусом мальчишку и мужика с кейсом.

Женщина, казалось, не услышала окрика. Она что-то говорила на ходу.

«Опасное вторжение», – пискнуло в ухе. Значки на визоре налились алым.

– Стоять! – заорал Ринат.

Террористка шагнула вперед, пересекая границу запретной зоны. Красная точка маркера качнулась, фиксируя цель. Ринат вдавил приклад в плечо и нажал на гашетку.

* * *

За спиной закричали: «Назад!» – но Ивар, который до сих пор был под действием препарата, почти не испугался. Он сунул руку в разрез пиджака и продолжал идти вперед. До каменной террасы оставалось совсем немного. Ивар видел, как пацан, скакавший впереди, остановился на последних ступеньках и открыл рот.

Возле «хаммера» закричали на несколько голосов. Короткая автоматная очередь разорвала воздух, как будто с треском сломалась толстая сухая ветка.

– Мама! – истошно завизжал мальчишка.

Он сорвался с места и, прыгая через ступеньку, бросился мимо поднимавшегося на крыльцо незнакомца, а Ивар сделал еще несколько шагов и остановился у высоких стеклянных дверей. Не удержавшись, он все-таки оглянулся.

Солдат в толстом бронекостюме осторожными шажками двигался к лежащей ничком женщине. Захлебываясь, кричал что-то неразборчивое мальчишка. Но смертнику в добротном сером костюме за четыреста евро было уже не до того. Он оскалил зубы и взялся за изящную металлическую ручку.