Текст книги "Дикий маршрут"

Автор книги: Вячеслав Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

Утро погодой не порадовало. Скорее наоборот, добавило уныния в и без того безнадежную ситуацию.

Денис открыл дверь и застыл на пороге с выражением крайнего отчаяния на лице. Снаружи моросил дождь. Не лил, не стучал по крыше тяжелыми каплями, не отскакивал брызгами от листьев – именно моросил, висел в воздухе неподвижным мокрым маревом. То ли дождь, то ли туман. Лес вокруг будто выцвел, потерял все краски. Все было серым, влажным, тоскливым. Приглядевшись, Денис заметил на ближайшей березе несколько желтых листьев. Да, август – это уже не лето.

Иван сидел на чурбаке под самой стеной домика, курил, глядя вдаль. Денис подтащил еще один чурбак, молча сел рядом.

– Доброе утро! – сказал Иван, не поворачивая головы.

– Доброе. Как нога?

Иван приподнял штанину и показал ногу. Выглядела она гораздо лучше, чем вчера. Краснота спала, пузыри тоже в основном подсохли, осталось только несколько самых крупных.

– Идти не сможешь? – спросил Денис, лишь бы что-то спросить. И так было ясно, что никуда аспирант не идет, а значит, предстоит вторая серия споров и криков.

Тот пожал плечами неопределенно и промолчал. Вообще, был Иван сегодня непривычно молчаливым, будто утомился от неизбежного общения.

Денис встал и пошел к реке, выбирая, где трава пониже. Не хотелось мочить ноги до колен с утра пораньше. Потом вспомнил, что сегодня предстоит вести неподготовленную группу по слабо знакомому маршруту. По сравнению с этим мокрые ноги казались совсем уж незначительной ерундой. Он плюнул и пошел напролом, не разбирая дороги.

Иван смотрел ему вслед тусклым, остановившимся взглядом. Задранную штанину он забыл опустить и теперь чувствовал обожженной кожей эту колючую морось, висевшую в воздухе почти неподвижно. Нога мерзла, стоило все же прикрыть ее, но было лень. И вообще, все было лень: двигаться, думать, чувствовать. Он поймал себя на мысли, что больше всего сейчас хотел бы остаться вот так сидеть, подпирая стену спиной. Постепенно слиться с этой стеной, впитаться в нее, как вода, прорасти мхом в самую глубину не ошкуренных бревен. И там остаться навсегда. И ни о чем больше не думать, не пытаться судорожно найти решение проблемы, которая случилась совсем не по его вине. Хуже нет занятия, чем разгребать чужие косяки. И нельзя плюнуть и забыть, потому что его это касается напрямую. Потому что от решения его зависит в первую очередь его судьба, а потом уже удобство и благополучие тех, кто заварил всю эту кашу. И главное сейчас для него – не ошибиться ни в одном шаге. Делать то, что нужно, а не то, что хочется. Вернее, не хочется. Совсем не хочется ему сейчас ничего делать. Но сидеть вот так, смотреть на дождь и понимать, что медленно и неумолимо катишься в пропасть, из которой выбраться невозможно, это гораздо хуже. Опаснее. А значит, надо заставить себя стряхнуть это липкое оцепенение и делать что-то, шевелиться, не впадать в ступор, дожидаясь, пока кто-то все решит за тебя и про тебя.

Он опустил штанину, встал на обе ноги, похлопал себя с силой по щекам, возвращая к действительности, и пошел, прихрамывая, следом за инструктором к реке. Свое решение он уже принял.

Через час все пили чай с остатками галет и паштетов. Получилось по небольшому бутерброду каждому. Кусали понемногу, подолгу задерживая во рту малюсенькие кусочки, запивая каждый невероятным количеством чая. Пытались обмануть бунтующие желудки. Друг на друга старались не смотреть. И без того надоели друг другу до смерти за время вынужденной своей изоляции от внешнего мира. Не терпелось пойти уже поскорее. В тайгу, в горы, на перевал – куда угодно, лишь бы менялась картинка перед глазами. Чтобы не физиономии товарищей по несчастью видеть перед собой, а что-то новое, отвлеченное и безликое.

Немногочисленные рюкзаки были собраны. Нашлось их всего четыре штуки: у Дениса и Артема нормальные туристические, и по маленькому «прогулочному» у студентов и у Вадима Сергеевича. В маленькие рюкзачки разложили поровну оставшиеся продукты. Денис честно поделил на две кучки пакеты с гречкой и макаронами, бульонные кубики, «бич-пакеты». Потом подумал и отложил «Суп куриный с вермишелью» к себе в рюкзак. Туда же, решившись, отправил банку фасоли. Пусть лучше так, все же больше вероятность, что еда не пропадет вся разом. Хоть и разложил он все по правилам – в разные рюкзаки – а только надежды на «гавриков» нет уже никакой. С них станется и оба продуктовых рюкзака потерять разом. Пусть хоть что-то будет в запасе. Хотя одиннадцать человек банка фасоли все равно от голодной смерти не спасет.

«Ничего, не помрут, – подумал Денис с бессильной злобой. – Похудеют немножко, им полезно будет». Затолкал банку поглубже, на самое дно, где лежала небольшая бухта капроновой веревки-десятки. Метров десять или двенадцать, он не помнил точно, но таскал ее с собой постоянно. Иногда веревка пригождалась, если нужно было страховать особо неуклюжих туристов на подъеме.

Топор – он же орудие убийства – сунул тоже в свой рюкзак, обмотав той же мешковиной, в которой он хранился в избушке. Обвел взглядом стены и нары. На вбитых в бревна гвоздях висели две видавшие виды куртки, оставленные кем-то из постоянных посетителей. Одна была мужской, темно-синей, размера не меньше шестидесятого. Вторая – не то женская, не то подростковая – коричневая, изрядно полинявшая, с порванным по шву рукавом, густо уляпанная впереди чем-то, по виду жирным. Одежка, конечно, выглядела не особо презентабельно, но все-таки от холода защитить могла. Или хоть в качестве подстилки сгодится, когда придется на земле ночевать.

Денис снял со стены обе куртки, синюю сунул в рюкзак, а коричневую протянул Дашке.

– Надень.

Она скосила глаза на куртку, фыркнула и замотала головой.

– Вот это? Да вы что! Это в руки взять страшно, не то что на себя надевать. Это тряпка какая-то половая. Неизвестно, кто ее на себя надевал последний раз. Может, какой бомж чесоточный.

– Мы не на прогулку идем, – напомнил Денис упрямице. – Ты одета совсем легко, свитера, даже тонкого, нет. В маечке вот этой своей гламурной собралась путешествовать?

– У меня ветровка есть.

– Дерьмо у тебя, а не ветровка, – не выдержал Денис. – И кроссовочки твои развалятся уже к вечеру. А мозгов у тебя, видно, никогда и не было, тут тебе нечего терять.

Дашка побледнела и зашмыгала носом, беспомощно оглядываясь на остальных. Все по-прежнему смотрели в пол и сочувствия выражать, а уж тем более поддерживать ее в споре с хамом-инструктором, не спешили. Только Димка попытался уладить дело миром:

– Да я ей свой свитер дам. А сам и в куртке не замерзну, она теплая.

– Замерзнешь, – пообещал непреклонный Денис. – И в куртке, и в свитере, хоть в чем. Если на перевал пойдем, вы все замерзнете в два счета. Так что давайте без дебильного рыцарства. В своем свитере идешь сам, а Дарья надевает что дают. И вообще: с этой минуты прекращаем всякие обсуждения.

Колян хмыкнул, но промолчал. Больше никто никаких звуков не издал, и Денис, выждав небольшую паузу, сунул Дарье раскритикованную одежку и отвернулся к столу.

Стопка мисок выглядела внушительно. Стоит ли брать их все, особенно учитывая, что еды все равно мало? По идее, хватило бы и кастрюли с ложками, но это если бы он шел со своими, проверенными людьми. А от этих нежных «гавриков» можно всего ждать. Заартачится кто-нибудь особо брезгливый, и опять начнется на ровном месте. Он подумал, отделил от стопки две самые вместительные миски и положил их в кастрюлю.

– Артем, это в твой рюкзак.

– У меня места нет, – покачал головой Артем.

Вот это неожиданность! Это уже не девчачьи истерики, это настоящий бунт на корабле. Или он, когда просился вдвоем пойти, предполагал, что Денис в качестве шерпа-носильщика пойдет? А он, значит, такой весь навороченный, будет скакать с легким рюкзаком и наслаждаться видами?

Денис посмотрел на Артема пристально и спросил с нажимом:

– А чем он у тебя забит?

– Да так… вещи всякие, – пожал плечами тот. – Нет у меня места, правда. Ну хочешь, я в руках эту кастрюльку понесу, если это так принципиально?

Денис плюнул на этого пижона, затолкал, как следует нажав, посуду к себе. В конце концов, чего на них обижаться? Они заплатили за приятную прогулку к водопаду, имеют право выделываться.

Он застегнул рюкзак, встал и сказал, обращаясь ко всем разом:

– У кого есть одежда с рукавами, надевайте. Штанины заправьте в носки. Если брали с собой мазь от комаров, мажьтесь сейчас, только из домика выйдите сначала. Можно покурить, кто курит. Выходим через десять минут.

Не дожидаясь ответа, толкнул дверь и вышел в пасмурное, волглое утро.

За ним потянулись все остальные.

В избушке остались только Иван и всхлипывающая от обиды Дашка.

– Ваня, можно я с тобой останусь? – спросила девушка, глядя в пол. – Не хочу я с этим уродом никуда идти. Я лучше здесь…

– Я тоже иду, – ответил он и посмотрел на Дашку долгим взглядом. – Давай-ка отложим обиды до послезавтра. Здесь оставаться в самом деле опасно.

Трава кое-где доходила почти до пояса. Дождь уже закончился, но трава все еще была сырая, скоро ноги промокли насквозь. Денис шел первым, старался выбирать места, где посуше. Получалось плохо. Да к тому же, обернувшись, он обнаружил, что никто не старается особенно идти по его следам. Группа разбрелась и растянулась, кто во что горазд. Следом за ним шел только Вадим Сергеевич. Остальные только в первые полчаса еще как-то держались вместе и шли, соблюдая тот порядок, в котором Денис их расставил. Потом студенты сбились в стайку и шли чуть в стороне от основной группы, время от времени теряясь из виду за деревьями. Ирина с Юрием хоть и шли рядом, друг на друга старательно не смотрели и не разговаривали. Зато Костя отрывался за троих. Идти спокойно он почему-то не мог, иллюстрируя собой поговорку про дурную голову, не дающую покоя ногам. Этот неугомонный парень оказывался то тут, то там, мелькая среди деревьев и кустов в красном спасательном жилете, который он зачем-то напялил на себя. Денис сначала хотел заставить снять, но потом подумал, что так даже лучше. Жилет все равно надо с собой брать, не бросать же такую ценность в избе. А тут и в руках его не надо нести, и пригодится, если что. Вдруг тинейджер в воду свалится между делом. С него станется.

Колян, сначала отставший, скоро догнал Дениса с Вадимом и пошел чуть поодаль, ступая на удивление бесшумно. Денис оглянулся в поисках братана Сереги и увидел, что тот идет самым последним, пропустив вперед Артема, который шел замыкающим.

Денис остановился и стал дожидаться группу. Вадиму, стоявшему рядом столбом, он дал знак, что можно присесть и отдохнуть. Тот никак не отреагировал, похоже, и не понял, что от него хотят. Подошедший Колян подвел его к поваленному дереву и усадил, все также молча надавив на плечи. Вообще, Вадим все больше беспокоил своим затянувшимся отстраненным молчанием. Видно, прав Юрий, тут врач нужен.

– Что, привал? – не то спросил, не то объявил Колян, усаживаясь рядом и закуривая.

Денис кивнул и тоже полез за сигаретами.

Почти сразу подошли «семейники», сели на то же дерево – Юрий рядом с Вадимом, Ирина, демонстративно обойдя, с другой стороны, рядом с Коляном. Кости опять не было.

Минут пять ждали студентов. Наконец они появились – взмокшие и усталые. Не дошли, а буквально доползли до остальных и рухнули прямо на траву, опершись друг на друга. Особенно плохо выглядела Дашка. Димка, с рюкзаком на спине, буквально тащил ее за руку. Куртку она давно сняла и повязала вокруг пояса. На голых руках краснели свежие царапины, хоть сквозь кусты пока не продирались, но девчонке в легкой маечке хватило и тех веток, что попадались на относительно легкой дороге.

Денис скосил глаза на Дарьины ноги. Кроссовочки ее легкие вроде пока держались, даже товарного вида не потеряли. Может, и дойдет как-то.

– Осмотрите друг друга, – сказал он, глядя на студентов. – Сейчас клещей уже мало, конечно, но все-таки подцепить можно.

За спиной закопошились «семейники», начали послушно осматриваться. Студенты тяжело дышали и смотрели на него снизу вверх, но с места не двинулись. Денис хотел было наорать, чтобы напомнить еще разок, кто тут главный, но наткнулся на измученный Дашкин взгляд и орать передумал. Ладно, пусть отдышатся немного, потом осмотрятся.

В это время появился Артем с идущим по пятам Серегой. Серега дышал, как паровоз, а вот Артем снова порадовал – вымотанным он не выглядел. Денис, в который уже раз, подумал с сожалением, что первоначальный план был очень хорошим. Если бы они пошли вдвоем с подготовленным «спортсменом», за это время отмахали бы уже километров десять, не меньше. А с таким балластом они и за день столько не пройдут.

Артем бросил рюкзак на землю и сел на него, вытянув ноги. Что у него там за вещи все-таки? Рюкзак на самом деле забит довольно плотно, да еще сбоку к нему приторочен свернутый в рулон туристический коврик в аккуратном чехольчике. А зачем ему брать с собой такой туго набитый рюкзак? Поехал на день, называется.

Вадим Сергеевич Глушенков сидел на стволе поваленного дерева и осторожно прислушивался к ощущениям собственного тела. Сначала дали о себе знать гудящие с непривычки ноги. Потом он опустил руку за спину и вдруг почувствовал пальцами податливый бархат мха. Та сторона солнцем сейчас не освещалась, но вопреки ожиданиям, мох не был сырым и неприятным на ощупь. Наоборот, пальцы перебирали его с удовольствием, как шерсть котенка британской породы. Соседка по даче держала такую кошку. Прошлым летом она привезла на дачу целое кошачье семейство – важную больше, чем обычно, Василису и четырех котят. Кошкины дети были забавными, с торчащими вверх хвостиками и вот такой же короткой, плотной шерсткой. Вадим Сергеевич закрыл глаза, вспоминая дачу, лето, маленькую радугу над газоном от разбрызгивателя, а пальцы все гладили теплый мох, отходили от ледяного оцепенения, сковавшего там, в кустах, возле тела ни в чем не виноватой Оли.

Ведь она же ни в чем не виновата. Просто жертва. Как пресловутый жертвенный агнец, который тоже ни в чем не виноват ни перед людьми, ни перед жестоким древним богом, благосклонно принимающим такие жертвы. Нет, не так. Никакая это не жертва. Ведь жертвы приносили, чтобы задобрить, а здесь хотели напугать. Здесь не о жертве надо говорить, а о заложнике. Тоже, в сущности, ни в чем не повинный человек, которого выбрали, чтобы испугать кого-то другого.

Вокруг происходило какое-то движение, люди ходили, разговаривали, но он не слышал никого и не особенно отмечал все перемещения. Пытался примерить к себе это новое и странное ощущение: «Оли больше нет». Все время об этом думал, но никак не мог зафиксироваться на этой мысли. Как будто мозг отказывался признавать очевидный факт, искал хоть какую-то лазейку, хоть маленькую, микроскопическую даже, возможность не поверить. Потому что, если принять, что Оли больше нет, то следующим шагом нужно будет признаться, что погибла она из-за него. Из-за его упрямства и никому не нужной принципиальности. Дело ведь не в жадности вовсе, как пытались его убедить, а именно в принципиальности этой, черт бы ее побрал. Хотелось почувствовать себя человеком, творцом и хозяином своей судьбы. А что получилось? Получилось так, как ему и обещали. Получается, что они не блефовали в тот, последний, раз.

Про себя он так и называл их всегда – «они». Не хотел ни уточнять, ни догадываться, от чьего имени действовали эти люди. Надеялся, что обойдется. Что если не относиться к ним всерьез, как к ночным страхам, то они и развеются, исчезнут с первым утренним лучом. Наивным он был дураком. Никто про него не забыл и не оставил в покое. Наоборот, перешли к активным действиям.

Вадим Сергеевич посмотрел вокруг и наткнулся взглядом на сидевшую прямо на земле девчушку-студентку. Молоденькая совсем, двадцати еще нет, скорее всего. Уставший и перепуганный насмерть ребенок, хоть и пытается не подавать вида. А боится очень. Вадим Сергеевич понял это моментально, только взглянул на нее, почувствовал родственную душу, отравленную таким же, как у него, обреченным всё расти и расти ужасом. Как звери узнают своих по запаху, так и он почуял. Вот только девчушке этой, Дашеньке, страшнее в десять раз. Она ведь не знает, за что убили Олю. Потому боится теперь всех своих попутчиков без разбору. А он знает. И еще знает точно, что Даше как раз бояться нечего – если кто и будет следующим, так он, Вадим Глушенков – несговорчивый ишак пятидесяти двух лет от роду. Но прежде чем убивать, они должны ведь попробовать уговорить его еще разок. Интересно, кто из этой случайно подобравшейся компании подойдет к нему с предложением, «от которого невозможно отказаться»? Он прикрыл глаза и стал терпеливо ждать. Теперь уже ждать недолго, это ясно.

В этот момент произошло неясное движение, все будто очнулись разом, и в воздухе повисло вполне осязаемое напряжение. Вадим открыл глаза и увидел прямо перед собой красного от ярости Артема. Тот стоял вполоборота к нему и говорил сквозь сжатые тонкие губы, словно сплевывал:

– Скажите, уважаемый, чего вы вообще добиваетесь?

Вадим Сергеевич даже вернулся ненадолго к тоскливой действительности – настолько неожиданной была эта фраза. Чего он добивается, вернее, добивался до сегодняшнего утра, им прекрасно известно. К чему, спрашивается, комедию ломать? Не замечал он за ними раньше любви к дешевой театральности. И тут же обожгло догадкой: неужели это Артем? Но вот так, в открытую, при всем честном народе, как говорится? Или настолько он уверен в собственной безнаказанности, что десяток свидетелей его не пугает? А может, не останется никаких свидетелей? Кто знает, на что готов этот тип? Вдруг Оля была только первой из возможных жертв? Тогда девчонка боится совсем не напрасно, видно, почувствовала, что история эта более чем скверная. Господи, во что же он вляпался! Он взглянул в лицо этому Артему и вдруг понял, что тот попросту сумасшедший. Они знали, кому поручать «грязную» работу. Такой ни перед чем не остановится, не задумается и не дрогнет. Идеальный исполнитель. Небось и справка о невменяемости у него имеется, должным образом оформленная.

– Да ничего я не добиваюсь, – раздался прямо за его спиной ленивый голос. – Выдумываете на ровном месте… уважаемый.

Вадим обернулся и увидел прямо за собой того коренастого мужика с ранней сединой в жестком ежике темных волос, которого всем рекомендовали как нашедшегося через много лет пропавшего родственника. То, что про него рассказывали, Вадим запомнил хорошо – очень уж колоритный был типаж. Этакий рубаха-парень, местами даже чересчур простой и потому навязчивый. Сейчас этот Колян сидел рядом с ним и недоуменно переводил взгляд с Артема на этого своего нашедшегося братана. А вот как зовут самого братана, Вадим как-то не запомнил.

– А как тогда прикажете понимать такое пристальное внимание к моей скромной персоне? Вы же ходите за мной по пятам. Потеряться боитесь?

– А если боюсь? – «Братан» смотрел насмешливо, но лицо держал серьезное. – Вдруг я и правда боюсь заблудиться? А вы, как я погляжу, человек опытный, бывалый. Жалко вам, если я немного следом похожу?

Артем закипал все больше, перепалка грозила перерасти в полноценную стычку. Колян поднялся на ноги и подошел поближе к родственнику.

– Вы с ума все посходили! – зашипела Ирина сорванным голосом. – Что вы как дети? Подеритесь еще. Костя, где ты ходишь? Я же ясно сказала, не отходить далеко.

Костя появился со стороны реки, взмокший и всклокоченный. Не обращая внимания на мать, он заорал почти восторженно:

– Там человек! В воде!

Через пару секунд недоумевающий Вадим Сергеевич осознал, что остался в полном одиночестве.

Липкий страх уходил постепенно, уступая место любопытству. Он поднялся и побрел в ту сторону, откуда раздавались возбужденные голоса.

Человек лежал лицом вниз метрах в полутора от берега, зацепившись одеждой за торчавшую из воды корягу. Подробнее рассмотреть не получалось – берег здесь был высоким и почти отвесным.

– А вдруг это и не человек вовсе? – спросил Димка, вглядываясь в неясный силуэт.

– А кто тогда?

– Ну не знаю, тряпка какая-нибудь.

– Очень странная тряпка, сильно на человека похожа, – не поддавался Колян.

Они добежали до обрыва первыми и теперь топтались на самом краю, рискуя свалиться вниз с десятиметровой высоты. Колян даже на четвереньки опустился, чтобы лучше видеть.

Подошедший следом Денис не стал участвовать в споре, достал из рюкзака веревку и начал привязывать ее к сосне.

– Думаешь, хватит твоей веревки? – Колян смотрел на небольшую бухту скептически. – Там метров десять точно есть. А то и все пятнадцать.

– Ну, докуда хватит, – пожал плечами Денис.

– А дальше как?

– Как-нибудь.

Он предпочитал не думать сейчас о том, как будет спускаться, если и в самом деле не хватит веревки. Ничего, берег здесь крутой только вначале, внизу уже попроще будет – там и склоны более пологие, и скальные выступы имеются. Вон какая «полка» удобная, да еще почти у самой воды. Вот туда и надо спускаться, оттуда проще до воды будет добраться по камням.

– Мне можно с вами? – Костя возник рядом до того неожиданно, что Денис, поглощенный проверкой надежности крепления, аж вздрогнул. Хотел сначала послать настырного мальчишку куда подальше, но потом решил взять. А то, в самом деле, шпыняют все пацана, отмахиваются, вот он и чудит. Надо же ему куда-то свою неуемную энергию девать. Пусть лезет, черт с ним. Заодно и на глазах будет.

– Можно, – буркнул инструктор, не поворачивая головы. – С веревкой умеешь обращаться?

– Не-а, – радостно сообщил Костя. – Да я могу и без веревки. На фига она нужна? Тут невысоко совсем.

Денис решил провести воспитательную работу сразу, чтобы не отвлекаться потом на ерунду при спуске. Поэтому повернулся и медленно сказал, глядя на строптивца в упор:

– Давай сразу договоримся: что нужно, а что нет, решать буду я. Это ведь я вниз спускаюсь, так? А ты со мной идешь. Ты – со мной, а не наоборот. Короче, я главный, и я всегда прав. Если не согласен, скажи это сейчас. Если возразить тебе по делу нечего, значит, согласен на мои условия и будешь делать только то, что я скажу. Согласен?

Костя подумал пару секунд и кивнул. Физиономия у него при этом была крайне обиженная.

В этот момент подошел Артем.

– Помощь нужна? – осведомился он. Выглядел при этом вполне спокойным, будто и не скандалил пять минут назад. Завидная у мужика психика, все же.

– «Коромыслом» умеешь спускаться? – спросил Денис вместо ответа.

– Приходилось. Чего там уметь-то?

У Артема нашлась и запасная пара перчаток для Кости. Тот попробовал было затянуть привычную песню про «на фига это, я и так спущусь», пришлось напомнить еще разок, кто тут главный, а кто делает, что скажут старшие товарищи. Еще минут пять ушло на краткий инструктаж. Подошедший Серега тоже изъявил было желание спуститься вниз, но Денис ему решительно отказал. Не хватало еще, чтобы они с Артемом продолжили выяснять отношения на крутом склоне.

– Все остальные остаются наверху, – сказал он твердо. – Поднимать-то мы как его будем? Веревкой обвяжем, а кто наверх тащить будет, если все мужики внизу окажутся? Нет уж, оставайтесь с Коляном здесь.

На правах автора идеи Денис пошел первым. Перехватил поудобнее пропущенную за спиной веревку левой, «верхней», рукой, натянул ее покрепче на правый согнутый локоть и, оттолкнувшись ногами, ухнул вниз. От ощущения полета привычно захватило дух, но уже через пару секунд задрожала пружинисто натянувшаяся веревка. Он оттолкнулся, прицелившись, от толстого корня, торчавшего из глинистой земли, как кость из раны, и, немного разогнув локоть, скользнул дальше. Потом еще и еще раз, не суетясь, подтравливая, когда надо, веревку, высматривая между делом возможные зацепы на случай, если подниматься придется самостоятельно. До намеченного камня веревки хватило, даже с запасом. Денис не стал спускаться дальше, крикнул, чтобы шел следующий. До воды было уже рукой подать, он прикинул, как можно будет туда добраться.

Следующим, как и договаривались, Артем отправил Костю. Тщательно проинструктированный подросток, естественно, моментально забыл все, чему учили, и лихо сиганул вниз. Почти сразу же над рекой понесся вопль повисшего на обернутой вокруг запястья веревке оболтуса. Следом заголосила Ирина, требующая немедленно вернуть ей несмышленую детку.

– Руку разгибай! – заорал снизу Денис. – Правую руку! Ослабь веревку.

Костя вспомнил, наконец, чему учили, и резко выпрямил согнутую в локте руку, благодаря которой веревка и стопорилась. Окончательно лишенное «тормозов» нехилое тельце со свистом понеслось вниз, сопровождаемое воем шокированной мамаши. Никак не управляющий собственным спуском, Костя несся вниз с воплями и под треск ломающихся кустов. Денис натянул конец веревки, приготовился принимать этот мешок неприятностей. Мысленно похвалил Артема, который на всякий случай обернул веревку вокруг Костиных ручонок еще один, дополнительный, раз.

Костя свалился прямиком на инструктора, выпутался из веревки и, приплясывая, затряс руками Денис поймал его за руки и тихо выругался – во время так называемого полета рукава куртки, конечно же, задрались, и бедолага Костя основательно сжег веревкой руки. На запястьях и предплечьях краснели широкие витые полосы.

– Дурака кусок! – бодро прокомментировал сверху Колян и, на всякий случай, отошел в сторонку от безутешной Ирины.

Пока Денис разглядывал урон, нанесенный детскому организму капроновой веревкой, Артем спустился тихо и незаметно.

Решили, что вытаскивать труп из воды пойдет один Денис, всем мокнуть ни к чему. В том, что это именно труп, сомнений никаких не было. Мало того что ни один живой человек не пролежал бы столько времени лицом в воде, так еще, когда они спустились к реке, стало видно, что тело имеет очень непрезентабельный вид. Неизвестно, сколько времени тащило его течением, но о камни побило основательно.

У берега было неглубоко, Денис зашел только по колено.

Мертвый человек был одет в темный спортивный костюм, казавшийся совсем черным от впитавшейся воды. На затылке виднелись раны и вмятины, только непонятно было, получил их покойник еще при жизни или заработал, бултыхаясь в реке. Денис отвел взгляд от разбитой головы и увидел кисть руки, торчащую из темного рукава – неестественно белую, размокшую в воде, с короткими обгрызенными ногтями. Он подхватил покойника под мышки и потянул к берегу, стараясь не смотреть на страшную ношу.

Подтащил тело к плоскому камню, наполовину скрытому водой, на котором его ждал Артем. Вдвоем они втащили покойника на камень и только тогда перевернули вверх лицом.

Денис посмотрел на побитое, раздувшееся лицо с оскаленным ртом и похолодел.

Широко открытыми мертвыми глазами на него смотрел Лешка.