Текст книги "Большая Земля (Фантастический роман)"
Автор книги: Всеволод Валюсинский
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
На третий день утром явился офицер с конвоем. Доктора и Петьку первыми вызвали на допрос. Разговор шел через переводчика. Англичане при этом, не стесняясь, говорили между собой по-английски, и доктор услышал немало скверных вещей.
Ничего не добившись, русских отправили обратно в каюту.
Следующими пошли Дэвис и Эллен.
Доктор серьезно взглянул на Петьку.
– Знаешь, Петр, мы, кажется, не скоро выпутаемся из этой истории. Если вообще удастся унести ноги…
– А почему так? Ведь мы…
– Там, на допросе, я слышал их разговоры. Шкипер «Фагеральса» ответил по радио капитану, что вся команда в полном составе на борту. Осталась в море лишь лодка…
– А мы-то при чем?
– Мы? Кто же поверит, что мы ни при чем? Нас нашли с никому не известными, подозрительными норвежскими моряками в одной лодке, в самый момент начала войны… Я думаю, английское командование не скоро нас выпустит, если даже не…
– Расстреляют?
– Очень возможно.
В глубоком молчании ожидали они прихода Эллен и Дэвиса.
Когда тех наконец привели, доктор боялся взглянуть в глаза своим сотоварищам по несчастью. Дэвис усмехнулся.
– Все погибло, – сказал он почти равнодушно. – Шкипер «Фагеральса» и капитан крейсера говорили по радио. Кроме того, они выяснили, что мы не знаем норвежского языка. Здесь нашелся норвежец. Нам остается лишь ждать, как пожелает поступить с нами капитан. На военных судах, да еще в такое время, поступают решительно и скоро. Война!..
Дверь каюты открылась. Раздалось знакомое «ко-ма-а-ан!», и пленников быстро вывели на палубу. Ожидая самого страшного, Дэвис крепко взял Эллен за руку. Петька засопел носом. Иван Петрович, к своему удивлению, не ощутил ни малейшего страха или признака волнения. Он окинул взглядом горизонт, где против устья реки тонкой черточкой маячила труба лесопильного завода.
«Что-то делается в городе? – мелькнула мысль. – Что делается вообще на свете?»
Дэвис решил в последний момент открыть, что мальчик-матрос – женщина. Может быть, это спасет Эллен…
Тем временем всех пленников подвели к висячему трапу и приказали им спускаться в катер.
– Хотят расстрелять в море, – тихо сказал Петька.
Действительно, в катер вместе с ними сели, кроме двух офицеров, человек десять солдат морской пехоты. Арестованные были лишены даже возможности перекинуться последним словом: их разлучили и рассадили между солдатами.
Катер направился к берегу. В море было тихо, шторм прошел. Иван Петрович заметил еще несколько таких же катеров. Одни шли навстречу им, другие сновали между большими судами. Два транспортных судна видны были на баре, почти рядом с островом.
Все это доктор успел заметить, одним взглядом охватив горизонт.
В молчании ожидали приговоренные, когда им прикажут встать на носу катера. Но их везли все дальше и дальше, по направлению к Кий-острову. Неужели сначала хотят их вывезти на берег?
Обогнув островок, катер вошел в глубокий залив, образованный двумя длинными скалистыми рифами. Там оказалось большое скопление лодок и катеров и покачивались три гидроплана.
На берегу виднелись палатки и поднимался дым многочисленных костров.
Смутная надежда забрезжила в сердцах. Может быть, это только лишь арест? Однако им не дали долго думать над этим.
Вывели на берег. Офицер скомандовал, и моряки, положив по-английски ружья на плечи затворами вниз, что русским было странно видеть, повели пленников куда-то в глубь острова.
Доктор шел позади Петьки и, глядя ему в спину, невольно подумал:
«Вот и исполнилось мое желание побывать на Кий-острове. Нечего сказать, прогулочка!..»
14
Минима-гормон
От берега в глубь острова вели узкие деревянные мостки, проложенные прямо по дикому граниту. На скалистой почве рос высокий сосновый лес. Корни змеями проникали в трещины, охватывали каждый выступ. Поэтому морские штормы не могли свалить этих деревьев. Кое-где в ложбинах укрепились кустарники и залегал тонкий слой перегноя, но в общем островок представлял собой массивную гранитную глыбу.
Невеселое шествие прошло мимо старинного монастырского кладбища.
Доктор не мог внимательно приглядеться к местности. Наступая ему на ноги, сзади шел английский моряк. Постоянное «кома-а-ан!» заставляло, не оглядываясь по сторонам, идти дальше.
В полукилометре от берега залива сквозь прозрачную чащу голых сосновых стволов мелькнули темные очертания высокой деревянной стены с каменными башнями по углам. Это был монастырский двор… Старые, никоновские постройки со стенами невероятной толщины выглядели сурово. Странными и неуместными казались здесь английские френчи, чуждым – лающий звук военной команды.
Пленники осмотрелись, пока ходил куда-то посланный офицером сержант. В ограде на глаза им попались бывшая монастырская гостиница – «Кий-островский дом отдыха Уздравотдела», покои настоятеля, трапезная, погреба… На валу перед главным храмом чернели жерлами чугунные пушки – дар Никона.
Они не спасли остров от англичан…
Снова «коман», и пленников повели в старый храм. Миновав темный притвор, они очутились под мрачными сводами паперти.
Загремел замок, открылись с лязгом ажурные, кованные старинной вязью ворота.
В храме стоял полумрак, было холодно. Звуки надтреснутым эхом отражались от сводчатых глубин потолка. Звон замка повторился снова. Кружевные ворота замкнулись.
Четыре человека, которых так странно столкнула судьба, настолько были уверены в близости конца, что теперь, убедившись в своей безопасности, по крайней мере на сегодня, они ощутили растерянность и слабость. Как по уговору, сели на пол. Долго длилось молчание.
– А ведь мы здесь не одни! – сказал наконец Петька, прислушавшись.
Он встал и прошел к боковым дверям, ведущим в алтарь. Там оказалось еще пять человек. Те с минуты на минуту ждали, что за ними придут. Так как от этого не ожидали ничего хорошего, то и не показывались из алтаря. Увидев товарищей по несчастью, заключенные набросились с вопросами. Но вновь пришедшие знали так же мало, как и они сами.
– Как вы сюда попали? – спросил Иван Петрович.
– Я – заведующий домом отдыха, – ответил один, – это вот наш завхоз, а те – таможенные. Понимаете, я едва успел отправить своих отдыхающих. Капитан пароходика хотел за нами вернуться, но… Все вышло внезапно, никто не ожидал…
От нечего делать Дэвис с доктором принялись бродить по храму, осматривая живопись и каменный алтарь. Он представлял собою массивный куб гранита, накрытый куском истлевшей парчи. Окна были забиты досками и расположены высоко, как крепостные бойницы. Подложив под себя кое-какие обрывки парчи, все улеглись на каменный пол.
Вечером молчаливые тюремщики принесли ужин. Прошла ночь.
Снаружи все было тихо. Изредка лишь раздавался далекий вой сирен, шумели моторы самолетов. Удивление, недоумение, страх, тревога, – все это сменилось скукой…
Прошел еще день. Доктор и Дэвис вели бесконечные научные споры, сидя на полу в алтаре. Петька с материнской заботливостью ухаживал за Эллен, устраивал ей на ночь «постель» из разного хлама, делился лучшими кусочками пищи.
Сквозь железный орнамент ворот за поворотом паперти ничего не было видно. Зато слышно было все, что делается на монастырском дворе. Оттуда по временам доносились скрип единственного на острове колодца, звуки команды при разводе караула, удары топора.
– Я не понимаю, – сказал Дэвис, – зачем им понадобилось занимать остров. Для чего он им? База? Но ведь стоит целая эскадра…
– Может быть, из-за этого колодца. Пресная вода…
Петька разрешил вопрос по-своему.
– Не то. На транспортах привезли десант, а на материк высадиться не могут, вот остров и заняли. Значит, им кто-то мешает высадиться на берег! Однако, не слышно, чтобы там был бой. И эскадра молчит. Странно…
– Газов не услышишь отсюда. Такая теперь война…
Эллен обратила как-то внимание Дэвиса на Дэзи. Последние дни та начала принимать пищу и перестала уменьшаться. Спрятавшись за клиросом, чтобы их не видели остальные пленники, Иван Петрович с Дэвисом исследовали и накормили кошечку. Она стала даже как будто немного больше…
Чтобы не возбуждать любопытства тюремщиков, Дэзи спрятали в каменной нише в стене, заткнув отверстие кусками парчи.
– Можно думать, что действие прививки прекратилось, – сказал Дэвис доктору. – Интересно, что будет дальше. Станет ли Дэзи снова расти, или останется такой на всю жизнь? – В голосе Дэвиса слышалась тревога. – Вы понимаете всю чрезвычайную важность этого опыта! Мы должны сохранить Дэзи во что бы то ни стало.
Снова проскрипели ворота, и переводчик, коверкая русский язык, по бумажке прочел пять фамилий. Завхоз дома отдыха и его товарищи, бледные как полотно, выступили вперед. Их тотчас окружила стража. Загремели на каменных плитах приклады. Ворота закрылись. Все стихло.
Со сжавшимся сердцем оставшиеся ожидали звука залпа. Но все было тихо.
Наступила ночь. Стало холодно. Заключенные пытались согреться, тесной кучей забиваясь под обрывки жесткой парчи, но это не спасало. Граниты пола и стен леденили древним дыханием.
Спали тревожно. Петька во сне ворочался и бредил, мешая немецкие и русские слова. Грозился, сулил разные неприятности какому-то Саньке Пришейхвост, ругался витиевато…
Утром заключенных разбудил сильный шум моторов. Летели, видимо, крупные воздушные силы. Гул то стихал, то усиливался.
Петька пытался при помощи доктора влезть в тоннель окна и посмотреть наружу сквозь щели ставней. Но в этот момент стены монастыря дрогнули от тяжкого удара. За ним раздался второй, третий… Десять выстрелов с правильными промежутками.
– Эскадра жарит, – тихо сказал Петька.
Вслед затем шум мотора стал стихать. В щель ничего не было видно, кроме клочка неба и вершин деревьев. Петька едва только слез, как снова орудийные выстрелы сотрясли воздух. Теперь флот стрелял не переставая, сначала очередями, потом открыл общий ураганный огонь. Над островом со скрежетом и жужжанием пролетали метеоры-снаряды.
Огонь опять внезапно прекратился. Без страха, но с плохо сдерживаемым возбуждением Эллен прислушивалась к происходящему.
– Что же это делается?
Петька понял вопрос и кое-как по-немецки ответил:
– Война делается. Наших с берега выживают, десант хотят высадить. Посмотрим, теперь – не девятнадцатый год!
– А что? – спросил Дэвис. – На побережье есть сильные форты?
Петька рассмеялся.
– Ничего там нет, кроме леса и людей. В крымскую войну англичане тоже подходили, так против них построили тогда редут земляной, до сих пор заметно. Вот те и укрепления. Да и укреплять нечего. Городишко, заводы да лес кругом…
– Так они нас голыми руками возьмут!
– Пробовали. Все время с моря палить не будут, берег занимать надо пехотой. Пусть попробуют. Они войска привезли на шести транспортах, ну, может, еще подвезут. А на берегу лес и болото, да Красной армии не на шесть, а на шестьсот ихних транспортов…
Доктор перевел неясные места речи Петьки, который вставлял поминутно русские слова. Дэвис внимательно посмотрел на охотника.
– Но техника…
– Было время, тоже сюда с техникой приезжали. А потом всю эту технику побросать пришлось, и наутек… Думаете, у нас с дубинами на войну ходят? На всякую технику найдется ответная техника.
– Откуда вы так недурно знаете немецкий язык? – внезапно спросила Эллен.
Петька посмотрел на нее исподлобья.
– В немецком плену был. Не забыл еще…
Грохнули новые орудийные залпы. Вместе с тем где-то далеко, как ливень по железной крыше, начали рокотать пулеметы. Сразу стреляло, по звуку, не меньше нескольких сот. Быстро приблизился и вырос мощный шум моторов.
– Воздушный бой! – крикнул Петька. – Наши дерутся.
Раздались два глухих взрыва, иного характера, чем орудийные выстрелы. На них ответила частая стрельба из пушек мелкого калибра. Петька, как наиболее опытный в военном деле и видавший виды, по этим звукам читал, как по нотам. Устремив глаза в потолок, он прислушивался и отрывисто говорил:
– Наши бросили бомбы на эскадру… Еще! Еще!! Еще!!! Теперь неприятель из зенитных бьет по нашим…
Еще более сильный удар заколебал стены. Казалось, весь остров дрогнул и загудел. Из окон со звоном посыпались стекла.
– Вот это… либо броненосец взорвался, либо наш гидроплан плавучую торпеду выпустил. Бывают такие торпедоносцы… Звук вроде как с кашлем…
Весь вечер шел бой. Казалось, старый храм рухнет, не выдержав сотрясений земли и воздуха. Говорить было нельзя, Петька охрип и прекратил свои объяснения. «Наши могут, – думал он, – выпустить на эскадру газы, залить ими море. Если ветер с берега, – нас не заденет. Ну, а если с моря, – тогда крышка».
Этими опасениями Петька не поделился даже с Иваном Петровичем. Решил, что пугать раньше времени не стоит.
Бой стих поздно ночью. С моря не доносилось больше ни звука.
Стало темно, как в могиле, и тихо. Пленники сидели без пищи.
Никто не являлся.
Дэзи пищала в своем укрытии, но ее в темноте боялись выпускать на свободу. Положение становилось серьезным.
Наутро Петька принялся шарить по всему собору. Рыская по разным закоулкам, он нашел где-то за древним патриаршим креслом кусочек восковой свечки, завалившийся туда, вероятно, еще в незапамятные времена. Еще раньше он припрятал коробок спичек, оставленный одним из таможенных. Пленники берегли это богатство на крайний случай.
День прошел в неизвестности. Снова наступил вечер. Снаружи не было ни звука, ни голоса. Петька пробовал кричать в окно и ворота, никто не отозвался.
Голодные и дрожащие от холода, пленники готовились к новой мучительной ночи. Петька долго молчал, сидя в углу, и поблескивал оттуда своими волчьими глазами. Потом вдруг ударил себя по ляжкам, вскочил и ринулся к доктору.
– Вот что, доктор, я надумал: все равно пропадать. Англичане, видно, бежали, либо что… Сдохнем тут с голоду. Так хоть и сыты не будем, а давай греться. В тепле-то, может, и проживем еще день-другой. А там видно будет!
– Что он говорит? – спросил Дэвис.
– Греться предлагает.
– Мы сейчас, – продолжал Петька, – все дерево, какое тут есть, разломаем на дрова. Спички есть, разведем костер. Пол здесь каменный…
Иван Петрович вскочил. В самом деле!
Трое мужчин общими усилиями принялись за разрушение всего деревянного, что могли найти. Разламывая старинное, резное патриаршее кресло, доктор с усмешкой думал: «Вот моя научная экскурсия на Кий-остров!»
– А ну-ка, мистер Дэвис, сильнее! Петька, тащи за правую ножку!
Кресло было крепкое и с трудом поддавалось усилиям. Мужчины втроем подняли его на воздух и с силой били по каменному алтарю. Раздался хряск, и древний трон развалился. Принялись за иконостас… Каждый отломанный кусок разламывался на части. Несмотря на голод и слабость, Эллен не могла сдержать улыбки при виде этой «работы».
Наконец была заготовлена большая куча дров.
Петька сложил по всем правилам посреди пола костер. Скоро сухое дерево весело запылало. Озябшие пленники собрались вокруг огня. Выпустили и Дэзи. Эллен взяла ее на колени.
Следующую ночь провели сравнительно сносно. Мучил лишь дым. Он клубами поднимался к потолку, потом опускался вниз и тянулся к воротам. Снаружи его должно быть хорошо видно.
Однако никто не приходил. Голод и жажда усиливались…
Снова настал день. Заключенные сбились со счета и не знали даже, которые сутки они сидят в мрачном храме. Мужчины еще крепились, но Эллен вовсе ослабела. Она лежала на куске парчи, не открывая глаз. Страшная бледность покрывала ее лицо, нос заострился. Дэвис с помощью доктора внимательно осмотрел ее.
Она едва отвечала на вопросы и временами впадала в забытье.
Положение стало критическим. Только маленькая Дэзи, казалось, чувствовала себя недурно и играла кисточками парчовой ткани, закрывавшей Эллен. Она как будто еще стала меньше…
До позднего вечера сидели у костра и молчали. Избегали встречаться глазами. Петька глотал какие-то ругательства.
Дэвис в тоске встал и принялся бродить в полумраке. Подошел к ажурным воротам. Что это? Дэзи… Кошечка темным клубком бросилась прочь. Дэвис едва поймал ее у самого переплета ворот.
Подняв животное, он глубоко задумался. Некоторое время стоял в неподвижности, потирая высокий лоб. Потом машинально сунул Дэзи в карман и повернулся к костру. Дэзи! Дэзи…
Маленькая Дэзи…
– Слушайте! – крикнул он, быстро подходя к костру. – Есть выход, мы можем спастись! (Чтобы понимал Петька, он говорил по-немецки).
– Какой выход?
Иван Петрович поднял удивленный взор.
– Минима-гормон!
– Гормон… Откуда же?
Дэвис подошел ближе к огню и принялся поспешно расстегивать куртку. Петька и доктор смотрели на него, как на помешанного. Тем временем Дэвис обнажил грудь. Показались грязные, затасканные бинты, присохший пластырь. Развернув все это, Дэвис вынул маленькую стеклянную трубочку.
– Вот минима-гормон!
Наступило молчание. Слышалось лишь потрескивание костра.
С древних стен и ободранного иконостаса сурово смотрели потемневшие лики святых и пророков.
Лихорадочно блестя глазами, Дэвис, как дароносицу, поднял вверх блестящую трубку и на несколько секунд застыл в такой позе.
Необычайная обстановка древнего полуразрушенного храма, костер на каменном полу, война, Дэзи, минима-гормон, странная фигура Дэвиса и волчий взгляд сидящего на корточках Петьки – не во сне ли все это?.. Иван Петрович сунул палец в огонь – нет, больно, он не спит! Перевел глаза на недвижно лежащую Эллен…
Последняя вспышка поглотила остаток сил Дэвиса. Он грузно опустился на пол. Глядя в огонь, говорил тихо, как бы сам удивляясь своим словам.
– Мы сейчас сделаем себе прививку минима-гормона… И тотчас перестанем чувствовать голод и жажду. Уменьшенные не едят. Топливо у нас есть… Через несколько дней мы станем меньше, много меньше и… пройдем в переплет ворот… Там есть порядочные отверстия.
Доктор молчал.
Петька не выразил удивления: он знал историю кошечки Дэзи.
Он только спросил:
– А очень маленькими станем?
– Не знаю. На человеке не пробовал. А вот Дэзи, пока питается, перестает уменьшаться. Но может жить и без пищи. Уменьшенные питаются за счет собственного тела.
Петька подошел к Дэвису.
– Покажите трубочку! – Осторожно взяв ампулу, он посмотрел на свет и усмехнулся. – Можно бы и одному кому-нибудь привить: он бы вышел и других как-нибудь выпустил. Не прожить только…
Этот лесной бродяга рассуждал о предстоящей операции с таким видом, как будто привык каждый день по несколько раз менять свой рост. Раз есть такое средство, что можно спастись, так о чем же еще разговаривать! Он безусловно верил в силу минима-гормона, он видел Дэзи. Очень просто!
Тон Петьки подействовал на Ивана Петровича. В его уме промелькнули ножевая рана Петьки, «Жихорь» и «Бататуй», Алексей Иваныч… Он понял, что это дитя лесов и болот так просто и спокойно обнаруживает таящуюся в нем и его племени громадную силу. Его спокойствие уже не стало доктору казаться результатом умственной неподвижности и невежества.
– Что ж, ждать нечего, приступим. Но как быть без скальпеля?
– Вам нож, что ли, нужен?
Петька задумчиво оглянулся. Дэвис и доктор растерянно смотрели на него. Действительно, им нечем было сделать прививку…
Петька молча отправился к разбитому окну и принес большой осколок стекла.
– Годится? Можно так разбить, что острый край будет.
Дэвис схватил стекло. Один угол был чрезвычайно остр и вполне годился для производства операции.
В тишине, сосредоточенно принялись за прививки. Мучения жажды и голода были так велики, что никого не пугала предстоящая перспектива стать маленьким. Хотя бы таким, как кошечка Дэзи.
– Асептики здесь, конечно, никакой не придумаешь, – ворчал доктор, обжигая стекло на огне. Ну, как-нибудь…
Первую прививку сделали Эллен, давно уже впавшей в бессознательное состояние. Когда операции подверглись все пленники, Дэвис трубочку с остатками минима-гормона швырнул в угол.
Уселись вокруг огня и принялись ждать, что будет дальше.
Дэвис сидел в изголовье Эллен, наблюдая за пульсом. Стало как-то легко… Захотелось спать.
Первым проснулся, как всегда, Петька. Он сразу вскочил на ноги и принялся тормошить товарищей.
– Эй вы! Есть хотите? Жрать-то, говорю, хочешь? – Он насильно поднял доктора и заставил его сесть.
Иван Петрович очнулся. Сначала он дико взглянул на Петьку, потом поднялся на колени и все вспомнил.
– Есть? Нет, не хочу… Пить – тоже… Я… я себя очень легко чувствую… Но курить хочется!
Проснувшись, Дэвис тотчас кинулся к Эллен. Она ровно и спокойно дышала. На лице появился румянец. Ее решили не будить.
Ушли тихонько в алтарь. Все трое мужчин сильно хотели курить. Пока были голодны и страдали от жажды, никому не приходил на мысли табак. Но теперь всем отчаянно хотелось курить!
Петька разорвал карманы своего ископаемого пиджака и вывернул содержимое на каменный аналой. Кучка подозрительной грязи и мусора содержала, как он выразился, «некоторый процент» махорки. Приступили к очистке. Нашелся клочок бумажки.
С величайшим наслаждением, по очереди затягиваясь, мужчины закурили козью ножку. Поплыл сизый дымок.
– Замечательный русский табак! – заметил Дэвис, отведав махорки.
– Это тебе не кепстен! – Петька довольно улыбнулся. – Погоди, мистер, может, еще и мох покурим!
Подошла Эллен:
– Вы что тут делаете? А я, представьте, совершенно не чувствую ни жажды, ни голода… Отчего бы? Может быть, это перед смертью? Я слыхала, так бывает…
Выпустив облако синего махорочного дыма, Дэвис с улыбкой посмотрел на нее. Как ни страшно было то, что они сделали, все же он не мог скрыть радости, видя Эллен живой и здоровой.
Он подошел к девушке и взял ее за руку.
– Ты не испугаешься? – спросил он, заглядывая ей в глаза. – Ведь нам ничего иного не оставалось делать!
Эллен знала, что Дэвис имел при себе ампулу минима-гормона, и поняла, что случилось.
– И ты тоже? – слегка покраснев, спросила она.
– Да, мы все.