355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Всеволод Валюсинский » Большая Земля (Фантастический роман) » Текст книги (страница 2)
Большая Земля (Фантастический роман)
  • Текст добавлен: 16 января 2021, 18:00

Текст книги "Большая Земля (Фантастический роман)"


Автор книги: Всеволод Валюсинский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Площадь молчала.

– Зачем же прибегать к полумерам? Лучше в один прекрасный день все вместе, по уговору, примите стрихнин и умрите… Это подействует еще сильнее! Зато, умирая, вы утешитесь и насладитесь злорадной мыслью: «А кто же на них, каналий, теперь будет работать!»

Дэвис выпрямился во весь рост и далеко отшвырнул свой растрепанный букет. Лицо его стало темным, почти землистым.

– Знайте, – прокатился до самых краев площади его звенящий голос, – когда делается старым и негодным ведро, из него течет вода… А когда то же самое случается с государственной системой, – должна брызнуть кровь!!

Эллен смутно видела, как взметнулись и завертелись мрачные конные фигуры, пробивая дорогу к вышке. Ее оглушили крик и вой тысяч голосов. Промелькнул великан-негр, отчаянно работая локтями. Какие-то приличные штатские господа кого-то хватали, сверкая маленькими никелированными наручниками. Заревели на разные голоса авто…

Стоявший в центре площади грузовик, на котором находился Дэвис, вдруг плавно двинулся с места и с тонким соловьиным посвистыванием сирены двинулся по направлению к боковой улице. Одно только мгновение Эллен могла различить на площадке несколько фигур, заслонивших Дэвиса. Где-то сбоку раздался короткий, жесткий удар, – лопнула автомобильная шина.

Ближайшая толпа, приняв этот звук за выстрел, с неодолимой силой устремилась прочь. Произошла давка. Эллен поняла, что пора подумать о собственной безопасности. Она хорошо управляла мотором и, пересев на шоферское место, пустила машину вслед общему течению. Впрочем, ей ничего иного и не оставалось делать. Она была окружена со всех сторон. Сзади тоже напирали и неистово ревели сигнальными рожками.

Площадь разгружалась медленно. Сначала появилось что-то вроде морских течений, мальштремов. Можно было, стоя с краю, наблюдать прилив и отлив. Потом сразу стало заметно свободнее.

Авто медленно, словно неохотно ползли в разные стороны. Местами стояли группы людей, с жаром о чем-то говоривших. Вся площадь стала походить на липкую бумагу, покрытую темными пятнами погибших мух.

Эллен, насколько могла быстро, следовала за грузовиком, увозившим Дэвиса, стараясь не потерять из виду серого переплета стропил вышки. Ей долго не удавалось разглядеть, что там делается. Наконец, на повороте в боковую улицу она неожиданно оказалась совсем рядом с грузовиком. Но, несмотря на все усилия, увидеть Дэвиса ей не удалось.

Как все это вышло неожиданно и глупо! Недаром у нее было какое-то смутное предчувствие. Если бы она не поехала, то и Дэвис не попал бы на митинг и ничего не было бы. А теперь…

Ну, конечно, она сама во всем виновата!

– Послушайте, скажите: вы не знаете, где человек с букетом? Вы не видите его?

Плотный господин, сидевший в соседнем авто, галантно снял мягкую шапочку и улыбнулся одним ртом.

– К сожалению, сударыня, я не интересовался этим вопросом, – он взглянул на часы. – Из-за этого безобразия я опоздал на вокзал. Теперь я потеряю еще полчаса!

Он смотрел на Эллен, как бы ожидая ответа или сочувствия.

И Эллен ответила. Сегодняшний день выбил ее из колеи, а пример Дэвиса действовал заразительно. Ей почему-то страшно захотелось тоже сделать что-нибудь дерзко-неожиданное.

Она наклонилась вперед и, глядя прямо в жирные, маслянистые глазки плотного господина, с неожиданным для самой себя удовольствием громко крикнула:

– Вы, сэр, свинья! Свинья!..


4
Несостоявшаяся охота

Доктор Иван Петрович Туманов в одном белье подошел к окну и отдернул темную штору. Яркое утреннее солнце золотыми лучами брызнуло в комнату.

Знакомый двор с покосившимся ледником показался странно белым, как бы присыпанным снегом.

Туманов зажмурил глаза. Как хорошо! Он свободен три дня.

В больнице его замещает стажерка Афанасьева. На озеро, на озеро! Он пошел к умывальнику и, фыркая и отдуваясь, думал о том, что операция удаления почки прошла хорошо, у больного температура нормальная. В родильном отделении после ремонта стало светло и чисто. Вместо пьяницы Глотова, растратившего месткомовские деньги, прислали дельного и знающего лекпома Моржевцева. Чуть не до крови растираясь мохнатым полотенцем, доктор старался вспомнить еще что-нибудь хорошее и радостное.

Такое уж у него сегодня было настроение. Конечно, если бы сейчас шел дождь и не светило так ярко солнце, весь мир казался бы иным. Но не стоило об этом думать.

– Аню-ю-та!

В комнату вошла с тряпкой в руке простоволосая рябая девка.

– Приготовь, голубушка, пожалуйста, сапоги, разбойничий костюм, тот, в котором я всегда хожу в лес, и кликни Васютку: пусть сбегает накопает червей. Да не забудь положить в кошель соли, хлеба, котелок, еще чего-нибудь – как всегда…

Анюта, почесывая ногу о ногу, продолжала стоять у косяка дверей. Лицо ее было плоским, как донышко шляпной картонки, и глаза еле виднелись из-под безбровых выпуклостей над веками.

– Ну, что тебе?

– Саша Творог приходил, сказывал: на Андозерской дороге Петьку Агафонова порезали…

– Кто?

– А не знаю. Деревенские. Пьяны дак…

– Где же он, в больнице? За мной не приходили?

– Как же, фершал парня посылал, да ты спал, я сбудить не посмела.

– Вот тебе на! Сколько раз я говорил: будить меня во всякое время дня и ночи. Когда за мной приходили?

– А не знаю. Я спала. Пастух как протрубел, парень и прибег.

– Ну ладно, ступай.

Иван Петрович быстро надел пиджак и в сандалиях, без шляпы отправился в больницу. Теперь день уже не казался ему таким светлым и радостным. Петька Агафонов! Как много в этом имени волнующего и значительного для доктора. Простой мужичок, которого все почему-то зовут Петькой или просто «парнем», мещанин маленького городка, полунищий, первым научил доктора любить лес и природу. Этот лесной бродяга, похожий на индейца длинными волосами, в своем фантастическом, служившем все сезоны полушубке, со старой берданкой в руках, был его гидом в лесных путешествиях. Он приучил доктора не бояться темных «суземок», различать неведомые голоса ночи, разводить костер в самую сырую погоду, высматривать рябчика, притаившегося в темной гуще мохнатой ели… Да мало ли чему он его научил!

Поднимаясь в гору к больнице, Иван Петрович вспоминал, как нынешней весной они с Агафоновым нашли новый глухариный ток. Нашел, собственно, Петька, но доктор, как мог, ему помогал.

Помогал! Скорее, старался помогать – и все-таки чувствовал, что мешает, не знает, что делать, как ступить. Как пронырлив, дик и смел в лесу этот парень!

На осевшем мартовском снегу в глухой тайболе наткнулись они на странные следы, будто кто-то возил вокруг деревьев салазки. Это самцы-глухари на будущем токовище еще с зимы бродили по снегу, распустив крылья, и черти ли ими на поверхности глубокие борозды. Тут же оказался под деревьями глухариный помет.

Как радостно было видеть эти верные признаки токовища!

Петька всю обратную дорогу делал на деревьях зарубки, «затески», чтобы потом, когда стает снег, не сбиться с пути. Весело звучали в ясном воздухе удары лесного топорика.

Потом в предрассветных сумерках весенней ночи тянулось напряженное, волнующее ожидание. Петька ждал, когда запоет первая, известная ему птичка. На туманных мшаринах было тихо. Как ясные лужайки в райском саду, они светились сквозь густой переплет ветвей темного ельника. Петька блестел в темноте глазами и поднимался с хвойного ложа. Пора! Как воры, крались они на токовище. Оставленный позади костер еще долго светился сквозь темные стволы, и все почему-то казалось, что там кто-то остался и что-то забыто. Доктор часто, уходя в темноту леса, оглядывался на манящее светлое пятно. Ему становилось беспричинно грустно.

А утром после тока! Они возвращались к маленькой лесной избушке, усталые и счастливые. После нервного напряжения ночи давало себя знать утомление, хотелось спать. Да когда же спать, если рябчики свистят в густых ельниках, тут же за избушкой!

Солнце и морозец в воздухе – запах яблок и вина. Ровной, прямой струйкой поднимался дым от костра. Громадные старые глухари висели на деревянных гвоздях у дверей. Их головы почти касались земли. Как все это хорошо!

Увлеченный воспоминаниями, доктор не заметил, как очутился у дверей больницы, маленькая перевязочная. Афанасьева – помощница доктора – стоя спиной к двери, мыла руки.

– Здравствуйте, коллега. Что случилось? Вы посылали за мной? Я слышал – ранен Агафонов?

– Да. Глубокий порез правой части живота с повреждением ребра и диафрагмы.

– Где положили? В хирургической?

– Нет, в пятой палате. Пройдете к нему?

Иван Петрович, не отвечая, быстро вышел в коридор. Афанасьева догнала его, вытирая на ходу руки.

Перед самой дверью пятой палаты Иван Петрович остановился, решительно толкнул дверь и вошел в комнату. На единственной койке, вытянувшись во весь рост, лежал на спине Петька. Его лицо потемнело, глаза были полузакрыты. При виде доктора щели век чуть приоткрылись, одна бровь приподнялась вверх.

Доктор тихо подошел, сел на край кровати и взял грязную, с черными ногтями руку. Пульс едва прощупывался.

– Петр, ты не говори, только кивни головой. Как себя чувствуешь? Болит?

Раненый кивнул одними веками.

– Дышать больно?

– Да, – чуть слышно прошептал раненый.

Иван Петрович приподнял одеяло. Густая повязка промокла от крови, в животе раненого что-то урчало и переливалось.

– Кишечник как будто цел, и кровью не кашлял. Вероятно, легкие тоже не задеты, – задумчиво сказала Афанасьева. – Удар, видимо, нанесен был косо, снизу вверх. Разрез идет от пупка, постепенно углубляясь до самого ребра. Может быть первичная склейка…

– Так, так… Ты, Петр, слышишь? Лежи спокойно, не шевелись и на бок не переворачивайся. Самое главное – покой и неподвижность. Я еще зайду сегодня.

Подождав немного, Иван Петрович закурил папиросу и вышел во двор. Он не знал, куда идти и что делать. Оставить без себя Агафонова доктор боялся. «Умрет, пожалуй, – лезла непрошеная мысль, – с кем же я буду ходить осенью на охоту?»

Побродив по двору, он опять пошел навестить Петьку.

– Вот заменяет меня Афанасьева, а боюсь я на нее оставить парня. Вдруг что-нибудь…

Агафонов лежал по-прежнему вытянувшись, но глаза были раскрыты шире, и смотрел он осмысленно.

– Ну, как дела?

– А что дела… Тошнит.

– Говорить не трудно?

– Нет.

– Кто же это тебя так разделал – Андозеры?

– Не, другие. Ты не знаешь. Из-за девки все вышло.

– Как всегда. Не стоят ваши девки того, чтобы из-за них резаться…

– А ваши стоят?

Доктор улыбнулся.

– Я вообще говорю. Все они не стоят этого. А как же тех-то, захватили?

– Не знаю. Я, как свалился, ничего не помню.

Вошел Моржевцев.

– Вы, Иван Семеныч, знаете, при каких обстоятельствах он пострадал?

– А шут их разберет! Мужик привез его ночью. Подобрал, говорит, где-то на дороге в трех верстах от Андозера. Болтал что-то, будто шли той же дорогой андозерские ребята со свадьбы, были там еще какие-то Ваня Студень и Володя Огурец… В общем, ничего определенно не известно.

– Так. А ты, Петр, помнишь, кто тебя порезал?

– Как не помню! Он сам едва живой ушел.

– Кто же?

– Зачем мне говорить!.. У нас свое дело. Их человек шесть, дери их за ногу, навалилось…

Петька тяжело перевел дух. Его лицо приняло жестокое выражение и еще больше потемнело.

– Вот, поправлюсь ежели, покажу тому… не уйдет. Да, ладно…

Раненый посмотрел в потолок. Его лицо прояснилось.

– Помню, мы в Немецком море потопили пароход, «Изабелла» назывался. Апельсины в Англию вез. Как взорвали его, так – ой-ой-ой! – сколько апельсинов по морю заплясало! Командир разрешил ловить, провизии мало было. Рыбу тоже сами ловили. У немцев сетки такие были на каждой лодке.

– Бредит, – серьезно заметил Моржевцев.

Доктор ничего не отвечал. Но он знал, что Петька не бредит.

Он часто слыхал рассказы Агафонова о его службе на немецкой субмарине.

Многие из русских военнопленных попадали в такой переплет.

У немцев не хватало людей. Предлагали русским службу на английском или французском фронте. Петька согласился и попал матросом на подводную лодку. Топил пароходы у берегов Англии.

Их лодка, как щука, шныряла в морях и несла гибель. У Петьки на руке сохранилась синяя татуировка «U-17»: номер немецкой субмарины.

Пребывание в немецком плену и на службе наложило отпечаток на характер парня. Он был гораздо умнее и хитрее, чем казалось на первый взгляд. Но он не изменил себе и остался прежним лесным бродягой.

– Да, апельсины, апельсины… А напиться можно?

– Можно. Дайте ему, Иван Семеныч.

Попрощавшись с раненым, доктор задумчиво побрел домой.

Дойдя до калитки, он присел рядом со сторожем на лавочку.

Женщины уже ушли. Лениво закурив и угостив папиросой сторожа, Иван Петрович стал смотреть вдоль улицы. Больница стояла на горе, и, так как городок расположен был на самом взморье, то отсюда виден был широкий простор, далекий горизонт Белого моря. В зеленоватой дали виднелся одинокий парусок поморской «шняки».

– А завтра дождь будет, Иван Петрович, – сказал сторож, посмотрев на темные тучки, показавшиеся на северном горизонте. Эти рваные, низкие облака, появляющиеся внезапно среди самой хорошей погоды, служат на Белом море верными признаками скорого ненастья. Они называются по-местному «портянки».

– Да, похоже на то, – рассеянно ответил доктор. Он чувствовал себя недовольным. Посидев еще минуту, встал и решительно пошел домой.

– Надо заняться английским языком. Три дня не брал книги в руки…


5
Планы Блэкборна

Старый лорд обвел присутствующих пытливым, холодным взором. Он был единственным представителем вымирающей аристократии среди этого блестящего собрания денежной знати.

Кроме того, он хорошо знал, что его дед Чарльз Блэкборн счел бы ниже своего достоинства сидеть и беседовать с дедами здесь присутствующих. А относительно одного из них, Джекоба Моора, слыхал, что дедушка его со стороны матери был садовником в одном из имений Виллиама Блэкборна, отца старого лорда.

Что ж делать… Времена настолько переменились, что ему не только приходится вести дела с этими промышленниками, но и ждать от них помощи и содействия.

Потому-то на всем протяжении своей речи старый лорд пристально смотрел на противоположную стену, где висел потемневший портрет его деда. Чарльз Блэкборн был изображен в шотландском охотничьем костюме с парой борзых у пояса. Из-за его плеча выглядывала голова лошади. Борзые походили на стерлядей, а у лошади были удивленные, человеческие глаза. Лорд с детства знал этот портрет и потому не замечал наивности рисунка. Всегда в трудные моменты жизни он обращал взоры к портрету. Ему казалось, что в созерцании своего благородного предка он черпал силу и мудрость, которыми тот отличался при жизни.

– Если мой план приемлем, прошу высказаться по существу.

Со своей стороны должен заметить, что считаю положение настолько острым и напряженным, что, по крайней мере, предварительные меры должны быть приняты сейчас же.

Джекоб Моор, владелец чуть ли не пятой части всех колониальных алмазных акций, засопел и вынул изо рта сигару.

– Я думаю, что дело не только в деньгах. В этом случае надо действовать очень осторожно. Можно все испортить. Да… Я хорошо знаю, что люди такого сорта не легко покупаются на деньги. Деньги – это потом. А пока надо постараться привлечь его идейно. Это гораздо труднее…

– Чем привлечь? – насмешливо спросил высокий, тонкий джентльмен, помощник директора Объединенного стального картеля.

– Например, – не слушая его, продолжал Моор, – мы можем предложить ему финансирование его опытов. Ну, вероятно, он нуждается и в человеческом материале. Это мы тоже могли бы ему предоставить. Но главное – заинтересовать его общественным значением его открытия, особенно в настоящий момент.

Джекоб Моор снова вставил в рот сигару и умолк, недовольно поглядывая вокруг. Он был грузен и неподвижен, но глаза непрестанно бегали кругом и, казалось, все ощупывали.

Вошел лакей и объявил о прибытии еще одного члена собрания. Через минуту в кабинет вошел крепкий невысокого роста человек лет сорока. Его ждали с нетерпением. Это был секретарь одного из союзов горнорабочих северных угольных районов.

Старый лорд поднялся навстречу ему и, бросив взгляд на портрет уважаемого предка, подал руку.

– Мы начали без вас, мистер Томсон. Но, так как вы уже в курсе дела, то…

– Да, да – я знаю. Но есть свежие новости, которые, я думаю, вас заинтересуют. Теперь нам гораздо легче будет начать дело.

– Рассказывайте, что вы узнали.

– Дэвис арестован.

Минуту длилось молчание. Томсон весело посматривал, наслаждаясь произведенным эффектом. Отхлебнув вина, он продолжал:

– Сейчас Дэвис находится в одной из камер Скотланд-Ярда. Я имею самые точные сведения. Он нанес оскорбление секретарю портовых рабочих и выступил с погромной речью.

Члены собрания многозначительно переглянулись.

– Кроме того, – продолжал Томсон, – он отказался дать объяснения и назвать свое имя чинам полиции. Таким образом, кроме меня и еще двух-трех вполне надежных лиц, никто не знает, кто он такой. Надо торопиться. Его невеста, эта сумасшедшая Эллен, дочь профессора Хойса, может помешать нам. Она присутствовала при всей этой истории. Необходимо сейчас же принять меры. Если Дэвис будет в наших руках, то я почти ручаюсь за успех. Остальное предоставьте мне.

Лорд Блэкборн встал и прошелся по кабинету. Он был слегка взволнован тем, что без всяких усилий с их стороны они так близко подвинулись к цели.

– Мне придется съездить самому, – обратился он к присутствующим. – Через час я вернусь и, надеюсь, мы будем иметь честь говорить с самим безумцем.

Сделав общий поклон, лорд вышел.

Оставшиеся ожидали с глубоким нетерпением его возвращения. Одиннадцать человек самых богатых людей Англии обступили Томсона. Каждый с жадностью прислушивался к тому, что говорил этот уверенный в себе и решительный джентльмен. Ведь он был своего рода связующим звеном между ними и непонятным, страшным племенем людей, которые водятся в глубине шахт и недрах заводов и называются рабочими.

– Как вы думаете, – спросил один из крупных нефтяников, – какой процент безработных согласится на «уменьшение»?

Томсок весело взглянул на него.

– Какой процент? Сто процентов. От этого не откажется никто из тех, кому нечего есть, кому нечего больше терять. Мы можем предложить им великолепные условия! Притом это в дальнейшем будет очень недорого стоить. Ведь потребление припасов уменьшится в сотни раз. Кроме того, многие из уменьшенных окажутся полезными на некоторых специальных производствах. В ювелирном деле, при изготовлении тонких приборов. Затем и военное ведомство… Последствия неисчислимы, если не считать самого главного: устранения армии безработных, представляющей постоянную угрозу порядку. Было бы вполне рационально, в случае удачи переговоров с Дэвисом, организовать «Трест рабочей деминимации». Главной же задачей является привлечение на нашу сторону самого ученого. Его последнее выступление ничего не значит. В этом человеке говорит не сила убеждения, а просто чувство противоречия и строптивость характера. Может быть, еще и некоторый непорядок в голове.

– А вы, мистер Томсон, не взяли бы на себя обязанность привлечь на нашу сторону его невесту, мисс Эллен? Она может оказаться весьма полезной.

– Конечно, не откажусь. Ситуация самая подходящая: Дэвис в опасности, и она, несомненно, пылает желанием спасти его.

Дальше Томсон набросал яркую картину деятельности «Треста рабочей деминимации».

– Каждый безработный, независимо от возраста, пола и производства, направляется в главную контору треста. Там он дает расписку в том, что подвергается операции добровольно и никаких претензий к тресту предъявлять не вправе. Деминимация должна производиться не над отдельными лицами, а над целыми семействами, чтобы не разлучались родственники. Дальше. Так как возвращение к прежнему росту, по всей вероятности, невозможно, как говорил Дэвис в своем последнем докладе, то необходимо позаботиться о всей жизненной обстановке уменьшенных, включая жилища, транспорт, различные производства. Для уменьшенных откроется необозримое поле деятельности. Думаю, что можно будет подвергать уменьшению также и преступников, – эта мера сделает их безопасными для государства. Вообще, необходимо выработать точный устав, согласовать все мероприятия с правительством и позаботиться, чтобы не помешал парламент. Я думаю, вы представляете себе, насколько изменятся все обстоятельства, когда наши армии безработных будут поселены на пространстве одной квадратной мили!..

– А до каких размеров удобнее всего было бы уменьшать, по вашему мнению?

– Это вопрос сложный. Относительно углекопов я думаю, что опасно оставлять их ростом свыше пяти-шести сантиметров. Но это – техника дела. Мы же решаем пока лишь в принципе. Был ли кто-нибудь из присутствующих на последнем докладе Дэвиса?

Члены собрания переглянулись.

– Ну вот. Вы знаете из газет, а я лично присутствовал на заседании общества и видел собственными глазами кошку – понимаете, трехлетнюю кошку с пропорциями тела взрослого животного. Она свободно умещалась у Дэвиса на ладони.

Слушая неугомонного мистера Томсона, все нетерпеливо посматривали на старинные резные часы. Никто не сомневался, что лорд Блэкборн привезет с собой Дэвиса. Лорд имел достаточно влияния, чтобы получить из рук полиции неизвестного сумасброда-крикуна. Уличных ораторов в последнее время развелось так много, что они не представляли для полиции большой ценности. Были дела поважнее. Конечно, выступление Дэвиса носило несколько исключительный характер, но и личный визит лорда Блэкборна тоже чего-нибудь да стоил.

Прошел час. Опускались сумерки, и слуга, закрыв окна, зажег электричество.

Джекоб Моор во второй раз пошевелился, вынул изо рта сигару и снова собирался что-то сказать, как вдруг под окном послышался шум подъезжающего автомобиля. Некоторое время Моор оставался с раскрытым ртом, обводя присутствующих глазами, но, вероятно, решив, что говорить не стоит, сунул сигару в рот и успокоился.

Он не пошевелился и только, прищурив глаз, с любопытством смотрел, когда в кабинет лорда вошла странная процессия.

Впереди шел, как бы показывая дорогу, сам лорд Блэкборн.

За ним медленно подвигался неизвестный с повязкой на глазах и в маленьких наручниках. Его заботливо поддерживали два джентльмена в котелках. Шествие замыкал старый дворецкий.

– Как видите, я сдержал слово, – произнес лорд, стягивая тугие перчатки, – хотя должен признаться, что это было нелегко.

Пленника усадили в кресло, и только тогда с его глаз была снята повязка. Члены почтенного собрания опасливо расположились с противоположной стороны стола. Джентльмены же, сняв котелки, стали за креслом пленника.

Дэвис сидел и спокойно, с любопытством оглядывал роскошную обстановку кабинета и живописную группу незнакомых людей, следивших за каждым его движением. Он не знал, куда попал, но отчасти успокоился, увидев, что непосредственной опасности нет.

– Где я и что вам от меня угодно? – произнес он усталым голосом, ни на кого не глядя. Его взгляд остановился с легкой улыбкой на портрете предка. Лорд заметил эту улыбку и понял ее по-своему. Он вскипел, но сдержал себя и спокойно ответил:

– Вы, мистер Дэвис, находитесь в доме, принадлежащем мне – лорду Артуру Блэкборну. Я и все эти господа, – он сделал плавный и широкий жест, – заинтересованы в вашей судьбе… Узнав, что с вами случилась неприятность, мы решили придти на помощь. И вот… вы теперь здесь. Кроме того…

Дэвис резко и нетерпеливо тряхнул головой.

– Что же значат эти наручники?

– Видите ли, мистер Дэвис, здесь присутствуют лица, жизнь и безопасность которых… гм, в моем доме… Притом, ваше поведение перед арестом было несколько… гм… странно.

Бросив взгляд на портрет, лорд сквозь зубы набрал воздух и твердо произнес:

– Если вы дадите слово джентльмена вести себя спокойно, я прикажу снять с вас наручники.

– Хорошо, обещаю.

По знаку лорда один из сыщиков подошел к Дэвису.

– Готово.

– Так. Теперь, может быть, вы найдете возможным отправить домой и этих господ? – Дэвис кивком головы указал на приличных джентльменов.

Одиннадцать самых богатых людей Англии не хотели показаться трусами, и Моор, в третий раз вынув изо рта сигару, обвел всю компанию тусклым взором.

– Я полагаю, – заметил он, – что мы можем выполнить и эту просьбу нашего гостя.

С сожалением взглянув на догоревшую до конца сигару, он швырнул окурок в камин и закурил новую. Сыщики удалились.

Дэвис свободно откинулся на спинку кресла, придвинул ящик с сигарами и глубоко вздохнул.

– Теперь я к вашим услугам.

Мистер Томсон встал и прошелся по кабинету. Всегда находчивый и болтливый, сейчас он не находил слов и чувствовал себя неловко.

– Прежде всего, мистер Дэвис, вы должны знать, с кем имеете дело. Кроме нашего хозяина, лорда Артура Блэкборна, – Томсон с вежливым полупоклоном стал указывать рукой, – здесь присутствуют господа: Джекоб Моор, Овен Уольмерс, Дорсит Кан, Гарри Эстман, Джон Деферринг, Джон Джаксон, Джемс Мур, Виллиам Кобб, Перси Билловс, Исаак Люсмор и Питт Мелтон. Я думаю, эти имена вам достаточно известны…

– Но вы мне не назвали еще себя.

– Дик Томсон…

– Из Ньюкэстля?

– Да, Дик Томсон из Ньюкэстля.

– Чудесно!

Минуту длилось неловкое молчание.

– Итак, что же вам от меня угодно?

Джон Деферринг, имя которого известно каждому, хоть раз видавшему бидоны нефти, олеонафта, керосина или машинного масла, первым нарушил молчание.

– Пусть вас не удивляет эта обстановка, и вообще… Я хочу сказать вам, мистер Дэвис, что вы не должны себя чувствовать пленником. Надеюсь, понятно без объяснений, что иного способа вырвать вас оттуда, где вы находились, не было. Нам известно, что вы работаете в одиночестве, ваши коллеги скептически относятся к вашим трудам. За недостатком средств вы не можете широко развернуть свои опыты… Так почти всегда бывало с гениями всех времен…

Джон Деферринг вздохнул и взглянул на часы.

– Да… Мы люди дела и смотрим практически. Вы, вероятно, не хуже нас знаете, какое глубокое значение для общества, для всей экономики, для международного положения страны имеет осуществление того, что намечено в ваших предварительных опытах. Мы не сомневаемся, что и вы тоже заинтересованы в скорейшем достижении успеха ваших опытов и применении их на практике. В этом случае научный интерес как нельзя лучше совпадает с практической выгодой. В настоящий момент страна находится, как вам известно, в тяжелом положении. Толпы безработных требуют крова, пищи, всего необходимого. Внешняя торговля пала, из рук уходят рынки… Наши богатства эксплуатируются другими. Русская нефть… Русская нефть!

Мистер Деферринг не мог спокойно говорить о русской нефти.

Он некоторое время сидел неподвижно и тяжело дышал, вытирая платком лицо.

– Вот! Видите, какое положение? Вообще, надо признать, что Великобритания стала слишком тесной для разросшегося населения, и нам никогда не выйти из постоянного состояния безработицы со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да, особенно при наличии живого примера одной страны на континенте, эти последствия могут стать чрезвычайно опасными. Вы меня понимаете? Мы предполагаем организовать «Трест рабочей деминимации». Уменьшение первым делом должно коснуться, конечно, тех, кому нечем жить, для кого кусок хлеба слишком мал, иначе говоря – всех недовольных и стремящихся какими-то иными мерами исправить положение вещей. Это будет истинным благодеянием для человечества. Да… Присутствующие здесь будут первыми акционерами и основателями треста, вас же мы предполагаем назначить директором. Вот, в общих чертах, наши намерения и цели. Может быть, вам покажется несколько странной та поспешность, с которой мы приступаем к делу, но обстоятельства складываются столь остро, что никакие действия не могут быть названы слишком радикальными. Мы ставим вопрос прямо. Может быть, вы найдете возможным дать столь же прямой ответ?

Дэвис задумался всего лишь на минуту.

– Хорошо, – сказал он твердо, – но я поставлю некоторые условия. Потрудитесь их выслушать. Я требую, чтобы моя невеста – мисс Эллен Хойс – была извещена о моем местопребывании и чтобы ей предоставлено было право видеться со мной. Вы позаботитесь о полной тайне моего исчезновения. Я напишу письмо своему слуге. Оно должно быть послано из Парижа, с парижским штампом. Ваши доверенные доставят сюда или в другое место, по вашему усмотрению, все, находящееся в моей лаборатории: Маркет-стрит, 668-24. Относительно перевозки животных и аппаратов я дам инструкции. В мое распоряжение должна быть предоставлена просторная изолированная комната и несколько слуг, а также необходимые средства. Что касается охраны, то вы сами, вероятно, достаточно в этом заинтересованы.

Дэвис умолк. Его лицо было холодно и бесстрастно. Когда лорд Блэкборн вперил в него свой пронзительный взгляд, Дэвис не опустил глаз. Лицо лорда смягчилось улыбкой.

– Прекрасно. Ваши условия как нельзя лучше совпадают с нашими пожеланиями. Все будет исполнено. Завтра в «Таймс» появится заметка о вашем отъезде на континент. Вы уехали отдохнуть. Вы переутомились…

Одиннадцать самых богатых людей Англии встали с кресел и, окружив Дэвиса, наперебой жали ему руку.

Дик Томсон посматривал вокруг с таким видом, будто именно ему все были обязаны удачным и быстрым исходом дела.

Все были довольны. Только уважаемый предок лорда Блэкборна сурово глядел с потемневшего полотна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю