Текст книги "Дальневосточные соседи"

Автор книги: Всеволод Овчинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Как меня водили на расстрел

Случилось так, что перед моим тридцатилетием, осенью 1956 года, меня в Китае едва не расстреляли, приняв за диверсанта.

Накануне VIII съезда Компартии Китая, я решил посетить революционную столицу Янань на Лёссовом плато. Там почти двумя десятилетиями раньше, сразу после Великого похода, собирался предыдущий, VII съезд КПК.

Добраться туда было трудно. Зато побывал в пещерах, где жили руководители китайской революции и представитель Коминтерна со своим радистом, где когда-то начинало свою работу агентство «Синьхуа». Словом, собрал материал для очерка «От Янани до Пекина».

Уже собирался в обратный путь, когда местные власти сообщили, что мне, по-видимому, предстоит задержаться в Янани еще на неделю. Синоптики предвещают ливневые дожди, когда ездить на автомашине по Лёссовому плато становится опасно. Лёсс в излучине Хуанхэ образовался из древних илистых отложений Желтой реки. Места тут засушливые, но, когда муссон приносит дожди, почва превращается в кисель и легко вымывается водяными потоками. Так и возник здешний экзотический ландшафт, напоминающий знаменитый каньон Колорадо – плосковерхие холмы, изрезанные глубокими ущельями. По их почти отвесным склонам вьются проселочные дороги. Строить их, как и пещерные селения, легко. Но стоит пройти дождю, как повсюду начинаются оползни.

Задержаться в Янани еще на неделю я категорически не мог. Это означало бы опоздать на VIII съезд КПК, на который должна была прибыть делегация КПСС, включающая моего главного редактора. Поэтому решил положиться на русский авось – ехать-то меньше трехсот километров, на европейских автострадах это вообще не считают за расстояние.

Кроме водителя, нас в джипе было трое: собкор «Жэньминь жибао» в провинции Шэньси, оператор китайской кинохроники и я. Примерно половину пути успели проскочить до дождя. Но как только стемнело, небеса буквально разверзлись потоками воды. Наш джип накренился и стал скользить вниз по склону. Я навалился всем телом на китайского коллегу.

Выбравшись наружу, порадовались, что все целы и невредимы. Водитель сказал, что до рассвета останется в машине, а мы принялись карабкаться вверх по обрыву. Это было похоже на кошмарный сон. Проползешь вверх по грязи метров пять – и снова срываешься вниз. Наконец выбрались и зашагали в кромешной тьме по кромке дороги. В Китае деревни обычно разбросаны густо. Едва скрылась из вида одна, как уже показалась другая. Но на Лёссовом плато мы брели добрых пару часов, пока наконец услышали собачий лай.

Дом на краю деревни, судя по добротным воротам, принадлежал бывшему помещику. Разбуженный среди ночи хозяин пустил нас внутрь. Мои спутники стали расспрашивать его: как называется деревня, далеко ли до железнодорожной станции. Уже потом мы поняли, что подобные вопросы людей, словно свалившихся с неба, не могли не насторожить.

Дело было в разгар массовой кампании под лозунгом «Непременно освободим Тайвань!». Страна была помешана на поисках гоминьдановских агентов. И трое незнакомцев, один из которых к тому же чужеземец, естественно, вызвали подозрение.

Хозяин угостил нас чаем и пошел позаботиться о ночлеге. Но через полчаса в фанзу ворвались ополченцы с охотничьими ружьями. Нас связали и заперли в сарае. Утром принялись допрашивать. Меня особенно встревожило то, что предъявленные мною документы староста держал вверх ногами – в деревне не было грамотных. Допытывались: «Где ваши парашюты?» Мы твердили, что ехали из Янани на автомашине. Но посланные на ее поиски люди вернулись ни с чем.

В конце концов тревожный набат призвал жителей собраться на митинг. Нас со связанными за спиной руками поставили на колени перед толпой. Ополченец придавил мне шею ногой и приставил ружье к виску. Не раз видел по телевидению, что именно в такой позе совершаются публичные казни.

Часть участников сходки требовала расстрелять нас немедленно. Другие предлагали отправить в уезд, дабы казнью «воспитать более широкие массы». В конце концов я нарушил молчание, которое хранил по просьбе своих спутников. Сказал по-китайски, что мы действительно агенты. Если они нас казнят, председатель Мао не получит важных сведений о планах врага. Нас, мол, надо сдать в уездное управление общественной безопасности.

К нашей радости, староста с этим согласился. Просидели еще ночь в запертом сарае, а на следующее утро приехал вездеход с оперативниками. Нас посадили в фургон с решетками и через пару часов доставили в уезд. Ну а там уже знали, что нас повсюду ищут.

Вечером я уже был в Сиани, в гостинице для советских специалистов. Оркестр в ресторане играл «Катюшу». Командированные соотечественники танцевали с молодыми переводчицами. Налил себе полный стакан коньяка, и тут у меня вдруг стало дрожать левое колено – дал о себе знать накопившийся стресс.

Сразу после возвращения в Пекин по уши окунулся в освещение VIII съезда КПК. Две недели спал по три часа в сутки, ибо «Правда» ежедневно отводила этой теме целую страницу. (Из-за присутствия в Пекине руководителей КПСС «Правду» доставляли из Хабаровска самолетом и раздавали делегатам вместе с «Жэньминь жибао».)

В завершающий день съезда в комнату для иностранных корреспондентов неожиданно вошел Мао Цзэдун и спросил:

– Кто тут из «Правды»?

– Это я, – робко произнес автор этих строк.

«Великий кормчий» протянул мне свою пухлую руку и, как всегда афористично, изрек:

– Потрудился так потрудился. Освещал съезд хорошо!

Так самый опасный эпизод моей работы в Китае сомкнулся с самым триумфальным. Ибо после личного рукопожатия Мао китайцы стали почитать меня чуть ли не как святого.

108 шагов к здоровью

Чем интересна китайская медицина

Процесс глобализации побуждает страны и народы все активнее обмениваться опытом в различных областях человеческой деятельности. И тут нельзя не признать, что мы пока еще непростительно мало знаем и еще меньше пользуемся опытом прославленной китайской медицины, накопленным ею за несколько тысячелетий.

Пришла пора создать условия, которые расширили бы врачам китайской медицины возможности лечить в России заболевания, на которых они успешно специализируются. А при необходимости направлять своих пациентов в знакомые им клиники Поднебесной. В Москве уже давно успешно работает центр китайской медицины «Дунфан». Этот опыт заслуживает распространения.

Цель врача – восстановить баланс

По мнению китайских лекарей, любая болезнь представляет собой нарушение естественного баланса в организме. Поэтому они видят свою задачу не в том, чтобы устранять симптомы, а в том, чтобы помочь организму восстановить нарушенный баланс (то есть что-то подстимулировать, а что-то – притормозить). Здоровым же образом жизни считается тот, который помогает этот баланс постоянно сохранять.

Среди лекарей традиционной китайской медицины много крепких, сухощавых старцев. Я многократно спрашивал их: с помощью какой диеты им удается сохранять такую завидную физическую форму, быть бодрыми и работоспособными, даже когда им далеко за восемьдесят?

В ответ меня обычно призывали трактовать понятие «диета» как образ жизни человека. Если же понимать под диетой тотальный отказ от каких-то продуктов (например, от мучного и сладкого с целью похудеть), то китайская медицина относится к такому запрету отрицательно.

Жизнь – это постоянное чередование напряжения и расслабления. Сердце не станет более сильным, если перестать его напрягать. Оно, наоборот, ослабеет. Сердце надо тренировать, давая ему то нагрузки, то отдых. Это также относится к пищеварению и обмену веществ. Разумное воздержание надо чередовать с полным насыщением, а временами – даже с перееданием.

Лучшая схема такова. Дважды в месяц – в день новолуния и в день полнолуния – вообще ничего не есть, только пить минеральную воду или настой целебных трав. Зато каждую неделю, то есть четыре раза в месяц, можно устраивать себе пиршества, наедаясь всем, чего душа пожелает. В остальные же дни придерживаться разумного самоограничения, стараясь есть преимущественно местные и сезонные продукты.

Именно так можно всегда сохранять стабильный вес и моложавую фигуру. Честно говоря, вторая часть данного рецепта (касающаяся четырех перееданий в месяц) у меня получается лучше, нежели первая. Но в целом мне и после 80 лет удается сохранять такое же соотношение веса и роста (75 на 178), какое я имел 30-летним. Это дает мне моральное право рассказывать о советах китайских лекарей.

В частности, могу порекомендовать вариант утренней зарядки, родившейся в буддийских монастырях. Проснувшись, монах прежде всего босиком отправляется за водой. И не только наполняет свой медный кувшин, но на обратном пути делает 108 шагов по каменистому дну холодного горного ручья. Это сразу дает организму заряд бодрости, ибо как раз на стопах находятся важнейшие акупунктурные точки.

Процедуру «108 шагов по ручью» китайские лекари рекомендуют и горожанам. Я проделываю ее в московской квартире. Для этого гибкий шланг надо положить в ванну подальше от стока и пустить по нему воду. По дну начинает бежать холодный ручеек глубиной с палец, по которому и надо шлепать босыми ступнями 108 раз (цифра условная, ибо в древнекитайской нумерологии «9 дюжин» означают «полный набор»).

После охлаждения ноги нужно не растирать, а лишь промокнуть, дабы они согрелись сами. Такая «зарядка для ленивых» не только бодрит, но и избавляет от статического электричества, которое накапливается в теле городских жителей.

Усердие духа

«108 шагов по ручью» популярны среди последователей школы «чань». Это некий сплав буддизма и даосизма, родившийся в 927 году в китайском монастыре Шаолинь. Методы буддийской йоги сочетаются в нем с приемами активной медитации.

Последователи школы «чань» утверждают, что просветления можно достичь не только «молитвой и постом», но и активной жизнедеятельностью. Для этого нужно укреплять тело с помощью боевых искусств и совершенствовать душу «изящными досугами», к коим наряду с живописью, каллиграфией и поэзией причисляют и веселые застолья.

Активная медитация – это способность самозабвенно отдаваться любимому увлечению, особенно если оно предполагает общение с природой. Классические примеры: рыбалка, загородный пикник, хоровое пение у костра.

Считается, что активная медитация улучшает циркуляцию жизненной силы «ци» (буквально – «дух»). У каждого человека есть прирожденный «ци», полученный от матери. Он дополняется обретенным «ци», который можно получить в результате активной медитации.

Умение управлять своей жизненной силой и даже направлять ее вовне для лечения другого человека составляет суть загадочного искусства «цигун» (буквально – «усердие духа»).

Если человек действительно может управлять своим духом, то есть одухотворять себя, станет понятным, что имеет в виду спортсмен, когда говорит, что он «в ударе», циркач – когда у него появился «кураж», поэт или композитор, когда на них нашло «вдохновение». Если усилием воли можно не только генерировать, но и передавать жизненную энергию другим людям, становятся объяснимы методы исцеления с помощью «цигун», то есть «усердия духа».

Кулинария как часть медицины

В духовной культуре народов Дальнего Востока не существует четких рубежей между религией, философией и наукой. Подобным же образом неразрывно связаны между собой китайская медицина и не менее прославленная китайская кулинария.

Все наиболее экзотические блюда в Поднебесной, вроде супа из ласточкиных гнезд, акульих плавников, маринованных личинок пчел, оказывают омолаживающий, тонизирующий эффект, улучшают зрение и слух, повышают мужскую потенцию.

Помню, как на правительственных банкетах в Пекине 50-х годов премьер Чжоу Эньлай шутил по поводу моего преждевременного пристрастия к акульим плавникам и советовал есть их, когда мне будет не 30, а 70 лет.

На протяжении нескольких тысячелетий китайская кулинария (как кушанья, так и напитки) развивалась как составная часть не менее известной в мире китайской медицины.

Китайские врачи издавна используют алкоголь для накопления и сохранения лечебной силы различных органических веществ, будь то лекарственные растения или такие элементы животного мира, как рог носорога, кости тигра, панты оленя, личинки пчел и муравьев.

Пожалуй, самый экзотический способ использовать алкоголь в лечебных целях я испробовал в южно-китайском городе Кантоне. Там находится известный во всей Юго-Восточной Азии ресторан «Царь змей». Едва переступив его порог, видишь фарфоровую бочку с рисовым вином, в котором плавают змеи. Официанты зачерпывают этот напиток кувшинами и разносят на столы посетителей. Каждое утро в вино бросают три вида живых ядовитых змей. И уже к вечеру такой настой обретает целебные свойства.

Принимая меня как почетного гостя, хозяин осведомился о моем здоровье. Спросил, хорошо ли я сплю, не мучает ли ломота в суставах, не ухудшается ли зрение. И выбрал из множества расставленных на полках настоек ту, которую счел наиболее подходящей для меня.

Отведать этот напиток довелось тоже экзотическим путем. На стол поставили прозрачную миску с живыми креветками и вылили на них настойку. Креветки неистово заметались, но вскоре затихли. Тогда их надо было съесть сырыми.

Затем меня угостили блюдом «битва тигра с драконом», которое готовится из кошки и кобры. Кульминация обеда наступила, когда к столику подошел повар с клеткой, где ползали три ядовитых змеи. Мне пояснили, что медики считают змеиную желчь эликсиром молодости и здоровья. Причем самое лучшее – отведать желчь, только что извлеченную из живой змеи.

Повар уселся на корточки, вытащил из клетки кобру. Правой рукой прижал к полу ее голову, а левой – хвост. Змея натянулась между его расставленными коленями. Сверкнув ножом, он сделал надрез, запустил в змеиное тело палец и извлек из него нечто похожее на маслину. Это был желчный пузырь кобры. Операция была ловко повторена с двумя другими ядовитыми змеями. Три «маслины» прокололи иглой и выдавили темную жидкость в рисовое вино. Причем оно из золотистого тут же стало изумрудно-зеленым.

Считается, что змеиная желчь повышает способность к импровизации, поэтому известные музыкальные коллективы специально посещают ресторан «Царь змей» перед записью своего очередного диска.

Вспоминаются и другие примеры. Однажды губернатор провинции Шаньдун угощал меня зажаренными в кипящем масле скорпионами. Даже человеку, привыкшему к дальневосточной экзотике, есть этих членистоногих с задранными хвостами было нелегко. Но когда я узнал, что жареные скорпионы предупреждают появление глаукомы, разжевал с полдюжины. Оказалось – ничего страшного! На вкус вроде плавников от поджаренной плотвы.

Любители ядовитой рыбы

Когда после 7-летнего пребывания в Китае я попал на такой же период в Японию, то узнал, что в Стране восходящего солнца есть самое дорогое лакомство, которое подают лишь министрам да президентам фирм. Это пузатая рыба фугу с темной спинкой и белым брюшком. Она смертельно ядовита, особенно на пороге весны. Однако именно в эту пору гурманы готовы платить за это удовольствие тысячи долларов. Каждый февраль японская пресса сообщает о сотнях заболевших и десятках погибших из-за такого гастрономического варианта «русской рулетки».

Наиболее опасна для жизни печень рыбы фугу. Однако она хорошо помогает от возрастных болезней суставов. И хотя возможность «побывать на грани бытия и небытия» пугала, журналистское любопытство оказалось сильнее осторожной рассудительности.

Сырую рыбу утреннего улова разделывают на тонкие, почти прозрачные ломтики, сквозь которые должен просвечивать узор фарфорового блюда. Выпив сначала настоя из плавников, начинаем есть рыбу со спинки – наиболее вкусной и наименее ядовитой. Но чем ближе к брюшку, тем сильнее яд.

Повар, словно анестезиолог, внимательно вглядывается каждому в глаза. И вот на нас исподволь накатывается парализующая волна. Сначала буквально отнимаются ноги, потом руки. И вот уже деревенеет язык, словно после укола новокаина, когда врач собирается удалять зуб.

Способность двигаться сохраняют только глаза. Никогда не забуду этот момент ужаса, когда мы сидим на татами в полной неподвижности и лишь обмениваемся испуганными взглядами.

Потом все оживает в обратном порядке. Возвращается дар речи, способность двигать руками и ногами. Неужели ради этого воскресения из небытия люди идут на смертельный риск? Чувствую себя совершенно обновленным, заново родившимся.

И тут повар наливает всем настойку из хвоста фугу. Она вызывает прилив творческого вдохновения. Хозяева об этом знают. Просят что-нибудь написать на память. Мне подносят кусок белого картона, кисть и тушь. И я размашисто вывожу четверостишие средневекового китайского поэта Ли Бо, одинаково известное как в Поднебесной, так и в Стране восходящего солнца.

Восхищенная хозяйка обещает повесить его на стене рядом с дипломом повара. Лет десять спустя наш посол в Токио рассказал мне, что его специально привезли в этот ресторан, чтобы показать местную достопримечательность: образец поэтической каллиграфии, некогда оставленный писателем из далекой России.

В заключение добавлю: недавно узнал о том, что яд рыбы фугу, настоянный на саке, является эффективным средством лечения предстательной железы. Так что не случайно этим драгоценным блюдом любят лакомиться люди почтенного возраста. Кстати, хозяйка заведения, где я оставил каллиграфическое четверостишие, заверила меня, что этот сувенир дает мне право бесплатно отведать ядовитой рыбы вновь, когда я захочу. И это ободряет.

Итак, по теории традиционной китайской медицины, основанной на клинической практике многих тысячелетий, в человеческом организме наряду с системой кровообращения существуют и каналы циркуляции жизненной силы «ци». Это источник жизни и в то же время – связующее звено между человеком и природой, часть мировой души.

Умение управлять своей жизненной силой и даже направлять ее для лечения других людей составляет суть загадочного искусства «цигун». Если усилием воли можно воздействовать на процессы в организме другого человека, становится объяснимым механизм загадочного бесконтактного массажа.

Зеркало души

Традиции застолья отражают национальный менталитет

Традиции застолья, то есть особенности кулинарии и связанных с ней развлечений, – зеркало души народа, отражение специфики его национального менталитета.

Это наиболее очевидно, когда сравниваешь китайцев и японцев, которые во многом схожи, как близнецы, но в чем-то диаметрально различны, как антиподы.

Между издавна прославленной своей изощренностью и изобретательностью китайской кухней – с одной стороны, и поражающей своей утонченной простотой и естественностью японской кухней – с другой, существует разительный контраст.

Он воплощает полярное различие жизненной философии двух соседних дальневосточных народов, которое коренится в их отношении к природе и к искусству.

В китайской культуре мастер выступает как властелин, считающий материал своим рабом. В японской же культуре мастер видит свою задачу в том, чтобы помочь материалу раскрыть то, что заложено в нем природой. Если китайцы демонстрируют искусность, то изделия японцев подкупают естественностью.

Этот разительный контраст, пожалуй, наиболее заметен именно в кулинарии. Если китайская кухня – это, образно говоря, алхимия, магическое умение творить неведомое из невиданного, то кулинария японская – мастерство иного плана, способность создавать натюрморты на тарелке.

Повар в Поднебесной утверждает власть мастера над материалом. Он гордится умением приготовить рыбу так, что ее не отличишь от курицы, а соевые бобы так, чтобы они имели вкус мяса. Для кулинара, говорят в Поднебесной, годится все, кроме Луны и ее отражения в воде. (Есть более современный вариант этой старинной метафоры. В Китае едят все, что бегает, – кроме автомобиля. Все, что летает, – кроме самолета. Все, что плавает, – кроме подводной лодки.)

Нельзя также не отметить связь между прославленной китайской кулинарией и не менее известной китайской медициной. Однажды губернатор провинции Шаньдун угощал меня зажаренными в кипящем масле скорпионами. Даже для привыкшего к восточной экзотике человека есть этих членистоногих с задранными хвостами было нелегко. Но когда я узнал, что они предотвращают появление глаукомы, разжевал целых шесть штук. Оказалось – ничего страшного. На вкус вроде хрустящего плавника от только что поджаренной плотвы.