Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №03 за 1960 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
На родине «Марсельезы»
Каждый, кто приезжает в Марсель, не преминет подняться на холм де ля Гард. Отсюда открывается панорама города и его окрестностей: кварталы домов, старый и новый порты, множество скалистых островов (в том числе остров Иф, в крепости которого, по преданию, был заточен граф Монте-Кристо). Отсюда видна и небольшая бухта, в глубине которой в VI веке до нашей эры греки основали колонию Массалия. С этого момента и начинается летосчисление Марселя.
Немало пережил город за 25 веков: расцвет греческого искусства в западном Средиземноморье и пунические войны, нашествие вестготов и крестовые походы.
Много славных страниц вписал Марсель в новую и новейшую историю Франции. Здесь родилась «Марсельеза». Ее патетическая мелодия, принесенная в восставший Париж волонтерами марсельского батальона, победно звучала во время штурма королевского дворца Тюильри 10 августа 1792 года. Позднее этот «Гимн марсельцев» стал национальным гимном Франции.
В мае 1921 года в Марселе происходил I съезд Французской коммунистической партии.
Здесь в 1944 году, в суровое время второй мировой войны, марсельцы вели ожесточенные бои с немецко-фашистскими оккупантами.
Здесь в послевоенные годы докеры не раз отказывались грузить оружие, заявляя свое категорическое «нет!» колониальной войне и гонке вооружений.
Марсель сегодня – это крупнейший город и порт на средиземноморском побережье Франции. Здесь сконцентрировано 40 процентов мощностей нефтеперерабатывающей промышленности страны, имеются большие машиностроительные заводы и судоверфи, текстильные и консервные фабрики. По населению (700 тысяч) Марсель уступает во Франции только Парижу, по развитию промышленности стоит на третьем месте после столицы и Лиона и занимает первое место среди морских портов страны по грузообороту.
На зеленом холме высится памятник жертвам моря.
Бухта, на берегах которой когда-то родился Марсель, давно уже стала мала для города. Причалы нового порта протянулись на 27 километров. Это целый лес кранов и пароходных труб, скопление гигантских пакгаузов и баков для нефти. Свыше 15 тысяч судов и полтора миллиона пассажиров прибывают сюда ежегодно из разных стран мира.
Суда с флагом Советского Союза – частые гости марсельского порта. Они привозят зерно, железную руду, каменноугольный пек, хромовую руду. От причалов марсельского порта отходят в СССР суда с прокатом черных металлов, какао-бобами, изделиями текстильной промышленности.
Пожалуй, нигде во Франции не любят так рыбную ловлю, как в Марселе. Едва из-за длинной каменной гряды, уходящей далеко в море, покажется солнце, как причалы порта заполняют любители-рыболовы. А в воскресенье здесь просто трудно найти свободное место. Марсельцы нередко приходят сюда всей семьей и проводят за удочкой или спиннингом воскресный день.
Вдоль набережной порта стоят рыбачьи баркасы, сейнеры рыболовецких компаний, прогулочные яхты состоятельных любителей водного спорта.
На заднем плане – дома, построенные на месте недавних руин: Марсель сильно пострадал в годы второй мировой войны.
Последние приготовления к выходу в море. Тщательно чинит рыбак сеть, чтобы не упустить драгоценный улов.
На промысел идут обычно ночью, а ранним утром рыбаки спешат в Марсель. Кто придет раньше, тот сможет выгоднее продать свой товар. Недаром говорят: «Первая рыба вдвое дороже последней».
«Мало уметь поймать – надо уметь и продать», – шутят рыбаки.
Правда, продать такую ценную рыбу, как морской волк, довольно легко: она пользуется большим спросом.
А вот торговцам морскими ежами приходится потруднее. Чтобы сбыть «экзотический» товар, надо много находчивости и остроумия.
Это оригинальное здание на железобетонных опорах стоит на бульваре Мишеле. Название его не менее своеобразно, чем внешний вид: «Город Света». Автор проекта – известный архитектор Корбюзье – хотел создать идеальное здание будущего. Однако квартиры в этом доме обходятся жильцам очень дорого.
Вверх от старого порта тянется Каннебьер – центральный проспект Марселя.
На первый взгляд он ничем не отличается от улиц многих европейских городов: тот же шумный поток людей и автомашин, яркие рекламы, белые столики на тротуарах. Но если приглядеться внимательнее – увидишь в людском потоке гитаристов из Испании в черных бархатных накидках, индийского фокусника, показывающего свои «чудеса» прохожим, певца, дающего импровизированный концерт прямо на улице.
Яркие краски, разноязыкая пестрая толпа, карнавал национальных костюмов – таков Каннебьер. Марсельцы говорят: «У Каннебьера – своя атмосфера».
Парк Шано знаменит тем, что здесь ежегодно проводится Международная ярмарка. Осенью 1959 года проходила очередная, 35-я ярмарка, в которой впервые приняла участие Украинская ССР.
Павильон Украины был в центре внимания. За две недели его посетило около полутора миллионов человек.
В один из дней в дирекцию выставки пришел пожилой рабочий. Он попросил передать памятный подарок Н.С. Хрущеву. Марсельская школьница принесла альбом с видами города в подарок любой девочке Советского Союза, которая захочет с ней переписываться. «Получить такое письмо – моя мечта», – сказала она. Тысячи таких теплых слов были написаны в книге отзывов.
Вот некоторые записи:
«Мы с удовольствием осмотрели экспонаты выставки. Спасибо! Добро пожаловать еще!»
«Я восхищен вашим великим народом и желаю от всего сердца, чтобы Франция и СССР развивали культурные связи».
«Да здравствует франко-советский союз!»
Фотоочерк Г. Кульчицкого
Путешествие на экране
Среди многих богатых возможностей, которыми обладает кино, пожалуй, самая замечательная – его способность переносить зрителя в любой уголок Земли, туда, где побывал кинооператор.
В своей статье «Географические кинофильмы – в школу» учитель географии Д. Ковалев правильно оценивает возможности географического фильма и силу его воздействия.
Мы делаем немало видовых фильмов. Для производства их при Московской киностудии научно-популярных фильмов создано специализированное творческо-производственное объединение «Географический киноатлас», научным руководителем которого является известный ученый и путешественник академик Д. И. Щербаков.
Для пропаганды этих фильмов в Москве, при Доме союзов ВЦСПС, организован «Клуб кинопутешествий». Его ежемесячные собрания пользуются огромным успехом. Таким же успехом пользуются и публичные лекции в Политехническом музее, сопровождаемые видовыми фильмами.
Но все это – только капля в море. Ценнейшие пособия по географии, уникальные материалы, редчайшие съемки до массового зрителя, в том числе и до учащихся, почти не доходят, если не считать случаев демонстрации их по телевидению. Впрочем, и это делается без всякой системы, совершенно неожиданно – в порядке «заполнения» антрактов.
В массовом прокате видовые фильмы, напечатанные малым тиражом, проскакивают как метеоры. Они «расписываются» по кинотеатрам, а школам, клубам, отделениям Географического общества они порой просто недоступны.
Вместо того чтобы заказать художественно полноценные и методически грамотные картины, «Школфильм» Министерства просвещения РСФСР переделывает географические фильмы в «более педагогичные», а на деле иногда просто в скучные наукообразные ленты. Географические фильмы, выпускаемые нашими киностудиями, после перемонтажа так «улучшаются», что оказываются иногда по качеству ниже своих «первоисточников». Не имея хороших технических средств, «Школфильм» не озвучивает естественными шумами видовые фильмы, что и порождает «безгласных львов» и «немые водопады».
Письмо Д. Ковалева наводит на мысль, что в некоторых случаях более целесообразно вместо так называемого школьного проката продавать школам особенно ходовые видовые фильмы, как продаются другие наглядные пособия и диафильмы. Напечатанные на негорючей узкой пленке, они безопасны в хранении и просты для показа на школьной кинопередвижке. Учитель сможет в нужное время включить этот фильм-пособие в программу классных и внеклассных занятий.
Свои фильмотеки полезно создать и при районных отделениях общества по распространению политических и научных знаний, при вузах, музеях, крупных клубах. Это поможет по-настоящему ввести кино в учебный и пропагандистский процесс, сделать его подлинным помощником учителя и лектора.
Думаю, что кинематографисты решительно поддержат и предложение Д. Ковалева о том, что вместо многочастевых фильмов, непригодных для урока, пора установить типовую длину короткометражного видового фильма для массового и школьного проката – 10 минут, или одну часть.
Единственно, в чем я не могу согласиться с Д. Ковалевым, – это с его жалобами по поводу исключения из штатного расписания школ должности киномеханика. Мне кажется, что каждый учитель может овладеть немудреной техникой демонстрации школьного кинофильма.
В. Шнейдеров, творческий руководитель объединения «Географический киноатлас», заслуженный деятель искусств РСФСР
Курс на кинофикацию
В письме учителя Д. Ковалева совершенно правильно выдвинута важная задача – нужно добиться максимальной кинофикации преподавания географии.
Особенно велико значение кинопреподавания для вечерних и сменных школ рабочей молодежи, в которых на географию предусматривается в два раза меньше времени, чем в обычных школах.
Демонстрация на уроках географических кинофильмов позволит быстрее и полнее донести до учащихся необходимые знания. Пожалуй, нет такого раздела географии, который нельзя было бы преподнести при помощи учебного фильма. Возьмем, например, раздел «Поверхность суши» из программы для пятого класса. На его изучение в вечерних и сменных школах отводится 3 часа. Весь материал этого раздела можно проиллюстрировать тремя кинофильмами, на демонстрацию которых потребуется всего 28 минут.
Программа по географии седьмых, восьмых и девятых классов дает еще большие возможности для кинофикации уроков.
Поэтому задача органов народного образования и школ заключается в том, чтобы положить конец исключительно словесному методу обучения географии. Нужно стремиться, чтобы все уроки географии сопровождались демонстрацией кинофильмов.
Есть ли для этого условия в наших вечерних и сменных школах рабочей молодежи? Да, есть. Большинство их имеют свои звуковые киноаппараты или могут использовать киноаппаратуру других школ.
Но, к сожалению, фонд учебных кинофильмов в районных фильмотеках очень мал. Часто бывает так, что на 50 школ имеется только 5 экземпляров необходимого фильма.
Вероятно, Министерству просвещения РСФСР необходимо увеличить тираж учебных кинофильмов.
Прав Д. Ковалев и в том, что еще очень мало цветных и звуковых учебных кинопособий. Первые почти не выпускаются, а из 119 географических кинофильмов, приведенных в справочнике Учпедгиза, 73 – немые.
Некоторые кинофильмы безнадежно устарели. Из указанных выше 119 географических кинокартин 52 выпущены до 1950 года, из них около 20 – до 1941 года! Всем ясно, что нельзя иллюстрировать рассказ об экономике Западной Сибири фильмами, выпущенными в 1937 году. Ведь уже нет той Западной Сибири, а есть преобразованная за эти 22 года новая Западная Сибирь. Также нельзя показать и хозяйство Грузинской ССР по фильму, выпущенному в 1948 году. В помине нет той Камчатки, которую мы показываем в фильме выпуска 1946 года.
Закон об укреплении связи школы с жизнью требует от нас, чтобы обучение в школах было связано с жизнью текущего дня, а не с далеким прошлым. Министерству просвещения РСФСР необходимо пересмотреть весь фонд учебных кинофильмов и дать школам больше цветных и звуковых кинокартин, раскрывающих все многообразие нашей жизни.
Н. Матвеев, инспектор школ Мосгороно.
У родников «серебряной воды»
Невысокий, жилистый, с лицом, продубленным горными ветрами, он пришел на открытие научной конференции чуть ли не раньше всех, занял место в одном из первых рядов, у ног поставил тяжелый сундучок. Внимательно слушал доклады, что-то записывал в свою красную книжечку делегата. А в перерыв разыскал одного из докладчиков, члена-корреспондента Академии наук, отозвал в сторонку:
– Хочу тебе показывать, что принес.
И открыл сундучок. Он был полон всевозможных руд и минералов. В строгом порядке лежали тут кроваво-красные комки киновари и прозрачные фиолетовые кристаллы флюорита, бурые куски железной руды и холодные кварцы, зажавшие в крепких своих ладонях крупицы чистого золота, множество других редких руд, собранных в Алтайских горах.
Две головы склонились над сундучком: черная, с жесткими волосами, пронизанными сединой – голова алтайского следопыта Анчи и светловолосая, тоже начинающая седеть, – ученого-геолога, больше двух десятилетий своей жизни отдавшего изучению Алтайских гор.
Анчи Бехтеновичу Чунижекову перевалило за восемьдесят.
– Ой, сколько Катунь вода ушел, пока живу! – удивляется он сам.
Я удивляюсь больше. Разве этому крепкому подвижному человеку с веселыми искорками в узких глазах дашь столько?
Четырнадцать лет ходил Анчи с геологами. В 1952 году в верховьях таежной Каракокши нашел магнетитовую руду. Месторождение названо Чунижековским.
– А теперь с геологами не ходите?
– Отдыхаю теперь. На пенсию недавно ушел.
– Ну, вам теперь только в гости к сыновьям ездить.
– Гости – хорошо. Однако горы тоже гости надо. Сорок километр Улаган ходил, волк стрелял. Тогда нашел один гора киноварь и с кальцитом. Конференция пришел: давай покажу, где есть киноварь.
Словно знал старый следопыт, что именно к киновари и будет в значительной степени приковано внимание конференции.
Что можно выдать на-гора?
Страна сделала первый шаг в семилетие. А когда вступит на его последние крутые ступени, станет неизмеримо богаче, сильнее, красивее во всех своих уголках. В том числе и на пространствах за Уралом, которые еще не в столь далекие времена называли «медвежьим углом». Вот в одном из самых «медвежьих» и состоялась минувшим летом конференция по изучению и развитию производительных сил Горного Алтая.
Горный Алтай... Край снеговых вершин, из которых многие еще не имеют имени: на них не ступала нога человека. Край нехоженых и некошеных горных лугов такой плодородной силы, что в их травах и цветах теряется одинокий всадник. Край дремучей тайги и знойных полупустынь, бешеных горных рек и тихих озер. Край древнего народа, насчитывающего тысячелетия истории и четыре десятилетия подлинно человеческого существования. Много ответственных задач поставила перед ним семилетка. Как лучше выполнить их?
В трех секциях: горнорудной и геологической, лесопользования и сельскохозяйственной – ученые Москвы, Ленинграда и Сибири вместе с алтайскими партийными и хозяйственными работниками, с геологами и агрономами, с колхозниками и лесоводами и вели об этом на конференции серьезный разговор.
Вклад Алтая может быть очень весомым. Почему каждую осень ложатся прахом дремучие травы субальпийских лугов? Неисчислимые стада могут кормить они. И не только свои, горные, которые надо множить и множить, а и степные, если пригонять их сюда на нагул. В эшелоны сливочного масла и сыра, непревзойденного по своим качествам, обратились бы тогда алтайские травы.
Великими богатствами готовы одарить людей и алтайская тайга и необузданные, сильные реки. И горы. О них шел в геологической секции горячий спор.
– Горный Алтай, товарищи, – это прежде всего и главнее всего ртуть. Здесь вырисовывается одна из ведущих ртутнорудных провинций Союза. Ей необходимо самое серьезное внимание.
– Позвольте, а железо вы со счета сбрасываете? Ведь, как вам известно, дорогой, запасы только Инского и Белорецкого месторождений уже достигли трехсот миллионов тонн. Я уж не говорю об общих перспективных запасах железа по Горному Алтаю, которые выявлены в самое последнее время. Кстати, и по разнообразию, полноте гаммы железных руд ни один район Западной Сибири не сравнится с Горным Алтаем.
– Батенька мой, что там ваша гамма! Вы скажите, какой металл легче перебрасывается из труднодоступных горных районов – железо или золото? Открытые недавно месторождения совсем по-новому ставят вопрос.
– А цветные? Что же вы думаете, при общности геологической структуры с Рудным Алтаем и по соседству с ним тут нет подобных крупных месторождений? Они просто недоразведаны.
Слушаешь и поражаешься: целый заповедник драгоценнейшего из того, что может хранить земля. И это Горный Алтай, который по странной иронии судьбы издавна считался районом бесплодных недр. Сколько разнообразнейших богатств может дать край! А ведь всесторонний, глубокий поиск еще только начинается. Но на первом месте сейчас все-таки должна быть ртуть. Ее уже в этой семилетке надо выдать на-гора.
Задание серьезное: ртуть нелегко дается в руки. «Серебряная вода» – так переводится латинское название ртути, одного из самых удивительных металлов на земле. Единственный металл – жидкость, неуловимая, текучая при обычной температуре, и единственная жидкость тяжелая, как металл, самая тяжелая среди всех жидкостей, известных людям.
У ртути неудобная для людей особенность – необычайная распыленность по земной коре. Только две сотых процента, одна пятитысячная часть того, что хранят недра земли, собрано в более или менее крупные месторождения. Остальное рассеяно настолько, что практически не поддается извлечению. У нас ртуть добывают в Средней Азии и на Украине. Здесь, в Горном Алтае, ученые, геологи, горняки давно и упорно охотятся за неуловимой «серебряной водой». Они уже нашли ее родники. Один из них, Акташ, где много лет назад старатели с обушком и тачкой пробивали первые штольни, дает самую дешевую ртуть в стране. Другие родники, может быть еще более щедрые, таятся в глубинах, и к ним прокладываются первые тропы.
По следам поисков алтайской «серебряной воды» я и отправляюсь после конференции.
Дорога ведет к Белому камню
Чуйский тракт уводит в горы. Вот прошумела у тракта Катунь. Выбравшись из горного лабиринта, спешит в степь и там, слившись с Бией, становится многоводной Обью. Вот ушли назад просторные горные долины, где на зеленых склонах много новых построек, размашистых полотен кукурузы, овса, сеяных трав.
За Онгудаем прощаемся с цветистыми лугами. Хрящеватые громады с длинными шлейфами осыпей пришли им на смену. На придорожных указателях в особом изобилии появились восклицательные знаки, предупреждающие о поворотах. Это снова повстречались мы с Катунью. Гордая былинная река! Мчится, грохоча на порогах. Не одну гранитную преграду сокрушила, спускаясь с четырехкилометровой вышки, от ледников Белухи. Около полутора тысяч рек в Алтайском крае, а такой своевольной, как Катунь, нет ни одной.
На конференции не забыли и о Катуни: пора заставить ее работать на людей. Тридцать три миллиарда киловатт-часов электроэнергии, как утверждают ученые, может давать Катунь ежегодно, если взнуздать ее плотинами. К тому же, стиснутая скалами, она, как ни одна другая река Сибири, удобна для возведения прочных и дешевых гидросооружений.
– Представьте себе, – говорил один из докладчиков, – как преобразит край за регулирование Катуни. Река, по которой и самые отчаянные плотогоны не решаются сплавлять лес, станет судоходной на пятьсот километров в глубь гор. В районы, связанные с миром пока только автомобильным, а то и вьючным транспортом, придет просторная и дешевая водная дорога, доставит туда строительные материалы, машины, оборудование, товары.
Этой весной на берега Катуни и ее главных притоков должны выйти изыскатели, чтобы еще через год приступить к ее укрощению. Первой на очереди будет электростанция на притоке Катуни – Чуе, недалеко от Акташа. Она даст самую дешевую, дешевле ангарской, энергию будущим предприятиям и селам отдаленного и труднодоступного юго-восточного алтайского высокогорья.
...В пустынной долине, обставленной горами, показался новенький, словно целиком откуда-то перенесенный поселок. Опрятные деревянные дома с террасами и палисадниками выстроились в кварталы у подножия горы.
– Начинается Акташ, – указывает на поселок шофер.
– Как это начинается?
– Тут только жилой поселок рудника, а сам Акташ в горах. Акташ – по-алтайски Белый камень. В камне он и есть, в скалах.
Ныряем в тесное крутое ущелье. Через несколько километров подъема миновали спрятанный тайгой поселок рудоуправления. Дорога, продираясь сквозь тайгу, огибая скалы, продолжает лезть вверх. Белая от пены речка, вся из шумных водопадиков, скачет по камням и буреломам. Натужно стонет наш вездеход. Почти физически ощущаешь, как ему трудно, невмоготу преодолевать крутизну.
Наконец, развернув машину на отчаянной петле над обрывом, шофер доставляет нас в третий по счету поселок. Тайга осталась внизу, не одолев высоты: две тысячи четыреста метров. Узнаю: поселок называется Средним и живут в нем металлурги. Над поселком, в отдалении, прилепился к горному склону небольшой завод. У его подножия розовый постамент отвалов. Это переработанный и выброшенный камень, из которого выжата ртуть. Грузовики с камнем спускаются к заводу откуда-то сверху.
– С Акташа руду везут, рудник еще выше.
Серпантином горной дороги лезем выше. Перед глазами море цветов. Это расстилаются ковры высокогорья – альпийские луга. Одни склоны пестреют всяческими цветами, собранными вместе. На других кусками сине-фиолетового бархата сплошные заросли тяжелых и крупных аквилегий. А местами словно кружат над камнями миллионы лимонно-желтых бабочек. Это колонии альпийских маков на гибких шершавых стебельках.
Цветочные ковры обрываются у рыже-белых откосов. Высота 2 700. Вот, наконец, и Акташ. Черные отверстия штолен, окантованные бревнами, врезаны в откосы. Входим в один из ближних и невольно отступаем назад. В лицо дохнуло знобящим холодом.
Вот она, «серебряная вода»!
Постепенно глаз привыкает к слабому свету карбидок, предусмотрительно захваченные ватники и сапоги оберегают от мороза. Вечная мерзлота! Хрустит под ногами лед, сковавший рельсы узкоколейки. Тяжелые ледяные сталактиты свисают с потолка, ослепительна россыпь ледяных кристаллов на стенах.
Штольня приводит в огромный подземный зал, купол которого тоже весь в бриллиантовом сверкании.
– Четырнадцать метров высота, – говорит сопровождающий, – можно разместить нормальный четырехэтажный дом. А есть и двадцатичетырехметровые камеры.
Гора источена множеством подобных камер. На техническом языке такие выработки называются системой открытых камер с нерегулярным оставлением целиков. В этом особенность и сложность ртутного рудника. Тут не разрабатывают пластов, как в других шахтах.
Камера, в которую мы попали, выработана. Теперь будут прощупывать породу, которая служит ей сводами и стенами. Для этого надо прежде закрепить, превратить в опору выработанные пустоты, чем-то запломбировать их, как дупла в зубах. Это сделают с помощью... воды. Заполнят камеру водой, а вечная мерзлота превратит ее в ледяной цемент.
В одной из камер я вижу ярко-красную полосу, врезанную в камень стены. Киноварь, «драконова кровь». Вот в каких поднебесных ледниках скрывается она. С давних-предавних времен и с великими трудами охотятся за ней люди. Еще египтяне два с половиной тысячелетия назад применяли киноварь в своих бессмертных росписях. Ни один другой пигмент не дает такого богатства оттенков – от оранжевого, почти желтого, до густого и сочного сине-красного. Она и теперь в почете у художников.
Но не этим прежде всего славится «драконова кровь», текущая в жилах Земли. Глядя на тусклый красный камень, оставляющий на пальцах щедрые следы, трудно себе представить, что это почти на девять десятых чистая ртуть, сверкающая и трепетная «серебряная вода», которую я позже видела на Акташском заводе выжатой из камня и заключенной в тяжелые баллоны.
Средневековые алхимики, как известно, наделяли ртуть необычайными, сверхъестественными свойствами. Они считали ее ни много, ни мало как тем «первоначалом», носителем свойства летучести, которое, соединившись с серой, носителем горючести, и произвело множество вещей видимой природы.
Современная химия и техника сняли божество с пьедестала и заставили работать. Везде.
Термометры – только одна область применения ртути. Я вспоминаю о других и, к собственному удивлению, убеждаюсь, что с «серебряной водой» даже здесь, в глухих горах, незримо встречаешься буквально на каждом шагу.
На Акташ мы ехали прекрасной автомобильной дорогой – Чуйским трактом. Перемахнув через Алтайские хребты, он спокойно и быстро доставил нас в высокогорье, куда прежде добирались чуть ли не месяц. Крохотные дозы гремучей ртути, запрессованной в капсюли-детонаторы взрывчатых веществ, помогли раздвинуть горы, проложить этот путь. Без взрывных работ не перекинуть плотин через горные реки, не проложить штолен для добычи руд.
На руднике Веселом, первенце золотой промышленности Горного Алтая, я видела, как ртуть помогает извлекать из руды благородный металл. Растворяя в себе золото, образуя амальгаму, она легко вылавливает его крупицы из многих тонн пустой породы.
«Серебряная вода» встречалась и в сельской больнице, где детишек облучали ультрафиолетовыми лучами ртутно-кварцевых ламп, и на колхозных полях – в препарате, которым протравливают перед посевом семена.
И тут, на Акташе, войдя в одну из штолен, мы повстречались с ртутью, которая подмигивала нам голубым глазом в лампах дневного света.
Кстати, о лампах дневного света. Да, они уже освещают кое-где рудник, заброшенный в горную глухомань. Мне встретился под землей и электровоз, тянувший вагонетки с рудой. А другой, который только что затащили на высоту через ущелье канатной дорогой, готовился к пуску. Но я видела и приткнутую к куче руды ручную тачку и вагонетки, в которые была запряжена лошадь. На рудник я попала в примечательное время, когда кончался Акташ старательский, начинался Акташ индустриальный.
Главный инженер рудоуправления Иван Сергеевич Логинов рассказывал:
– За семилетие рудник будет реконструирован полностью. Сможем давать ртуть намного дешевле и больше, чем теперь. Дело за геологами, они должны найти для нас новые запасы сырья.
Охотники за «драконовой кровью»
Под самым боком у Северо-Чуйских Альп, на краю высокогорной Курайской степи, приютилось плоскокрышее алтайское селение Курай. Посмотришь на юг – перед глазами синие острые хребты, одетые снегами, сползающие со скал ледники. А бросишь взгляд на север – изогнулся там гигантской дугой Курайский хребет. Место самое геологическое. Около двух лет назад в этом тихом селении, известном до того разве что чайной у тракта, где подавались жирная баранина и кумыс, обосновалась Курайская экспедиция Западно-Сибирского геологического управления.
Территория за экспедицией закреплена огромная – пятьдесят тысяч квадратных километров!
Пока все это еще уравнение со многими неизвестными. Искомый ответ в нем – руда в тоннах. Где и сколько, должны сказать геологи. И в конечном итоге от них будет зависеть, когда придут сюда строители заводов, когда среди пустынных сейчас горных хребтов зажгутся огни прочного человеческого жилья.
Надо, чтобы скорее. Потому в Курае до поздней осени тишина и безлюдье: все в горах. Отряды и партии экспедиции одолевают пики Курайского хребта от Кубадру до Кош-Агача, коченеют на ветрах Южно-Чуйских Альп, роют канавы и прокладывают штольни в Чаган-Узуне и Акташе. В экспедиции почти три четверти состава – молодежь.
– Я, наверное, тут старее всех, – шутит Михаил Михайлович Чунихин, начальник экспедиции, – вчера стукнуло тридцать лет, как в геологической разведке.
Шахтерский сын и сам бурильщик с донецкой шахты, он пошел в геологическую разведку по комсомольскому призыву первой пятилетки еще во времена, когда стране была нужна руда для первых новых домен. С тех пор тридцать лет с геологическим молотком по самым диким, нехоженым местам Сибири – обычная жизнь геолога, полная трудов и лишений, одиночества и риска, – трудные университеты, не поколебавшие, впрочем, душевной мягкости и железного здоровья, не притупившие энергии.
– В прошлом году у нас был план проходки тысяча метров, – рассказывает Чунихин. – Могли бы спокойно сидеть на нем. Только нужных результатов добились бы лет через десять. Обсудили коллективом и решили на этот год взять три тысячи. Кидать лопатой втрое больше нормы на наших высотах, где и так-то воздуха не хватает, не каждый выдержит. Да и руда не всегда ждет там, где копаешь. Поэтому на легкий успех не рассчитываем. А все же по Акташу и Чаган-Узуну запасы уже в ближайшие годы резко увеличим. Семилетку намерены выполнить в пять лет. Собираемся за этот срок запасы ртути увеличить и в дальнейшем обеспечить сырьем добычу значительно большую, чем сейчас. Особые надежды возлагаем на Курайский хребет. Но орешек крепкий, разгрызть его сможем только вместе с учеными. Александр Александрович вам об этом лучше расскажет – он участвует в этом деле.
Главному геологу Александру Александровичу Оболенскому двадцать восемь лет. У него резкие черты лица, прямые суждения и пристальный взгляд. Ему не довелось еще проходить таких университетов, как Чунихину, но в его активе недавно законченный Воронежский университет, энтузиазм молодости и склонность к исследовательской работе.
– Вы вообще-то как, в геологической терминологии разбираетесь? – начал с вопроса Оболенский.
Под его пристальным взглядом признаюсь: не очень.
– Тогда постараюсь популярно. Вы, наверное, слушали на конференции доклад, члена-корреспондента Кузнецова о металлогении Горного Алтая. Он там отмечал, что для образования ртутных руд большое значение имеют зоны глубинных разломов. Валерий Алексеевич предполагает, что здесь, в частности через Курайский хребет, как раз и проходит такая зона. Месторождения в большинстве слепые, не выходят на поверхность и лежат на большой глубине. Обычные приемы геологической разведки тут часто бессильны. А если найти закономерности образования и размещения руд, можно действовать наверняка, не тратя усилий, как сейчас, на поиски, на исхаживание огромных пространств. Это большая общая проблема современной геологии. Для ртути она особенно сложна, потому что не найдено уловимых связей между отдельными месторождениями. Над ней давно работает Валерий Алексеевич и уже сделал немало. Он ведь один из первооткрывателей алтайской ртути. При его участии открыты и Чаган-Узун и Акташ. Кстати, его отряд сейчас тут у нас работает, совсем рядом, вы его легко найдете.
Оболенский достает из кармана сложенную вчетверо записку. Читаю: «Хочу уведомить Вас о перемене адреса. Мы всем отрядом остановились на берегу речки Курайки в 5 км от с. Курай, сразу за сопками, сложенными девоном и карбоном».
