Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №02 за 2006 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Исследовательские и опытно-конструкторские работы по снарядам, зарядам, стволам для сверхдальнобойной артиллерии способствовали успехам и в других отраслях. Скажем, приемы повышения начальной скорости снаряда пригодились в противотанковой артиллерии. Работы по сверхдальней стрельбе ускорили развитие топографической и метеорологической служб артиллерии, стимулировали работы по астрономическому определению координат, аэрологии, новым методам расчета исходных данных для стрельбы, механическим счетным устройствам.
Сверхдальности или сверхвысоты?
Уже в середине 1930-х у сверхдальнобойных пушек наметился серьезный конкурент в виде ракет. Ряд специалистов признавали, что разговоры о ракетах, разрабатываемых для переброски почты или межпланетных сообщений, на самом деле лишь прикрытие для работ военного назначения, результаты которых смогут «в корне изменить методы боевых действий». Французский инженер Л. Дамблян, например, предложил проект баллистической ракеты с наклонным стартом из артиллерийского орудия и дальностью полета до 140 км. В Германии с 1936 года уже велась работа над баллистической ракетой с дальностью полета до 275 км. С 1937 года в испытательном центре Пенемюнде доводили до ума ракету А4, ставшую более известной миру под именем «Фау-2».
С другой стороны, энтузиасты межпланетных сообщений не оставляли «артиллерийских» идей Жюля Верна. В 1920-х годах германские ученые М. Валье и Г. Оберт предложили выстрелить в сторону Луны снарядом, соорудив для этого на вершине горы близ экватора гигантскую пушку с длиной ствола 900 м. Свой вариант «космической пушки» предложил в 1928 году другой пионер космонавтики Г. фон Пирке. Дальше эскизов и расчетов дело в обоих случаях, конечно, не пошло.
Было и другое заманчивое направление достижения сверхдальностей и сверхвысот – замена энергии пороховых газов электромагнитной. Но сложности реализации оказались значительно больше ожидаемых выгод. «Магнито-фугальное» орудие русских инженеров Подольского и Ямпольского с теоретической дальностью полета до 300 км (предложенное еще в 1915 году), соленоидные орудия французов Фашона и Вильоне, «электропушки» Малеваля не пошли дальше чертежей. Идея электромагнитных орудий жива и сегодня, но даже самые многообещающие схемы рельсотронов пока остаются лишь экспериментальными лабораторными установками. Судьба исследовательских приборов оказалась уготована и «сверхскоростным» легкогазовым пушкам (у них начальная скорость снаряда достигает 5 км/с вместо обычных 1,5 у «пороховых»).
Через Ла-Манш
Известно, что после провала воздушного наступления на Англию обстрел Лондона и других британских городов с территории оккупированной Франции стал навязчивой идеей германского руководства. Пока готовилось управляемое «оружие возмездия» в виде самолетов-снарядов и баллистических ракет, по английской территории работала дальнобойная артиллерия.
Германцы, когда-то поразившие Париж пушкой «Колоссаль», в 1937– 1940 годах создали две 21-см артиллерийские железнодорожные установки К12(Е). Построенная фирмой «Крупп» установка опиралась на две платформы и для стрельбы поднималась на домкратах. Для горизонтальной наводки сооружалась искривленная железнодорожная ветка – такой прием широко применялся в железнодорожной артиллерии большой и особой мощности. Ствол удерживался от прогиба шпангоутами и тросами. Осколочный снаряд с готовыми выступами при заряде в 250 кг летел до 115 км. Живучесть ствола была уже 90 выстрелов. В 1940 году установки в составе 701-й железнодорожной батареи подтянули к побережью Па-де-Кале, в ноябре одна из них уже обстреливала районы Дувра, Фолкстона и Гастингса. Для этой установки разработали также 310-мм гладкий ствол и оперенный снаряд. Ожидалось, что это сочетание обеспечит дальность стрельбы 250 км, но проект не вышел из стадии опытов. Одна 21-см установка К12(Е) была захвачена в 1945 году англичанами в Голландии.
Англичане, в свою очередь, уже с августа 1940 года обстреливали оккупированную французскую территорию с береговых стационарных установок в бухте Сент-Маргарет, графство Кент. Здесь работали две 356-мм морские пушки, прозванные «Винни» и «Пух». Обе могли забросить снаряды массой 721 кг на дальность 43,2 км, то есть относились к дальнобойным. Для стрельбы по германским позициям у Кале англичане подтянули к Дувру три 343-мм железнодорожные установки с дальностью стрельбы до 36,6 км. Говорят, что использовалась и опытная 203-мм пушка, получившая прозвище «Брюс». Действительно, в начале 1943 года в Сент-Маргарет смонтировали одну из двух опытных 203-мм «высокоскоростных» пушек фирмы «Виккерс—Армстронг» с длиной ствола 90 калибров. Ее осколочный снаряд массой 116,3 кг с готовыми выступами при начальной скорости 1 400 м/с на опытных стрельбах летел на дальность до 100,5 км (при проектной дальности 111 км). Однако данных о том, что пушка стреляла по германским позициям через Ла-Манш, нет.
Еще в 1878 году французский инженер Перро предложил схему «теоретической пушки», в которой несколько пороховых зарядов размещались в отдельных каморах вдоль ствола и воспламенялись по мере прохождения снаряда. Добившись точного времени воспламенения зарядов, можно было бы значительно повысить начальную скорость снаряда, не сильно поднимая максимальное давление. В 1879 году идею проверили на опыте американцы Лайман и Хаскель, но с появлением бездымных порохов столь сложные схемы отправили в архивы. О многокаморной пушке вспомнили в связи со сверхвысотами и сверхдальностями. Эту схему намеревался использовать в «космической пушке» Г. фон Пирке. А главный инженер германской фирмы «Рехлинг» В. Кендерс предложил Министерству вооружений орудие в виде длинной гладкой трубы с дополнительными зарядными каморами, расположенными вдоль ствола «елочкой». Оперенный снаряд большого удлинения должен был лететь на дальность 165—170 км. Испытания орудия, зашифрованного как «насос высокого давления», провели на Балтике близ Миздроу. А в сентябре 1943 года для стрельбы по Лондону в районе Кале начали строить две стационарные батареи по 25 орудий, но собрать успели только одно. Затянувшаяся «доводка» орудия и снаряда, а также налеты британской авиации заставили в июле 1944 года прекратить работы. Сообщалось, что орудиями такого типа немцы планировали также обстреливать Антверпен и Люксембург.
Пушка плюс ракета
Еще в годы Первой мировой войны предлагали снабдить снаряд небольшим реактивным двигателем, работающим во время полета. Со временем эта идея воплотилась в «активно-реактивные снаряды».
Так, во время Второй мировой за счет активно-реактивного снаряда с отделяемым поддоном немцы решили придать сверхдальнобойность своей весьма удачной 28-см железнодорожной установке К5(Е), имевшей штатную дальность стрельбы до 62,2 км. Новый снаряд в 245 кг нес, конечно, меньше взрывчатки, чем штатный в 255 кг, зато дальность стрельбы в 87 км позволяла из Кале или Булони обстреливать города на южном побережье Англии. На установки К5(Е) планировали также ставить гладкий 31-см ствол под разработанный исследовательским центром в Пенемюнде оперенный снаряд калибра 12 см с отделяемым поддономшайбой. При начальной скорости 1 420 м/с такой снаряд массой 136 кг должен был иметь дальность полета 160 км. Две опытные 38-см установки захватили в качестве трофея американцы в 1945 году.
Предлагались и снаряды, основную часть импульса получавшие от реактивного двигателя. В 1944 году «Крупп» разработала ракетно-артиллерийскую систему Rwa100 с расчетной дальностью стрельбы 140 км. Реактивный снаряд использовал сравнительно небольшой вышибной заряд и тонкостенный ствол. Заряд должен был сообщать 54-см снаряду массой 1 т начальную скорость 250—280 м/с, а в полете ее планировали увеличить за счет реактивной тяги до 1 300 м/с. Дело не пошло дальше макета. Разрабатывались и проекты 56-см установки RAG со стволом длиной всего 12 калибров, из которого реактивный снаряд запускался на дальность – в разных вариантах – до 60 или до 94 км. Правда, схема не обещала хорошей меткости, поскольку неизбежно проявлялись недостатки неуправляемого реактивного движения.
Самые мощные
Отвлечемся от «сверхдальнобойных» и взглянем на «сверхмощные» пушки. Тем более что развитие тяжелой артиллерии с начала Первой мировой войны предполагало и повышение разрушительного действия снаряда.
В 1936 году «Крупп» начала разработку сверхмощной пушки для борьбы с укреплениями французской линии Мажино. Соответственно, снаряд должен был пробивать броню толщиной до 1 м и бетон до 7 м и взрываться в их толще. Руководил разработкой Э. Мюллер (имевший прозвище Мюллер-пушка). Первое орудие назвали «Дора», якобы в честь жены главного конструктора. Работа затянулась на 5 лет, и к моменту сборки первого орудия калибром в 80 см в 1941 году линия Мажино, как и укрепления Бельгии и Чехословакии, давно были в германских руках. Хотели использовать орудие против британских укреплений Гибралтара, но нужно было провезти установку через Испанию. А это не отвечало ни грузоподъемности испанских мостов, ни намерениям испанского диктатора Франко.
В результате в феврале 1942 года «Дору» направили в Крым в распоряжение 11-й армии, где ее главной задачей стал обстрел знаменитых советских 305-мм береговых батарей № 30 и №35 и укреплений осажденного Севастополя, отразившего к тому времени уже два штурма.
Фугасный снаряд «Доры» массой 4,8 т нес 700 кг взрывчатки, бетонобойный массой 7,1 т – 250 кг, большие заряды к ним весили соответственно 2 и 1,85 т. Люлька под ствол монтировалась между двумя опорами, каждая из которых занимала одну железнодорожную колею и покоилась на четырех пятиосных платформах. Для подачи снарядов и зарядов служили два подъемника. Перевозилось орудие, конечно, в разобранном виде. Для его установки железнодорожный путь разветвляли, прокладывая четыре изогнутые – для горизонтальной наводки – параллельные ветки. На две внутренние ветки загоняли опоры орудия. По внешним путям двигались два 110-тонных мостовых крана, необходимых для сборки орудия. Позиция занимала участок длиной 4 120—4 370 м. Подготовка позиции и сборка орудия длилась от полутора до шести с половиной недель.
Непосредственно расчет орудия составлял около 500 человек, но с батальоном охраны, транспортным батальоном, двумя составами для подвоза боеприпасов, энергопоездом, полевым хлебозаводом и комендатурой численность личного состава на одну установку возрастала до 1 420 человек. Командовал расчетом такого орудия полковник. В Крыму «Доре» к тому же придали группу военной полиции, химподразделение для постановки дымовых завес и усиленный зенитный дивизион – уязвимость от авиации была одной из главных проблем железнодорожной артиллерии. От «Круппа» с установкой направили группу инженеров. Позицию оборудовали к июню 1942 года в 20 км от Севастополя. Перемещали собранную «Дору» два дизельных локомотива мощностью в 1 050 л. с. каждый. Кстати, против укреплений Севастополя немцы применили еще и две 60-см самоходные мортиры типа «Карл».
С 5 по 17 июня «Дора» сделала 48 выстрелов. Вместе с полигонными испытаниями это исчерпало ресурс ствола, и орудие увезли. Об эффективности стрельбы историки спорят до сих пор, но сходятся на том, что она никак не соответствовала колоссальным размерам и стоимости установки. Хотя следует признать, что в чисто техническом отношении 80-см железнодорожная установка была хорошей конструкторской работой и убедительной демонстрацией промышленной мощи. Собственно, такие монстры и создавались как зримое воплощение мощи. Достаточно вспомнить, что главным успехом героев советской комедии «Небесный тихоход» было уничтожение некой германской сверхпушки (правда, стационарной).
Немцы хотели перебросить «Дору» под Ленинград, но не успели. Пытались сделать «Дору» и сверхдальнобойной – для использования уже на Западе. С этой целью прибегли к схеме, похожей на проект Дамбляна – из ствола пушки намеревались запускать трехступенчатый реактивный снаряд. Но дальше проекта дело не пошло. Как и сочетание 52-см гладкого ствола к той же установке и активно-реактивного снаряда с дальностью полета 100 км.
Вторая построенная 80-см установка известна под именем «Тяжелый Густав» – в честь Густава Круппа фон Болен унд Гальбаха. Генерал Гудериан вспоминал, как на показе орудия Гитлеру 19 марта 1943 года доктор Мюллер сказал, что из него «можно стрелять также по танкам». Гитлер поспешил передать эти слова Гудериану, но тот парировал: «Стрелять – да, но не попадать!» «Крупп» смогла изготовить узлы и для третьей установки, но собрать ее не успели. Части 80-см орудия, захваченные советскими войсками, отправили для изучения в Союз и где-то году в 1960-м пустили на металлолом. В те годы по инициативе Хрущева в мартеновских печах исчезли многие раритеты не только трофейной, но и отечественной техники.
Упомянув Ленинград, нельзя не сказать, что во время блокады там происходило ожесточенное противостояние артиллерии, включая железнодорожные, береговые и стационарные установки. Здесь работало, в частности, самое мощное из советских орудий – 406-мм морская пушка Б-37. Разработана она была конструкторскими бюро заводов «Баррикады» и «Большевик» совместно с НИИ-13 и Ленинградским механическим заводом для так и не построенного линкора «Советский Союз». В разработке приняли участие известные конструкторы М.Я. Крупчатников, Е.Г. Рудняк, Д.Е. Бриль. Накануне войны 406-мм пушку смонтировали на полигонной установке МП-10 на Научно-испытательном морском артиллерийском полигоне (Ржевка). Стационарная установка, забрасывавшая снаряд весом 1,1 т на дальность около 45 км, оказала немалую помощь советским войскам на Невском, Колпинском, Урицко-Пушкинском, Красносельском и Карельском направлениях. Всего с 29 августа 1941-го по 10 июня 1944 года из пушки сделали 81 выстрел. Скажем, во время прорыва блокады в январе 1944 года ее снарядом было разрушено бетонное сооружение 8-й ГРЭС, использовавшееся гитлеровцами как укрепление. Выстрелы пушки к тому же оказывали на противника сильное психологическое воздействие.
Появление в послевоенное время ядерных зарядов заставило несколько пересмотреть отношение к «сверхмощной» артиллерии. Когда ядерный заряд удалось достаточно компактно «упаковать», сверхмощной стала артиллерия обычных калибров.
Строим «Вавилоны»
Проекты сверхдальнобойных орудий продолжали появляться и после Второй мировой войны. В 1946 году в СССР обсуждался проект 562-мм орудия на самоходной и железнодорожной установке. Из сравнительно короткого ствола выстреливался активно-реактивный снаряд массой 1 158 кг с дальностью полета до 94 км. Прямая связь с германскими разработками конца войны очевидна – проект представила группа пленных германских конструкторов. По-прежнему была жива и идея сверхдальнобойных снарядов к морским орудиям. Снаряд массой 203,5 кг, разработанный в 1954 году к 305-мм пушке СМ-33, при начальной скорости 1 300 м/с достиг бы дальности в 127,3 км. Однако Хрущев принял решение остановить работы по морской и сухопутной тяжелой артиллерии. Стремительное развитие ракет, как тогда казалось, поставило крест на сверхдальнобойных пушках. Но десятилетия спустя идея, адаптировавшись к новым условиям и технологиям, снова начала прокладывать себе дорогу.
22 марта 1990 года в Брюсселе был убит профессор Дж. В. Бюлль, видный специалист по ракетно-артиллерийской технике. Его имя стало широко известно в связи с американо-канадским проектом HARP («программа исследования больших высот»), в котором использовались идеи Верна, Оберта и фон Пирке. В 1961 году, в эпоху общей «ракетомании», в разных районах Америки и Карибского бассейна установили переделанные из морских пушек орудия – для опытных стрельб на большие высоты. В 1966 году с помощью переделанной 406-мм пушки, установленной на острове Барбадос, удалось забросить подкалиберный снаряд – прототип спутника – на высоту 180 км. Убедились экспериментаторы и в возможности стрелять на дальность 400 км. Но в 1967 году HARP прикрыли – околоземные орбиты и так успешно осваивались с помощью ракет.
Бюлль занялся более «приземленными» проектами. В частности, его небольшая фирма «Спейс Рисерч Корпорэйшн» работала над улучшением баллистических характеристик орудий полевой артиллерии в странах НАТО. Поработал Бюлль и на ЮАР, и на Израиль, и на Китай. Возможно, «пестрота» заказчиков и сгубила ученого. В его убийстве обвиняют то «Моссад», то иракские спецслужбы. Но в любом случае его связывают с работами над проектом, известным как «Большой Вавилон». История профессора Бюлля и «Большого Вавилона» даже стала основой художественного фильма «Пушка Страшного суда».
Считается, что разработку иракской сверхдальнобойной пушки Саддам Хусейн заказал Бюллю незадолго до окончания ирано-иракской войны для борьбы с Ираном, имея в виду и возможность обстрела Израиля. Впрочем, официально пушку «подавали» как часть космической тематики – в качестве дешевого средства для выведения спутников на орбиту.
Калибр сверхпушки должен был достигать 1 000 мм, длина – 160 м, дальность стрельбы – до 1 000 км обычным снарядом и до 2 000 км активно-реактивным. Среди различных версий устройства «Большого Вавилона» имелись и многокаморная пушка, и выстреливаемый из ствола пушки двухили трехступенчатый реактивный снаряд. Детали орудия заказывали под видом оборудования для нефтепроводов. Проверку концепции якобы провели на прототипе «Малый Вавилон» калибром 350 мм и длиной 45 м, построенном в Джабал Ханраям (145 км от Багдада). Вскоре после убийства Бюлля британская таможня задержала партию труб прецизионного исполнения – их сочли деталями для постройки орудия.
После войны в Персидском заливе 1991 года иракцы показали инспекторам ООН остатки сооружения, которое считается «Малым Вавилоном», затем его разрушили. Собственно, на этом история и закончилась. Разве что в 2002 году, когда готовилась агрессия против Ирака, в прессе возобновились разговоры о «сверхпушке Саддама», способной стрелять снарядами с «химической, бактериологической и даже ядерной» начинкой. Но за время оккупации Ирака следов «Вавилона», как видно, не нашли, как и оружия массового поражения. Между тем эффективной и дешевой «сверхдальнобойной артиллерией» «третьего мира» оказались не сверхпушки, а толпы эмигрантов, среди которых можно легко рекрутировать исполнителей терактов или участников погромов.
В 1995 году уже китайская пресса опубликовала фотографию пушки длиной 21 м с расчетной дальностью стрельбы 320 км. Калибр 85 мм говорил о том, что это, скорее всего, макет будущего орудия. Назначение китайской пушки предсказуемо – держать под угрозой обстрела Тайвань или Южную Корею.
Системы ПРО и ряд договоров, ограничивающие возможности применения ракетного вооружения, не распространяются на артиллерию. Корректируемый снаряд сверхдальнобойной пушки по сравнению с боеголовкой ракеты – и более дешевое изделие, и трудно поражаемая цель. Так что в истории сверхпушек, возможно, рано ставить точку.
Семен Федосеев Иллюстрации Юрия Юрова
Семен Федосеев
Жертва царской опалы
Официальная версия
27 июня 1718 года Санкт-Петербург торжественно праздновал очередную, девятую годовщину победы в Полтавской битве. По Неве перед Летним дворцом Петра I прошли украшенные флагами военные суда, жители города услышали традиционный пушечный салют, а затем насладились зрелищем фейерверка. Тем немногим наблюдателям и участникам торжества, которые знали, что накануне вечером оборвалась жизнь царевича Алексея Петровича, оставалось лишь удивляться невозмутимости его отца. В тот же день русским послам в европейских столицах были направлены инструкции о том, как описывать и объяснять смерть царевича. Ее причиной объявлялся апоплексический удар, якобы поразивший Алексея во время оглашения смертного приговора, но, впрочем, не помешавший ему в присутствии министров и сенаторов причаститься и перед кончиной примириться с отцом. И хотя эта идиллическая картина выглядела не слишком убедительно, ясно было, что развязка многомесячной и тягостной драмы наконец наступила.
Общепринятое объяснение трагической судьбы царевича хорошо известно. Оно гласит, что Алексей, выросший во враждебной Петру и всем его начинаниям атмосфере, попал под пагубное влияние реакционного духовенства и отсталой московской знати. А когда отец хватился, было уже поздно, и все усилия перевоспитать сына привели лишь к тому, что тот убежал за границу. На следствии, начатом по его возвращении, выяснилось, что вместе с немногими приспешниками Алексей с нетерпением ожидал смерти царя и готов был уничтожить все сделанное им. Суд сенаторов и высших сановников вынес виновному в измене смертный приговор, ставший своеобразным памятником принципиальности Петра I.
Нетрудно заметить, что изложенная версия слишком схематична, чтобы быть похожей на правду. Скорее, она напоминает те наспех сконструированные объяснения, что в пропагандистских целях создаются «по горячим следам событий» и оказываются порой удивительно живучими. Чем же в действительности был вызван конфликт царя-преобразователя с собственным сыном и наследником?
Нелюбимое чадо
Алексей родился в подмосковной царской резиденции – селе Преображенском 18 февраля 1690 года, через год с небольшим после свадьбы царя и его первой жены Евдокии Лопухиной. Ему было лишь два года, когда у Петра начался роман с дочерью торговца Анной Монс, с которой он познакомился в Немецкой слободе, и всего четыре – когда тот окончательно оставил Евдокию. Вот почему детские годы мальчика прошли в обстановке, далекой от тихого семейного счастья. А в 1698 году он фактически лишился матери: Петр, вынужденный прервать поездку по Европе из-за известия о стрелецком бунте, вернулся в Москву необычайно раздраженным и, помимо прочего, немедля отослал жену в Суздальский Покровский монастырь, приказав постричь ее в монахини. Воспитанием Алексея занялась тетка царевна Наталья Алексеевна, которую он не особенно любил. В качестве учителей к царевичу были приставлены Никифор Вяземский и немецкие воспитатели: сначала Мартин Нейгебауэр, а затем Генрих Гюйссен, общий же надзор за ними должен был осуществлять назначенный обер-гофмейстером любимец царя Александр Меншиков. Впрочем, светлейший князь не слишком обременял себя непривычными обязанностями.
Известно, что наследник получил неплохое образование, хорошо знал немецкий и французский языки, латынь, очень любил читать. В 1704 году четырнадцатилетний юноша был вызван отцом в армию и наблюдал за осадой и штурмом Нарвы. «Я взял тебя в поход показать тебе, что я не боюсь ни труда, ни опасностей. Я сегодня или завтра могу умереть; но знай, что мало радости получишь, если не будешь следовать моему примеру… – заявил сыну Петр. – Если советы мои разнесет ветер, и ты не захочешь делать того, что я желаю, то я не признаю тебя своим сыном: я буду молить Бога, чтобы он наказал тебя в этой и в будущей жизни». Что могло вызвать такую отповедь? Отсутствие у сына интереса к военному делу? Промелькнувшая вдруг неприязнь к тем, кто окружал Петра?
Отношениям Алексея с отцом катастрофически не хватало теплоты, зато в них было более чем достаточно обоюдных подозрений и недоверия. Петр внимательно следил за тем, чтобы Алексей не имел контактов с матерью. Царевич же постоянно опасался слежки и доносов. Этот неотступный страх стал почти маниакальным. Так, в 1708 году, во время шведского вторжения, Алексей, которому было поручено наблюдать за подготовкой Москвы к обороне, получил от отца письмо с упреками в бездействии. Реальной же причиной недовольства царя, скорее всего, был визит Алексея в монастырь к матери, о котором тут же донесли Петру. Царевич немедленно обращается за помощью к новой жене и к тетке царя: «Катерина Алексеевна и Анисья Кирилловна, здравствуйте! Прошу Вас, пожалуйте, осведомясь, отпишите, за что на меня есть государя-батюшки гнев: понеже изволит писать, что я, оставя дело, хожу за бездельем; отчего ныне я в великом сумнении и печали».
Подавленная воля
Спустя еще два года царевич был отправлен в Германию – учиться и одновременно подбирать подходящую матримониальную «партию» среди иностранных принцесс. Из-за границы он обращается к своему духовнику Якову Игнатьеву с просьбой найти и прислать ему для исповеди православного священника: «И изволь ему сие объявить, чтоб он поехал ко мне тайно, сложа священнические признаки, то есть обрил бороду и усы… или всю голову обрить и надеть волосы накладные, и немецкое платье надев, отправь его ко мне курьером… и вели ему сказываться моим денщиком, а священником бы отнюдь не назывался…»
Чего боится Алексей? Дело в том, что отец поощряет доносительство и не склонен считаться даже с тайной исповеди, поскольку считает «интересы государства» выше любых священных таинств. В голове же у царевича много мыслей совсем не благообразно-сыновних. А тут еще необходимость жениться на иноверке! За всеми этими тяготами до серьезной ли учебы! Поэтому, когда спустя несколько лет, уже после возвращения царевича в Россию, отец по своему обыкновению попытался проверить его успехи в черчении, тот был настолько перепуган, что не нашел ничего лучшего, как выстрелить себе в правую руку.
Проще всего вслед за знаменитым историком С.М. Соловьевым воскликнуть: «В этом поступке весь человек!» Но не сделала ли царевича таким тягостная атмосфера, окружавшая Петра? Царь был очень мало похож на рассудительного и справедливого властителя. Вспыльчивый и резкий, он был страшен в гневе и очень часто наказывал (в том числе унизительными побоями), даже не вникая в обстоятельства дела. Алексей вырос безвольным? Но Петр и не потерпел бы рядом с собой ничьей воли, не подчиненной полностью и безраздельно его собственной! Он считал людей лишь послушными инструментами в своих руках, не обращая внимания на их желания и тем более чувства.
Окружение великого преобразователя систематически приучалось не иметь «своего суждения»! По словам известного современного историка Е.В. Анисимова, «характерным для многих петровских сподвижников было ощущение беспомощности, отчаяния, когда они не имели точных распоряжений царя или, сгибаясь под страшным грузом ответственности, не получали его одобрений». Что говорить о сыне, по определению психологически зависимом от отца, когда такие сановники, как генерал-адмирал и президент Адмиралтейств-коллегии Ф.М. Апраксин, писали царю в его отсутствие: «…Истинно во всех делах как слепые бродим и не знаем, что делать, стала везде великая расстройка, а где прибегнуть и что впредь делать, не знаем, денег ниоткуда не везут, все дела становятся».
Миф об отце и сыне
Это острое ощущение «богооставленности» было лишь одним из проявлений того универсального мифа, который настойчиво создавался и утверждался Петром. Царь представлял себя не как реформатора (ведь реформы предполагают преобразование, «улучшение» прошлого), а как создателя новой России «из ничего». Однако, лишившись символической опоры в прошлом, его творение воспринималось как существующее исключительно благодаря воле творца. Исчезнет воля – и величественное здание рискует рассыпаться в прах… Неудивительно, что Петр был одержим мыслями о судьбе своего наследия.
Но каким должен быть наследник и душеприказчик творца? Современный исследователь имперской мифологии Ричард Уортман первым обратил внимание на поразительное противоречие между требованиями, которые Петр предъявлял Алексею – быть продолжателем его дела и самим существом этого дела: «Сын основателя не может сам стать основателем, пока не разрушит свое наследство»… Петр приказывал Алексею следовать своему примеру, но его пример – это пример разгневанного бога, чья цель – разрушение и созидание нового, его образ – это образ завоевателя, отвергающего все предшествующее. Приняв на себя роль Петра в мифе, Алексей должен будет дистанцироваться от нового порядка и овладеть тем же родом разрушительной силы». Вывод, который делает американский историк, совершенно закономерен: «Алексею Петровичу не было места в царствующем мифе».
На мой взгляд, такое место все же было. Но сюжет мифа отводил ему роль не верного наследника и продолжателя, а… жертвы, приносимой во имя прочности всего здания. Получается, что в некоем символическом смысле царевич был заранее обречен. Удивительно, но это обстоятельство очень тонко уловило народное сознание. В свое время фольклорист К.В. Чистов обнаружил потрясающий факт: фольклорные тексты о казни Петром царевича Алексея появляются за десятилетие до реальной казни и задолго до первых серьезных конфликтов отца и сына! Стоит заметить, что в традиционной мифологии самых разных народов наследник (младший брат или сын) бога-творца очень часто выступает в роли или неумелого подражателя, лишь извращающего смысл творения, или добровольно приносимой творцом жертвы. Библейские мотивы жертвоприношения сына можно считать проявлением этого архетипа. Эти соображения, разумеется, не означают, что жизнь царевича должна была закончиться именно так, как она закончилась. Любой миф – не жесткая схема, а, скорее, допускающая различные варианты развития «ролевая игра». Попробуем же проследить за ее перипетиями.
«Мы все желаем ему смерти»
Подчиняясь повелению Петра, Алексей был вынужден выбрать спутницу жизни за границей. 14 октября 1711 года в саксонском городе Торгау в присутствии царя он женится на родственнице австрийского императора Карла VI (сестре его жены) Софье Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Брак этот трудно было назвать счастливым. Принцесса и после переезда в Россию оставалась отчужденной и далекой иностранкой, не желавшей сближаться ни с мужем, ни с царским двором. «Как к ней не приду, все сердитует и не хочет со мною говорить», – жаловался царевич в подпитии своему камердинеру Ивану Афанасьеву. Если Петр и рассчитывал, что она поможет ему наладить какое-то взаимопонимание с сыном и пробудит того от апатии, он просчитался. С другой стороны, немецкая принцесса оказалась вполне способна на то, что ожидалось от нее в первую очередь. В 1714 году у четы рождается дочь Наталья, после чего принцесса пишет Петру, что хотя она на этот раз и манкировала родить наследника, в следующий раз надеется быть счастливее. Сын (будущий император Петр II) действительно появляется на свет уже в 1715 году. Принцесса довольна и принимает поздравления, но вслед за тем состояние ее резко ухудшается и спустя десять дней после родов 22 октября она умирает.
