Текст книги "Полдень, XXI век (июль 2012)"

Автор книги: Вокруг Света Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Александр Голубев Мозговая плесень (Рассказ)

В мозгу Ивана Петровича кто-то поселился.

Произошло это так. Он ехал с работы на трамвае восьмого маршрута. Народу набился полный салон.

Кондуктор – толстуха в синей жилетке с надписью «Западное депо» – протискивалась к передней площадке, чтобы обилетить вошедших.

Пихнув Ивана Петровича каучуковым плечом, она со служебным раздражением потребовала:

– Гражданин! Посторонитесь, мне нужно пройти!

Иван Петрович хотел ответить, что он и так уже посторонился, дальше некуда, но вдруг услышал непонятно откуда звучащий голос:

– Здравствуйте! Не подскажете, куда это я попал?

Иван Петрович, забыв про кондуктора, закрутил головой по сторонам.

– Что же вы молчите? – не унимался голос. – Где я?

Тут Иван Петрович с ужасом понял, что слышит голос в своей голове. Не желая в это верить, он с надеждой посмотрел налево.

Худой парень в черной кожаной куртке, повиснув на поручнях обеими руками, слушал музыку через наушники. Глаза его были закрыты, и лицо со вполне уже созревшим прыщом на подбородке выражало полную отрешенность.

Тогда Иван Петрович посмотрел направо, но вид жующей жвачку девицы никак не совпадал со словами:

– Куда это я попал?

– Я нахожусь в вашем мозге, поэтому не надо смотреть по сторонам, все равно там ничего не увидите. Вы меня понимаете?

– Да… – пробормотал Иван Петрович, ничего не понимая.

– Не волнуйтесь. Ваша жизнь вне опасности. Вы кто?

– Я человек, – ответил Иван Петрович громко и неожиданно сипло.

Девица справа подняла на него голубые фарфоровые глаза и перестала жевать.

– Это я не вам, – буркнул Иван Петрович и сказал без паузы уже тому, внутреннему, голосу. – Что вы еще хотите узнать?

Девица аккуратно выплюнула в ладошку розовый комочек жевательной резинки:

– Мужчина, вы чего хамите? Человек он! Тут все люди, и все по ногам ходят, не знаешь, как до своей остановки доехать! Но я же не возмущаюсь, еду и терплю!

– Следующая остановка Октябрьская, – донеслось из динамиков.

– Извините, девушка, вы все не так поняли. Разрешите, я пройду, мне на следующей.

* * *

Иван Петрович сидел на остановке, было зябко, уже темнело. Весна в этом году припозднилась, и снять зимнюю куртку никак не получалось.

На газонах между осевшими сугробами чернела земля. Рельсы холодно поблескивали в свете уличных фонарей. Мимо проносились автомобили, раздраженно сигналя перебегающим дорогу пешеходам.

Всю свою сознательную жизнь Иван Петрович посвятил технике безопасности. Работа эта, связанная с охраной жизни и здоровья, оставила отпечаток на его характере такой же отчетливый, как рубчатая подошва строительного ботинка на свежей бетонной поверхности.

Иван Петрович не верил в то, чего нельзя пощупать пальцами. Для него существовала только реальность, ход которой определялся совершенно обыденными причинами.

Он точно знал – кирпич падает на голову прохожему только в том случае, если строящееся здание не ограждено должным образом, удар током происходит, если какой-то разгильдяй оставил два оголенных провода под напряжением и не вывесил предупреждающей таблички, а второй растяпа не воспользовался диэлектрическими перчатками, прежде чем за эти провода схватиться, падение человека со стены случается, только когда рабочие мостки не снабжены перилами достаточной высоты и прочности.

Вера Ивана Петровича в могущество техники безопасности была беспредельна, и он распространял ее на весь остальной мир.

Все мелкие и крупные жизненные опасности были им систематизированы, а к ним приняты соответствующие рекомендации, выполняя которые можно было избежать неприятностей.

До сегодняшнего дня эта система работала безукоризненно, если не считать прокола с женой, которая три года назад не вынесла жизни по его правилам, больше уже напоминавшим ритуал, чем осмысленные действия. Она с треском развелась, обменяв старую двушку в центре на две новые однушки в спальных районах.

– Ну, что, успокоились? – раздалось в голове.

– Кто вы? Что со мной происходит?

– Я такое же разумное существо.

– Что значит такое же? Это что, гипноз, телепатия? Я общаюсь с вашим сознанием, но где вы сами?

– Ваше тело теперь и есть я сам.

Иван Петрович вскочил.

– Как это? Я прошу, я требую вас покинуть меня! Немедленно!

– Тише, тише, а то люди вокруг на нас смотрят.

– Они смотрят не на нас, а на меня, вам понятно?

– Хорошо, пусть на вас. Но покинуть ваше тело я не могу.

– Это почему еще?

– Потому что мое собственное тело погибло.

– Черт знает что! Бред. Мне надо к психиатру, пройду лечение, и все кончится.

– Не поможет. Лучше выслушайте меня внимательно, а потом уж решайте – бред это или нет.

Иван Петрович возмущенно прошелся взад и вперед по остановке, провожаемый удивленными взглядами ждущих трамвая людей.

– Мам, почему дядя бегает? – вдруг радостно пропищала какая-то мелкота в зеленом комбинезоне. – Дядя хочет пи-пи?

Мама испуганно покосилась на Ивана Петровича и шикнула:

– Тише, Коленька. Дядя ждет трамвая и очень торопится. И не задавай больше таких вопросов, стой молча.

Иван Петрович не любил привлекать к себе излишнего внимания.

Миновав трамвайные пути, он направился к своей шестнадцатиэтажке, которая возвышалась над хрущобами, будто рубка атомного ледокола над нагромождением многолетних торосов.

– Так что вы там мне хотели объяснить? Только покороче.

– Если коротко, то моя вселенная погибла.

– Вы из другой галактики?

– Нет, я же сказал, из другой вселенной. Понимаете, ваша вселенная сейчас расширяется, а наша, наоборот, сжимается. Точнее, она уже сжалась. На данный момент она существует в виде точки.

– И что дальше?

– А дальше – бум! Будет взрыв, и она начнет расширяться, но в ней кроме раскаленного газа ничего не останется. Кстати, вы этого даже не заметите. Такие взрывы происходят постоянно, вселенных бесконечное множество.

– И почему из всех этих вселенных вы залетели именно в мою голову?

– Индивидуальные характеристики вашей и моей ауральной матрицы совпали, так уж случилось. Вот так, уважаемый. Что будем делать? Неужели вы не спасете единственного представителя погибшей цивилизации?

– Я не хочу никого спасать. Откуда я знаю, что вы вообще такое? Может, вы монстр и будете управлять мной… манипулировать моим сознанием!

– Поверьте, это просто невозможно. Я не могу управлять вами. И потом, мы очень древняя раса, мы уже забыли, что такое войны, насилие над личностью. Кроме того, я носитель таких знаний, которые выведут вашу цивилизацию на новый уровень! Если вам не жалко меня, подумайте о том, что теряете вы лично, а вместе с вами и весь ваш мир!

– Да подождите со своими знаниями, – поморщился Иван Петрович. – Давайте попробуем разобраться в ситуации. Вы каким-то образом заселились в моей голове, не спросив моего согласия. При этом вы мне рассказываете о том, что вы представитель гуманной цивилизации. И что вы против насилия над личностью. Так?

– Так. Я понимаю, к чему вы клоните. Но у меня чрезвычайные обстоятельства. Мне кажется, спасти жизнь важнее, чем…

– Чем моя неприкосновенность? Может быть. Но, в любом случае, это должно было произойти с моего согласия. А я его не давал.

– Видите ли, ваш мир еще не достиг понимания высших ценностей. А у меня безвыходное положение. Я просто не могу покинуть вас. Ну и вы не можете… э-э, изгнать меня.

– Это почему? Прыгну с крыши дома и башкой об асфальт!

– Зачем же такие крайности? Я буду очень незаметен и напоминать о себе буду лишь изредка. Договорились?

– Договорились? – ошеломленно переспросил Иван Петрович.

Он уже подошел к своему подъезду и поднимался по ступеням к входной двери, роясь в кармане в поисках ключа к кодовому замку.

– Как я могу о чем-то договариваться со своим сумасшествием? Я не верю, что вы какой-то там инопланетянин. Я не верю в гибель какой-то там вселенной. Где доказательства? Их нет, а есть только бормотание в моей голове. Просто бред уставшего от работы мозга, вот и все! Или болезнь. Мозговая плесень!

– Это я мозговая плесень?

– Вы.

– Не очень-то вы гостеприимны. Зачем же так оскорблять представителя высокоразвитой цивилизации?

– А вы докажите сначала, что вы представитель.

– Хорошо. Если вам нужны доказательства, вы их получите.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Отлично. Но если их не будет, я с утра иду на прием к врачу и выскребаю вас при помощи лекарств, так и знайте!

Войдя в лифт, Иван Петрович нажал на кнопку девятого этажа. Квадратная кнопка засветилась рубиновым светом, и дверь лифта, подумав немного, с гулом закрылась.

Лифт вздрогнул и начал подниматься, по-собачьи взизгивая и скуля, будто рассказывая, как это нелегко – сутками ерзать вверх и вниз по этажам, перевозя жильцов.

Дому всего два года, а как уже скрипит лифт, днем еще ничего, телевизор, уличный шум, не очень слышно, но ночью – ночью он скрипит так, что иногда от этого просыпаешься.

Лифт остановился. На табло горела девятка. Дверь открылась, и Иван Петрович увидел на выкрашенной побелкой стене красную надпись – 10-й этаж.

– Опять заглючил… – проворчал он.

С лифтом это случалось, особенно первый год, когда жильцы еще въезжали в новые квартиры. Обычно они забивали своим барахлом кабинку лифта до упора, причем, если грузовой был занят, они делали это с пассажирским. Грузили долго, дверь то и дело начинала закрываться, кто-то подставлял ногу или локоть и продолжал заталкивать ящики и коробки.

И когда наконец заканчивали и втискивались в кабинку, оказывалось, что лифт глючит, и вместо нужного этажа поднимается на один выше. В таких случаях нужно было набрать не свой этаж, а предыдущий.

Иван Петрович подождал, пока кнопка с девяткой погаснет, и нажал кнопку с цифрой восемь.

Лифт проехал вниз, остановился и со вздохом открыл дверь. Иван Петрович посмотрел на стену. Восьмой этаж.

Иван Петрович чертыхнулся. Лифт совсем взбесился, это ясно.

– Ну что, убедились? – поинтересовался голос.

– В чем? – удивленно спросил Иван Петрович.

– В моей реальности. Вот вам доказательство. Я заставил лифт не останавливаться на вашем этаже.

– Ой, я не могу! – фыркнул Иван Петрович. – Такое «доказательство» может устроить любой оболтус младшего школьного возраста, так что – он тоже представитель погибшей цивилизации?

– Хорошо. Если вам этого мало, будут вам еще доказательства.

– Да уж, будьте любезны. А лифт просто сломался. Придется идти пешком. Это не страшно, всего-то на один этаж подняться. Бывало и хуже.

Он вышел на балкон, по которому нужно было пройти, чтобы попасть на лестницу, и поднялся на два пролета.

Стены были девственно белоснежны, ни одной надписи, ступени чисто выметены и не заплеваны, сразу видно, что здесь практически не ходили.

Иван Петрович снова вышел на балкон и остановился, опершись на перила.

Внизу поблескивали стеклами автомобили, плотно припаркованные с обеих сторон дороги, по узкому проезду между ними ехала белая иномарка с желтым гребешком такси на крыше.

Невдалеке чернел силуэт недостроенного дома, за ним прожектора подсветки выхватывали из тьмы огромный супермаркет, а еще дальше была железная дорога, и по ней сейчас шел пассажирский состав, шумный и торопливый.

– Отойдите, пожалуйста, от края. Я боюсь высоты, – попросил голос.

– Странно, что вы ее боитесь.

– Я не самой высоты боюсь, я боюсь ее в вашем теле.

– Понимаю, – усмехнулся Иван Петрович, – переживаете, чтобы я не свалился с балкона? Жить хочется?

– Хочется. Вы даже себе представить не можете, как хочется.

– Да, где уж мне. Ладно, пошли.

Он вошел на площадку лифта и прочитал вслух:

– Десятый этаж.

– Ну, теперь что вы скажете? – ехидно спросил голос.

– Скажу, что плесень в моем мозгу прогрессирует!

– Вы не верите своим глазам?

Иван Петрович подошел к надписи и поскреб ее ногтем.

– Почему же, верю.

– Значит, я вас убедил?

– Нет.

– Вы что, сомневаетесь в моих доказательствах?

– Я в себе сомневаюсь, понятно? Мне нужен независимый наблюдатель, которому еще не затуманили мозги.

– И где его найти?

– Найду, не волнуйтесь.

Иван Петрович, уже не доверяя лифту, спустился на первый этаж по лестнице, вышел на крыльцо и набрал номер соседской квартиры.

– Кто там?

– Витя, это я, Иван Петрович. Слушай, я тут на ступеньках ногу подвернул, спустись, пожалуйста, помоги до лифта доползти, очень тебя прошу.

– Хорошо, Петрович, сейчас куртку накину и выйду.

Витя был его соседом по лестничной площадке, с которым они познакомились почти сразу после переезда на почве одалживания друг другу различных инструментов, у Ивана Петровича была аккумуляторная дрель, она же шуруповерт, а у Виктора мощная ударная дрель, которая работала только от розетки.

Несколько раз они вдвоем пили пиво и все собирались вместе поехать на рыбалку, но, как это водится в таких случаях, так и не собрались.

Витя выскочил через пару минут, он был в домашних тапочках, трениках и куртке, одетой на майку.

– Что, Петрович, сильно подвернул? Может, «скорую» вызовем?

Лицо его сочувственно сморщилось, и Ивану Петровичу стало неудобно за свое вранье, но он утешил себя тем, что сказать правду было бы еще хуже.

– Да нет, не надо. Пройдет потихоньку. Мне б до дивана добраться, а там пройдет, отлежусь.

– Ладно. Какую ногу-то вывихнул?

– Какую? Вот эту, левую.

Витя с готовностью подставил плечо, согнувшись (роста он был баскетбольного), и они двинулись.

– Слышь, Вить, как лифт, нормально работает? – спросил Иван Петрович, добросовестно хромая, но стараясь не переигрывать.

– Да чего ему сделается?

– Это хорошо. А то я думаю, вдруг еще и лифт сломается.

– Ну, ты даешь, Петрович. У нас же два лифта. Оба одновременно всего-то один или два раза ломались, и то во время заселения дома.

Они вошли в кабинку на этот раз грузового лифта, и Иван Петрович облокотился о стенку, выставив якобы больную ногу вперед.

– Ну, поехали? – спросил Витя сам себя и нажал на кнопку.

Иван Петрович напряженно смотрел на сменяющиеся цифры на табло: 7… 8… 9.

– Все, прибыли, – прокомментировал Витя. – Наша остановка.

Дверь лифта отползла в сторону.

– Вот черт. А почему десятый этаж?

– Лифт глючит, – ответил Иван Петрович, – не видишь, что ли.

– Что, проедем вниз на этаж?

– Не надо.

Иван Петрович прикинул, что имитировать хромоту лучше спускаясь вниз, чем поднимаясь, а что подниматься придется, он уже почти не сомневался.

– Ну, как скажешь, – с сомнением сказал Виктор.

Когда они проковыляли вниз по лестнице и перешли по балкону на площадку лифта, Виктор изумленно выдохнул:

– Восьмой этаж, – и замер, уставившись на надпись.

– Что за хрень, Петрович? Мы ж только на один этаж спустились. Как мы здесь оказались?

– Не хотите ему объяснить, как вы здесь оказались? – поинтересовался голос.

Иван Петрович не ответил. Ему было страшно. Значит, это не сумасшествие, не бред.

Но как можно доверять тому неизвестному и непонятному, поселившемуся в тебе, даже если оно дает ответ на любой вопрос, делает все, чтобы ты в него поверил, и ведет себя тактично и дружелюбно.

Что живет там, внутри? Может быть, в глубине его тела сейчас прорастает нечто страшное, какое-нибудь гигантское насекомое, и с каждым днем оно будет становиться все больше, пока из-под кожи не полезут острые зеленые шипы, и тогда мясо, уже ненужная и отслужившая свое оболочка, лопнет и отвалится, обнажив гладкие суставчатые конечности космического монстра.

А что, если, пока не поздно, сигануть с балкона на асфальт? Спасти человечество от грядущей катастрофы…

– Ну, что делать будем? – спросил Витя. – Опять пешком пойдем?

– Да нет. На лифте поедем, вызывай.

– Он же глючит.

– Уже нет.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все тут. Вызывай. Ладно, – сказал он голосу. – Поехали домой.

– Я вас убедил?

– Да. Теперь я верю, что вы существуете.

– Это ты сейчас с кем разговаривал? – спросил Витя.

– Потом объясню.

Лифт остановился точно на девятом этаже. Витя что-то удивленно пробормотал, типа, ну, ты Иван Петрович просто экстрасенс, тебе по телику выступать, и они, один согнутый в три погибели, второй отчаянно хромающий, направились к квартире двести пятнадцать.

– Витя, мне надо с тобой поговорить, – сказал Иван Петрович, усевшись на кухонный табурет. – Чай будешь?

– Буду. А о чем?

– Ты в инопланетян веришь?

– Это в зависимости от обстоятельств, – ответил Витя.

Он налил в электрочайник воды из-под крана и поставил его на тумбочку.

– Когда я все это по телику смотрю, то верю даже в то, что гаишники на дорогах деньги перестанут вымогать, не то, что в инопланетян. Зато на работе, как на склад приду и заказы комплектую, не верю уже никому, пару раз пролетел, потом такие бабки выплачивал! Теперь каждую счет-фактуру по три раза проверяю. Какие тут инопланетяне. А чего ты спрашиваешь?

– Тебе не показалось странным, что мы сейчас не могли на свой этаж попасть? Сначала лифт, потом лестница. Как ты это объяснишь?

– А черт его знает. Мистика. О, чай закипел. Где у тебя пакетики?

– В шкафчике.

Иван Петрович смотрел, как Витя наливает в чашки кипяток, бросает туда по пакетику чая, пододвигает поближе сахарницу, и думал, как бы ему половчее начать разговор.

– Это не мистика, Витя. Это самая настоящая реальность.

И будто прыгнул с обрыва в воду:

– В меня инопланетный разум вселился!

Витя вздрогнул и опасливо посмотрел на чашку с горячим чаем в руках Ивана Петровича.

– И давно вселился-то?

– Сегодня вечером. В трамвае.

– И что ему от тебя надо?

– Говорит, что ничего. Пожить во мне немного, пока он не придумает, как из меня выбраться. Ты мне веришь?

Витя пожал плечами.

– Как-то не особенно.

– Но ты же со мной вместе видел, как лифт глючил, как мы на свой этаж на лестнице не могли попасть. Если хочешь, можем повторить.

– Нет, Петрович, лучше не надо. Там все стопудово было, по-настоящему. И что ты теперь с этим делать собираешься?

– Не знаю, Витя. Страшно мне. А вдруг он во мне каким-нибудь монстром прорастет? Я с ним один в квартире боюсь остаться, понимаешь?

– Понимаю, Петрович. Попал ты конкретно. Может, ученым сообщить?

– Да какие там ученые, – тоскливо сказал Иван Петрович. – Отправят в психушку, вот и все.

Они помолчали, со звоном помешивая ложечками чай.

Иван Петрович вдруг отодвинул от себя чашку.

– Я думаю, мне надо подписать с ним договор.

– О чем?

– О том, что он не собирается захватывать меня навсегда и обязуется в кратчайшие сроки оставить меня в покое. Что он не будет выращивать внутри меня какую-нибудь сволочь, питающуюся моими же внутренностями.

– Допустим, – сказал Витя. – А что это тебе даст?

– Уверенность. Все-таки договор.

– А вы разумнее, чем я предполагал, – с одобрением произнес голос. – Только как я этот договор буду подписывать? Вашей же рукой? Тогда юридически это будет соглашение вас с вами же.

– Ну и пусть, – упрямо сказал Иван Петрович. – Я предпочитаю иметь дело с документами, а не с голыми словами. Лучше плохие правила, чем вообще никаких.

Поминутно поднимая глаза к потолку, будто надеясь там обнаружить подсказку, и беззвучно шевеля губами, он принялся сочинять документ:

«Договор о намерениях

Настоящий договор составлен между представителем земной цивилизации Лосевым Иваном Петровичем и представителем цивилизации, уничтоженной катастрофой…»

– Как ваше имя? – спросил Иван Петрович.

В его мозгу раздался хруст, напоминающий топтание сапог на битом стекле.

– Понятно, – пробормотал Иван Петрович и продолжил:

«…в дальнейшем именуемым Аноним, в том, что:

1. Аноним не претендует на постоянное проживание в теле Лосева И. П. и обязуется в кратчайший срок покинуть тело последнего.

2. Аноним не будет пытаться вырастить в теле Лосева И. П. какие-либо инопланетные формы жизни.

3. Договор считается действующим с момента его подписания.

Лосев И. П. подпись Аноним подпись»

Подписавшись за себя и Анонима, Иван Петрович пододвинул листок Виктору:

– Все! Читай.

Витя пробежал по договору глазами:

– Законно! Это дело надо обмыть. У тебя водка есть?

– В холодильнике. А зачем ты три стопки достал?

– Ну, ты даешь, Петрович. Нас же трое, значит, и стопок три должно быть. Будешь пить одну за себя, а одну за этого инопланетянина. Заодно и его напоим.

– Как ты его напоишь, это же просто голос?

– Но ведь он пользуется твоим телом. Стало быть, у него и мозги твои, и кровеносная система, и печень, короче, все твое. То есть, если ты будешь пить, то и он забалдеет. А пьяный он быстренько расколется, кто такой и зачем сюда прибыл.

– Я не хотел вмешиваться в ваш диалог, – сказал голос, – но не могли бы вы мне объяснить, что такое водка и что значит «забалдеть»?

– Сейчас вы все поймете! – пообещал Иван Петрович. – За что пьем, Витя?

– За встречу двух цивилизаций!

– Ну, поехали!

Утром Ивана Петровича разбудил сотовый, выставленный на половину восьмого. Иван Петрович лежал одетым на диване, в глубине комнаты бормотал не выключенный телевизор, и горела лампа на журнальном столике.

Голова после вчерашнего раскалывалась на части.

Иван Петрович сполз с дивана и медленно побрел в туалет.

Он встал над унитазом, расстегнул молнию на джинсах и обмер.

Вместо чаши белого фаянса перед ним была точная ее копия из желтого блестящего металла.

– Это что? – спросил он севшим после водки голосом.

– Золото.

– Золотой унитаз?!

– Ну да. Вы вчера с Витькой решили, что все эти штучки с лифтами и лестницей ерунда, и потребовали от меня настоящего доказательства, такого, чтобы пощупать можно было. Вот я и сделал вам такое доказательство. А ты что, не помнишь?

– Нет, не помню… – пробормотал Иван Петрович, чувствуя себя так, словно вчера, оказавшись в палате для смертельно больных, с горя напился до беспамятства, а наутро узнал, что совершенно здоров, мало того, лечащий врач еще и сообщил ему, что он стал наследником миллиардного состояния.

– Он что, весь золотой?

– Конечно. И крышка, и сливной бачок. Это что-то для тебя значит?

– Да. Что-то значит.

Иван Петрович нажал на кнопку слива и посмотрел, как по сверкающей золотом поверхности бежит вода.

– Слушай, а что ты там решил со своим переселением из меня, это как, скоро будет?

– Могу прямо сейчас, Петрович.

– Знаешь, я тут подумал, ты ведь можешь и не спешить. Мы с тобой сейчас в магазин сходим, пивка разливного возьмем. Ты как себя чувствуешь?

– А как ты сам думаешь? Говорил же тебе, не надо больше пить, так ты все равно Витьку в магазин еще за одной бутылкой отправил.

– Вот мы пивком и подлечимся. Лещей вяленых возьмем, такая вещь, я тебе скажу!

– Как же договор, пункт первый?

– Да черт с ним, с договором, – махнул рукой Иван Петрович. – Забудь!

– А работа?

– Тебе что, охота целый день проторчать в моем кабинете? Слушать, как я инструктажи провожу? Я тебе лучше мир покажу, Южную Америку, Австралию. На Гаваи слетаем, на серфинге научимся кататься. Кстати, о договоре. Та ручка, которой мы его подписывали, ты ее можешь золотой сделать, на память?

– Конечно, могу, Петрович. Так что, все нормально?

– Нормально? Да все отлично!

– Я же говорил, что тебе еще понравится, а ты сомневался. Плесень какую-то мозговую придумал.

Выйдя из туалета и щелкнув по выключателю, Иван Петрович заметил, как что-то упало на пол. Он нагнулся – это был его ноготь.

Иван Петрович поднес к глазам правую руку и оцепенел – из указательного пальца торчал острый коричневый шип.