Текст книги "Господин Лянми Часть первая"

Автор книги: Владлен Подымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Некогда ушел демон грома Хэнгу на поиски смысла всего.

Зачем – сам не знаю.

Расстилались перед ним поля, леса, морские глубины.

Устал Хэнгу. Холодно, мокро.

А смысл всего никак не находился. Шел Хэнгу и год, и два, и три.

Сколько пальцев на руке.

В конце концов, настала пора ему решать – идти ли дальше?

Где искать смысл всего?

Стоял месяц Тора-цути, месяц Земляного Тигра.

Врут люди, откуда тигры в земле?

Тот месяц был стылым месяцем, снег лежал вокруг.

Холодно, реки замерзли.

Вот и решил Хэнгу искать смысл всего средь людей.

Там искать проще – решил Хэнгу. И теплее.

Есть огонь у людей, а демону грома хотелось погреться у очага.

Тепло!

Но страшен видом демон Хэнгу и люди испугались его.

И зря, хороший он!

Несколько дней уговаривал он не бояться, но боялись люди.

Глупые люди. Ну и что, что клыки?

Ычжа– чену, храбрый воин, пригласил демона к себе.

Храбрый, но глупый. Съесть?

Йокоцукэ, жена Ычжа-чену, приготовила демону горячую похлебку-чангцу.

Умная. Жену есть не буду.

Зашел демон к ним в дом, грелся у огня, ел чангцу. Хвалил людей.

Вкусна чангца. Приятно, однако!

А были у Ычжа-чену и Йокоцукэ маленькие сын и дочь.

А что это такое?

Кеттамэ звали люди их сына, и был он храбр как его отец.

Но намного меньше ростом.

Орики звали люди их дочь, и была она умна как ее мать.

В жены взять?

Не стали они ждать, пока Хэнгу насытится и уснет у огня.

Спать хочу!

Вопросами замучили они демона грома. Как ему ответить на столько?

Спать не дают! Демонята! Демонята?

Не видел раньше детей, потому и рассказал про смысл всего. И лег спать.

А больше ничего и не знал.

Едва рассвет пришел к их дому, как разбудили дети демона.

Такой сон был! Чангца! Много!

На, сказали дети, возьми железную погремушку. Зачем тебе смысл всего?

И, правда, – зачем? Рад я, гора с плеч!

А Хэнгу за нее отдал детям собранные в дороге сокровища.

Много их было. Устал носить.

С тех пор Хэнгу не ищет смысл всего, а ходит и трясет громовой погремушкой.

Громко! Все боятся Хэнгу!

Глава 1 – Плато сушеной рыбы

– -

Месяц Ледяного Дракона лениво взмахнул хвостом запоздалых снежинок, и исчез, унося в далекие края колючий взор зимы и холодное дыхание тенху, северного ветра. Мир принял в теплые объятия веселый Весенний Дракон. Начиналось время журчащего смеха ручьев и радостного перезвона тонких льдинок, суматошно толкущихся в вешней воде речек и рек, которые несут беспокойные воды к великому океану.

Голодные с прошедшей зимы ястребы кружили над горными лесами, выискивая средь голых еще деревьев поживу – быстрого дикого кролика, жирного митеха, с по-весеннему еще мягкими колючками, лисят, что едва родились и тут же сбежали от матери.

Вот! Неосторожный кролик, который не успел сменить зимний белесый мех на летнюю полосатую зелено-коричневую шерстку, выбрался на прогалину.

Чутко шевелятся уши. Зубы поспешно обгрызают кору с молоденькой осины.

Весна! Еда! Счастье!

Коршун пал вниз стремительной молнией. Миг, еще миг! – и в когтях затрепещет окровавленное тельце, испускающее крик страха и боли.

Под чьей– то ногой треснул сучок.

Кролик метнулся в сторону кустов. Шуршание тонких веток, мелькание белой шкурки – и он скрылся в безопасной темноте норы. Разочарованно клекоча, ястреб устало взбил воздух крыльями, поднимаясь к солнцу, туда, где можно парить в ожидании более удачной охоты.

Человек проводил птицу взглядом и так же разочарованно опустил ствол сагита. Теперь кролика не достать – они роют норы длинной в сотни метров. Не кролики – а кроты! Кто только их так назвал?

Свежего мяса сегодня не будет.

Как обидно.

Серж прищурился на нежаркое утреннее солнце. Если он ничего не напутал, до города осталось не меньше десятка часов пути. Пожалуй, даже если к вечеру Марахов доберется до города, вряд ли сразу найдет пищу и кров.

Придется сегодня питаться дарами дикой природы.

За полтора месяца проведенных в горном лесу агент Кубикса уже устал от однообразной еды. Но что делать? Идти в город без подготовки – полное безумие. Первый же внимательный стражник – и Марахову остаток жизни придется питаться государственными харчами.

Вряд ли это будут деликатесы.

Скинув с плеч рюкзак, человек достал из него белое плоское кольцо, которое превратилось в широкий прозрачный цилиндр, затем помутнело и застыло. Это был походный котелок. Наломав тонких веток с осины, Марахов срезал с дерева и большой кусок коры. Прямо как тот кролик – пришло ему в голову. Набросал в котелок мелко наломанных веток и кусков коры, и извлек из рюкзака несколько суповых кубиков. Рассмотрев этикетки, выбрал с крабовым мясом.

Серж раскрошил в руках суповой кубик и бросил в котелок. Вместе с упаковкой. Еще раз взглянув на солнце, хроноагент передвинул рюкзак к ближайшему толстому дереву, по виду – дальнему родственнику ясеня. Присев на рюкзак, Марахов оперся спиной о ствол дерева и закрыл глаза.

Суп готовится долго, можно и отдохнуть.

Или подумать. До города совсем немного, стоит вспомнить – не забыл ли чего?

Серж окинул себя мысленным взором.

Чуть выше среднего роста, обыкновенного телосложения, темноволосый, одет в некую разновидность широких брюк, которую местные называли хаккама, и тонкий свитер. На плечах – мягкая короткая куртка с широкими рукавами. Вся одежда примерно одного цвета – черного с мелкими оранжевыми и желтыми крапинками. На ногах – высокие шнурованные ботинки.

Судя по всему, он не должен особенно отличаться от местных жителей. Вот только с обувью проблема – местные такой не носят. Ни в северном городе, ни в южном. Но отказываться от ботинок совершенно не хотелось – слишком удобны, слишком много дорог в них пройдено.

Вот и в этом времени они пригодились. Всю последнюю неделю Серж шел по горам, оставив за спиной почти три сотни километров. Его капсула проявилась на материке Чантэ, где был расположен Южный город – Кинто. Как Марахову удалось узнать, городом управляли несколько организаций, чем-то схожих с кланами Лентера и Тоххайдо. Кланы эти назывались дейзаку и включали в себя от сотен до десятков тысяч человек.

Дейзаку управляли городом по довольно сложным правилам, полностью разобраться в которых Серж еще не успел. Главными дейзаку были Шангас при Водоеме, Кэнб Агатового Дракона и Арронсэ Синего Солнца. Были еще четыре клана, намного меньше первой тройки.

У дейзаку были соперники – ханзаку. Однако что это такое, и какова их роль в жизни города, Сержу понять не удалось. Судя по всему – оппозиция, может быть криминальная.

Марахов решил назваться жителем северного города, Ла-Тарева, стоявшего на берегу северо-восточного материка Имаросс. За три недели, что прошли с момента прокола, Сержу удалось неплохо разобраться в этом времени. Но стать похожим на местных жителей? Нет. Чересчур мало времени. Быть таревцем среди жителей Кинто проще, чужому простят мелкие огрехи и ошибки.

Северный город оказался для Марахова подарком судьбы.

Что касается имени, то он собирался оставить свое собственное. Оно было вполне обычным для жителей Ла-Тарева. Довольно удачно, не придется привыкать в выдуманному имени. Таревцы были хоть и редкими, но достаточно привычными гостями на южном континенте. Между двумя крупными городами, что растянулись узкими длинными полосами вдоль побережья северного и южного континентов, существовало оживленное сообщение. Люди путешествовали скоростными океанскими катерами, и довольно медленными, – по меркам прошлого, – самолетами.

Между Кинто и Ла-Таревом летали даже дирижабли – правда, всего пять месяцев в году, весной и летом. Ведь холодные, насыщенные ледяной влагой, зимние ветры несли гибель летающим гигантам.

Сержу было трудно представить лед и холод сейчас, под теплым весенним солнцем. Он падал, падал, падал… Тихое позвякивание котелка выдернуло хроноагента из сладких объятий дремы. Серж потянулся и резко встал. Над котелком поднимался легкий ароматный парок. Пошарив в кармане, Марахов нашел ложку. Обтерев ее последней оставшейся салфеткой, он принялся хлебать суп. Картошка, рис, куски нежнейшего крабового мяса, обжигающий кипятком и перцем бульон.

Как вкусно!

Вскоре ароматное варево закончилось, Серж с сожалением встряхнул котелок и убрал в рюкзак. По-хорошему стоило бы чуток отдохнуть – но тогда есть риск не попасть в город засветло. И потому Марахов быстрым шагом направился на восход – в сторону Кинто. Через четверть часа обнаружил тропинку, которая петляла меж деревьев и крупных обломков скал. Тропа вела в сторону города и Серж был этому рад – искать путь среди скал ему не хотелось.

Когда человек скрылся за деревьями, из кустов выбрались три высокие темные фигуры. Внимательно осмотрев следы на поляне, они переглянулись и неспешно потрусили вслед человеку.

Серж тем временем взобрался на высокую скалы, похожую на торчащий из земли палец великана. Достал пластину бинокля и рассмотрел предстоящий путь. Вроде все правильно. За те три недели, которые Серж провел на месте посадки хронокапсулы, он не только разбирался в местных реалиях. Довольно часто он запускал в небо невидимых птиц – топтеров-наблюдателей. С их помощью Марахов проложил маршрут к Кинто.

Он спустился со скалы и отправился дальше. Где-нибудь по дороге ему обязательно попадется пещера, либо приметная расселина, в которой он устроит тайник. Идти в город со всяческими интересными приспособлениями в дорожном мешке – поступок, достойный глупца.

Таковым он себя не считал.

К вечеру Серж добрался до города.

Ярко– алый диск солнца постепенно скрывался за горами, деревья и скалы отбрасывали длинные тени. С каждой минутой становилось прохладнее. Впрочем, Махаров не беспокоился, -закаты на Шилсу долгие, у него есть еще часа два-три, прежде чем ночь распахнет миру темные объятия.

За спиной у Сержа висел уже не стандартный рюкзак, а изготовленная по местным традициям сумка, носимая на левом плече. В общем, рюкзак – не рюкзак, нечто иное – дорожный мешок. Он ощутимо напрягал плечо, хоть все самые тяжелые приспособления остались в узкой пещере, – скорее лазе, – в часе ходьбы от города.

Серж привык носить груз за спиной, на обоих плечах. Но местные жители правую руку держали всегда свободной, а с левого плеча дорожный мешок мог быть сброшен в одну секунду и использован… Как что? Как защита от нападающего? Кто же мог нападать на жителей города? Агент задумался – ведь тут должны быть сильны традиции индивидуальных схваток, а по телевидению не было ни одной передачи об этом.

Весьма странно.

Тропинка вильнула и выбралась на большую ровную площадку над обрывом. А внизу, в десятке километров от Сержа, вдоль побережья расстилался Кинто. Еще полчаса назад Серж видел далекое сверкание стекла в свете заходящего солнца. Теперь же город расстилался перед ним подобно огромной плоской рыбе, что прилегла века назад отдохнуть на берегу моря.

Прилегла – да так и заснула.

Город и впрямь был похож на огромную рыбину. Темный Старый Город – как голова этого исполина. Кварталы Нового Города, сверкающие чешуей стекла и огней, вытянулись на север длинным светлым хвостом. Промышленные кварталы на западе и Порт на востоке – как гигантские плавники. Даже глаз исполинской рыбы хорошо просматривался, – Цветок Алмазной черепахи, – большая площадь, на которой располагались все Управления Кинто. Полиция, медицина, городское хозяйство, транспортники, кто-то еще.

Спящий исполин. Он жив, он сверкает разноцветными огнями, по дорогам движутся автомобили и прогуливаются люди, на улицах растут шафранные деревья, цветут кусты алой и лиловой ишивики.

Как красиво!

Марахов долго стоял и смотрел на город. Большой город. Пять миллионов людей, и среди них – носитель Сущности. Один человек, который ему нужен, и его необходимо уговорить отправиться в прошлое. Удастся ли это ему? Серж пожал плечами. Посмотрим. Это был не первый его прыжок во времени, хотя первый – в будущее. Два – в прошлое, а теперь еще и один в будущее.

По меркам базы он ветеран.

Прошлое хорошо тем, что о нем многое известно. Почти все. Здесь все иначе. Хорошо хоть язык и письменность не изменились, все тот же интлинг, пришедший на Шилсу еще с Земли. Хотя временами в кадрах телевидения мелькали и малопонятные иероглифы, но общались люди на том же языке, который был родным для Марахова.

И это хорошо.

Дорожный мешок за это короткое время успел надоесть ему. Серж поправил его и начал спускаться по глинистому склону к городу.

Несколько минут спустя отпечаток его ботинка в рыжей глине осторожно накрыла когтистая лапа. Лапа, обросшая густой, спутанной черной шерстью и украшенная когтями размером с человеческий палец. Когти щелкнули, согнулись и разогнулись, оставляя на глине глубокие борозды. Их обладатель посмотрел вслед человеку и улыбнулся. Нехорошая улыбка. За нее стоило бы убить. И убить как можно скорее, чтобы избавиться от серьезных неприятностей в будущем. Затем к стоящей над обрывом темной фигуре присоединились еще две такие же. Они постояли минуту-две неподвижно, рассматривая город. Тот беспомощной добычей раскинулся перед ними, казалось, протяни лапы – и вот он в твоих когтях!

Чудовища молча рассматривали город. Минута, и они канули в лес.

Марахов же, оставив за спиной последние скалы, спустился по осыпающемуся под ногами склону, и прошагал старой бетонной дорогой через полузаброшенные сады, в глубине которых виднелись дома. Они были разные – и большие, и маленькие. Чистые и ухоженные, либо смотрящие на прохожих запыленными окнами.

Людей не было видно, лишь однажды Марахов услышал громкий разговор, доносящийся из одного дома. Что-то в словах было странное, но он не остановился – солнце уже наполовину спряталось за каменные волны гор. Надо было спешить.

По пыльной дороге, с темными следами шин и какими-то подпалинами на растрескавшемся бетоне, он выбрался из этой полузабытой деревни. Впереди было еще с полкилометра до большого шоссе, по которому изредка проносились машины. Агент поравнялся с крайним домом, когда любопытство, наконец, взяло верх. Подпалины на дороге не давали Сержу покоя. Он не поленился и, встав на четвереньки, принюхался. Да, бетон хранил на себе запах сгоревшей изоляции. Он встал и отряхнул ладони.

– Это старый Токодзира. Никак не может выбросить свой древний "минни".

Голос из– за спины заставил его вздрогнуть. Но Марахов сдержался и медленно обернулся с приветливой улыбкой на лице.

– Вы о чем, уважаемый?

Перед ним стоял старик, одетый в светлый поношенный балахон. Старик опирался на увесистый посох с широкими медными кольцами на концах. "Да это не посох, – мелькнуло в голове у Сержа, – это боевой шест". Старик ткнул пальцем в сторону подпалины.

– Говорю, это Токодзира своим "минни" наследил. Вам, господин, это удивительно, у вас, в северном городе, отношение к машинам иное. Подавай все свежее.

Марахов кивнул. Однако! Старик сразу же понял, что он не из Кинто.

– Ну, а мы живем чуть иначе, над нами птица-Мири редко золотые перья роняет. Вот и обходимся старыми вещами.

– А что за "минни"?

– Так ее все знают, это едва ли не первая из этих электрических машин, – удивился старик. – Неудачная вышла. Два-три года поездишь, а потом у нее усилитель начинает искрить. Иногда едем вместе с Токо из города и аж страшно. А ну, как в этот раз не доедешь, – шибанет искрой, – и вот он, Золотой Лотос перед глазами и спицы Алмазного колеса!

Старик изобразил рукой примерный контур Алмазного колеса. Серж кивнул с понимающим выражением лица. Сам же он лихорадочно вспоминал, что можно сказать в ответ на слова о смерти и колесе перерождения. Насколько он понимал, это была довольно рискованная шутка со стороны старика.

Горожане серьезно относились к таким вещам.

Пауза затягивалась. Старик усмешливо глядел на него.

– Кто хочет плавать, тот и утонуть может, – вспомнил Серж подходящую к случаю пословицу. – Если хочется из города возвращаться на машине – придется рисковать.

На лице старика появилась довольная улыбка. Таревец знает местные поговорки?

Как удивительно.

– Господин, я не представился. Как это недостойно меня, сына уважаемого Итиро Есикара, – он глубоко поклонился.

Марахов поклонился в ответ. Дорожный мешок соскочил с плеча и чувствительно ударил по ноге. Старик вновь усмехнулся. Серж невнятно ругнулся и потер бедро.

Старик тем временем продолжил:

– В последнее время мало людей заходит в нашу деревню. Она слишком близка от города, и тем неинтересна. А город растет и растет. Еще поколение – и город накроет ее своей тенью. Поэтому прошу простить мою невежливость, я был слишком рад увидеть неизвестного человека и забыл о правилах вежливости. Я Итиро Нобунага. Когда-то я работал в Архиве, а ныне – наслаждаюсь солнцем и звездами.

– Меня зовут Серж Марахов. Я археолог из Ла-Тарева. Ищу разные древности. Тысячу лет назад вокруг Кинто было много городов, вот я и решил приехать и побродить по горам.

– Вы храбрый человек, – покачал головой Нобунага, – отправиться одному в леса – это дело исключительного мужества.

Серж пожал плечами. За целых полтора месяца в лесу он не встретил зверя крупнее кролика.

Старик взглянул на небо.

– Однако солнце садится. Могу я предложить вам свое гостеприимство? Я работал в Архиве и могу многое рассказать о древностях.

В его голосе слышалось нетерпение. Так давно он не разговаривал с незнакомым человеком!

Марахов огляделся вокруг. Солнце уже почти скрылось за неровной линией гор. Еще час – и стемнеет. А ему хотелось попасть в Кинто сегодня.

– Мне нужно в город, уважаемый господин Нобунага. Мы поговорим позже, у вас тут красивые сады, в которых приятно побеседовать с много знающим человеком, – вежливо отказался он. – Но сейчас мне нужно в город.

Нобунага понимающе кивнул головой.

– Жаль. Но я верю, мы еще встретимся.

– Я в этом не сомневаюсь. Может быть, вы дадите мне совет, где остановиться в городе?

Старик задумался.

– Год назад мне довелось провести время в гостинице господина Миримо. Я слышал, у него их несколько, но я бывал лишь в одной. Она рядом с дорогой, которая ведет в нашу деревню и зовется "Ван-ван". Это хорошая гостиница. Там можно легко уснуть, а утром – вкусно поесть.

Серж покопался в рюкзаке и вытащил маленький металлический кружок размером в ноготь мизинца. Его снарядили в дорогу несколькими килограммами благородных металлов в виде кружков, прямоугольных пластин, небольших кубиков и пирамидок. Кубикс полагал, что они будут не лишними для обустройства агента на новом месте. Однако по телепередачам Марахов так и не сумел понять, каков тут обменный курс на благородные металлы.

Протянув кружок старику, Серж сказал:

– Примите это как дар уважения. Эту палладиевую вещицу я нашел в развалинах городов еще на северном материке, Имароссе.

Брови старика поползли вверх. Он в изумлении смотрел на маленький кусочек металла с несколькими древними символами на поверхности. Затем взглянул на агента и рассмеялся.

– Я вижу, мы с вами обязательно встретимся. Позволю себе преподнести вам ответный дар, – он покопался в карманах балахона и достал оттуда мятую цветную бумажку. – Вы ведь будете останавливать машину, чтобы вас довезли до города? Дайте водителю вот это. Не давайте ему ваших древних монет! У нас добрые люди – зачем вводить их в соблазн?

Старик опять засмеялся, поклонился Сержу, и направился к дому, а Марахов остался стоять со странным чувством.

Похоже, его только что назвали человеком, не имеющим головы.

Глава 2 – Хозяйка древнего сада

– -

Янни Хокансякэ, высокий, черноволосый и темноглазый офицер полиции двадцати четырех лет от роду, ловил угонщика.

Пару лет назад Янни получил ранг сен-шангера, и теперь под его началом находилась дюжина полицейских. Впрочем, именно сейчас он был один – в погоню он ввязался, когда в одиночестве патрулировал улицы Кинто на алом "Секогай-электрике". Машина была предметом его особой гордости – на нее он потратил накопления за три года работы. Дорого, совсем дорого, но "Секогай" того стоил. Вот и сейчас, угонщик не смог от него оторваться, хоть и летел по улицам в мощном "Асадзи". Соревнование "Секогая" и "Асадзи" окончилось, когда угонщик свернул на дорогу, которая вела в тупик. Там преступник бросил машину и попытался скрыться в ближайшем саду.

Янни только что перепрыгнул через невысокий заборчик вокруг сада и остановился. Офицер прищурился, – закатное солнце светило прямо в глаза, – и удивленно покачал головой. Его обступали кусты ишивики, с мелкими, едва распустившимися лиловыми цветами и длинными, в половину пальца, шипами. Меж кустов извивались песчаные дорожки, разбегаясь по саду и встречаясь у входа в дом.

Он попал в один из тех древних садов, что иногда встречаются в Старом городе. Их владельцы уж и не помнили, кому из предков пришла в голову мысль окружать дома сплошной стеной кустов. Вряд ли они даже знали, сколько лет этим садам. Но с поистине величественным терпением восемь раз в год подстригают и подвязывают кусты, посыпают дорожки свежим белым песком, привезенным с Алмазных пляжей. Иногда Янни завидовал этим людям. Маленький сад посреди города – что может быть удивительнее! Но сам он поселился в доме без сада. Трудно ухаживать за ним, и столько времени уходит.

Янни раздвинул ветки кустов и вышел на дорожку. Где-то здесь спрятался тот, за кем он гнался. Погоня привела их почти на край города. И лишь здесь угонщик допустил ошибку: запаниковав, он свернул не в ту сторону и попал в тупик. Теперь скрывается в кустах, в надежде, что Янни не будет беспокоить уважаемых владельцев дома и сада.

Напрасная надежда.

Янни видел, что на узкой веранде-энгаве стоит молодая женщина в легком снежно-белом платье и спокойно глядит в его сторону. Он слегка поклонился хозяйке сада и медленно двинулся по дорожке, рассматривая кусты ишивики и другие песчаные дорожки. Женщина с любопытством наблюдала за ним. Затем она села в раскладное креслице и подняла с невидимого Янни столика маленький бокал. Слегка улыбнулась Янни и отпила глоток. Глаза ее блестели.

Погоня! В ее саду! Как интересно.

Янни осмотрелся внимательнее. Участок, на котором стоял дом, был почти прямоугольным. Дом занимал примерно треть участка, а на остальном пространстве – около двух тысяч татами, – изгибались песчаные дорожки и цвели кусты.

Угонщик выбрал сад неудачно – верно, он и сам это уже понял. С трех сторон сад и дом окружала высокая, – не перелезть! – каменная стена. С третьей стороны, там, где он бросил машину, уже раздавались приглушенные расстоянием звуки сирены – это спешили на помощь Янни его коллеги.

Однако солнце садилось, и скоро искать угонщика будет сложно, да еще эти кусты с на изумление длинными шипами. Искать ночью среди ишивики угонщика – мало приятного!

Но не оставаться же в саду до утра?

Янни оглянулся на хозяйку дома. Та улыбнулась в ответ. Но даже взглядом не показала, где спрятался преступник. Тогда Янни решительно направился в дальний угол сада. Краем глаза он увидел, как девушка в волнении наблюдает за ним. Громко шурша по песку ботинками, он прошел три десятка шагов и остановился. Он был готов поставить золотую статую бога удачи против горсти синих раковин, что угонщик залез вглубь кустов ишивики и теперь лежит напряженно прислушиваясь. Янни остановился и быстро разулся. Хозяйка дома в изумлении приоткрыла рот. Затем спохватилась, слегка улыбнулась и пригубила из бокала.

Офицер присел, чтобы угонщику его не было видно. Достав из висящей на левом плече форменной сумки моток шелковой веревки, он привязал к ней ботинок и легонько бросил его в сторону темного угла сада. Ботинок прошуршал по кустам. Янни, пригибаясь, осторожно вернулся на десяток шагов назад. Веревка разматывалась и ложилась широкими кольцами на песок дорожки.

Мельком глянув в сторону дома, он слегка оторопел. Девушка взобралась на перила и смотрела в его сторону. Закатное солнце светило ей прямо в спину и ее изящная фигурка четко обрисовывалась под легким платьем. Кроме почти прозрачного платья, на девушке больше ничего не было. Воображение Янни разыгралось. Ему показалось, что он даже увидел… Показалось? Девушка заметила его изумленный взгляд, чуть смущенно пожала плечами, и пристроилась на перилах более скромно. Она отвела от него взор и стала рассматривать сад, не забывая краем глаза поглядывать за действиями Янни.

Наваждение пропало.

Как обидно!

Янни передернул плечами, и потянул на себя веревку. Выбрав слабину, он осторожно потащил к себе ботинок. В дальнем углу сада раздался шум – ботинок шуршал по кустам. Время от времени Янни переставал тянуть его к себе, изображая тем, будто остановился и рассматривает окружающие кусты. Когда шуршание приблизилось к кусту, под которым укрылся преступник, он не выдержал. Справа от Янни затрещали кусты и темный силуэт мелькнул на фоне неба. Офицер тут же бросил веревку и коршуном кинулся за угонщиком.

Кинулся и охнул. Босая ступня попала на лежащий на земле отмерший сучок ишивики. Угонщик в страхе обернулся. Увидев рядом с собой Янни, он отшатнулся и попытался запрыгнуть на забор. Но мгновения этой заминки оказалось достаточно – Янни крепко схватил его за руку. Угонщик, угрюмо сопя, пару минут вырывался, затем сдался. Теперь он стоял, опустив руки и повесив голову. Это был молодой парень, лет семнадцати, худой и нескладный. Янни недолго его рассматривал, затем все же признал.

– Так. Ты Минсэ Ван-Хи. Правильно?

Парень понуро кивнул. За забором скрипнули тормоза и раздались возбужденные голоса полицейских.

– И зачем же ты угнал у уважаемого учителя его машину?

Парень пожал плечами. Янни молча смотрел на него. Минсэ, запинаясь, произнес:

– Он мне не нравится. Он плохо нас учит.

– Да?

Парень покраснел.

– И еще он меня выгнал из класса, когда я записки кидал.

– И за это ты угнал его машину?

Минсэ молчал.

– У него машина хорошая. Я никогда на такой не ездил, – наконец пробормотал он.

Янни вздохнул и потянул за собой юного угонщика.

– Пошли.

Он доковылял по песчаной дорожке до ворот. Открыв деревянные створки, Янни вышел из сада и вытащил за собой Минсэ. Кроме его машины, и машины учителя, рядом стояли еще две. Трое полицейских уже направлялись к воротам сада.

– Оссу! Храбрый сен-шангер поймал матерого преступника! – весело приветствовали они Янни. – О! Преступник бежал быстро как ветер, и господину Хокансякэ пришлось сбросить обувь, иначе не догнал бы!

Янни усмехнулся и приветливо махнул рукой товарищам. Затем повернулся к Минсэ:

– Сейчас отведешь машину учителю и семнадцать раз извинишься перед ним. Завтра утром, до занятий, извинишься еще семнадцать раз.

Тот кивнул.

– Иди.

Минсэ шустро шмыгнул в машину учителя, включил двигатель и аккуратно развернулся. Скрипнули шины – и он скрылся за углом.

– Ребята, это парень из моего квартала. Спасибо за помощь.

Полицейские кивнули на прощание Янни и тоже уехали. Парень из родного квартала – вполне понятно! Когда можно было решить дело без суда – полицейские часто так и поступали.

Янни вернулся в сад. Девушки нигде не было видно. Он подобрал ботинок, затем подтащил другой и спрятал веревку в наплечную сумку. Обув один ботинок, он, прихрамывая, медленно пошел к воротам, осторожно наступая на ноющую правую ногу.

До его плеча дотронулась рука. Он обернулся. Перед ним стояла девушка с маленькой желтой сумочкой в руках. Она молча присела и стащила с его пораненной ноги носок. Отбросив его в сторону, достала из сумочки пластырь и щедро залепила им почти все ступню. Затем достала из сумочки черный шелковый платок и ловко намотала его поверх пластыря. Быстрые, нежные пальчики прошлись по его ноге, коснулись икры.

Рука полицейского помимо воли поднялась. Ему хотелось дотронуться до волос девушки. Та чуть качнула головой, улыбнулась Янни и показала на выход из сада. Тихо хихикнув, девушка вернулась на веранду дома и грациозно опустилась в кресло. Подняв бокал, она посмотрела сквозь него на сен-шангера и отпила глоток. Заходящее солнце золотило ее волосы. Казалось, на веранде устроился теплый домашний огонек.

Как волшебно.

Сен– шангер постоял минуту, затем поклонился прекрасной и удивительной хозяйке дома и вышел из древнего сада.

Ярко– красный "Секогай-электрик" ждал его.

Несколько минут Янни сидел в машине и вспоминал молчаливую девушку. Затем постарался освободить мысли от нее и заняться делами.

Минут пять Янни обдумывал, как ему поступить. До конца смены оставалось еще полчаса, но ехать в восточный участок было уже поздно. Через час его ожидало свидание с Митику. Они договаривались встретиться в центре города, рядом с площадью Цветка. Если он поедет в участок – опоздает на свидание. Такого он не мог допустить.

Солнце почти село, когда он договорился по телефону с напарником, о том, что тот сдаст смену самостоятельно. Такие вещи не поощрялись, но сегодня Янни мог сослаться на раненую ногу.

Со спокойной душой сен-шангер отправился к дому Митику. Девушка жила в Старом городе, как раз неподалеку от древнего сада с молчаливой хозяйкой.

Дом семьи Митику, всеми уважаемой семьи Токунэхо, уже сотни лет занимающейся шелкоторговлей, производством одежды и обуви, был известен по всему Кинто. Дому было не менее тысячи лет, и едва ли не каждые десять лет его перестраивали, достраивали, расширяли комнатами, большими верандами и малыми энгаве, углубляли подвалами и хранилищами, возносили башнями и башенками.

За тысячу лет он превратился в удивительного вида замок посреди города. В нем сочетались совершенно разные стили и эпохи. Выложенные цветными камнями девизы древних Учителей соседствовали с гербами семьи из медного литья еще совсем не тронутого зеленью, а выщербленные от времени ступени круговых лестниц – с современными бесшумными лифтами.

Подъехав к дому семьи Токунэхо, Янни пристроил "Секогай" меж десятком иных машин. Достав телефон, он набрал номер Митику. Долго разговаривал с уважаемой матушкой Митику, госпожой Вахин-То, затем с братом Митику, потом с ее племянником. И только когда он уже был готов недостойно обойтись с приличиями и просто помигать в сторону окон фарами, к телефону позвали Митику.

Полчаса ожидания – и они летят по ночной дороге. Не отрываясь от управления машиной, Янни поцеловал девушку в обнаженное плечо. Гладкая смуглая кожа высокой, чуть ниже его ростом, тонкой, но сильной девушки манила его, как весенний аромат унохана манит к себе лесных пчел.

Иногда Янни был готов часами смотреть на Митику. Просто – смотреть. Он обожал наблюдать, как меняются ее серо-зеленые глаза, когда изменяется ее настроение. Время, которое он проводил с Митику, было для него поистине волшебным временем, – и, как он полагал, девушке тоже было интересно и приятно с ним.

Янни еще раз прикоснулся губами к ее плечу. Улыбнувшись, Митику укрыла плечи тонким шарфиком и погрозила ему: