Текст книги "Русская богиня (СИ)"
Автор книги: Владислава Груэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Лицо мужчины мгновенно стало злым. И как будто полезло, стало проявляться в его чертах что-то первобытное, дикое, бессмысленно-жестокое, что-то от злых забайкальских земель... Только за ее спиной стояли люди, соединенные ниточками единства. Соединенные с ней. И от теплой силы ее словно приподнимало над землей.
– Явился, кровавый божок? – презрительно усмехнулась она. – Куда лезешь на святую землю, мелочь пузатая? Пшел вон.
И мужчина пришел в себя.
– Страшная ты женщина, – криво улыбнулся он. – Страшнее меня. Отдам я девчонкам, на что договаривались, честно отдам. Честно концерт отработают – честно отдам, ты меня знаешь.
она вспомнила, как лезло что-то нечеловечески жестокое сквозь личину мужчины, и покачала головой. Знала она Лешу по прошлой жизни, неплохо знала – но, получается, не до конца. Главного не замечала.
– Вот именно, что знаю, – внушительно намекнула она. – Работай, гуран, работай.
Похлопала массовика по плечу и отправилась работать сама. Завлекать людей, протягивать невидимые ниточки, объединять, связывать в прочную неразрывную сеть – тяжкий труд, лишь богам по силам.
После концерта рыжий звукооператор замахал ей руками. Она подумала и подошла.
– Предупреждать надо! – сердито сказал рыжий. – Чуть не ослеп с твоими спецэффектами!
Она не поняла. Какие спецэффекты? Это у него в аппаратуре что-то коротнуло, она при чем?
– Богатый голос! – без перехода сказал рыжий. – Первый раз в жизни встречаю. И не слышал, чтоб что-то похожее где-то было. Четыре октавы возьмешь?
– Я возьму две, – внушительно сказала она. – Но так, что у вас уши лопнут.
На самом деле она могла взять и четыре, почему-то была в этом твердо уверена.
Рыжий уважительно кивнул:
– Монетизировать думаешь?
– А есть варианты? – заинтересовалась она.
– Без тебя не было, а с тобой есть, – честно сказал рыжий. – Так-то я из Свиридовки. У нас там этно-группа, сильные ребята, с идеями, но ничего особенного. А с твоим голосом уже будет нечто! Есть тема раскрутиться в сети. Подойдешь?
Они быстренько договорились. Он ей понравился, рыжий. Так забавно хлопает ресницами, няшка!
Она шла домой и улыбалась. И словно облако теплой силы укутывало ее, и ноги едва касались бренной тверди. Она из любопытства даже прошла по газону, посмотрела – ни одна травинка не примялась...
И тут словно обухом дали по башке. Туфли прочно вдавило в асфальт всеми ее семью десятками килограмм. И всплыл беспощадный вопрос: что с ней происходило с утра и до сего момента? Что? И как все это объяснить?!
10
– Господи! – изумилась она. – Это что?!
– Цыганский табор! – ухмыльнулся от своей двери сосед.
Она осмотрела коридор. Конечно, это не был цыганский табор... и богов, кстати, нет тоже! Просто валяются кучей рюкзаки, несколько велосипедов с туристическими обвесами прислонены к крашеной стеночке... и компания сидит на подоконнике торцевого окна, зубы скалят, как будто они им мешаются. Ну и?..
– Сказали, ты их пригласила! – охотно сообщил сосед.
– Когда?!
– А когда в центральном сквере зажигала! Так и звала: мол, приходите в мой дом, мои двери открыты!
Сосед радостно скалился и забавлялся. Ну-ну, видно, фингал поджил? Так на старый новое украшение налепить несложно!
Она тяжело повспоминала. Хм. А ведь действительно что-то такое несла.
Она подошла к пришельцам. Бородатые парни неуверенно ей улыбнулись.
– Чьи будете? – осведомилась она.
– Разные, но вроде все свои, – пожал плечами один из парней. – Мы вот блогеры-путешественники, еще автостопщики есть... А Коле – эй, тебя Коля зовут, верно? – ему просто переночевать негде.
Видимо, у нее как-то изменилось лицо, потому что улыбка у парня угасла, словно задули.
– Нам сказали, – неловко пояснил он, – наши сказали, что есть место, где можно бесплатно перекантоваться. Но если мешаем...
– Не мешаете, – легко ответила она. – И не можете помешать. Ищи приют в любом доме – так исстари заведено! Людям заповедано помогать друг дружке, мы не упыри какие-то. Но воняет от вас ото всех...
– Это Коля! – открестился блогер-путешественник. – Он уже неделю по подъездам шарахается!
– Ото всех! – отрезала она, и блогер понятливо заткнулся.
Она подумала. Открыла дверь. Показала пальцем:
– Там душ. Здесь плита. Уйдете – чтоб в чистоте осталось. Кто старший, калики перехожие?
«Калики» неуверенно переглянулись – старшего не было.
– Ты! – ткнула она пальцем в бородатого.
– Сколько нам будет стоить? – замялся старший.
– Расплатитесь историями, как издавна заведено. Многое видели? Вот и расскажете, этого довольно.
– Да уж впечатлений хватает, – криво усмехнулся бородатый, и вдруг оживился:
– В мире есть такое диво: море вздуется бурливо!..
– Перевраная история, как все наши летописи, – вздохнула она. – Правду расскажешь. Хоть узнаем, как мир живет.
Она огляделась. Слушают.
– Приходите в мой дом, мои двери открыты... – словно женский хор выговорил, мощный аккорд пронесся по пространству, мелко задрожали стекла.
Она внимательно заглянула в глаза каждому. Люди.
– Здесь друзьям рады, – выговорила певуче. – Приходите всегда, законы гостеприимства лишь с миром умрут!
Выкинула случившееся из головы и легко зацокала по лестнице вниз. Ну, как зацокала... все чаще стало случаться – идет, а шагов не слышно. Словно плывет над землей. Лебедушкой о семидесяти килограмм, блин.
Хотя понятно, почему ног под собой не чует. Сережа Дудак, чудо рыжее, пухлогубое. Такой няшка! Работать с ним – наслаждение, музыку чует безошибочно, дар импровизации просто божественный! Они с ходу записали несколько роликов и выложили в сеть. Сережа уверяет – популярность бешеная. Это у фольклорной группы. Чудо небывалое! И все чаще она себя ловит на размышлениях, что рыжий виртуоз неплохо так будет смотреться радом с ней на концертах... и вообще рядом. Взрослый, надежный, уверенный в себе и в своей команде. Точно знающий, чего хочет. Ну просто идеал мужчины! Ага, и ростом ей подходит, что немаловажно.
Свиридовка, старое трехэтажное здание на одной из тихих улочек центра. И рыжий вихрами на солнце сияет, ее ждет. Формально – чтоб провести через вахту, а почему на самом деле, весь коллектив давно догадался.
– Лада, посмотришь девочку? – озабоченно попросил рыжий, как только она подошла. – На солистку просится. Тебе, конечно, в подметки не годится, а что делать, если ты отказываешься попсу чесать? А на личико она ничего, вроде сценичная. Посмотришь?
И сам заглядывает в глаза искательно, стервец хитрый. Из-за попсы они с самого начала бодаются. Она не против петь попсу. Но только хорошую попсу – а где такую найдешь? Только самим сочинять. А некому. Сережа – композитор, без скидок – но кто идею даст, слова? У нее же самой рождаются весьма странные тексты, после которых, к примеру, ее общага переживает очередное нашествие гостей. Сережа классифицирует – этно-рок. Ну, ему видней, он профессионал. И так же ему видней, что деньги на этно не заработаешь, только на попсе.
– Посмотрю, – кивнула она, и рыжий облегченно просиял. Еще бы, группа на ней держится в основном, если упрется копытами, никакую солистку не возьмут.
Девица ждала в репетиционной комнате. Сидела свободно, внаглую закинув длинные ноги на стол. Непростое, кстати, умение, вот так свободно сидеть, требует тренированных мышц. Явно чем-то занималась, и серьезно. Вся в белом и нежно-голубом, и светлые волосы до талии – очень эффектно смотрится на темном дереве. Ну... сценичная, да. Фигуристая, и лицо резкое. Из тех, чья красота видна издалека – самое то для сцены. Вблизи грубовато смотрится, так зрителям с ней не целоваться. Годится. Осталось выяснить, что с голосом.
Она подошла поближе, склонила голову... и поняла, что голос можно не проверять. Какая неожиданная встреча с прошлым. Вернее – не с прошлым, а с древностью. Той, запредельной, о которой и памяти не осталось.
– Явилась, охотница на мужчин? – тяжело глянула она. – Русалкам нет ходу на святые земли! Боги на страже, не пройдешь!
Голос налился звучной силой, яркими тембрами, загремел, как будто дюжина голосистых женщин яростно выговаривают.
– Богов давно нет, – надменно сказала светловолосая.
– Я есть. Меня лишь народ убьет. Пошла вон.
Девушка неуловимо дрогнула. Убрала ноги со стола. Встала и молча ушла.
За спиной у нее прочистил горло рыжий. Ну да, и ему скользом прилетело, чтоб очарование нечисти выбило.
– И что это было, вот только что? – осведомился номинальный руководитель ансамбля.
– Русалка, – вздохнула она.
– Русалок не бывает...
– И я так думала, – хмыкнула она саркастично. – И вот, нарисовалась, дрянь бездушная. Урожденная, такие и раньше редкостью считались. Не жалей о ней, Сереженька, не плачь, не убивайся. Может, она хорошая певица, даже наверняка хорошая, природные русалки издревле славятся звонкими голосами. И на сцене смотрелась бы. Только она погубила бы группу. Русалки, они... на мужчинах живут. Околдовывают, лишают твердости духа, завораживают. А сами – циничные, бездушные твари. Она на тебя прицелилась, а без тебя ансамблю не жить. Извини. Я так понимаю, ты насчет нее уже планов настроил? Постельных?
– Ну, знаешь! – сказал рыжий и покраснел. – Ну... прогнала, сама попсу будешь петь!
– Буду! – вздохнула она покорно. – Куда мне деться? Петь буду, в постель к тебе – нет. Я – только всерьез, чтоб до конца жизни.
Рыжий покраснел еще сильнее. Понятно, значит, и постель планировал.
– Пойдем лучше, споем? – проникновенно предложила она. – В радости и горе – ничего сильнее песни нет! Ты в прошлый раз что-то об отчетном концерте говорил?
– Так... – глянул задумчиво Сергей. – Не готовились же?
– Сережа! Лучше хорошо подготовленного выступления может быть только импровизация!
Сергей погрузился в размышления. Если она и шутила, то совсем чуть-чуть. Диво дивное, но именно импровизации у них получались лучше всего. Они и ролики так записали – с ходу, ни о чем не сговариваясь, с первого раза. Ребята талантливые, могли подхватить и развить с лету любую мелодию.
– Пойдем, Сережа! – ласково сказала она.
Рыжий отчаянно махнул рукой, и они пошли.
Перед выступлением группу отчетливо потряхивало. Это Свиридовка, тут лажу не примут! Тут первые два ряда в зале – преподаватели!
– Ладка, хоть намекни, что играем! – в панике бормотал ударник-универсал. – Я хоть в уме ритмы прикину!
– Да не знаю я! – так же нервно отвечала она, и рыжий давился истерическим смехом.
А потом они вышли на сцену. Она глянула в зал, увидела в первом ряду немолодую высокую женщину, вспомнила себя в прошлой жизни – и поняла, о чем будет петь. О чем, как, для кого.
– Берегите детей... – тихо сказала она в зал, да так тихо, что призвуки заметались в задних рядах, отразились от стен и вернулись на сцену. И, чутко уловив, поняв что-то невообразимой поэтической своей душой, повел причудливый свой ритм ударник, нервно вслушиваясь в мельчайшие переливы мелодии, доступной пока что только ему... и вступили нежно и грустно древние струнные, впервые увидевшие свет еще тогда, под солнцем Руси Изначальной, и тонкими, щемящими голосами запел дуэт смычковых... И она запела – негромко, но так, что чуть сердце не разрывалось. О детях. О крохотной жизни в материнских руках. О великом счастье мамы – слышать заливистый детский смех...
– ... и там, за небесами, смеется не рожденный вами сын, – уронила она страшные слова в зал.
И очнулась. В передних рядах – смятение. Немолодая женщина, для которой она пела – на полу. И в глубине зала – еще кто-то. И у выхода – тоже...
Она еще смогла развернуться, уйти со сцены. И только за кулисами разрыдалась – горько и безутешно.
– Лада, что с тобой? – подпрыгивал рядом ничего не понимающий, но страшно встревоженный рыжий. – Что с ними со всеми?! Лада!
– Оплакиваю свою жизнь! – хлюпнула она и улилась слезами. Опомнилась, только когда сообразила – ее обнимают. Понятное дело, рыжий и обнимает, не упустил момента. И от этого разом пришла в себя. Вытерла слезы, вдохнула глубоко, сказала уверенно:
– Ну, что со мной, понятно: оплакивала своих не рожденных деток. Дурой была по молодости, уже не исправить, только оплакать. Что в зале произошло, тоже понятно. В следующий раз перед древними гимнами предупреждать, чтоб в зале оставались только свои, только русичи. Я в песне сил не контролирую, так чужие и окочуриться могут.
Наградой ей был ошарашенный взгляд Сережи. И сама она вдруг застыла с открытым ртом. Дошло внезапно: ЧТО– ОНА – НЕСЁТ?!
11
– Богов нет! – сердито сказала она. – Есть люди – мы есть! Нам и творить! Понял ли?
Бородатый парень задумчиво кивнул.
– Я чувствовал что-то всегда, – признался он. – Только словами выразить не мог. Чувствовал, что не просто так тянет нас по свету. А сейчас ты разъяснила, и все встало на свое место. Три системы, скрепляющие воедино страну. Втройне прошитые швы добротной одежды под названием Русь Изначальная. Калики перехожие, чья ноша – нести по свету рассказы о дальних землях, соединять народы общностью знаний друг о друге, общностью судьбы; скоморохи, бродячее племя артистов, призванные нести по Руси Изначальной нравственные законы и представления о красоте, хранимые в песнях; да коробейники, жрецы честной торговли, распространители материальных благ. Нами крепится Русь, на нас держится. Так?
– Не крепится, будет крепиться, – настойчиво напомнила она. – Это еще надо совершить. Справитесь?
– Боязно, – признался глава «калик перехожих». – Вроде бы и ничего сложного; узнавать, как люди живут, да в блогах выкладывать, да вживую рассказывать – и все же боязно. Боязно, что сил не хватит. Мне же и остальным объяснять их предназначение, а поверят ли, последуют ли? Может, выберут оставаться, как и прежде, просто бродягами-путешественниками? Так оно и проще, и безопасней. Как убедить? Я кто? Простой, как рубль, со своими слабостями...
– Уже нет, – покачала она головой. – На тебе – благословение богини. Сил хватит.
Она склонилась над парнем. Полюбовалась, как вполне привычной картиной, бликами непонятно какого света, играющими на его лице. Поцеловала – легко-легко и нежно. И ничуть не удивилась, когда парень отошел, а свет вокруг него – не исчез. Слабый, почти невидимый – но свет. И ореол человеческого тепла вокруг.
– Интересно стало жить, – хмыкнул стоящий рядом с ней сосед. – Столько нового ребята рассказывают – заслушаешься. И люди у нас добрей, что ли, стали? Помогают друг другу, даже Борис твой, и то...
Сосед поднял голову на шум скандала, доносящийся через открытое окно на третьем этаже, и ухмыльнулся:
– Правда, не все добрей стали. Витюня семью гоняет. Так вроде мужик ничего, работящий, но буен во хмелю.
Она тоже подняла голову, прислушалась. И нахмурилась.
– Не хмель, – качнула она головой. – И бежим от древности в будущее вроде со всех ног, а никак не убежать...
Развернулась и направилась внутрь общаги. Заинтересованный сосед пристроился следом.
На третьем этаже она прислушалась – и уверенно пнула по одной из дверей.
– Выйди из логова, зверь, – с усмешкой сказала она.
Шум за дверью утих. Она пнула снова, уверенно и сильно. И еще. И еще.
– Выбью! – предупредила громко. – Под землей не скроешься!
Голос раскатился певучими отголосками по коридору, загремел яростным предупреждением.
Скрипнула дверь, мужик с диковатым лицом уставился изнутри комнаты.
– Покинь логово, зверь! – пропела она требовательно.
– Тебя нет! – вдруг прорычал мужчина. – Давно нет!
– Возвращаюсь! – пропела она торжествующе. – Выйди, зверь!
Посветлело, словно за ее спиной поднялось полотнище света, и сквозь лицо мужика вдруг проступили жестокие черты зверя, вкусившего крови беззащитной жертвы.
