Текст книги "Другая дорога (СИ)"

Автор книги: Владислав Колмаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

В общем, пока турки в Азове хлопали ушами и не понимали, кто это к ним пожаловал. Русский то военно-морской флаг они еще не видели. Тут, кстати, я ничего менять не стал. Над нашими кораблями в данный момент гордо реяли те самые Андреевские флаги с голубым Андреевским крестом на белом фоне. Этот флаг мне всегда нравился. А вот Петрушин триколор я даже и не стал рассматривать в качестве государственного флага. Вот не понимаю я его преклонения перед Европой. На хрена Петр Первый взял и использовал в качестве государственного флага перевернутый флаг Голландии с бело-сине-красными полосами? Хрень какая-то, а не русское гордое знамя. На момент моего попадания в тушку Петруши у юного царя имелось красное гербовое знамя, выполненное в древнерусском стиле «с откосом». На знамени том красовался золотой двуглавый орел и куча разных вышивок на библейские мотивы. В общем, не государственный флаг, а икона расписная какая-то получается. И это красивое знамя нельзя назвать нормальным государственным флагом. Это, скорее, был личный штандарт Петра Первого. Вот не было, оказывается, пока у Русского Царства своего нормального флага. По которому бы нас во всех частях света узнавали. Для кораблей русских я флаг с ходу придумал.

А вот о главном государственном флаге России как-то задумался. Но в конце-концов все же решил, что теперь мою страну будет на международной арене представлять белый флаг с красным двуглавым орлом. Нет, сначала то я хотел флаг сделать красным с желтым или белым орлом-мутантом. Но потом понял, что его все будут издалека путать с турецким флагом. Сейчас то Османская империя имела государственный флаг красного цвета с тремя белыми полумесяцами. А вот у австрийцев и поляков знамена тоже были похожи. Я не знаю, кто там из них у кого собезьянничал и позаимствовал флаг с двумя красными полосами снизу и сверху. А по центру шла белая полоса. Поляки еще добавляли на свой флаг рыцарский щит красного цвета по центру. В общем, их флаги издалека легко было спутать. Поэтому я совсем не хотел чтобы точно также путали русский и турецкий флаги. И теперь то точно не перепутают.

Наши корабли довольно быстро проскочили мимо Азова и напали на турецкие суда, стоявшие на якорях в устье Дона. Нормальной то гавани на реке возле Азова не было. Поэтому морским кораблям, приходилось отстаиваться в устье реки Дон. Поближе к морю. Никто на вражеских кораблях нашего нападения не ожидал. А многие турецкие корабли, вообще, имели лишь минимум команды. Их моряки сейчас отдыхали в Азове. Поэтому серьезного сопротивления нашим абордажным командам турки оказать не смогли. И вскоре все суда противника оказались захвачены нашими моряками и казаками, которые дополняли абордажные партии русских кораблей. Всего нам досталось девять морских парусных кораблей.

Из них один корабль «Эждер Багли» был военным и имел аж пятьдесят шесть пушек на борту. Из которых восемь были просто огромными монстрами, стрелявшими огромными мраморными ядрами. Адмирал Лима заявил, что это специальные корабельные орудия турецкой модели. И такого большого калибра нет ни у одной морской пушки в Европе. Мы потом померили калибр ствола тех орудийных гигантов. Четыреста семь миллиметров. Это что-то с чем-то! Да уж! Смогли турки меня удивить. Пушки у них страшные. Правда, тот же Лима меня и успокоил, сказав, что такие артиллерийские системы стреляют не очень точно. И не быстро. Заряжать подобные орудияочень сложно и долго. В принципе, логично! Тут же нет никакой автоматизации процесса заряжания. Все приходится делать вручную. А с такими огромными пушками делать это очень сложно. В общем, здесь турки сами себя перехитрили. По словам Лимы такая пушка может выстрелить только раз в час. Считай, что один раз в ходе морского боя. Да, более скорострельный противник тебя сто раз потопит или на абордаж возьмет за такое время. Другие турецкие суда, захваченные нами, оказались торговцами. Пушек на них было мало. Зато в трюмах мы обнаружили припасы, которые турки привезли к Азову. Но только вот выгрузить они их не успели. И поэтому вся эта еда, порох, ядра и оружие достались нам.

Следующие шесть дней наши войска строили земляные валы вокруг крепости Азов. Контрвалационную и циркумвалационную линии вокруг крепостных стен и бастионов. Готовили позиции для артиллерии. Рыли траншеи. На седьмой день начался обстрел крепости нашей артиллерией. Конечно, перед этим мы предложили туркам сдаться, обещая их при этом отпустить без оружия и знамен. В ответ гарнизон крепости начал стрельбу. Ну, хозяин-барин. Они сами выбрали свою судьбу. В ответ начали работать несколько сотен русских орудий. Кроме пушек на земле по крепости начали еще и стрелять наши корабли. Зрелище бортового залпа впечатляло. Особенно, когда 80-пушечная «Москва» начала бить по турецкой крепости. Это со стороны смотрелось очень феерично и страшно. Я невольно поежился, представив каково там сейчас туркам.

А когда через два часа по Азову ударили семьсот двадцать ракет, то там начались пожары и настоящая паника. А еще через двадцать минут турки подняли белый флаг, сигнализируя о готовности к переговорам. И что? И это все что ли? Как-то это быстро все произошло. Я морально готовился к многомесячной осаде с кровавыми штурмами и долгой бомбардировкой крепости, которая выглядела очень солидно. Азовские укрепления были построены по всем правилам европейской фортификации. Каменные стены с башнями, земляные валы и бастионы. Все там имелось. И гарнизон там тоже был не маленький. Кроме этого в крепости находилось двести четыре артиллерийских орудия разных размеров и калибров. И все они нам достались в трофеях. В общем, Азов был очень сложной и укрепленной точкой, которую мы готовились брать с большими потерями для себя. Но не учли одного немаловажного фактора. Боевой дух турецкого гарнизона крепости был чрезвычайно низок. На начало осады там находилось шесть тысяч девятьсот сорок пять турецких солдат. Которые прекрасно видели, что их пришла осаждать русская армия, численностью более ста тысяч человек.

Поэтому еще до начала артиллерийского обстрела крепости турки находились в состоянии сильнейшего уныния и страха. Никогда еще такая огромная армия не приходила к Азову. И это морально давило на защитников крепости. Которые прекрасно понимали, что не выстоят, если мы пойдем на штурм. И даже если они проявят чудеса храбрости и боевого мастерства, то мы их просто телами завалим. Так как у нас значительное численное превосходство в людях и пушках. И это отчетливо понимали все в турецкой крепости. И когда началась массированная бомбардировка, то моральный дух гарнизона крепости Азов упал ниже плинтуса. Ну, а залпы ракет стали последней каплей. Ведь это оружие оказалось очень страшным. Ракеты не столько убивали и разрушали, сколько пугали солдат противника своим ревом и взрывами. Это вам не пушки, которые стреляют не так страшно. Ракеты же работают очень зрелищно. Особенно, когда по вам отрабатывают сразу несколько тридцати-ствольных ракетных установок. Воющая и ревущая огненная смерть которая летит в вашу сторону. Некоторые турки в крепости после такого даже сошли с ума от страха. И потом бормотали всякий бред, пуская слюну. Совсем как солдаты гитлеровской Германии, когда по ним начинали стрелять знаменитые советский реактивные установки «Катюша».

Мда! Эти примитивные пороховые ракеты, к которым мои генералы относились с большим скептицизмом, неожиданно показали свою эффективность. Ведь не обязательно убивать противника точной артиллерийской стрельбой. К такому даже трусливые турки относятся философски. Вместо этого, оказывается, солдат противника можно просто напугать до поросячьего визга и заставить их сдаться. И еще надо понимать, что в крепости Азов собрались сейчас совсем не сливки турецкой армии. Сюда на окраину Османской империи ссылали всех неугодных и залетчиков. Всех самых худших солдат пихали в этот гарнизон. Служба тут была своего рода ссылкой. Поэтому требовать высокого боевого духа от этих людей было глупо. Все турки в этой крепости совсем не горели желанием, чтобы умереть за своего султана. Даже командующий там Хасан Арслан-бей был согласен со своими подчиненными. Поэтому он прислал своих парламентеров и начал договариваться о сдаче крепости. Правда, тут его ждал грандиозный такой облом. Когда турки вспомнили, что им обещали свободный выход из крепости, если они ее сдадут. То я заявил, что их предупреждал, что следующие условия о сдаче будут более суровыми. Предупреждал? Да, предупреждал. Я тогда это еще особо подчеркнул, когда турки в Азове отвергли мое первое требование о сдаче. Поэтому крыть здесь турецким парламентерам было нечем. И теперь я вывалил на них новые условия капитуляции турецкого гарнизона. Ничего в крепости не жечь и не портить. Пушки и оружие сдавать в целости и сохранности. Все имущество тоже сдается без утайки. Туркам остается только одежда и обувь, что надеты на них. Ну, и, конечно, ни о каком свободном выходе из крепости для турок речь уже не идет. Теперь все они должны были стать нашими пленниками. Зато им была обещана жизнь. Я даже намекнул, что хочу их обменять на наших пленных, томящихся в рабских загонах в Крыму. В случае отказа я пригрозил, что следующих переговоров не будет. Так как мы тогда пленных брать не станем, а просто сравняем крепость нашей артиллериями и ракетами. При упоминании ракет турецкие парламентеры ощутимо так вздрогнули и побледнели. И пообещали передать мои слова турецкому командующему. Хасан Арслан-бей долго не думал, и вскоре я уже принимал от него его личную саблю в знак капитуляции крепости Азов. Так пал Азов. Операция, к которой мы все готовились столько долгих лет, завершилась оглушительным успехом.

Правда, все так просто не окончилось. Нет, турецкий то гарнизон крепости дисциплинированно сложил оружие и сдался на нашу милость. Вот только его ногайские союзники, проживающие в степях возле рек Кубань и Дон, этого совсем не знали. И эти кочевники собрали около десяти тысяч всадников и пришли к Азову. Они то еще надеялись, что турецкая крепость держится. И хотели, скорее всего, ударить нам в спину, разорив наш осадный лагерь. Но не прокатило. Наша конная разведка из казаков и калмыков вовремя засекла подход вражеской орды. И ногайцев мы встретили в полной боевой готовности. Пехотные полки построились в каре, между которыми расположилась артиллерия. Конницу мои генералы поставили на флангах. В итоге, получился не бой, а бойня. Когда ногайские всадники атаковали нас с дикими воплями, то по ним начали стрелять пехотинцы и наши пушки. И огонь тот был довольно мощным и точным. Нас тупо было больше в несколько раз.

И в первой фазе этого полевого сражения ногайская орда отхватила очень душевно. И понесла колоссальные потери от нашего ружейного и артиллерийского огня. А потом по замешкавшимся кочевникам ударила уже наша конница. У нас то и всадников тоже было больше в несколько раз. Конного натиска ногайцы не выдержали и обратились в бегство. Наша конница при этом их преследовала и нещадно убивала на протяжении десятков километров. При этом особо зверствовали наши казаки. У них к ногайцам были громадные счеты. Поэтому пощады врагам они не давали. Калмыки, впрочем, также от них не отставали. Эти дети степей на царской службе отличались большой кровожадностью. И ногайских кочевников они тоже ненавидели за набеги, которые те устраивали на кочевья Калмыцкого ханства. В общем, после этого обиженным мало кто ушел. Потери ногайцев были ужасными. В этой бойне они потеряли около семи тысяч всадников. Понятное дело, что после такого ужасного разгрома кубанские ногайцы даже и не помышляли о реванше и организованном сопротивлении. Ведь все наиболее боевитые и активные из них полегли в том сражении под Азовом.

А я еще спустил с цепи своих казачков и калмыков и отправил их грабить округу. Почти пятьдесят тысяч всадников прокатились огненным валом по ногайским кочевьям, вырезая всех, кого встретят на своем пути. И сопротивления им особо то оказать было некому. Теперь ногайцы в страхе бросали все и бежали на юго-восток поближе к горам Кавказа. А большая часть таких беглецов потом пришла в степи калмыков, где хан Аюки их всех закабалил и сделал своими подданными. В принципе, я тогда возражать не стал. Я не такой уж кровожадный монстр, как вы могли бы подумать. Просто мне все эти ногайцы на моих новых землях вдоль реки Кубань были совершенно не нужны здесь. Эти земли скоро будут заселены совсем другими людьми из центральных районов Русского Царства. Отныне – это русская земля. Мы сюда пришли навсегда. Эра кочевников в этих степях закончилась.

Глава 10

Глава 10.

Высадка в Крыму.

Следующие полгода у нас ушли на зачистку Прикубанской территории от кочевавших там ногайцев. Кроме этого была взята турецкая крепость Лютик, расположенная рядом с Азовом на левом берегу северной протоки дельты Дона, реки Мертвый Донец. Эта небольшая крепость перекрывала железной цепью судоходную протоку, впадающую в Азовское море. Гарнизон там был всего пять сотен турецких солдат, которые сдались почти сразу же. Там мы даже не успели начать обстрел крепости. Мда! Моральное состояние турецких солдат меня приятно поразило. С такими врагами очень легко воевать. Эти не станут биться до последней капли крови. Очень хорошо, что турки – это вам не шведы или какие-нибудь японцы. Эти кадры никогда особой смелостью не отличались.

Если уж против них даже русские стрельцы, казаки и ополченцы неплохо воюют. То против моих солдат из пехотных полков и кавалеристов турки слабоваты в коленях. Нет у них такой храбрости, выучки и дисциплины. Кстати, об ополченцах и казаках. Корпус Шереметьева неожиданно очень неплохо смог повоевать. Пока мы брали Азов и изгоняли ногайцев с Кубани Шереметьев с Мазепой взяли аж четыре турецких крепости в среднем течении Днепра, охранявших переправы через эту большую реку. Отныне крепости Кази-кермен, Мустрит-кермен, Аслан-кермен и Муберек-кермен стали русскими. Это потом в дальнейшем значительно облегчило нам действие в том районе. А вот противник наоборот лишился удобных переправ через Днепр.

Зачистив земли между Доном и Кубанью от ногайских кочевий, я двинул войска на Таманский полуостров. Там мы захватили турецкие крепости Кызыл Таш, Темрюк и Тамань. Все турецкие и татарские села на полуострове также были захвачены и разграблены. Всех уцелевших вражеских солдат и жителей таманских сел мы брали в плен, для обмена на наших русских людей, захваченных крымскими татарами и сейчас находившихся в рабстве в Крыму. Меняли их голову на голову. Мужчин, женщин и детей. Тут все шли в ход. Так я убивал сразу трех зайцев. Сохранял жизнь всем пленным врагам, освобождал своих людей из рабства и очищал земли Таманского полуострова от ненужных элементов. Кстати, живших там черкесов мы пока не трогали. Но строго предупреждали, чтобы те не шалили. Особенно когда тут появятся русские переселенцы из центральных регионов моего царства. Между прочим, в двадцать первом веке этих людей все знают как адыгов. Ну а здесь их пока называли черкесами.

Крымские татары не могли прислать подкрепление своим ногайским вассалам и жителям Таманского полуострова. Так как их очень качественно все это время отвлекали на себя корпус Шереметьева и казачки Мазепы. Поэтому по сухопутному маршруту враги из Крыма войска перебросить не могли. А по морю турки и татары плавать боялись. Так как теперь на Азовском море господствовал наш флот, состоявший из двадцати двух крупных парусных кораблей и двадцати шести галер. Нет, поначалу то турецкие корабли сюда сунулись. Видимо, еще не знали, наши силы. Из Керчи к Азову пришла эскадра из шести турецких военных кораблей. Адмирал Лима встретил их в море и показал, что теперь тут появился новый хозяин. В ходе состоявшегося морского сражения два турецких корабля были потоплены, а четыре взяты на абордаж. И позднее они вошли в состав русского флота и ходили уже под Андреевскими флагами. Больше в Азовском море мы турецких кораблей не видели.

А когда я начал этому удивляться, то адмирал Лима меня просветил. Оказывается, у великой и ужасной Османской империи сейчас весь военный флот состоял всего то из тридцати трех кораблей. И эти сведения могли уже хорошо так устареть. Лима то ушел в отставку с венецианского флота два года назад. А в течении этого времени Венеция и Турция очень активно воевали на Эгейском море. И по нашим данным турки там понесли потери в кораблях, потеряли несколько островов и часть материковой Греции. Которая сейчас называлась Морея. Поэтому сейчас они не могли пока прислать еще одну эскадру. Им все военные корабли в данный момент необходимы были там в Эгейском море. Где дела у османов шли очень плохо.

В принципе, логично! Черное и Азовское моря были второстепенным театром боевых действий и Русское царство пока у турецкого султана не считалось серьезным противником. Пока нас еще не боялись и всерьез не воспринимали. Ведь сейчас мы громили и причиняли ущерб союзникам Турции. А несколько захваченных нами крепостей турки просто списали со счета, думая, что потом их вернут. И на призывы о помощи из Крыма и Тамани султан пока никак не реагировал. Его сейчас больше Балканы и Морея интересовали. Ведь это уже были турецкие территории. И их потеря являлась для Османской империи очень болезненной. Это вам не земли каких то диких ногайцев потерять. Поэтому наш флот сейчас господствовал на Азовском море, препятствуя любым вражеским перевозкам. Кстати, мудрить мы не стали. И основали главную базу флота на том же самом месте, где и находился город Таганрог в двадцать первом веке. Теперь там был основан первый русский порт на Азовском побережье.

Всю осень и зиму 1693 года мы серьезных сражений не устраивали. Укреплялись на уже захваченных землях. Были набраны еще двенадцать пехотных полков, которых все это время усиленно обучали воинскому делу. Конечно, я понимал, что эти новобранцы не чета моим ветеранам. Но я их не собирался использовать в крупных сражениях полевой войны. Нам нужны были надежные войска для гарнизонов в захваченных городах и крепостях. Тащить сюда стрельцов я не хотел. Постепенно этот род войск я начал сокращать, предлагая тем же стрельцам вступать в мои пехотные полки в качестве солдат. Или переезжать на поселение на новые земли на юге. Казаков я тоже агитировал ехать на Кубань и Таманский полуостров. Теперь то граница передвинулась на юг. И на Дону казакам уже было делать нечего. Они же у нас создавались как пограничная стража. Нечего им было теперь отсиживаться в тылу.

Кроме казаков и стрельцов на юг поехали и часть государственных крепостных крестьян. Которым я здесь также выделял земли и давал свободу. Помните, про мою стратегию точечных ударов по крепостничеству? Вот! Все новые южные земли по моему новому указу объявлялись зоной свободного земледелия. И здесь запрещалось закабалять крестьян в зависимость. Никаких крупных землевладельцев я сюда не пускал. Этим только дай волю. Они тут мухой всех землепашцев в долги загонят и сделают своими крепостными. Нет, уж господа бояре и помещики. Именно, отсюда с юга России и начнется освобождение русских крестьян от крепостной зависимости. Здесь земли то на всех хватит теперь. И какой земли? Самой лучшей в моем царстве. И поэтому крестьян я могу освобождать, выдавая им землю, которая тут простаивает без хозяев.

Ведь, именно, это было главной причиной, тормозившей освобождение крестьян в России. Никто из царей русских просто не знал, а что потом делать то с этими самыми крестьянами. Ведь им же надо потом как-то жить. А без своей земли, это сделать не получится. Ну, а земля была вся в собственности бояр, дворян и церкви. А отбирать эту землю у них и передавать ее затем освобожденным крестьянам, никто не решался. И даже царь Александр Второй, которого пафосно обозвали Освободитель, крепостное право все же отменил. Но опять же сделал это через задний проход. Крестьян освободил, а землей при этом их не наделил. И тем самым заложил под русское общество здоровенную такую бомбу. Что потом и вылилось для Российской Империи в ужасную и кровавую бойню в 1917 году. Дурак он был этот ваш Освободитель, короче! Но я пойду другой дорогой. Я здесь сейчас не только татар и турок бью. Я еще и закладываю основу для отмены крепостного права в моем государстве. Если у меня будет много земель в собственности здесь на юге России, то я ими смогу наделять всех желающих. Но пока я еще об этом никому особо не говорю. Ну, об отмене крепостничества. Рано еще. Всему свое время. Сначала надо здесь врагов победить и захватить побольше этой самой земли. А потом уже и начинать освобождать русских крестьян от власти помещиков. Но резко действовать нельзя. Я не Петруша, который сначала делал, а потом думал. У меня другая манера управления страной. Семь раз отмерь и один раз отрежь! И только так! Мда!

В начале апреля 1694 года я со своей армией выдвинулся к крепости Тамань. Флот также был здесь. Мы собирались произвести высадку на крымское побережье возле Керчи. И самое смешное было в том, что противнику в этом районе нам было нечего противопоставить. Той самой знаменитой крепости Ени-Кале, остатки которой я видел когда-то в далеком двадцать первом веке, здесь даже еще в проекте не было. Вокруг Керчи имелась старинная каменная стена, которая к этому времени так сильно обветшала, что никак не могла служить надежной защитой против орудийного огня. С моря Керчь охраняла небольшая пушечная батарея. В которой насчитывалось всего пять древних пушек, стрелявших каменными ядрами. Еще в Керченском проливе на острове посреди него имелась пушечная батарея из шести орудий. Были еще пушки крепости Тамань, но теперь то она находилась уже под нашим контролем. Вот и выходит, что противнику здесь нам было давать отпор то и нечем. Слишком мало было у него пушек. Да, и гарнизон Керчи составлял всего лишь пять тысяч турецких солдат и три тысячи татар. В общем, не серьезно. Поэтому мы решили высаживаться в Крыму, именно, тут под Керчью. Здесь мы сможем без особых проблем снабжать наши войска в Крыму. От Тамани до Керчи расстояние очень маленькое. Флот у нас есть. И он сможет возить припасы через Керченский пролив без особых проблем.

И так будет лучше, чем переться в Крым посуху теряя людей, лошадей и провиант по дороге. А потом еще и на Крымском перекопе придется штурмовать с большими жертвами и трудностями сильнейшую в этом регионе крепость, которую крымские татары называют Ор-Капу. А иначе то никак мимо нее в Крым не попасть. Поэтому я посмотрел на карту, прикинул все риски. И решил, что мы будем атаковать Крым с моря. А иначе, на хрена мы тогда этот свой флот то строили, вбухав в него столько сил и средств? И скажу я вам, что приличный флот – это очень дорогая игрушка. И не все страны могут позволить себе его иметь. А мы вот построили. Значит, и должны его использовать на полную катушку. А то пока я от тех корабликов особого выхлопа не увидел. Мы бы и без них тут все эти крепости противника взяли. Поэтому я решил, что пришло время нашему флоту показать себя. Мы же его строили для захвата Крыма. Вот и глупо бы было теперь его не использовать.

Согласно плану наши корабли начали высадку в бухте Булганак, расположенной к северу от Керчи. Там есть очень удобное место для высадки войск. Песчаный пляж на том самом месте, где в будущем будет расположено село Юркино. Вот там моя армия вторжения в Крыму и высадилась. Как это не странно, но турки и крымские татары нам даже не оказали никакого сопротивления при высадке. Никто даже и не пытался сбросить нас в море. Не атаковал место высадки. Даже не обстреливал его из пушек. Красота! Вот так воевать мне нравиться. Кстати, не зря мои солдатики всю зиму отрабатывали десантирование с кораблей на берег. Учились залазить с палубы корабля в шлюпки и струги. Потом грести до берега и вылезать на сушу без потерь и утонувших. Сейчас они показали хорошую выучку. И потерь при высадке у нас практически не было. И только когда большая часть моей армии оказалась на берегу, враги начали предпринимать хоть какие-то меры. Они прислали к месту нашей высадки конную разведку, которую почти сразу же прогнали наши разъезды из казаков и калмыков. Но все же враги прекрасно рассмотрели, что здесь высадилась просто огромная армия. И об этом было доложено командующему обороны Керчи. А он сделал правильные выводы. И не стал предпринимать никаких атакующих действий. Умный дядя. Понял, что просто отправит своих людей на верную гибель.

Поэтому мы без нервов и суматохи смогли спокойно выгрузить все свои войска с обозами. Потом наши корабли ушли к Темрюку, чтобы загрузить там другую партию наших войск, которая в том районе дожидалась погрузки на корабли. Высадка этих войск в нашей бухте тоже прошла без приключений. В общей сложности мы привезли и выгрузили на побережье Крыма двадцать пять полков пехоты, шесть полков кавалерии, два артиллерийских полка, полк тяжелой осадной артиллерии, пятнадцать тысяч казаков и десять тысяч калмыков. И противник все это время никак не препятствовал нашей высадке. На все про все у нас ушло четырнадцать часов. Дело было уже к закату. Поэтому я распорядился ночевать на месте высадки. Конечно, мои солдатики соорудили укрепленный лагерь, окруженный рогатками и траншеями. И только после этого улеглись спать, предварительно хорошо покушав на сон грядущий. Боевое охранение вокруг нашего полевого лагеря тоже было выставлено. Но оно нам так и не понадобилось. Ночь прошла тихо и спокойно. Враги нас не потревожили ни разу. Странно это. Вот я на их месте нам бы устроил частые побудки со стрельбой и взрывами. И делал бы это не столько для причинения каких-то потерь. Сколько для изматывания вражеских солдат. Не выспавшийся боец – это плохой боец. Но наши противники думали иначе и любезно дали нам отдохнуть.

Утром мои люди спокойно проснулись, поели. А затем, не торопясь, выдвинулись прямо к Керчи. Там то расстояние было не очень большим. Примерно километров семнадцать-восемнадцать. Город показался в виду нашей армии уже через четыре часа. Все также не торопясь мы начали разбивать лагерь. И готовиться к штурму Керчи. К этой операции мы подготовились очень тщательно. Собрали все необходимые сведения о системе обороны Керчи. О ее гарнизоне и слабых точках. И теперь действовали, согласно разработанному плану. Солдаты копали окопы и траншеи, устанавливали пушки, гаубицы и мортиры. Выкатывали ракетные установки на огневой рубеж. На этот раз я сразу решил начать обстрел города с ракетной атаки. Раньше эти наши ракеты очень хорошо себя показали при взятии турецких крепостей на Азовском побережье. После одного или двух залпов ракет турки выбрасывали белый флаг и начинали говорить о капитуляции. Поэтому я и сейчас решил не тратить время, а зайти сразу с козырей.

Но сначала ради приличия я отправил в город парламентеров, которые предложили татарам сдаться. Все по той же Азовской схеме. Сначала мы всегда предлагали врагам сдаться в обмен на свободу. Сдаете город и идете из него куда захотите. Только оружие и знамена оставить не забудьте. Обычно турки нас всегда посылали к Шайтану в первый раз. Гордые они уж очень. Хотя восточные люди все такие. Гонору у них много, а мозгов нет. Посмотрим, как себя поведут эти вот татары. Если откажутся, то потом уже будем говорить о безоговорочной капитуляции. То есть сдаетесь, и вам сохраняют жизнь. И все. Третьих переговоров не будет. Потому что потом мы уже пленных брать не будем. И что вы думаете? Хоть бы в одной турецкой крепости защитники решили биться до конца. Ага, аж два раза! Турки любят жизнь. И всегда выбирали ее. Почему-то отчаянных храбрецов я среди них не встретил. Посмотрим на поведение крымских татар. Как же они отреагируют на мое щедрое предложение?

Татары в Керчи отреагировали ожидаемо. Гордо отклонили наше первое предложение о сдаче города. Ожидаемо. Совсем не удивившись, я отдал команду начать ракетный обстрел Керчи. Да, залп семисот двадцати ракет впечатляет. Я это зрелище уже много раз видел, но до сих пор оно меня пробирает до печенок. Мощно! Это было мощно! После первого залпа я распорядился прекратить огонь. И засек время. И защитники Керчи меня не подвели. Через двадцать восемь минут над воротами города появился белый флаг. Капитуляцию керченского гарнизона я принял, сидя на большом полковом барабане. А что? Удобно сидеть! Я такую же сцену как-то в кино видел про Наполеона. Вот там император Франции тоже так пафосно и гордо сидел верхом на барабане. А я чем хуже то? Нет, я лучше! И сейчас это опять доказал, взяв город за такой короткий срок без потерь с моей стороны. Тут я выиграл у крымских татар в сухую. Меня такие легкие победы уже начали расслаблять. Я, честно говоря, думал, когда начинал эту войну, что будет все гораздо труднее и страшнее. Что потери у нас будут огромные. А враги храбры, коварны, хитры и опасны.

Но пока что турки, что татары, что ногайцы на меня особого впечатления не произвели. Трусы какие-то убогие, которые только и могут нападать исподтишка и бить в спину, когда ты этого совсем не ожидаешь. А получив достойный отпор, эти чмошники с восточным акцентом всегда пугаются до икоты и стараются удрать. Ну, а если бежать некуда, то сдаются моля о пощаде. И после всех этих легких и быстрых побед, которых мы добились без больших жертв с нашей стороны. Я все еще не могу понять логику Петруши. Ну, вот же тебе слабый и трусливый враг, который то толком и воевать не умеет. Зачем ты поперся воевать против сильных, дисциплинированных, профессионалов из Швеции? Зачем? А ведь если бы правильно приложил к нужному месту свою дурную энергию. И продолжал бы воевать против Турции с таким же пылом и рвением как против шведов. То скорее всего, победил бы и принес своей стране вместо пантов и проблем прибыль и пользу. Ведь все равно же нам потом пришлось эти земли под себя брать. Этого требовала логика исторического развития. Потому что без пафосного, дорогого в содержании и абсолютно ненужного России Санкт-Петербурга мы еще могли бы прожить. То вот без Кубани, Новороссии и Крыма нашей стране было уже не выжить. А про финнов и прибалтов я вам и так говорил. И что я думаю про таких подданных. И вот пока я сколько не пытаюсь, но никак не могу увидеть в Петруше того мифического Петра Великого про которого в будущем поют дифирамбы историки. Пока все его «великие достижения» у меня ассоциируются с капризным подростком, который дорвавшись до власти, просто реализовывал все свои глупые детские хотелки. Захотелось ему в кораблики поиграть. Построил с огромным напряжением сил, средств и большими жертвами среди его подданных. Захотелось повоевать с самой сильной армией Европы. Сделал это. И каким-то чудом даже смог победить. Правда, при этом ничего особого и полезного не получив от той кровопролитной войны, длившейся двадцать один год. Зато сколько народу своего опять же загубил за это время. А вся эта насильственная европеизация России. К чему она привела в итоге? Об этом я уже говорил раньше. Ничего хорошего для нашей страны там не было. А просвещение и образование можно было и без этих гейропейских тряпок, париков и табака внедрять. На кой черт такие перегибы? В общем, пока никакой внятной и полезной для нашей страны деятельности от Петруши я не вижу. И знаете еще что я тут вспомнил? Кто больше всех хвалил Петра Первого? Оказывается, что это были совсем не русские историки и летописцы. Совсем нет. Петруше больше всего пели дифирамбы европейские историки и дипломаты. Они им восхищались. Превозносили как самого толерантного правителя России. И очень удивлялись при этом тому, что наш народ то Петрушу совсем не любил. Простые люди его глухо ненавидели. Называли Антихристом и Петром Кровавым. А такие прозвища в нашем народе правителям просто так не дают. Так вы все еще не поняли, к чему я этот разговор веду? Ну, что же вы такие непонятливые то! Вспомните, как на Западе относились к Горбачеву? Вспомнили? Прониклись? Правильно! Этому меченному хмырю тоже европейцы пели хвалы. А вот народ почему-то его ненавидел. И главное то за что Петра Первого и Горбачева в просвещенной Европе так восхваляли? А за то что они открыли Россию для европейцев. Сняли все здравые запреты и в нашу страну хлынул мутный вал западной пропаганды. А зарабатывать на глупых и наивных русских циничные люди из Европы сразу же стали от этого очень хорошо. И когда я понял чем же так похожи Мишка Меченный и Петруша, то меня прямо озноб пробил. Конечно, я не знаю, что там двигало Горбачевым, когда он продавался иностранцам ради дружеского похлопывания по щеке. Но Петруша то точно предателем Родины не был. Он просто был наивным простаком, которого легко обманывали и использовали в своих гнусных целях его более искушенные европейские коллеги. И почему-то большинство наших правителей после Петруши потом также отчаянно стремились получить одобрение из Европы. И творили всякую дичь, невыгодную моей стране. Вот в этом я уверен пока. Пока информации очень мало для анализа.