Текст книги "Другая дорога (СИ)"

Автор книги: Владислав Колмаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

По пути к Курску к моей армии примкнули еще три полка. Два пехотных и один кавалерийский. К счастью, мятежники меня дождались. И мне не пришлось гоняться за ними по всей стране. Никто из нас отступать не думал. И битва состоялась в поле возле города Курск. Кстати, гарнизон Курска остался верен мне. И мятежников в город не пускал, закрыв все ворота. Мятежная армия выстроилась следующим образом. В центре стояла пехота, которая больше напоминала пеструю толпу. Там виднелись красные кафтаны стрельцов, кольчуги бойцов разрядных полков и лохмотья каких-то оборванцев, больше похожих на разбойников. Вооружены были все эти люди как попало. И особой дисциплины среди них я не заметил. Со стороны это все больше напоминало вооруженную толпу, а не армию. Кавалерия мятежников, стоявшая по флангам, выглядела не лучше. Эти всадники как будто из Средних веков вынырнули. Кольчуги, копья, сабли, луки. Было и огнестрельное оружие, но его у мятежных всадников имелось крайне мало. Многие, вообще, были одеты в каких-то халатах, похожих на татарские. Вообще-то, всадники разрядных полков очень сильно напоминали мне крымских татар. Которых я разбил несколько лет назад. Вооружение и экипировка те же. Дисциплины нет. Выучка слабая. Неудивительно, что эти дворянские перцы не могли нормально справиться несколько сотен лет с набегами татар и ногайцев. Позволяя тем грабить, насиловать и угонять в рабство русских людей.

Давая мятежникам последний шанс одуматься, я выслал к ним парламентеров и предложил сдаться. А в ответ получил только ругань и бравурный хохот. Хорошо, ребята, вы сами выбрали свою судьбу. И теперь пощады не ждите. Отдаю приказ своей артиллерии начать обстрел армии бунтовщиков. Хорошо, что у моих противников артиллерии не было. А у меня имелась. И сейчас она начала стрелять по мятежникам, выкашивая их плотные ряды своими ядрами и бомбами. При этом вся моя армия стояла на месте и никуда не двигалась. А по противнику работала только артиллерия. Я планировал хорошенько проредить все эти толпы врагов. А уже потом начать наступать. К этому моменту я уже имел богатый опыт сражений и довольно неплохо усвоил военную науку. Поэтому сейчас не мандражировал и уверенно руководил войсками в бою.

Мятежникам совсем не понравился этот артиллерийский обстрел. Очень тяжело стоять спокойно вот так в чистом поле, когда тебе на голову сыплются бомбы и ядра. Первой не выдержала вражеская конница и ринулась в атаку. За ней с опозданием пошла и пехота бунтовщиков. Когда всадники противника приблизились поближе. По ним начали стрелять наши пехотинцы, стоявшие ближе к флангам. Пушки тоже били на расплав стволов. А когда враги подъехали еще ближе то получили слитный залп пушечной картечи. После чего на замешкавшихся мятежных всадников в контратаку пошла уже наша кавалерия. Которая красивыми клиньями врезалась в их ряды, перед этим разрядив по врагам свои двуствольные пистолеты. И началась рубка, которая очень быстро превратилась в паническое бегство вражеских конников.

Пехота мятежников тем временем подошла на дистанцию стрельбы наших винтовок. И начала отхватывать хороших горячих люлей. Мои то солдатики и так неплохо стреляли, а по такой толпе можно было попадать даже с предельной дистанции стрельбы наших винтовок. Кстати, противник в ответ еще не мог открыть огонь. Так как дистанция стрельбы для гладкоствольных ружей, которые сейчас имели мятежники, была еще очень большой. Не доставали пока гладкоствольные стрелецкие пищали до нашей пехоты. Тут налицо проявилось техническое превосходство стрелкового оружия моей армии. Нарезное огнестрельное оружие всегда бьет точнее и дальше чем гладкоствольное. И очень хорошо, что среди моих соседей это никто еще не понимает. А иначе бы уже давно все европейские армии гоняли по округе с нарезными винтовками. Но это наступит еще не скоро. Я очень на это надеюсь.

Ну, а теперь мои пехотинцы безнаказанно убивали врагов. А те до них даже дострелить не могли. Хотя стрельцы и пытались это делать, бесполезно стреляя в нашу сторону. Но ни одна пуля из тех древних пищалей до моих солдат так и не долетела. Видя это, вражеская пехота заколебалась и остановилась. А наши пушки и винтовки то продолжали работать с прежней интенсивностью. Посылая кучи свинца и чугуна в сторону противника. В итоге, когда побежала вражеская конница, то мятежная пехота также дрогнула и начала разбегаться. А я, видя это, отдал сигнал к всеобщей атаке. Все, похоже, что мы победили? А теперь пришло время раздавать долги!

Глава 18

Глава 18.

Возмездие.

Армия мятежников оказалась разбита. Всего в этой битве было убито четыре тысячи сто сорок семь бунтовщиков. Пятнадцать тысяч триста двадцать пять человек попало к нам плен. Остальные несколько сотен смогли удрать. Большая часть главарей мятежников была схвачена. Но некоторые из них все же смогли спастись от преследования, уйдя за Днепр на территорию, контролируемую Османской империей. Я был очень зол на этих людей. Но не только это сподвигло меня придвинуть стотысячную армию к Днепру, по которому сейчас шла граница Османской империи и России. Кроме этого к выходу из пролива Босфор подошел русский флот, состоявший из тридцати вымпелов. При этом его костяк составляли десять 80-пушечных линейных кораблей, бывших клонами линкора «Москва», принимавшего участие в русско-турецкой войне 1693-1695 годов и очень неплохо там себя показавшего. Ну, а флагманом нашего флота был 100-пушечный линейный корабль «Орел», названный в честь первого русского военного корабля. Который когда-то был построен в 1669 году для защиты русских торговых судов на Каспийском море. Правда, там он ничего особо героического не совершил. А в 1670 году был захвачен и сожжен восставшими казаками Степана Разина. Но тем не менее, это был первый русский военный корабль, построенный по европейскому образцу. И именно, с него принято считать начало истории русского военного флота. Поэтому я и решил назвать первый русский 100-пушечный линкор в честь того первого «Орла». И надеюсь, что его ждет более героическая и яркая служба чем его предшественника.

И когда я продемонстрировал туркам такие весомые аргументы. То потребовал от турецкого султана выдать мне всех бунтовщиков против моей власти, скрывающихся на территории Османской империи. И пригрозил туркам войной. Если они мне откажут. И ведь я здесь не просто психовал и действовал на одних эмоциях. Хотя дикая ненависть к главарям мятежников у меня тоже имелась в наличии. Не стану этого скрывать. Но еще я тут преследовал и политическую цель. Я хотел прервать порочную практику. Когда бунтовщики, убийцы или какие-либо другие преступники из России убегали за границу и там вполне официально находили убежище. Тут мне сразу же вспоминаются все предатели моей родины, нашедшие приют в Европе и США в будущем. И потом они там спокойно жили и гадили моей стране. И мне такое положение вещей совсем не нравилось. Поэтому я решил его сломать с особым садизмом. Потому и выдвинул сейчас такой ультиматум правителю Турции, пригрозив войной. Моя армия и флот смотрелись очень грозно. Может быть, поэтому султан и удовлетворил мои требования? И выдал мне всех удравших из Российской империи на его территорию бунтовщиков.

Но скорее всего, его на это сподвигла та непростая обстановка, в которой сейчас находилась Османская империя. Сейчас же на Балканах и Морее дела у турок шли очень плохо. Австрийцы, венецианцы и поляки их там серьезно трепали. А тут еще и персы решили вторгнуться на Кавказ. В ту его часть, что контролировали турки. В общем, у них там тоже небольшая войнушка началась. И я о ней прекрасно знал. Ведь недавно мы тайно продали персам большую партию трофейного оружия, доставшуюся нам от татар, ногайцев и турок в ходе русско-турецкой войны. И очень неплохо на этом заработали, между прочим.

В общем, войны с Турцией в этот раз не случилось. И я решил сделать еще одно важное дело. Уже два года земли Таманского полуострова и Прикубанские степи, которые мы освободили от ногайской орды, принадлежали Российской империи. Тут появились наши поселенцы, пришли казаки. Была сформирована пограничная стража. Мы начали очень активно осваивать эту территорию. Шло интенсивное строительство дорог, дамб водохранилищ, оросительной системы каналов. Все было хорошо, но недавно на наши южные границы в этом районе начались набеги черкесов. Эти бородатые ребята грабили, убивали и угоняли в рабство моих подданных. А ведь мы их предупреждали, что если что-то подобное здесь начнется. То Россия отреагирует очень жестко. Может быть эти черкесы возомнили себя неприкасаемыми? Ведь сейчас они как бы были вассалами турецкого султана. А значит, и находились под его покровительством. Видимо, эти бандиты думали, что им за это ничего не будет?

Так вот они ошиблись. Армию же я не зря такую огромную собрал и привел на юг. Поэтому, когда правитель османов отдал мне заговорщиков. То я его поставил перед фактом, что его вассалы из Черкесии явно заигрались. Из-за чего я пойду наказывать черкесов за все их шалости на моей земле. Конечно, я правителя Османской империи поставил перед фактом, что я это и без его согласия сделаю. Но все же решил дать ему шанс сохранить лицо. Попросив турецкого султана, чтобы он дал мне разрешение на карательную экспедицию против черкесов. Турецкий монарх оказался умным и такое разрешение мне выдал. Обставив все так, как будто это он сам все придумал. В итоге, сейчас Турция оказалась не вовлеченной в конфликт Российской империи и Черкесии. А я только этого и добивался.

Вот несмотря на всю мою показную дерзость и браваду, мне совсем не улыбалось воевать с Османской империей до последней капли крови. Не видел я пока в этом никакой пользы для России. Я не кретин Николай Второй, бывший последним русским императором и ввязавшийся в Первую Мировую Войну ради обладания проливами Босфор и Дарданеллы. Пока такой бредовой идеи в моей голове не появлялось. Вот спрашивается, а зачем, собственно, нам эти проливы сдались? Кто-то скажет, что ради торговли с Европой или свободного прохода наших военных кораблей. А я отвечу, что торговать с Европой мы теперь и так можем. Турки же стали беспрепятственно пропускать наши торговые корабли через свои проливы в Эгейское море. И что, вообще, забыли наши военные корабли в Средиземном море? Зачем им туда сейчас лезть? Громить Италию, Францию и Испанию? А больше там и нет никого. До других европейских держав далековато. А с более близкими Турцией, Речью Посполитой, Священной Римской империей или Швецией мы и без всякого флота сможем повоевать.

То есть русский военный флот нам нужен только для защиты нашего Черноморского побережья. Да, и как наш флот там будет то воевать в Средиземном море? Без баз и снабжения он много не навоюет. Ну, и зачем нам тогда захватывать те проливы? Вот, и я не пойму. Бредовой мечты многих российских императоров вернуть Стамбул в лоно православной церкви у меня к счастью нет и не будет. Я не такой наивный дурак как Николай Второй, который станет воевать только ради веры. Мне польза для моей страны нужна. А пока я ее не вижу в очередной войне с Турцией.

Кстати, с турками мы заранее договорились, что всех пленных черкесов им будем сдавать в обмен на русских, украинских, белорусских и других славянских рабов. А то у меня же еще много земли имеется на юге России, которую надо кем-то заселять. И еще прибавится. Черкесы от меня ведь так легко не отделаются. Я из них все что можно и что нельзя выжму. Почему я решил так сурово поступить с несчастными черкесами? Хм! У вас, что память плохая? Я уже объяснял, как я отношусь к тем, кто грабит, убивает и угоняет в рабство моих подданных. И на примере крымских татар с ногайцами я наглядно показал, что стану делать с такими людьми. Но видимо, до черкесов плохо доходит. Не понимают они вежливых предупреждений. Поэтому теперь, пускай, не обижаются. Кто не спрятался – я не виноват! Это будет очень показательная порка и урок всем народам беспокойного Кавказа, что моих людей трогать нельзя. А иначе, будет большое бо-бо!

Моя стотысячная армия плавно развернулась и двинулась из Украины на Кубань. Флот также отошел к берегам Тамани. Вторжение русских войск в Черкесию стало большим сюрпризом для черкесов. Мои войска в связке с калмыками и казаками прошли огнем и сталью по всем землям Черкесии, которая располагалась на территории Адыгеи в двадцать первом веке. Мы гнали черкесов вплоть до отрогов Кавказских гор. Какого-то серьезного противодействия эти аборигены южных земель русской армии оказать не смогли. Большую армию им собрать не удавалось, а мелкие отряды мы легко уничтожали. Нас было тупо больше чем врагов. Мы были хорошо подготовлены, вооружены и экипированы. И еще у нас была многочисленная артиллерия, которую мы не стесняясь применяли против черкесов.

Конечно, я старался не устраивать бессмысленной резни. Моя армия больше выгоняла людей с их селений, чем убивала. Ну, и пленных для моего обменного фонда мы набрали около ста тысяч человек. Но большей части черкесам мы просто давали уйти на Кавказ. При этом я применял ту же тактику, что и против татар, и ногайцев. То есть отпускал пленных черкесов, которые рассказывали страшные сказки, что злые русские и дикие калмыки тут всех черкесов вырежут, если они останутся на своей земле. В общем, опять я совершал очередное военное преступление, сгоняя с земли целый народ. А никаких слезливых возражений я даже слушать не стану. Эти люди сами напросились. Сами выбрали свою судьбу, совершая набеги на мои земли. И теперь пожинали плоды своей собственной глупости. Ну, я же их предупреждал?! Почему не послушали то?

Черкесы мне напоминали непослушных и разбалованных детей, которые привыкли, что им всегда все сходит с рук. И их никогда не наказывают за то, что они творят. Но в этот раз не фартануло. А пришел большой и злой русский царь и очень больно их наказал, отшлепав ремнем по попе. Очень, очень, очень больно отшлепал. И в итоге, всем этим непослушным детишкам пришлось все бросить и бежать в страхе, спасаясь от наказания. Кстати, эту часть моей военной кампании против черкесов мы также обговорили с турецким султаном. И он милостиво согласился принять в Турции всех удравших от меня черкесов. Показав еще раз всему мусульманскому миру, как он заботится о несчастных единоверцах, обижаемых дикими русскими варварами. В общем, я ему карму очень хорошо так подправил. Ну, и обмен пленных черкесов на моих будущих подданных, томящихся в турецком рабстве тоже прошел довольно гладко.

В принципе, туркам было наплевать, кто там будет носить рабский ошейник черкес или русский. Впрочем, какую-то часть тех пленных черкесов султан все же показательно освободил. Еще раз показав себя защитником веры и всех мусульман. Поэтому у него ко мне и моей стране пока претензий не было. Ведь османскому правителю эти дикие черкесы, живущие где-то далеко за морем, были до одного места. Неинтересны они ему были. И что там с этими дикарями сделали другие дикари из Русского Царства? Это турецкого султана также не волновало особо. Главное, что ни один турок при этом не пострадал. И ни одна пядь турецкой земли не была захвачена врагами на этот раз. И хорошо, что в Черкесии не было турецких крепостей. Поэтому все земли черкесов как-то незаметно стали собственностью российского императора Петра Первого. И турки на этот раз на это закрыли глаза, демонстративно не заметив моей агрессии против их вассалов. Нет, возможно, если бы Турция сейчас не вела войну сразу с несколькими своими соседями. То она бы и отреагировала более жестко. Но сейчас у нее просто не было на это сил и времени. Это я очень удачно зашел, отжав большой кусок новых земель.

Вернувшись из Черкесского похода, я начал громкий судебный процесс над пойманными бунтовщиками. Следствие по ним уже прошло, пока я громил черкесов и отжимал их земли. Все прегрешения перед императором и страной у этих преступников были выявлены. И мне только оставалось вынести приговоры всем фигурантам этого громкого дела. Весь суд над мятежниками, конечно же, освещался в прессе. Я хотел, чтобы все российское общество знало, что будет с теми, кто осмелится бунтовать против власти императора российского.

Всем простым бойцам мятежного войска я присудил пожизненный срок заключения с отбыванием в трудовой армии с конфискацией имущества. Имущество их родственников я отбирать не стал. Просто пожалел. Ведь те дураки были обмануты боярами и князьями, рулившими заговором. Да, и много ли ты возьмешь с нищих дворян и стрельцов. А вот с главарями мятежников я так церемониться не стал. Все эти важные представители крупнейших аристократических родов были мною приговорены к смертной казни через сажание на кол. Да, вот такой уж я самодур и садист. Сначала хотел как Петруша им самолично головы порубать топориком. Во мне такая ненависть клокотала к этим зажравшимся уродам. Я же читал, как Петр Первый своими руками отрубал головы взбунтовавшимся стрельцам. А вот бояр, что тех стрельцов и подбивали на бунт против царя, почему-то помиловал, сослав в Сибирь, где они очень неплохо так жили и даже занимали какие-то государственные должности там. Странная логика была у этого прорубателя окон в Европу. Странная! Вот и я уже было хотел пойти по его стопам и самому взяться за топор палача.

Но потом я одумался и вспомнил, что при русском знаменитом царе Иване Грозном. Которого здесь так любят часто вспоминать все ревнители русской старины, существовал такой экзотический вид казни преступников как сажание на кол. Человека сажали голой задницей на торчащий вверх заостренный кол, который и протыкал казнимому преступнику все внутренности. И после этого посаженный на кол не умирал моментально, а мог еще какое-то время прожить в страшных мучениях. Некоторые так даже несколько дней страдали, пока не умирали. К концу семнадцатого века на Руси этот вид казни уже не применяли. Но я решил порадовать радетелей русской старины и возродил сажание на кол. Отныне за самые тяжкие преступления в Российской империи была положена именно такая вот страшная казнь. И первыми этот тип казни опробовали на себе все представители старой аристократии, возглавившие мятеж против своего императора. Именитых и важных бояр, князей и дворян сажали на кол при большом стечении народа на лобном месте на Красной Площади в Москве. И в газетах весь этот процесс подробно описывался. И то как долго и страшно эти преступники мучились. И просили их добить. Но я был непреклонен. Они должны были страдать до самого конца. Возможно, это бесчеловечно и очень жестоко? Может быть и так? А мне наплевать! Главное – я так хоть немного смог затушить ту ярость, клокотавшую во мне, и боль потери близких людей. Я казнил этих убийц и злодеев так, как считал нужным. И ни перед кем отчитываться не стану. Я император российский! И в моей стране мое слово – закон!

И скажите спасибо, что я не стал казнить родственников всех этих мятежных феодалов. Хотя у меня и мелькнула такая кровожадная мысль. Но я ее с особым садизмом задавил. Поэтому все члены мятежных аристократических родов были лишены всех титулов и званий. А затем сосланы мною на пожизненное поселение на Дальний Восток. А ведь его так и заселяли, высылая туда таких вот преступников. Все имущество провинившихся родов конфисковалось в пользу короны. Их земли, крепостные крестьяне, недвижимость, и любая другая собственность отныне принадлежали мне.

Глава 19

Глава 19.

О дипломатии.

После такой жуткой и варварской казни заговорщиков от меня отвернулись многие европейские монархи. Поляки, австрийцы, пруссаки, курляндцы, датчане и еще ряд немецких княжеств. Все они высказались с резким осуждением такой жестокости. Ведь у многих из казненных мною аристократов во всех этих странах имелись родственники или деловые партнеры. Которым очень не понравилось то, что я сотворил с такими уважаемыми людьми. Ай-яй-яй! Разве же так можно? Это же совершенно не по европейски себя так вести.

Но не все зарубежные монархи были столь категоричны. Не все! Первым меня поздравил юный Карл Двенадцатый. Он совсем недавно стал королем Швеции и ему исполнилось только пятнадцать лет. Совсем еще пацан. Но он мне первым прислал письмо с поздравлением меня с блестящей победой над мятежниками и черкесами. Там он восхищался моей храбростью и полководческим талантом. И приносил искренние соболезнования моим недавним утратам жены и матери. С Карлом у нас как-то незаметно завязалась переписка. Мне импонировал этот порывистый и честный юноша, для которого слово «честь» было не пустым звуком.

Правда, таким уж наивным идеалистом юный Карл Двенадцатый не был. Он был умен и хорошо образован. Гораздо лучше чем Петруша на момент моего попадания сюда. Удивительно, но в свои пятнадцать лет король Карл знал латынь, немецкий и французский язык. А после начала переписки со мной он выучил всего лишь за год и русский язык. Вот такой феноменальный полиглот был этот юный шведский монарх. Впрочем, я то прекрасно знал, каким блестящим полководцем станет потом этот пятнадцатилетний пацан. В другой то истории Карл Двенадцатый уже с восемнадцати лет очень так неплохо начал воевать. Нанося многочисленные поражения русским, саксонским, датским и польским войскам.

Правда, как и все гении тактики он был слишком самоуверенный. Это то потом его и погубило. Русские в битве под Полтавой его просто телами завалили. И победили не какими-то там блестящими и гениальными маневрами на поле боя. Просто у них было больше солдат и пушек. И позиция для обороны также имелась очень крутая. Там Карл Двенадцатый пошёл ва-банк и проиграл не только битву под Полтавой, но и всю Северную войну в итоге.

Так вот! Что я хочу сказать то? Этот юный король Швеции совсем не был дураком. Просто пока еще в нем горела наивная вера в людей. Многие молодые люди в его возрасте думают о людях вот также. Лучше чем те есть на самом деле. Это потом уже набираются опыта, несколько раз обжегшись и познав предательство друзей. Кстати, Петруша ведь тоже таким же наивным был. И верил разным коронованным тварям, которые использовали пылкого юношу в своих корыстных интересах. Заставив его сражаться с очень опасным своим врагом. Это я про короля Польши и Саксонии говорю, который стравил Петра Первого и Карла Двенадцатого. И радостно потирал свои липкие лапки, когда те боролись не на жизнь, а на смерть. В итоге, Швеция проиграла и Польша с Саксонией были спасены. А глупые русские получили от этой победы огромные горы трупов своих солдат, разруху, долги и очень затратные, проблемные земли, про которые я вам уже говорил свое мнение.

В ходе нашей переписки я понял, что молодой король Карл является довольно разносторонним человеком. Он интересовался не только войной и военным делом. А я то раньше думал, что Карл Двенадцатый был зациклен только на войне. Просто его же с ранних лет вынудили воевать на нескольких фронтах одновременно. И ему волей или неволей, но пришлось учиться побеждать своих врагов с малыми потерями. А то у Швеции то людские ресурсы были не такими уж большими. Поэтому и армия шведского короля была не очень многочисленной.

В общем, кроме войны молодой король Швеции интересовался флотом, экономикой, охотой, литературой и разными науками. И еще он верил в предопределенность судьбы. Кстати, он мне даже полезные советы давал по той же крепостной зависимости моих крестьян. И как с ней лучше бороться. И он совершенно правильно указывал тех, кто освобождению крепостных будет противиться со страшной силой. В принципе, я и так подозревал, что пока аристократы владеют большим количеством земли, то крепостничество будет отменить очень сложно. И шведы это давно поняли. А короли там придумали способ, как переломить хребет всесильной, крупной, земельной аристократии. При отце Карла Двенадцатого появился закон о редукции. То есть процесс возвращения земель дворян шведской короне. Законного возвращения, между прочим. Ведь все эти земли когда-то были пожалованы шведскими королями предкам тех шведских дворян в обмен на их службу.

Да, вся европейская цивилизация была построена на таких вот взаимоотношениях феодалов и их монархов. То есть чисто юридически все эти земли аристократам выдавали лишь на время службы. Но потом это как-то забылось. А дворяне стали считать эти земли уже своей частной собственностью и передавать их по наследству. И забыв об обязательной службе королю. Вот оно как оказывается! Я же что-то подобное подозревал, но не был уверен. Я же отнял земли и крестьян у дворян разрядных полков. Мотивируя этот процесс как-раз тем, что раз служба их закончилась, то земли теперь уже должны быть возвращены государству. Мы с Карлом эту тему очень подробно обсуждали. И он меня убедил, что к старой и крупной аристократии этот феодальный закон тоже применим. А я то раньше думал, что они землей своей владеют на каких-то других основаниях. Но, оказалось, что нет. Оказывается, все эти крупные земельные наделы, принадлежавшие феодальным родам в моей стране, могут быть отчуждены в пользу короны на вполне законных основаниях. По всем феодальным нормам вся земля в Российской империи принадлежит монарху. И я могу ее в любой момент забрать у ее владельцев. Вот такие дела наши скорбные!

Еще одним монархом, который меня поздравил с подавлением мятежа был турецкий султан Мустафа Второй. И это было…неожиданно. Да, очень неожиданно. Я то думал, что после всего, что случилось. Османский правитель меня будет ненавидеть. Но неожиданно получил от него вполне дружеское письмо. Где он меня поздравил с победой над бунтарями и восхитился той жестокостью, с которой я расправился с главарями мятежа. Даже его султана Мустафу эта публичная и очень страшная казнь впечатлила. Я же говорил когда-то, что на Востоке уважают только силу. А если ты еще и проявишь показательную жестокость к своим врагам. То станешь там великим человеком, о котором потом легенды слагать будут. На Востоке нельзя проявлять слабость и великодушие. Там таких действий не понимают. А вот право на месть очень даже уважают. А я отомстил своим врагам с особой жестокостью. И это очень понравилось туркам. И всем остальным людям Востока. И для них я сразу стал хоть и неверным (так мусульмане называли немусульман), но уважаемым человеком. Который своими правильными действиями и завоевал авторитет. Мда! Вот такой он восточный менталитет. Особый и неповторимый. И я со своей жестокой местью туда очень органично вписался. Ну, и еще турецкий султан был очень неглупым человеком. И понял, что я тогда помог ему не начать войну с Россией и сохранить лицо. И он мне намекнул в своем письме, что совсем не сердится на тот мой ультиматум по выдаче заговорщиков и угрозы войны. Мол, он то все понял. Понял, что у меня тогда не было другого выхода. А про побитых мной черкесов султан османов очень технично позабыл. Как-будто их и не было никогда. Хотя он тоже понял, что те спороли грандиозный косяк. А потом поплатились за это. Я же их принародно предупредил так, чтобы все слышали. Черкесы меня ослушались и были наказаны. Так что я просто должен был их наказать. А иначе бы потерял лицо. Очень жестоко и правильно наказать. По-восточному.

После турецкого султана мне еще пришли письма с поздравлениями от персидского шахиншаха и английского короля. Позднее также меня поздравили с победой над мятежниками правители Голландии и Венеции. В общем, Россия в очередной раз не осталась в изоляции. Как на это надеялись австрийцы, немцы и поляки.