Текст книги "Сын Химеры. Гнев богов (СИ)"

Автор книги: Владислав Верницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– В словах сих видна толика правды из уст твоих! Любо, колдун! Иди и набирайся сил! Скоро нам предстоит нелёгкая дорога! – отпустил незнакомца князь Василий.

– Не пекись так о дороге! Она покажется тебе парным молоком, налитым в глиняные кувшины!

– Благодарю за слова душевные, но и мне пора отлучиться, дабы не дать гостям себя долго ожидать!

– Приду через два дня! – предупредил князя колдун.

– Я буду ждать нашей новой встречи!..

Князь поправил полог шубы и ушёл на центральные улицы, где во всю идёт фееричная ярмарка. Марина побежала окольными дворами в усадьбу, спешно поднялась в покои жены Керсана и с грохотом захлопнула дверь светёлки. Полина испуганно развернулась, пудря носик возле зеркала. Марина рассказала о деяниях князя и его уверенных предубеждениях по поводу возвращения домой Керсана. На что суженая воина-чародея вспылила и бросила деревянный гребень в зеркало. В раме образовалась ветвистая трещина по полупрозрачному стеклу. После чего бросилась в перину высокой кровати и зашлась в слёзной истерике.

Марина решила больше не тревожить словом. Смахнув нарастающие на ресницах слёзы, она, молча, вышла из опочивальни и направилась на базар, дабы разрядить душевное беспокойство. Её кроткие тихие шаги дворня не заметила. Усадьба осталась за спиной, но тревожные мысли продолжали «бить в колокол».

Глава 4. Смядва

Путники выспались за тринадцать часов долгожданного отдыха, развели малый костерок и приготовились к трапезе вяленым мясом, сваренным в воде из Великой Орши. Кони ещё спали, подёргивая ушами от назойливой мошкары. От берега реки до горизонта расстилался ковёр позеленевшей луговой травы. В округе лишь редко-растущие кустарники и рощицы уже полюбившимся путникам берёз, что стало для них крайне загадочным явлением; привыкнув к изобилию растительности, воинам всё же не ясно, как в таковых условиях могут существовать народы диких степей.

Черпнув деревянной ложкой бульон с мясом, Керсан взял жидкость на пробу. Князь Пронский собрал шкуры в чересседельные сумки, умыл лицо из реки и присел рядом с боярином, не отвлекая его от процессии приготовления. Как только мясо подогрелось, Керсан разрешил товарищу начинать трапезу. Князь Иван послушно черпнул ложку в котелок с бульоном, выловил первый кусочек мяса и незамедлительно отправил его в рот, восхищаясь вкусом и мастерством приготовления супа в полевых условиях боярином.

Часом позже ожила шкура третьего путника, из-под которой выглянуло заспанное лицо крестьянина. Мужчина, с неким кряхтением старца, поднялся на ноги, огляделся по сторонам, ополоснулся в реке и присоединился к трапезничавшей компании. Присев на колени, Прохор первым разбил завесу тишины.

– Доброго утречка, други! Какой превосходный запах?! Никак наше любимое мясо подоспело?! – поздоровался крестьянин.

– И тебе здравия! Да какое оно любимое, коли не наслаждаешься, а только давишься и мечтаешь о капустном супе! – поздоровался князь Иван.

– Нам бы дотянуть до Переяславля на обратном пути, а там уж Великий Сварог подарит нам ещё одну надежду! Так ведь?! – отозвался Керсан.

– Любо! Любо!

– Ни что! Коли до Орши добрались, то обратно аккурат к июлю возвернёмся! Так-то! – предположил свои подсчёты Прохор, захватывая ложкой кусок мяса, плавающий в бульоне.

– На всё милость сия Сварога, отца нашего небесного! Без его воли мы и до каганата поганых добраться не сумеем!

– От чего же так-то?! – поинтересовался Прохор.

– от того, что не ведомо, какие ещё напасти поджидают нас впереди сего пути! – пояснил Керсан.

– Сплюнь! Кабы какая шельма не сглазила! Кто знает ныне, чего эти земли таят?! – испугался за всех князь.

– Тьфу-тьфу-тьфу! Но уверенности нам от сих плевков не прибавит! Посему давайте будем бдительными на око и молчаливы, ако рыбы на глубине этой непрогретой реки!

– Бо верные мысли сказываешь, Керсан! Кто знает, чего нам от земель тамошних ожидать! Посему и быть! – поддержал побратима князь.

– Вы доедайте, а я пока пойду свою кобылицу к походу приготовлю! – улыбнулся Керсан и вышел из кострового круга.

– Я вот всё думаю над сим походом твоим, княже! – задумался Прохор.

– И что же ты надумал, отче?!

– Ох, как то неспокойно мне на душе! Совесть мучает! Может всё же не стоит тебе на брата свово идить?! Может, народ даст шанс брату твому и он изменит отношение к правлению?!

– Ах, и наивен ты Прохор! Хорошо! Ответь мне на встречный вопрос – может ли глупая свинья стать мудрым львом?! – философски ответил князь.

– А как так?! Не могёт такого?! Ведь глупая свинья может стать умной свиньёй, но ни как не мудрым львом!

– Тут ты слегка неверно мыслишь! Свинья всегда остаётся свиньёй от того, что она жадная и вредная – будь то чистая али искупанная в грязи; а лев воспитан в мудрости и чистоте! В какой бы среде обитания он не жил, всё же найдёт правильное решение, дабы оно не казалось обидным для других особей зверья! Бо люд отличается от зверей не инстинктами, а разумом, чего не скажешь о моём брате! – закончил урок биологии князь, положив в рот последний кусок мяса.

– То всё понято, но брат ведь?!

– Сейчас не о дружбе сей кручиниться надобно, как думает князь Мусковский, а об изгнании ворога с земли славянской! Токмо потом ужо сплочением княжеским радость в избы славян нести! Почто мы татям степным на Руси как в степях вести себя позволяем?! Почто попустительством с ворогом литовским языкоблудничаем?! Вот о чем кручиниться надобно! Сия проблема не решена, а порядок меж князьями будет установлен немедля! – князь Иван облизал ложку и спрятал её в нагрудный карман.

– Гляжу, шибко он тебя довёл, княже! – увидев подошедшего к лошади князя, кивнул Керсан в сторону Прохора.

– Тьфу! Языкоблуд, как и прочие князья! Разведут лясильню и давай из себя умников корчить! – забурчал князь.

– Да ты близко к сердцу не принимай! Им в сёдлах токмо и остаётся, что сено с места на место перекидывать да походы нонешние с мужиками обсуждать!

– То верно речёшь! Не зря тебя ко мне в помощники Великий Перун послал! Ох, не зря! – согласился князь и продолжил. – Ещё два перехода осталось и будем на месте! Разгоним наших лошадок, а то ужо денно поди застоялись?!

– Толковая мысля! – поддержал ход мысли князя Керсан Зорген и пнул пятками в бока Викинга.

Лошадь колдуна начала свой ленивый шаг, разминая ягодицами, под хвостом которой, собралась малая тучка назойливых мошек. Лошади князя Ивана Пронского и Прохора с недовольным ржанием направились вслед за первой. В одиннадцатом часу утра спины путников начали потеть от палящих лучей южного Солнца. Трава кажется яркой, ако пустырник после росы на Руси. Часто возникало чувство жажды в глотках путников, но вместо воды воины набрали тюки с хмельным мёдом, в скорости дурманящий душу. После такого напитка не шибко хотелось путникам вершить сии дела.

Решив не спать по двое суток, ратники добрались до первой рощицы берёз без труда, но именно в этой роще их поджидала засада. Пошёл сильный дождь, кой и был аномальным в жарких южных степях. Дорога стала непролазной. Ноги коней вязнут в грязи. Крупные капли дождя, ако бандитские пули, прошивали одежду воинов насквозь. Керсан увидел в стороне ауру колдуна, ворожащего на небеса. Его голос доносился до ушей Керсана, ломаным нарастающим напевом непонятных фраз. В связи с этим ливень становился сильнее. Внезапно под ногами коней путников ровно застелил всю округу туман. Через минуту ничего не стало видно на расстоянии локтя. Запомнив примерное местонахождение колдуна, Керсан бросил в руки Прохора повод своего коня и развернулся обратно, дабы не сбиться в направлении.

– Мы не одни, други! Возьмитесь за руки, дабы не потеряться! Я пойду, выкурю ворога из его берлоги и вернусь! Не нравится мне всё это! – Керсан насторожился, вынул саблю из ножен и пошёл в туман.

Путники лишь секунду проводили Керсана взглядами и потеряли его в плотности тумана. Колдун продолжал слышать голос врага, надеющегося на защиту магии. До правого уха воина донёсся оскал невиданного зверя и ругательные восклицания товарищей. Парень сообразил, что колдун натравил на его друзей зубастых тварей, для приманки, дабы вернуть воина назад – не дать пройти дальше – не к колдуну, а именно к хану.

Князь Иван Пронский и Прохор остались в сёдлах быстроногих коней стали ждать исхода ситуации, но она затянулась гораздо дольше, чем путники того себе предполагали. Минуты длятся словно часы. Туман перед глазами Прохора и князя рассеиваться не собирается. Вся походная одежда насквозь пропитана дождевой водой и грязью.

Вдруг в двух метрах от путников блеснули ядовито-жёлтые глаза. Послышался странный рёв, похожий на мурлыканье гепарда. Туманная завеса раскрыла свои серые кулисы и выпустила на узкую полянку, где остановились путники, голодных и жадных койотов. Недолго скалясь, братия облезлой псарни напала на дуэт воинов. Князь Иван подкинул крестьянину саблю и тут же достал из ножен свою спасительницу. Валирийская сталь блеснула серебристо-синим свечением, не смотря на непроходимость в аномалии. Два койота набросились на лошадь князя. Оставшиеся три пса прыгнули выше – на Прохора, сбив второго седока в месиво грязи и луж. Прохор попытался встать, но одна из тварей вонзилась клыками в голеностопный сустав. Мерин князя начал заваливаться на бок, пытаясь придавить раненого Прохора грузной тушей. Несмотря на нападающих тварей, крестьянин взял волю в кулак и откатился от того места, где лежал пару секунд назад. Туда упала раненая лошадь. Князь быстро поднялся на ноги. Его сабля начала расписывать в воздухе невидимые узоры. Три койота с предсмертным истошным визгом пали оземь без стука в сердцах. Две твари продолжали жадно давиться слюнями от вкусного конного мяса. От последней твари, которая всё это время скрывалась в тумане, пытается отбиться раненый Прохор, то и дело, падая в виду немалой потери крови. Князь Пронский устремил взор на стену тумана, куда ушёл Керсан, в надежде его скорого возвращения.

Тем временем Керсан Зорген продолжает пробиваться сквозь туман, закрывающий дальнейший обзор перед глазами. Впереди появился контраст колдуна. Воин споткнулся об обездвиженное тело. Колдун стоит на коленях, прижавшись к стволу дерева. Воин развернул тело к себе лицом и… увидел себя. Когда Керсан отпустил мертвеца, тело повалилось в грязь. Коснувшись земли, оно разлетелось стайками разноцветных бабочек.

– Оценил морок мой, отрок?! – голос подался с ветки дерева, под которым стоял воин.

– Да, отец! Мощно! – признал мастерство чародея Керсан, увидев на нижней ветке берёзы пепельно-чёрного ворона.

– Пришёл с обнажённой саблей к тому, кто тебя предостерегает от неминуемой гибели?! – каркнул ворон.

– А не ты ли на меня эти беды накликаешь сей заботой?! От чего бы мирные не найти способы?!

– Это и есть самые мирные способы!

– Ближе к делу! Что тебе нужно от меня и моих товарищей?!

– Мне всего лишь заплатили за выполненную работу, а ты как таковой не нужен! – признался ворон.

– Кто заплатил??? – закричал Керсан.

– Тот чин, у коего ты оставил возлюбленных своих!

– Я так и знал, что князь Василий приложит к сим деяниям руку! Я же изначально подозревал, что всё произошедшее зависит от его участия! Но почему он пытается нас остановить? – никак не мог найти ответа на один извечный вопрос Керсан, опустив лезвие сабли к земле.

– Видимо сопереживает за суженую твою! Моя помощь ему заключалась не в твоём истреблении, а наоборот, вернуть тебя живым и невредимым, но ты упрям на столько, что даже я устал за тобой гоняться! А к товарищам советую возвернуться! Им твоя помощь нужнее! Скоро свидимся! – ворон каркнул в последний раз, взмахнул крыльями и воспарил над землёй, скрывшись в расходившемся тумане.

Туман начал исчезать. Аномальный дождь резко прекратился. Облака раскрыли Солнцу месиво грязи, которая ещё не скоро просохнет и вернёт всё в прежний вид. Керсан вышел на поляну к путникам, когда осталось два койота. Увидев бесполезные отмашки саблей крестьянина, воин подбежал сзади пса и отрубил наглой твари голову.

Крестьянин перестал отмахиваться и устремил взгляд в небеса, продолжая что-то бормотать. Керсан Зорген, упершись о саблю, попытался разделить скомканный лепет, но ничего из этого не вышло. Прохор сделал три последних вдоха и сомкнул веки в таинственном молчании. Князь Пронский расправился с клыкастым врагом и вернулся к воину, хлопнув его правой рукой по левому плечу. Керсан бил напарника ладонями по щекам, пытаясь разбудить. Всё тщетно.

– Прохор! Вставай! Ты ведь нам ещё нужен! Ну, проснись же ты, отче! – со слезой на щеке кричит во всю глотку Керсан.

– Он мёртв! Единственное, что мы можем теперь для него сделать, так это проводить в млечный путь! Да и коня туда же! – глянув на мёртвую тушу своей лошади, князь произнёс это с грустью в голосе.

Думаю, ты прав! Это единственное, что мы можем сделать для него в царстве пустоты и изнурительной жары! – согласился воин.

– Хороший был мужик! С душой! Не побоялся опасного пути с нами!

– Да, Иван! Ведь из общего пайка хлебом солью делился! Дык, не сбежишь от того, что на роду написано! – начав выкапывать саблей яму, поддержал путника Керсан.

– Всё! Не угостит он нас боле домашним вином! Не встретит с улыбкой на устах! Не обнимет в тёплых объятиях! Вместо того будет покоиться на чужой земле! Заровняется с годами его постелюшка! Лишь память светлая о нём и останется в народе! Токмо Маре ведомо, когда и наш с тобою путь приведёт в начало веков! – теперь князь начал сокрушаться над мёртвым телом, забрав эстафету настроения у размышляющего воина.

– Хватит кручиниться, князюшка! Помоги лучше землю рыть, а то одной саблей я так долго буду ковырять! – попытался успокоить побратима Керсан Зорген.

– Хорошо! Иду! – встав с колен, князь взял ятаган и начал ковырять неприступную глину. – Ты хоть по жене скучаешь?! Может и правда лучше вернуться назад?!

– Назад?! Я тебя не понимаю, княже! Поперва ты ведёшь нас через Тьму-таракань, преодолел возможные испытания и потерял товарища?! Ну, уж нет! Так дело не пойдёт! Нам осталось идти от силы вёрст семь всего, а ты предлагаешь сдаться на финише – перед своей волей?! Там, в тумане, я встретился с исполнителем всех наших бед! Колдун успел поведать мне об имени того человека, который изначально был против нашего похода! Сказать или сам догадаешься?! – разошёлся воин.

– Кто-то из твоих женщин? – предположил князь.

– Ну, они могли бы подвергнуть возлюбленного смертельной опасности, но не стали, боясь потерять навсегда! Сия персона Василия Дмитриевича! Ему выгодно наше поражение перед ханом в походе, тем самым надеясь отсидеться в глухих стенах терема!

– И что это может значить с его стороны?! Уж не верится мне, чтоб так заботился, дабы мы не вся Русь-матушка?!

– Думается мне, братушка, у нашего князюшки Мускомского ужо имеется кандидатура на единодержавца! Предчувствую новость сию, как только окажемся в стенах детинца оного!

– Ну, боярин! Коли чутьё охотника имеется, то посему так и будет! – покачал головой князь Пронский. – Вот! Возвернёмся в Мусковию! Глядь сии слова твои и подтвердятся, боярин!

– Слышишь? Голоса слышишь? – перебил князя воин.

– Слышится что-то, да токмо разобрать не смею! На лай собак похоже!

– Дык, откель тут собакам взяться, княже! Голову на отсечение положу, что тати идут! Судя по голосам не менее десятка! – прищурился Зорген.

– Коли дозор, то отобьёмся, а может и войско лагерь разбило – будем гостить в кандалах!

– Левее березняк растёт! Оттуда и проследим что да как!

– Истину глаголешь! А не заметят ли? – испугался князь, прикрыв губы рукой.

– А мы на цыпочках! Пошли! Заодно переночуем под защитой! – улыбнулся Керсан Зорген своему путнику и конным шагом начал прорываться через заросли влево.

Дойти до долгожданного ночлега так и не удалось. За спинами путников послышалось радостное гиканье и ржание лошадей. Керсан обернулся, оскалив зубы в хитрой улыбке. В его руках блеснуло лезвие верной валирийской стали, сохранившейся после первого приключения по французским горам. Видя приближающуюся пятерку всадников, князь Иван вытянул из ножен саблю, спрыгнул с лошади и побежал навстречу врагу. Керсан одним движением руки развернул вороного, пнул пятками по брюху Викинга и погнал его в галоп, обгоняя князя.

Пять всадников продолжили бег, не снижая лошадиной скорости. Сабля Керсана взметнулась вверх и отсалютовала снизу вверх влево, задев брюхо коня второго татарина. Почувствовав резкую боль, лошадь с диким ржанием повалилась на траву, затерявшись в ее бурьяне. Подоспевший князь немедля бросился на выпавшего из седла татя. Лязг стали отдаётся по всей степи. Третий и четвёртый татары замахнулись ятаганами и рубанули воздух. Керсан закричал. То ли ярость обуяла в тело в холодных тисках, а может и внезапно раскрытая рана отдаёт в боку. Сабля воина мягко проехалась аккурат по горлу четвёртого врага. Значит попал-таки третий тать. Ещё бы немного и сердце было пробито на сквозь. Керсан обернулся и безнадёжным взглядом посмотрел за тылом князя.

– Умри, червь! Теперь Всевышняя Мара тебе будет царицей! Х-ха! – прокричал князь Пронский, насквозь пронзая саблей грудь своему врагу.

Сзади князя на поле битвы вернулся первый тать. Керсан с силой рванул повод и погнал Викинга в тыл путника. Первый тать снял скрупа гнедого бечёвку, закрученную одним концом в петлю. Верёвка начала парить в умелых руках степняка. Взор в глазах Керсана стал кружить. Копыта лошадей отдаются в висках раненного воина. Обострилось обоняние. Бечёвка легла аккуратно на шею пленника, сдавливая гланды, и резко дёрнулась в бок. Будто в замедленном действии Керсан летит с коня и ударяется позвоночником о проклятую богами землю. Его протащило по земле ещё добрых тридцать метров, после чего лошадь врага, остановилась. Керсану удалось перекатиться на живот, чтобы увидеть происходящее.

– Сдавайся, урус! Куда тебе против нас тягаться! – обратился один из татар к князю, бросившему от безнадёги саблю на землю.

– Да чего с ними ласкаться?! Давайте тут их и оставим на съедение ворону?!

– Нельзя! Пусть хан сам решит, что с пленными делать! Но для начала их надо в чувства привести! Руки вперёд! – одновременно с размышлениями приказал князю третий.

– Вставай, урус! – обратились уже к Керсану.

– Я бы рад, да вы все соки выпили! Так что я лучше полежу немного, а вы так тащите! – огрызнулся воин.

– Он ранен! Давай его подкинем на гнедого да тронемся!

– А ведь лихая сеча была?! – завёл новую тему первый тать, но Керсан эту фразу услышал последней. Висеть вниз головой не составляло отдыха. Сознание воина затуманилось и вовсе погасло.

* * * * *

Солнце только дотянулось до горизонта. Вечно голодные вороны и галки перелетали с одной берёзы на другую – в погоне за лидерством над падалью. Лёгкий морозный апрель загнал в будки, расстеленные заботливыми хозяевами соломой, трусливых дворовых псов. Снегири продолжали в голос заливаться и красоваться оперением на мягких крылышках. Солнечные зайчики играли на сугробах возле оживлённых дворов и покатов крыш покосившихся срубов крестьян. За врата детинца бешеными струями стекали остатки наледи, которые дворня не могла убрать в зимний период.

Слуги носили вёдрами овёс лошадям, на которых хозяин будет охотиться с оными гостями. Марина захотела помочь поварам с приготовлениями к пиру и охотно взялась за готовку. Полина играла с Всеславой в куклы, которые сама слепила для дитя из глины и соломки, продолжая ждать возвращения суженого.

Скрипнули ступени детинца. Во двор вышел князь Московский, Василий Дмитриевич. На нём атласная рубаха, белые шаровары, кожаные сапоги и стёганый длинный халат. Его острый взор окинул ширь двора. Князь глубоко вдохнул весенний воздух и улыбнулся, подставляя лицо солнечным лучам долгожданной тёплой весны, которой осталось чуть меньше двух месяцев.

На горизонте появился ворон. Поперва князь думал на сокола, но нет. Разглядел он птицу, когда та над двором сделала вираж и пикировала прямо в слюдяное оконце княжеской светёлки. Слюда разноцветной мозаики разлетелись в разные стороны княжеского детинца и посыпались на дорожку, где не успел пройти служка в хлев за сеном.

– Что за бесовство?! – спросил сам себя князь Московский и побежал в светёлку за ответом, спотыкаясь на каждой ступени лестницы.

Князь услышал крики прислуги за последней дверью в конце коридора. Он дошёл до нужной двери, толкнул её в светёлку и увидел, как служки пытаются согнать со стула хозяина огромную чёрную птицу. Ворон перелетал со стола на пол, а оттуда забился в углу на гардеробе. Заметив сию странность, что птица не улетает, князь приказал дворне убрать разлетевшиеся перья по опочивальне и освободить помещение. Служки принялись убирать перья дикой птицы метёлками в вёдра. Они откланялись князю и вышли за дверь, когда окончили уборку светёлки.

Ворон каркнул и перелетел на пол, в полёте перевоплощаясь в высокого мужчину с густой русой бородой. Его чёрный балахон скрывал лик до кончика носа, придавая виду зловещей могущественности, кою скрывала знакомая князю ехидная улыбка. Та же чёрная мантия развивалась на лёгких порывах ветерка, прорвавшегося в разбитую слюду.

Правитель неизведанных земель подошёл на два шага к князю и правой рукой скинул глубокий балахон. Губы князя слегка дрогнули в испуганной гримасе. В левой руке «говорящего с богами» синим пламенем вспыхнул магический посох с серебряным черепом, явившийся из ниоткуда. Металлические глазницы ожили сиренево-алым цветом, сверкая магическим напряжением ионовых частиц.

– Колдун?! Ты уже исполнил мою просьбу?! – в страхе прошептал князь, не ожидавший этой встречи.

– Вижу, не ждал меня вовсе, человече! Что же ты богов моих гневишь?! Хах! Да как ты смеешь указывать мне, голосу богов, и вообще о чём-то просить! Ты ждёшь ответа конечного?! Так вот я отвечу устами Великого Даждьбога! Не вернул я твоего иноземца! У него свой путь, который Керсан обязан пройти!

– Постой! Какой путь?! Кто иноземец?! Какой же он иноземец, коли с земель французских пришлый! Маркиз!

– Всё-то ты о нём знаешь! А я не знаю! Только вижу его прошлое, анализирую настоящее и поддерживаю в будущем! Именно от него зависит жизнь на этой загаженной людьми планете!

– И что же грозит нашему миру?! Тати второй войной на нас пойдут нечто?! – с ехидной улыбкой спросил князь у колдуна.

– Ни ты, ни даже твои правнуки не доживут до Судного дня! Посему не кручинься! Это не твоя судьба и не тебе решать об исходе той коварной битвы! Я шёл по пятам воина, в надежде переубедить его идти дальше, но в созданном мной туманном мареве увидел и Фёдора, и поклон Керсана к хану, и стремительное желание твоё помочь братцу! Будет красивое зрелище! – прищурился колдун.

– Ну, а что будет с моими полками? Мы выиграем? Я одолею князя Пронского? – продолжал засыпать вопросами князь.

– Охо-хо! Ну, уж нет! Я не позволю тебе, человече, сорвать моё наслаждение! – колдун поставил правую ногу на подоконник и нагнул корпус спины вперёд, развернув шею, чтобы перед отлётом бросить последнюю фразу. – Скоро всё сам узнаешь, княже! Не стой на месте! В твоём распоряжении ровно два месяца! Если понадобится, то я лично встану на сторону богов, а пока буду наслаждаться приближающейся битвой!

– Смядва, ага! Ты не остановишь меня колдун! Мои войска сотрут в пыль твоего спасителя! Сотрут так, что даже пыли от него не останется! – князь Василий выкрикнул последние слова, брошенные вдогонку ворону, скрывающегося вдали небес, услышала Полина и несколько холопов, проходящих мимо окна с охапками хвороста. – Чего уставились? Работы во дворе нет?

– Прости князюшка! Прости миленький! Есть работа! Всегда есть! – затараторили по очереди холопы.

– Ну, так идите и работайте! Всё их шпынять потребно! Эх, жаль, что нет на Руси-матушке рабства! Хорошая порка им бы не помешала! – князь перевёл взгляд с холопов и обратился к Полине. – Полюшка! Поднимись ко мне, дитя! Весть для тебя пришла! – поманил указательным пальцем князь девушку, игравшую с его дочерью.

– Звали, княже?! – спросила Полина, когда вошла в княжескую светёлку.

– Да, милая! Я позвал тебя, чтобы сообщить о суженом твоём! Он жив и уже добрался до намеченной цели! Возможно, сейчас стоит перед ханом и бьёт ему челом в землицу!

– Правда?! – девушка расплылась в улыбке.

– Именно так мне ворон сейчас сказал! Гибель ему никакая не грозит! Так что скоро вернётся сам к возлюбленной женщине! Ах! Чувствует моё сердце – пир закатим, коего ещё ни разу не было! – зловеще улыбнулся князь Ваисилий Донской. – Ступай! У тебя хорошо получается с дочкой моей дружить! Она тебя вон ждёт! Ступай! – князь махнул в сторону разбитого окна и присел на край постели, над которой висит серый балдахин.

– Всеслава у Вас очень послушная девочка! Я тоже всегда хотела дочь, чтобы по дому помощницей была, а вымахал воин! Вот! Ну, у Вас много дел! Пойду!

– Спасибо, что ценишь Всеславушку! Ну, да ладно! Иди! – с грустью проговорил князь в спину Полины, выходящей из опочивальни.

* * * *

Тело стреляло болью и неописуемым жаром. Мышцы рук ныли, пытаясь помочь рукам пошевелиться, но сил для этого действия не хватало. Полуоткрытый рот Зоргена издал протяжный стон и затих. Лишь тяжёлые веки открыли глазам мир тьмы и безмолвия. Керсану на миг показалось, что он умер, но до боли в груди знакомый голос вернул его разум к реальности.

– Керсан! Побратим! Ты живой! Я уж думал, Прекрасных ног творенье Мара забрала тебя в своё царство покоя, но она оказалась благосклонна к душе твоей! Боги любят и берегут нас! – прошептал знакомый голос.

Дверь в темницу отворили. Татарин средних лет с аккуратными чёрными усиками и коротенькой реденькой бородкой вошёл в тёмное помещение. Ввиду ослепляющего глаза солнечного света, удалось разглядеть только стёганый халат, но разобрать какого цвета – не имелось возможности. Судя по звуку, татарин поставил что-то металлическое на пол, пнул кого-то в темноте и вышел, отчитавшись перед воинами на местном диалекте. К лежачему воину подполз ранее с ним говоривший. Видны были лишь некоторые очертания лица, но Керсан узнал в незнакомце князя Пронского, который в руках держа миску с чем-то съестным.

Князь положил в рот воина круглый, слегка бархатный плод. Силой воли Керсану удалось открыть рот шире и откусить мякоть плода. Он не знал что это, пока на рецепторах языка не почувствовал вкус зрелого абрикоса. Князь, как мудрый и опытный вояка, прекрасно знал, насколько чреват вкус смерти. Поэтому он тщательно угощал побратима восточными сладостями – абрикосами и виноградом, сушёными сливами и курагой, мясом индюшки и кумысом. Судя по всему, наступил уже обед.

Долгое время князь радовался, что видел товарища живым; рассказывал, как долго шли до аула, как янычары мечтают разворошить Русь и превратить её в степи, подобные здешним; что в плену они, пока хан не вернётся с удачной охоты. Но многого князь рассказать не успел, хотя Керсан всё слышал и запоминаал каждую деталь, превозмогая боли.

Дверь в темницу вновь распахнулась. Керсана взяли два татарина и понесли в другой схрон, выкопанный на другой стороне аула. Эти триста метров под палящим Солнцем Керсану показались истинным блаженством. Повсюду стояли шатры. Весь лагерь заполнен воинами татаро-монголов. Они о чём-то спорили и смеялись, обмениваясь душевными хлопками по плечам сотоварищей. Пейзаж в глазах Керсана резко сменился мрачной комнаткой в подземелье. На полу уложена солома в двух отсеках. Воина положили во второй отсек, куда с улицы выходил стёк, который предназначался для слива воды в камеру. Татары ушли. Вместо них вошёл старче в стёганом малахитовом халате, с полосатым дизайном. По стёку зажурчала вода. Воин лежит нагой, что его смущает. Тёплая вода начала ласкать тело. Монгол достал из карманов халата стеклянные мензурки, в которых хранились смеси и жидкости. Керсану не было сил что-либо для себя понимать. Он уже готов принять массаж с ядом, но доколи боги не дали ему уйти, значит можно довериться стечению обстоятельств. Касание рук монгола оказались при омовении настолько приятны, что колдун отключился.

Воин очнулся уже в темнице, когда почувствовал в себе прилив сил. Повсюду было темно. Лишь по частому скрежету железных кандалов о деревянный пол дал воину понять, что князь жив и невридим. Раз кроме трапезы и сна заниматься нечем, скорее всего первое действо. Мысль о еде помогла Керсану приподняться и повернуть шею в ту сторону, откуда слышал звуки.

– Княже! Ты ли здесь? – с трудом выдавливая каждое слово, спросил в пустоту Керсан.

– Да, друже! Кому же тут живиной скребыхаться!

– А почему здесь такой странный запах?

– Дык, воздуха мало! Покойничек недалече оно как у стеночки преставился! Благо ты за двое деньков-то токмо раз очнулся, опосля купальни! Я тебя покормил – ты и был таков!

– Помнится, шли мы к хану на поклон, а нашли себе покой! Что ж так бок ноет! – начал в себя приходить воин.

– Дык, тебя так ятаганом ворог приложил, что ты вовсе сознание потерял! Меня окружили и в хомуты, а тебя прямо так и бросили на лошадь, как мешок картошки! Вот так-то! – оправдался князь.

– Одни вопросы в голове! Сколько мы тут?

– Пять ден! Ну, по моим подсчётам!

– Экий ты! Денно считаешь!

– Да как же не считать, коли с тобой оказия приключилась! Вот и считаю на какой ден в себя придёшь, чтоб потом князю Мускомскому понукать за тебя, боярин! – князь щёлкнул языком.

– Не гоже то деяние сие! Не по-людски это! Не уж-то демон в тебе взыграл?! Вот возвернёмся как, Сварогу быка принесём али козу, дабы здравия продлил детям нашим да не гневался шибко за глупости сии, что до мыслей допускаем!

– Ой, и правда, друже! Бес на язык напал! Ты спи лучше! Долго не напрягай тело, не то боюсь швы разойтеться могут! Да во сне силушка русская и вертается к тебе! Отдыхай! Вот хан захочет нас повидать, а мы в добром здравии ды со словом весомым!

– И тут ты прав, княже! Во сне силушка вертается да травах чудодейственных! Коли так, то быть по сему!

Боярин Зорген успокоил поток дыхательных путей и закрыл веки, проваливаясь в нежные объятия Морфея. Солнце уже начало заходить за горизонт, нагрев за сутки воздух и землю. Ласточки делали последние виражи над головами янычар перед ночной кормёжкой своих птенцов.

Полина встретила Керсана возле ворот в город, будто заранее знала о приходе суженого. Воин подошёл к девушке и почувствовал холод, леденящий душу. Он взглянул девушке прямо в глаза и обжёгся чужим, всё таким же леденящим сердце, взглядом. Под личиной жены Керсан почувствовал магическую нить незнакомки. Полина освободила саблю из ножен и мастерски взмахнула клинком возле шеи воина. Керсан успел только вытянуть руки по направлению к жене, как из ладоней вылетел поток фиолетово-синих молний. Магический поток пронзил грудь врага, разрушив его защиту. На землю падает уже незнакомка с длинными до поясницы чёрными волосами и серыми, словно у дикой волчицы, глазами. Ударившись спиной о землю, девушка мастерски вскочила на одно колено. Вместо клинка в её руке преобразовался хорошенький серебряный жезл, из центра которого вылетела красно-зелёная молния. Но молния так и не достала Керсана. В холодном поту и тяжело дыша, воин пришёл в себя, не сразу осознав о своём пробуждении.