Текст книги "Союз нерушимый (СИ)"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

– Через три месяца я берусь дать серию Та-152 – сказал Танк – подготовительная работа почти вся проведена, собран и облетан даже первый прототип. А еще через три месяца выпуск может быть доведен до ста пятидесяти-двухсот самолетов в месяц при односменной работе, и до пятисот штук, при трехсменной. Но остается последний вопрос. Какие условия работы будут лично для меня?

– А какие вам нужны особые условия? – спросил офицер госбезопасности – вам лично, достойная оплата, в рублях. И можете выписать к себе свою семью, ну зачем вам прятаться по тайным квартирам? Вся ваша личная собственность остается за вами, как и счета в германских банках. Никто не будет ограничивать вашу свободу передвижений внутри Германии, можете как раньше, ездить на отдых в ваш любимый Тироль, когда там наведут порядок. Мы согласны забыть о вашем членстве в НСДАП. Единственно, мы очень не поймем и не одобрим, если вы решите, не попрощавшись, уехать в одну из недружественных нам стран… вы надеюсь, понимаете, о ком идет речь? Тогда и мы оставляем за собой право принять необходимые меры в отношении вас – но надеюсь, что до этого не дойдет?

Танк лишь кивнул. Русский был прав – что делать конструктору его уровня в Англии или США? В лучшем случае, возьмут в какой-нибудь "Рипаблик" или "Хаукер" на вторые роли. В Голландии, Швеции, даже Франции – может быть и удалось бы начать, с полного ноля, но откуда взять первоначальный капитал и производственную базу? В Аргентину вроде бы успел удрать кто-то из французов, и ему там даже создали условия – но во-первых, на богатство там можно не рассчитывать, а во-вторых, после Римских событий в Латинской Америке стали очень плохо относиться к немцам. А ему уже сорок шесть, не мальчик, трудно начинать все сначала, а тут, дома – все, причем знакомое, привычное! И чтобы отказаться, надо быть дураком!

Еще русских заинтересовало возобновление производства разведчика ФВ-189 (причем с советским оборудованием и вооружением)! Хотя истребитель, под шифром Та-152, считался приоритетом. Кроме того, новые работодатели затребовали все материалы по перспективному реактивному истребителю. Зачем им тогда нужен поршневой "152й"? Хотя разумно – самолет принципиально новой схемы может взлететь через два, три года, а что ставить на вооружение сейчас?

Курт Танк был не только конструктором, но и деловым человеком. И в дальнейшем поставил перед русскими вопрос, о выпуске на заводах "Фокке-Вульф" еще и самолетов других марок, к которым советские проявили интерес. Транспортник Ю-52, и запчасти к нему – для поддержания в исправности парка трофейных самолетов, летающих от Норвегии до Сибири. Его развитие Ю-252, Ю-352. "Вездеходный" транспорт Арадо-232. Ночной перехватчик Хе-219. Реактивный истребитель Мессершмидта. И высшая сложность – бомбардировщик Хе-277, аналог американской "суперкрепости".

А русские вовсе не варвары, а очень даже цивилизованная нация. Если сумели столь высоко оценить его, Курта Танка, талант!

Лавочкин Семен Алексеевич. Этот же день (26 мая 1944). Аэродром завода N21, город Горький.

Сегодня взлетел "сто тридцатый". Опытный самолет, еще не имеющий индекса Ла, а просто шифр "130". Как в той, иной истории. Красивый – правильная выходит теория, что "красота есть воспринимаемая нами целесообразность" (прим. – И.Ефремов, «Лезвие бритвы». В альт-истории идеи, показавшиеся актуальными, уже вброшены в массы – В.С.). Внешнее сходство с Ла-7 лишь свидетельствует, что эта машина, конструктивно весьма отличающаяся, унаследовала лучшие черты предшественника. Даже жаль, что ей суждена очень короткая жизнь.

Семен Алексеевич вспоминал тот разговор с Вождем, в сентябре сорок второго. Под Сталинградом шли тяжелые бои, и казалось, все висит на волоске. Но горьковский авиазавод уверенно наращивал выпуск Лагг-пятых (такое название было тогда в документах). Новый мотор М-82 вдохнул жизнь в малоудачный Лагг-3, позволив драться с "мессами" как минимум, на равных. И это было лишь начало!

По замыслу и тот Лагг был хорош – его изюминкой был материал, дерево, после особой химической и прессовой обработки, приближающееся по прочности к алюминию. Казалось заманчивым, сделать боевой самолет из самых дешевых и недефицитных материалов – ведь дешевизна, это большее число, при тех же производственных мощностях и трате ресурса! Но это и оказалось роковым – ошибкой, за которую пришлось расплачиваться кровью пилотов. В сороковом, когда рождался проект, мы все верили в войну "малой кровью, на чужой территории", что-то наподобие освободительного похода 39го, или Халхин-Гола, или даже Финской – с жертвами, героизмом, но где-то там, на чужой земле! И никто не думал, что импортные смолы, необходимые для изготовления нашего материала, "дельта-древесины", станут недоступны – и придется пускать в работу обычную сосну! Никто не предполагал, что к станкам на новых заводах встанут женщины и подростки – не имеющие квалификации! И мы, "три мушкетера – Лавочкин, Горбунов, Гудков", тоже были хороши – стараясь выжать из машины все, не оставляли резервов, а ведь известно, что почти любая доработка по устранению замечаний, которых просто не может не быть – это рост веса! И вышел "лакированный гарантированный гроб", как печально острили летчики – прочный, добротно сделанный, но медлительный, 549 километров в час, вместо 605 у прототипа – и против 600 у Ме-109Ф. В то же время – нет великолепного маневра, который так выручал "ишачков". И строг в пилотаже, хотя и проще Миг-3, но безнадежно уступал Якам, хотя тут Яковлеву помог его опыт создания спортивных авиеток, в Як-1, а особенно в Як-7 так и осталось что-то от тех машин, легких и послушных, но все ж это ласточки, плохо принимают ответный огонь. А Лаги прочны – и этого тоже не отнимешь, вот с фронта сообщают, наш Лагг таранил мессера, так немец, хоть и цельнометаллический, развалился в воздухе – а наш, сумел сесть на аэродром! Или другой случай – когда Лагг вернулся, потеряв почти половину левой плоскости, буквально "на одном крыле"! (прим. – оба случая, реальны! – В.С.). Опять же – в дополнение к протектору в баках, есть еще и заполнение их отработанными выхлопными газами, что резко снижает горючесть – и чего нет ни на Яках, ни у немцев! Но низкие летные и пилотажные данные – решают все!

Тогда, в сорок втором, после слов "летчикам нравятся Яки", казалось что дни и самолета, и самого КБ, уже сочтены. Но Вождь поверил – страшно представить, что было бы, если бы мы его обманули, не смогли – и Ла-5 стал действительно грозным самолетом. Можно было уже дать себе маленькую передышку – но последовал вызов в Наркомат. А затем к Самому.

– Я хотел бы поручить вам чрезвычайно ответственную работу, которая очень поможет СССР, позволив перевернуть весь ход войны в воздухе, а значит, и войны в целом. Но это также очень сильно изменит вашу жизнь, вашу судьбу, даже ваше мировоззрение. Вы вправе отказаться, ограничившись доведением вашего самолета. Если же вы согласитесь – пути назад для вас уже не будет!

И что оставалось ответить – товарищу Сталину, который совсем недавно ему, конструктору Лавочкину, поверил и поддержал? Война, немцы на Волге – тут взяться за любую задачу, решение которой нашей Советской стране поможет, это великая честь! Страшно будет не справиться – но если сам Сталин считает, что это дело ему, Семену Алексеевичу Лавочкину по плечу? Так не страшнее, чем нашим в Сталинграде держаться!

– Возьмите эти документы. Вас проводят в комнату, где никто не побеспокоит вас, в течении двух часов. Этого времени будет достаточно? А затем – продолжим разговор.

На фотографиях Ла-5, без сомнения. Но какой-то странный – гаргрот за кабиной убран, фонарь каплевидной формы, с обзором назад. Снимки явно сделаны на фронтовом аэродроме – техники готовят самолет к вылету, а вот ряд этих же самолетов, на борту крайнего маленькие звездочки в несколько рядов – тридцать с лишним, сбитых! Летные данные с мотором АШ-82ФН, так ведь нет пока такого, и не выдает стандартный М-82 мощность в 1850 лошадок. И какие летные данные будут – а вот, подробно расписаны достоинства и недостатки, а это что за документ – отчет немецких испытателей трофейного Ла-5ФН, осень 43 года! СОРОК ТРЕТЬЕГО?

Семен Алексеевич был материалистом. Но решить, что товарищ Сталин станет его разыгрывать – было еще труднее, чем поверить в информацию из будущего.

И что там пишут – "маневренность выше, скорость крена, эффективность элеронов выдающаяся". Для сравнения – а это что за зверь? Немец, похож даже внешне – Фокке-Вульф-190, вот его летные данные и чертежи – в люфтваффе с осени 41го, новейший истребитель, про который пока еще не слышали на фронте! (прим. – на Восточном фронте ФВ-190 появился лишь в конце 1942 года. А массово, в нашей истории – лишь к Курской битве – В.С.). Его развитие, «190Д», который появится лишь в сорок четвертом, и будет бит Ла-седьмыми, его, Лавочкина, машинами!

Еще одна фотография. Ла-5 был все ж угловатым, этот же стал законченно стройным, зализанным, совки по бокам исчезли, фюзеляж ровнее. Летные данные – скорость 680, фантастика, вооружение, три 20мм пушки! Ла-7 – как тут написано, "лучший советский и один из лучших в мире истребителей Второй мировой войны. И не только фотография – вот схема в разрезе, техническое описание, это конечно не чертежи, но пройденный этап "эскизного проекта", позволяющий развивать и реализовывать идею целенаправленно, не вслепую! Сколько времени это сэкономит? (прим. – Лавочкин смотрит распечатанный журнал «Авиаколлекция», бывший на компе Сан Саныча – В.Ч.).

– Вы все прочли, товарищ Лавочкин?

– Так точно, товарищ Сталин! Но это…

– Это ЕСТЬ, товарищ Лавочкин. Вот так. Наши потомки, из будущего, оказывают нам помощь – ценными сведениями, и не только… впрочем, вам хватит и этого. Вы понимаете, что это является государственной тайной СССР – и что последует за разглашение?

– Так точно, товарищ Сталин!

– Однако же, ваша конструкторская мысль – это лишь ваше, и только ваше творение. Ну а что иные из ваших гениальных конструкторских решений, вы примете на основе того, что узнали, это останется между нами. Дальше, вам следует разобраться во всем, что передали нам потомки – касаемо авиации и самолетостроения. На предмет – что ценное, мы реально можем внедрить. Учитывая реальное состояние нашей научной и производственной базы. Впрочем, рекомендации по развитию этой базы также будут входить в круг ваших обязанностей – например, по закупке оборудования, или интенсификации исследований в каком-то направлении. Естественно, вам следует помнить, что пока «все для фронта – все для победы» – не допуская заметного снижения количества и качества выпускаемых самолетов. Для этого, вам будет доверен пост замнаркома – так же как у Яковлева. Теперь вы понимаете, что вам предстоит, и за что вы взялись, товарищ Лавочкин?

– Я оправдаю ваше доверие, товарищ Сталин!

В истории здесь не было истребителя Ла-5ФН. Потому что к лету сорок третьего, когда пермский завод сумел обеспечить выпуск моторов АШ-82ФН в большом количестве и должного качества, на истребителе Ла уже были металлические лонжероны крыла, а так же улучшенная аэродинамика – фюзеляж без гаргрота, капот иной формы, иное расположение воздухозаборников и маслорадиатора – то, что большей частью было принято там уже на Ла-7. Потому самолет стал носить «седьмой» номер с июня сорок третьего, а к октябрю он уже стал окончательно соответствовать тому Ла-7, лишь вооружение из трех новых пушек Б-20 не удалось пока довести, пока стояли две ШВАК, как на Ла-5, тяжелые, но надежные. И настали для люфтваффе воистину черные времена – а в КБ Лавочкина плотно занялись новой задачей.

Еще одна фотография из того архива – самолеты, похожие на Ла-7, но не они, нос с "бородой" маслорадиатора, и "обрубленное" крыло совсем другой формы – на льду, район Северного полюса, 1948 год. А также на заполярных аэродромах – Мурманск, Амдерма, Тикси, Чукотка, остров Врангеля – что однозначно указывало, с кем СССР в эти годы готов был воевать. Если семь лет назад через полюс перелетел Чкалов, то вполне может и армада "летающих крепостей" – чтобы сделать с нашими городами то же что с Дрезденом! Вот только "мустангов" сопровождения у них не будет, не хватит истребителям топлива на такой перелет. А значит у "Лавочкиных" есть неплохие шансы даже в начале эпохи реактивных. (прим. – именно потому Ла-9 и Ла-11, менее требовательные к аэродромам, стояли на защите северных рубежей еще в начале 50х, когда в Корее воевали Миги и Сейбры, а в Европе поршневые истребители уже стали анахронизмом – В.С.).

И именно потому сейчас взлетел "сто тридцатый", который станет Ла-9. И в работе "сто тридцать четвертый", будущий Ла-11 – не последовательно с "девяткой", а чуть отставая, чтобы учесть полученные на первом прототипе замечания. И хороший шанс что уже через год Ла-9 и Ла-11 пойдут в серию, станут поступать в строевые части. И еще через два-три года уступят место реактивным – сослужив при этом еще одну службу: подготовка заводов к изготовлению цельнометаллических истребителей – иное оборудование, оснастка, квалификация персонала.

Ведь разница между Ла-7 и Ла-9 даже не собственно в боевых качествах – Лавочкин прочел, что в испытательном воздушном бою между собой они были примерно равны. Но срок жизни деревянного самолета при безангарном хранении, не больше года-двух, это допустимо на войне, но не в мирное время! Опора на дерево в конструкции была именно такой, "мобилизационной" мерой, полностью себя оправдавшей в сорок первом – ведь даже немцы, когда их приперло, стали активно плодить частично деревянные "вундервафли", это и ночной перехватчик Та-154, и транспортник Ю-352, апофеоз же, Хе-162, реактивный истребитель где из дерева были полностью крыло, передняя половина фюзеляжа, и кили (сделали бы и хвост с горизонтальным оперением, но от выхлопа сгорит). У нас же еще с начала тридцатых было, что многомоторные самолеты (бомбардировщики и транспортники) металлические, истребители – деревянной или смешанной конструкции, что было существенно, поскольку их и выпускали разные заводы. Теперь же предстояло массово и быстро перевести производство истребителей на металл.

В этом должны помочь побежденные немцы. Однако же, если в иной истории промышленное оборудование выхватывалось из Германии в спешке, "вывезем что сможем, а уж после найдем куда приткнуть", и в итоге типичной была картина, что "из всех прибывших станков смонтировано 50 процентов, сдано в эксплуатацию 20", "ценное оборудование лежит на земле, в поврежденной таре, а иногда и неупакованное, подвергаясь порче и коррозии", и лишь к 1948 году удалось навести какой-то порядок – то сейчас опыт был учтен, конкретный завод слал технически обоснованную заявку, под которую (при всей ответственности заводчан) или приходили готовые поставки, или следовал заказ на изготовление – СССР был заинтересован в использовании немецкой промышленности, а не ее разграблении. Первые поставки уже пришли – это касалось, прежде всего, контрольно-измерительных приборов и инструмента, которым немцы были обеспечены намного лучше – не зная, даже в худшее время, что такое один осциллограф на всю лабораторию, или один штангенциркуль на всю бригаду.

Ну а дальше? Лавочкин помнил этапы реактивного пути, утвержденные Вождем. По которым надлежало пройти, с опережением минимум на год.

Простейший переходный истребитель, для ознакомления летного состава – тот, что в иной истории был Як-15 и его развитие Як-17.

Тяжелый реактивный истребитель, уже полностью боевая машина. В той истории, Миг-9 и Су-9. Но если там второй их них быстро сошел с дистанции, то здесь у него хороший шанс – двигатели под крылом, нос свободен для размещения РЛС, выйдет ночной перехватчик, а вот Миг все равно быстро уступит место идущему следом "пятнадцатому", так что смысл его делать?

И – "тысячекилометровый" истребитель, Миг-15 или Ла-15. Разрыв в характеристиках с прежними самолетами будет столь велик, что эти машины назовут уже "вторым поколением" реактивных. Которому стоять в строю, в "первой линии", не меньше десяти лет!

Но работа над ними начнется не раньше чем через год. Когда будет развита производственная база, получен опыт первых "гадких утят" – и в серию пойдут двигатели, рождающиеся сейчас в КБ Климова, Микулина, Люльки.

Интересно, а можно ли поставить Юмо-4 (подробное описание есть, сам движок с документацией немцы еще не прислали, но куда они денутся?) на Ла-9? Тем более что опыты с различными "ускорителями" по опыту той истории, здесь будут признаны тупиковым вариантом?

Корветтен-капитан Адальберт Шнее. Подводная лодка U-1505. Норвежское море. 3 июня 1944.

От этой миссии не просто воняло – смердело на милю, британским дерьмом.

Капитуляция застала U-1505 в Бергене. Последние дни войны были полным сумбуром, куда-то пропал фюрер, а с ним и гросс-адмирал, и штаб Ваффенмарине – никто не мог понять, что происходит там, в Германии! Но ясно было, что скоро конец – и оттого лодки 11й флотилии, к которой была приписана U-1505, застрявшие в базе, в море не выходили. Против англичан – и как тогда после сдаваться в плен? А идти на север, в русскую зону, на съедение Полярному Ужасу, ищите дураков! Ходили правда слухи, выдаваемые за разведданные (или разведданные, выдаваемые за слухи), что Ужас сейчас свирепствует в Средиземном море, так что путь на север открыт – но проверять это никому не хотелось.

8 мая пришло сообщение от голландского радиоцентра. Войне конец, всем силам Ваффенарине, включая корабли в море, надлежит капитулировать. Подписано было – Денниц, значит наш гросс-адмирал жив? И ничего не оставалось, как ждать своей участи, даже дезертировать было некуда, в чужой стране. Теоретически, одна территориальная дивизия и береговые батареи, могли бы оборонять Берген столь же геройски как Нарвик, целую неделю отбивавший атаки американской, британской эскадр и русской армии – но в чем был смысл такого "подвига", кроме как разозлить победителей?

В тот же день город заполонили вооруженные норвежцы, действующие "от лица короля". Не десант, а городские обыватели, вдруг оказавшиеся Сопротивлением, и доставшие спрятанное оружие. А 9 мая утром вошли британцы, и сдача гарнизона и кораблей прошла буднично, без эксцессов. Впрочем, сдача первоначально выразилась лишь в спуске германских флагов, даже боезапас не выгружали – затем на причалах и у казарм появились английские караулы. И в экипаже отчего-то стали шепотом говорить, что британцы собираются выгонять русских из Европы, а нас пушечным мясом… а ведь тогда на север пошлют! Что очень не способствовало подъему боевого духа.

25 мая Шнее вызвали в британский штаб. В комнате были трое англичан, двое офицеров и один штатский, и именно он был главным. Сначала британцы поинтересовались, в каком состоянии субмарина, может ли выйти в море. Получив утвердительный ответ, штатский сказал бесцеремонно:

– В таком случае, герр Шнее, мы делаем вам предложение, от которого вы не можете отказаться. Вам предстоит совершить последний поход в русские воды. При успешном возвращении обещаем прощение всех грехов, английское гражданство, и пятьдесят тысяч фунтов на банковском счету. Это относится ко всему вашему экипажу, лишь суммы вознаграждения будут в соответствии с чинами. При отказе же – суд за военные преступления, как например расстрел в воде людей из экипажа "Лексингтона" возле Нарвика, полгода назад. Или выдача американцам, у которых к вам персонально очень большие претензии. Уж поверьте, что тогда выбирать вам придется между расстрелом, петлей, и электрическим стулом. Выход в море через трое суток, конкретные указания вам будут даны уже после. И вам не следует бояться русского "ужаса" – по нашим достоверным данным, он сейчас действительно в Средиземном море. Вам не потребуется прорываться через противолодочные рубежи, а тем более атаковать русский конвой. От вас требуется всего лишь доставить некий груз в заданное место, в указанное время – и возвращаться незамеченным. Это очень легкая миссия для такого мастера подводной войны, корветтен-капитан Шнее, кавалер Рыцарского Креста с Дубовыми Листьями и Мечами и ученик самого Кречмера!

В море вышли 28 мая. "Грузом" оказались шестеро англичан – по документам и легенде, "если ваш корабль будет захвачен русскими", члены экипажа парохода "Кэрролл", пропавшего без вести, вероятно потопленного неопознанной субмариной близ Исландии неделю назад, о чем было официальное оповещение по флоту – и как вы понимаете, герр Шнее, любые ваши попытки утверждать обратное будут расценены как гнусная клевета и ложь, в надежде избежать наказания. Гости были одеты как матросы с торгашей или норвежские рыбаки, имели при себе два объемистых тюка и очень тяжелый металлический ящик, заглядывать в которые немцам воспрещалось, и не носили оружия, по крайней мере, на виду. Согласно инструкции, их надлежало доставить в указанную точку с координатами, близ мыса Варде, и передать на ожидающий мотобот с рыбаками, опознавательные сигналы указаны. Ну а после, возвращение за наградой – вот в этой точке, у Фарерских островов, вас встретят британские корабли и сопроводят в английскую базу.

Гости не доставляли особых хлопот – не считая того, что потребовали выделить себе унтер-офицерские места, все рядом, потеснив экипаж. Отсыпались, играли в карты, и разговаривали между собой по-русски (языка Шнее не знал, но звучание уловил). А поскольку корветтен-капитан не все время командовал субмариной, а целый год делал карьеру в разведотделе ОКМ, то выводы ему было сделать несложно.

Известно, что русские сейчас активно осваивают север Норвегии, там есть даже их вольнонаемные рабочие, да и их соотечественники-эмигранты в Финнмарке не редкость. А у британцев наверняка там много своих людей среди контрабандистов и рыбаков, так что организовать прием груза и тайную высадку на берег, не проблема. И один бог знает, что у этих джентльменов в багаже – может быть, сойдя на берег, они превратятся в русских офицеров, технический персонал, или просто рабочих или матросов? Но это совершенно не его, Шнее, проблемы – а вот насколько британцы сдержат свое слово? Известно, как – мое, хочу даю, хочу беру обратно. И может быть, у Фарерских островов U-1505 глубинными бомбами встретят, все концы в воду, и платить не надо? Или эти перед уходом заложат что-то взрывающееся.

– И не делайте глупостей, герр Шнее. Если вам вздумается пойти по стопам Петера Грау и прочих, из "свободной Германии" (прим – о «переходе» немецких лодок на советскую сторону, см. «Морской Волк» – В.С.). Поверьте, что мы тогда сообщим русским такое, что они сами вас повесят. Или выдадут нам.

А, к дьяволу! Выйдя в точку встречи, как только обменяемся сигналами с "рыбаками" – немедленно высаживать эту шестерку с их барахлом в надувной клипербот, погружаться, и уносить ноги! И надеяться, что британцы тоже заинтересованы получить в целости лодку XXI серии… если только им U-1508 и U-1509 не достались!

Первые три лодки были настолько "сырыми" что их к боевым походам допускать было нельзя, лишь для подготовки экипажей. U-1502 погибла на Балтике в одном из таких учебных выходов в море, без всякой войны, U-1501 осталась в Кенигсберге и наверное была захвачена русскими, если не взорвана перед падением крепости. U-1503, все же переданная 11й флотилии, попалась Полярному Ужасу в первом же походе. U-1506 при непонятных обстоятельствах в Нарвике взята русскими. U-1504 пропала без вести у берегов Португалии. U-1507 в декабре прошлого года сожрал все тот же Полярный Ужас. U-1508 была передана на флот еще осенью, и сразу угодила в ремонт, там умудрились запороть дизеля при прохождении курса боевой подготовки, а так как Киль и Бремен тоже у русских, с ней все ясно. А вот U-1509 пришла в марте в Копенгаген, и что стало с ней после, это вопрос. И вроде, больше новых лодок ни в 11ю ни в 12ю флотилии не передавались, если и были еще готовые, то на Балтике испытания проходили, и теперь вряд ли русские с британцами поделятся!

И разве у нас есть выбор – кроме как надеяться, что англичане сдержат свое слово?

Шли с большой осторожностью – сначала отдалившись от берега в океан, и на север, почти по гринвичскому меридиану, а от широты Нарвика лишь под шнорхелем. Несколько раз замечали русские корабли – два траулера, небольшой транспорт, и пару "охотников", причем в последний раз показалось, что русские что-то услышали – повернулись на лодку и сбавили ход, но Шнее приказал на малошумном режиме нырять на двести метров и отползать в сторону, буквально не дыша. Был категорический приказ, что до высадки группы любые атаки запрещены, разве что в самом последнем случае самообороны. Проклятый полярный день, приходится опасаться самолетов – а впрочем, лучше они, чем Полярный Ужас, от которого спасения нет!

Вот и Бриллианты к моему Кресту – подумал Шнее – уже год как ни один германский подводник не проникал в русские воды так глубоко на восток. В октябре прошлого года, тот неудачник, что после погиб на U-231, вот не могу вспомнить его фамилию, из новичков, получил свой Железный Крест всего лишь за сутки пребывания на позиции, в ста милях к западу отсюда! А после поспешил домой, радуясь что цел – чтобы через два месяца все же попасться Ужасу у острова Медвежий. Господи, хоть я раньше в тебя не слишком верил, помоги – до точки встречи осталось тридцать миль, пять часов хода! Ну а там, выбросить этих, и назад!

Кстати, надо бы и осмотреться на месте. Дизеля стоп, перейти на моторы, шнорхель убрать, оставаться на перископной глубине. И тут раздался крик акустика:

– Пеленг 260, командир, это Он! Я ясно слышал! Теперь тихо, он подкрадывается!

Вниз! И немедленно – однажды спаслись на предельной глубине, может быть, поможет и сейчас? Хотя надежда малая – если Ужасу не нужен воздух, он возьмет нас измором. Мы будем ползти на моторах, сутки, двое, трое, на сколько хватит воздуха и заряда батарей, и утешать себя тем, что возможно, Ужас нас потерял. А когда станем всплывать, то получим торпеду. Штрель у Нарвика спасся лишь тем, что база была близко, и Ужас занялся эсминцами. Нам же не уйти никак – Он видит и слышит гораздо лучше, намного быстрее, и может стрелять под водой. Ну почему конструкторы Рейха не создали столь совершенного подводного убийцу?

– Отмените ваш приказ, герр Шнее – в руке англичанина был пистолет – приказываю вам немедленно всплыть, и высадить нас в шлюпку. А дальше нам придется, на веслах – но думаю, что сумеем.

Приказываю? Я тут командир! И нас сейчас будут топить, кретины!

– Идиот! – заорал англичанин – это корыто, и все ваши жизни, вместе взятые, не стоят успеха нашей миссии! Если мы не сумеем помешать, русские построят еще много таких сверхсубмарин и станут подлинными Владыками Морей! Вы не хотите отомстить Сталину за своих погибших товарищей, да и за себя, черт возьми? Хотите сдохнуть напрасно? Немедленно всплывайте, и дайте нам всего одну минуту, надуть шлюпку, погрузиться и отчалить! А после делайте что хотите, лишь бы увести русских подальше, и чтобы они не поняли, что вы делали на поверхности! Если он стреляет с глубины, то бот не увидит! А потом – я буду молиться за ваши души! Или мы сдохнем все, без всякой пользы для цивилизованного мира!

Остальные британцы были тут же – и с оружием в руках. Готовы начать боевые действия прямо здесь, в ЦП субмарины, и с выражением лиц – тех, кому абсолютно нечего терять. Нельзя сказать, чтобы Шнее испугался – но энергия англичанина как-то заразила и его. И какая была альтернатива – с высокой вероятностью, медленно и мучительно помирать в глубине, без возможности ответить? Или все-таки успеть нанести свой удар!

Моторы на полный, рули на всплытие! Глубомер показал, что рубка уже вышла из воды, продуть среднюю! Тотчас открыли люк, и англичане буквально вылетели наверх, вместе с тюками. Клипербот был уложен в ограждении рубки – его можно было очень быстро раскатать и дернуть за шнур, открывая клапан воздушного баллона. Если не снесет встречным потоком, пока гасится скорость – ну, это уже проблемы британцев! В позиционном положении наружу лишь рубка, продувать носовую и кормовую группу цистерн выхлопами от дизелей, чтобы всплыть полностью, нет времени. Как и тратить на продувание воздух из баллонов – если Ужас загонит нас на глубину, нам потребуется каждый литр. Лодка "тяжелая", а на поверхности волна в метр-полтора, и трудно же будет англичанам выгребать на низко сидящем боте, и сухими не останутся – и положение их немногим лучше, чем просто плавать в спасжилете, особенно если волну еще разгонит, если за полсуток не подберут, покойники с вероятностью процентов семьдесят, вода ведь ледяная, ну а за сутки, и девяносто процентов – вот только у нас, если Ужас возьмется серьез, и малого шанса выжить нет! Если только не поможет то, о чем рассказывал Штрель!

U-1505 погрузилась на двести метров, моторы в малошумный, режим полной тишины, как при бомбежке глубинками. Неужели оторвались? Но нет – акустик крикнул:

– Торпеды в воде! Идут на нас!

Вниз! U-1506 Штреля спаслась потому, что русские торпеды взрывались как раз на глубине двести. Ниже – спасение!

Проскочили глубину 250, подходим к трехстам. Корпус лодки трещит. А торпеды все ближе – русские тоже учли опыт того боя? Господи, прими наши души – мы были честными солдатами Германии!

Они умерли быстро – хотя обе торпеды не попали, а взорвались в пяти-восьми метрах, радиус сработки неконтактного взрывателя, это было еще хуже – "водяной молот" ударной волны легко проломил корпус субмарины, а ворвавшаяся внутрь вода под давлением в тридцать атмосфер смяла переборки как картон. Это случилось за полминуты до того, как должен был взорваться оставленный англичанами заряд в том самом железном ящике, так и лежащем в ограждении рубки – ничего личного, разумная мера предосторожности. И обломки U-1505 рухнули на дно, на шестисотметровую глубину, чтобы лежать там до скончания веков.

Затем место боя, в сотне метрах от поверхности, пересекла огромная, округло-сигарообразная тень. И растворилась в море без следа.

А наверху в резиновой шлюпке шесть человек работали веслами, пытаясь согреться. Поскольку в процессе погрузки искупаться пришлось всем, лодка уже уходила на глубину. И утопили один из тюков – второй, менее плотный, с одеждой и легким снаряжением, остался плавать, и его втащили в шлюпку.

Операция будет продолжена, несмотря ни на что. Ведь англичане – очень упрямый народ!