Текст книги "Союз нерушимый (СИ)"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Стоп, что значит "возможно"? Кириченко думает, что Сталин свое решение изменит?!

– …слово товарищу Сидоренко, заместителю председателя Житомирского облпотребсоюза. Для ознакомления с исключительно тяжелой ситуацией в западных областях.

Надо будет в подготовку "инквизиции" актерскую практику ввести – как вернусь, обязательно скажу товарищу Пономаренко. Наблюдая за человеком, очень важно бывает поймать его "вектор внимания", тут очень помогает мимика, поза, движения. А наблюдая за группой людей – можно выделить так знакомых меж собой, и вожаков. Так вот, этот Сидоренко – он явно вожак, я его взгляд ловила, он смотрел на меня даже не так как Кириченко, а чуть свысока, секунды хватило, чтобы поймать. А вот сидящие рядом, формально равные ему, даже выше, кто-то там не заместителем, а целым председателем облсоюза назвался – но вроде даже побаивались его, старались даже в малейшем не мешать, а как он говорил, мгновенно умолкали и ловили каждое слово! И что самое странное, его лицо мне знакомо, будто я видела его где-то раньше.

Минск? Кто-то из чиновников управы, или коммерсантов, бывших у немцев на подхвате? В принципе, мог оказаться в Житомире, хотя Белоруссия не Украина, там и свой гебитскомиссариат у немцев был, и свои нацики, никакого отношения к бандерам не имеющие, и свои коммерсанты. То есть, даже если бы и попал, был бы он тут чужой, без всякого веса. Кто-то из знакомых по бесконечно далекому довоенному Ленинграду? Нет, такое чувство, что видела я его не так давно, но где?

Князев, корабельный доктор с К-25, показывал мне "аутотренинг". Сесть поудобнее, закрыть глаза, максимально расслабиться – и чтобы нужное тебе, само из памяти всплыло. Здесь, прямо на заседании – а плевать! Будут удивляться, извинюсь и скажу, что голова заболела. Да и вроде сказала я, что "в положении", когда вчера Кириченко спросил, отчего я вина не пью. Просто ощущение было, горящее как красный фонарь, что это очень важно, вспомнить, кто это!

И тут мне стало по-настоящему, до ужаса, страшно. Когда я вдруг вспомнила. Я не могла узнать его сразу, потому что на фото он был гораздо старше. Там, в будущем времени, он станет достаточно известен – настолько, чтобы попасть в файл на компьютере кого-то из экипажа К-25. А здесь его личность пока еще является тайной, за проникновение в которую сразу убивают.

Василь Кук, он же "Лемех", он же "Медведь". Родился в 1913 под Львовом. Окончил Люблинский университет, юрфак. Еще с тех времен – друг Степана Бандеры. Сейчас – "генерал-хорунжий" УПА, и второй по власти человек в ОУН(б), после Шухевича (из числа находящихся на территории СССР – сам Бандера, сидящий у новых англо-американских хозяев, не в счет). Командующий "Восточным проводом", то есть глава всех националистов, действующих на довоенной (до 1939 года) территории УССР. Опаснейший враг, руки по локоть в крови – и умный, талантливый организатор. В той истории в 1950, после гибели Шухевича, именно он станет его преемником, главномандующим ОУН на Советской Украине. После еще четырех лет войны сдастся нашим и формально объявит о идейном разоружении и капитуляции. Но «с воззванием к своим подпольщикам он выступил, потому что понимал: нет смысла бороться дальше, нужно сохранять кадры для будущей Украины. Это был умный, матерый враг. Блестящий конспиратор, поэтому дольше всех главарей продержался».

Там его так и не расстреляли. Сочли, что ради примирения, прекращения войны, стоит пойти на компромисс, забыть тех, кого убил он сам, или по его приказу? Отсидел совсем немного, вышел по амнистии. Кровавый палач и убийца – позже работал в Академии Наук Украины. После 1991 писал книги по истории ОУН-УПА, из которых видно, что совершенно ни в чем не раскаялся и ни о чем не сожалел. Умер своей смертью в 2007, радуясь, что увидел наконец самостийную Украину – и наверное, догадывался, что на его могиле поставят памятник. Кто-нибудь после поверит, что на небе есть бог – если такой гад за все грехи получил столь долгую жизнь и спокойный конец в своей постели?

– Что с вами, товарищ Ольховская? – спрашивает Кириченко – вам плохо?

– Голова разболелась – отвечаю – если разрешите, я отойду к окну, там воздух свежее.

Кириченко наверное, подумал – ну что за инструктор ЦК, если мигренями страдает, как кисейная барышня? Но кивнул, соглашаясь.

Заместитель предоблпотребсоюза? Заместитель командующего УПА! На совещании в ЦК КПУ, в присутствии самого Первого, а также Первых Секретарей обкомов! Это как если бы Ковпак и другие партизанские командиры сидели бы за одним столом с рейхскомиссаром Кохом! И ведь такие чины в одиночку не ходят – те двое, что рядом с ним, точно в курсе! А остальные?

И Кириченко… Самодур, "вотчинный боярин", "склонен к хамству и властолюбию" – и с этим "Сидоренко" общается как минимум, с равным, ни разу не повысил голос – это Первый союзной республики против какого-то зампредпотребсоюза? Значит и он – знает? А если и прочие? И все они тут, по совместительству, перед товарищем Сталиным, секретари обкомов, а параллельно полковники ОУН-УПА? Ой, мамочки, да какой к чертям замок сказочного людоеда? Тот людоед перед Василем Куком, это мелкая шпана – действительность-то куда страшнее!

Стоп, не паниковать! Пролезть в советскую власть, даже в органы, особенно в провинции, вступить в комсомол, и в Партию, член УПА мог вполне. В иной истории, другая сволочь, Леонид Кравчук, ставший первым президентом самостийной Украины в 1991, а до того бывший член Политбюро ЦК КПУ, гордился тем, что начинал в «молодежном» отряде УПА, ну а после как обычно – комсомол, партия, общественная работа… ненавижу, мразь! А уж в систему потребкооперации проникнуть мог вообще кто угодно, и зампредпотребсоюза, это просто идеальное прикрытие, можно свободно перемещаться не только по своей Житомирщине или Львовщине, но и по всей Украине, без всяких подозрений – торговые дела, поиск поставщиков и рынка. Но тогда соседи-кооператоры должны знать, что «сидоренко» как минимум, не тот, за кого выдает, чтобы не возникало недоразумений. Да и что представляла из себя вся система потребкооперации Западной (и не только) Украины, я читала – так что не будет ошибкой предположить, что все сидящие за столом справа, «кооператоры», это люди ОУН. А вот с Первыми обкомов иначе, даже на должность Первого в районе – утверждение партконтролем, в каждом конкретном случае, после проверки, и отнюдь не формальной. Конечно, уж если сам Первый Украины за – но нет, вряд ли бы даже он стал внаглую светить такую свою связь! Если только сам он не прямой агент ОУН, что не столь невероятно, как кажется.

Прав товарищ Пономаренко – с потомками общаясь, взгляд у меня стал иной. Вот никогда бы я прежняя, читая об истории ОУН, не увидела бы сравнения с нашими революционерами-народовольцами, это бы мне показалось кощунством! А прямыми потомками народников были эсеры – ну а теперь представьте их, дополнительно прошедших еще почти тридцать лет развития, с сильнейшим националистическим уклоном, да еще много взявших и от нацизма (саму идею "обиженной великой нации"), и от большевизма (гибкость тактики, диалектический подход). И даже, как в свое время народники разделились на "Народную волю", с упором на террор, и "Черный передел", легальное "просветительство" – так и ОУН(Б) и ОУН(М), это вовсе не личности Бандеры и Мельника, а разность подходов – "чистые" террористы, считавшие предательством любое сотрудничество с властями, и "политики", также впрочем не исключающие террор, но стремящиеся увеличить свою популярность легальной деятельностью – отношения между ними были, исключительно по политической выгоде, от свары с убийствами до временного союза. Но существенно то, что действуя до 1939 года исключительно в Польше (считающейся врагом СССР), они считались для нас, советских коммунистов, "своими", ну как сейчас вождь Барзани в Курдистане, или какой-то там в Синцзяне. А для компартии Западной Украины они вообще были чем-то вроде союзников, отчего после присоединения КПЗУ пришлось распустить, но люди-то остались, кто-то вполне мог и Первым в области сейчас стать… с прежним мышлением! Если даже сам Пономаренко сказал, что могу поколебаться – сам он наш полностью, но кто-то из тех, кого он считает своими друзьями еще с легендарных двадцатых, вполне может относиться к ОУНовцам как к «своим», пусть отклонившимся, сбившимся с пути – но революционерам, борцам против национального угнетения и капитала. Да ведь и личные связи с тех времен, тоже возможны вполне!

В этом и была главная сила, особенность и опасность именно украинских националистов. Ни "лесные" в Прибалтике, ни среднеазиатские баи – не имели ни "революционного" прошлого, ни репутации "защитника народных интересов", ни двадцатилетнего опыта подпольной борьбы (против такого противника, как польская дефендзива, которая по уровню тогда не уступала французам), ни навыка сотрудничества с иностранными разведками (немецкой, но в тридцатые и с нашей, эпизодами), ни снисходительного отношения с нашей стороны. Национализм в СССР той истории, мое твердое мнение, так и не был искоренен, а лишь введен в рамки некоего компромиса, и в итоге пламя тлело, но даже прорывающиеся наружу враждебные выпады не находили должной оценки, трактовались как «национальный колорит», ну а когда СССР ослаб… И начало этой болезни было положено сейчас, когда даже товарищ Сталин решил идти на мир с украинскими «умеренными», вместо того чтобы полностью их истребить.

Достаю их сумочки пудреницу. Вернее, предмет, который при первом взгляде можно принять за нее – маленькое, блестящее, раскрывающееся, с зеркальцем внутри. Телефон из будущего – "сотовая связь" отсутствует, а вот фотокамера осталась! Не одобрялось в это время у комсомолок пользоваться косметикой, а уж члену Партии, да еще в здании Комитета – но я ведь персона из ЦК, да еще и, на их взгляд, легкомысленная профурсетка, так что стерпят. Изображая процедуру ухода за лицом (кто-то из сидящих за столом слева кидает на меня неодобрительный взгляд), делаю пару снимков, пользуясь удачным моментом, Первый Секретарь КПУ и генерал ОУН за одним столом! Да и прочие "кооператоры", попавшие в кадр, наверное, представят интерес для НКГБ? Вспышка отключена, а то бы все поняли – но света в зале достаточно, и мы этот аппарат еще в Москве опробовали, на ноуте смотрели результат, выходило вполне узнаваемо. Теперь у меня в руках то, что может подтолкнуть историю на иной путь. Если эти снимки увидит сам товарищ Сталин, будет ли перемирие с врагом? А Кириченко тогда просто мертвец.

Да и другим из товарищей секретарей – мало не будет. Как минимум, слетят с постов, и долго их будут на допросах трясти, на предмет сознательного сотрудничества с врагом! Хотя наверное, кто-то и не знал, а кто-то старался не знать и не замечать. Так настоящий коммунист обязан быть бдительным! И не о личном спокойствии думать, а об интересах СССР. А если выбрал иное – что ж… И не надо на меня коситься – пусть я сейчас старательно изображаю легкомысленную особу, откровенно скучающую на заседании, внешность бывает обманчива, нельзя по ней судить, кто враг а кто свой. Тот же Кук на вид совсем не похож на убийцу, скорее на агронома или председателя колхоза – вполне интеллегентное лицо, неприметный пиджак поверх вышитой рубахи, армейские бриджи, и наверное, сапоги, не видно под столом. А Кириченко во френче без погон, как товарищ Сталин на каком-то из известных портретов, и что?

А ведь выходит, из всех присутствующих, самый советский человек и подлинный коммунист – это я? И не то что карьеру – жизнь всех этих партийных товарищей, сейчас в своей сумочке держу! Дайте мне только до Москвы добраться! Ой, за лицом своим следить – я же кокетливая, глупая, ветреная ППЖ! Смейтесь, презирайте, шушукайтесь – ведь хорошо смеется тот, кто будет последним!

Фу, ну вот, закончилось наконец! Кириченко снова что-то там ставил на голосование, на меня оборачивается – товарищ инструктор ЦК не возражает? – я кивала. Вот, все встают, начинают расходиться. И мне пора!

– Товарищ Ольховская, вынужден вам заметить – останавливает меня Кириченко – что вот это ваше (тут он делает какое-то движение рукой у своего лица) позорит облик советского человека! И я вынужден буду о том доложить в Москву!

Едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться ему в лицо. И это говорит мне – тот, кто только что принимал у себя прямого врага Советской Власти? Сам покойник, без пяти минут – знаю, что на Украине 58я статья УК совсем другого содержания, нумерация не совпадает – но судить-то тебя будут в Москве, по нашему кодексу!

– Что делать, товарищ Первый Секретарь, если я не только коммунист, но и красивая женщина – отвечаю я, подчинившись неодолимому желанию подразнить этого болвана – и мой жизненный опыт говорит, что одно совершенно не мешает другому. Например, стать инструктором ЦК.

Кириченко только рот разевает, не найдясь, чем ответить на такую наглость. А ведь я снова ни слова не солгала – была бы пусть и "правильной" уродиной, вряд ли бы мне мой Адмирал предложение сделал? И не сумела бы я занять свое положение в Проекте, не заинтересовала бы и товарища Пономаренко! Если у вас все – то я пошла!

– Товарищ Ольховская, задержитесь! – слышу голос Кириченко, уже на пороге – вы изъявляли желание ознакомиться с ситуацией не только в Киеве, но и на местах? В таком случае рекомендую вам товарища Сидоренко, который владеет наиболее полными сведениями, представляющими большой интерес для товарищей из Москвы.

Ой, мамочки! Кук смотрит на меня, не приветливо, а скорее, оценивающе, как кот на мышь. С выражением, "сейчас слопать, или поиграть немного"? И двое его подручных рядом! Хотя думаю, что убивать инструктора ЦК, прямо в здании ЦК КПУ, на глазах у Первого Секретаря и прочих, еще не разошедшихся, свидетелей, это будет слишком? Так ведь увезти могут – выведут под руки, сунут в машину, и прощай!

Нет – что-то говорит своим громилам, и те уходят. Сам раскланивается с Кириченко, и любезно приглашает меня в приемную, присесть на кожаный диван в углу, "чтобы не стеснять нашего хозяина". Манеры обходительного пана – а глаза холодные, как будто там нежить под маской человека. И что же ему от меня надо?

– Будем считать, что мы друг другу представлены, товарищ Ольховская – первым заговорил Кук – я же осмелился побеспокоить столь высокую персону лишь потому, что, скажем так, по службе, очень хорошо знаю нашу Украину, и чаяния ее народа. И я хотел бы вас предупредить, чтобы вы довели до сведения тех, кто вас послал. Украинский народ не примет ни низведения себя до какой-то «автономии», ни искусственного отделения Галиции, наиболее европейски культурной части, как и Донбасса, промышленного сердца. Все уже на грани восстания – нужен ли Москве бунт?

– А вы верите в его успех? – спрашиваю я – и что товарищ Сталин это стерпит?

– Мы очень свободолюбивый народ – усмехается Кук – не буду говорить про легендарные времена, но лишь в этом веке нас не смогли сломить австрийцы, поляки, немцы, думаете, получится у москалей? Будут конечно, жертвы, но нам не привыкать. А борьба продолжится, так было всегда. И будет!

"Мафия бессмертна" – вспоминаю я слова из какого-то неснятого еще фильма – это мы знаем, чем кончится бандеровская война, а он уверен, так будет вечно. Что проиграть эту партию невозможно, и при любом исходе этой битвы он и дальше будет строить планы, лишь при лучшей или худшей позиции на доске. И своя же схроновая пехота для него не больше чем пешки, которые и должны погибать, чтобы позиция была лучше. Ведь ты уверен, что тебе лично умирать не придется! И к сожалению, окажешься прав.

– Ходят слухи, что бежавший к англичанам Бандера по их наущению подбивает украинцев поднять восстание против Сталина – говорит Кук – но я думаю, что разумные люди могут найти общий язык без перевода на английский?

А вот это новость! Кто ж поверит, что о таком говорят среди потребкооперации! Это он мне открытым текстом сообщает, что даже бандерошвали неохота быть чужим расходным материалом, и они даже своих новых хозяев готовы предать, если им кто-то пообещает больше!

– Украина должна быть ССР – диктует Кук – никаких "автономий". И кажется, нам прежде обещали и место в ООН с положенным представительством, и собственные наркоматы обороны, иностранных дел, внешней торговли, не говоря уже о НКВД и НКГБ. Прекратить всякие гонения на потребкооперацию, вернуть отобранное. И само собой разумеется, Донбасс должен быть украинским. И вы не находите, что и Крым, чисто исторически и географически больше тяготеет к Украине? Взамен же Москва получит полное спокойствие и порядок. Отчего вы смеетесь?

– Вспомнила какое-то из польских восстаний – отвечаю я – когда паны бунтовали против русского царя, требуя не самостийности, а расширения административных границ. Панам просто нужны были холопы – и плевать на Польшу!

Мне вдруг становится легко. В чем разница между мафией и государством – а вы Ленина прочтите, что он говорит о разных задачах, сражаться за захват власти, и удержать взятую власть, строя государство. Этот путь сумела пройти ВКП(б) – а ОУН так и застряла "в яслях". Победа для них, это не больше чем "прекрасное далеко", стимул для собственных пешек умирать за политическую значимость своих главарей. Если же победа каким-то волшебным образом свалится им в руки (что и случилось в 1991 году), то все равно ничего не будет кроме Руины. Они опасны – но никогда не смогут победить.

– Знаете, в чем отличие украинцев от русских? – говорит Кук – москали все время рвутся переделывать мир, не замечая грязь на собственном дворе. А у украинского хозяина на подворье все ухожено – но то, что за оградой, интересует лишь постольку поскольку это можно присвоить. Так что, соглашусь с друже Кириченко, что и Ростов, и Воронеж, и Белгород – этим землям было бы лучше под украинской рукой; необходимость учить мову, это малая плата за процветание. Учтите, что ваше продвижение в Европе не нравится влиятельным Державам – так что мы не останемся без союзников. Передайте все тем, кто вас послал – и пусть они решают, что им выгоднее, мир или война. В которой, очень может быть, товарищ Пономаренко получит ваш труп. О чем лично я буду жалеть: красивая женщина должна быть кому-то ценной наградой. Но на войне как на войне. Вам рассказать, что в некоем селе под Станиславом сделали с одной комсомолочкой, попавшей не в те руки? Это не для вашей прекрасной головки – довольно будет, если вы запомните и передадите все, что я сказал. И после будете думать, какое счастье, что вас не постигла судьба той комсомолки. Впрочем, все еще впереди.

– Впереди – соглашаюсь я – и у меня, и у вас. Вы все сказали, пан … Сидоренко, или как вас там? Если все, то я с вами прощаюсь – устала.

И встаю с дивана, не дожидаясь ответа.

– Минуту! – слышу в спину – и напоследок, товарищ Ольховская, я просил бы вас, во избежание недоразумений, отдать мне ту штучку, что вы вертели в руках в кабинете. Хочу оставить у себя память о нашей встрече.

– Вынуждена отказать – отвечаю я – эта вещь и мне дорога как память.

Слышу сзади, даже не шаги, а какое-то движение воздуха. Резко оборачиваюсь, Кук уже рядом. Если он сейчас попробует отнять у меня сумочку… он поопаснее, чем пан Троль, но и я с тех пор поднатаскалась, вот сейчас будет сцена, как я приемом русбоя валяю по полу генерала ОУН, в приемной Первого Секретаря Компартии Украины! Секунду мы смотрим друг на друга, в упор – затем Кук отступает.

– Что ж, после получите урок – говорит он – а сейчас, идите!

И усмехается, глядя на меня холодными змеиными глазами. В которых я читаю – не хочешь, дело твое, сами после возьмем, и тебе еще "урок" дадим. Ну да мы тоже опыт имеем, и предусмотрено кое-что!

А главное – Киев не Львов! На западе, в бывших польских землях, ОУН сильна, сеть свою плела с времен даже не Польши – Австро-Венгрии! Сюда же вы проникать начали лишь при немцах, все эти кооперативы и "просвиты" – и потому, здесь вы гости, а не хозяева, отчего и притворяетесь "защитниками украинской народности", благодетелями и просветителями, а не давите террором – пока лишь отдельные акты, и то, маскированные под уголовщину, волки вы тут пока что в овечьей шкуре, которую сбросить не решаетесь. Даже факт, что пришлось вам влезать в несвойственную вам роль, тоже о многом говорит – это ведь ОУН(М) делали упор на легальные структуры, а у вас, ОУН(Б), все эти кооперативы изначально были не больше чем кормовой базой. Но тут вам немцы невольно подыграли – не понравилось им, как "мельниковцы" лезли на все возможные посты в оккупационной администрации, усмотрели попытку покушения на свою власть, и стали ОУН(М) давить! В одном Ровно несколько десятков видных "мельниковцев" было расстреляно. А вот бандеровцы действовали тихой сапой, проникая аж в Мариуполь – и как-то оказалось, что для них побочная деятельность тут стала основной, не было по нашу сторону границы 1939 года в той истории бандеровской войны, а вот куда сети делись, а вросли в социализм, как мина замедленного действия! И рвануло это позже.

Но, пан Кук, вернее друже Кук, а еще точнее, друже звирхник, как у вас принято к генералу обращаться (вот было бы, если бы я к нему так обратилась – нет тогда бы он точно меня убить попытался, вот сомневаюсь я, что даже Кириченко знает его подлинное имя и чин в иерархии УПА), напрасно ты считаешь себя здесь всесильным! Тебя тут терпят, принимают даже в ЦК КПУ – но сила и уважение эти, заемные, а не твои! Вызванные тем, что некоторые товарищи, как Первый Секретарь Кириченко, наркомвнудел Рясной, замнаркома ГБ Слонь, командующий войсками Герасименко (список продолжить) считают, что спокойствие дороже, и вообще, "нам из Киева виднее, чем из Москвы", да ведь и в той истории была линия, не воевать а войти в согласие с националистами, по крайней мере с их умеренной частью – то же самое, что до войны было в республиках Средней Азии и Кавказа. Так ведь там и на Украине было по сути то же самое, щупальца пообрезали, а головка вся осталась.

Вот только что будет в этот раз, когда товарищ Сталин скажет решительное "нет"?

Да, была бы прежней я прежней Аней, разведчицей и снайпером партизанского отряда "Мстители", еще полтора года назад – точно бы, не сдержалась! И кончилось бы стрельбой прямо в здании ЦК – но ничего, друже звирхник, ты еще не знаешь, за какую раскаленную сковороду по дурости хватаешься голой лапой! И нам ведь не ты один нужен – но и кто даже не за тобой стоит, а кто тобой пытается играть, как ударной фигурой. А главное, разобрать, кто настоящий враг, а кто влез по дури! Я когда готовилась, материалы читала, то у дяди Саши спросила, а отчего просто не арестовать "не наших" и поставить на ключевые посты надежных людей? А он на меня как на дурочку посмотрел.

– И кого же? Ты читала, что в той истории даже товарищ Берия после марта пятьдесят третьего, всерьез планировал, национальные армии по республикам, все ключевые министерства, и чтобы только свои во главе, и прочее, в общем, СНГ, туды его в качель? Сейчас, по секрету скажу, он, ознакомившись с результатом, так уже не думает – но все, кого он в свое время, недавно совсем, на должности ставил, мышление должны вот так поменять? И если по идеям Ленина, которые для настоящего коммуниста, что Устав, следует, что любое национальное развитие, это хорошо – как тогда этот коммунист будет действовать, поставь ты кого угодно? «Всех кто с Хрущевым работал» – а ты представляешь, сколько с ним народу работало, за все годы, близко соприкасалось, и водку вместе пили – товарищи, отлично показавшие себя в двадцатые, тридцатые. И всех их в Ашхабад или места им подобные, а заменить кем?

Вот потому я и молчала. Одно дело, грозный контролер из центра, которому фасад покажут во всем блеске, и что с того? Другое совсем дело, как я сейчас, фигура вроде и независимая, сам Кириченко меня лишь просить может, а не приказывать – но вроде как и "своя", посланец товарища Пономаренко. Тут была тема, о которой сам Пантелеймон Кондратьевич молчал как партизан – но по обмолвкам и намекам я поняла, что было у них что-то общее с прежнего знакомства, так что Кириченко всерьез надеется, что Пономаренко выступит на его стороне. И что же такое деется – вот не думала я прежде, что среди лучших из наших советских людей, руководства Партии и Правительства, могут быть интриги, как в романах Дюма! Нет, легче все же было той, наивной Анечкой быть. Но уже не вернуться назад.

Рявкнув на секретаря, влетаю в кабинет Кириченко. Тот смотрит недовольно – плевать! Мне нужен разговор по ВЧ с Москвой. Наконец, на связи товарищ Пономаренко. Разговор наш на вид самый обычный, текущий доклад, такой же как был в первый день моего приезда. Но есть одно ключевое слово. И, к своему удивлению, слышу такой же условленный ответ, и "езжай в свой Националь". Значит дядя Саша – хотя он же должен на Севмаше остаться – или кого там Пантелеймон Кондратьевич привлек по линии ГБ, уже позаботился? Ну теперь, друже звирхник, повоюем!

Если только до гостиницы живой доберусь. По украинским событиям той истории сведений у экипажа К-25 было мало – но сохранилось, что и в Киеве, и в Харькове, бандеровцы людей и убивали, и похищали, было такое. Тем, кто навредил им по-крупному, уже не районный батька-атаман а ОУН в целом выносило приговор – и были случаи, в пятидесятые уже, когда убийцы находили приговоренных не только на Украине, но даже в Сибири! Вот только успеешь ли ты, друже Кук, прямо сейчас что-то организовать, если заранее не готовил? Хотя тебе не убивать меня надо, а снимки отобрать, и «проучить», ну посмотрим, кто кого проучит! Но на всякий случай, надев плащ, незаметно перекладываю браунинг в карман, пришитый к изнанке. А то из-под платья быстро не выхватить, когда что-то надето поверх.

Никто нас однако же, по пути не остановил. Хотя показалось, что в отдалении следует еще одна машина. Выхожу у "Националя", отпускаю шофера – до завтра свободен! Вечер уже, но не окраина, и люди на улицах есть, и фонари горят.

– Анка, ты? Привет!

Оборачиваюсь на знакомый голос. Около "доджа три четверти", приткнувшегося чуть в стороне, стоят военные. Тот, кто кричал, машет рукой, а затем устремляется мне навстречу, и остальные тоже. Ребята, мальчики мои родные, как я вам рада – Юрий Смоленцев "Брюс", с ним Валентин, и из "доджа" кто-то выглядывает.

– Встреча фронтовых друзей – шепнул мне Брюс – зрители смотрят. Мы в "Националь" уже вчера заселились, и той ночью тебя уже охраняли, но приказа не было светиться.

Мальчики, ну вы просто свиньи! Ну что вам стоило вчера еще ко мне подойти. Не дожидаясь, пока я скажу по телефону, среди прочего, всего одно слово. Простенький такой, "цветной" код – когда любое упоминание в разговоре "зеленого" означает, что все нормально. Желтый – проблемы, но рассчитываю справиться самостоятельно. Ну а красный – все выходит из-под контроля, нужна немедленная помощь. Так что ответные слова "ну, зеленый свет тебе" перед фразой "езжай в Националь" значило, что меня будут ждать. Мальчики, а когда же вы успели?

– А у нас там рация в машине, канал на СМЕРШ – отвечает Брюс – а еще пулемет, на случай, если воевать по-серьезному. И предлагаю переместиться в ресторан, или вообще в номера – а то кажется, дождь сейчас начнется. И обрати внимание на вон того типа на той стороне улицы, он толчется тут уже с четверть часа, Мазур наверное, устал уже его на мушке держать.

В "додже" остаются Мазур и Финн, благо и форма у них с солдатскими, не офицерскими погонами. А мы вваливаемся в "Националь" – я и ребята, к которым присоединились до того сидевшие в машине старший лейтенант Рябов и Лючия, жена Брюса. Причем итальяночку, а она ничего, Юра, поздравляю! – впихнули мне под бок, а сами там непринужденно распределились вокруг, страхуя. Кстати, "дождь" на их жаргоне означало не непогоду, хотя небо и в самом деле было подозрительно серым, а угрозу снайпера – мало ли что, лучше на открытом месте не торчать, достаточно для публики спектакль разыграли! И еще какого-то человека у самого входа – ой, не понравился мне его взгляд! – Брюс внаглую оттеснил в сторону, давая мне и Лючии пройти.

И был обед, где наша компания заняла столик в углу, стоящий в некотором отдалении. Но разговаривать в зале я все же не рискнула, лишь коротко ввела в курс дела, понижая голос. Затем поднялись в мой номер-люкс, и после того как Рябов, наш радист, осмотрел тут все на предмет прослушивающих закладок, заговорили уже не стесняясь.

И веселились, конечно. Мы же – встретившиеся старые друзья? В номере была даже радиола, с коробкой пластинок. Затем Валька убежал "на дежурство", в номер, снятый ребятами – а ему на смену пришел Влад и притащил гитару.

И мы пели "батальонную разведку", и "здесь птицы не поют" (знаю, откуда эта песня, но и у нас она стала очень известной), и "комбат-батяня", и "дорогу", и другие. Так что даже приходила дежурная по этажу, и просила так не шуметь – "я все понимаю, товарищи, но имейте же и совесть, люди спать хотят".

И уже к полуночи ребята расходились, старательно изображая пьяных. Хотя в бутылках, которые могла видеть зашедшая дежурная, был лишь крепкий чай. Мальчики не были трезвенниками – но пить перед работой? Ну а мне спиртное было категорически противопоказано. Да и Лючии, как оказалось, тоже.

Ну а после, тихо и незаметно, назад в мой номер прокрались Брюс и Валька. И Лючия с ними – вот не захотела своего мужа оставлять! Хотя Юрий сказал, что она в деле уже проверена, и стреляет хорошо. Ой, только бы не заснуть!

Ведь если я правильно рассчитала, то за снимками посланцы от друже зверхныка придут этой ночью? Мало ли куда я могу их передать? Он ведь понял, гад, что я его если не узнала, то раскусила, что никакой он не "кооператор"! Ну а телефон из будущего вполне мог принять за "минокс", микрофотоаппарат образца 1938 года, бывший на вооружении наверное, всех разведок этой войны.

Приходите, гости дорогие – ждем!

Юрий Смоленцев. Киев, ночь на 22 июня 1944 года.

Вот везет нам на приключения! В старости мемуары буду писать (если доживу конечно) так ведь не поверят, скажут – чистый Голливуд! Ну не бывает такое, с одним человеком.

Что провалились из 2012 в 1942 год, это ладно, там еще полторы сотни человек было, весь штатный экипаж атомной подлодки "Воронеж" и нас, подводного спецназа СФ девять человек. А теперь сосчитаем, во скольких делах лично мне участвовать пришлось.

Север, осень сорок второго. Под Ленинградом, плыли через Неву, прорыв Блокады. Уран добывали для советского "Манхеттена" (но о том уж точно не дозволят рассказать, до скончания веков). Варшава. Нарвик, Будапешт. Зееловские высоты. Папу Римского вытаскивали. Охота на фюрера – и еще Берлин после успели застать. Был старлеем, стал майором, Героем (за уран от берегов Конго), и неужели еще и вторую, за Адольфа, утвердят? Среди наград даже такая экзотика как орден Святого Сильвестра (от Ватикана), и жена, с которой нас в Соборе Святого Петра сам Папа венчал (еще в книгу Гиннеса попаду!). Домой теперь – ну хоть немного отдохнуть, заслужили? Ан нет.