Текст книги "Белая субмарина"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Подводная лодка «Воронеж», 2 февраля 1943 года.

Снова в море, отдохнем от вечного берегового бардака – посещение начальства, экскурсии научников, контрразведывательные мероприятия и т. д. и т. п., и туда тоже! Недаром говорят: «В море дома, на берегу в гостях».

Я понимаю, война, двигаем прогресс – вот только из попытки совместить эти два факта выходят одни проблемы. Так и смотри, чтоб из ЗИПа какой-нибудь блок «на исследования» не утащили. Или «тащ капитан (без лейтенант!), а зачем у вас в отсеке печи дожига водорода в количестве пять штук, отдайте одну». Ага, щас!!! Неглупые люди это количество рассчитывали, да и ответственность за драгметаллы никто не снимал.

Если посчитать, на мне висит полцентнера серебра, два кило золота, платины около килограмма, палладий и прочее – в общей сумме тоже около кило. А в печке – драгметаллы, на чем водород дожигается.

А сколько нервотрепки, для меня конкретно и всех прочих, когда документацию шерстили: что можно безболезненно отдать, а что только копировать.

Людей дали на обучение. Нормальных таких мужиков, лет под тридцать. По закону от 1939 года срок службы пять лет (да, вот столько при Сталине во флоте служили!), в сорок первом дембель накрылся, год повоевать успели. Нет, у нас и раньше «стажеры» бывали – когда на «Тирпиц» шли охотиться, так торпедисты с видяевской Щ-422 помогали нам с торпедами образца 1938 года разобраться, а сам Видяев, герой и легенда, у нашего командира мастер-класс проходил. Затем научники – вот сказал бы раньше кто, что САМ Курчатов будет в первом дивизионе БЧ-5 вахту нести (не самостоятельно, конечно, но на подхвате у него очень даже получалось). А теперь наверху решили всерьез на «Воронеж» сменный экипаж готовить, хотя бы частично.

Да, тридцатилетние мужики, да еще воевавшие – это не пацаны в восемнадцать, тут и ответственность другая совсем, и тараканы в голове уже не ползают. По борьбе за живучесть с водой натаскивать не пришлось – раздвижной упор поставили, глазом моргнуть не успел. У наших-то морды повытягивались…

Потом, правда, с «новичками» занятие по РБЖ провел, особенности корабля объяснил, да и сами увидели – на нашем корабле раздвижной упор почти не пригодится, упирать некуда, подпирать нечего. Основа борьбы с водой – ход и рули, да воздух в отсек. Про ЛОХ и ВПЛ рассказал и потренировал, ИДА, ПДУ и ИП изучили и потренировались. По устройству отсека их свои старшины отсеков гоняли.

А то смешно: сначала они нужное по «вводной» место даже найти не могли. На лодках этих времен, даже на самых крупных, все отсеки в один ряд, как комнаты анфиладой – вдоль корпуса, во всю его ширину и высоту, ну еще внизу аккумуляторные ямы, артпогреб, цистерна быстрого погружения: ориентироваться легко, в отсек войдешь, сразу все видно. А у нас несколько палуб, и еще переборки поперек, трапы и переходы, заблудиться в отсеке можно, если не привык. Ну освоили…

Бытовые условия их, конечно, потрясли. Своя койка в каюте, чистое белье, душ, баня. Прием пищи в столовой, а не на торпеде из бачка. А уж мини-бассейн (два на два метра всего, но все ж бассейн!) с сауной! Беговая дорожка в комнате отдыха! Кстати, это не роскошь, а необходимость – при нашей автономности, чтобы гиподинамии не было и связанных с ней проблем со здоровьем, как еще норму физнагрузки выбрать?

А по специальности оказалось даже легче, чем опасался.

Аккумуляторщику только систему и порядок вентиляции уяснить, применение систем СВО и МПЭ. Дал ему РЭАБ почитать, на следующее утро не то что вызубрил – с пониманием процесса отвечал. Ну, пульт управления вентиляцией вызвал получасовой затык – рвался вручную захлопки открывать и вентиляторы пускать. Зато с завязанными глазами через два дня – ни одной ошибки и всего две шишки на голове!

С дизелистом тоже все в порядке. Только он очень удивился порядку использования дизеля – в базе на перешвартовках и вводах-выводах. В остальном учил отсек, системы.

Ребята, которые в турбинный и электротехнический отсеки попали, учили дольше. У них из знакомого – только гребной. Но, оказалось, оба после техникума, о переменном токе понятие имеют и банку сгущенки в щит турбогенератора прятать не будут. Удивление вызвали только выпрямители, ПНП (преобразователь непрерывного питания) да мощные диоды в ЗУКе.

По внутреннему распорядку с ними вообще проблем нет – приборки, тревоги, занятия – люди воюют уже не первый год (один и финскую застал, тогда наши ПЛ в районы боевого патрулирования выходили). В подкорку вбито уже, что разгильдяйство – это песец и себе, и товарищам по экипажу.

В третьем дивизионе все прошло еще легче: насос – он и в Африке насос. ДУК – маленький торпедный аппарат, только дерьмом стреляет. Компрессоры электрические побольше (а дизель-компрессоры еще не выпускают, их у немцев после войны скопировали, ну а те еще только чертежи чертят).

Проблемы возникли только в первом дивизионе, но методика обучения плюс опыт комдива (не один десяток школьников в чувство и специальность привел – а тут взрослые, понимающиемужчины) свое дело сделали.

По железу, тьфу три раза, – все нормально. Смазку где надо заменили, щетки в запасе пока есть – работать будет. По лампочкам вопросы были, но успокоили, дескать, решим, не волнуйтесь. Обещали к возвращению с морей привезти.

А помните, трюмные загадочные ходили, когда мы катер купили?

Они все-таки самолет купили – бомбардировщик П-2. Две штуки.

А день-то сегодня какой? В том, прежнем мире – сегодня закончилась Сталинградская битва. Здесь же, и не без нашей помощи, наши уже на Днепре! Интересно, день Победы тут зимой сорок четвертого будет?

Хотелось бы войну в чине кап-два закончить, высший предел для моей должности. А что, сумел же наш Гаврилов, из приданных подводных диверсов, скакнуть от старлеев аж в подполковники, и Герои Советского Союза – ну за то, что они под Ленинградом сделали, честно заслужили! Впрочем, лично у меня перспективы хорошие, если флот советских атомарин появится гораздо раньше, чем в той, прежней истории. Хотя я и мех, а не штурман, ну так стать командиром БЧ-5 новой лодки, а затем флагмехом дивизии – это для меня вполне реально, лет через десять.

А вот кого топить сейчас идем, что нас так внезапно из Полярного сдернули?

Вице-адмирал Август Тиле. «Адмирал Арктики».

Нарвик, 11 февраля 1943 года.

Сегодня важный день. Гавань Нарвика забита судами, груженными рудой. Тянуть больше нельзя, поэтому сегодня выпускаем первый конвой. Операция готовилась очень тщательно, поэтому, кажется, предусмотрено все. Сначала по маршруту конвоя пройдет поисково-ударная группа из четырех тральщиков и четырех противолодочных кораблей. Сам конвой проследует с задержкой в два часа, в его состав войдут четыре транспорта, в охранении четыре тральщика, восемь охотников, четыре десантные баржи с усиленным зенитным вооружением. Мористее пойдет дозор из четырех торпедных катеров, контактные мины им не страшны.

Штаб участка береговой обороны приведен в полную боевую готовность и связан проводной линией с моим штабом на «Шарнхорсте», который вместе с эсминцами готов выйти в море. Взаимодействие с люфтваффе налажено аналогично, и мы регулярно получаем свежие данные от дозорных самолетов-разведчиков. Чего еще ждать? Погоды у моря? Последние два дня задул сильный северный ветер, и температура упала сразу на десять градусов, но небо чистое, пришел арктический антициклон. Это вам не солнечное Средиземноморье и даже не Бискайский залив, но маршрут конвоя проходит большей частью по шхерному фарватеру, так что страдать от шторма придется болтающимся в море русским подводникам. Так что – пора!

Прошедшие полгода многому нас научили, и в первую очередь тому, что радиосвязи доверять нельзя. Русские очень сильно продвинулись за последнее время в этой области, в том числе и расшифровке сообщений. Это стало понятно после двух характерных случаев, когда реакция противника на переданную информацию произошла раньше, чем кто-либо успел покинуть пункт связи и физически мог бы предупредить русских.

Поэтому теперь, поисковая группа осторожно выходила из Вест-фьорда, перемигиваясь ратьерами и соблюдая строгое радиомолчание, нарушить которое разрешалось только при обнаружении противника. На маршруте текущая связь, как поисковой группы, так и самого конвоя, была организована аналогично, только световыми сигналами, которые, через береговые репетичные посты и проводные линии передавались в штаб.

Как медленно тянется время! Экипаж флагманского корабля сейчас работает по распорядку, а офицеры штабов все уже извелись в напряженном ожидании вестей с моря. Конвой вышел уже пятнадцать часов назад и, двигаясь со скоростью десять узлов, подходит к траверзу Гломфьорда, пока все идет по плану.

Внезапно с моря пришел обрывок радиосообщения с позывными «шнелльбота», больше ничего разобрать не удалось, так как тут же весь эфир был забит помехами. И события понеслись вскачь.

Конвой доложил о стрельбе с моря, а спустя минуту о том, что сам находится под огнем линкора и отходит в Гломфьорд под прикрытием дымовой завесы. С этого момента я получал достоверную информацию о бое лишь с береговых постов и батарей, так как дым сильно мешал световой связи.

Береговые батареи вступили в бой и, в свою очередь, подвесив люстры, доложили об интенсивно маневрирующем линкоре в сопровождении эсминцев. Корабли противника ведут частую стрельбу из всех стволов, главным калибром линкора по береговым батареям, шести– и пятидюймовым по конвою. В линкоре опознан «Шеер». Это русские!

С постов радиопеленгации доложили о засечке источника радиопомех. Он медленно перемещается со скоростью семь узлов в зоне досягаемости береговой артиллерии! Ближайшая батарея получила задачу на уничтожение постановщика помех. Доклад с батареи обескуражил. После залпа осветительными снарядами противник не обнаружен!

Прикомандированный офицер люфтваффе предположил подводную лодку и направил в район новый самолет-искатель с магнитометром. Береговая батарея получила задачу обеспечить целеуказание.

Дежурная эскадрилья торпедоносцев с аэродрома Нарвика поднята в воздух, через полчаса они смогут нанести удар по русской корабельной группе. Летун дал было команду на вооружение остальных самолетов торпедами, но я настоял на глубинных бомбах. Источник помех – это, скорее всего, и есть та самая загадочная русская подлодка, обычные субмарины так нагло себя не ведут. Этот шанс надо использовать на все сто и расквитаться с ней за все наши неудачи, даже если за это придется расплатиться полностью уничтоженным конвоем! Впрочем, ему сейчас угрожают только случайные попадания, помогает дымзавеса, а на близкую дистанцию пусть попробуют подойти, не зря мы засевали море рогатой смертью.

Доклад с берегового поста – с конвоем происходит что-то непонятное. Все в дыму – опасаясь русского огня, все корабли охранения интенсивно ставили дымовые завесы, – но также с них ведется интенсивная стрельба из всего, включая зенитные автоматы, причем и в направлении берега. Виден взрыв торпеды – один из транспортов тонет. Что там происходит, черт побери?

Новый доклад – около конвоя взрывы торпед. Неужели русские обхитрили нас, но как? Расстояние слишком велико для их эсминцев! Причем русские тоже ведут себя странно – стреляют в основном по берегу, лишь иногда вдруг перенося огонь даже не на сам наш конвой, а на что-то невидимое по ту сторону дымовой завесы. И сами тоже ставят завесу в направлении от себя в сторону нашей двухсотдесятимиллиметровой батареи, самой опасной для них.

Неужели русские подлодки прорвались к конвою? Та же схема, что возле Порсангера – эсминцы мешают их преследовать, стреляя по кораблям охранения, а «Шеер» прикрывает эсминцы, связывает боем береговые батареи? Причем, судя по четкому взаимодействию русских сил, радиосвязь у них работает нормально. А у нас – как не хватает быстрой и оперативной связи в бою, наши полумеры никак не могли ее полноценно заменить!

Доклад из штаба береговой обороны. Эсминцы противника ставят дымзавесу и отходят. Что с конвоем – непонятно, там все в дыму. Посты-радиопеленгаторы информируют об удалении источника помех на запад, он вот-вот выйдет из-под накрытия артиллерии и самолету-магнитометру будет трудно обнаружить его без целеуказания.

Информация от люфтваффе. Их ближайшие аэродромы подверглись бомбовым ударам и выведены из строя, взлет группы с глубинными бомбами невозможен. Впрочем, я и сам уже понял, что у них не все ладно, зенитные орудия на берегу как с цепи сорвались. Отдал приказ спрятать «Шарнхорст» под дымзавесой и готовиться сниматься с якоря, без хода мы мишень.

Доклад связистов. Радио работает в полном объеме, помех нет. Тут же пришла радиограмма от самолета-охотника об обнаружении цели, после чего связь с ним оборвалась и больше не восстанавливалась.

Офицер люфтваффе сообщил, что торпедоносцы настигли корабельную группу русских уже за пределами дальности стрельбы береговых батарей. Но те по просьбе летчиков продолжали развешивать люстры и противник при атаке с моря был четко виден на их фоне. Сами же торпедоносцы оставались в темной части горизонта и, после атаки, доложили о трех попаданиях по кораблям противника. «Шеер», по их словам, сильно потерял в ходе. Надо его добить! Срочно с якоря сниматься!

Стоп. Морской змей по-прежнему в море и даже успел слопать самолет-разведчик. Выходить на «Шарнхорсте» очень рискованно. Решено, четыре подводные лодки пройдут шхерами на север и там развернутся в завесу, устроив засаду и затаившись на глубине. Под водой только одно действенное средство обнаружения – акустика, если лодки не будут двигаться, а лучше всего лягут на дно, ни один морской змей их не обнаружит.

Что там с конвоем, черт побери? Еще восемь транспортов с рудой ждут отправки – придется им задержаться в Гломфьорде, а поисковой противолодочной группе прочесать прибрежные воды еще раз.

Прошло еще семь часов. Наконец удалось составить полную картину происшедшего. Русские снова обхитрили нас и сорвали банк! Все четыре транспорта и пять кораблей охранения потоплены. Все было, как у Порсангера, с одним лишь ключевым моментом. Вместо подлодок, главной ударной силой русских, для которой «Шеер» и эсминцы служили всего лишь прикрытием, сегодня выступали их торпедные катера, для которых мины не были помехой.

Но как русские смогли все так рассчитать и разыграть как по нотам? Их катера подошли к берегу впереди по курсу конвоя, причем сделали это буквально за минуты до того, как русские эсминцы расстреляли дозор «шнелльботов». Что также непонятно – с дозора удалось подобрать одного из матросов, каким-то чудом оставшегося живым, проведя пару часов в ледяной воде. По его рассказу, русские обнаружили наши катера первыми, залп осветительными, и сразу огонь на поражение, против четырех эсминцев в лобовом столкновении четыре торпедных катера не имели никаких шансов. Обрывок радиограммы и шум боя подняли тревогу, однако и это, оказывается, было учтено – конвой стал ставить дымзавесу, увеличив ход – и русские катера, больше десяти штук, ждали прямо по курсу! И огонь русских эсминцев по нашему охранению не давал ему поступить с русскими так же, как они с нашими «шнелльботами», а дымовые завесы здесь играли за русских, им не надо было задумываться, любой крупный корабль, показавшийся рядом, это противник! Причем сразу после того, как русские катера сблизились с конвоем, их эсминцы прекратили стрелять в этом направлении, чтобы не поразить своих – зато эффективно прикрывали отходящих после выпуска торпед, не давая нашим охотникам преследовать, сразу отсекая огнем. И как только последний их катер пустил торпеды, последовал сигнал к общему отступлению.

Итог – потеряны все четыре транспорта, четыре тральщика (восьмисоттонники, тоже показавшиеся достойной целью для торпед), один охотник (потоплен статридцатимиллиметровыми снарядами эсминцев), еще пять кораблей имеют повреждения, причем два из них достаточно серьезные (просто чудо, что охотник, получивший стапятидесятимиллиметровый снаряд с «Шеера», каким-то чудом остался на плаву, но вот восстанавливать его проблематично, как и десантную баржу, после нескольких попаданий среднего калибра). Еще все четыре «шнелльбота», самолет и, очень вероятно – две субмарины из четырех, на связь не выходят, и, скорее всего, уже не выйдут никогда. У русских потоплены четыре или пять катеров (по докладам, сколько реально – неизвестно) и предположительно поврежден «Шеер». И нет никакой гарантии, что это не повторится со следующим конвоем. Как вывезти тридцать пять тысяч тонн руды?!

И ведь эти чертовы выкормыши Геринга, к гадалке не ходи, пошлют в Берлин победный доклад, где припишут себе десятикратное утопление русского отряда в полном составе! И помимо официального рапорта, будут на всех углах орать о своейпобеде, о том, что утерли нос никчемным ваффенмарине СС. Это еще хуже, чем потерянный конвой! Гиммлер никогда такого не простит.

Как обнаружить это проклятое русское не пойми что, создать для этого соответствующие условия? Как перехитрить противника и заманить его в ловушку, где его настигнет заслуженное возмездие за тысячи погибших немецких моряков?

– Я убью тебя, змей! – мысли вице-адмирала вырвались наружу. – Заманю и убью!

И никого из окружающих офицеров сказанное абсолютно не удивило, ибо у каждого в голове было то же самое.

Лазарев Михаил Петрович, подводная лодка «Воронеж».

Полярный, 13 февраля 1943 года.

Ну вот, сходили за хлебушком… Тьфу!

Стою на мостике «Воронежа», обозреваю окрестности. Все думают, отец-командир занят мыслями о высокой стратегии, не зря же только что из штаба флота вернулся. А я просто воздухом свежим дышу.

У немцев, правда, вообще содом и гоморра. Информация о попытке покушения на фюрера своих же недовольных генералов, о которой он в нашей истории тогда, в феврале сорок третьего, даже не узнал – здесь выстрелила и взорвалась ну просто атомной бомбой. То ли Гитлер в плохом настроении как раз был, то ли предыдущие поражения Германии сказались, то ли из-за того, что Гиммлер с Борманом наперегонки старались заговор раскрыть – хотя кому понравится, когда тебя собираются прикончить, тут и фюрером быть не надо. В итоге же чистка в вермахте сильно напоминает наш тридцать седьмой год в изложении мадам Новодворской. Хватают не только замешанных в заговоре, но и тех, кто знал и молчал, кто хоть что-то мог слышать, и совсем каких-то посторонних личностей. Только фельдмаршалов трое – Клюге, Клейст, Лист. И наверное, десятка два генералов. И всех рангом пониже, кого эти чины тащили за собой, а также друзей, сослуживцев, знакомых. А мы гадаем, читая информацию, что нам «жандарм» принес: то ли они и в нашем прошлом участвовали в Сопротивлении, просто про них никто не знал, то ли в связи с изменением истории ряды недовольных фюрером настолько разрослись, то ли гестапо хватает своих как партизан, по малейшему подозрению, «было бы кого, а за что найдется».

На фронте немцы массово избавляются от всех «ненадежных», оставляют только самых идеологически верных, то есть отпетых нацистов (многие из них – военные преступники по нашей истории). Модель, жаль, никуда не делся – перевели его командовать обороной Днепра. А группу армий «Центр», после ареста Клюге, возглавил наш старый знакомый с севера – Эрнст Буш. Еще в числе непричастных оказались Рунштердт и Лееб. И Гудериан, которого снова поставили командовать Второй танковой.

Но это дела сухопутные. А вот что творится у нас… «Шарнхорст», будь он неладен, я уже начинаю ненавидеть этот корабль самой лютой ненавистью! Однако расскажу все по порядку.

«Всем транспортам в море не выходить до особого распоряжения». Так приказал фрицевский адмирал, после нашей прошлой охоты за «Шарнхорстом», когда мы чуть его не поймали. И если раньше транспорты с рудой шли из Нарвика на юг поодиночке, сопровождаемые парой-тройкой охотников (с переменным успехом, кто-то попадался нашим лодкам, кто-то нет), то теперь в порту застряло сразу несколько штук, которые фрицы задумали выпихнуть конвоем.

Узнав об этом от разведки, Зозуля решил поймать сразу двух зайцев. Повторить то, что мы уже дважды устроили фрицам у Порсангер-фиорда, теперь казалось уже мало, после всех успехов у нас сильно вырос аппетит. А вот что фрицы будут делать, если их конвой внаглую перехватит у самого Нарвика «Диксон», бывший «Шеер»?

По жизни, это было бы делом безнадежным. «Шеер» против «Шарнхорста» откровенно не тянет, хотя главный калибр у него тот же самый, только меньше числом, шесть стволов против девяти. Но фриц все же полноценный линкор, не «карманный», гораздо лучше защищен, и скорость у него на три узла больше. Так что герр адмирал не упустит такую удачу, послать своему фюреру победную реляцию – вот только топить «Диксон» фрицам придется пройти мимо нас.

А Головко расщедрился настолько, что упросил Москву вернуть нам наши «фирменные» торпеды. Специально на особо важную дичь, всего две штуки, но «шестьдесят пятые»! Это значит, что мы можем стрелять с артиллерийской дистанции, в полной мере используя БИУС и головки самонаведения двадцать первого века – в общем, если «Шарнхорст» попадет к нам на прицел, шансов у него не будет. Знаю, что в нашей истории, в декабре сорок третьего, чтобы его утопить, британцам потребовалось одиннадцать торпедных попаданий и огонь линкора «Герцог Йоркский», – но и наша «шестьдесят пятая» торпеда, рванувшая под днищем, а не на ПТЗ, тоже ведь ни в какое сравнение с британскими «рыбками» не идет! Может, и не утонет от одного попадания, – но будет в глубоком нокауте с полной потерей боеспособности – догоним и добьем.

С бывшим «Шеером» идут «Гремящий», «Сокрушительный», «Баку», «Разумный». Нас сопровождают все те же «новики». Причем что интересно, Зозуля поднял флаг не на «Диксоне», а у нас – здраво рассудив, что наши локаторы и средства связи обеспечат гораздо лучшее управление эскадрой. Подводные лодки К-2, К-21, К-22 развернулись завесой южнее, чтобы не дать фрицам уйти в фиорды, эти же лодки провели разведку (новые гидролокаторы «Алькор», конечно, не дотягивали до наших, но были примерно на уровне американских этих времен, вполне надежно обнаруживали мины). Еще в операции были задействованы две эскадрильи дальних истребителей Пе-3, и бомбардировочный полк на Ту-2, наносящий удар по аэродрому близ Нарвика, по нашему вызову, хотя световой день был сейчас чисто символический, но береженого бог бережет. Ну и наконец на «Воронеж» с «Куйбышевом» и «Урицким» возлагается задача противолодочной борьбы. Все, казалось, предусмотрели!

Поначалу все шло точно по плану. Сосредоточили выделенную эскадру на передовой базе в Порсангер-фиорд (а ведь полгода назад здесь фрицев долбали). Успели даже провести с «Диксоном» последние учения, совместно маневрируя, по командам звукоподводной связи. Затем скрытно выдвинулись к Нарвику. «Воронеж» со свитой шел мористее, но немецких субмарин не встретили. «Кондоры» могли бы серьезно помешать, не атаковать, но обнаружить прежде времени. Но повезло – еще и потому, что выдвигались в последний момент. Тут хорошо сработала наша разведка – хотя фрицы и извлекли урок, сообразив, наверное, что осенью мы могли читать их шифрованные радиограммы, но урок совершенно недостаточный, решив что менять код каждую неделю хватит для сохранения их секретов. Они не могли брать в расчет наши компьютеры следующего века – ломавшие их шифры максимум за пару часов.

Впрочем, существовал и запасной вариант. Если фрицы выйдут раньше, «Воронеж» должен рвануть вперед, на поддержку лодкам Котельникова. Ну а «Диксону» оставалось лишь пошуметь, обстреляв сам Нарвик (неважно, куда будут попадать, хоть просто по скалам на берегу).

Фрицы хорошо подготовились. Казалось бы, минные заграждения не давали нам разыграть схему, проверенную у Порсангера. И первоначально планировался лишь набег с обстрелом для выманивания «Шарнхорста», но если удастся еще и конвой пощипать, так это дополнительный бонус. И тут Зозуля удачно вспомнил про катера.

В нашей истории торпедные катера Северного флота получили пополнение весной сорок третьего. Американские «восперы» и «хиггинсы», большие, мореходные, вооружением не уступающие «шнелльботам», по два двадцатимиллиметровых автомата, шли через океан своим ходом. Здесь же этот переход (на яхте вокруг света, ха! А попробуйте на торпедном катере через Северную Атлантику в зимние шторма!) был совершен еще в декабре, и столь же успешно, ни один из маленьких корабликов не утонул по пути. Двадцати кораблей хватило, чтобы сформировать бригаду торпедных катеров СФ (в нашей истории – весна сорок четвертого). Также не было сомнений в кандидатуре ее командира. Александр Шабалин, в нашей истории единственный моряк-надводник среди дважды Героев (все прочие флотские дважды Герои – это морские летчики и разведчик Леонов) был у наших катерников такой же легендой, как Видяев и Котельников в подплаве. Притом что Головко с Зозулей о его подвигах в нашем времени были осведомлены – решение о назначении Шабалина было принято легко. Тем более что и в этом времени он успел заслуженно получить Золотую Звезду, причем за то же самое, что и у нас – за прорыв в Лиинахамари на катерах с первым штурмовым эшелоном десанта (октябрь сорок второго вместо октября сорок четвертого).

Сомнение вызвала лишь дальность и мореходность катеров. В отличие от перехода через океан, где они шли экономичным ходом, в один конец, без торпед, забив все отсеки емкостями с горючим, теперь надо было дойти в полной боевой загрузке и вернуться. При размышлении решили не брать старые катера Д-3, порядком уже изношенные и слабо вооруженные (лишь два пулемета ДШК); однако был сделан вывод, что «восперы» должны выдержать. Тем более что «американцы» поставлялись с достаточно хорошими рациями, чтобы обеспечить управление отрядом в море.

Зозуля прибыл, естественно, не один. И нам пришлось еще поломать голову, как разместить десяток «гостей», чтобы они не мешали нам и сами могли полноценно работать (и объяснить им внутренний распорядок, чтоб не трогали тут ничего лишнего, а как НКВД с секретоносителями разбираться будет, это уже Кириллова проблемы). По плану мы должны были в полной мере разыграть козырь – лучшее управление, взаимодействие разнородных сил, со своей задачей у каждого. И конечно, лучшее видение поля боя. Мы знали, что немцы, догадываясь о наших возможностях радиоперехвата, сильно ограничили свой радиообмен, стараясь заменить его другими средствами. Но вышло, что они перехитрили сами себя. Потому что совсем исключить радио было все же невозможно (так что, читая их шифры, мы все равно были в курсе их намерений), зато управлять флотом в море без радио было очень затруднительно.

Ох и намучились же мы с катерами! Простое решение оказалось архисложным, учитывая северную погоду. Притом что на палубу брали бочки с горючим, его все равно не хватало. Немцы в Северном море и Ла-Манше успешно экспериментировали с буксировкой «шнелльботов» эсминцами. Здесь же это оказалось невероятно трудным и опасным, на полярной волне катера грозило разбить друг о друга, повредить корпус эсминца-буксировщика или намотать трос на его винты. Едва свернув за мыс Порсангер, пришлось срочно отдавать буксиры. Хотя в состав нашей эскадры был включен «тыловой эшелон», три тральщика, сейчас играющие роль заправщиков и носителей запаса топлива, дозаправлять маленькие кораблики на волне было адовым делом. Решили все же рискнуть и идти с заправкой по сути «в полтора конца», в надежде на улучшение погоды. В крайнем случае мы были готовы после снимать людей – считая потерю катеров оправданной выполнением боевой задачи.

Мы заняли позиции вдали от берега, вне видимости. «Диксон» и эсминцы дальше, мы и катера ближе. И начали выдвигаться, как только наш ГАК услышал шум винтов. Конвой вытягивался из фиорда, мы не вмешивались, лишь фиксировали цели. Транспортов было четыре, под охраной мелочи, числом под два десятка. Ночь позволяла вести наблюдение, подняв антенну РЛС, мы передавали на «Диксон» место конвоя. Нам приходилось маневрировать, учитывая кроме глубин (не заходить, где меньше двухсот!), необходимость держать выход из Нарвика, если «Шарнхорст» бросится спасать своих, а также слушать море, не подбирается ли фрицевская подлодка. В ЦП все работают, нормальная спокойная атмосфера, уверенность в успехе. Конвой достиг расчетной точки, время! Зозуля дает приказ начинать.

Первыми под раздачу попали «шнелльботы» дальнего дозора. По обычным правилам, торпедные катера обнаружат крупные корабли прежде, чем сами будут замечены, – но мы видели фрицев на радаре и точно навели на них эсминцы, при внезапном ночном столкновении счет идет на секунды, которых у немцев не было.

Ну а дальше было «дирижирование оркестром боя», когда командир с приемлемой точностью и в реальном времени видит картину (с локатора на нашем планшете), а вот противник этого лишен. Вот отметки конвоя и нашей эскадры начинают быстро сближаться. «Диксон» главным калибром глушит береговые батареи, противоминным же вместе с эсминцами бьет по конвою. Будет попадать или нет, не столь важно, главное, чтобы немцы побежали, прибавив ход и ставя дымзавесы. Бежали прямо на наши катера.

Когда там началась свалка, управлять ею не было никакой возможности. Но там все преимущества были уже у катеров, успевших сблизиться. И мы могли прикрыть огнем выходящих из боя. Главную опасность для наших представляли береговые батареи. Но атака катеров заняла буквально минуты, риск получить от артиллерии серьезные повреждения был все же невелик. А нам еще приходилось держать глубины, не подкрадывается ли фрицевская подлодка, и контролировать по радару, чтобы наши не налезли на мины. И где «Шарнхорст»?!

Хорошо, что катеров было много – они взяли немцев числом. На дно пошли не только транспорта, но и все тральщики, катера потеряли троих. Мне рассказывали после, что они прорезали немецкий строй, поливая палубы фрицев из пулеметов и так же получая от них. Вот последний катер отошел, прикрыв их, отходит и «Диксон». А за ним мы.

Ну где ты, «Шарнхорст», выходи! Зозуля даже радио на фрицевской волне послал. Причем еще наше, переделанное согласно моменту «послание моряков немецкому султану, тьфу, фюреру» – которое висело у нас в кают-компании еще со времен охоты на «Шеер». То самое, где «ты, пока еще живой, но для нас давно ходячий труп, припадочный неврастеник с соплей под носом и обрезком в штанах, бывший художник Шикльгрубер Адольфишка, отпрыск еврейского народа, который ты потому так и ненавидишь! Убери остатки своих консервных банок из нашего моря, а то нам уже надоело ими морское дно засорять»– ну и дальше в том же духе, открытым текстом, переведенное на немецкий примерно так (специально у пленных немецкие ругательства выспрашивали, которых даже наш Сидорчук не знал).