Текст книги "Красный Герцог"

Автор книги: Владислав Хохлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Дверь барака скрипела при открытии. Внутри бурлила жизнь: новобранцы метались, занимая свободные кровати, кто-то уже лежал на завоеванной койке. Маленькое поле боя, где никому не было суждено пострадать, где также договаривались, побеждали и проигрывали. Жаль что настоящая война не такая же невинная.

Пробираясь через своих новых товарищей, Генрих медленно проходил вглубь барака. Ближе к концу людей почти не было. В основном занимали места посередине и у входа. Генрих же выбрал для себя свободную койку, рядом с которой никто не стоял и не претендовал на неё. Она была жесткой, было ощущение что Генрих лёг на доску, но даже такой доски было достаточно, чтобы отдохнуть. День был долгим. Тяжелым. У новоприбывших не хватит даже пары дней для отдыха и реабилитации. Завтра их скорее всего будут обучать искусству войны.

3.2 Отчаяние

Тихие закоулки города, люди бегут в разные стороны, бросаются друг на друга и роняют на землю. Некогда красивые здания разлетаются в пыль, земля взмывает в воздух от приземлившихся снарядов. При взгляде на небо видно тьму. Надвигающиеся тучи соединяются с дымом. Гигантская воронка закрывшая Солнце, царит высоко над всеми. Улицы, покрытые обломками и телами людей, высокие баррикады из мебели и мусора. Лабиринт, в котором крысой был человек, а небо с угрозой смотрит на всех, вкушая конец. Нет запаха, нет звука. Только визуальная картина ада, что породил человек. В центре этого мифического места кто-то мирно идёт по центру улицы, ступая по телам, перешагивая огонь. Черная фигура несла в руке мешки и приветливо махала свободной. Сколько бы она не проходила мимо огня, свет не мог озарить её; она все оставалась черной, словно туча, царящая выше птиц. Пытаясь к ней приглядеться, можно было смутно разглядеть очертания лица, что держало рот открытым. И чем ближе была фигура, тем четче можно было услышать странный, издаваемый ею звук. Крик? Отец?

Звук свистка разнёсся по бараку, призывая всех покинуть мир грёз. Генрих открыл глаза и увидел над собой деревянный потолок. “Кошмар” – подумал он. Юноша даже не заметил, когда уснул. И если все остальные успели раздеться перед сном, Генрих был единственный, кто спал в обычной одежде. Это уже не имело значения, так как всем нужно было одеваться, а он уже одет.

– Доброе утро, девочки. – произнёс хозяин свистка оглядывая бараки и сонных солдат.

Генрих, поднимаясь с кровати, посмотрел на человека со свистком. Он узнал голос Манфрэда, который уже вошел внутрь строения, как к себе домой.

– Меня зовут Манфрэд, и я офицер седьмого отряда. Следовательно, ваш командир. Считайте, что вы на войне, поэтому никакой фамильярности. Одевайтесь, жду вас на улице. – закончив своё приветствие, Манфрэд развернулся и вышел из барака.

Подходя к выходу, ступая мимо рядов с кроватями, Генрих слышал как новобранцы разговаривали друг с другом: “Какой радушный приём”, “Наверное, будет сильно злиться, если к нему на “Ты””, “Как будто сам не был на нашем месте”. Генрих завидовал, что кто-то успел уже завести себе друзей в этом месте, пока он спал.

Стоило выйти из барака на улицу, как можно было оцепенеть от холода. Это было утро середины осени, когда желательно носить что-нибудь теплое, вот только Генрих был почти в одной рубахе и легком мундире. Их он получил еще в больнице, и надеялся, что скоро ему дадут одежду по-теплее.

Перед ним в паре метров стоял Манфрэд. Смотря в небо, он о чем-то задумался. Сразу после того, как дверь барака закрылась, офицер обернулся. Ему хотелось посмотреть на того, кто так быстро успел собраться и выйти. Увидев перед собой Генриха, Манфрэд удивленно приподнял брови.

– Вы быстро справились, рядовой Генрих. – сказал Манфрэд, доставая из внутреннего кармана сигарету.

Генрих смотрел на курящего Манфрэда и с легким раздражением в голосе спросил:

– Когда мы сможем освободить моего отца?

– Сэр… – после непродолжительной паузы ответил ему Манфрэд.

– Что простите? – поинтересовался Генрих, он посчитал что ему послышалось.

– К старшему по званию надо обращаться на “Сэр”.

Смотря в глаза Манфрэда, можно было заметить нарастающую злость, но Генрих не придал этому никакого значения. Он повторно задал свой вопрос и ждал ответа.

– Скажите, пожалуйста, когда мы сможем это обсудить?

Услышав это, офицер бросил на землю свою недокуренную сигарету и притоптал её тяжелым сапогом. Почти сразу, он выпустив в лицо своего собеседника клубы едкого дыма, Манфрэд нахмурился.

– Ты ничего не сможешь обсудить. И никуда тебя не пустят, пока ты не будешь исполнять приказы, которые тебе дают. Даже собака способна выполнять команды. Так почему ты этого не делаешь? Ты соглашался на это!

Генрих ощущал это ужасное давление на себе. Его собеседник с каждым словом повышал свой голос. Ему уже был понятен Манфрэд, его характер и мотивы. Генрих понимал, что этому человеку уже не стоит доверять.

Проглотив скопившийся в горле ком, и дыша едким дымом от сигарет, Генрих так же держал взгляд высоко, смотря в глаза Манфрэда и, не показывая перед ним свою слабость, повторил свою просьбу.

– Когда мы сможем обсудить освобождение моего отца? Сэр… – юноша пристальным взглядом смотрел на Манфрэда, пытаясь изменить гнятующую атмосферу вокруг.

Под суровым взглядом своего дерзкого собеседника, левый глаз начал дергаться, показывая, что его обладатель находится на пределе нервного срыва. Эта картина раззадорила Манфрэда из-за чего он ухмыльнулся, не скрывая, что ему показалось это смешным.

– Не мне это решать, пацан. Все решения исходят из штаба. Я выполняю приказы и отдаю приказы вам. – его утомил этот диалог, и когда он увидел, что Генрих пытается еще что-то сказать, незамедлительно добавил:

– Я всё сказал, поэтому не лезь с таким разговором ко мне.

– Вы можете с ним поговорить? Убедить, что эта операция важна для армии? – Генрих попробовал последний раз потянуть за нужные ниточки, надеясь, что получит хоть какую-то помощь от нужного человека.

– Нет. Это тебе надо, ты и разбирайся. – ответ Манфрэда был короток и груб. Последний ответ человека, которого немного уважал Генрих и первый ответ человека, которого он по-настоящему начал ненавидеть.

Генрих был шокирован. На его глазах человек, который в начале зарекомендовал себя как грубую, но понимающую личность, превратился в жестокого, не идущего ни на какие уступки человека. Говорить об операциях с Манфрэдом было бесполезно. Оставалось только одно: найти стоящих выше людей и убедить их в важности этой операции. Тогда отец будет свободен.

Сердце бешено колотилось в груди. Генриху пришлось по новой планировать его дальнейшие действия. То, что от него отвернулся Манфрэд, сильно усугубило ситуацию. Не от кого теперь было ждать помощи.

Стоя долгие минуты на морозе, он не заметил как вышли другие новобранцы из барака. Манфрэд окинул рекрутов своим взглядом и приказал им идти за ним. Они ушли за бараки, где можно было увидеть небольшое посевное поле. Генрих сразу узнал этот вид. Вскопанная земля, очищенная от сорняков. Здесь когда-то была большая плантация, которая поддерживала сытость местного населения. Теперь это поле переродилось в обучающую площадку. И, возможно, никогда на ней больше не взойдут новые ростки.

Это поле приглянулось их офицеру своей величиной. Он решили использовать его как спортивную площадку. По приказу Манфрэда, весь его отряд бегал по периметру этого поля. “Подготовка к будущим событиям.” – так он сказал. Бегать по этому полю пришлось около часа. Иногда Генрих обгонял тех, кто отставал, иногда отставал он сам. Генрих не заметил на поле никого из других отрядов, бежал только отряд Манфрэда. Но в конечном итоге все они остановились по очередному приказу их офицера и направились в столовую, точнее, в некрасивую и полуразрушенную церковь, из которой всё убрали и переделали интерьер под полевую кухню.

Смотря на действия своих коллег и то, как они беспрекословно выполняют команды Манфрэда, Генрих понял, что все они слышали те крики с улицы. Тогда он стал примером для всех, как не стоит себя вести с офицером.

Простояв в очереди из других людей, Генрих получил свою маленькую награду, поощрение за то, что теперь он является солдатом, и то, что проснувшись ранним утром, занимался тренировкой. Это была неприятная на вид гречневая каша, которая имела запах и цвет совершенно не соответствующий ей. Она была черной и пахла гарью. В дополнение к ней был черствый кусок хлеба и железный стакан с сильно разбавленным чаем. Выбора не было, так как без еды человек долго не сможет продержаться. В такой момент он еще сильнее скучал по дому и по еде, которую готовила мама, а также, по свежим овощам с огорода.

Генрих долго перемешивал кашу в тарелке и в конечном итоге он взял её в рот. После этих действий его ждал неприятный сюрприз. Кислая, холодная и цепляющаяся за зубы масса вызывала отвращение при жевании. После одной ложки он уже был сыт. Не только “вкусной” едой, но также и всеми событиями, что происходили с ним в последнее время. Оглядев помещение, Генрих заметил, что за столиком в углу сидел Манфрэд с другими людьми в похожей форме. Офицерам был предоставлен высококлассный продукт: жареная картошка с зеленью, от которой исходил легко видимый пар, салат и горячий чай.

Быстро закончив со своим завтраком, Генрих встал и медленно направился в сторону столика офицеров. Глубоко дыша, он обдумывал, что стоит сказать, как более деликатно подойти к интересующему его вопросу. Компания за столом что-то весело обсуждала, офицеры переглядывались друг на друга и улыбались. Это сильно контрастировало с другими столами, где все в основном сидели тихими и понурыми.

На половине пути к офицерам, Генриха остановила рука, которая схватила его за плечо. Остановившись, он обернулся и увидел своего старого знакомого. Вольфганг выглядел не лучше Генриха. Он также был бледен и имел круги под глазами.

– Не советую тебе сейчас подходить к этому столу. – сказал Вольфганг.

– Почему? – спросил Генрих. Он был немного растерян, но надеялся, что ему всё пояснят.

Вольф покосился на стол офицеров, приобнял за плечо Генриха и направил его в сторону выхода из церкви. Они шли плотно друг к другу и Вольфганг крепко держал Генрих, не давая тому остановится или повернуть в другую сторону.

– Послушай вот что: за тем столом сидел мой офицер, тот, что в кожаных перчатках. Он, крайне неприятная личность. В первый же вечер нашего пребывания ему довелось избить одного из новобранцев. – Вольфганг говорил полушепотом, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Эта новость напугала Генриха, и он понял, что Вольфганг очередной раз спас его от неприятных событий.

– Почему? – поинтересовался Генрих.

– Как я слышал, ему не понравились поступки солдата. Тот вел себя не дисциплинированно в поезде и устроил драку. Вроде, его звали Блинд…

– Блинднар. – перебил его Генрих.

– Ты его знаешь? – Вольфганг был удивлен тому, что Генриху была знакома эта история.

– Да. Это на меня он напал в поезде. Старый и грубый. Я рад, что он получил то, на что нарывался.

– Генрих… – Вольфганг выдержал паузу, осознавая как сильно изменился его друг с похода в лес. – Его челюсть сломана, он не может есть и говорить, сейчас он лежит в палате и мучается.

После этих слов Генрих ничего не добавил. Вольфганг понимал, что изменение в его друге произошли резко. Это уже был совсем другой человек. Он и сам менялся, не осознавая этого.

Они стояли у входа в столовую и обсуждали те моменты, когда не были рядом друг с другом. В отличии от Генриха, у Вольфганга всё было лучше. У него не было проблем в поезде, он даже поселился в барак со знакомым из госпиталя. Только свою первую ночь он провёл без сна. Он жаловался на твердую кровать и холод исходящий от окон.

Их беседу прервал свисток, который раздался из столовой. Генрих давно заметил, что у всех офицеров был свисток, но этот он сразу узнал, именно он, принадлежал Манфрэду.

– Седьмой отряд! На выход!

Рядовые седьмого отряда медленно выходили из столовой. Создав неуклюжую толпу, они ждали своего офицера. Вслед за ними вышел и сам Манфрэд.

По его новому приказу, весь отряд отправился в центр их лагеря. Это место отличалось от всего остального. Здесь не было строений, только столы и лавки. Все новобранцы расселись друг напротив друга и ожидали дальнейших указаний. Их собралось много, весь лагерь включал в себя пару сотен людей. Постепенно прибывали и другие новобранцы. Там был и Вольфганг и другие парни из их общей больничной палаты. Только они расселись далеко друг от друга без возможности общаться на более близком расстоянии.

Всем собравшимся пришлось подождать приличное количество времени для того, чтобы прибыли их офицеры. Они шли в сопровождении групп солдат и несли множество мешков, которые выгрузили на деревянные столы. Соблюдая инструкции из очередного листа, который имел каждый офицер. Из мешков доставали оружие. Очень много огнестрельного оружия. Только единицы присутствующих новобранцев ранее имели с ними дело. Остальным огнестрельное оружие могло только видеться во снах.

Каждому доставалось случайное оружие, без какой либо сложной схемы распределения: кто-то получал карабины, кто-то автоматы. Большинство из них имели стандартную мушку, другие носили на себе кратные прицелы. Генрих мало, что слышал о них, но догадывался для чего они применяются.

В следующий миг, когда сосед Генрих получил свой инструмент, настала и его очередь. Ему выдали самозарядный карабин. Он был в половину роста Генриха, но лежа на столе, казался меньше. На вес он был как две большие лопаты, которыми Генрих всю свою жизнь орудовал в огороде. Только эта “лопата” служила для убийств.

– Седьмой отряд! Внимание! – раздался знакомый голос из-за спины Генрих. Это был Манфрэд, который приступил к своим очередным обязанностям. – Теперь это ваше оружие. Ваша первая любовь на всю жизнь. Вы будете носить его с собой – от кровати до сортира. И если с этой минуты, с вами не увидят ваше оружие… у вас будут большие проблемы. Сейчас оно разряжено, но патроны вы получите в последний день перед отправкой в бой. Сейчас же вам нужно будет внимательно рассмотреть вашу любовь. Ощутите каждый механизм, каждую деталь. У вашей любви от вас не должно быть никаких секретов, поэтому вы должны ее узнавать, где, и когда это потребуется.

Вся эта долгая речь звучала как проповедь священника. Другие офицеры быстро объяснили принцип работы оружия и помогали своим солдатам, но Манфрэд относился к этому с жутким фанатизмом.

Выступая примером, он показывал, как разрядить каждое оружие, как перезаряжать его и где спусковой крючок. Дальше нужно было разобрать его и собрать заново. Инструкции не было, нужно было рассчитывать только на собственную память и способности.

Это было задание на первый день. По окончании сборки, каждый солдат должен продемонстрировать работу механизмов и вкратце отчитаться о сборке. Только тогда он будет свободен до следующего дня. Солдаты, которые не смогут справиться, останутся без еды. Такие жесткие рамки установил сам Манфрэд. Если обратить внимание на других офицеров, можно было услышать, что они не ставили такие грубые ограничения. А их солдаты были вольны сделать перерыв или отойти в столовую по личному желанию.

Карабин, который достался Генриху, был сложным по конструкции. Если смотреть на пример своего офицера, можно было понять, где находится курок и что нужно сделать чтобы перезарядить оружие. Так разборка происходила без какой-либо помощи. Осторожно раскручивая детали, нажимая на рычаги, Генрих думал только о паре вещей: как бы не сломать ничего хрупкого, и что где находилось. Впервые в жизни он занимался чем-то с настороженностью, будто от этого зависела его жизнь.

С каждым часом этого нелегкого занятия, количество рядом сидящих людей уменьшалось. Прошло два часа. Три. Уже половина всех новобранцев, справившись с заданием смогли покинуть своё рабочее место. От этого мысли в голове Генрих путались. Несколько раз он ошибался в сборке и ему приходилось все начинать сначала, а холод с улицы только мешал. Он сковывал движения и создавал дискомфорт голым и беззащитным рукам.

Грохот. Резкий звук прошелся эхом по всему лагерю и двинулся за его пределы. Это было неожиданно для всех. Генрих поднял свою голову и начал осматриваться. Позади себя через несколько столов, он увидел молодого паренька, который поднявшись во весь рост сжимал в руках карабин. Из дула ружья исходила тонкая струя дыма. Она тянулась высоко в небо, растворяясь в воздухе.

Через миг к парню подбежал офицер. Это был тот самый человек, о котором говорил Вольфганг. Тот, кого он описывал как жестокую личность. Офицер взял того опешевшего стрелка за воротник и начал трясти. “Идиот!” – кричал он, – “Почему ты не проверил магазин?! Кто тебе разрешал нажимать на спусковой крючок?!”. Парень, которого держали крепкой хваткой, выглядел напуганным. По нему было видно, что он уже знаком с этим офицером и что он боялся того, что будет дальше. Вслед за криками, офицер нанёс удар кулаком по лицу солдата. Тот издал громкий всхлип и быстро рухнул на землю. Тогда офицер вцепился ему за шиворот, поднял с земли и поволок его за собою, проводя между занятыми рядами.

Эта сцена повергла новобранцев в ужас. Для всех зрителей она была абсурдной и жестокой. Офицер повел себя безумно по отношению к солдату, сразу же ударив того паренька в лицо. Еще и оружие было заряжено. Но, ведь по словам офицеров, там не должно было быть патронов. Если бы солдат сам нашел патроны и зарядил свой карабин, он не выглядел бы настолько испуганным. “Они забыли проверить патронник” – подумал Генрих. Ему не понравилось это умозаключение. “Сколько еще оружия может быть заряжено?” – он сам несколько раз нажимал на спусковой крючок, чтобы проверить корректность работы механизма. Только Генрих повезло. Он проверил патронник в начале, и видел, что тот был пуст. Несмотря на предусмотрительность, он перепроверил свой патронник ещё один раз.

– Медика! – раздался крик с другого конца, это был еще один офицер.

После этих слов, к источнику звука бежали со стороны бараков два солдата. Они носили отличительный знак медиков: белый платок, намотанный на правую руку, с красным крестом на нём. Они бежали вдоль рядов, пробегая мимо остальных новобранцев. Каждый уже прекратил собирать своё оружие. Все уставились в сторону прибывших солдат. Их интересовало, что там произошло. Люди, что были ближе всего к тому месту, начали бурное обсуждение, и это был первый плохой знак. “Что-то нехорошее произошло” – подумал Генрих.

Пытаясь вглядеться в происходящее, Генрих заметил, что медики выбежали из плотной стены интересующихся голов. Они бежали так же вдоль рядов, но бег их был более медленным, из-за чего Генрих смог увидеть, что их так замедлило. В руках они несли тело юноши. Это был молодой парень в очках, который безжизненно смотрел в сторону сидящих новобранцев. На его шее сияла большая алая дыра, из которой вытекала кровь. Вся одежда была ею запачкана. Она стекала по штанинам и попадала на землю. Вслед за этой группой тянулся алый след.

Когда тело бедолаги проносили недалеко от Генриха, он пересёкся с ним взглядом. Этот взгляд был для него знаком. Взгляд полный страха и мольбы. Точно так же смотрел на него кабан в лесу. У погибшего были глаза, которые заражали остальных людей, чувством смертельного ужаса.

Генрих и не думал о том, что в ходе его “спасательной миссии” ему придётся видеть смерть. Он думал только о спасении отца, но сейчас он вернулся в реальность, где в первую очередь идёт война, где люди гибнут и где он сам может погибнуть. Только вспомнить это он смог раньше времени, до того, как впервые выстрелит из ружья.

Когда тело парня унесли, все сидящие за столами новобранцы молча остановили свою работу, смотря с страхом на своё ружьё. У кого-то хватило сил перепроверить магазин, а кто-то боялся даже прикоснуться к оружию. Все боялись не только того, что они могут выстрелить куда-то, а того, что кто-то выстрелит в них и что их жизнь закончится здесь, лежа на деревянном столе, окруженным собачьим холодом в толпе незнакомых людей.

Боковым зрением Генрих заметил, что офицеры что-то бурно обсуждают. Среди них находился Манфрэд и офицер “зло” – тот самый командующий, что знаменит своей тягостью к рукопашному насилию. После длительного обсуждения и осмотра рабочей зоны, они заметили, что никто не занят делом. Был дан приказ, что не смотря ни на что, солдаты должны продолжать выполнять своё задание, пока оно не будет выполнено. Никто не был этому рад. Все так же уставились на своё оружие, с еще меньшим жением. Время за которое они все смогли бы собрать своё оружие, увеличилось в несколько раз.

Переборов себя и продолжив сбор карабина, Генрих начал ловить на себе холодные взгляды рядом сидящих людей. Только вот холод ветра, что кружил рядом, и чувство сильного голода, были сильнее. Также переборов неодобрение в глазах сослуживцев, Генрих собрал свой карабин. И когда наступила завершающая пора и нужно было проверить работу главных механизмов, Генрих взвёл затвор, и тогда раздался щелчок. Все, кто сидел рядом с ним дернулись и отодвинулись в сторону. Он их понимал, ведь ему тоже было страшно, хотя Генрих и осознавал, что патронов нет. Он боялся, что мог проглядеть это, что мог ошибиться. Появившееся рядом напряжение улетучилось, когда Генрих нажал на спусковой крючок. Ничего не было кроме глухого звука удара, даже можно было услышать, как кто-то рядом облегченно выдохнул.

Генрих был первым, кто закончил свою работу после инцидента. Остальные в течении часа просто пытались собраться с силами. Он отдал своё оружие Манфрэду, и тот аккуратно проверил саму конструкцию, и работу механизмов.

– Отличная работа, пацан. Хоть ты и не был быстр в этой задаче, но ты справился с… – офицер сделал небольшую паузу, пытаясь подобрать максимально нейтральные слова. – С внешними факторами и сделал работу на отлично. Если будешь тренироваться дальше, то сможешь улучшить свой результат – Манфрэд был рад тому, что в его рядах хороший солдат, у которого есть такие отличные способности.

Генрих хотел услышать не это. Он ждал утешения, так как рядом с ним случилась трагедия, когда абсолютно все сидящие за столами были под угрозой, испытывая ураган эмоций. После “внешнего фактора”, Генрих видел только страх, недоверие и безразличие. Эти чувства кружили рядом с ним. Они сжигали и его. Генрих остался один в очередной раз, размышляя об ужасе, что произошел и о том, в какое ужасное место он попал. Генрих не заметил, как с ним дальше разговаривал Манфрэд. Все его слова пролетали сквозь него и были почти неуловимы.

Слабый удар прошелся по телу Генриха. От неожиданности он начал наклоняться назад и чтобы не упасть, ему пришлось оступиться. Он посмотрел вниз и увидел, как ему в грудь упёрся его карабин. Манфрэд ткнул им его, заметив, что собеседник отвлёкся на что-то другое.

Тогда Генрих забрал своё оружие из рук офицера и отправился в барак своего отряда. Он мог бы зайти в столовую, где нужно было поесть, так как предыдущий приём пищи был более девяти часов назад. Но аппетита у Генриха уже не было. Он лишь хотел вернуться в кровать, где можно было прилечь и забыть об ужасе, что сегодня произошел.

После длительной работы, Генрих только лежал в кровати и смотрел прямо в потолок. Его веки медленно закрывались, и когда он почувствовал дуновение ветра, Генрих узрел перед собою длинный коридор. Этот проход казался бесконечным, ведь чем дальше он шел, тем сильнее сгущалась тьма. Где-то вдалеке Генрих видел дверь, которая так сильно выделялась, что казалась просто инородной. Коридор был полностью серым, его стены были обшарпаны, а на полу лежали куски камней и песка. Дверь была полностью сделана из белого металла. За ней был яркий свет, что виднелся сквозь замочную скважину. Этот свет был маяком для Генриха. Он манил его и был его целью. “Я должен её открыть. Я должен выпустить его” – думал Генрих. Ступая вперёд, сквозь обломки и песок. Генрих ощущал волнение, которое росло в нём. Ему казалось, что с каждым шагом дверь не становится ближе, но чувствовал в груди, что это так. Пройдя сотню метров, Генрих начал осознавать, что его темп уменьшается. Он начал тормозить. Что-то начало мешать ему. Посмотрев под себя, Генрих увидел как его за ноги держат руки. Длинные и черные конечности тянулись из тьмы, что находилась позади. Они крепко сжимали Генриха и не давали ему идти дальше. Борясь с ними, ему удавалось пройти еще несколько метров. Чем дальше он шел, тем четче мог слышать шум впереди себя. Невнятный голос за дверью и стук по металлической поверхности. Тук-тук-тук. Звучание ускорялось, оно становилось громче и постепенно превращалось в кашу из звуков.

По бараку бурным потоком носились сослуживцы Генриха. Они готовились к новому дню. Приходил Манфрэд и будил солдат, как было и вчера. Генрих умудрился благополучно проспать приход офицера, и он очнулся только когда начали собираться его сослуживцы. Уставшим от вчерашнего испытания, Генрих с трудом оделся и, прихватив свой карабин, вышел на улицу. Погода была более приятной, чем вчера, а вот утренняя пробежка была намного тяжелее, Манфрэду доставляло удовольствие испытывать своих солдат, и выжимать из них все соки на тренировках. Солдатам пришлось не только бежать дистанцию в полтора раза больше чем раньше, они еще и бежали со своим оружием. После этого длительного процесса, болели все руки и ноги. Следующим тяжелым испытанием был завтрак. На тарелке опять лежала омерзительно холодная и безвкусная каша.

После вчерашнего происшествия были видны изменения в настрое окружающих. Новобранцы разделились на два лагеря: те, кто знал, что случилось и те, кто были в неведении. Где-то угрюмо сидел солдат, нервно осматривая помещение, где-то просто что-то радостно обсуждали. “Им еще не рассказали? Или этот случай скрывают?” – задался вопросом Генрих. Эта мысль пришла ему в голову в тот момент, когда он увидел стол офицеров. Они также радостно щебетали, как и вчера.

Генрих почувствовал легкий удар по плечу и, обернувшись, увидел Вольфганга, который пройдя мимо своего друга, медленно направился в сторону выхода. Генрих пошел за ним.

– Ты уже слышал о том, что вчера произошло? – Вольфганг начал говорить с Генрихом, стоя к тому спиной.

– Даже больше, я присутствовал там.

На этих словах Вольфганг обернулся к своему другу. В его глазах читалось сочувствие и удивление.

– Того парня перевели неизвестно куда, он был из четвертого отряда. Даже не знаю, что его ждёт.

– Видел твоего офицера в деле. Настоящий зверь! Живое воплощение жестокости – сказал Генрих после непродолжительной паузы – Он накинулся на того парня, кричал и бил его.

– Никто сейчас не знает, где он. Просто сказали, что его перевели.

Яркое Солнце освещало весь лагерь. Оно согревало почву и нагревало металл. Небо без единого облака выглядело бесконечным морем, где яркая звезда была подобна одинокому острову.

Седьмой отряд направлялся к одной из границ лагеря, она отличалась от остальных тем, что была перекрыта старым деревянным забором. Шаткая конструкция много лет являлась непригодной для предоставления безопасности деревне. Теперь она служила как украшение, и напоминание о старых временах. Рядом с этим забором стоял большой ящик, который был закрыт на массивный амбарный замок.

Манфрэд остановил свой отряд перед этим забором и указал рукой на место, которое было уже далеко за ним.

– Сегодня ваш счастливый день, бойцы. Сегодня вы учитесь стрелять. – Манфрэд сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями – Чтобы не произошло каких-либо инцидентов, все отряды тренируются в стрельбе далеко друг от друга. Ваша цель будет находится за забором на столбах – это кастрюли, тарелки и прочий мусор.

По дальнейшим разъяснениям можно было услышать подробные описания того, как надо действовать при стрельбе. В этот день нужно было проработать десять попаданий по цели: стоя, сидя и лежа. Из каждой позиции нужно было стрелять на разные дистанции. Последний выстрел будет происходить по движущейся цели. Все эти испытания – мотивация для скорого освобождения. Сегодня Манфрэд разрешил перерывы. После совершения удачного выстрела, можно было получить десять минут перерыва. Обеда так же не было, и в столовую можно было попасть только в свой перерыв. Поэтому, самый косой останется голодным.

Манфрэд подошел к Генриху и потребовал его карабин. Долго ему уговаривать не пришлось, и он быстро получил желаемую “игрушку”.

Повторно рассматривая оружие, Манфрэд внимательно вглядывался в него. Ему понравилась эта сборка, по ней сразу были видны крепкие руки конструктора. Все детали идеально располагались на своих местах. Карабин выглядел как с конвейерной ленты. Офицером была осмотрена каждая часть: дуло, приклад, мушка. Ничего не уходило от его ясного взора.

– Не заряжено. – сказал Генрих, обращая внимание на то, что его офицер потянулся к магазину с патронами.

Манфрэд молча посмотрел на Генрих и спустя мгновение отсоединил магазин. Убедившись в отсутствии патронов, он вставил его обратно и продолжил осмотр. Напоследок он совершил странное действие, посмотрев прямо в глубь ствола. Держа свой глаз на уровне дула, он нажал на спусковой крючок.

После досконального осмотра, Манфрэд обернулся назад, упёрся прикладом карабина в плечо и стал пристально смотреть через мушку. Началась очередная лекция, в ходе которой офицер рассказывал как стрелять, как целиться и о необходимости в перезарядке. По его рекомендации, стоило наизусть знать количество патронов в оружии, чтобы не создавать для себя тупиковых ситуаций, когда стрелок не сможет защищаться.

Во время этого длительного рассказа, Генрих заметил вдали движение. Отойдя в сторону от толпы, он увидел человека с перебинтованной головой, что медленно расставлял кастрюли на столбах. Генрих узнал этого человека, хоть его голова и была полностью покрыта бинтами. Он понял, что это был Блинднар. После того, как он закончил с расстановкой всех “мишеней”, он подул в свисток и поспешно удалился в сторону лагеря.

– А вот и наши цели готовы. – сразу сказал Манфрэд, отдавая оружие Генриху.

После этих слов он подошел к ящику у забора, встал на колено рядом с ним и открыл его. Отходя в сторону, он изящно махнул рукой, будто призывал детей к столу. В ящике лежали патроны. Было несколько отдельных отсеков, у каждого из них было название. Каждый должен был вручную зарядить оружие и начать стрелять. Дождавшись своей очереди, Генрих взял горсть патронов из отсека “G-41”.