Текст книги "Наследник огня и пепла. Том V (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

В этот момент умница Коровиэль вмешался. Видя, что мне угрожает опасность, он бросился вперед. но по умному – не став подставляться под копье, шарахнулся в сторону, заходя рыцарю слева. Естественно, тот не стал перекидывать копье на коня без всадника, целя в меня. И тем неожиданне было, когда Коровиэль ударил. Мой боевой конь целил копытами в левую сторону лошади голубого гада. Но мост был узкий, и вообще обстановка нервная. У него не очень хорошо получилось. К тому же, под небесно голубым покрывалом из невероятно дорогой ткани на коне моего противника явно были доспехи. Конское наголовье и нагрудник я точно видел. И мундштук в пасти весь в шипах, видимо чтобы руками всякие не хватали. И тем неменее, разбег он ему сбил. Всадник метнул в меня копье и тут же, не опуская руки, «выстрелил» гроздью мелких но бритвенно острых льдинок. Именно это и вывело меня из оцепенения.

Привычно, еще по моему миру, я ушел в сторону от линии огня. И уже по местному, не человечки быстро бросился вперед. Голубой успел выхватить изукрашенный серебром клевец и ударить Коровиэля, заставив моего коня жалобно вскрикнуть. Сам не поняв как, я буквально взлетел на сцепившихся коней, перехватил руку с клевцом. Ломать руку в доспехах с налокотниками даже мне будет трудно. Да и поза неудобная. Поэтому я нащупал «коготь» на поясе вынул его из ножен и воткнул в забрало. В прорези я не попал, но черная дрянь прошила миллиметр стали как игла картонку. И сантиметров на шесть вошла в лицо за ней. Человек внутри доспехов завопил, задергался, хрустя лицевыми костями и о черный клинок. Я схватил его поудобнее, придерживая шлем за затылок и повторил удар, целя повыше, в район глаз. Мне на секунду почудилось довольное урчание от Когтя. Тело обмякло, лошадь подо мной взбрыкнула. Я слетел с холки, чудом не улетев за мост. Приземлился удачно, ничего не сломав, хоть и звякнув о камни кольчугой. Рядом рухнул труп голубого. Я выпрямился, перехватывая Коготь в левую руку, и нащупывая меч на поясе. Увы, меч остался приторочен к седлу Коровиэля. Второго рыцаря в седле не было.

– Ты убил моего отца! – глухо заорал кто-то сверху. Я поднял голову и увидел висящего в воздухе Аста. К счастью, это не было его магическим умением, для схватки с кем-то вроде Ректора я был сейчас не готов. Он стоял ногой в веревочной петле, прикрепленной к длинной деревянной балке. Нечто вроде подъемного крана. Уж не знаю зачем эта приспособа в предмостной башне… Хотя, знаю. На всякий случай. Вот такой например. И с моста людей скидывать можно, если что-то тяжелое подвесить.

Аста тем временем опустили на крышу башни. Он открыл забрало и придерживая его рукой ткнул другой лапкой в меня. И снова заорал, срываясь на визг.

– Ты пожалеешь об этом, ты, ты…

– Да я только начал! – рявкнул я. – Я убью всё, что ты любишь. Разрушу всё,что тебе дорого! Ты будешь скитаться и голодать, потому что люди не будут даже смотреть на тебя, страшась моего гнева! Ты будешь жить моей милостью и напоминанием для всех об ужасе моего гнева!

Аст аж захлебнулся словами. Я выдал эту высокопарную речь почти не задумываясь. Видимо Что-то из памяти Магна всплыло, он же любил рыцарские романы. Меня больше удивляло, что Аст до сих пор не ударил меня магией. Впрочем, если бы он мог, он бы воспользовался ей раньше. Вырожденец, только и может что вино охлаждать.

– Ты тварь, жалкий выблядок крестьянской шлюхи и… – наконец прорезался голосок у Аста. Ничего не придумал, кроме оскорблений. Я осмотрелся вокруг, ища чем бы в него кинуть.

Резкий звук тупого удара и лязг железа заставил меня вновь посмотреть наверх. Тяжелый и здоровенный, толщиной в палец и длинной сантиметров в сорок, полностью железный стальной болт ударил в Аста. Чуть ниже локтя, в руку которой он придерживал забрало. Забрало захлопнулось. Аст некоторое время смотрел на арбалетный болт, глубоко засевший острием в его броне, потом глухо взвизгнул и скрылся за парапетом башни. Как мне показалось —свалился.

Мне не нужно было оборачиваться, знал что а мной стоит Сперат со своим любимым крепостным арбалетом. И он промазал. Упрекать его в этом я не буду, он и сам прекрасно справится.

– Откройте ворота! – вместо этого зарычал я, таращясь в темные провалы башенных бойниц.

– Так, эта… Мзду обсудить надо, – протянул рассудительный голос. Сразу выдавая термином в себе не горожанина. Они там что, крестьян уже на мосты сажают?

– Сколько он тебе заплатил? – перебил я неизвестного.

– Тыщу! – гаркнул другой голос. Кто-то невидимый из другой амбразуры захихикал.

– Ну, вот, тада, значит, с вас синьёри, две причитается, – снова сказал первый голос.

Глава 22
Все дороги ведут в Таэн

Сверху послышалось одобрительное гыгыканье на удивительно смелое заявление неизвестного селянина. А я почувствовал, словно бы меня ударило током, закручивая мысли. Похоже как в детстве, когда цапнул провод рукой, помогая отцу в мелком ремонте. Только сейчас это чувство шло по телу волной, зарождаясь где-то в районе живота. Злость, такая сильная, что чувствовалась физически.

Высокая и широкая арка прохода, расположенная прямо в самой примостовой башне, была перекрыта толстой решеткой. Из деревянных квадратных брусьев, толщиной сантиметров в десять каждый. Железо слишком дорого, чтобы делать из неё решетку полностью, но каждая ячейка решетки укреплена железными уголками. За решеткой были видны створки ворот. Разумно. В случае опасности легче и быстрее опустить решетку. Вот как сейчас. Закрыть ворота можно не успеть. Обшитые стальными полосами нижние концы решетки уходили в глубокие пазы, специально сделанные в камнях моста. Надежная вещь. На века. Никаким заточенным бревном не взять, тут взрывать надо.

Все это я отмечал на самом границе сознания. Слишком занят был самоощущениями. В голове как будто вода кипела – мне было жарко и почти больно. А перед глазами как будто красным тюлем зановесили. Я молча подошел к решетке и ударил её со всей силы ногой, будто вышибая дверь. Силой удара меня отбросило на десяток метров назад, но я легко удержался на ногах. Разбежался и ударил снова. Уперся в камни моста получше и ударил опять. Решетка страшно грохотала в своих каменных пазах, трещала крепкая, особым образом подготовленная древесина, натужно скрипел металл гнущихся железных частей. В паузах между моими ударами сверху доносился испуганный гомон и шум суеты. Я приноровился бить снизу, апперкотом, упираясь в камни пола. Одна из горизонтальных балок с треском сломалась. Я, тяжело дыша, остановился. Ярость отступила.

– Сеньор, уважаемый, господин, вы это, не балуйте! – причитал сверху испуганный голосок, в котором я с трудом узнал того, первого. До крестьянина с синдромом шатера вдруг дошло, что перед ним господа аристократы со всякой разной магией. И их там таких много. И они злые.

– Я Магн Итвис, – заорал я, задрав голову кверху. В потолке арки открылись заложенные каменными заглушками бойницы. Или отверстия для литья горячей смолы на головы тем, кто будет рубить решетку. Поздновато они спохватились.

– Ты слышал, меня кусок говна⁈ – рявкнул я снова.

– О, записывайте, записывайте! Или запоминайте у кого память хорошая! – раздался за спиной крик одного из близнецов. – А то потом ни в жизнь не вспомните, больно ярко говорит…

Сверху послышалось невразумительное чертыхание, которое я счел за признание того, что меня слышат. И продолжил:

– Я Магн, сын Магна, из семьи Итвис! В моей семье принято убивать тех, кто стоит на нашем пути, жопоголовый ты выкидыш самки гоблина! Я разбил северян, я устоял перед Королем, и даже у пустоголовой нежити хватило ума постараться меня убить до того, как я приду в ярость! Ты, самка собаки, кусок куриного навоза, гнилая капуста, сейчас стоишь на удивительно тонком льду! Я отдам две тысячи дукатов Башне, за то что сейчас разнесу тут все по камню а вам засуну копья в жопу и буду лечить чтобы вы бегали с ними за моим конем на привязи неделю! А потом я заплачу двадцать тысяч дукатов Башне как виру за то, что найду и убью ваших детей, ваших родителей, ваших братьев и их детей! А если ублюдки откажутся выдавать ваши семьи я разрушу и сожгу ваш город и все вокруг него! Так чтобы земля на метр пропеклась и не осталось стены выше колена! А сейчас, дырка от задницы, ведьмина отрыжка, жопа козла на бычий хрен насаженная, подними решетку пока я снова не разозлился!

Некоторое время все было тихо. А потом послышался скрип. И испуганный голос зачастил:

– Так вы не серчайте сеньори, не признали вас… Сейчас сейчас…

Решетка скрипела, приподнялась на полметра и снова рухнула в пазы на полу.

– Вы механизм тут погнули, сеньор Магн! Дайте времечка немного, не успеете и ста вздохов сделать, как мы уже починим…

Рядом появился Сперат. Резким рывком попытался выдрать надломанную балку.

– Да не корячьте вы, а то вовсе не подымем! – распереживались в башне.

Решетка снова задергалась, и рывком приподнялась сантиметров на тридцать.

Сперат присел, схватил решетку, как штангист штангу и рванул вверх. Решетка поднялась еще сантиметров на двадцать. Я не стал ждать. Поднырнул под решетку, прокатившись по камням. Решетку за мной намертво заклинило. Я бросился вперед.

Переполошенный стражник попавшийся мне на пути истошно кричал, показывая рукой дальше по дороге:

– Туда, туда побег!

Сам стражник бежал в другую сторону. Я не стал за ним гоняться а рванулся куда указывали. И увидел фигурку всадника в синих доспехах. Он скакал прочь и был довольно далеко. И все же, я побежал за ним.

Меня подвела моя вспышка ярости. Бежал я быстро, но недолго, от силы метров сто. И понял, что совершенно выдохся.

Недалеко от предмостной башни стояли постройки. Я узнал гостевой дом, я уже видел такие раньше. Чересчур длинный и как будто утилитарный. Местные старались все же с придумками свои дома строить. А этот, сразу видно, не для себя делали. Рядом нету полей, только небольшой сад с фруктовыми деревьями, огород и вместо амбара навес с привязью для лошадей. Мимо, тяжело дыша, протопал Сперат. Прямо к навесу. Сообразительный. Я побежал за ним.

Бежать было всего ничего, метров двадцать. Но только добежав, я разглядел, что смысла в этом не было. Под навесом лежала мертвая лошадь, а рядом с ней двое убитых. Мужчина и женщина, старики. Старики по местным меркам, где-то лет сорок– сорок пять. И… Рядом с ними… мелкий пацан лет двенадцати… У пацана через все лицо рубленая рана, морда как лопнувший арбуз. И сидит, главное, смотрит. Даже не орёт, только слезки по щекам бегут.

– Ушел, – закричал Сперат и пнул конскую привязь. Не маленькое бревнышко ударом сорвало с опор и оно отлетела метров на пять в сторону. – И лошадь у него свежая!

Я присел рядом с пацаном, осторожно, стараясь его не напугать, собрал его лицо. Сильно посечены лицевые кости, разрубленная даже нижняя челюсть. Удар нанесен хорошим, дорогим клинком – разрез почти хирургически аккуратный.

– Что делать⁈ – повернулся ко мне Сперат. – Ну? Указание давай!

– Убьем его позже, – пожал я плечами. Осторожно пожал. Сейчас я больше был занят лечением пацана и полностью сосредоточен на том, чтобы правильно совместить кости. А то не так срастутся.

– Когда позже? – возмутился Сперат. – Опять через год⁈

– Подождем, когда у него появится кто-то, кого он любит. Тогда убьем его любовь, чтобы он почувствовал тоже, что и мы, – сказал я ласковым, успокаивающим голосом. – А потом поймаем его и будем долго пытать. Или он опять попадется нам на дороге и мы убьем его просто и без затей. Сперат, он ничтожество. Подлое, трусливое. То, что он смог нас так ранить, это наша ошибка. Надо извлечь из этой ошибки уроки.

Например, сегодня мы упустили Аста из семьи Инобал потому, что я пришел в неконтролируемую ярость. Надо было сразу назвать страже моста свое имя. Или пообещать денег, если нужно – главное, чтобы они сразу же открыли решетку. Довериться их крану с веревочной петлей я бы не рискнул. А вместо этого я потерял голову. За это заплатил не столько я, сколько вот этот пацан. Я стер с его лица кровь, чтобы проверить как сомкнулась рана. Пацан уже давно обмяк в моих руках, потеряв сознание. И сейчас его лицо было разительно похоже на лицо лежащей рядом мертвой женщины.

По старой традиции мы оставались на поле боя ещё три дня. Несмотря на яростную схватку, наши потери были мизерны – двое рыцарей у таэнцев, из них один ревнитель, и шестеро карэнцев из более-менее аристократических родов. Ещё в районе полутора десятков вооруженных слуг, их толком никто и не считал. А вот враги потеряли не меньше четырех десятков слуг и около и больше десяти рыцарей. С последней цифрой такая неоднозначность из-за того, что очень уж торопились обобрать железо с павших. Вполне возможно, несколько голых трупов когда-то были людьми благородными и хорошо одетыми, одоспешенными и вооруженными. А теперь отличить их от обычных, жалких, мертвых крестьян можно было с трудом. Никто не стал заморачиваться.

Караэнцы отличились, сумев догнать еще десяток благородных сеньоров и взять их в плен. Таэнцы взяли всего троих. На каждого пленного рыцаря приходилось пара человек из их свиты – то ли за пажами и оруженосцами меньше гонялись, то ли их кони были лучше приспособлены для скачки, чем для боя.

Все трупы порубили на куски, сложили на погребальный костер на берегу, а пепел сгребли в реку. На костер пошли крыши ближайшей деревеньки и несколько персиковых деревьев поближе. И все говорили, что местные еще легко отделались – не предупредить нас о засаде равнозначно выступлени на стороне врага.

Что сказать, похоже местные с этим были вполне согласны. Не из городка, не из замка, за все это время не то что послов не прислали, они даже голов над стенами не высовывали, только по ночам были видны отблески фонарей стражи.

На второй день, уже по тому берегу реки, примчал наш второй отряд с Койраносом Бруха во главе. Бедняга разве что сам вожжи не грыз, от того что ему не удалось поучаствовать в заварушке.

На него смотрели с легким раздражением. Люди хотят славы когда у них уже есть все остальное. Караэнцы и таэнцы радовались снятым доспехам, пойманным лошадям и пленным – за них можно было взять выкуп.

Я широким жестом разрешил оставить добычу себе, хотя было принято отдавать часть предводителю. Но Ланс чуть не умер от такого заявления. И все же притащил вечером к шатру лошадей Инобал. И доспехи патриарха семьи Инобал, отца Аста. Того самого рыцаря, который едва не проткнул меня копьем. Если не считать слегка изуродованного забрала и крови внутри, они были готовые. И сделаны были хорошо. Думаю, чтобы надеть на себя такой гарнитур от Караэнских мастеров, мне бы пришлось ждать года два и еще отвалить не меньше полусотни дукатов. И то, если я достатоно хорошо ублажу Брага, главу гильдии оружейников.

К тому же, в наручах тройефного доспеха обнаружились аккуратно уложенные дольки из очень знакомого материала. Рога демона. И их там было как бы не побольше, чем у меня. Интересно сколько еще аристократов использует такие костыли? А ведь даже с этим Инобал смог вытужить из себя только сомнительную струю ледяных лезвий. Может против бездоспешного человека они и страшны, но против меня… Жест отчаяния и или попытка поразить глаза через забрало. Наудачу.

Поскольку доспехи всерано надо будет подгонять, прямо сейчас пришлось их отложить. Но в общем обновочка мне очень понравилась. А Ланс со Сператом пересели на лошадей Инобал. Коняшки, конечно артачились, особенно боевой конь мертвеца. Он плакал как человек и рвался к телу хозяина. Но со временем это должно было пройти. Тут умели тонко работать с психологией боевых коней. Впрочем, везде бы научились работать тонко, если на кону стоит гора золота.

Мелкий пацан пришел в себя. Но не заговорил. Как я и предполагал, его мать убил Аст, во время бегства. А также слугу и лошадь. Лошадь, чтобы мы со Сператом не могли его преследовать, слугу, потому что тот пытался не дать ему угнать вторую, а вот женщину и ребенка Аст, по своему обыкновению, полоснул «на всякий случай».

В багаже женщины нашли письмо в Твердыню Ревнителей. В котором она просила принять на обучение своего сына по имени Леонард. Насколько я знал, туда набирают всех желающих, единственное условие – пришедший должен был оставить в прошлом свое имя и семью. Запутанная история.

Я спросил у пацана, не Леонард ли он? И не его ли мать была убита? И не двигается ли он в Таэн? На все вопросы он молча кивал. тогда я пообещал ему, что доставлю его в таэн и приказал слугам о нем заботиться и кормить. После моего лечения у Леонарда остался заметный шрам, начинающийся от середины лба и идущий вниз через уголок глаза ноздрю и рот. Однако, в общем это было не так страшно, как я боялся. Рубец не толще миллиметра и удар почти не изуродовал ему лицо. Со временем побледнеет и будет еще менее заметно.

После стоянки мы продолжили наш путь. Уже в гораздо меньшем составе.Б ольшинство пленных рыцарей были из «заречных». Их замки находились за Башенной речкой. Поэтому вести их с собой было бы неосторожно. В общем, я отпустил большую часть караэнцев. Со мной остались только пара десятков самых упоротых.

Как и вещал Старый Волк, почти сразу после переправы мы встали на Древний Тракт. С него приходилось несколько раз съезжать, чтобы по горным перевалам обойти пятна Диких Земель. На одном их таких перевалов у меня отпросились погостить дома оба брата-близнеца. Я дал им в дорогу тысячу сольдо. Под очень неодобрительным взглядом Сперата.

– Всего пятьдесят дукатов, – искренне удивился я, когда радостные близнецы покинули мой шатер, неся в руках сундучок весом килограмма в четыре. И большую часть веса составляло серебро.

– Для вас это, может быть, и немного, мой сеньор, – покачала головой Сперат. – А им хватит до конца жизни. Больше вы их не увидите.

Я только махнул рукой. Сперат плохо знает людей. Очень редко бывают мудрецы, которые довольствуются тем, что есть. Все люди хотят жить лучше. Всегда есть неудовлетворенные потребности. И каждый раз, когда им удается их удовлетворить, появляются новые. Близнецы отдохнут и вернутся. Еще более голодными и преданными, чем раньше.

Дорожная инфраструктура в этой части Регентства тут оказалась на высоте. Даже без малого полторы сотни всадников легко могли купить еды для себя и коней. И наоборот, украсть или отнять что-то было очень сложно. Мы прошли расстояние не меньше, чем по долине караэна, но уложились всего в десять дней, несмотря на перевалы.

Меня больше всего поражала древность этого места. В Долине Караэна это не так бросалось в глаза. А тут сплошь и рядом аккуратные замки с красной черепицей стояли на основаниях из огромных блоков. Коричневые от солнца прачки стирали стоя на полузатопленных расколотых колоннах. Развалины проступали сквозь землю, как кости мертвеца. Некоторые сооружения я узнавал – полурастащенные на камни для строительства домов акведуки и мосты. Другие нет – россыпь здоровенных прямоугольных блоков высотой в рост человека и длиной в метров в шесть, раскиданные склону вперемешку с виноградными посадками. Могучий каменный столб на скале, нависающий над долиной. Или уходящий в землю колодец шириной в два десятка метров, тщательно выложенный плотно подогнанными блоками. А вокруг знакомые городки из двух-трех этажных домиков с красными крышами, словно грибы на трупах, выросшие на огромных каменных руинах.

Все это затмил Таэн. Мы выехали к нему в полдень. Думаю, Старый Волк так подгадал нарочно. Хотел меня впечатлить. Отчасти ему это удалось. Дорога вывела нас на холм, с которого открывался вид на десятки километров. Почти половину всего вида занимал Таэн. И было ясно – Таэн очень большой город. Домов в нем было во много раз больше, чем в Караэне. И это только видимая часть. Но меня поразило не это. Меня поразило, как же много в нем циклопических, невероятно огромных руин.

И в центре всего этого, на возвышенности, стоял комплекс дворцов и крепостей. Оплот Имперского Культа. Издалека белый и воздушный, словно торт, он обрастал подробностями по мере приближения. В основном явно более поздними стенами, башнями и прочими укреплениями.

У меня возникло странное чувство, что я наконец попал туда, куда мне надо было попасть с самого начала.

Эпилог

Родер Брухо, учтивый и серьезный мужчина с внимательным и умным взглядом, немного смешной в своих одеяниях Хранителя не вызывал у своих коллег особых эмоций. Рассказывали о нем всякое, но сплетни о некоторых других Хранителях ходили куда как более интересное. Его не боялись, но опасались – зная что род Брухо мстительны, хотя и не чересчур. С ними всегда можно договорится – иначе его основателя, прапрадеда нынешнего Хранителя, не прислали в свое время из вечно воюющего с нелюдями и соседями великого города Тир, расположенного далеко за морем, на востоке.

Первый Брухо выполнял скорее функции посла при Престоле Пустом и Хранимом, а должность Хранителя получил как жест доброй воли одного из Регентов. С тех пор так и повелось – Брухо были чужаками без мощной опоры, что часто бывало очень удобно в сложной и запутанной внутренней политике Таэна. И, иногда, их связи с Тиром тоже бывали полезны.

Хранители Сердца Императора давали клятву посвятить всего себя, и мысли и чувства, только делу Возвращения Его. Что подразумевало отсутствие у Хранителей семьи и имущества. Но эта клятва, наследство древних суровых времен, была скорее данью традиции. Никто в Таэне не вслушивался в древние формулы и уж тем более не упрекал Хранителей за их богатство. Хотя, официально, в брак Хранители по прежнему не вступали. Что не означало отсутствие семьи.

В семье Родер Брухо был любящим и нежным отцом для своих четверых детей и вечно влюбленным в сеньоры Опии Карбоны. Наличие у той официального мужа никого из них не смущало. Возможно, смущало самого сеньора Карбона, но он бывал в Таэне не чаще пары раз в год, в основном проводя время в купленном ему городке в трех дневных переходах от Таэна. Поэтому его мнением можно было и пренебречь.

Родер Брухо был глубокомысленным и остроумным в беседах с людьми мало знакомыми и трогательно заботлив к своим друзьям.

Было и еще одно качество у Родера Брухо, но о нем мало кто знал. Ведь те, кто столкнулся с этой стороной его характера, обычно уже не могли никому ничего рассказать. А те, что оставались в живых, предпочитали молчать. К примеру, как его сын Койранос. И это качество было властолюбие. Безразмерное и бездонное, как море, что окружает Регентство.

– Неужели так трудно ублажить северного деревенщину? Угостить его вином, покивать в такт его рассказам о себе, поулыбаться его тупым шуткам. Чему я учил тебя, Кой? – скорее печально, чем раздраженно, говорил Родер. Они с сыном находились в доме, который он купил для Опии. И в котором проводил почти всё свободное время. Когда-то давно, видимо, это была роскошная вилла древнего богача – из окна открывался прекрасный вид на Таэн. Родер любил именно эту комнату не только из-за вида, но и из-за безумно высокого, утопающего в тенях потолка. Будто это помещение единственное, которое могло вместить его амбиции.

Все остальное в имении было построено либо нанятыми мастерами самого Родера, либо его предшественниками, но этот зал с высокими потолками остался от Древней Империи. Многажды переделанный под разные нужды, он так и не стал уютным – древние были или дураками, или безумцами. Огромное окно почти на всю стену и слишком высокие потолки делали этот зал пристанищем сквозняков и неизбежно рождало холод зимой. Протопить такое помещение слишком сложно.

Кой вздохнул и ответил.

– Он пил моё вино, угощал им своих людей, даже слуг. И это они рассказывали о себе небылицы и шутили глупые шутки. Магн Итвис обычно слушает, а не говорит.

Уже стало холодать и старший Брухо сидел укутанный в накидку из привезенного с севера серого меха. Мех был красив, словно Родер закутался в серебряные волны. Кой ценил красоту, но он бы никогда не отдал за такой мех золота по весу. А ведь именно такую цену назначают за него купцы. Остается надеяться, что отец не купил эту роскошь, а взял в качестве подарка. Кой вообще не любил броские и дорогие наряды, считая это излишеством. И, по совету отца, тщательно скрывал эту черту от окружающих. Оденься броско и половина посчитает тебя дураком, а скрытые недоброжелатели не удержатся от яда в словах. Если у тебя и так нет друзей вокруг, быть дураком лучший способ отвести от себя опасность.

Родер снова заговорил:

– Ты молод и неопытен. Но неужели посланные с тобой люди не подсказали тебе, что надо было делать? – сказал отец.

– Они решили, что любой человек привязывается к тому, кого спас. И это может стать отличным способом войти в доверие, – вздохнул Койранос. – Тогда я улучшил момент и дал себя ранить, когда был рядом с Магном на границе эльфийского леса.

– Ты дал себя ранить? – Родер удивленно посмотрел на сына. – Куда⁈

– Думаю, тебе уже донесли, – ровно ответил Койранос. Не удержался и потер ягодицу. Из-за того, что приходилось много ездить в седле, рана заживала плохо. Даже несколько раз открывалась. И до сих пор изредка побаливала.

Родер противно захихикал, тряся отливающим серебром мехом. Сказал:

– Знаю, знаю. Но ничего не вышло. Почему?

И пытливо уставился на сына.

– Не думаю, что он раскусил меня. Поскольку я изначально прикидывался дурачком, правдоподобно разыграть очередную глупость не составило труда…

– Твой конь, – перебил Койраноса отец. – Ты дал убить под собой коня, но это был не один из твоих. Взял у пажа коня подешевле. Он мог заметить.

– Не думаю. Это была случайность. Я с трудом отвел стрелу от себя, на коня мне не хватило времени. Оказываются, нелюди из леса и в самом деле отменно стреляют из лука. Повезло, что это был конь пажа. Мой конь просто захромал и я отправил его лекарю а пару дней до того. А после старался не нагружать, – покачал головой Койранос. – Нет, просто Магн Итвис не любит дураков. Этого бы стоило ожидать.

Родер некоторое время пялился на Таэн.

– Говорят, раньше тут было стекло, – наконец сказал он, кивнув на окно. – Можешь в это поверить?

Койранос с сомнением посмотрел на огромный оконный проем. В Отвине делали зеркала из стекла. С очень ровной поверхностью. Но они были не больше локтя в ширину и высоту. Поэтому Койраносу представилось, что окно закрывало волнистое, с наплывами и пузырьками воздуха, полупрозрачное от примесей толстое бутылочное стекло, через которое едва пробивается свет светила. Все же, не одним куском, а множеством мелких, вставленных в ячеистые рамы.

– Почему нет. Хочешь закрыть его стеклом? – ответил Койранос.

– А я вот, в это не верю. Думаю, древние от непогоды такие окна в своих дворцах защищали магией. Это же очевидно, – ответил Родер. – Тебе важно учиться этому, Койранос. Видеть простые и очевидные объяснения. Ведь обычные люди на такое не способны. Подумай сам. Не упирайся в то, что видишь. Потянись мыслью в до и после. Даже если они могли сделать такое большое стекло, как они бы его могли вставить? А если оно будет разбито, то неужели ждать месяцы, пока изготовят другое? Это глупо, Кой.

Койранос некоторое время размышлял. Действительно, как возить такой огромный кусок стекла? Даже если его вообще можно отлисть. Любая повозка слишком сильно трясется на камнях… А если подложить сена? Побольше? Но для такого стекла понадобится специальная повозка… Слишком большая, чтобы влезть в повороты… Нет, слишком много мороки.

– Может быть, тут были мелкие рамы со многими маленькими кусками? – осмелился Койранос на осторожный спор.

– Нет, речь идет о стекле единым куском, – покачал головой Родер.

– Согласен, это слишком сложно, – вздохнул Кой. Проигрывать он не любил и уцепился за мелькнувший в голове вариант. – Только если была магия с помощью которой можно было застеклить сколь угодно большой проем.

– Не усложняй, – фыркнул Родер. – И вообще, забудь уже про это идиотское стекло. Я пытаюсь тебя научить. Приложи мой урок к твоему идиотскому Магну.

Койранос некоторое время сидел молча. Отец его никуда не торопил. День заканчивался и даже Койраносу стало прохладно. Машинально он посмотерел в окно. Увидел, как потянулись за укрепления крестьяне, заметил чью-то разряженную разноцветную свиту у одного сооружений, где современная мелкая кладка дополняла древние, большие и будто отполированные блоки. Помесь древнего мертвого величия и современной военной необходимости. Койранос вдруг понял, почему отец любит этот вид. Он помогал думать. Мысль сначала безуспешно бившаяся в сплошную стену недоумения, будучи отвлечена на жизнь людей, вдруг словно проскользнула в неприметную щелку. Койранос понял, но теперь еще предстояло сформулировать свое понимание:

– Он… Он… Магн, да? Он же из семьи огневиков, но не метает огонь… Я не верю,что он бастард. Ведет себя… Так, как надо. И, еще, он. Долгобороды! Странно, что он привел их в Караэн. И как он смог победить в трёх битвах⁈

Последнее было всплеском собственной зависти Койраноса. Впрочем, Родер пропустил это мимо ушей. И сказал:

– Он такой же, как и ты, – подождал, наслаждаясь растерянным взглядом сына, и продолжил. – Не тот, кем кажется.

– Кто же он? – нахмурился Койранос.

– Не важно, – отмахнулся Родер. – Важно то, что это меняет.

Койранос немного подумал. И понял, что отец хочет немного сыновьего почитания. Поэтому он спросил с почтительным вниманием на лице:

– А что это меняет?

Родер опять хихикнул. И ответил.

– Завтра Йип третий встретит тирана Караэна как героя из древних веков. Устроит ему триумф. Проведет по Таэну, по Большой и Белой улице, где не так много руин. Заставит играть музыкантов и наймет людей, чтобы те обсыпали Магна Итвиса цветами и кричали ему хорошие слова. Когда северный дикарь размякнет, Йип подведет его к Имперской Крепи. Удивит парой фокусов, проведет по красивым залам. И предложит стать Легатом Престола.

Койранос подозревал что-то такое. Но подыграл отцу. Удивленно поднял брови и сказал:

– Легатом⁈ Но я думал ему просто вручат шапку Хранителя и отправят обратно в Караэн.

– Нет. Йип сумасшедший старик, который думает что его избрал Император. И хочет завново собрать Империю, – оба Брухо синхронно скептично хмыкнули, и старший продолжил – но даже в своем безумии, он понимает что уже староват для подвигов. Ему нужен кто-то сильный. За кем пойдут люди. И Пиллары и Ин да Орс, и все остальные.

– Хранители никогда не согласятся, – протянул с наигранным сомнением Койранос.

– Их согласие было моей задачей. И из двадцати одного хранителя я добился предварительного согласия от восемнадцати. Йип обещает направить войска Таэна против городов на юге и севере. Малую кровь и большую добычу. Я обещал один и тот же город и Пилларам и Ин да Орс. Согласно приказу Йипа. Регент играет на их алчности.