Текст книги "Чудо за порожком"

Автор книги: Владислав Бахревский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

ПРАБАБУШКА

Ефросинья Калинниковна бабушка как бабушка. А вот Анна Порфирьевна – богатырша: ростом с папу, а может, и повыше папы.

Прабабушка спустилась с дерева, взяла у бабушки мешок – с пчёлами – и отнесла к ульям. Ульи стояли в дальнем углу сада.

– Видала? – спросила бабушка о прабабушке. – По деревьям ее носит. Господи!

– Видала, – сказала Поля радуясь: прабабушка хоть и древняя, а вон какая!

Вокруг дома широкой голубой полосой росли крошечные цветы.

– Это же незабудки!

– Уж конечно, незабудки. Анна Порфирьевна об одних незабудках и печётся. Под яблонями погляди.

Земля в саду тоже была голубая, и Поля подумала: у прабабушки и мёд, наверное, голубой.

– Пока она с пчёлами управляется, пошли в хату, чайку заварим, – предложила бабушка.

В хате было преудивительно. Стены белые, печка белая, на печке – огромная голубая незабудка.

– Она у нас художница! – сказала о прабабушке Ефросинья Калинниковна.

– Значит, у нас все художницы! – удивилась Поля. – Прабабушка, бабушка и я.

Обувь сняли за порогом. Пол для босой ноги – шёлковый, и уж до того чистый, что даже рекой пахнет.

У стены лавка. Стол большой, скатерть на столе кружевная.

Пришла прабабушка, покосилась на огромный рюкзак, подошла к Поле.

– В отца. Нашего рода.

У Поли глаза были мамины, а глаза у мамы – самые прекрасные в мире. Это ведь папины слова. Но Поля всё-таки промолчала. Прабабушка поцеловала правнучку в лоб и вдруг подняла, обняла.

– Мама! – ахнула бабушка.

– Понянчить-то правнучку не пришлось. Ну да ладно, – поставила Полю на пол, отерла ладонью глаза. – Денёк жаркий. Сейчас я вас напою-накормлю.

– Одну минуточку! – сказала бабушка. – Сначала подарки.

Поля быстрёхонько отстегнула ремни на рюкзаке и достала пушистый колобок, подала прабабушке: колобок пыхнул во все стороны и превратился в одеяло!

– Это от папы! – сказала Поля.

– Что за чудо такое?! – удивилась прабабушка. – А уж мягонько-то!

– Пух гагары, – сказала Поля. – А это от мамы.

Подала другой колобок, и он тоже стал очень большим и ласковым.

– Оренбургский платок. А это от меня! – Поля достала третий подарок: вышивку. А вышиты были папа, мама и Поля.

– Это ты сама?! – изумились бабушка и прабабушка.

– Так я же в художественной школе занимаюсь, – сказала Поля.

Прабабушка расцеловала правнучку, принесла гвоздик и молоток, повесила вышивку на самом видном месте. Снова всполошилась:

– Хозяин не ведал, что гость не обедал!

Подняла в полу крышку, быстрёхонько спустилась в тёмный провал и сначала подала большую банку чего-то бело-золотистого, потом бидон, тяжёлую кастрюлю и нечто, завёрнутое в белую тряпицу.

– Мой холодильник не хуже вашего! – сказала прабабушка, закрывая подполье.

Выпили квасу из бидона. Такого кваса Поля во всю свою жизнь не пивала. Квас шипел, квас требовал, чтобы его хлебнули. Поля хлебнула, и ей показалось, что у неё теперь в носу шипит.

– Квасок ударяет в носок! – засмеялась бабушка. – Вкуснее твоего кваса, мама, и за тридевять земель не сыскать.

Удивительно это было слышать: бабушка говорила – «мама».

– Еда у меня борщ да каша, – сказала прабабушка.

– Пища наша! – сказала бабушка.

Борщ у прабабушки был красный, как пламя. Капустка похрустывала на зубах.

– Господи! Как вкусно! – сказала Поля.

– А потому что капусту не перевариваю. Как варево прокипит, я капусту в кастрюлю – и долой с огня.

Пшенная каша была крутая, с золотой корочкой. Такой каши Поля тоже никогда не ела.

– Поглядела бы твоя мама, как ты крестьянскую еду уплетаешь! – радовалась бабушка.

– В печке еда сварена! В печке! – сказала прабабушка. – Вы на газу варите, на огне. А у печки тепло и дух. На духу еда хороша.

В кастрюле оказались малосольные огурчики, в тряпице – сало. И такого сала Поля никогда не ела. А в банке мёд.

– Ленишься ко мне ездить! – укоряла прабабушка бабушку. – Этот мёд у меня из самых ранних. А ну-ка, закрывайте глаза!

Хлопнула крышка, и Поле показалось, что она стоит на берегу реки. Удивительно пахнет большою водой и… снегом. Только снег этот был и ледяной, и тёплый.

Бабушка, открывая глаза, сказала то же самое, что почудилось Поле:

– Из-под снега, что ли, твой медок?

– Почти угадала. Мои умницы брали взяток с цветов дикого миндаля да с одуванчиков.

Поля отведала мёда и призналась бабушкам:

– Такого я вовек не едала! Он же пахнет сосульками, весной!

КАК ГОВОРУН ГОВОРУНА НЕ ПЕРЕЕОВОРНЛ

Прабабушкино море ну совсем не похоже было на бабушкино.

Сначала степь, сухая мертвая трава, колючки с иглами – бабушка сказала: это бесогон – и море, море. Но подошли ближе – море ку-ку! И никакого тебе пляжа. Закрывая воду, вправо, влево тянулся бесконечный серо-бурый бастион.

– Это камка, – сказала бабушка. – Морская трава. В былое время камкой чердаки застилали. Для тепла и от пожаров. Камка не горит. Матрасы камкой набивали. Твой отец потому и капитан, что на камке спал, морские сны видел.

– И я хочу спать на камке! – сказала Поля.

– В чём же дело? Набьём пару мешков – вот тебе и постель.

В стене из камки были устроены большие гнезда. Дно – белый-белый песок. Ложись и загорай.

Но они сначала пробрались к морю. Море здесь было тёплое, в золотых искрах. Поля нырнула с открытыми глазами. Прямо перед нею приплясывал в воде конёк – хвост колечком. Она подвела под него ладони.

– Бабушка, смотри, шахматный конёк!

– Это не шахматный, а морской, – сказала бабушка неодобрительно. – Пусти его на волю.

– Разумеется, пущу! Я ведь только посмотреть. Я живых морских коньков еще не видала.

– Вот и доверяй не рукам, а глазам. Смотри, какая бабочка – цветок с крыльями. Глаза радует, и слава Богу.

Бабушка натянула на колья простыню, и они залегли в гнёздышке, в тенёчке.

– Бабушка, расскажи мне что-нибудь ну очень интересное! – попросила Поля.

– Самое интересное – помолчать! – сказала бабушка. – Лежи и слушай.

– Кого?!

– Море слушай, степь. Их разговоры складней и слаще сказок.

Бабушка положила под голову руку и больше ни словечка. Поля тоже руку положила под голову. Сначала правую, потом левую, попробовала на кулачке полежать, на ладошке. И это было самое удобное. Ветерок подхватил прядку волос, принялся щекотать щёку. Поля узнала: это был её друг.

«Ты тоже сюда прилетел? – спросила Поля, не словами, а так, мысленно. – Знаешь, давай вместе послушаем море и степь. Согласен?»

Ветерок тотчас притих, значит, согласился.

И Поля услышала.

Степь потрескивала, позванивала, будто тысячи крошечных кузнецов били молотками по наковальням, и со всех этих наковален летели искры.

«Что же они такое куют?» – думала Поля. Догадалась! Ведь сколько рождается в мире мальчиков и девочек. И всем – миллиону или миллиарду – всем нужно счастье. Так оно и есть. Невидимые кузнечики ковали счастье новорожденным.

Потянуло ветром, и сразу начались шепоты в травах. Ни единая травинка не молчала, все говорили. Что-то очень хорошее, что-то очень нужное. Поля зажмурилась, чтобы лучше слышать. Но говорили сразу все. И не умолкали ни на единое мгновение.

Когда Поля была маленькой, мальчик Алёша – её друг – придумал скороговорку: говорун говоруна переговорил.

Но здесь, в степи, никто не мог переговорить друг друга.

Поля немножко огорчилась и от огорчения заснула. На одну секунду. И вдруг услышала – бух! И после долгой задумчивости: бух! Море? Поля слушала, слушала и поняла: сердце! Бьётся сердце Земли.

– Внученька! – Поля открыла глаза. – Солнце садится. Прабабушка Анюта как бы искать нас не кинулась.

Солнце, малиновое, огромное, опускалось не в море, а в небо. У неба тоже, оказывается, есть край, и солнце знает, где он.

Они поспешили к прабабушке. Оглянулись – а от солнца макушка. Оглянулись другой раз – аленький цветок. В третий раз оглянулись – пусто. Но почему-то перед ними, над прабабушкиным домом в небесах расцвели облака.

– Как розы на кусту, – сказала бабушка.

СОСЕД

Поля проснулась раньше бабушки, а прабабушки дома нет.

Вышла в сад – пчелиный гул.

Хотела подойти поближе к ульям, а к ней медовый страж. Поля бегом к изгороди.

– Ха-ха-ха! – покатился со смеху мальчишка. – Эй, ты кто?

– Дед Пыхто, – сказала Поля.

– Небось отдыхающая?

– Я – гость! – отрезала Поля. – Правнучка!

– А-а-а! – Голова у мальчишки была белая, с серебряным отливом. – Между прочим, меня зовут Георгий. Георгий Победоносец, слышала? Я – в него.

– Ты не в него. Просто он твой святой.

– В него! – не согласился Георгий. – Я знаю, где змеи живут.

– Ты их копьём протыкаешь?

– Зачем? Они здоровенные, но полозы. У них яда нет. А вот каракурта я пристукнул.

– Кто это?

– Паук. Куснёт – беги гроб заказывать.

– У вас такие пауки водятся?

– Водятся. На кургане… А тебя-то как зовут?

– Поля.

– Давай поздоровкаемся! – Георгий протянул руку между планок забора.

Поля тоже протянула руку.

– Ты поближе подойди.

– Пожалуйста.

И тут мальчишка схватил Полю за косу, дёрнул и, хохоча, убежал. Было больно, обидно, но хлопнула калитка – и дурной мальчишка вылетел из головы.

Прабабушка Анюта несла на плече большущую рыбу.

– Сегодня у нас будет царская трапеза! – сказала прабабушка. – Знаешь, что это за рыба?

– Наверное, щука.

– Э, нет! Щука – речной житель. А это – катран. Это наша черноморская акула.

– Акула?! У вас что же – и плавать в море нельзя? А мы-то с бабушкой!..

– Черноморская акула людей не кушает.

Поля провела ладонью по рыбине.

– Как картошка. Но ведь красивая, – и вдруг сказала: – А вот люди кушают всех!

И вспомнила соседа. Пусть бы акула хотя бы этого противного за пятку схватила.

ОДНОЛЮБЫ

Прабабушке было некогда, пчелиные рои стерегла. А бабушка с Полей на лодке отправилась в страну лебедей.

Поле самой хотелось грести, и бабушка ей уступила место. Поля налегла на весло, а оно мимо воды, другое из руки выскочило.

– Ты полегче, полегче! – сказала бабушка.

Поля попробовала полегче, а лодка на месте стоит.

– Есть, есть ход! – ободрила бабушка внучку.

Раз, раз! Весла за спину и гребок. И еще гребок. Но руки стали гореть. Посмотрела Поля – под пальцами кожа красная.

– Ну, теперь моя очередь! – сказала бабушка, и они снова поменялись местами.

Кожу на ладонях саднило, да так больно. Поля думала, как же теперь быть, бабушка ведь устанет. И увидела: они направляются в открытое море. От берега осталась полоска. Испугалась, но молчок.

– Вон куда смотри! – показала бабушка.

Поля прищурилась и увидела впереди и чуть в стороне длинный белый остров. Длинный-длинный и белый-белый.

– Бабушка! Там снег что ли?!

– Лебеди, радость моя! Это лебеди!

– Лебяжья острова из лебедей?

– Лебяжьи острова в море. Они песчаные. Но лебеди, когда все вместе и впрямь как остров.

– Бабушка, смотри! Ещё один островок. Серый.

– Молодые лебеди! Молодые лебеди – серые.

– Давай поближе подплывем.

– Зачем мешать птицам? Лебяжьи острова – заповедник. Здесь людям нечего делать. Вот когда бывают холодные зимы, тогда, пожалуйста. Море здесь мелкое, замерзает. Егерям приходятся подкармливать лебедей. Местные жители тоже помогают. В жестокие зимы птицы к людям летят. В Евпатории набережная в большую кормушку превращается. У моей знакомой лебедь лет семь живёт.

– Ой, бабушка! Я хочу посмотреть на лебедя.

– Так это в Евпатории. Вернемся домой, сходим в гости.

Бабушка, положила вёсла на борта, но лодка чуть-чуть покачивалась. Значит, плыла по течению.

– Покойное место, – сказала бабушка. – Не такие уж мы, знать, плохие, коли лебеди для житья своего избрали наш край.

– Смотри, два лебедя кружат.

Бабушка, встрепенулась. Долго смотрела на одинокую пару.

– Ах, полетели! Диво дивное видели мы с тобой.

– Да какое же?!

– Любовь!

Поля заслонила ладонью глаза от солнца. Птицы улетали. А вдруг повернули обратно. Но нет, сделали еще один круг – и стало их не видно.

– Лебеди любят раз в жизни, – сказала бабушка. – Они вот плавают, плавают. Сначала махонькие. Потом вот такие серые. А как оперятся в свой белоснежный наряд, начинают пару искать. Лебединое сердце никогда не ошибается. Среди тысяч и тысяч найдут двое друг друга. Порадуют старых да малых своим счастьем и полетят строить своё гнездо. Выведут лебедят, научат малышню летать и тогда уж вернутся на Лебяжьи острова, потомством лебединую стаю порадовать.

– Бабушка! Летят! К нам летят! Да много!

Лебеди пролетели над лодкой с криками, совсем низко.

Было слышно, как бьют они крыльями по воздуху. Сердито бьют.

– Э-э! – сказала бабушка, берясь за вёсла. – Сторожа пожаловали. Пора нам и честь знать.

Гребла скоро, но лебеди ещё раз прилетели, сделали круг над непрошеными гостями, а сердито крикнул только один.

– Бабушка, – сказала Поля, – вы с дедушкой, как лебеди, жили? И мама с папой как лебеди.

– Род у нас такой, – согласилась бабушка. – Однолюбы.

КАК ДЕЛАЮТСЯ ДОБРЫЕ ДЕЛА

Бабушки стряпали вареники. И Поля стряпала вареники. С вишенкой – с черешенкой. А когда работа была закончена, прабабушка послала правнучку нарвать смородиновых листьев для чая. Заодно смородинкой полакомиться. Поля взяла кружку и собирала для бабушек крупные ягоды.

– Эй! – окликнули девочку.

Сосед.

– Чегой-то ты на меня не жаловалась?

Поля срывала ягоды, не глядя на мальчишку.

– Смотри, какая у нас морковка. На! Меня Георгий зовут – не забыла? Держи! Сла-а-дкая!

У прабабушки целых три грядки с морковкой, но Поля решила простить грубияна. Подошла, протянула руку, а сосед морковку отдёрнул и просунул сквозь планки загородки свой нос.

– С носом! – и хохотал, хохотал, будто это было смешно. Залез на качели, болтая ногами, как клоун.

Поля поскорей ушла домой. Села на лавку и принялась обрывать хвостики смородинкам. Бабушки поглядывали на внучку, но вопросов не задавали.

– Бабушка-прабабушка! – сказала вдруг Поля. – Дай мне, пожалуйста, полоску мёда в сотах.

– Рамки в сенцах, в чане. Отрежь, сколько тебе надо.

Поля взяла миску, нож.

– Я тебе помогу! – поднялась с моста бабушка.

Чан большой, кринка тяжёлая.

– Как мамочка моя тут управляется? Каждая рамка килограмм по пять. Сорок ульев – ужас! Зачем ей столько мёда? Этот чан – центрифуга называется. Кладут соты и крутят ручку: качают мёд.

Бабушка достала рамку. Поля вырезала три ломтя – миска стала полная. Ещё один маленький кусочек отрезала себе, в рот.

– Я мёдом соседского мальчишку угощу, – сказала Поля.

– Угостить человека всегда дело хорошее, – согласилась бабушка.

– Этот мальчишка, очень плохой! Настоящий дурак. Но ты сама говорила: тебе делают плохое, а ты делай хорошее.

– С Богом!

Поля отнесла мёд к забору. Сосед всё ещё сидел на качелях, но даже не раскачивался. Ему было скучно.

– Эй! – окликнула мальчишку Поля. – Я тебе мёда принесла.

Сосед встал на доску ногами. Девчонка не врала. Облизнулся. Ругнул себя, что морковку не дал. И ему теперь мёда не дадут.

– Бери! – Поля просунула миску между планками забора.

– Надурить, что ли, меня хочешь?

– Не хочу! – Поля поставила миску на землю и пошла к дому. – Миску потом на нашу сторону просунь.

Мальчишка спрыгнул с качелей, но стоял на месте, ждал подвоха. Тут качели и огрели его по спине. Только девчонка ушла не оборачиваясь. Ничегошеньки не увидела.

СОН

Поля приснилась себе лебедем. Ах, что это за чудо было!

Плыла по воде, а с берега на неё смотрел князь. И это был – сосед! Но удивительно: Поля не улетела прочь, не отвернулась. Князь был пригожий, и она плыла, к нему.

У самого уже берега всё-таки остановилась, ударила крыльями по воде, обрызгала своего обидчика. И князь тотчас превратился в лебедя. Они поплыли рядом, как плавают нашедшие своё счастье. А потом полетели. Господи, как же хорошо летать!

Поля проснулась, а сердце стучит, будто она и впрямь летала и всё ещё летит.

– Что за сон такой? Она – это понятно – в царстве лебедей была, а этот-то, грубиян и балбес – князь Гвидон?! Лебедь, с которым она улетела? Ничего себе счастье!

Поля сердилась умом, а сердце у неё замирало, будто в нём чудо поселилось.

Она даже руки за спину заводила – вдруг станут крыльями!

А миску-то надо забирать. Пошла к забору, а в миске отборные морковки. Поля морковки за изгородь побросала. А через часок пришла. Посмотреть. Её ждали персики. Три большущих персика. Поля и персики закатила на сторону соседа. Но, возвращаясь с моря, не утерпела, глянула – репки лежат. Пять репок. Чистенькие. Кто же не знает сказку про Репку? Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку. А вот кто репку едал? Вместо репы – картошка. И Поля решила: хватит выказывать гордость. Сама станешь глупой. Взяла репку.

В тот же день Анне Порфирьевне привезли дрова. Целую машину. Вечером с пилой, с топором пришло всё семейство соседей. Отец Георгия пилил дрова бензопилой, а его мама и Полина бабушка принялись дрова колоть. Прабабушке, Поле, Георгию осталось только дрова подбирать и складывать в поленницу. Георгий такие охапки накладывал, Поля даже страшилась.

После работы был ужин. Когда за столом много народа – это уже праздник. И на столе тоже был праздник. Прабабушка испекла пирог с мясом, с грибами, а бабушка – торт «Пальчики оближешь». Так называется. И Георгий пальцы облизывал, и Поля тоже, чтоб без обиды.

Взрослые любят поесть. А Георгий, как пальцы-то облизал, подтолкнул Полю локтем:

– Пошли, побегаем.

Поля удивилась: бегать её приглашает, но пошла.

ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ

Калитка за их спинами хлопнуть не успела, а сосед уже пустился бежать. Что тут делать? Поля побежала следом. Хотела догнать, но мальчишка наддал ещё быстрей.

В степи колючки. Царапаются хуже кошек. Поля рассердилась и дальше не побежала.

Георгий оглянулся и рукою позвал её:

– Уже скоро!

Поля сорвалась с места: догнать, догнать и обогнать! И догнала, но уже на берегу моря. Дальше бежать некуда.

– Ты – сила! – сказал сосед одобрительно. – Я в школе даже пятиклассников обгоняю. Ноги у тебя подходящие, длинные.

– А у тебя короткие.

– Короткие, – согласился Георгий, – зато видишь, какие мускулы… Не на руках, на лодыжках… Ну, ладно! Пошли.

И отправился по воде в море.

– Мне бабушка одной купаться не разрешает, – крикнула Поля глупому мальчишке.

– А мы и не купаться. Здесь мель на целый километр.

Поля плечами пожала. Чего ради по мелям бродить?

– Ты глаза разуй. Видишь?

– Чего?

– Остров. Я тебя на свой остров веду. Про него никто не знает. Зимой намыло.

Брели по воде. Песочек золотистый, волнами. Ногам приятно.

– Ты меня прости! – сосед остановился, опустил голову. – Мы девчонок не любим. Ну, третьеклассники наши.

Поля тоже постояла. Вид у соседа виноватый.

– Ладно. Прощаю!

Георгий сразу же развеселился.

– Бежим?

И они, вздымая брызги, помчались по морю к неведомому острову.

Длинные ноги Полю не подвели, обогнала мальчишку, и тогда он закричал:

– Стой!

Она его не послушалась, и он припустил изо всех сил, догнал:

– Стой! Спугнём!

Поля остановилась. До песчаной косы оставалось десяток шагов. И тут она увидела пушистые желто-серые комочки. Комочки разбегались кто куда.

Над головами ребят промчалась чайка, закричала что-то очень сердитое.

– Здесь черноголовые птенцов выводят. Чайка редкая.

Вышли на песок, а песок всё ещё горячий.

И вот он, жёлтый комочек.

Птенец спрятал голову в травяную кочку, и ему казалось, что его не видно. Поля наклонилась, прикоснулась и ладонью услышала: сердечко у птенца бьется.

– Ты в руки-то их не бери! – сказал Георгий строго. – Им наши ласки не надобны.

Над ребятами зависли сразу три чайки.

– Уйдём! – Поля пошла к воде. – Ну, чего ты стоишь? Малышам страшно.

Они брели по морю, и разом оглянулись. Постояли.

– Видишь, какой у меня остров? Я мерил – семьдесят один шаг в длину и сорок два – в ширину. Посредине.

– Да! Твой остров обитаемый! – сказала Поля.

– Почему обитаемый?

– А разве птицы не обитатели? Птицы, я думаю, даже лучше людей. Они ведь летать умеют.

– Мой остров – детский сад. Черноголовые чаечки красивые, но всё-таки дурные. У них даже гнёзд нет. Яйца прямо в песок кладут. Такие зеленоватые, с чёрными пятнами. – И вдруг подал руку. – Окончательные мир и дружба. Навек!!

– Мир и дружба! – согласилась Поля. И улыбнулась, сон свой вспомнила.

ПРИПЛЫВЁТ ЛИ ДЕЛЬФИН?

На море бабушка с Полей ходили вечером, когда спадала жара.

– Не загорала, а золотая! – сказала Ефросинья Калинниковна, очень довольная внучкой. – Курортники – смех и грех. В самую жару пекутся. Обязательно в первый же день сгорят, страдают… А мы с тобой купаемся вечерком, когда солнышко доброе.

Они лежали за стеной камки. В укрытье. Степь стрекотала, не умолкая ни на единое мгновение.

– Ишь, как стараются. Весёлый народец.

– Бабушка, а мне кажется, что кузнечики куют золото. Слушаю, и вся степь золотая. – О счастье новорожденных Поля не решалась сказать.

– Какая она золотая, выжженная. Уж очень солнышко у нас сильное. А вот под луной, особенно в полнолунье, мне степь тоже представляется золотой. Уж так они стрекочут, работнички лета.

– Бабушка, как думаешь, мне дельфины покажутся?

– Давно дельфинов не видала! Раньше сидишь у моря, а они играют. То ли их военные всех переловили. Дельфинов, бедняг, обучали чужие корабли подрывать. Да ведь и рыбаки за дельфинами охотились. Были такие мерзавцы. Были. Пустое без дельфинов стало море. Вроде то же, но без улыбки.

Поля вздохнула.

– Бабушка, ну хотя бы один единственный. Я дельфинов видела, в дельфинарии, но чтоб в море, на воде!

– Боюсь, глаза проглядишь.

Поля поднялась, полезла на гору из камки.

– Бабушка, а когда же мы матрас камкой набьём?

– Теперь уж завтра.

Море почему-то было зеленым. Так луга весной зеленеют. А ближе к берегу тёмным, потом синим и серебряным.

Волны прикатывались с ленцой. Если всплескивали, то нечаянно.

Поля смотрела вдаль, смотрела на морскую зелень, на тьму морскую. Солнечных зайчиков – от края до края.

Нет, дельфины не собирались показываться ради какой-то девчонки, да ещё приезжей.

Поля посидела с закрытыми глазами. И пожалела: может, они и показывались, пока она жмурилась.

– Бабушка? Я иду за мошками! – объявила Поля.

В ту ночь она спала на полу, и ее матрос шуршал, шептал, как само море.

«Я настоящая морячка!» – сказала себе Поля, загадывая морские сны.