Текст книги "Чудо за порожком"

Автор книги: Владислав Бахревский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Владислав БАХРЕВСКИЙ
ЧУДО ЗА ПОРОЖКОМ

Повесть

Рисунки Татьяны Королевой.

ЛЕС НА ОКОШКЕ

Шла Поля по полю – от света жмурилась. Горит белый снег, солнцем пахнет. Уж такой он, Март Мартович.

Тропинка – в лес. В лесу Мороз от весны прячется. Ноги к тропинке примерзают. На ёлках изморозь, берёзы голубые, а вербы в живом жемчуге.

Ночью был ветер, много веток поломал, на снег уронил.

Подняла Поля берёзовую. Кустистая, с серёжкой примороженной, с почками-птичками.

Принесла Поля ветку домой, в воду поставила. День прошёл – не оживает, на другой ничего, и на третий. Забыла Поля про ветку.

Но однажды проснулась, а на окне – зелёный лес. Из каждой почки – лист разворачивается. Была одна серёжка, а стало три.

Поля подвинула банку на солнце, а с серёжек пыльца полетела.

– Мама! – позвала Поля. – Мама, у нас дома весна-красна!

Да и призадумалась.

– Как же такие большие листики помещались в таких маленьких почках?

– Выросли, – сказала мама. – Ты у нас тоже была совсем крошечка.

– Я восемь лет расту, а листики на глазах прибывают. Мама, да как же это делается? Вот уж чудо так чудо!

– И впрямь чудо, – согласилась мама. – А зовут это чудо – жизнь.

КОГО ЗВАЛА СИНИЦА

Поля училась во втором классе. Во втором классе учиться всего труднее. В первом классе учатся читать, считать, думать. А ведь всё это чудо. Буквы, из букв слова, из слов предложения. В первом классе все колумбы, открыватели великого мира книги. В первом классе совершается самое главное в жизни. Читать научился – и всё, что люди знают и умеют, может стать твоим. Только пожелай.

И тайна цифр тебе доступна. До Солнца – 150000000 км, а до Луны – всего 450000 км. И если очень захотеть, можно сосчитать песчинки в пустыне.

А самая главная наука, которой научаются в первом классе: наука думать! Прочитал предложение или даже всего одно слово, а думать можно об этом слове, о том, что рассказало предложение – хоть целый день, хоть целую жизнь.

Во втором классе таких открытий, как в первом, – нет. Сама школа первоклассникам открывается. Во втором школа уже не открытие, а дом, где жить и жить. И где каждый год – ступенька.

Конечно, в «Книге для чтения» рассказы и стихи длиннее, чем в «Букваре». Цифры в задачнике двузначные, трёхзначные, задачки хитрые. Но чуда уже нет! Учёба становится не открытием, а работой.

Только жить всё равно очень интересно.

Когда пришла зима, Поля радовалась снегу, морозу, льду. Теперь она ждала весны и собиралась подкараулить мгновение, чтоб своими глазами увидеть её приход.

По дороге в школу и из школы Поля по сторонам не смотрела, а всё в небо да на снег. После снегопада земля была пушистая, в мороз сверкала снежинками. Но это всё зима.

В небе тоже ничего особенного Поля усмотреть не могла. Наверное, не умела. Облака, между облаков – синие полыньи. А когда всё затянуто серым, и неба-то нет.

Бегала Поля к берёзкам, стволы трогала. Холодные. Солнышко светит ярко, а стволы холодные.

Поля даже за ёлочку пряталась, ждала – вдруг Весна пройдёт, пусть мимо, но рядышком.

Ничего подобного! Поползней видала – серых хорошеньких птичек. Ходят по дереву вверх-вниз.

Белку видела. Белка с большой ели спустилась на снег, подбежала к упавшей шишке и, держа шишку передними лапками, – пообедала.

Однажды Полю разбудило что-то удивительное. Со сна не поняла сначала. Показалось: солнышко посветило в самое-самое сердце.

– Дзиннннь! – раздалось под окном. – Дзииннннн-нн-нь!

Поля выбралась из постели, глянула в окно, но тут ей почудилось, что это звенят хрустальные подвески в люстре.

Нет. Люстра была неподвижна.

Мама готовила на кухне завтрак. Поля не стала спрашивать о зимнем певце. Оделась, выбежала на улицу, и дом обошла осторожно. Хрустальные свисты на морозе звенели так, будто кто-то сыпал золото.

Снегирей не видно, воробьи по дороге скачут. Поля шла к неведомому певцу ближе, ближе. Тот сыпал звонами, словно стучался куда-то.

Синица! Пела синица! Хорошенькая. Аккуратненькая. Голова черная, с белым, сама золотисто-зелёная.

Поля потёрла нос и побежала домой. Открытия не получалось.

Осенило, когда она сняла шубку и подошла к зеркалу, посмотреть, как мороз щёки надрал. Отчего синица звенит на всю улицу – она же Весну зовёт! Весну-красну!

ВДРУГ ИЛИ В СВОЙ СРОК?

Вдруг на пруду, где ещё лёд посредине не растаял, затрубили нежно, тихохонько проснувшиеся после зимнего долгого сна лягушки.

Вдруг на лужайках, вдоль дорог, под заборами, покрывая землю золотом, явились одуванчики. Но только солнышко на закат, и золото долой. Одуванчики – цветы солнца.

Вдруг воздух сделался сладким и чуть-чуть с горчинкой. Была вечером улица зелёная, а наутро – белопенная: черёмуха зацвела.

Вдруг промчалась по небу знакомая быстрая птица.

– Ласточка! – узнала Поля. – Ласточки прилетели!

В тот же день вечером возле соседнего дома, в густом черёмушнике запел соловей. Вдруг!

– Никогда в нашем посёлке не было соловьёв, – удивилась мама.

– Ох! – сказала Поля. – А ведь я теперь знаю: ничего нельзя подсмотреть у природы. У берёзы листиков ждала, их всё не было и не было. Потом иду из школы, а берёза от нижних веток до вершины в зелёных крапинках. Мама, всё, всё случается вдруг!

– Правильнее сказать – в свой срок! – улыбнулась мама.

– А замуж я выйду тоже в свой срок или вдруг? – спросила Поля.

У мамы глаза стали большие, но она подумала и сказала:

– Лучше бы в свой срок.

КОГДА МАЛЕНЬКИЕ ДЕТИ СТАНОВЯТСЯ БОЛЬШИМИ

У взрослых в неделе два выходных. У детей – ни одного. В субботу и в воскресенье Поля занималась в школе искусств. Между прочим, в школу искусств она поступила на два года раньше, чем в обычную.

Её вышивки дважды получили первые места на областном конкурсе: котёнок и облако. Котёнок у неё был тощенький, дикий. Сразу понятно: мяучит, потому что такой одинокий. Облако Поля вышила шелками. Это было утреннее облако, не для грозы, а на загляденье.

Теперь в школе искусств Поля была уже в четвертом классе. Она взялась за семейный портрет: вышивала папу, маму и себя. Сама нарисовала, сама нитки подобрала.

– Не из рода, а в род, – объясняла мама своим подругам такие ранние успехи дочери. – Матушка моего Богдана Леонидовича за свои вышивки золотые медали получает.

О том, какая замечательная вышивальщица Полина бабушка, много рассказывать не надо. В гостиной висели две её работы. Одна – лебеди, летящие так быстро, что вода и земля под ними смазаны стремительным движением. Вода горит под солнцем, роса горит на травах…

Другая тоже красивая. Луна в небе и луна в ведре, а над ведром, зачерпывая ладонями луну, – девочка.

В воскресенье Поля пришла в студию первая. Они писали красками натюрморт. На бархатной золотисто-жёлтой драпировке золотисто-коричневый кувшин. Такие делают на Рязанщине, в городе Скопине.

Низ зелёный – земля. На земле две птицы спиной друг к другу. Держат на головах кувшинчик с большими ручками. В одной из них носик. Крышка шишаком.

Поля любит ребят, но сегодня она порадовалась, что ещё нет никого. Ей нужно было подумать о своей тайне.

Она не увидела приход весны, зато услышала, как весну зовёт синица. Теперь Поле хочется увидеть, как приходит Новый год, её собственный. Завтра ей исполнится девять. Девять! Это такая тайна! Голову сломаешь. Сегодня тебе – восемь, а завтра – девять.

Поля очень хорошо помнила день, когда стала большой. Они села с мамой в автобус, и мама, как всегда, купила один билет. Кондукторша вдруг ужасно рассердилась:

– Почему не берёте на девочку? Контролёры вас оштрафуют за мелочную экономию. Девочка большая!

Мама никогда не ссорится, ни с продавщицами, ни с сантехниками. Она улыбнулась и сказала:

– Спасибо за предупреждение. Но сегодня моей дочери пять лет одиннадцать месяцев и двадцать девять дней. Она в последний раз едет законным «зайцем».

Все пассажиры посмотрели на Полю, все ей улыбнулись.

А на следующий день Поля разглядывала свой первый автобусный билет.

Она теперь большая, и столько тайн кругом, хоть зажмурься.

ВОРОБЬИНОЕ ДЕРЕВО

Под окном Полиного дома – воробьиное дерево. Дерево как дерево. Ясень. Рядом такие же деревья, но воробьи почему-то слетаются на Полино. Вечером, перед сном, в птичьем доме уж такой гам, такая ссора, будто все воробьи друг на друга обиделись.

Кричат, кричат да и смолкнут разом.

– Мама, почему воробьи живут вместе, а не дружат? – погоревала Поля.

– Кто тебе сказал, что не дружат? Послушала бы ты, как они пробуждаются.

– Мамочка, разбуди!

– Так ведь они до света встают. Ты не проснёшься.

– Мамочка, а ты не жалей меня. Растолкай. Да хоть водой облей.

– Ну смотри! – засмеялась мама.

Легли спать пораньше, вместе с воробьями. Утром мама только тронула Полю за плечико, у нее глазки тотчас и открылись.

– Пора?

За окном небо серое, не проснувшееся. Дома дремлют, деревья дремлют. Поля даже носом клюнула от такой дремоты.

– По-ля! – сказала ей мама.

– Я не сплю! – вздохнула Поля, склонив голову на бочок.

И вдруг во всё воробьиное горлышко закричал самый ранний воробей. И тотчас, тотчас, будто никто и не спал, взорвалось птичье дерево звонкими голосами. Голоса те же, да в голосах не крик, не ссора – любовь и радость. Приветствуя Господа Бога, небо, землю, новый день, ликовало воробьиное дерево.

Спохватясь, как в трубу, басом, гулькнул ранний голубь.

Ласточка мелькнула в небе.

– С добрым утром! – сказала мама.

– С добрым утром! – прошептала Поля.

Подушка сама нашла ее головку, и Поля заснула, радуясь воробьиной дружбе.

ЧЕТЫРЕЖДЫ НЕОБЫКНОВЕННАЯ

Вообще-то Поля знает, что девочка она – не-о-бык-но-ве-н-н-а-я.

Во-первых: папа.

На стене в рамочках два папиных корабля. Один корабль поднимается из морских глубин. Корабль как ракета, но с башней посредине. Это военный, очень грозный корабль. Папа был командиром подводной лодки. Плавал под водами всех четырёх океанов и даже подо льдами.

Другой папин корабль – огромный плавучий дом. Океанский. Лайнер называется. На этом лайнере папа несколько раз обошёл земной шар, был во всех самых расчудесных городах мира. Не у многих такие папы.

Во-вторых, бабушки и прабабушки. У Поли их четыре. И ещё один дедушка.

Со стороны папы бабушка с прабабушкой живут в Крыму, со стороны мамы – бабушка, прабабушка и дедушка – в русской деревне.

Из Крыма Полю увезли маленькой. И всё-таки в их школе никто в Крыму не рождался. Так что это в-третьих. В деревне, конечно, многие ребята жили летом, а Поля целый год была деревенской. Правда, давно, совсем малышкой.

В-четвертых!

А если уж по всей правде, то есть и в-пятых. У Поли – мамины глаза. Папа говорит: самые необыкновенные в мире. А папа-то везде был, в Африке, в Америке, в Австралии. Уж он-то знает…

Ладно, пусть будет в-четвертых. В-пятых можно на потом оставить.

ЗВУКОВОЕ ПИСЬМО

Поля так ничего и не придумала, как ей увидеть свой десятый год. Она шла домой и вздыхала: ума не хватает. А все говорят – умница!

Уже во дворе дома услышала звонок: мальчишка на велосипеде требовал уступить дорогу. И тут Полю осенило. Это же так просто! Нужно завести будильник на двенадцать часов ночи, будильник зазвонит, она откроет глаза и увидит свой десятый год.

Мама в дверях обняла Полю: заждалась.

– У нас был гость. Привёз от папы письма и подарки.

На столе сияющая сказка из «Аладдина и волшебной лампы»: серебряный поднос, на подносе загадочные сосуды. И – неведомый аромат.

– Папа тебе духи прислал?

– Это не духи, – мама подняла крышку курильницы. – Мускус. Пахнет древним Магрибом – страной великих чародеев.

– А что такое Магриб?

– Так арабы называют страны Арабской Африки – Тунис, Ливию, Марокко. Папа прислал мне вызов в Касабланку, в удивительный город Магриба.

– Ура! – прошептала Поля. – Ты тоже будешь бороздить океаны.

Мама включила звуковое письмо.

– Лена и Поля! – сказал папа и улыбнулся: по голосу было понятно – улыбнулся. – Смотрю в иллюминатор на Атлантический океан. Так много воды! Господи, какой простор! И в небе здесь простор изумительный. Но мне чересчур много всей этой красоты. Красотой нужно делиться. Ах, если бы мы могли втроем видеть всё это. Ослепительно белый город Касабланка. Дома издали, как кусочки сахара. Земля изумрудная. Рощи мандаринов в золоте плодов. А какие письмена выводят на небесах океанские ветры! Знать бы их грамоту!

Поля, тебе девять лет. Когда только успела стать такой большой?.. Хоть и говорят: не загадывай в год, а заглядывай в рот, – мой подарок с загадкой. Пусть только загаданное сбудется. А теперь серьёзная просьба. Твоя бабушка Евфросинья Калинниковна, моя мама, сделала мне выговор: «Увёз внучку за тридевять земель и не показываешь, а ведь мы с Анной Порфирьевной старимся…» Поля, поживи у бабушки, у прабабушки, пока мама будет в Касабланке. А я обещаю: если не будущим летом, то через год обязательно добьюсь разрешения пригласить тебя и маму на корабль, вместе совершим кругосветное плаванье. Мне ведь очень тоскливо и одиноко смотреть на удивительные города, на вулканы, на пальмы… Помолись, Поленька, о своём отце, о рабе Божьем Богдане. С днем рождения, дочь!

И дальше только шорохи и удары, удары.

– Что это?! – удивилась Поля.

– Думаю, папа записал голос океана. Океанский прибой.

Они долго сидели молча, разглядывая диковинные чашечки, тонкогорлые кувшинчики.

– Мы почти в Магрибе. Мама, я вспомнила! Волшебник, который бросил Аладдина, в подземелье, был из Магриба, – и сердито махнула рукой. – Ну их, этих волшебников! Папа просил помолиться о нём, только мы ведь каждый день молимся.

– К вечерне сходим, додадим записку о здравии, поставим свечу Николаю Угоднику, заступнику моряков.

– Мама, а святой Богдан есть?

– Есть святые отцы Феодоты. Имя Феодот на русский язык переводится как «Богом данный».

– Бог – дан! Богом дан! – воскликнула Поля. – Наш папа Богом дан!

И они обе посмотрели на икону Богородицы.

Когда Поля была маленькой, с папиным кораблём случилась беда. По вине лоцмана огромный лайнер налетел на подводный риф. Папа тогда не был капитаном. Ужасная буря грозила гибелью и кораблю, и тысяче иностранных туристов, и морякам, и папе. Капитан был человек пожилой, у него открылась тяжёлая болезнь сердца. И тогда командовать кораблём стал папа.

О кораблекрушении сообщило телевидение, радио. Мама, как услышала страшную весть, обняла Полю, прижала к себе:

– Доченька, молись Богородице о спасении папы. Детскую молитву на небе услышат.

– Как мне молиться? – спросила Поля.

– Как сумеешь, так и молись.

И Поля ушла в свою комнату, опустилась на колени и говорила, глядя в окно:

– Боженька! Мама Господа Иисуса Христа! Пусть мой папа останется жив! Пусть море с ними подружится.

И море подружилось с её папой.

Он сделал всё правильно. Поджидал огромные волны и командовал: «Полный вперёд!» Течь становилась все страшнее, но корабль освободился из плена. Радио говорило: если бы капитан дал задний ход – подводные камни распороли бы днище корабля и гибель стала бы неминуемой.

Папа вернулся домой из того плаванья капитаном.

Они втроём ездили в Троице-Сергиеву Лавру, целовали раку преподобного Сергия Радонежского, молились, ставили свечи.

И папа купил икону Пресвятой Богородицы.

МОЛИТВА НА СОН ГРЯДУЩИЙ

Всё-таки очень непросто быть человеком. Надо же думать о всём мире, о всех людях… И вообще! О звёздах тоже ведь нужно думать: звёзды рождаются, звёзды гаснут. Нужно думать о китах, о слонах, о мышах, о деревьях, о травах. Если ты просто человек, то можно всему, что есть на белом свете, радоваться, печалиться. Но если ты православный человек – совсем другое дело. Ты всему защитник. Всему! А всё – даже мыслью не охватить, но есть молитва. Можно помолиться о всех живущих. И о всех ушедших из жизни. О людях, которые воевали за нашу землю и были убиты.

И Поля молится.

– Господи, помилуй павших в Великую Отечественную войну. Господи, помилуй всех воинов, спасавших Русь от хана Батыя, от страшных хазар.

Вдруг Полю осеняет помолиться о новорожденных. О таких беспомощных, о таких преудивительных крошках. Они ведь ничего еще не умеют. Кричат: «увя!» – и молочко сосут.

Поля кланяется, касается лбом пола и просит Господа и Богородицу:

– Пусть все младенцы будут живы и здоровы.

И просит за всех, кто в пути. Папа у неё всегда в пути. Корабль его плывёт, плывёт. Поля смотрит на золотые Лики Младенца Христа, Его Матери и читает молитву:

– Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою; благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.

В молитвах слова все удивительные, немножко непонятные, но в них Великая Святая Тайна.

– Господи Иисусе Христе, Пресвятая Богородица! – просит Поля. – Пусть будет много доброго на земле. По телевидению у нас говорят об ужасном, о бедах! Сделайте так, чтоб жить было не страшно. Пусть люди радуются, что живут. Господи Боже! Богородица! Помогите мальчикам и девочкам, у которых нет папы и мамы. Пусть не будет плохих пап, пусть не будет плохих мам.

Ей хочется заплакать, и она поскорее забирается в постель, но ей страшно: в России и во всём мире тысячи бед, а ей самой жить очень и очень хорошо.

Она становится на колени в постели, смотрит на икону и крестится:

– Спасибо, Богородица! Я знаю, Ты меня любишь, но пусть всем будет хорошо.

Поля ложится, закрывает глаза, а сон уже вот он, крепкий-крепкий, до утра.

ПОДАРКИ

Поля открыла глаза: день рождения! Девять лет!

Потрогала себя: она, но уже не вчерашняя, восьмилетняя.

И ахнула: забыла будильник завести.

Выскочила из постели – подарки! На столе ваза с цветами. На спинке стула новое платье: летнее. Ромашки, колокольчики, вьюнки. Не платье – цветущий луг. Это, конечно, мама подарила. А где же подарок с загадом?

На столе нет. На полках с книгами нет. Поля осмотрела комнату – всё прежнее. И увидела.

Возле её подушки, у стены – ларец. Поля, затая дыхание, подошла к постели. Ларец был тёмно-красного дерева, резной. Грозди винограда, диковинные листья.

В середине ключ.

Поля поставила ларец на стол. Тяжёлый! Набралась храбрости, повернула ключ – крышка откинулась, на крышке зеркало: Поля увидела в нём девочку, глаза серьёзные, насторожённые. Заглянула в ларец: на шёлковом, с арабскими письменами платке бусы: розовые сияющие камешки.

В комнату вошла мама.

– С днём рождения, Поля! Какие красивые камни. Я ведь тоже терпела, не открывала ларец.

Мама надела бусы на Полю. Тотчас девочка в зеркале стала розовая от радости и удовольствия.

– А загад? – спросила Поля.

Мама подняла шелковый платок. Ларец был полон монетами. Нет, не золотыми.

Это были монеты множества стран.

– Коллекция! – сказала Поля. – Папа подарил мне коллекцию.

– Коллекция сама собой, а загад – другое.

Поля брала монетки, рассматривала.

– Какой же папин загад?

Мама смотрела тоже монетки и пожимала плечами:

– Что-то уж очень хитро.

– Мама, совсем не хитро! – Поля ударила в ладоши, перекрутилась на одной ножке. – Папа подарил мне земной шар! Все страны, где он был сам!

– Ничего себе! – сказала мама. – Да ты у нас – царица Савская!

– Кто это?!

– Царица древней Абиссинии. Она самого царя Соломона затмила мудростью.

– Тут нет мудрости! – не согласилась Поля. – Тут – сказка. Бросил монетку в специальный аппарат – дверь отворяется, и ты в Индии, или в Китае, или в Касабланке, где Магриб. Щёлк – и чудо! Щёлк – и ты уже у чукчей.

– Щёлк! – сказала мама, показывая билеты на поезд. – И мы – в Крыму.

НАШЕ И ЧУЖОЕ

На море Поля ехала к себе на родину – она ведь в Крыму родилась, но в другую страну. Люди там все наши, там бабушка, прабабушка, а страна другая.

– Одни птицы не ведают границ, – сказала тётя, которая занимала нижнее место номер 23.

Поле нравилось своё, 22-е, верхнее. На верхней полке как в собственном царстве. И слышишь, о чём говорят, и все тайны с тобой.

– Как знать, – сказала мама о птицах. – Птицы возвращаются на свои старые гнёзда. Их дом – где родились. За море их зима гонит. Там они, наверное, как беженцы живут.

Поля забеспокоилась: земля, куда они едут, чужая, а море?

– Море – оно чьё?

– Море общее, – сказала тётя. – Общечеловеческое.

– Значит, немножко наше? – обрадовалась Поля. – Берег не наш, а море немножко наше.

– Море немножко наше, – согласилась тётя. – Только зачем тебе своё собственное море?

– Не собственное, а наше. Когда наше – тогда все друг друга любят. И жить хорошо.

– А когда чужое?

– Бррр, – сказала Поля. – Чужое – холодное слово. А мы ведь в тепло едем.

ПОЛИНЫ БАБУШКИ

В вагоне Поля торчала в коридоре – в окно смотрела. С нею заговорил пассажир из соседнего купе. У него был очень большой живот и очень веселые глаза.

– Далеко ли едешь, пташечка?

– Далеко, – сказала Поля.

– В санаторий или дикарём?

Поля удивилась. Разве она похожа на дикаря? А вот кто спрашивает… Здоровенный, как слон, в шортах, в майке. Грудь волосатая, на ушах тоже волосы растут.

– Я еду к бабушке! – ответила Поля, соблюдая вежливость.

– А много ли у тебя бабушек? – не унимался сосед и всё чего-то веселился, улыбался.

– Дедушка у меня один, – сказала Поля правду, – а бабушек – четыре!

Весельчак опешил:

– Как это – четыре?!

– Потому что прабабушки тоже бабушки, – сказала Поля и ушла к себе, и дверь за собой закрыла.