Текст книги "Шахта - дело темное (СИ)"

Автор книги: Владимир Пузырёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

И хотя Мария относилась к друзьям Виктора терпимо, а к Олегу так и вообще хорошо, он все равно чувствовал себя при ней как-то скованно.

Виктор неожиданно возразил.

– Нет, пошли ко мне, – сказал он и успокоил приятеля. – Если тебя Машка смущает, так ее дома нет. Она на работе.

– Ладно, – согласился Олег, – уговорил.

По дороге зашли в магазин. Купили "чекушку" водки и три литра разливного пива. Виктор предлагал взять пол-литра "беленькой", но Олег не согласился.

– Как говорили в дни моей молодости, – вспомнил он. – "Водка нам нужна только для запаха, а дури у нас и своей хватает". К тому же завтра на работу.

Пиво им налили в пластиковые бутылки, вытеснивших в последние годы трехлитровые банки советских времен. На закуску купили соленые сухарики – еще одно "ноу-хау" нынешнего времени.

Торопливо, предвкушая будущее застолье, дошли до дома Виктора. Поднялись на пятый этаж. Виктор, лязгая ключом, открыл замок железной двери довольно грубой работы. Изготовлена и установлена она была в начале девяностых, кооперативом, давно канувшим в лету.

Разделись в прихожей. Олег, зная привычки приятеля, не любившего тесниться на кухне, прошел сразу в комнату. Однокомнатная квартира была получена Виктором еще в холостяцкие времена. Женившись, он встал в очередь на улучшение жилищных условий, попросту говоря "на расширение". Простоял в очереди больше десять лет и так ничего не выстоял. А там распался Советский Союз, и улучшение жилищных условий стало личным делом нуждающихся. Как писали Ильф и Петров: "Спасение утопающих – дело рук самих утопающих". Может быть, потому Виктор и жил сейчас вдвоем с Марией. Не жить же в однокомнатной квартире вместе с взрослыми детьми.

Сидя в комнате на диване и оглядываясь по сторонам, Олег не мог не признать, что квартира приятеля уже не напоминала холостяцкую "берлогу". Во всем чувствовалась так называемая "женская рука".

Виктор принес с кухни две стопки и две пивных кружки. А также две тарелки с закуской. Нарезанная вареная колбаса под водку и соленые сухарики под пиво. Свернув пробку на "чекушке", Виктор вопросительно посмотрел на Олега.

– Как разливать? На два раза или на три?

– Давай на три, – сказал Олег.

Виктор одобрительно кивнул и налил в стопки грамм по сорок водки. Олег в это время наполнил кружки пивом.

– За встречу! – произнес Виктор короткий тост.

– Вздрогнули! – отозвался Олег.

Выпили, закусили. Потянулись за кружками с пивом. Сделав по хорошему глотку, перешли к разговору. Телевизор не включали. Как любил говорить Виктор: "Включить телевизор – испортить беседу". Впрочем, не всегда это "железное" правило соблюдалось. Могли смотреть новый фильм или интересную передачу; лениво, или наоборот горячо, обсуждая увиденное.

– Раз ты "двадцатку" в шахте отработал, то значит, работаешь в шахте с восемьдесят второго года, – подытожил Виктор и спросил. – Так?

– Так, – ответил Олег, – с восемьдесят второго.

– А что у нас происходило в восемьдесят втором году? – поинтересовался Виктор.

– Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Дмитрий Федорович Устинов уволил в запас рядового Суханова, – с шутливой торжественностью произнес Олег.

– Ну, это конечно событие года, – усмехнулся Виктор. – А что еще, пускай не такое значительное, происходило в том году?

– Англия воевала с Аргентиной из-за островов, – стал вспоминать Олег. – Ну и Брежнев осенью умер, на День милиции.

– Точно, – произнес Виктор. – Я в день похорон в третью смену работал, поэтому всю эту церемонию от начала до конца по телевизору смотрел.

– А я в первую работал и пришел домой, когда все уже закончилось, – с сожалением сказал Олег и спросил. – Правду говорят, что гроб, когда в могилу опускали, уронили?

– Правду, – ответил Виктор и добавил. – Сам видел.

Он снова налил водку в стопки.

– Помянем "дорогого Леонида Ильича", – предложил Виктор. – Хороший он был мужик. Только не понимали мы этого тогда.

Выпили, не чокаясь.

– Ты знаешь, о чем я подумал? – спросил Виктор. – Не тогда, когда Брежнева хоронили, а потом спустя много лет. Когда вспоминал эти похороны. Знаешь, о чем я подумал?

Олег пожал плечами. Мол, откуда я могу знать, что тебе в голову взбрело.

– Сейчас расскажу, – сказал Виктор и неожиданно встал из-за стола.

Он подошел к книжному стеллажу и пробежал взглядом по полкам. Быстро нашел, что искал и вернулся за стол с потрепанным томиком в руках.

– Что за книга? – спросил Олег.

– "Капитальный ремонт" Соболева, – ответил Виктор и спросил. – Читал?

– Давно, – кивнул Олег, – еще в юности.

Виктор открыл книгу в самом конце.

– Тут одно место есть, сейчас я тебе прочитаю, – сказал он и, предваряя чтение, пояснил. – Суть такая: вот-вот начнется первая мировая война. И командующий Балтийским флотом ждет разрешения начать минирование Финского залива. И наконец, получает. Вот слушай: "Адмирал снял фуражку и широко перекрестился. В шесть часов пятьдесят шесть минут из левого кормового полупортика минного заградителя "Нарова", бывшего когда-то паропарусным фрегатом "Генерал-адмирал", подталкиваемая матросами, громыхая по рельсам, скатилась в воду первая из тех тридцати девяти тысяч тридцати двух мин, которые будут поставлены в Финском заливе и в Балтийском море кораблями Российского императорского флота. И подобно тому, как крохотный камешек увлекает за собой к обрыву громадно-объемный горный обвал, она увлекала за собой в бездну истории веками сложившийся политический уклад огромного государства, именовавшегося Российской империей".

– Сильно, сейчас так не пишут, – оценил услышанный отрывок Олег и спросил. – И что ты этим хотел сказать? Причем здесь похороны Брежнева?

– Как причем? – удивился Виктор непонятливости приятеля. – Ты пойми, это ведь не просто Брежнева тогда хоронили. Это ведь Советскую власть хоронили! Это ведь не просто гроб с Брежневым в могилу уронили. Это Советский Союз в пропасть уронили.

Олег с такой постановкой вопроса был категорически не согласен. Он, в отличие от Виктора считал, что Советский Союз не был обречен. Даже в девяносто первом еще можно было изменить ситуацию. А что уж тогда говорить про восемьдесят второй. Об этом он и сказал Виктору. Но тот не согласился.

– Да правящий режим в Советском Союзе уже не способен был на какое-то обновление, – заявил он. – Эта партийная аристократия или, точнее, олигархия в виде политбюро ЦК, не способна была выдвинуть из своих рядов не то что яркого человека, но хотя бы просто здорового. Больного Брежнева сменил больной Андропов. Больного Андропова – больной Черненко. Больного Черненко – больной Горбачев.

– Горбачев? – удивился Олег. – Какой же он больной?

– Конечно больной, – подтвердил Виктор, – на всю голову.

– Это точно! – согласился Олег. – Надо суметь развалить такую страну. Ведь, когда "Горбатый" пришел к власти, Советский Союз вооруженным путем разгромить было невозможно. Такая армия, как Советская, могла воевать против всего мира. Экономика была плановая. Ее можно было регулировать, как хочешь. Оппозиции какой-то серьезной и то не имелось. Не считая диссидентов, сидящих по "психушкам". И через каких-то шесть лет, что мы видим. В армии – бардак. Какой-то немец на Красную площадь на самолете сел. В экономике – хаос. Элементарных вещей не стало. И главное – народ эту власть терпеть не может и не скрывает этого.

– Ну, вот, – подвел итог Виктор, – все к этому и шло, начиная с похорон Брежнева.

– Ты еще скажи с семнадцатого года, – поддел Олег.

Виктор пожал плечами.

– Может быть и так.

– Но ведь после Андропова генеральным секретарем мог стать и Романов, – предположил Олег. – Говорят, Андропов видел в нем своего преемника.

– Говорят и совсем другое, – возразил Виктор. – Что слухи о пьянке в Эрмитаже, когда царский хрусталь побили, специально КГБ по стране распускало.

– Не важно, – сказал Олег. – Сейчас концов уже не найдешь. Важно другое. Мог Романов стать генеральным секретарем?

– В принципе мог, – согласился Виктор. – Шансы у него были высокие.

– А став генеральным стал бы затевать "перестройку"? – продолжал Олег.

– Скорее всего нет, – снова согласился Виктор. – Человек он был довольно консервативный. Если бы он что-то и реформировал, то умеренно и осторожно.

– Значит, никаких потрясений в стране не произошло бы? – сделал окончательный вывод Олег.

– Может быть, может быть, – уклончиво ответил Виктор. – Иногда ситуация выходит из-под контроля. И к тому же, как известно, история не имеет сослагательного наклонения.

– Глупая фраза, – поморщился Олег. – Кто ее придумал?

– Пишут, что Сталин, – ответил Виктор.

– Да? – удивился Олег и неопределенно произнес. – Понятно-понятно.

– Кстати Романов еще живой, – сказал Виктор. – Под восемьдесят ему.

– Вот видишь, – произнес Олег, словно найдя подтверждение своим словам. – Мог бы еще и у власти находиться.

– Вполне, – согласился Виктор. – Брежнев умер на семьдесят шестом году жизни, а Мао Цзэдун – на восемьдесят третьем.

Допили водку. Разлили оставшееся пиво по кружкам. Заговорили о работе.

– Как думаешь, – спросил Виктор, – сделаем план в этом месяце?

– Должны сделать, – ответил Олег. – Если никаких серьезных поломок не будет. Как в прошлом месяце, когда у нас ходовая на комбайне "полетела".

– А в следующем месяце будет план? – снова спросил Виктор и пояснил. – А то мне в отпуск в ноябре. Не хотелось бы, чтобы средний заработок упал.

– В следующем? – задумчиво произнес Олег. – В следующем месяце у нас возможно проходки не будет. Зачистка, демонтаж "приводов". "Ленту" надо будет наращивать. Хотя могут и метры на нас повесить. Как палку-погонялку. Чтобы шевелились быстрей. Чтобы все монтажи-демонтажи закончили и еще по проходке поехали. Начальство любит такие методы.

Виктор выпил глоток пива и задал Олегу неожиданный вопрос.

– А ты не замечал, что шахтеры обожают рассказывать, как им тяжко приходится? Про "кровлю", которая так и норовит обрушиться? Про метан, который работать не дает? Про уголь, который то, как труха, а то, как скала? Про то, как "бурятся" вагонетки, сразу на все четыре колеса? Да еще в таком месте, что "вагой" не подлезть? Или как цепи на "приводах" по нескольку раз за смену рвутся? Не замечал?

– Ну, есть такое, – согласился Олег. – И что?

– Странно, – произнес Виктор.

– Что странного? – удивился Олег.

– Люди гордятся своим тяжелым трудом, – пояснил Виктор и спросил. – Ты можешь себе представить каторжника, который гордился бы своим каторжным трудом?

– Могу, – ответил Олег. – Например, твои любимые Шаламов и Солженицын. Они прямо-таки смакуют ужасы сталинских лагерей.

Виктор усмехнулся. Приятель за словом в карман не полезет.

– Ну, а все-таки? – спросил он.

– По-моему, – Олег в раздумьях тщательно подбирал слова, чтобы точнее выразить свою мысль, – они гордятся своим трудом не как каторжники, а как солдаты, одолевшие сильного противника.

– У нас все еще война? – спросил Виктор.

– Что-то вроде, – ответил Олег. – Как в той песне: "Дни работы жаркие, на бои похожие"...

– "В жизни парня сделали поворот крутой", – продолжил Виктор. – Пожалуй ты прав. И вообще я тебе скажу: шахта – дело темное.

– Так и есть, – согласился Олег.

Эту фразу он слышал уже двадцать лет. С того дня, как начал работать в шахте. Смысл ее заключался в том, что не все происходящее под землей может быть понятно людям, там не работающим. Это касалось и работы, как правило, тяжелой и зачастую связанной с риском; и заработков, хоть и относительно высоких, но не всегда стабильных,

Допили пиво. Олег посмотрел на часы. Скоро уже Оксана должна была вернуться с работы.

– Ну, я пойду, – сказал Олег. – Пора.

– Хорошо посидели, – сказал Виктор, провожая приятеля. – Редко встречаемся в последнее время. Хотелось бы чаще.

– Так уж получается, – словно оправдываясь, произнес Олег.

Виктор закрыл за ним дверь. Слушая уходящие вниз шаги по лестнице, он подумал о том, что семейная жизнь одно из самых серьезных испытаний для мужской дружбы.

VI

Когда Олег вернулся домой, Оксана встретила его на пороге. Сморщила носик, принюхиваясь.

– Водка, пиво, соленые сухарики, – произнесла она.

– Не надо подражать героям Ремарка, – сказал Олег, обнимая жену.

Когда-то, еще до замужества, Оксана узнала, что любимой книгой Олега являются "Три товарища". Она прочитала роман и влюбилась в его героев.

– У Виктора был? – спросила Оксана.

– У него, – кивнул Олег.

– А за справкой ездил?

– Конечно, – подтвердил Олег.

– Взял? – продолжала расспрашивать Оксана.

– Нет, – ответил Олег. – Через две недели сказали приезжать.

– Да? – почему-то удивилась Оксана. Она словно хотела спросить еще что-то, но вместо этого сказала. – Я уже борщ согрела. Есть будешь?

– Буду, – произнес Олег и добавил. – Я, честно говоря, с утра толком не ел.

– А у Виктора? – спросила Оксана.

– Там не еда, – ответил Олег, – там закуска.

Оксана быстро накрыла на стол, пока он мыл руки.

– Ты давай тут сам, – сказала она. – А я в садик за Настей.

– Может мне вас подождать? – спросил Олег. – Вместе бы поужинали.

– Ты что, не знаешь свою дочь? – вопросом на вопрос ответила Оксана. – Ее полчаса надо уговаривать домой идти. Утром в садик не хочет идти, вечером – домой. Что за характер?

Произнеся этот риторический вопрос, она вышла, тихо закрыв за собой дверь. Чтобы не творилось у нее на душе, она старалась быть спокойной и уравновешенной.

Хлебая борщ в одиночестве, Олег размышлял над странным поведением жены. Оксана явно что-то недоговаривала.

"Ну, ничего, – подумал Олег. – Долго носить она в себе не сможет. Все равно скажет".

Поев и помыв за собой посуду, он удобно устроился на диване. Взял пульт от телевизора. "Прогулялся" по каналам. Но не нашел ничего для себя интересного.

"Да, – разочарованно подумал Олег. – Называется, подключились к спутниковой антенне. Три десятка каналов и смотреть нечего".

Но все же он остановил свой выбор на каком-то старом советском фильме. Из тех, что нечасто показывают по телевизору. Олег даже не сразу вспомнил его название. Но смотрел не без интереса, не обращая внимания на низкое качество изображения, идеологическую нагрузку и игру актеров, рассчитанную на неискушенного зрителя.

Олег с семьей жил уже не в той однокомнатной холостяцкой "берлоге". Четыре года назад, после рождения дочери, он поменял бывшую квартиру с доплатой на "двушку". Со временем Олег планировал и ее сменять на трехкомнатную. Чтобы была спальня для взрослых и детская комната. Тем более Оксана поговаривала о втором ребенке.

Послышался звук ключа, открывающего замок. Оксана привела дочку из детского сада. Настя, едва успев разуться, бросилась к отцу. Олег подхватил ее и поднял к потолку.

– Осторожно! – воскликнула Оксана.

И в ее голосе послышались нотки ревности. Оксана считала, что муж любит дочку сильнее, чем ее. И в душе Олег признавал, что она права. Став отцом в тридцать шесть лет, он души не чаял в дочери. Что касается жены, то положа руку на сердце, Олег даже самому себе не смог бы ответить на вопрос, любит ли он ее. Конечно, она ему нравилась. Не нравилась бы – не женился. К тому же он к ней привык за эти годы. А любовь, в понимании Олега и исходя из его опыта, это – страсть. Не знающая преград, не обращающая внимания ни на какие условности. Свободна ли женщина или замужем. Старше или, наоборот, намного младше. Так было с Вероникой, Татьяной Ваниной, Ириной. С Оксаной все было по-другому. Как-то уж ровно, обыденно. Иногда Олег с опасением думал, а не захочется ли Оксане тоже какой-нибудь "дикой" страсти. И было чего опасаться. В жизни спокойная и уравновешенная, Оксана в постели обладала необузданным темпераментом.

"А ведь мы могли бы в жизни разминуться, – не раз Олегу приходила в голову такая мысль. – Просто судьба свела нас вместе в нужном месте, в нужное время. А могло бы этого не случиться. Если бы она не поссорилась со своим бывшим женихом, то наверняка вышла бы за него замуж. А тогда вряд ли бы между нами что-то произошло. И даже если бы мы случайно познакомились, то я, скорее всего, не стал бы уводить ее от мужа. Да и она бы не ушла".

Через несколько часов, уже в постели, Оксана прижалась к мужу сначала бедром, а потом и всем телом. Она никогда не скупилась на ласки. Олег ощутил, как внутри него просыпается вожделение. Вскоре его почувствовала и Оксана.

– Ты, когда ездил за справкой, никого там не встретил из старых знакомых? – спросила она.

– Никого, – ответил Олег.

– Совсем никого? – переспросила Оксана. – Ни мужчин, ни женщин?

– Совсем, – подтвердил он.

Олег уже догадался, в чем дело.

"А ведь она ревнует! – подумал он. – Все понятно".

Олег давно заприметил эту особенность жены. Когда Оксана ревновала мужа, у нее возникало желание близости с ним. Олег ничего не имел против этого...

Оксана спала, поджав ноги. После близости она всегда засыпала раньше Олега. А он лежал и думал, глядя на окно, отражающее зыбкий свет уличных фонарей.

"Оксанка думает, что у меня в поселке баб было море, – размышлял Олег, – что я их там имел направо и налево. Ее и не разубедишь. Да и стоит ли?"

Он всегда считал, что чем меньше женщина знает о своих предшественницах в жизни мужчины, тем лучше. Ведь неизвестно к кому она будет больше ревновать – к целому хороводу бывших подруг или к одной единственной.

А тогда, в восемьдесят втором, Олег примерно с полгода прожил, как шутил Алексей Воронцов на "монастырском положении". Сам Алексей не страдал отсутствием внимания со стороны слабого пола. Но относился к этому без особого цинизма, скорее с иронией.

– Тут, Олег, все зависит от того, что ты хочешь найти, – говорил он с видом знатока, бесплатно раздающего полезные советы. – Если ты мечтаешь о большой и чистой любви, то это одно. А если просто кому-то "палку кинуть", то это совсем другое. Любовь, как известно, нечаянно нагрянет. Когда ее, так сказать, совсем не ждешь. Выводы делай сам. Искать ее или ждать пока она сама тебя найдет. А что касается второго варианта, то тут нет проблем. Помнишь, как мы с тобой на карьеры ходили купаться. Баб помнишь? С нами хотели познакомиться?

Олег кивнул. Как-то летом они с Алексеем взяли трехлитровую банку пива и отправились купаться. Окунувшись в довольно прохладную воду, выбрались на берег и грелись на солнце. Пили пиво. Вскоре к ним подошли две развязные девицы. Захотели составить компанию. Попросили угостить пивом. Парни их угостили, но от дальнейшего общения вежливо отказались. Девицы впрочем, не обиделись.

– Знаешь сколько их таких? – спросил Алексей.

– Догадываюсь, – ответил Олег. – Но таких как-то и не очень хочется.

– А каких тебе хочется? – поинтересовался Алексей.

– Ну, как тебе сказать, – задумался на минуту Олег. – Если уж не большой и чистой любви, то что-нибудь более цивильное, чем эти шлюхи.

– Тогда ищи, – сказал Алексей. – Кто ищет, тот всегда найдет. Дерзай.

Он еще не догадывался, что вскоре его личная жизнь измениться коренным образом. И все произойдет во время поездки в колхоз, куда его отправили в конце лета и где Алексей пробыл месяц. Вернулся он, как ни странно, веселый и довольный. Хотя уезжал без особой радости.

– Сегодня вечером гуляем, – сказал он.

– С чего бы это? – удивился Олег.

– Обмоем мое возвращение, – объяснил Алексей и добавил. – Тем более есть на что.

– Неужели вам в колхозе хорошо заплатили? – недоверчиво спросил Олег.

– Ты даже не представляешь, – сказал Алексей.

Но Олегу все равно не верилось. Возможно, в хорошем колхозе и платят неплохие деньги механизаторам, дояркам, скотникам. Но чтобы приезжим из города, да еще без нужной специальности. Олег сильно сомневался.

– Потом расскажу, – пообещал Алексей.

Вечером, когда они втроем, вместе с Михаилом, сидели за столом, Алексей поведал им свою колхозную "эпопею".

– Привезли нас в Тяжинский район. Это на севере области, на границе с Красноярским краем. Выгрузили на какой-то богом забытой станции Итат. Но это еще ерунда. Половина вышла по ошибке на предыдущей станции. Добирались своим ходом. В Итате часть оставили на хлебоприемном пункте. Остальных отправили по разным деревням. Наша группа попала в колхоз имени великого русского полководца.

– Какого полководца? – спросил Михаил. – Александра Васильевича?

– Нет, – ответил Алексей, – Михаила Илларионовича. В колхозе нас распределили кого куда. Несколько человек механизаторов, тех, кто имел права трактористов, комбайнеров, шоферов на грузовик, определили по специальности. Других отправили на полевые работы. Репку дергать. Турнепс называется. А из нас шестерых собрали бригаду бетонщиков. Старшим поставили Петю-мордвина – проходчика с твоего участка, Миша.

– Знаю такого, – ответил Михаил и спросил. – Ну и что вы там бетонировали?

– Силосную яму, – ответил Алексей и пояснил. – Стенки у ямы уже выложили бетонными плитами, а дно нам пришлось бетонировать. Дали нам бетономешалку. Цемент подвозили, песок. Ну и воду в бочке на колесах.

– И поскольку у вас выходило? – поинтересовался Михаил.

– По двадцатке на человека в день, – с гордостью произнес Алексей.

– Неплохо, – признал Михаил. – Очень даже неплохо.

– Но и работали мы с утра и до вечера, – сказал Алексей. – С перерывом на обед конечно. Но часов десять это точно.

– То-то я смотрю, – произнес Олег, – лицо у тебя такое загорелое и обветренное.

– Ну, а что ты хочешь, целый день на свежем воздухе, – сказал Алексей и тут он начал излагать мысль, не дававшую ему покоя. – Я вот что думаю. Я, конечно, понимаю уборка. Страда, как говорили раньше. Но я видел в деревне уйму народа. Слоняются без дела. Если они в поле не нужны, то почему из них нельзя такую же бригаду собрать. Неужели они за такие же деньги не согласились бы эту яму бетонировать?

– Может быть, и согласились бы, – сказал Михаил. – Но неизвестно, согласилось бы правление своим такие деньги платить. Крестьянская психология. Лучше заплатить приезжему, чем своему. Там кстати в колхозе "шабашников" не было?

– Были, – ответил Алексей. – Кавказцы какие-то. Коровник строили. Женщина с ними жила. Не знаю, сестра или жена. Стирала, готовила.

– Вот видишь, – удовлетворенно произнес Михаил, лишний раз, найдя подтверждение своим словам.

Но тут другая мысль пришла ему в голову.

– Хотя такая психология свойственна не только крестьянам, – сказал он. – Вот есть у нас на шахте монтажный участок. Стелют рельсовый путь. Конвейера монтируют и демонтируют. А комплексы в лавах монтируют командированные из УМГШО.

– Откуда? – спросил Олег.

– Из Управления монтажа горно-шахтного оборудования. – пояснил Михаил и продолжил. – А могли бы и своих обучить.

Как всегда во время пьянок, разговор неизбежно заходил о работе. Олег попытался сменить тему.

– Ну, а какого-нибудь скоротечного романа у тебя в колхозе не было? – спросил он у Алексея.

– Нет, с такой работой времени на это не оставалось, – с сожалением ответил тот. – Говорят, что там, в клубе библиотекарша красивая была. И незамужняя притом. Один из наших каждый вечер в клуб бежал. Все обещал увезти ее в город.

– Увез? – спросил Михаил.

– Нет, не согласилась она, – ответил Алексей.

Тут он сделал многозначительную паузу и сказал.

– Зато, с какой девушкой я в поезде познакомился, когда назад возвращался.

– Она здешняя? – спросил Олег.

– Нет, – снова с сожалением ответил Алексей. – Из Белово.

– Не так уж и далеко, – сказал Михаил. – Несколько часов езды на электричке или автобусе. Или у тебя это так, "мимолетное видение"?

И тут Алексей слегка обиделся.

– Она мне даже адрес оставила, – сказал он. – Надо будет ей письмо написать.

– Ну, напиши, – сказал Михаил. – Твое дело молодое. Может быть это твоя судьба.

– А как ее зовут? – спросил Олег.

– Лена, – мечтательно произнес Алексей.

Видно не на шутку она его зацепила.

– А какая она из себя? – продолжал расспрашивать Олег.

– Какая? – переспросил Алексей.

Он задумался на минуту и зачем-то огляделся по сторонам. Взгляд его остановился на стене у входа. Там над дверью кем-то из прежних жильцов были наклеены цветные картинки из журналов.

– А вот такая, – ответил Алексей.

Среди фотографий современных красоток находилась и репродукция со знаменитого портрета Лопухиной. Ее и имел в виду Алексей.

– Неужели прямо такая? – не поверил Михаил.

– Ну, почти, – не стал настаивать Алексей. – В общем похожая.

Олегу же такой тип женщин не особо нравился. Он предпочитал брюнеток с хорошей фигурой. Но с легкой завистью подумал, что вот везет же Лешке, женщин собирает, как цветы в поле. Наклонился и сорвал. А тут живешь на "монастырском положении".

Правда, какое-то время Олег не думал о женщинах. Когда попал на практику и возвращался со смены без сил, то он о них и не вспоминал. Так было и на шестом участке, а поначалу и на восьмом. Работать на проходке, даже горнорабочему, оказалось ничуть не легче, чем на добыче. В основном та же доставка, но если на добычном участке, лава "стружка" за "стружкой" обратным ходом приближалась началу выработок, то на проходке забои с каждым днем уходили все дальше и дальше.

Но в любую работу со временем втягиваешься, а природа все равно требует свое. Олег стал замечать за собой, что начинает посматривать на окружающих женщин с вожделением. Вероятно, такой взгляд перехватила однажды Наталья Гордеева и сама начала поглядывать на него со значением. Но с ней у Олега, к счастью или, к сожалению, ничего не произошло.

Впрочем, рано или поздно, все на свете заканчивается. Закончился и "монастырский" период в жизни Олега. Но это уже другая история.

VII

Тогда в декабре восемьдесят второго Шамиль внезапно засобирался в отпуск. Он узнал, что тем, кто после службы в армии устроился на работу по организованному набору, отпуск полагается не через одиннадцать месяцев, а через полгода. Шамиль сказал об этом Олегу и Василию. Но ни того, ни другого это сообщение не заинтересовало.

– Нет, я лучше в отпуск в конце мая поеду, – сказал Олег. – Свежей черешни поем.

– А ты? – спросил Шамиль у Василия. – Тоже в мае поедешь?

– Не знаю, – ответил Пастухов, – наверное.

Он произнес это как-то неопределенно. Василий вообще в последнее время ходил какой-то странный.

– Ну, вы как хотите, а я поеду, – решительно сказал Шамиль. – Сейчас. В декабре. Меня подруга ждет. Два года из армии ждала и тут еще полгода. Надо ехать.

Шамиль пошел в отдел кадров. Там поначалу не хотели оформлять отпуск, ссылаясь на конец года. Но закон есть закон. Поехал Шамиль домой. Олег с Василием провожали его. На перроне возле вагона пожелали ему не разочаровать подругу. Они еще не знали, какой сюрприз преподнесет им Шамиль, вернувшись из отпуска. Даже предполагать не могли.

И лишь когда уехал Шамиль Олег спохватился. До Нового года оставалось всего ничего – неделя. Предстояло подумать о том, как его встретить. Это казалось Олегу очень важным. И не потому, что принято считать: "Как встретишь Новый год, так его и проведешь". Олег не воспринимал всерьез эту навязшую в зубах банальную фразу. Просто хотелось праздника.

Соседи на Новый год уезжали. Михаил к родителям в Осинники, а Алексей – в Белово. К девушке Елене, с которой познакомился в поезде, возвращаясь из колхоза. У него, похоже, с ней становилось все серьезнее и серьезнее.

Олегу почему-то вспомнилось, что он уже три раза подряд не праздновал Новый год в кругу семьи. Восьмидесятый встречал в заводской "общаге", восемьдесят первый и восемьдесят второй – в армии. В какой-то момент Олег даже позавидовал Шамилю. Но тут же напрочь отмел такие мысли.

"Поздно уже об этом сожалеть, – твердо решил Олег. – Надо думать, что делать дальше".

Он завел разговор с Пастуховым, но заинтересовать Василия не смог. Тот равнодушно выслушал Олега и ответил, что как-нибудь встретим. Мол, "водяра" и винище в магазине есть. Закуска тоже. Что еще надо?

– Да много чего надо! – возразил Олег. – Можно конечно и "пробухать" весь Новый год в "общаге". Но праздника хочется! Понимаешь, Вася, праздника.

Но Василий посмотрел на него таким равнодушным взглядом, что стало понятно – с ним каши не сваришь. Зато неожиданно Олег нашел поддержку у Федора Санькова – друга Алексея Воронцова. Федор уже определился, где будет встречать Новый год – в городском драмтеатре. И теперь искал тех, кто согласился бы пойти с ним за компанию.

– Тут такое дело, – объяснял Федор Олегу. – В городской газете объявление: "Встреча Нового года в драмтеатре". Если ты согласен, то я завтра съезжу, куплю пригласительные. Заодно узнаю, что да как.

– Только моего друга Васю возьмем, – сказал Олег.

Он понимал, что Василий при всем своем равнодушии обидится, если узнает, что Олег пошел без него и даже не позвал.

– Я не против, – не стал возражать Федор. – Втроем веселее. Только ты об этом с ним сам поговори.

Василий к удивлению Олега согласился охотно. Стало быть, не все ему было так уж безразлично. На следующий день Федор съездил в театр и купил в кассе пригласительные. Спустя двадцать лет, Олег, конечно же, не помнил, сколько они стоили. Но раз не запомнилось, значит не очень дорого.

Федор объяснил приятелям, что буфет в театре будет работать всю ночь. Накрытые на заказ столы стоят дорого, да и заявки уже не принимаются. Кроме того, по пригласительным, если приехать раньше, можно посмотреть спектакль по пьесе какого-то английского драматурга.

– Шекспира что ли? – спросил Олег.

– Нет, Шекспира я бы запомнил, – ответил Федор. – Какой-то малоизвестный, но тоже древний, как и Шекспир.

– Поди, мура какая-нибудь, – произнес Василий.

Олег неопределенно пожал плечами, а Федор сказал, что у него тоже нет особого желания идти на спектакль. На том и порешили.

– Слышь, Федя, а где ты встречал Новый год в прошлый раз? – спросил Олег.

– Здесь, в "общаге", – ответил Федор.

– Ну и как? – поинтересовался Олег.

– Весело было.

– Да ну? – не поверил Олег.

– Точно тебе говорю, – стал горячо убеждать его Федор. – Здесь в вестибюле гуляли. Бывшая заведующая подсуетилась. Ну и сами тоже скидывались. Чуть ли не до утра гуляли. И девки поселковые на огонек слетелись. Танцы под магнитофон. Девок этих, сам понимаешь, потом по всем комнатам растащили. Точно говорю, весело было.

Олег вздохнул. Рассказ Федора всколыхнул в памяти события трехлетней давности. Примерно также отмечали Новый год в заводской "общаге".

– А где теперь та заведующая? – спросил Олег.

– В "декрет" ушла, – ответил Федор. – Родила в этом году.

– Уж, не после той ли новогодней ночи? – спросил с усмешкой Олег. – Она ни с кем в комнату не уходила?

– Нет, – возразил Федор. – Она же с мужем была. Он тоже на нашей шахте работает.

Федор вдохнул.

– Хорошая была заведующая, – сказал он. – А нынешнюю, кроме порядка ничего не интересует.

Тридцать первого декабря Олег работал в первую смену. Трудились, ясное дело, без особого энтузиазма, но все равно устали. Придя после смены в общежитие, Олег завалился спать. Проспал два часа, пока Федор с Василием не разбудили.